Комната в квартире Виталиной.
Явление I
Гориславская (одна). Как я осталась жива!.. И зачем?.. чтоб несколько лишних дней проволочить тяжелую цепь, которою судьба меня опутала. Господи, зачем ты разом не сокрушил меня? Пошли мне скорее смерть, или я потеряю свой последний рассудок...
Не понимаю, что сделалось, когда мы въехали в Газетный переулок... Карета наша остановилась... отворяю окно... при свете фонаря увидела я отца Леандрова... Ипполитова.. и его... Он бросился к нашей карете, но Ипполитов удержал его... я услышала ясно: «Она того не стоит!» Потом раздался ужасный голос: «Пошел мимо, домой!» В этом голосе слышала я и насмешку, и какую-то злобу, но более всего презрение!..
Не понимаю ничего; голова моя идет кругом. Ужасная ночь! хоть бы на минуту заснула... Думала, день принесет малейшее облегчение — все одно... И ночью и днем те же видения... он, мой отец, худой, изнуренный, бледный, как мертвец, в рубищах... протягивает мне руку для подаяния... две девочки-нищенки бросаются к ногам моим и просят у меня куска хлеба... А там хохочут над жестокою дочерью бедного жида!.. Куда бежать мне от этих неотступных видений? (Облокотившись на стол, склоняет голову на руки и дремлет, потом вздрагивает и вскакивает с кресел.) Да, вот он — и теперь передо мною... Отец! чего хочешь от меня?.. Научи, что должна я сделать?.. Скажи... вымолви хоть одно слово. Денег?.. Возьми все, что у меня есть; все твое... Только удались; не терзай меня... (Закрывает глаза руками.)
Явление II
Гориславская и Павел Флегонтыч.
Павел Флегонтыч (отворяя дверь, про себя). Одна?.. плачет!.. К лучшему!.. Авось либо образумится, и возвратится ко мне... (Громко.) Наталья Ивановна!
Гориславская (оборачиваясь). Вы?.. пришли убить меня?
Павел Флегонтыч. Ради Бога успокойтесь... что с вами?
Гориславская. Что со мною? И вы спрашиваете!.. Чего хотите от меня после вчерашнего поступка со мной?.. Чтоб докончить его, стоило только войти ко мне с ножом в руке.
Павел Флегонтыч. Назовите этот поступок низким, жестоким, адским, если хотите; я сам, пожалуй, так назову его. Теперь имена для меня ничего: я смотрю на дело. Но я спрошу вас самих, не вы ли виною моего сумасбродства? не вы ли довели меня до последней крайности? С того времени, как вы меня знаете, видали ли что-нибудь подобное от меня? падали ли когда-нибудь на вас хоть тень оскорбления? Вы назвали меня своим женихом; вы обручены со мною уже два года пред лицом Бога, которого призывали в свидетели ваших обетов. Правда ли?
Гориславская. Не могу сказать: нет!
Павел Флегонтыч. Вы позволили мне любить вас любовию человека, который скоро должен был назвать вас именем супруги — и я полюбил вас такою любовию доверчиво, страстно, уверенный, что ваше сердце и рука не могут никому принадлежать, кроме меня. И ждал я в этой уверенности, покорный вашей воле; я ждал минуты, когда вам самим угодно будет разрешить мои надежды. И что ж?.. Приезжаю сюда... мое место занято, сердце ваше передается другому, минутному гостю в вашем доме, руку вашу вырывают из моей руки... Нет, этого нельзя было выдержать!.. Неужели вы думали, что так легко, без боя, отдам сокровище, которое мне принадлежит по всем правилам? Одно дорого мне; спор за него должен быть ужасен; он начался... каков может быть далее, вы видели вчера поначалу!
Гориславская. Если вы хотите, я виновата во всем, в чем вы меня обвиняете. За то мщение было ужасно... Неужели вы не могли мстить с большим благородством?
Павел Флегонтыч. Душа, переполненная оскорблений и унижения всякого рода, не разбирает средств. Отдалите моего соперника, уничтожьте его надежды, и я — опять покорный вашей воле, вашим малейшим желаниям, я опять готов ждать... год, два, целую вечность, лишь бы вы не принадлежали никому, кроме меня.
Гориславская. Я уж все сделала, что вы желаете. Сергей Петрович просил руки моей, и я решительно отказала. Чего ж более хотите от меня?
Павел Флегонтыч. Вы отказали? но вчера все было приготовлено Леандровым, чтоб увезти вас с вечера Гусыниной; люди ваши были подкуплены, в деревне за десять верст от Москвы хотели обвенчать вас с Сергеем Петровичем, и все это без вашего согласия?
