Утро понедельника не может быть добрым по определению, особенно когда вместо уже ставшего привычным замогильного будильника пробуждение несет истеричный голос Терции.

— Подъем, мои прелестницы! — слышался ее томный с придыханием голос откуда-то из общего коридора. — У нас сегодня огромный список дел!

«Спаси, сохрани меня от твоих дел! И вообще, когда это мы прелестницами стали?» — Я зарылась поглубже в подушку в попытке не слышать ее голоса.

Не помогло. Терция, будучи женщиной, без проблем телепортировалась в каждую из комнат общежития и начинала читать проповеди еще спящим и ничего не понимающим курсанткам.

— Ах, мои любимые иномиряночки! — воскликнула она, едва оказалась в наших покоях. — Вас ждет первый, чудесный бал, как у Наташи Ростовой!

Я от неожиданности даже глаза открыла, хотя очень не хотелось.

«Любимые?! Я не ослышалась! Она белены объелась?»

Но учительницу по этикету было не остановить, она уже подлетела к нашему шкафу и, раскрыв створки, копошилась там в поисках чего-то. Через минуту на меня сверху спикировало бежевое платье, полностью обшитое кружевами и оборками. Где только откопала? Я была уверена, что в нашем шкафу такого ужаса раньше не лежало.

Аналогичные платья прилетели Анфисе и Кристине. Последней достался не просто ужас, а натуральный кошмар. Кроме оборок на наряде нашлись огромные безвкусные бусины и россыпь из сотен мелких бантиков ярко-розового цвета.

— Вот в этом вы пойдете на бал! — торжественно объявила преподавательница и, расплываясь в довольной улыбке, добавила: — Наряд согласован с ректором Милонским и его заместителем герцогом Эриданом. Обсуждению и обжалованию не подлежит!

«Катастрофа! Да я лучше голой пойду, чем в таких тряпках! Интересно, где там шуба и валенки. Они же чудо дизайнерской мысли рядом с этим…»

Стараясь не морщить нос и выдавливая самую приветливую из улыбок, я внимательно разглядывала свое первое бальное платье и все больше убеждалась в мысли, что месть Терции воистину ужасна и подана холодным блюдом.

Бледно-бежевое, мышиное, чересчур кружевное, с уродливой юбкой и непропорционально длинными рукавами, которые соберутся на моих руках отвратительными складками. Представив это, я ощутила себя пирожным, эдакая безешка не первой свежести.

— А если с платьем что-то случится, ну, скажем, кофе прольем или оно сгорит? Что тогда? — невинно поинтересовалась Фиса. У нее на руках лежало серое, будто сотню лет не стиранное от пыли нечто, с огромными расклешенными рукавами до пола.

— Ничего страшного, я принесу вам новое! — обрадовалась Терция. — У меня таких целый гардероб!

«Это провал!»

Убедившись, что мы окончательно проснулись, Терция исчезла в новой вспышке, предварительно бросив:

— Через десять минут жду всех в коридоре.

Настолько быстро собраться не получилось, но через двадцать мы, разодетые в чудо-наряды, с опаской выглянули в коридор и тут же облегченно выдохнули. Все наши однокурсницы выглядели ничуть не лучше нас. Несчастной Танисе так вообще платье досталось на три размера больше, и теперь она постоянно поправляла сваливающиеся с плеч рукава.

— Попрошайки на помойке лучше выглядят, — трагически вынесла вердикт Ванесса; до этого дня она была уверена, что числится у Терции в любимчиках, и на тебе, такой удар в спину.

Сама же преподавательница светилась и лучилась счастьем.

— Какие вы все красивые! — восторженно хлопала она в ладоши. — Сейчас мы отправимся в центральный зал и будем изучать танцы. Это будет великолепно! Я уже вижу, как вы кружитесь в волшебном вальсе с молодыми и блистательными маркизами или виконтами.

Скептический вздох прошелся по нашим рядам, окончательно подкосив уверенность в себе.

— Я боюсь, все мужчины разбегутся, едва нас увидят, — почти рыдая, шептала подругам Мелиса. — Давайте сразу пойдем голыми, зачем ждать конца года.

В Главный зал Академии мы плелись за Терцией с видом приговоренных к расстрелу заключенных. Все девчонки, особенно фрейлины со старших курсов, которые попадались нам навстречу, сочувственно провожали взглядом, всячески показывая, мол, мы пережили и вы должны. От этой жалости ощущение безвыходности положения становилось еще более невыносимым. А едва мы зашли в зал, то полностью осознали — все намного хуже, чем представлялось раньше, потому что там нас дожидался Эридан со своим выводком первокурсников-телохранителей. Так же, как и фрейлин, их было пятнадцать, только готовили их для охраны короля и кронпринца.

