Выходные для команды капитана выдались короткими. Нгуен на несколько часов пошел поспать в комнату номер семь, а Кюш, Маджер и Мартен уже снова были готовы к бою. Руководитель расследования шагал взад-вперед по кабинету. Он раздумывал и время от времени выражал свои мысли вслух:

— Какая связь между жертвами? Анисе, Марьетт, Фабр, Шане и покушение на Турно. Все они так или иначе входили в содружество рыцарей. К этому списку следует добавить Эдмона де Вомора. Гибель Великой Лозы, возможно, связана с этой пляской смерти. Кому на пользу преступление? Над этим стоит подумать. Дютур мог убить аббата. Он доверился ему, рассказав о своих мелких махинациях с вином, и попался из-за кюре… Арестовал Дютура унтер-офицер Марьетт. И все тот же Дютур возникает в случаях с Фабром и Шане, которые купили по дешевке его фамильный виноградник. Зато я не вижу прямой связи между ним и Турно. Может, их двое или трое — тех, кто убивает. Надя, Мартен, проверьте заново алиби всех… час за часом. Я хочу знать, чем занимался каждый член правления. Можно подумать, что они создали ассоциацию будущих жертв.

— Принято к исполнению, патрон.

— А фармацевты, которые с виду ненавидят друг друга, может, они ломают комедию для зрителей? А Элизабет и ее Казимир? Еще один странный дуэт: поженились рак да щука. Хорошенький набор пар, а в довершение эта бедная мэрша, на которую напали и которая ничегошеньки не видела… Черт, мы ходим по кругу! Мартен, разбуди Нгуена, я хочу, чтобы он перевернул вверх дном город, район и всю Францию. А также все аэропорты, все вокзалы. Нам нужен владелец гаража, и быстро!

— О'кей, патрон… Надо смотреть в оба, после смерти сенатора эта история принимает государственный размах. Тут в ход пошла политика.

— Не беспокойся, Мартен, я не намерен ничего упустить, пока нахожусь у руля. Быть может, это моя лебединая песня, но, черт побери, мы зададим им жару!.. — Произнося свои речи, Кюш кружил, словно лев в клетке. — С самого начала сенатор ставил нам палки в колеса, но его больше нет, чтобы вмешиваться… Да, и еще я сегодня же хочу получить завещание Шане! Я хочу знать, кому он все оставил… Мартен, найди мне его нотариуса, он должен быть в Бордо.

— Без проблем.

Молодой лейтенант зашел на «желтые страницы» своего компьютера.

— Их только в Бордо семьдесят шесть!

— Попробуй встретиться с Андре, может, он знает… А если нет, звони каждому, одному за другим. Ладно, относительно охраны членов содружества улажено?

— Да, босс, с этой стороны все в порядке.

— Тем лучше, а то этот вид на стадии исчезновения…

Этим утром Журдан отказался от своего привычного чемпионского завтрака. Наскоро проглотив самое необходимое, он готовился к занятию, которое совсем не любил: к присутствию на вскрытии. Пуаре настоял, чтобы он сопровождал его в госпиталь Робер-Булен в Либурне. Он лично доставил запрос прокуратуры.

Кроме того, комиссару пришлось тепло встретить парижского полицейского из Центрального управления уголовной полиции. Но это для вида. На самом деле он не любил получать уроков и предпочел бы, чтобы Кюш успешно закончил это расследование. Однако теперь слишком поздно, и он вынужден мириться с неизбежностью. А чтобы тот сразу погрузился в атмосферу, Журдан пригласил майора Перраша, известного «закрывателя расследований», присутствовать на вскрытии. Прекрасное вхождение в материал для этого сорокалетнего мужчины в костюме с галстуком, с загорелым и летом, и зимой лицом, с зачесанными назад черными напомаженными волосами, с красноватой бычьей шеей, в голубой рубашке с ребристыми отворотами и серебряными запонками и в кожаных, безупречно начищенных мокасинах.

Трое наблюдателей заняли места за стеклом. Оттуда им прекрасно видно все помещение, где происходило вскрытие. Оно просторное и залито мертвенно-бледным неоновым светом. Посреди, на расстоянии метра, напротив друг друга стояли два металлических стола. Шланг в левом углу напоминал, что в перерывах между двумя клиентами помещение следовало хорошенько вымывать. Тремя минутами раньше служащие прозектуры прошли с носилками через тамбур. Останки Фабра занимали теперь один из столов из нержавеющей стали.

