Явление I

Сцена в приемной зале дворца; вечер; освещение.

Христиерн и Елисавета. Сидят в креслах на некотором возвышении; за ними рыцари и дамы, между коими барон и баронесса Ландсель; Густав Ваза входит сопровождаемый начальником замка и Эриком, вскоре и Гаральд.

Христиерн

Добро пожаловать! Король трех королевств Приветствует тебя.

Густав

(обращаясь к рыцарям)

          Кому из вас Его величество приветствие дарит?

Христиерн

Тебе, Густаву Эриксону Вазе.

Густав

Мне? мне, с которого ярмо лишь сняли, Которого шаг первый на земле Христьерна был означен униженьем? Стрелу в вола покорного вонзили И, болию его чтоб потешаться, Кругом собрали зрителей наемных: Теперь цветами жертву убирают; Но крови не уняться из-под них!

Христиерн

Винюсь, меж нами были счеты, Которые очистить надо было. Теперь, Густав, с тобою поквитались, И старое вино мы новым заменим. Сюда поближе, к стороне сердечной.

(Указывает ему на место с левой стороны.)

Густав

Где я? опомниться я не могу.

Христиерн

Так ты нейдешь на дружеский мой зов? Гордец! король твой сам к тебе подходит

(Приближаясь к Густаву.)

И руку подает тебе в знак мира. Ну, руку мне!

Густав

       Не троньте, государь, Еще не стерлось с ней клеймо железа.

Христиерн

Король рукой своей клеймо стирает, И кто осмелится тебе напомнить, Что цепи ты когда-нибудь носил, Поймет тот бремя их.

Густав

(становится на одно колено и целует у него руку)

           Невольно покоряюсь: Ты за орудие такое взялся, Какому и враги противиться не смеют.

Христиерн

(садясь)

Елисавета, руку дорогому гостю!

Елисавета

(подает Густаву руку)

От сердца мой привет.

Густав

(целует у ней руку, став на одно колено)

          (Бальзам чудесный, Каких глубоких ран не заживишь!)

Христиерн

Когда б я долее на сердце зло держал, Напомнил бы тебе, как дочь, забыв Родителя святое приказанье И стыд девичий, воздала тебе Дань должную средь рыцарей и дам. Я, я, отец, не оскорбился этим; Напротив, — дочери хвалю к тебе вниманье. Не скрылось также от меня, что паж Какой-то горячо уж слишком встретил Тебя, Густав... Другому, не Христьерну, Он поплатился б головой своей.

Густав

Еще благодарю, мой государь!

Христиерн

Теперь ты гость наш, не заложник, И гостю угодить душой мы рады. Воспитан ты в горах; охота Была тебе любимою забавой Из детства, и лесов мохнатый житель Не раз под богатырскою рукой Твоею, издыхая, прославлял Густава Вазы силу и искусство. Моя Елисавета — также Не юга дочь: смирять коней ретивых, Стрелой оленей метко догонять И сокола пускать искусно в небо Рука ее привыкла — вот тебе Товарищ для охоты; если ты Не будешь помнить зла.

Густав

            Забыто все, Все, кроме клятв, запечатленных честью Моей и честью короля Христьерна. Теперь позволь мне, государь, исполнить Священный долг: мать ждет меня давно; Спешу ей дать и сына, и свободу, И вести об отце моем.

Христиерн

           Так скоро! Когда своим разбитым членам от тревог Стихии грозной не дал отдохнуть? Когда и ум и сердце не успели Опомниться от стольких треволнений, Тебя так долго искушавших?

Густав

К суровостям стихий привыкли члены Мои от малах лет; судьбы же ласки Еще меня досель не баловали: Так неге мне теперь ли предаваться? Когда поставлен ратник на часы, Сойдет ли с них за тем, Что дождик бьет его, иль он устал?

Христиерн

По крайней мере, мать твою, старушку Больную, хилую, предупредить Нам должно бы; нечаянность убить Бедняжку может... право, подожди До завтра, добрый друг!

Густав

            Она в цепях Меня уж видела, чего же боле!

Христиерн

Подходит ночь.

Густав

       Что ночь, что день, любовь В подобных случаях не разбирает.

Христиерн

Старушка сну давно, чай, предалася.

Густав

Неужли прогневится мать, когда Ее разбудит сын свиданья поцелуем?

Христиерн

Сдаюся; волен делать здесь, что хочешь. Но виноват, ее предупредить я должен: В подобных случаях любовь безумна!

(Говорит на ухо Ландселю.)

Ночь добрая, Густав!

Елисавета посылает ему поклон рукой. Густав удаляется, за ним начальник замка; Христиерн дает знак окружающим его, все удаляются, кроме Елисаветы и баронессы Ландсель.

Явление II

Христиерн, Елисавета и баронесса Ландсель.