В отличие от наших обносков, эридановские «мальчики» были одеты с иголочки — аккуратные черные мундиры, белые воротнички, все индивидуально подогнано под фигуры, и у каждого серебристая перевязь, в которой красовался остро заточенный клинок.

— Он их что, в модельной школе набирал? Откуда такой генофонд? — Анфиса придирчиво изучала парней. — По-моему, они идеальны! Ты только посмотри, какая выправка, а взгляды!.. Боже, я таю…

Она трясла Крис за рукав жуткого платья и пыталась выискивать хоть какие-нибудь недостатки у выстроившихся парней.

— Кажется, нашла, вон у того, третьего слева, — нос кривой. У самого высокого прическа некрасивая, — радовалась она обнаруженным несовершенствам, пока весь кайф ей не обломал злыдня герцог.

Забрав у Терции бразды правления, он привычным шипением заставил нас выстроиться в шеренгу. Шелестя уродливыми платьями, мы выполнили.

— В очередной раз убеждаюсь, что у Арвенариуса нет дисциплины на курсе, — сухо выдал он. — Поэтому подготовку к вашей присяге королеве и балу-маскараду будем курировать лично я и госпожа Терция.

«Почему-то я не сомневалась. Было бы удивительным, если бы такую важную миссию поручили Трое и Глебу!» — Мое воображение радостно подкинуло мне черные латексные комбезы, которые могла бы приволочь нам преподавательница физкультуры в качестве бального наряда. Эх…

Начальник СБ продолжал:

— Королева со своей свитой прибывает через неделю поздним вечером накануне бала. Следующим днем состоится процедура присяги. В ней нет ничего сложного. Вы будете по одной заходить в покои, где находится Ее Величество с семьей, снимать маску и произносить слова клятвы. После этого отправитесь готовиться к балу. Маскарад — торжественная часть мероприятия, там вам предстоит много танцевать и общаться с придворными и приближенными к Ее Величеству, и пусть вы будете под непроницаемыми масками, но опозориться на первом балу равносильно отчислению.

Ванесса не выдержала и вскинула руку.

— У вас какие-то проблемы? — поинтересовалась у нее Терция.

Графиня скривилась, но выразила вслух общее мнение нашего курса.

— Эти наряды — сами по себе позор, — она театрально оттянула свою плиссированную юбку в мелкую складочку. — Появиться в этом убожестве перед королевой Ризеллой Сирской — это оскорбление царской особы!

«О да!» — будущие фрейлины согласно закивали.

— Ваш наряд не подлежит обсуждению! — одернул злыдня. — Носите, что выдали!

«Ага, своих-то вон как обрядил. Стоят аки модели на подиуме! А нас, значит, можно позорить!»

Сами телохранители на нас внимания не обращали, для них нас как будто вообще не существовало. Даже не улыбались.

«Бесчувственные чурбаны! Как и куратор!» Едва мне об этом подумалось, в голову опять начали приходить беспокойные мысли о дурацком споре. Это же надо так глупо проколоться. Вот как его целовать? Может, притвориться умирающей и потребовать искусственного дыхания?

Закрываю глаза и вижу… Лежу я вся такая бедная и несчастная в обмороке, ко мне склонились Крис и Фиса. Они в панике и по-киношному причитают, что теряют меня и спасение принесет только страстный поцелуй прекрасного принца. И тут главное, чтобы вокруг других мужиков не нашлось… Иначе полный провал операции гарантирован.

Пришлось потрясти головой, выбрасывая оттуда глупые мысли, тем более что Терция уже начинала заводить свою нудную лекцию.

— Первый вальс! Это самое важное событие в жизни каждой девушки. Как сейчас помню свой трепет, когда молодой баронет целовал мою ручку и приглашал на танец. До сих пор ощущаю прикосновения его горячих рук к своим пальчикам…

— Кхе-кхе, — прокашлялся Эридан, чем вернул Терцию с небес на грешную землю.

Следующие пять часов прошли словно в пыточной камере.

Преподавательница по этикету разбила фрейлин и телохранителей на пары и принялась учить нас вальсировать. Сказать, что мне оттоптали ноги, — ничего не сказать, а в голове, словно перестук колес поезда, не прекращаясь, слышался бесконечный счет: «Раз, два, три! Раз, два, три!».

Мой партнер оказался неулыбчивым и молчаливым истуканом, кроме положенной фразы «Разрешите пригласить вас на танец!», он не произнес ни слова. Его руки были холодными, как у лягушки, да и сам он при ближайшем рассмотрении напоминал жабу…

«Анфиса, блин! Я тебе очки подарю, слепышка ты моя блондинистая! Идеальный? Выправка?! Где все это?!» — мысленно злословила я, потому что ноги уже отваливались. Но худшее оказалось впереди.

