Я как будто пришел в другой мир. Мои близкие не сразу меня приняли. Не привыкли ко мне, и казалось, что я им лишний. Вспомнилось детство. Тогда я мешал им, постоянно плача из-за больной ноги. А теперь? Не знал ответа. Много раз хотелось вернуться к деду. Многократно подключался к их сознанию, чтобы узнать, о чем думают. В их мыслях я прочел, что я им почему-то мешал. Чувствовалось, что мама любит меня больше всех. Все равно продолжил приспосабливаться и соединяться с семьей. Здесь было все не так, как у бабушки и деда. Там я был единственным, а здесь нас – шестеро. Там и в соседних домах, которые были достаточно удалены, не было моих сверстников, а здесь, в нашем доме и в домах наших родственников и соседей, проживали дети, с которыми я мог найти много общего. Игры, в которые они играли, я не знал. Обычно меня звали играть в футбол, но, поскольку я не был хорошим игроком, ставили меня в ворота. Они не знали о моих способностях, а я направлял свое воздействие на игроков противника, заставляя посылать мяч в сторону, которую я выбрал. Так мне удавалось легко защищать ворота и я быстро стал очень востребованным вратарем.

Закончились и эти школьные каникулы. Дед дал маме достаточно денег для покупки всего необходимого для школы, но она их рачительно распределила и купила всем в семье обновки из одежды и обуви.

Начался новый учебный год. Боже праведный, сколько учеников в одном месте! В моей школе от первого до последнего класса было всего шестьдесят четыре ученика, а здесь больше тысячи. Учился в средней экономической школе «МилеваВукович» города Печ. Здесь учились ребята разных национальностей, а не как там, у деда, где были только черногорцы. Первый день прошел без происшествий, а на следующий – были сформированы классы. В моем классе было тридцать три ученика и ученицы. Были здесь сербы, черногорцы, мусульмане, хорваты и цыгане. В других классах албанцы и цыгане обучались на албанском языке. Все это для меня было новым и из-за этого интересным. Было много девочек моего возраста. Все были красивы, каждая по-своему. В моей душе открылись новые, неизвестные чувства. Я был скромным, но приметил, что мне приятно дружить с девочками из моего или других классов. Я не знал, как себя вести с ними, но они сами хотели дружить со мной. Никогда до этого не влюблялся, теперь это чувство овладевало мной. Все были моими подругами, и я любил их по-дружески. Было мне стыдно спрашивать их, хочет ли кто стать моей девочкой, вероятно, и они были в той же ситуации. Так проходили дни, и тут Таня, девочка, с которой я больше всех дружил, спросила:

«Мики, могу ли искренне спросить у тебя кое-что?»

«Таня, конечно спрашивай».

«Скажи честно, тебе нравится Биля?»

Показалось, что сердце забилось у меня в горле. Боялся проговориться. Чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Как почувствовала, что эта девочка мне нравилась больше всех? Молчал, а она это поняла по-своему:

«Мики, если не нравится, открыто можешь мне об этом сказать, а я ей передам».

«Да нет, Таня, я хорошо отношусь к ней, но ты меня застала врасплох».

«Мики, я разговаривала с ней о тебе. Она сказала, что ты ей нравишься и она хорошо относится к тебе».

Опять сердце забилось как бешеное.

«Поухаживай за ней, и она захочет дружить с тобой».

Я опустил голову и в панике размышлял.

«Мики, что ты думаешь? Скажи честно, если она тебе не нравится».

«Не в этом дело, Таня. Клянусь тебе, она нравится мне».

«Что же ты не ухаживаешь за ней?»

«Тань, я бы ухаживал, но не знаю, как это делать. Никогда не ухаживал, и никто меня не учил, как это делать».

Она рассмеялась от всего сердца. А я чувствовал себя неловко, пока она продолжала хохотать. Тогда поднялась на цыпочки, обняла и поцеловала в щеку.

«Дорогой мой приятель, ты не умеешь ухаживать, а о тебе говорят, что ты неприступный».

Я был удивлен – кто посмел так сказать?

«Большинство девчонок в начале очень хорошо относилось к тебе, но, когда с твоей стороны не было никакого внимания, ни одного хорошего слова, они отступали и начали говорить, что ты неприступный. Ни одна из них не знала, что ты не умеешь ухаживать», – опять рассмеялась она.