В то время как трое мужчин обменивались мнениями по поводу расследования, доктор Сельпрен и один из его студентов-медиков прошли в свою очередь через тамбур. На них обычная одежда хирургов: бахилы, халат, маска, очки и одноразовая шапочка. Сельпрену никогда не досаждали запахи, в противоположность его юному коллеге, который не поскупился и смазал нос большой дозой тигровой мази. Студент встал за письменный стол, собираясь записывать протокол специалиста по танатологии. Сельпрен нажал на кнопку переговорного устройства, чтобы связаться с наблюдателями.

— Месье, вы готовы?

Журдан поднял большой палец, давая врачу зеленый свет. Тогда тот повернулся к столу и включил хирургическую лампу. На Фабра снова направлен ослепительный свет, но уже в последний раз. Судебно-медицинский эксперт привел в действие водоочистительную систему вокруг трупа. Справа от него были разложены хирургические ножи, щипцы, пинцет и вибрационная пила. Он не любил прибегать к скальпелю: слишком многие из его собратьев порезались у него на глазах. Сам он, как в прошлом веке, пользовался добрыми старыми хирургическими ножами. Для начала Сельпрен взял реберные кусачки и вскрыл грудную клетку сенатора. По другую сторону стекла Журдан отвел взгляд. Перраш утратил самоуверенность, ему явно не по себе. Один лишь Пуаре, привычный к такого рода зрелищам, выглядел спокойным.

— Человеческая натура так устроена, что ко всему привыкает. К тому же Сельпрен препарирует нам сотню тел ежегодно, это профессионал.

Журдан так и не смог привыкнуть к цинизму прокурора.

Внутренние органы Фабра теперь разложены по смежным мискам. Сельпрен ввел зонд, чтобы проследить путь пули.

— Пуля вошла спереди и пробила верхнюю часть левого легкого, продолжив путь, она вызвала костное раздробление в области лопатки, ключицы и плечевой кости.

Перраш не вынес последних уточнений хирурга и вынужден был отправиться в уборную. Едва он вышел, как Пуаре не удержался от колкого замечания:

— Вот он, знаменитый парижский полицейский! Я думал, он покрепче.

Сельпрен продолжал:

— Я констатирую лицевую гиперемию… Цианоз… Полость рта заполнена денежными купюрами. Исследование трахеи также свидетельствует о наличии этих купюр, которые закупорили дыхательные пути и повлекли смерть от удушья. — Он повернулся к застекленному проему: — Кто из вас может подойти подтвердить повреждения?

Надя Маджер сидела за письменным столом. Она сняла трубку и набрала номер мэтра Фолласа, нотариуса в Бордо. Кюш и Мартен сгорали от нетерпения. Надя включила громкую связь, чтобы они могли слышать.

Раздались долгие гудки.

— Надеюсь, Андре дал нам нужного нотариуса.

— Сейчас узнаем, Мартен.

На другом конце линии кто-то снял трубку.

— Алло, мэтр Фоллас?

— Он самый.

— Я — лейтенант Маджер из судебной полиции.

— А-а… добрый день, лейтенант, я ждал вашего звонка, рядом со мной один из ваших коллег, он рассказал мне о ситуации.

— Месье Антуан Шане действительно был одним из ваших клиентов?

— Да, нотариальная контора вела его дела в течение многих лет.

Кюш поднял большой палец, не спуская глаз с Нади.

— Он оставил завещание?

— Да, действительно, у меня есть завещание, которое он вручил мне в феврале две тысячи третьего года.

— Мой коллега должен был передать вам судебное постановление.

— Все в полном порядке, завещание передо мной… Хотите, чтобы я вскрыл его?

— Пожалуйста.

— Очень хорошо, я вскрываю конверт…

Кюш с удовлетворенным видом смотрел на своих коллег. На этот раз расследование продвигалось гигантскими шагами.

— Исход дела еще неясен.

— Итак, я читаю: «Я, нижеподписавшийся Антуан Шане, проживающий в Сент-Эмильоне, на улице Пренс-Фери, в доме номер пять, завещаю все свое имущество господину Андре Казимиру Луи Этьенну, родившемуся десятого июня тысяча девятьсот пятьдесят пятого года в Гренобле, ныне проживающему в моем доме.

Составлено в Сент-Эмильоне двадцать первого февраля две тысячи третьего года». Как видите, это довольно коротко, но вполне определенно.

— Спроси у него — завещание написано от руки или напечатано на компьютере?

— Я слышал… Оно написано от руки, и могу вас заверить, что это действительно почерк месье Шане. Впрочем, он лично вручил мне тогда этот документ.