— Так, с вальсом на сегодня закончили, — обрадовала Терция по прошествии шестого часа непрерывных кружений. — А теперь королевская кадриль — танец со сменой партнерши! Кавалеры стоят кругом, спиной к центру, дамы исполняют не сложные па возле мужчины, а затем четырьмя приставными шагами переходят к следующему — и так пока не обойдут полный круг.

«Вот оно откуда — выражение „по кругу пустить“. Какие-то пошлые у них здесь кадрили. Лучше б мы хороводы водили и через костер прыгали».

Мои мысли стали еще мрачнее, едва я поняла, что в четырех кавалерах от меня стоит Эридан. Сам он выступал в роли партнера Терции и, судя по увиденному ранее, являлся превосходным танцором, но его суровейшее выражение лица не сулило ничего хорошего сменяющим преподавательницу фрейлинам. А вот Зара, которая была впереди меня в очереди к нему, отчего-то коварно улыбалась.

«Да ладно? Неужели ты на это решишься?» — не поверила я своей догадке, краем глаза наблюдая за действиями однокурсницы.

Она времени даром не теряла, едва покинув своего предыдущего партнера, уверенно доскакала до Эридана и с глазами победившей хищницы положила ему на плечи тонкие холеные руки. Сейчас, по задумке танца, герцог должен взять ее за талию и кружить в течение четырех тактов звучащей музыки. Но девушка поторопилась, и едва тот начал опасное вращение, потянулась к нему губами, нагло и беспардонно… но цели не достигла. Тарфолд совсем не по-джентльменски выронил Зару из рук, отчего та шлепнулась об пол пятой точкой.

Музыка стихла. Пары остановились.

— Что вы себе позволяете? — начальник службы безопасности пребывал в ярости.

А сама Зара, краснея и бледнея, искала способы выкрутиться из сложившейся ситуации:

— Я вас люблю-ю-ю-ю, — заныла она. — Вы мне ночами сн-и-и-те-есь!

«Ничего лучше не придумала?!» — Мне захотелось выматериться и изобразить характерный жест «рука-лицо».

— Возможно, это помутнение рассудка из-за переутомления? — предположила растерявшаяся Терция. — Может, вызовем лекаря?

Эридан продолжал просверливать насквозь взглядом несчастную Зару и вкрадчиво интересовался:

— Зачем ты попыталась меня поцеловать? Советую отвечать честно.

Весь курс фрейлин испуганно затих. Операция по завоеванию красного платья грозила провалиться, не успев начаться. Сейчас все зависело от ответа Зары, которая рыдала и прятала красные глаза в мокрые от слез ладошки:

— Я люблю-ю-ю-ю ва-ас, — упрямо стоя на своем, ныла она.

«Памятник! Однозначный памятник!»

Эридан отошел от девушки. Его лицо, обычно непроницаемое для эмоций, впервые за долгое время казалось озадаченным.

— Похоже на любовное зелье. Думаю, стоит вызвать Глеба, как специалиста по временным помутнениям, — и произнес формулу вызова магистра.

Мне показалось, что эти простые слова дались герцогу тяжело, и такое поведение курсантки стало неожиданностью даже для стального Эридана.

Глеб появился через минуту, слегка растрепанный, серебристая мантия набекрень и с Лордом фон Мурзом под мышкой. Кошак расположился на руках магистра спокойно свисающей тряпочкой и всем своим видом имитировал пушистую безвольную шкурку. Но от меня не укрылся хитрющий взгляд животного, Мурз уже искал, где можно нашкодить.

— Ну и по какому поводу меня оторвали от важного эксперимента? — с довольно надменным видом поинтересовался магистр.

Эридан молча кивнул на сидящую посередине зала зареванную Зару.

— И что? — Глеб жеста не оценил. — Ты теперь меня будешь всегда вызывать, когда курсантки рыдают?

Мурз, пользуясь тем, что внимание Глеба отвлеклось на другой объект, предпринял успешную попытку высвободиться. Проворно заработав пушистыми лапками в воздухе и вывернувшись из рук зельевара, Лорд спрыгнул на пол и, тут же развалившись довольным рыжим ковриком, принялся себя вылизывать.

— Возможно, она под приворотным зельем, — скрипнув зубами, предположил Тарфолд. — Проверь.

— Я тебе что, собака? — Брови Глеба изогнулись. — Пошли, фон Мурз, нам здесь не рады, — и, развернувшись, неторопливо направился к выходу из зала. Кот, перестав вылизываться, послушно встрепенулся и посеменил за магистром, при этом начав громогласно мурлыкать.

«Я в шоке! Это же мой Мурз! — Стало обидно. Это же надо было притянуть рыжего засранца в другой мир, чтобы он тут нашел себе другого хозяина и, как послушный песик, бегал за ним. — Кастрирую!»

— Магистр Глеб! — догнал зельевара взбешенный рев начальника службы безопасности. — Эта курсантка ведет себя неадекватно. Проверьте ее состояние, пожалуйста!

