Принц Генрих Прусский, принц Леопольд Баварский и некто, называемый графом фон Цоллерном, полулежали в креслах, в ставке главнокомандующего у реки Эн. Пронизывающий, беспрерывный дождь стучал по старой крыше дома винодела в Шампанье. Этому дому суждено было приютить трех германских вождей в дни титанического сражения на реке Эн. Граф фон Цоллерн сидел у камина… Вспыхивающие, раскаленные угли минутами освещали крутой актерский подбородок, зачесанные кверху усы и согнутую руку, пугавшую странной неподвижностью. Он поправил сползшую с плеча генеральскую шинель и заговорил резким и не терпящим возражений голосом:
— Или… или… от контратаки к наступлению.
Принц Леопольд шевельнулся в кресле и что-то прошептал еле-еле слышно.
— Что ты говоришь?..
— Так, ничего. Я говорю о жертвах.
— Жертвы! Разве они могут меня остановить?… Повторяю тебе: или… или… или мы, или…
Дверь скрипнула и тонкая прямая фигура адъютанта проскользнула к ним.
— Ваше велич… Простите! Exzellenz!
— В чем дело?
— Наши уланы захватили французского офицера…
— Какое мне дело до пленных!
— Но ваше вел… но exzellenz! Это немец! Мы его все знаем…
Граф фон Цоллерн поднял голову и отрывисто бросил:
— Шпион!
— Нет, exzellenz… Он доброволец… Он изменил Германии и сражался во французской армии…
Тяжело бряцая, передвинулась ближе к колену графа кавалерийская сабля… Он помолчал, потом криво улыбнулся и сказал:
— С каких пор лейтенант и мой личный адъютант не знает, что мы делаем с изменниками…
Адъютант вытянулся и прошептал:
— Да… Ваше величество… Но вы его знаете.
Принц Генрих вышел из долгого оцепенения и нерешительно пробормотал:
— Допросите его, граф… Может быть, он раскаялся и скажет нам многое…
И точно тем же отрывистым голосом, каким он только что отдал приказ расстрелять, граф сказал…
— Приведите его сюда.
Лейтенант исчез… Колебалось пламя камина и принц Леопольд нехотя зашептал:
— Он может нам сказать многое.
Помолчали… Тяжелые шаги и звон шпор пробудили молчание дома. Дверь отворилась, слегка нагнувшись, неуклюже прошел громадный гвардеец и вытянулся у порога. Вслед за ним, слегка прихрамывая, вошел человек с грустным и насмешливым взором и русой бородкой. Он был в мундире французского кавалериста. Еще один гвардеец стал рядом с ним.
Граф фон Цоллерн встал и громко бросил гвардейцам:
— Уходите…
Принцы переглянулись, потом один сказал:
— Но… граф!..
Граф фон Цоллерн повернулся:
— Хотел бы я видеть хоть одного немца, который поднял бы руку на своего государя.
Пленник улыбнулся.
— Кто вы такой?.. Ваше имя? Вы немец?
Пленник, по-прежнему улыбаясь, выслушал ряд отрывистых вопросов и устало сказал:
— Я родился в Дюссельдорфе. Я сын купца… Я писатель…
Резко стукнули металлические ножны шпаги.
— Изменник!..
— Я никогда не был немцем… Потом, вы изгнали меня… Я писатель…
— Лжете! Все мои писатели, ученые и поэты живут одной мыслью со мной! Что вы знаете о французах?
Пленник шевельнулся и любезно сказал:
— Ничего, кроме хорошего…
Граф круто обернулся к нему.
— Вас расстреляют!..
— Я думаю… Один раз вы уже почти уничтожили меня… я был из бронзы. Это было на острове…
Принц Леопольд поднял брови и подумал вслух:
— Он сумасшедший.
Граф Дармштадт спросил:
— Ваше имя?
— Я скажу его вашим офицерам перед казнью… И потом, не завязывайте мне глаза… На это я смею надеяться.
Задребезжал звонок.
Граф приблизился к адъютанту и холодно сказал:
— Расстрелять!.. Перед казнью спросите его имя…
Офицер повернулся к пленнику.
— Да… Вот еще… Завяжите ему глаза.
Граф повернулся к камину и слушал, как затихали шаги пленника и звон шпор, как тихо дышал задремавший принц Генрих.
Потом несколько минут было совсем тихо. Трещали в камине дрова и вдруг резко прогремел ружейный залп…
Снова было тихо… В коридоре прозвенели шпоры.
— Это вы, лейтенант… Его имя?
— Анри Айне… Вернее, Генрих Гейне, ваше величество.
Была тишина… слегка затрещали ручки кресла у камина. Потом граф фон Цоллерн повернулся к адъютанту и тихо сказал:
— Feuer!..
Началась канонада…