«Легко тебе говорить. Представь, каково мне!»

«Мики, это так просто! Только скажи ей: «Биля, могу ли спросить у тебя кое-что?» Она тебе скажет – «спрашивай» или «конечно». Тогда ты ей скажи: «Могу тебе сказать, что ты очень красивая девочка и понравилась мне с первого взгляда. Я был бы очень счастлив, если бы ты согласилась стать моей девушкой». Она согласится, и тогда вы станете встречаться и гулять вместе».

Я не поверил собственным ушам. Возможно ли, что нужно сказать всего лишь несколько таких слов? Я решил сразу испробовать эти красивые слова. Подошел к Биле и повторил слово в слово, как сказала Таня. Дрожащим голосом она согласилась. Начали встречаться. Везде ходили вместе. Смеялись и радовались всему, что нас окружает. Через пару дней Таня опять подошла ко мне и с укором сказала:

«Мики, я вижу, как вы ладите и любите друг друга. Вижу, вы всегда вместе и счастливы, но заметила, что ты никогда не обнимаешь и не целуешь ее».

Опять она поставила меня в тупик:

«Таня, поверь, я не знал, что это надо сделать, хоть и хотел много раз».

Она опять рассмеялась. После ее советов я много раз обнимал и целовал Билю. Это, очевидно, раздражало тех, кому она нравилась. Подошел ко мне какой-то парень из параллельного класса:

«Эй ты, кто ты такой?»

Я почувствовал сигналы в мозге, до этого момента мне неизвестные. Импульс опасности сигнализировал мне, как будто кто-то нажал кнопку сирены. Почувствовал, как за спиной появились еще четыре человека. В моем мозгу стучало предчувствие, что они намерены бить меня, а ведь я еще ни с кем в жизни не дрался.

«Отбил девушку у моего лучшего друга и теперь с ней гуляешь по школе!»

«Слышишь, приятель, никого я не отбивал, – попробовал я объяснить, только увидел, что все объяснения будут напрасны, и они намерены вызвать меня на драку.

Они рассчитывали на численное преимущество и поэтому были уверены в себе. Биля прибежала ко мне и встала между нами.

«Слушай, мерзавец! – крикнула кому-то из-за моей спины. – Хочешь так заставить меня встречаться с тобой? Этого никогда не будет. В чем он виноват? В том, что он лучше, чем ты? Делаешь из себя героя, собрали самую сильную банду в школе и думаете, что можете теперь делать чего хотите?»

Этот парень, за моей спиной, схватил ее за руку и начал хохотать.

«Сейчас ты увидишь, красотка, что будет с твоим красавчиком. Он будет умолять тебя оставить его и гулять со мной, когда мы ему хорошенько наваляем».

Я видел огромную массу учеников, которые окружили нас и ждали того, что будет дальше. У многих на глазах появился страх. Откуда-то появились еще троица и встала на сторону моих противников. Я был один против всех. И тут, где-то между этими учениками, увидел деда. Его слова отчетливо прозвучали в моем мозгу. «Не бойся, тебе никто ничего не сможет сделать. Используй сознание, и пусть все выглядит, как будто ты дерешься с ними, а я буду с тобой и проведу эту борьбу».

И дед пропал. Биля попыталась дать пощечину тому, кто держал ее за руку. Тот вывернул ей руку, и Биля вскрикнула от боли. Это стало знаком для начала разборки. Парень, стоящий передо мной, замахнулся, чтобы ударить меня в лицо, а остальные двинулись к моей спине. Я отступил в сторону и, сам не знаю как, оттолкнул его от себя. Столкновение с его приятелями, стоявшими за моей спиной, был очень сильным. Он и еще двое упали на землю, серьезно поврежденные. Остальные четверо окружили меня, пока их главарь и дальше держал вырывающуюся Билю, которая хотела мне помочь. Он еще сильнее вывернул ей руку, и она опять завизжала. Теперь я должен был помочь ей. Противникам слева и справа приказал нападать на меня. Они двинулись вперед и оба замахнулись. Мое тело вдруг оказалось на земле, а они столкнулись друг с другом, как будто были злейшими врагами. Остановились и под моим воздействием на сознание начали избивать друг друга. Я вышел из сферы их интереса. Затем включились оставшиеся двое. Увидели, что могут проиграть битву, и вытащили нож и цепь. Главарь оттолкнул Билю на землю. Некоторые из ее подруг, и Таня среди них, поспешили ей помочь. Тут главарь двинулся на помощь своим приятелям. Кричал на двоицу приятелей, избивающих друг друга, но они его не слушали. И не могли, ведь им мною была дана команда воздействия на сознание. Трое, которые первые упали, теперь были готовы продолжить драку. Было их шестеро против меня. Их главарь пригнул голову, поднял плечи и понесся на меня. Я должен был его ударить, иначе он бы мне врезался головой в живот. Мой кулак попал ему в плечо. Ноги как будто отказали ему. Рухнул в пыль двора, а выглядело, как будто я его слегка ударил.