«Воу-воу-воу! Я ослышалась? Эридан знает слово „пожалуйста“. Куда же испарилась гордая заносчивость?»

Глеб после волшебного слова притормозил и, резко развернувшись, в десять шагов преодолел все расстояние до Зары. Присев на корточки перед девушкой, с видом сумасшедшего доктора он резко запрокинул ей голову, повернул к свету, попросил открыть рот, изучил гланды, проверил реакцию зрачков на свет и поставил диагноз:

— Да, однозначно, помешательство налицо. Я забираю ее к себе в лабораторию и там разберусь, — и, не дожидаясь ничьего согласия, насильно телепортировал Зару в неизвестность.

Эридан за этим цирком следил, надменно скрестив на груди руки, его голубой артефакт начинал стремительно багроветь.

— Ты что задумал?

— Трудотерапию, — пожал плечами зельевар. — От любовной горячки она излечивает лучше всяких лекарств. Я, кстати, еще семерых заберу. В субботу на прогулке эти дамы чести согласились составить мне компанию, — и щелчком пальцев телепортировал в свою заросшую пылью лабораторию фрейлинских «акул».

— Но у нас же подготовка к балу! — попыталась возразить Терция против такого нахального срыва бальной хореографии.

— Ничего страшного! Сейчас всю дурь из их голов вымою, да с порошочком, а завтра учите чему хотите! — и, гордый своим заявлением, магистр зельеварения исчез во вспышке телепортации. Правда, через мгновение появился снова, только уже возле Мурза, висящего на одной из штор. Подхватил кота под мышку и вновь исчез.

Эридан внимательно оглядел поредевшие ряды фрейлин, теперь его воспитанникам, как ни крути, партнерш для танцев не хватало, а раз так:

— Свободны. Продолжим завтра.

Терция обиженно поджала губы, всем видом показывая, что она бы с удовольствием поучила оставшихся красиво обмахиваться веером, театрально закатывать глазки и падать в обморок, но раз начальство отпустило, значит, наверстывать упущенное придется завтра. Сами же курсантки, едва услышав заветные освободительные слова, мгновенно припустили в сторону выхода и поспешили разойтись по своим делам.

Едва наша тройка оказалась в центральном коридоре, я молча и целенаправленно потащила подруг за руки в сторону одного из ближайших ответвлений, а там, затолкав Кристину и Анфису в темную нишу, прошептала:

— Нам срочно нужно найти Трою.

— Зачем? — не поняли девчонки.

— За шкафом! Или вы собираетесь вот в этих платьях появиться перед королевой?

По лицу подруг расплылись понимающие улыбки. Троя была нашим единственным шансом избавиться от мерзких кружевных тряпок. Однако в спортзале преподавательницу физкультуры мы не нашли, поиски в столовой, библиотеке и в коридорах результата тоже не дали.

— Может, завтра поищем? — Анфиса уже еле переставляла ноги, все же несколько беспрерывных часов танцев давали о себе знать.

— Боюсь, завтра у нас не будет такой возможности, — с горечью возразила я. — Терция ясно дала понять, что ближайшую неделю мы будем только танцевать и приседать в реверансах.

Не согласиться с моими выводами было невозможно, так же, как и найти Трою.

— Может, к Глебу сходишь? — предложила Крис. — Скажешь, что за котом. Поулыбаешься ему мило и спросишь, где наша любимая садистка. Тебе он точно расскажет.

Я устало закатила глаза. После того поцелуя и часа не проходило, чтобы подруги мне не напомнили о симпатяге-преподавателе. И слушать объяснения, что Глеб меня таким образом просто отмазывал от Эридана, они не хотели. В их глазах этот спектакль был романтическим приключением, признанием в любви и вообще невероятной ми-ми-мишностью.

И хотя я упиралась руками и ногами, но до лаборатории Глеба меня дотащили буквально силком, а потом совершили грандиозную подлость — Анфиса приоткрыла дверь в кабинет, а Крис туда фактически зашвырнула. Сами заговорщицы остались за стенами лаборатории, а мне пришлось с безумным лицом озираться по сторонам, потому что на меня в упор смотрели восемь однокурсниц — одна злее другой и каждая вооружена тряпкой и ведром.

— Тоже желаешь поучаствовать в генеральной уборке? — ехидно поинтересовалась Мелиса. — Я поделюсь водичкой.

Попытка свалить обратно в коридор провалилась — с обратной стороны двери подпирали мои соседки, отрезая путь на свободу.

— За котом пришла, — попыталась я оправдать свое появление, но все испортил сам магистр, едва услышав мой голос.

— Здравствуй, муза! — траурно-спокойным голосом откликнулся он, стоя за кафедрой и во что-то вчитываясь. — Послушай стихи, которые я посвятил тебе.