Гориславская. Меня?.. увезти?.. обвенчать!.. может ли статься?
Павел Флегонтыч. Это так верно, как вы теперь видите меня перед собою. Я все знаю... Подозреваю, что сама Софья Андреевна была в заговоре. А вы... будто и не знали?
Гориславская (в сторону). А! понимаю теперь... Доброе, чудное существо! Вот почему убирала меня она на вечер с такою заботливостью, с такою нежностью благословляла меня; вот почему сказала мне: «Не бойся, если с тобою случится что-нибудь чрезвычайное, и будь счастлива».
Павел Флегонтыч. Вы ничего не говорите; вы, конечно, сокрушаетесь об этой неудаче?
Гориславская. Что скажу вам? я решительно ничего не знаю. Если б тут было мое согласие, не готовилось бы и тайного похищения.
Павел Флегонтыч. Правда, верю вам.
Гориславская. Но... видите... ничего не состоялось... слово «жидовка» их, конечно, испугало... не так ли?
Павел Флегонтыч. Нет, они еще этой тайны не знают и не будут знать, если вы навсегда решительно откажетесь от моего соперника... даю вам слово.
Гориславская. Я уверена... вчерашний поступок ваш был одна вспышка мщения... Простите, я виновата...
Павел Флегонтыч. Так вы откажетесь от него... навсегда?..
Гориславская (в испуге прислушивается). Карета подъехала к крыльцу... Софья Андреевна возвратилась... минуты дороги... Я имею до вас просьбу... сжальтесь надо мною. Вы сказали, что отец мой здесь... Если в вашем сердце есть хоть искра любви ко мне, умоляю вас ею, всем, что для вас дорого и свято, скажите мне, где найти мне отца. Во что б ни стало, я хочу его видеть.
Павел Флегонтыч. Что отец ваш здесь, в Москве, я клянусь вам Богом; но... он должен остаться для меня залогом вашего слова. Никто, кроме меня и моего отца, не знает его квартиры, никто, кроме меня, не укажет вам ее, в этом даю вам также свое слово.
Гориславская. Научите, что ж должна я сделать... как дойти к нему?..
Павел Флегонтыч. Найти возможность быть ныне в семь часов вечера в Садовой, у Сухаревой башни... Возьмите с собою Медовицыну, скажите ей, что вы хотите посетить бедное семейство... одни, без свидетелей... Знаю ваше прекрасное сердце — это случается с вами не в первый раз... Выйдите из кареты... на углу переулка будут вас ждать... Если вы доверяетесь чести моей, я сам провожу вас к вашему отцу, но, проводив, оставлю вас.
Гориславская (про себя). Тайно от maman?.. Что мне делать? Что ни будет, я должна его видеть. (Вслух.) Доверяюсь вашей чести — буду... Еще одна просьба... отдайте другим бедным.
Павел Флегонтыч. Понимаю вас... исполню ваше желание! (Слышен голос: «Кто пустил его? я запретила».) С уговором молчать обо всем.
Явление III
Те же и Виталина.
Виталина. Зачем пожаловали?.. кто вам позволил?
Павел Флегонтыч. Вход в ваш дом был для меня свободен. Я пришел к своей невесте.
Виталина. Невесте?.. после вчерашнего поступка вашего? Все знаю, сударь! Отныне все связи наши, все обещания разрушены. Вы сами их уничтожили. Забудьте, что мы когда-нибудь существовали. Властию матери запрещаю ей иметь какие-либо сношения с вами: власти этой над нею, надеюсь, никто не отнимает у меня; хозяйкой дома вы, кажется, позволите мне быть у себя. И потому вход ко мне запрещен вам и отцу вашему. Я уж об этом писала ему.
Павел Флегонтыч. Вы сами дали мне одну неделю сроку на известное вам испытание... ваше слово..
Виталина. Я давала его человеку благородному... извините меня... Ждать неделю? Да вы в один день найдете искусство убить ее: ваша душа, ваш ум, гениальные на зло, изобретут средства разом отравить свою несчастную жертву. Кинжал и яд нынче не в употреблении, но их заменили другие средства, которые искуснее убивают. Что бы ни было, кончено между нами! Слышали? (Указывает на дверь.) Или вы желаете?.. (Хватает со стола звонок.)
Гориславская (удерживая ее). Ради меня, пощадите.
Павел Флегонтыч. Повинуюсь, но предупреждаю вас... вы сами позовете меня. (Уходя, про себя.) Как бы мне увидеть Медовицыну? Подкараулю, когда эта гордая барыня уедет со двора.
Явление IV
Виталина и Гориславская.