«Зарежь идиота!» – крикнул один из парней и двинулся на меня с цепью. То же сделал и тот, у которого в руках был нож. Он был ближе ко мне и замахнулся к моему животу. Я не знаю, как, но моя левая рука блокировала его удар, а правая стукнула по стиснутому кулаку с ножом. Нож вылетел из его руки и вонзился в бедро другого противника. Из-за острой боли он выпустил цепь, которой замахнулся. Цепь пролетела в нескольких сантиметрах от меня. На своем пути со всей силы она ударила трех оставшихся неприятелей. Первого зацепила по лицу, а двух других – по груди. Наставшую тишину нарушали только стоны нападавшего, которого цепь ударила по лицу, и противника с ножом, воткнутым в бедро. Все остальные молчали, не веря в произошедшее. Я подошел к Биле и нежно обнял за плечи. Произошло шевеление в толпе, и в круг, образованный учениками школы, вышел директор и два учителя. Учителя направились к ученикам, которые были повреждены, а директор крикнул:

«Кто организовал эту бойню с этими несчастными учениками школы?»

Все взгляды направились на меня и Билю. Директор схватил меня за локоть, начал трясти и кричать:

«За это отправляют в тюрьму. Ты ножом и цепью искалечил столько учеников!»

Я выдернул руку из его захвата. И другие учителя подошли, чтобы увидеть, что произошло. Никто из них не мог поверить, что это на меня напали восемь бандитов.

«Сначала спросите у свидетелей, кто на кого нападал и у кого был нож и цепь, а потом хватайте за руку».

Директор опешил из-за моей дерзости. Неверие было видно на лицах присутствующих. Первое, никто не поверил, что я так отвечу директору, и он сам не мог поверить, как я мог это все сделать один. Чтобы вернуть свой упавший авторитет, он поднял руку с указательным пальцем и крикнул:

«Пускай все говорят, что они напали на тебя, но ты не смел использовать нож и цепь. За это я сейчас же прогоню тебя из школы, а полиция уже знает о произошедшей драке».

Повернулся к ученикам и спросил:

«Кто на кого напал?»

Толпа ответила:

«Они на него!»

«Кто нападал с цепью и ножом?»

«Они напали, а он только оборонялся», – еще громче раздались возгласы из толпы учеников.

Послышался звук полицейской сирены. Учащиеся разошлись на две стороны. Автомобиль остановился перед нами. Полицейские осматривались, выискивая, кого надо арестовывать. Увидели меня и Билю перед директором и других учеников, которые притворялись и стонали от боли, чтобы вызвать жалость. Они решили, будто это я использовал нож и цепь, и двинулись ко мне. Директор остановил их и объяснил, что это на меня напали и использовали нож и цепь в качестве оружия, а я лишь оборонялся. Тупое выражение на лицах показало их недоверие. Один из полицейских провозгласил, что законом запрещено использование боевых искусств. Чтобы победить восемь сверстников, использующих нож и цепь, нужно быть мастером в каком-либо боевом искусстве. Все посмотрели на меня. Я должен был сразу реагировать:

«У меня нет никакого пояса, и я не являюсь мастером ни в какой борьбе. Директор, я здесь обвиняемая сторона или лицо, оборонявшееся от восьми нападавших? Посмотрите, сколько свидетелей на моей стороне».