Христиерн

(Елисавете, взяв ее руку)

Хотел бы помощи твоей просить.

Елисавета

Ты можешь приказать мне, государь!

Христиерн

Вот видишь, щекотливы могут быть Для слуха твоего мои слова; Но, думать надо, не противны сердцу Они... по крайней мере, я привык К той мысли, что взаимность чувств Тебя соединяет... с Эриксоном... И, если не ошибся, с той поры, Как он послом от Шведов был у нас... Два года уж тому... Неравнодушной Тебя и ныне видел... Ты молчишь?

Елисавета

Когда отец прочел в душе моей, не смею Я долее скрываться от него. Но сердцу пищу мне зачем давать? К чему?.. Заложник он, едва не пленник...

Христиерн

Кто знает, Промысл сам к чему его готовит! Он пленник ныне — завтра царь... Я хил, Наследника прямого не имею, И... остальное можешь ты понять.

Елисавета

Что ж делать я должна?

Христиерн

           Прямая дурочка! Скажи яснее... чары красоты, Ума, любезности... взгляд кстати и улыбку, Словечко впору... ведь вы так искусны, Когда пленять захочете... природа Тебя так щедро наделила! Все хитро расточай перед Густавом, Чтоб пленника мне крепче привязать.

Елисавета

Тебе?.. отец мой!.. И ты, ты решился Сказать мне это?.. Чтоб Елисавета Унизилась до роли площадной Прелестницы?.. Когда ты хочешь знать. Люблю его, люблю в нем благородство, Возвышенность души и вкрадчивость ума, И ту суровую красу лица, Которым дщери Севера не смеют Противиться. Любовь его — мне жизнь, Свет солнца, воздух, все, чем жизнь красна; Но я хочу в любви свободы — волен он Меня любить и не любить; счастливой Я чту себя, что взоры он и сердце На мне остановил; ему принадлежать, Иль Богу — вот обет души моей! Но чарами своими не хочу Я счастья своего купить.

Христиерн

            Довольно! Прими слова мои за испытанье, За тайное предчувствие отца, Идущее навстречу счастью Любимой дочери.

Елисавета

         Благодарю.

Христиерн

Благодарю?.. Однако я ж за это Упрек от дочки заслужил!.. Отец С своими кровными уж должен притворяться; Меж царственных забот и дум, слова В беседах от души, с своей семьей, На граны взвешивать, как бы аптекарь; Заботиться, чтобы на те алмазы, Которыми он дочь дарит, пылинка Не пала как-нибудь, — дыханьем их Не потемнить!

Елисавета

       Простите, государь!

Христиерн

Лишь из любви к тебе хотел сказать, Что, право, не мешало навести В речах без смысла ясного... Никто Не говорит, чтоб ты сама навстречу Сердечных объяснений шла, чтобы Ты возбуждала их... король Христиерн И без твоих напоминаний детских Падет ли до того, чтоб в торг постыдный Родную дочь пустить?

Елисавета

          Благодарю.

Христиерн

Не говорю, чтоб ты, но если он Начнет тебе намеком изъясняться, Помочь ему... Любовники бывают Так иногда застенчивы и робки... Ты в душу брось ему... что я, я сам... Когда бы память он прошедших дел Забросил навсегда и верен мне По смерть мою остался... намекни, Что руку я твою отдам из всех Друзей вернейшему...

Елисавета

           Благодарю.

Христиерн

Благодарю! благодарю! Нет слов Других, неблагодарная девчонка?.. Смотри, не каяться!..

(Дает знак, чтоб она удалилась; Елисавета, сделав глубокий поклон, уходит.)

          Вот простодушье, Достойное златого века!

(Баронессе.)

            Эй!

Баронесса, которая шла было за Елисаветою, подходит к королю.

Ты слышала — я так и говорил, Чтоб слышала — и поняла меня: Ты уж не девочка в осьмнадцать лет И от меня уроков не попросишь. Свободу полную им для свиданий! Посматривай, следи и доноси. Но не мешай...

Баронесса Ландсель

        Уверен будь, исполню: Не первый раз в любви мне мастерить.

(Уходит.)

Явление III

Христиерн

(один)

Тяжелый день, довольно поработал! Все силы, все способности души, Как груду камней, исполински поднял разом И Эрика труп ими завалил. Какой титан из-под громады этой Его откроет?.. Спи до радостного утра! Оледеневших рук уж не прострешь Ты к моему венцу. Я властвую один!.. Пора награду мне — хоть эту ночь Спокойный сон.

(Зовет в свисток, и потом немного погодя.)

        Усну ли? ныне день Екатеринин; ровно в полночь, ровно Тринадцать лет, как умерла она. Что ж душу мне мутишь, о лик прекрасный? Исполнил я обет, у гроба данный: Устроил счастие детей твоих, И Эрик, сын наш, мой любимец. Чего ему я не прощаю для тебя!