Теперь меня точно закопают! Почему-то дурацкое вдохновение Глеба накрывало его исключительно в неподходящее для этого время. Но, вспомнив, зачем я здесь, сумела взять себя в руки и, прикинув, что хуже, чем есть, уже не будет, выдала:

— Магистр, можно вас на секундочку?!

Глеб долго ждать себя не заставил, он быстро направился ко мне, по-прежнему стоящей у выхода. Вежливо и галантно распахнул предо мной дверь, а я с удивлением обнаружила, что в коридоре подруг уже нет. Напоследок, выходя из кабинета, магистр дал «фрейлинским акулам» напутственное указание:

— Пока здесь все чистотой сверкать не будет, из лаборатории никто не выйдет.

И вот мы стоим, смотрим друг на друга, и я не знаю, с чего начать. Какая у меня сегодня должна быть роль? Курсантки или музы для поэта?

Глеб не выдержал первым:

— Ну и что ты хочешь сообщить, о свет моих очей?

— Где Троя? — спросила сразу и в лоб. Не видела я смысла тянуть время, притворно ему улыбаться, и вообще его странное отношение «муза-поэт» мне не нравилось, но это не мешало им воспользоваться.

Сам магистр зельеварения этого вопроса ожидал меньше всего, потому что выматерился исконно родным для моего мира матом и с видом вселенски обиженного щенка спросил:

— То есть ты пришла не ко мне?

— К тебе, но за помощью. Мне нужно найти Трою! — упрямо гнула свою линию.

— Значит, я для тебя всего лишь способ найти преподавательницу по физкультуре?

Не знаю, какой именно реакции ожидал Глеб, но эта манера отвечать вопросом на вопрос меня неимоверно разозлила. А еще я поймала себя на мысли, что не воспринимаю его сейчас как своего преподавателя и горю огромным желанием ему все высказать. Оглянулась по сторонам, убедилась, что вокруг никого нет, и честно выдала:

— Ты опять играешь в поехавшего! Притворяешься, я же вижу! И твои стихи, прочитанные пять минут назад при всех… Зачем ты это сделал? Специально хочешь на меня однокурсниц натравить?!

— Вот еще! Почему я не могу оказывать маленькие знаки внимания своей музе? — Он сделал искренний вид, будто ничего не понимает.

— Это не знак внимания — это провокация, направленная против меня. Знаки внимания делают наедине — даже тот жест с розой в вазе был гораздо более значимым, чем все стихи, пафосно прочитанные на публике.

— Ты не только красива, но и умна, — заметил магистр. — Я не зря выбрал именно тебя в свои музы.

«Звучит, как будто черепашку завел». — Я ведь не обманывала себя. Глеб изначально казался мне слишком положительным персонажем, а это достаточная мотивация, чтобы начать искать в нем двойное дно.

— Глеб, мне все равно, кем ты меня выбрал, музой или подопытным кроликом. Но я вижу, когда ты настоящий поэт и озорной мальчишка, а когда искусный притворщик. И, знаешь… — тут я помедлила, специально сделала паузу, — я тебе подыграю. Хочешь называть меня музой — пожалуйста. Писать мне стихи и читать их вслух — ради бога. Но взамен попрошу помощи. В Академии у меня и так слишком много проблем, чтобы не воспользоваться шансом, который мне предлагает судьба.

Магистр прищуренно рассматривал меня в упор, с таким интересом обычно энтомологи новую бабочку под микроскопом разглядывают.

— Очень самонадеянные слова. Фактически ты только что призналась в намерении меня использовать, и я должен этому потакать? Может быть, мне проще найти другую музу?

— Ищи, — пожала я плечами. — Мне-то что. Я лишь озвучила свои условия — за все доставленные твоим поведением неудобства я хочу получать реальную выгоду, а не стишки и розы.

— Драгоценности, бриллианты? — Глеб скептически выгнул бровь.

— Для начала — обратно своего кота и информацию о том, где сейчас Троя.

Откуда во мне проснулась такая расчетливость? Ответа я не знала. Но всей душой понимала, что поступаю правильно. Чувствовала, что сейчас именно тот момент, когда надо расставить все точки над i.

— Мурза не могу вернуть — он сбежал. Насчет Трои… — Пауза. — Могу подсказать формулу ее вызова, если захочет — явится сама.

Такие ответы меня полностью устраивали, это лучше, чем ничего.

— Значит, ты согласен на мои условия? — сухо потребовала я ответа, мне было необходимо услышать его согласие.

— Да, — одним словом ответил он и взялся за ручку двери, готовясь вернуться в лабораторию. — Формула вызова — «аркус-крраим-академикус», а затем имя вызываемого преподавателя. Заклинание работает только на территории Академии.

— Спасибо, — поблагодарила я и развернулась, уходя из коридора. Аудиенция окончена, а значит, не о чем мне больше с ним разговаривать.