Масса учеников опять загалдела. Охрабренные поражением насильников, многие ученики начали обвинять их и признались, что и их третировали. Полицейские вызвали скорую помощь. Ученики, поняв, что больше ничего интересного не увидят, разошлись по классам. Через пару дней виновные были наказаны. Двоих, использовавших нож и цепь, исключили из школы. Так называемого главаря банды наказали последним предупреждением перед исключением из школы, а остальных простым предупреждением. Вскоре все происшедшее начало забываться. Были еще какие-то драки, но меня больше никто не трогал. С Билей я продолжал встречаться. Нам было хорошо вместе. Однако из-за нее я запустил учебу и все остальное.

В эти дни, когда мне все было неважно и мысли были заняты только Билей, мама сообщила, что завтра мы должны уехать. Бабушка Стана покинула этот мир. Многие вещи человек не может сразу принять. Они кажутся ему нереальными. Так и мне тогда показалась эта новость невозможной. Вообще не мог поверить в это. Как дед мог это допустить? Я задавал себе вопросы, как будто в дедовых руках было решать о жизни и смерти. В эту ночь я не мог заснуть. Как говорят старики, глаз не мог сомкнуть. Утром мы уехали в село, где я провел свое детство. После похорон отца больше я не бывал на таких событиях. Мне было тяжело. Вспомнилось, как она любила меня и как заботилась. Помню песню, которую мне напевала:

И сейчас, как когда-то, когда был маленьким и впервые услышал эту песню, я горько заплакал. В моей памяти всплыла ее мелодичная речь, и слезы потекли по лицу. Все подходили и утешали меня. Подошел и дед, обнял меня своими теплыми руками. Тогда я немного успокоился. Вся моя печаль, боль и страдание вылились в несколько слов, в один вопрос, который я ему задал:

«Дед, почему ты не помог ей жить?»

Он опять меня обнял, и я почувствовал, как его тело затряслось.

«Сынок, ты думаешь, что я этого не делал? Я могу помочь всякому, кому Господь дает жить, но я не в силах помочь ни себе, ни кому-либо, если по воле Божьей его жизни приходит конец. Бог примет ее к Себе в рай. Нельзя сопротивляться судьбе и воле Божьей. Когда суждено Богом, тогда и умрешь. Это, сынок, отдых тела. Ты увидишь в тетрадях, которые получишь после моей смерти, как все это описано, и тогда тебе будет все ясно».

Говорят, человек учится всю жизнь, а я и на ее похоронах получил еще один жизненный урок. Понял я, что и мы, Избранники, хоть и есть у нас огромные силы в отношении к остальному человечеству, обыкновенные смертные, как и весь свет. Это мысль меня не обрадовала. Тогда дед успокоил меня словами:

«Сынок, все это по Божьей воле, и мы должны ей повиноваться. Ты должен навсегда запомнить, что не смеешь падать духом, и должен быть горд тем, что ты Божий Избранник».

Эти слова упали на душу, как бальзам, и позже я всегда вспоминал их, когда было мне тяжело. Всегда умел поднять настроение. Как точно говорит народная поговорка: «Веселое сердце пряжу прядет». С этого дня и я перенял этот дедов жизненный принцип. Всегда быть веселым и спокойным. Таким образом удавалось развеселить и самых опечаленных людей, больных успокоить и смягчить всякую боль. Такой урок я получил на бабушкиных похоронах.

Я мучился несколько дней, а потом продолжил учебу. Получил несколько единиц. Я был уверен, что сумею легко их исправить, а они следовали одна за другой. В конце полугодия имел их уже восемь. Они мне не мешали. Было мне важнее, что ладим с Билей, и думаю о ней непрестанно. Был влюблен в нее, а она имела все пятерки. В начале второго полугодия Таня подошла поговорить со мной:

«Мики, Биля не знает, как ей поступить. Много раз, когда я была у нее, то видела, как она плачет».

«Что такое? С ней что-то, о чем я не знаю?» – задал вопрос Тане.

«Видишь ли, Мики, мы с ней лучшие подруги и много разговариваем. Ты всегда тема наших разговоров. Когда ты защитил ее от этих бандитов, она серьезно влюбилась в тебя. А ты все меньше уделяешь ей внимания. Иногда обнимешь, поцелуешь и это все. Она ожидала от тебя намного большего. И из-за этого много раз плакала».

И в этот раз, как и когда впервые услышал о бабушкиной смерти, мое сознание не хотело понять слова, которые я слышал, а Таня продолжила.

«В последнее время ей стало еще тяжелее, ведь ее родители узнали о ваших отношениях».