— Значит, его подлинность не вызывает сомнений?

— Абсолютно никаких. Но может статься, что у него дома обнаружится более позднее завещание, в таком случае оно заменит то, что находится у меня.

— Да, разумеется, мы это проверим.

— У вас есть еще вопросы?

— Босс?

— Нет, мне этого достаточно.

— Тогда все, мэтр, спасибо за сотрудничество.

Завещание Шане вновь наделяло Андре вполне обоснованным мотивом: десять миллионов евро.

— Скажите, патрон, такое наследство — это ведь подходящий мотив!

— Вот видите, никогда не следует окончательно исключать подозреваемого. При расследовании вчерашние истины не обязательно сохраняют свою силу на следующий день.

Надя задумалась. Но, услышав замечание Мартена, оживилась:

— Скажем так, суд присяжных это может заинтересовать, особенно ввиду размера имущества… Но как бы там ни было, я не думаю, что он причастен к убийству своего хозяина.

Выйдя из задумчивости, Кюш в свою очередь согласился:

— Да, и к тому же этим можно объяснить смерть Шане, но как быть с другими?

— Верно, в отношении Анисе и Марьетта этот мотив не годится.

— Надо все-таки попробовать узнать, был ли Андре в курсе относительно содержания завещания: в любом случае, это может послужить отправной точкой. Надя, внеси это в свою программу.

— Заметано, босс.

— Мартен, Нгуен, вы пойдете со мной.

Мадам де Вомор сидела на канапе в большой гостиной, рядом с ней устроился Казимир Андре. Напротив них — Надя Маджер. Она пыталась вывести на чистую воду смотрителя винных хранилищ. Если он знал о завещании, то это делало его первоочередным подозреваемым.

— Мы связались с мэтром Фолласом. Это действительно нотариус месье Шане.

— Я же вам говорил.

— Вы имеете какое-то представление о содержании завещания?

— Ни малейшего. У нас не было об этом разговора с профессором.

— Хорошо, продолжим.

— Говоря откровенно, я даже не знал, что у него таковое имелось.

— Беда с вами в том, что, когда задаешь вам вопрос, неизменно возникает ощущение, что досаждаешь вам.

— Ничего подобного, я всего лишь отвечаю. Видите ли, я потерял друга и сожалею, что не сумел защитить его…

— Казимир, ты не в ответе за то, что происходит.

— Во всяком случае, ваш хозяин, должно быть, очень любил вас, так как завещал вам все свое состояние.

— Что превращает меня в главного подозреваемого, не правда ли?

— Само собой, это не облегчает вашего положения.

— Деньги меня не интересуют, и я вправе отказаться от наследства. По крайней мере, это избавит вас от забот.

— Но послушайте, он же говорит, что ничего не знал о намерениях месье Шане!

Анж Дютур спокойно курил сигарету. Возобновление работы мастерской после нескольких дней перерыва усилило леность механика. Он обсуждал что-то с водителем автоцистерны Анри, седеющим мужчиной лет сорока пяти, высоким и полным, с татуировкой на левой руке. С сигаретой в зубах, он издалека наблюдал за работой своего помощника Стефана.

— Сбавь темп, малый! Послушай, твой парень слишком торопится очистить мой резервуар. И после мне самому придется с этим возиться… Так что давай без спешки, о'кей?

Беседуя, они с важным видом прохаживались перед гаражом.

— Вот она, нынешняя молодежь, они особо не стараются. Заметь, до обеда ты мой последний клиент, и чем скорее он кончит, тем скорее мы сможем пойти в «Дубовую бочку» пропустить по стаканчику.

— Хорошая у тебя работенка! А к вам еще можно наняться? Хотя с тех пор, как толстяк в бегах, у меня тут тоже неплохо.

Анри захохотал, хлопая Анжа Дютура по плечу:

— Даже когда он был здесь, ты тоже вроде не надрывался.

— Хотел бы я на тебя посмотреть! Он сваливал на меня все дерьмо. Естественно, это не вдохновляет.

— Н-да, в конце концов, жрать надо. А думаешь, мне легко в сорок-то пять опорожнять резервуары?

— Да что ты опорожняешь? Ты ведешь себе грузовик — и баста! Руки у тебя чистые. Можно сказать, аристократ отработанной смазки.

— Ну, другой бы…

Внезапно Стефан позвал своего шефа:

— Анри, поди погляди, я никогда такого не видел!

Анж с Анри вошли в гараж, к резервуару для отработанного масла.

— Это ваш приятель? — сказал Стефан, показывая на труп, покрытый маслом.