Явление IV

Христиерн, Эрик и Гаральд.

Христиерн

Поди, раздень меня, мой милый Эрик; А после вы, с Гаральдом, будьте здесь, И мой покой до первого луча Посторожите, я прошу вас, дети! На вас одних моя почиет жизнь И безопасность: да, лишь вам одним Могу я ввериться, а там, повыше, За ржавый гвоздь меня продать готовы. Для развлечения в полночный час Займитесь шахматной игрой: но только Прошу не говорить: мат королю! Вы можете привыкнуть... неприлично...

Гаральд

Мы будем говорить: мат первой шашке!

Христиерн

Лишь только до зари, мои друзья; А там идите спать себе хотя на креслах Моих.

Гаральд

    Уж нам ли не беречь тебя! Мы золотом твоим и ласками богаты.

Христиерн уходит, за ним Эрик.

Явление V

Гаральд

(один, ставит шахматный стол и к нему два стула.)

Вот глубина лукавства — пропасть Бездонная, куда и Вельзевулу Ужасно заглянуть!.. Нашла, однако ж, Коса на камень; он искусно строит, А я еще искусней разрушаю Недаром я воспитан иезуитом!.. Увидим, чья возьмет!.. Расставим шашки, И в таинство игры введем мы друга.

Явление VI

Гаральд и Эрик

Гаральд

Итак, уверен ты, что я не шут.

Эрик

Что ты шута личину только носишь; А то бы мог ли я тебя любить!

Гаральд

(посмотрев в замочную скважину двери, чрез которую вышел король, и прислушавшись у ней)

Злодей устал! спит в первый раз спокойно.

(Оба садятся за шахматный стол.)

Эрик

Святое слово ты мне дал; пора исполнить: Удобней времени нам не найти.

Гаральд

Готов... приличный час!.. Так слушай повесть Ужасных дел. Не удивит тебя Она — ты здесь довольно дел кровавых Свидетелем уж был. И не хитра! Как всем насилие начало, а конец Безвестный гроб на дне морской пучины. Не любопытству льстить я твоему хочу, Не потешать тебя хитросплетенной сказкой — Найдешь и без меня искусных краснобаев — Но с кровию твоей беседовать хочу. Не слухом, — нет, чем только бьется жизнь, Ты должен мне внимать; хочу, чтоб мне Наградой был из сердца крик глубокий, Крик ворона над трупом жертвы, стон Земли, когда она живых извергнет гробы.

(Эрик подвигает к нему стул.)

Но, прежде чем начну, ты поклянись Мне прахом матери, что волю ты мою Исполнишь так же свято, как бы мать Сама тебе ее передавала.

Эрик

Клянусь.

Гаральд

     Что без меня ты не приступишь К развязке никакой; что ты не только делом, Иль, словом, даже взглядом не выронишь Намека одного о тайне роковой.

Эрик

Клянусь.

Гаральд

     Так начинаю, скоро полночь... Екатеринин день!.. Забудь, где ты, Кого ты слушаешь: молись — мы в храме, И этот храм сукном подернут черным, И в этом храме гроб стоит...               Молись!.. Под белой пеленой в нем мать твоя лежит.

Эрик

О, Господи! благослови ее! Прострите, ангелы, над ней крыле свои!

Гаральд

(немного погодя)

Ей имена даны: Екатерина, Кронсгельм по муже, по рожденью Ваза. Была она зари весенней краше, И лилии белее, непорочней Была ее душа; — добра, как агнец, На помощь ближнему стрелы быстрей. И выбрала она по сердцу друга, И сердце отдала ему с рукой. Спроси ты всякого, кто знал Кронсгельма, И скажут все, что генерал Кронсгельм Достоин был ее по всем правам. Восторгами любви часы они считали. Счастливая! знать, возбудила зависть Ты Неба самого. Христиерн увидел Екатерину — и... желаньем воспалился. Власть, почести, услуги, злато, страх, — Все, все испытано, что мог он испытать; Ничто не помогло. Но Христиерна ль Страстям когда преграды знать? Похитил Он мать твою, и лилия стопой Порочною осквернена, и агнец, Испив насильственно из ядовитых струй, В страданиях жизнь кончил...

Эрик

               А отец?

Гаральд

Отец?.. Еще задолго до того Против насилия последний крик его В морской пучине заглушён

Эрик

О, Господи! и жив еще злодей! Нож, нож!

(Ищет орудия на себе и на Гаральде и не найдя.)

     Нет ничего!.. Обломком стула... Подушкой...

Гаральд

(закрывая ему рот рукою и удерживая его)

      Тише, тише, ты разбудишь Его.

Эрик

   Да, разбужу, чтоб смерть Ужаснее лицом к лицу он видел...