Опять я почувствовал, как сердце забилось. Точно как и когда мы только начали дружить.

«Они хотят, чтобы вы прекратили встречаться. Вначале Биля отлично отбивалась, но в последнее время, когда стало известно про твои единицы, постоянно ее упрекают. Что будет, если ты останешься на второй год? А если все-таки и пройдешь, а они в этом сомневаются, то это будет с минимальным успехом. Как ты дальше с такими оценками продолжишь учебу? Они считают, твои родители не настолько богаты, чтобы оплачивать твое дальнейшее обучение».

Каждое ее слово пронзало мое сердце как игла. Возможно ли, что я заслужил такие слова? Правда ли, что она от меня хочет еще большей любви? Поцелуй, объятия и ничего более. Чего еще она хочет от меня? Я ей подарил свое сердце и каждый трепет тела. Действительно, мы тяжело жили, только я не заслужил таких слов и оскорблений с ее стороны. За секунду все закипело во мне. Все закипело во мне, я хотел ответить на все обиды, но припомнил дедовы слова и успокоился. Лишь едва слышно прошептал:

«Тань, если нужно расстаться, то пусть я услышу это от нее».

«Договорились, Мики. Не обижайся на меня за то, что рассказала тебе все это».

«Все нормально. Ты по-прежнему мой приятель».

Она ушла, а у меня все вертелось в голове. Сердился и опять успокаивался. Это состояние продлилось несколько дней. «Если она или ее родные говорят такое обо мне и моей семье, тогда никто из них мне не нужен», – думал я, сердясь, и тут же находил оправдание всему. Правда была за ними, и они имели на это право, ведь действительно моя семья была небогата, чтобы мне оплачивать учебу на факультете. Сто раз обвинял и столько же оправдывал. Когда Биля пришла и подтвердила слова, переданные мне Таней, я чуть не заплакал. Хотел сказать, что люблю ее. Хотел умолять остаться со мной и простить все совершенные грехи. Хотел, но даже не двинулся. Смотрел на нее, как она приближалась ко мне своей легкой походкой. Она остановилась передо мной и холодно начала объяснять:

«Таня объяснила тебе причину моего недовольства».

«Да, только подтверждение этихслов я хочу услышать из твоих уст».

«Мы лучшие подруги, так что все, что тебе она скажет, – правда».

«Хорошо, Биля. Не нужно больше ничего повторять. Желаю тебе удачи и, дай Бог, чтобы все будущие парни любили тебя больше, чем я. Я думаю, моя любовь к тебе не имела границ».

«И я тебе желаю счастья и исправить все полученные единицы. Понимаю, твое пожелание осуществится раньше моего. Для осуществления моего желания необходимо серьезно потрудится, а для твоего – не нужно вообще ничего, ведь меня нетрудно полюбить», – произнесла она, рассмеялась и ушла.

Сам себя спрашивал: «Как я мог ее так искренно любить, а вообще ее не знал».

Таких слов я никогда ей не смел бы сказать. Докажу ей, что она ошибается.

Через пять-шесть дней я вызвался исправить первую единицу. Учительница меня опрашивала до конца урока. Зазвонил звонок. Она заметила, что я уже достаточно выучил и она может поставить мне тройку за эти знания. Я не согласился и попросил на следующем уроке продолжить опрос, чтобы я получил пятерку. Она вместе со всем классом рассмеялась.

«Чтобы получить пятерку по моему предмету, тебе нужно знать всю программу, а не только две последние темы».

«Учительница, запомните: я буду теперь получать только пятерки, а по тем предметам, по которым у меня единицы, в конце года пойду на межшкольную олимпиаду. По восьми предметам хочу представлять нашу школу и получить восемь золотых медалей».

Класс хохотал над моими словами, а учительница сказала недовольным тоном:

«Хорошо, посмотрим, что будет на следующем уроке. Хорошенько приготовься, и если ничего не будешь знать, то не сможешь отвечать до конца года и в конце получишь единицу».

«Согласен», – ответил я.

Следующий урок был посвещен только мне. Она задала все возможные вопросы, пришедшие ей в голову из того, что мы уже проходили. И на каждый я ответил.

«Нет слов. Просто нет слов, – произнесла после всех вопросов и ответов. – Такие знания мне ни один ученик не показывал. Если бы была десятка среди оценок в средней школе, то сразу бы тебе поставила. Ты заслужил пятерку, я ставлю ее и поздравляю!»