— Подожди, — послышался вдогонку его оклик, и я обернулась. — Неужели тебе не понравился тот поцелуй?

«Соврать или сказать правду? Вот в чем вопрос…»

— Понравился, — призналась я и продолжила свой путь по коридору.

— Тогда почему ты так себя ведешь? — В голосе мужчины слышалось истинное непонимание.

— Не все сладости одинаково полезны.

Глеб промолчал.

«Неужели ты привык после одного поцелуя получать все, что захочешь?» — С этой мыслью я скрылась за ближайшим поворотом коридора, затем прошла еще шагов десять, прежде чем услышала, как хлопнула дверь в его лабораторию.

«Ушел!» — и только после этого я позволила себе устало облокотиться спиной о стену и медленно по ней сползти.

Не ожидала я, что невинная затея узнать, где Троя, может обернуться таким «душевным разговором». Минут пять я сидела, не шевелясь, и обдумывала, что же натворила. Не нарвалась ли на еще большие неприятности, чем уже свалились на мою голову. И, слава богу, я знала, у кого можно спросить совета, но для начала нужно было найти Крис и Анфису, которые неизвестно где пропали.

Подруги нашлись сами — они сидели на диванчике в одной из ниш коридора и дожидались, пока я наговорюсь с Глебом. Почему-то первый вопрос, который мне задали, был:

— Целовались?

Я только пальцем у виска покрутила.

— У вас, кроме этого, в голове больше мыслей нет? — Девчонки глупо хихикнули, а мне пришлось продолжить: — Я узнала формулу вызова Трои. Думаю, мы сможем попытаться вызвать ее из нашей комнаты, и если она посчитает нужным, телепортируется к нам.

Сказано — сделано. Через двадцать минут мы сидели у себя в спальне, закрыв дверь на ключ и даже на всякий случай подставив стул. Понятное дело, что, если какая-нибудь Терция захочет беспардонно завалиться к нам, это ее не остановит, но такое развитие событий было маловероятным.

Вызывать, разумеется, поручили мне, кто бы сомневался. Я гордо вышла на середину комнату и, боясь ошибиться хоть в одной букве, тихо, но очень четко произнесла:

— Аркус-крраим-академикус Троя.

Грома и молний не было, вспышек тоже, лишь звенящая тишина.

— Ваши ставки, дамы! Придет или нет? — решила устроить тотализатор Фиса.

— Десять к одному, что первым делом она решит нас убить за такие бесцеремонные взывания к ее персоне. — Крис идею с магическим вызовом преподавательницы не оценила и предлагала продолжать поиски стандартными методами. У нее в памяти до сих пор был свеж момент, когда разъяренную Трою насильно телепортировал из постели Арвенариус.

Через час ожидания мы смирились с тем, что Троя нас заигнорила. Все же она преподавательница, а мы три соплюшки-первокурсницы, которые по наглости душевной понадеялись, что она захочет нам помочь.

Через два часа умерла вера, через три надежда, а перед сном родилась безнадежность.

— Может быть, эти платья можно как-то перешить? — робко предположила Волковская. — Бантики ободрать, кружева срезать…

— Перекрасить еще предложи. — Фиса скрежетала зубами от бессилия. — Это чудо дизайнерской мысли спасет только священный огонь инквизиции.

Я горько вздохнула, комментировать ситуацию не хотелось, не было ни сил, ни эмоций. В голове метались сотни различных мыслей — о Глебе, платье, позорном пари, невыносимых танцах, присяге. В общем, обо всем подряд.

Неожиданно яркая вспышка разрезала темноту.

— Троя! — едва не завопила я от радости и тут же почувствовала ее руку, зажавшую мне рот.

— Ну и что ты орешь? Давай весь блок перебудим? А? — саркастично предложила она, выпуская мою голову из захвата.

— Мы просто уже и не надеялись, что вы придете! — попыталась оправдать мое поведение Крис. — Столько времени прошло с момента вызова.

— Я сопровождала ректора в деловой поездке. Вернулась в Академию буквально несколько минут назад и только здесь услышала ваш вызов. Поэтому считайте — явилась мгновенно.

В моей груди родилось бешеное цунами благодарности к блондинке. Она ведь наверняка уставшая с дороги и все равно нашла время к нам телепортироваться.

— Рассказывайте, что у вас случилось? — Она прошлась по комнате и легкими движениями заставила магические светильники осветить комнату тусклым, мерцающим огнем.

Перебивая друг друга, мы второпях рассказали о нашей присяге, зануде Терции, бальных танцах и ужасных нарядах, которые нам пожаловала с барского плеча преподавательница этикета.

— Забавно, — усмехнулась Троя, — а Эридан еще имеет совесть на вас жаловаться на каждом педсовете. До вас дошло гораздо быстрее, чем до остальных.

— В смысле? — Мы с девочками переглянулись.