Гаральд

Безумный! стоит лишь — удар шнурка, И стража явится скорее мысли. Хотя б успел?.. зачем?.. он должен жить: Я требую того... ты мне клялся.

Эрик

Клялся безумный!.. да!

(Плачет, потом немного погодя.)

           И не было кому Позора матери досель отмстить!

Гаральд

Был сын у ней еще... Гаральд: я — старший, А ты — меньшой.

Эрик

         И ты, ты столько лет Жизнь маешь на земле, ешь, пьешь и — шутишь?

Гаральд

Шучу!.. шучу, любезный брат!.. Да мало этого, я забавляю Убийцу матери моей, отца, Когда печален он, гоню печаль С чела, изрытого злодейской думой; Служу ему лазутчиком, слугой, Какого он вернее не имел; И более — его хранитель — гений, Смотрю за ним я неусыпным оком, Как за дитёй своим, чтобы убийцы нож Его на праздниках народных не коснулся, Чтоб яду не подсыпали ему На тайных оргиях, в любимое вино: Все сам я пробую сперва... Шучу, Любезный!.. но пора придет — развязка шутке! Он должен жить, я говорю, И будет долго жить, пока Господь Не позовет его к суду другому. Уж близок грозный срок — покуда тайна — И жизнь ему тошнее будет смерти. Беду он эту и во сне не видит. Все помыслы, все бытие его Теперь устремлены, как плен Густава Упрочить навсегда: а там... куют На самого железа вечные. Но чтобы силы разделить злодея, Чтоб жертвой лакомой развлечь его, Скорей дадим свободу Эриксону — На этих днях... тем лучше, чем скорей, Пока лукавый упоен счастливым Успехом замыслов своих лукавых, Пока не родилися подозренья. Ты будешь помогать... не спрашивай, Где, как и чем; узнаешь, время будет.

Эрик

Готов исполнить все, хоть в ад вели Сойти, чтобы достать орудья мести.

Гаральд

Теперь я расскажу тебе, где был я По смерти матери, и от кого Узнал я тайну нашего семейства. Короток мой рассказ: к монахам отдан, И там воспитан был у иезуита. Духовника он матери был друг И, искушению когда прошла пора, Он рассказал мне все, что слышал ты. Тогда же в сердце зароилось мщенье; Рука моя не раз кинжал точила; Но я, лукавством искушен, другой Искусней и вернее план придумал. Христьерн шутов любил: я сделался шутом, И скоро шутками обитель возмутил. Ютландии правитель, Магнус Мундс, Меня увидел... полюбил, увез, Пристроил у себя, направил к цели... И наконец Христьерну подарил. Три года здесь...

Эрик

         Неужели он не знает, Что ты Кронсгельма сын?

Гаральд

            Проникнул тотчас, Меня ж ни в чем не подозревает он. Что до тебя, безвестный сирота, Воспитан королем, пошел ты в гору И у руки его стоишь, любимый паж!

Эрик

Недаром я его возненавидел.

Гаральд

Вот все... Да, да, я позабыл сказать, Был сын у них, отвергнутый законом.

Эрик

Где ж он?

Гаральд

     Быть может, первый детский крик Его в полночный час был задушен Наемного рукой злодея; может быть, И видела одна луна, как ангел смерти На зеркале холодных вод писал Таинственный свой круг... Мир мертвым!

(На башне бьет полночь.)

Полночный час!.. Святой, великий час! В последний раз, когда ее я видел, Под белой пеленой она в гробу лежала. Как хороша была с венком на голове Из белых роз!

Эрик

       Кто?

Гаральд

          Мать! улыбкой мертвых губ, Казалось мне, со мной еще хотела Беседовать...

Эрик

       Пахнул откуда ветер!

Гаральд

Затворены все двери, и никто Не смеет в этот час...

Эрик

           Мне страшно что-то; Мороз меня насквозь проникнул.

(Им чудится тень матери.)

Гаральд

                Боже! Она.

Эрик

   Она?.. Тень милая, помедли!

Гаральд

Прости, что мы встревожили твой прах, И дай благословенье нам, родная!

Слышен крик из отделения, где находится король.

Явление VII

Те же и Христиерн.

Христиерн

(прибегая, бледный, в исступлении)

Екатерина, сжалься!.. Дети, о скажите, Что вы счастливы... Ради Бога.

(Гаральд и Эрик, обнявшись одной рукой, закрывают друг друга епанчей своею.)

Гаральд

Король!

Эрик

    Ужасный призрак! Кровь, кровь на нем; струями Бежит с его одежды.

Гаральд

          Лужа Кровавая под ним стоит.

Эрик

            О, Боже!.. Сгинь, сгинь, проклятое виденье!

Христиерн

                    Дети!

(Влачится к стене, дергает за звонок, и падает; прибегают служители, офицеры и стража.)