Виталина. Для чего приходил? Что говорил с тобою?
Гориславская. Он извинялся, что вчера оскорбил меня, говорил, что причиною одна любовь...
Виталина. Низкие души никогда не знают этого чувства. В нем только один эгоизм — ужасный эгоизм, готовый на все, чтоб только удовлетворить себя. Не говорил чего об отце твоем?
Гориславская. Сказал, что он здесь... что...
Виталина. Не верь; это жестокая выдумка! я везде отыскивала и нигде не нашла. Еще что?
Гориславская. Еще сказал, что вчера Леандров хотел увезти меня с вечера Гусыниной, чтобы... Душа моя, ты была в заговоре. (Целует ей с нежностию руку.)
Виталина. И здесь этот злой гений стал на дороге твоего счастья!..
Явление V
Те же и слуга.
Слуга. Полицейский чиновник из части.
Виталина. Ты послал бы к управителю.
Слуга. Говорит, имеет дело до вас лично.
Виталина (смутившись). Зови. (Слуга уходит.) Наташа, оставь нас, может быть, какое-нибудь дело по дому, которого ты не должна слышать.
Гориславская. Господи! уж не на счет ли мой? (Уходит.)
Виталина. Я никогда не имела дела с полицией... что-нибудь необыкновенное.
Явление VI
Виталина и полицейский чиновник.
Полицейский чиновник. Смею спросить, вы госпожа Виталина, Софья Андреевна?
Виталина. Точно так.
Полицейский чиновник. Извините, может быть, обеспокоил вас... что ж делать? Мы люди должностные, обязаны исполнять приказания начальства.
Виталина. Без оговорок, что вам угодно?
Полицейский чиновник. У вас есть воспитанница Гориславская?
Виталина. Есть, так что ж?
Полицейский чиновник. В частной книге-с она числится дочерью чиновника 14-го класса.
Виталина. Точно так.
Полицейский чиновник. Изволите видеть, выходит оказия... сделан донос, что она... не прогневайтесь, не я так называю ее... что она жидовка, даже некрещеная, и фальшиво называется дочерью чиновника.
Виталина (в смущении). Это ложь, клевета! Я знаю, из какого источника она вышла.
Полицейский чиновник. Мы и сами так думаем-с, какие-нибудь шуры-муры. Стоит только представить актец о рождении и крещении госпожи Гориславской, ничего более-с.
Виталина (про себя). Что мне делать? Акт о крещении явно обнаружит, что она дочь жида, а я выдавала ее за дочь чиновника. Это запутает меня в дело, может быть, уголовное. Теряю голову. Надо хоть время выиграть... (Вслух.) Вот видите, мой муж был военный, законов хорошо не знал; я женщина, я подавно... когда мы брали на воспитание от чиновника Гориславского дочь его, мы не подумали взять акта о крещении... взяли одно свидетельство, что она дочь его.
Полицейский чиновник. Так пожалуйте свидетельство.
Виталина. Оно... у меня... в саратовской деревне... я его выпишу и по получении... тотчас доставлю. Довольны ли?
Полицейский чиновник. Пожалуйте письменное объяснение.
Виталина. Разве вы мне не верите?
Полицейский чиновник. Не смею не верить, сударыня, но дела не делаются на словах. Кстати (указывая на письменный стол), здесь все готово для писания... Две-три строчки, и я более вас беспокоить не буду.
Виталина (садясь за письменный стол, в сторону). Господи! надо ложь мне подтвердить письменно. До чего я дожила? (Написав объяснение, складывает руками бумагу и отдает ее полицейскому чиновнику.)
Полицейский чиновник. Будьте покойны. Когда изволите получить требуемый акт, вы представите его куда следует. (Раскланивается и уходит.)
Явление VII
Виталина (одна). Что я сделала?.. я сама наложила на себя руки... В мои лета, какое безрассудство!.. Куда это поведет меня? Чем это все кончится?.. Судьба запутывает нас более и более. В зависимости от презренных Мухоморовых, от каждого полицейского чиновника, Бог знает еще от кого; беспрестанно лгать, беспрестанно обманывать и стараться скрыть обман, ожидать каждую минуту, что откроется фальшивое звание Наташи... нас будут судить... Не уйти от позора!.. Какая ужасная будущность!.. с кем посоветоваться? К кому прибегнуть? Везде низкие, продажные души. (Задумывается.) Светлая мысль блеснула в голове моей. Открою все Ипполитову; этот человек благороден в высшей степени... я уверена в нем, как в себе самой... Зоркий ум его, прекрасное сердце мне помогут... Пускай делает с нашей тайной, с нашим стыдом, что придумает! (Уходит.)