Анж обомлел:

— Черт! Толстяк!

Анри был ничуть не взволнован:

— Настоящая оливка в стакане…

— Думаю, меня сместят завтра. Так что нам надо поторапливаться. Журдан уже готов назвать имя другого руководителя расследования. Если до вечера у нас ничего не будет, меня сместят! Ну что там с Андре?

— Заранее было ясно: он не знал, что является единственным наследником.

— Н-да… Решений не так уж много. С самого начала мы кружили вокруг Барбозы, Дютура, Андре и Фабра. Итак, Фабра на финише этого забега не будет. Для пьедестала почета у нас остается трое других.

— Ладно, босс! Прорвемся.

— Но, черт возьми, что он там делал, в этой пещере? К тому же сдохнуть с деньгами во рту… это ведь что-то означает! Может, это какой-то знак мафии?

— Чуть не забыла, мне звонили криминалисты. Они обнаружили у Фабра документ о снятии с банковского счета пятидесяти тысяч евро. Чек был подписан его женой накануне убийства. Наш полицейский поехал в Бордо допросить ее.

— И когда ты собиралась сообщить мне об этом, Надя? Это же архиважно! И где они, эти деньги? Не мог же он все-таки съесть подобную сумму!

— Наверно, была какая-то сделка. Его, должно быть, шантажировали. Марьетт в своем письме упоминал Барбозу. Или кто-то еще был в курсе. Мы уже на подходе, босс, я это чувствую!

— Во всяком случае, наш преступник где-то разгуливает с пятьюдесятью тысячами евро… Надя, ты тщательнейшим образом проверишь банковский счет Фабра за пять лет и то же самое сделаешь в отношении счетов Барбозы и Марьетта. Деньги всегда служат отличным мотивом для убийства.

Анж вошел в кабинет, где Моника разбирала документы. Вид у механика был торжественный. То, что ему предстояло сказать, не понравится хозяйке.

— Мадам Барбоза, могу я поговорить с вами минутку?

Не дав себе даже труда поднять голову от бумаг, она сухо ответила своему работнику:

— Что там у тебя еще?

— Сначала присядьте.

Фраза и тон механика заставили хозяйку прервать свое занятие. Сняв очки, она посмотрела на служащего:

— Ты меня пугаешь. Что ты собираешься сказать мне? Если насчет прибавки, то сейчас не время.

— Нет, не время. Ребята закончили чистить резервуар для отработанного масла…

— Ну да, конечно.

Моника сразу поняла просьбу механика. Открыв маленький ящик, она достала пять евро и протянула их Анжу.

— Нет, дело не в этом, у нас большая проблема. Резервуар… Он не совсем пустой.

— И что? Пускай очистят, и дело с концом!

— Да мы и хотели бы… Но… Мы нашли…

— Что? Да говори же наконец!

— На дне резервуара лежит месье Барбоза.

— Черт возьми, они решили доконать меня сегодня!

— Я вызвал «скорую помощь» для мадам Барбозы: ей нехорошо.

— Ты сказал им, чтобы ни к чему не прикасались?

— Да, капитан.

Кюш вне себя и в гневе смахивал на пол все папки.

— Все в порядке, босс?

— Нет, какой тут порядок! Но что я такого сделал, черт побери? Все летит в тартарары! Еще один. Да это эпидемия, широкая распродажа трупов, рынок холодного мяса. Дерьмо, дерьмо, дерьмо!..

В кабинете никто больше не говорил ни слова. Все три лейтенанта уткнулись носом в бумаги. В самый разгар бури лучше переждать в укрытии. Через две минуты Кюш пришел в себя:

— Ну вот! Мне уже полегчало! Я всегда говорил, когда что-то рвется наружу, надо выпустить пар.

Привлеченная громкими голосами, в комнату вошла Жаклина Турно:

— Что здесь происходит?

— Ничего, а в чем дело?

— Я слышала крики. Надеюсь, вы не отправили опять под стражу одного из моих подопечных?

— Дорогая мадам Турно, момент неподходящий, чтобы делать мне… Чтобы напускать на себя важный вид.

— Вы не нашлись сказать мне ничего более умного?

— Сейчас скажу: у вас грядет новое назначение! Отыскался ваш первый помощник.

— А-а… наконец-то, и где же он был?

Кюш повернулся к своим лейтенантам:

— Нгуен, кончай все и быстро в подземные туннели вместе с Мартеном. Но только поосторожнее, постарайтесь не заблудиться!

— Месье Кюш, мне кажется, я с вами разговариваю. Где он был все это время?