Она встала и протянула мне руку. Некоторые отважились и похлопали несколько раз. Тогда и она начала аплодировать, и к этому присоединились все ученики нашего класса.

На следующий день я вызвался исправить вторую единицу. Это была химия. Самый опасный учитель в нашей школе. Говорят, что он сказал когда-то, будто нет ученика, который сможет у него получить настоящую тройку, ведь химия полна формул и нет того, кто бы смог все эти формулы запомнить. И он начал спрашивать у меня в конце урока. Зазвонил звонок. Он был удовлетворен моими знаниями и сказал:

«Мики, я доволен твоим ответом и готов подарить тебе трояк».

«Учитель, я был бы доволен таким подарком, если бы не знал ответа на вопросы, но не люблю, когда мне делают подарки, и не согласен получить эту тройку. Я буду рад получить пятерку, но только тогда, когда она не будет подарена».

Он захлопнул журнал со всей силы:

«Посмотрим, герой. Посмотрим на следующем уроке».

Он сердито вошел в учительскую и закричал:

«Коллеги, впервые один из учеников сумел меня так вывести из себя. Выучил, не могу сказать, что нет, но, когда я хотел подарить ему тройку, этот самовлюбленный невежда заявил, что хочет на следующем уроке отвечать за пятерку», – крикнул и хлопнул ладонью о ладонь.

Все молчали, только учительница, у которой я уже получил свою пятерку, рассмеялась. Все повернулись к ней.

«Коллега, вы, вероятно, о Мики говорите?»

Он растерялся от неожиданности:

«Откуда вы это знаете?»

«Я его опрашивала вчера. Знаете, что он мне сказал?» – все с ожиданием смотрели на нее, не говоря ни слова. – Он хочет по всем восьми предметам, из которых в полугодии имел единицы, представлять нашу школу на межшкольной олимпиаде».

«Перестаньте, коллега! – начали негодовать учителя. – В это может поверить только неграмотный человек!»

«И я так думала, дорогие коллеги, пока не начала его опрашивать. Не было вопроса, на который он не знал бы ответа. Никогда мне и никто так прекрасно и полно не отвечал, как он. Верите ли, он убежден, что теперь будет получать только одни пятерки».

Все молчали, лишь учитель физики сказал:

«Коллега, без обид, но ваш предмет не может сравниться с химией, математикой или с предметом, который я преподаю».

«Каждый предмет тяжелый, если его не выучить. Видели бы вы его знания, то отнеслись бы к его заявлениям серьезно».

«Через три дня у меня будет урок в его классе, и тогда, моя дорогая коллега, я заставлю вас взять свои хвалебные слова назад», – сказал учитель химии.

«А я, коллега, спорю на килограмм кофе, что он будет первым учеником, получившим пятерку по вашему предмету!»

Формулы, вопросы. Вопросы и формулы… Так проходил перекрестный опрос, к которому приступил учитель, как только начался урок. Вместо ответа на вопрос, на который, как он ожидал, не смогу ответить, я сказал:

«Учитель, химию я выучил от «А» до «Я» и, несмотря на то, что вы неверно задали мне вопрос, я отвечу и на него, хотя мы еще такое не изучали».

«Да! – педагог развел руками. – Гениальный ребенок. Ему нет равных. Альфред Нобель, Дмитрий Иванович Менделеев, Антуан Лавуазье и все другие великие ученые. Поверьте, всех их превзошел. Это впервые, когда я ученику могу поставить пятерку. Он это полностью заслужил. Только про него я могу сказать, что он знает химию лучше меня. Проиграл килограмм кофе в пари, но я счастлив от того, что наша школа впервые получила представителя, с которым может победить у всех школ. Подождите десять минут до звонка, ребята, мне надо сходить за килограммом кофе…»

Он вышел. Все собрались около меня. Опять произошло то же, что и в основной школе. Все хотели подружиться со мной. Когда начался следующий урок, учительница заявила, что обо мне говорит вся школа. И директор был извещен о том, что впервые кто-то получил оценку выше, чем подаренная тройка.

«Я ее заслужил, учительница».

«Только скажи, что теперь ты готов и у меня отвечать на пятерку, и я сразу покину школу!»