Явление VIII
Медовицына (входя, прислушивается). Обещал быть здесь, когда Софья Андреевна уедет... Вот и укатила!
Странно все, что здесь делается! От меня прячут какую-то тайну... Замечаю что-то необыкновенное между Мухоморовыми и Натали. Особенно вчерашний вечер доказал мне это... Сейчас приходил полицейский с какими-то секретными розысками; Софья Андреевна необыкновенно смущена... Что бы ни было, а я обязана помогать Мухоморову. Унижена, презренна... мщение! мщение!
Явление IX
Медовицына и Павел Флегонтыч.
Медовицына. Что вы хотели от меня?
Павел Флегонтыч. В ваших руках теперь судьба моя.
Медовицына. Приказывайте, я готова все исполнить.
Павел Флегонтыч. Уступки ни к чему не ведут. Надо разом покончить. Вчера вы сами видели опыты моего тайного влияния на нее...
Медовицына. Которого я однако ж не понимаю.
Павел Флегонтыч. Теперь не время объяснять эту тайну. Сергей Петрович также видел... кажется, довольно бы для него... Что ж? понегодовал голубчик и — посмотрите — опять нынче ж будет у ног очаровательницы. Вы одни можете открыть ему глаза.
Медовицына. Без загадок, говорите скорее. Повторяю, что я готова все исполнить, хотя бы стоило броситься в пропасть.
Павел Флегонтыч. Будет стоить только нескольких капель чернил да прогулки к Сухаревой башне.
Медовицына. Хоть в трущобу, говорю вам.
Павел Флегонтыч (подавая ей бумажку). Спишите посекретней эту записку и пошлите ее поскорее от себя к Леандрову сыну.
Медовицына (читает записку). «Платите за мою привязанность равнодушием, за преданность — неблагодарностью, я не изменю обету, которым поклялась, лишь только вас увидела; я и вдали от вас, изгнанница из рая, которого сладости дали мне видеть одно мгновение, не думаю уж о своем благополучии, а помышляю только о вашем. Оградить вас от зла для меня высшее блаженство. Что ж, когда дело идет о счастьи целой вашей жизни? Вы любите другую... вы уверены в любви ее к вам — обман, коварный обман! Я должна, я обязана открыть вам глаза... это мой долг, хотя бы судьба закляла меня у алтаря, которому я посвятила свое служение». (Целует записку.) Прекрасно! как будто я сама диктовала. (Читает далее.) «Очарованные ее красотой, с мнимыми душевными качествами, вы не могли оградить от них свое сердце. Не верьте ей, она связана тайными узами с другим. Вспомните, Павел Флегонтыч воспитывался вместе с нею, был четыре года ее женихом... я видала не раз их нежные отношения... этого мало: они тайно видались... в чужом доме». Но это клевета, сущая клевета! это уж слишком много!..
Павел Флегонтыч. Так вот ваши жертвы, ваши великие слова! Сильная, железная душа!.. Подите! где вам делать серьезные дела, где вам любить — вы умеете только сантиментальничать!..
Mедовицына. Простите, простите, это была только минутная слабость. Я докажу, что достойна моего призвания — я решусь и на преступление, лишь бы мне отмстить за коварство, за насмешки над моею любовью! (Читает далее.) «Эта чудная, таинственная связь заставляет ее покоряться его воле. Она, может быть, и любит вас, но в то же время боится своего жениха... Никто не поверит этому, тем более вы. Но не осуждайте меня прежде времени. Хотите доказательств?.. Ныне, в семь часов вечера, он приказал ей быть близ Сухаревой башни, при повороте в Черствый переулок,— в какой дом, не знаю. Она будет. Угодно? вы увидите ее с ее властелином».
Да, я спишу эту записку и пошлю к нему, даю вам самое святое слово.
Павел Флегонтыч. Наталья Ивановна будет ныне просить ехать с нею... к Сухаревой башне... скажет вам, что она должна, тайно от своей благодетельницы, посетить бедное семейство... Не отказывайтесь, поезжайте. В продолжение дня старайтесь с нею сблизиться, наденьте личину дружбы, готовой на все жертвы... поклянитесь ей в сохранении тайны честью, благодарностью, Богом... У Садовой, близ Сухаревой башни, она выйдет одна из кареты; люди пускай останутся у экипажа... я встречу ее в первом переулке... Оставьте нас тогда одних на полчаса...
Медовицына. Не понимаю вашей власти над нею, но понимаю, что в письме моем к Леандрову, в вашем намерении заключается какая-то адская штука... и я повинуюсь вам. (Подает ему руку.) До лучших минут, союзник мой! (Уходит.)