— Чувствую себя крестной феей, — Троя устроилась на одном из стульев и закинула свои длиннющие ноги на стол.

«А огненная плеть — волшебная палочка, что ли?»

— Слушайте сюда, мои Золушки, — преподавательница физкулыуры принялась раскачиваться на ножках деревянной мебели. — Эти жуткие платья — своеобразная проверка на вашу соображалку. Ну согласитесь, кому в здравом уме придет в голову разрешить фрейлинам появиться в этом перед королевой.

— Выходит, нас специально провоцируют на действия? И мы можем пойти в нормальной одежде? — обрадовалась Фиса.

— Да, вы же будущие фрейлины. Коварство и хитрость — ваше второе оружие после каблуков и шпилек. Подобным образом вас учат думать своей головой, а не плыть по течению.

Забавно, выходит, если бы не моя наглость, мы бы об этом никогда и не узнали.

— А что будет с теми, кто заявится на присягу в этих тряпках? — Я кивнула на свое бежевое недоразумение.

— Отчислят, — Троя равнодушно пожала плечами. — Королеве не нужны фрейлины, которые не умеют подать себя в выгодном свете.

«Хорошо, кто предупрежден — тот вооружен!» — радовалась я. Теперь настало время спросить главного совета.

— Во что тогда нам лучше одеться? В чем можно пойти на бал?

Женщина пожала плечами:

— Считайте это вашей домашней работой. Не могу же я, как ваш преподаватель, сделать ее за вас.

«Эм, я одна обратила внимание на эту скользкую формулировку ее ответа?»

Пришлось внимательно изучить улыбающееся лицо Трои и попытаться понять, резонно ли ляпнуть то, о чем думаю.

— А как фея-крестная? — тихо поинтересовалась я.

Улыбка блондинки стала еще шире и загадочнее.

— Оу! Как фея-крестная, я просто жажду подложить маленькую морскую свинку герцогу Эридану. — Ее стул опасно раскачивался из стороны в сторону, напрочь игнорируя все законы физики и гравитации. — Будут вам платья!

Сказать, что нашей радости не было предела, — ничего не сказать. Мы готовы были воспеть Трою в стихах и одах, а мысль о последних заставила вспыхнуть в мозгу не дающие уснуть вопросы, которые я хотела задать преподавательнице. Другое дело, что при девочках я об этом не хотела говорить, как же поступить?

Физкультурница прочла немой вопрос у меня в глазах и перестала раскачиваться на стуле:

— Что-то еще?

Плюнув на все, я просто попросила девчонок выйти на две минуты из комнаты, пообещав позже все объяснить. Крис и Фиса обиженных строить не стали, лишь, зыркая любопытными взглядами, пробормотали что-то про ночное обжорство и желание скушать пару бутербродов перед сном. Правда, им пришлось некоторое время повозиться, разгребая сооруженный перед выходом из помещения завал, но едва дверь за ними захлопнулась, я как на духу выпалила:

— Все из-за Глеба! Он назвал меня своей музой, и я теперь не знаю, как себя вести.

Троя закатила глаза.

— А я при чем? Неужели я похожа на его лечащего врача-психиатра?

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, но вы же знаете, что он притворяется. Он упоминал о вас, сказал, что раньше вы были его вдохновительницей.

Троя расхохоталась, искренне и открыто.

— Нет, музой он меня никогда не обзывал. Не удивляйся, из его уст это почти оскорбление — мотыльки-однодневки. Я рада, что ты не поддаешься на его дешевые ухаживания. Он охотник и ловит от этого процесса кайф. Ожидание и предвкушение добычи значат для него гораздо больше, чем наслаждение победой.

И все же Глеб оставался для меня загадкой. Не понимала я, в чем заключалась его победа.

— Но он же не спит с курсантками, в чем смысл такой охоты?

— Он охотится за душой и доверием. Девичья честь и секс — смешная цель для столетнего мужчины, оставь ее для женских романов. — Преподавательница рассказывала все это будничным тоном, которым обычно занятия проводила.

— Так, а мне-то что делать? Как поступать? Игнорировать? Бежать? Подыграть? — Я очень надеялась на совет, который даст умудренная двумя веками опыта женщина, и ожидала всего чего угодно, кроме…

— Наслаждайся… Если ему будет интересно с тобой играть, то поверь, от этого процесса ты получишь уйму положительных эмоций.

— Эм-м-м…

Троя поднялась со стула и, зевая, потянулась, словно грациозная кошка…

— Уже поздно, у меня завтра занятия у второго и третьего курсов.

«Какой тонкий намек на окончание разговора».

— Спасибо за советы, — только и смогла пробормотать я. Ее слова внесли еще больше раздрая в мои мысли.

— Ах да! Я забыла тебе сказать, со своими музами он тоже не спит, — улыбка на ее лице стала шире.