«Вы самая лучшая и любимая учительница. Никогда бы себе не простил, если бы вы из-за меня оставили школу!»

Все рассмеялись, а я продолжил:

«Если говорить честно, не совсем готов к чистой пятерке, а я не люблю принимать подарки и поэтому хочу попросить Вас разрешить мне отвечать на следующем уроке».

«Я не хочу выслушивать материал, который ты зазубрил, а буду вести перекрестный опрос».

«Что ж, это не впервые. Другие преподаватели делали то же самое».

«Хорошо, увидимся на следующей неделе, когда у меня будет урок с вами».

Следующим был урок математики. Учительница математики была как будто рассержена на меня:

«За неполную неделю две пятерки по биологии и химии. И ты собираешься отвечать материал из сербского языка. Что ты думаешь о себе? Феномен?»

Я молчал.

«Встань и отвечай».

«Учительница, могу ли я получить паузу на несколько дней? Упорно учил химию и математикой еще полностью не овладел».

«Встань, когда отвечаешь. Не ты будешь решать, когда я буду тебя спрашивать, а когда нет. Поднимись. Сейчас, сейчас».

Начала она размахивать рукой, держащей ручку, показывая, что я должен встать.

«Хорошо, отвечу и получу пятерку».

Покраснела, будто кто-то дал ей пощечину.

«Это мы сейчас увидим».

Она принялась задавать мне разные вопросы, спрашивать формулы, задавать задачи и все такое, что ей только приходило в голову. Я ответил на вопросы, и все задачи я решил точно. Опрос проходил сорок минут.

«Ты достаточно хорошо выучил, могу поставить тебе четверку».

«Ха-ха-ха, – рассмеялся я на весь класс. – Учительница, все преподаватели должны понять, что мне можно ставить только пять, только эту оценку я заслуживаю. Нет ни одного задания, ни единого вопроса, на который я не ответил, и как можете ставить за это четверку?»

«Ты же сам сказал, будто математику еще не полностью освоил?»

«Да, сказал. Вы не виноваты, что не перешли к материалу, который я еще не выучил. Если не поставите пятерку, то я потребую, чтобы меня опрашивала комиссия».

Она знала, что бы это для нее значило, и поэтому заставила себя улыбнуться:

«Продолжим опрос на следующем уроке».

«Учительница, у меня есть тридцать свидетелей того, что меня одного опрашивали целый урок. Ведь вы знаете, по закону опрос одного ученика не может длиться более пятнадцати минут. За все это время вы не сумели найти ни один вопрос, на который я не знал ответ, и вы хотите продолжить это и на следующем уроке. Так не должно быть, учительница. Я сказал, что буду отвечать и получу пятерку. Так и будет, ведь я ее заслужил».

«Кто тебе дал право так со мной разговаривать?» – выкрикнула она взволновано.

«Знания и право на оценку, которую я заслужил».

«Ты мне будешь говорить о правах!»

«Я не хочу Вас учить, – я вышел из-за парты и отправился к двери класса. – Сейчас я иду к директору и пожалуюсь на Ваше отношение ко мне».

Около дверей она остановила меня:

«Вернись на место. Ты выиграл. Получишь пятерку, только я буду проверять тебя на каждом уроке».

«Для меня удовольствие три раза отвечать. После третьего попрошу Вас поставить мне пятерку, а если не хотите, то и я не буду больше отвечать».

Этими словами закончилась наша перепалка. Мои одноклассники считали, что я слишком многого хочу, и это не принесет ничего хорошего. После этого урока вся школа как будто взорвалась. Преподаватели разделились. Одни нападали на меня, а другие защищали. Среди моих защитников была учительница биологии и учитель химии. В порядке вещей больше всех против меня была математичка из-за того, что сделала неправильные выводы из нашей перепалки. Все хотели мне задать по несколько вопросов. Все хотели проверить мои знания. Получал пятерки одну за другой. Иногда по два-три дня меня не вызывали, а потом получал одну или две отличные оценки в день. Каждый день по различным предметам меня спрашивали. Всегда я все знал. До половины марта имел только пятерки. Стал лучшим учеником в школе.