— Очень рада за него, — фактически огрызнулась я.

Женщина-кошка погрозила мне пальчиком.

— Зато ты можешь не бояться за себя.

— Я «хомячков» не боюсь, — попыталась я отшутиться плоской шуткой.

Красотка смерила меня скептическим взглядом:

— А магистра страстей боишься? — и, не дожидаясь ответа, исчезла во вспышке телепортации, оставляя меня наедине с растерянными мыслями.

Полночи после этого разговора я не могла уснуть, беспокойно ворочалась с боку на бок, бесконечно поправляла то подушку, то одеяло, изводила себя. Забыться сном удалось только под утро. Мне даже показалось, что, едва я закрыла глаза, тут же прозвучал будильник, призывающий к новому учебному дню.

Одевалась и умывалась я, как только что восставший из могилы зомби, улыбками и отличным настроением не лучилась, позитива окружающим своим внешним видом тоже не дарила.

«Мне все равно, я одуванчик…» — как мантра, вертелась у меня в голове бредовая фраза. Почему именно одуванчик, а не ромашка или колокольчик, я не знала, но такой мысленный глюк приводил мое душевное состояние в удивительное равновесие.

Когда я вышла из ванной, мои соседки обнаружились уже готовыми к боевым будням и держащими совет по поводу вечных вопросов — «что делать и как жить дальше».

— Предлагаю рассказать всем про наряды, — настаивала Крис. — Если не сообщим однокурсницам, то наживем себе врагов.

Фиса накручивала белоснежный локон на палец, закусывала губу и противилась такому предложению:

— Я бы рассказала, но только тройкам Танисы и Наты. С какого перепуга мы должны делиться стратегической информацией со всякими маркизами и графинями. Да если их выгонят, я лично на столе в их комнате канкан станцую.

— Звучит как на могиле…

— Не вижу разницы! Могу и на могиле, — девушка равнодушно пожала плечами.

— Эль, а ты как думаешь? — Кристина, подбоченясь, смотрела на зевающую меня и ожидала услышать конструктивное решение проблемы.

Я почесала переносицу и развела руками.

— Не знаю! Я сейчас могу думать только о возможности выспаться.

Пампушка насупилась и топнула ножкой, вышло очень кукольно и по-детски, особенно учитывая ее розовый наряд с кучей бантиков. Я закатила глаза.

— Ну, давайте расскажем, — сдалась моя и без того усталая психика. — Только поступим хитрее, не скажем, откуда узнали. Сделаем вид, что сами догадались, а на балу посмотрим, кто нам поверил, а кто нет. Заодно выясним, с кем в этом гадюшнике можно общаться, не опасаясь удара в спину.

Через полчаса мы стояли перед однокурсницами и толкали революционно-ленинскую речь. Вождь мирового пролетариата гордился бы нами.

— Мы достойны большего! Эти вышедшие из моды пыльные тряпки — оскорбление нашего достоинства, — забравшись с ногами на журнальный столик в гостиной, как на трибуну, вещала Фиса. — Мы — свет и гордость этой Академии. Маленькая боевая армия Ее Величества! Мы должны выглядеть достойно на этом важнейшем в нашей жизни мероприятии!

Маленькая толпа из девиц, выстроившихся перед ней полукругом, роптала и не понимала, какую комедию ломает бывшая готесса, но когда она на весь общий зал заорала: «Вперед, товарищи фрейлины, навстречу великому, светлому будущему!» — мы с Крис едва не рухнули на пол от смеха.

— Ну и что ты предлагаешь? — послышался растерянный голосок из толпы.

Белова, гордо расправив плечи и широко расставив ноги для устойчивости на столике, с видом Ленина на броневике гордо огласила:

— Революцию! Я предлагаю идти на бал в тех платьях, которые мы сами для себя выберем, — приличных и красивых!

Кларентина громко фыркнула, чем в очередной раз сроднила для меня свой образ с лошадью:

— Этот наряд утвержден Милонским и Эриданом, — уперлась она рогом. — Если мы ослушаемся, нас могут отчислить!

Тут Фиса поступила как истинная женщина, она спрыгнула со столика на пол, оправила сбившееся платье и с равнодушным видом направилась к выходу из зала. Однокурсницы такой реакции не ожидали и принялись ее окликать, мол, ты куда.

— Что значит куда? — Девушка показательно зевнула. — В главный зал Академии, на урок танцев.

— А как же все, о чем ты только что говорила? Революция, все дела…

— А ваше дело, как поступать с информацией. За себя могу сказать, что пойду в нормальном платье, а не в уродстве от неудавшегося кутюрье Терции Шарон, — и этой фразой поставила точку в разговоре.

Зерна сомнения зарождались в головах будущих фрейлин, когда мы покидали общий зал и направлялись на экзекуцию к Эридану и Терции.