Биля начала встречаться с сыном одного преподавателя. Всюду около нее была Таня. Больше она ко мне не обращалась. Всегда они держались группой пятнадцать-двадцать человек. Все это были дети адвокатов, докторов, учителей и других состоятельных людей. Никто из них не хотел дружить с ребятами, у которых родители не занимали высокого положения. Я решил устроить для них одну маленькую хитрость. Во время перемены они собрались за школой, а я наблюдал за ними, прислонясь к оконному стеклу. Воздействовал на Таню, и она начала меня хвалить. Только я начал свое влияние, как сам удивился произнесенным из ее уст словам похвалы обо мне. Биля сначала начала злиться. Тогда я переключился на нее, и она сказала, что я заслуживаю особого внимания и никто не может сравниться со мной. Теперь я воздействовал на ее парня, и он заметил:

«Таня, ты мне неописуемо нравишься. Как только одна девчонка расстанется с парнем и начинает встречаться с другим, тут же о предыдущем говорит такое. Она не заслуживает моего внимания».

Начался всеобщий шум и гвалт. А я, завершив то, что хотел, отошел от окна. На следующий день ко мне подошла одна из новых Билиных подруг. Спросила меня про Билю. Хочу ли я увидеться и поговорить с ней. Я ей тветил:

«Я уже пожелал ей всего счастья этого мира. Пожелал, чтобы всякий следующий парень любил ее больше меня. Она мне с усмешкой ответила, что я никогда не исправлю свои единицы. А ведь я получил их потому, что любил ее и ни о чем больше не думал. Она говорила, если исправлю их, то только на тощие двойки. Но я доказал ей меньше чем за месяц, что это не так. Пока я был с ней, то оказался в самой ужасном положении в моей жизни, а без нее я поднялся и стал лучшим учеником класса. Я не могу себе позволить вернуться к ней. Передавай ей привет. Я желаю ей счастья от всего сердца и хочу, чтобы кто-то подарил ей любовь, все, что ее душа желает и что я не сумел ей дать. Что я могу? Моя семья не так богата, чтобы обеспечивать меня. Всего в жизни я хочу добиться сам».

Она ушла. Я проследил за ее мыслями. Она передала Биле все, как я сказал. Та сначала разозлилась, а потом признала, что я был во всем прав. Когда-то она меня обижала и недооценивала, теперь ей все это вернулось. С тех пор это стало моим принципом – когда поссорюсь с девушкой, то больше никогда не мирюсь. Можем быть друзьями, но вместе, как парень и девушка, – больше никогда.

Настало время школьной олимпиады. Я хотел участвовать в ней по всем восьми предметам, по которым имел единицы, но школьный совет мне отказал и едва согласился на мое участие по трем предметам. Буду соревноваться по химии, физике и биологии. Биля участвовала в соревновании по математике. Другие ученики также представляли нашу школу на этой олимпиаде по многим предметам. Со всеми я общался, только с Билей – нет. Она не хотела смотреть, а тем более разговаривать со мной. Ощущала себя виноватой. С моей стороны несправедливо было организовывать конфликт между ней и ее новым парнем, но я утешал себя тем, что всегда ценил ее, не то что она меня. Перед самым соревнованием, размышляя о ее поступках, я блокировал ее сознание. Она мучилась, но ничего не сумела решить, в то время как я первым решил все свои задания. Бросил взгляд в ее направлении. Заметил, что она была в отчаянии. Стало ее жаль. Тогда направил сознание так, чтобы помочь ей решить все задачи.

Из двенадцати предметов, по которым проводилась олимпиада, мы освоили пять золотых и две серебряные медали. Три из них были мои. Мы все были счастливы. Все пели и веселились. Случайно произошло так, что Биля и я обнялись. Я сказал:

«Приметил, что ты вначале волновалась так, что едва вспомнила все формулы, а потом все пошло легко».

«Это точно, вначале переволновалась и почти ничего не могла решить. Как будто меня заблокировало. К счастью, все быстро прошло, и все отлично решила. Вижу, ты, как всегда, был лучшим. Все двадцать пять школ, посоревновавшихся здесь, говорят только о тебе и твоих успехах».

«Я слышал совсем другое. Говорят, одна участница – не просто фантастическая математичка, но и красотой затмила всех чаровниц».

Она счастливо рассмеялась. А меня захватили воспоминания. На мгновение захотелось помириться, но я все-таки сдержался. Будем только друзьями. И она почувствовала, что с моей стороны есть желание дружить. Хорошо. Мы больше не вместе, но и не хотим ругаться.