— Он принимал ванну.

— Что?

— Ну раз уж вам надо все растолковывать, Барбозу только что обнаружили на дне резервуара для отработанного масла.

Нгуен медленно продвигался по галерее. Он делал шаг за шагом, став более осторожным после того, как уже дважды ударился головой. В правой руке он держал оружие, а в другой — мощный фонарь, упирающийся в затвор автоматического пистолета.

— Мартен! Иди сюда! — позвал он, увидев старинную деревянную дверь.

Никакого ответа. Он подождал немного.

— Мартен?

— Да, ты где?

— Недалеко от того места, где мы расстались.

— О'кей, иду…

Мартен подошел к Нгуену:

— Тот, другой путь бесконечен, чтобы все проверить, нам понадобилось бы несколько недель. Она сказала тебе, что на карту надежды нет?

— Да, была вроде бы одна, но она не может ее найти. Попробуем без карты, доверимся своему легендарному чутью.

— Тебе-то что, у тебя не распухают лодыжки!

Нгуен уже не слушал своего напарника. Он навел луч света на деревянную дверь с решетчатыми панелями:

— Ты видел это? Прикроешь меня?

Встав рядом с Нгуеном, Мартен направил оружие на дверь. Проверив ручку, Нгуен удостоверился, что дверь не заперта. Он знаком показал коллеге, что собирался войти. Затем пальцами начал вести отсчет.

Молниеносно распахнув дверь, Нгуен ворвался в комнату с оружием в руке:

— Полиция! Не двигаться!

Вокруг все тихо, комната пуста. Нгуен позвал товарища.

— Никого нет, пусто.

— Не так уж пусто.

Вся комната была целиком окружена деревянными полками. Расстояние между горизонтальными досками — сантиметров пятьдесят. Поверх были свалены бумаги и ржавые инструменты, стояли ящики.

— Что это за комната?

— Давай все проверим.

— О'кей.

Оба лейтенанта надели перчатки и начали изучать все закоулки. Они прочесали каждую полку. Мартен подобрал старый листок:

— Ты видел это? Похоже на старую листовку.

— Так и есть, это старая листовка.

— Гениально, обожаю все эти штуки. Мой отец с ума сошел бы, если бы это увидел.

— Прекрасно, только напоминаю тебе, что мы здесь по вполне определенному делу.

— Да, знаю, я займусь комнатой, а ты пойди посмотри, нет ли других галерей.

— Иду, но и ты займешься своим барахлом позже.

Выполняя указание, Нгуен направился в прихожую.

— Да здесь пещера Али-Бабы! Иди взгляни, Мартен!

Лейтенант Мартен тоже вошел в прихожую. Нгуен направил свет на кожаный чемоданчик.

— А это тоже того времени?

— Вряд ли. Откроешь?

Он протянул фонарь Мартену и убрал в кобуру свой «зиг-зауэр». Потом взялся за края чемоданчика:

— Сезам, откройся! — Лейтенант Нгуен щелкнул двумя замками и медленно открыл чемоданчик. — Ну, тут и впрямь пещера Али-Бабы.

— Это еще что за деньги?

— Должно быть, пятьдесят тысяч евро Фабра.

— Подожди, может, это не все…

Нгуен проследил глазами за лучом света фонаря Мартена, который падал на какую-то полку. Достав оттуда некий предмет, он поднес его к свету. Это был старый пистолет.

— Вот черт, «люгер»! Давненько я таких не видел…

Мартен понюхал ствол оружия:

— А им пользовались совсем недавно.

— Тут мы, похоже, ухватили ниточку. Надо забрать все это и вызвать криминалистов.

— О'кей, а тебе не хочется узнать, куда ведет эта лестница? — Мартен осветил шаткую лестницу, на которую падал слабый луч света. — Может, это неосторожно, но я сгораю от желания узнать, куда она ведет, к тому же это избавит нас от необходимости проделывать обратный путь.

— А ты не страдаешь, случаем, клаустрофобией?

— Ничего похожего, но я как растения. Для моего фотосинтеза мне нужны солнце и свет. Ну что, открываем этот люк?

Свет ослепил их. После нескольких секунд они поняли, что находятся в саду, у какой-то стены.

— Я знаю этот дом. Мы с Надей проводили в нем обыск. Здесь живет Дютур.

Маджер и Кюш приехали в гараж Барбозы. Надя включила проблесковый маячок, но сирену включать не стала. Не стоило будоражить весь департамент Жиронды, а главное, местных журналистов. Машина остановилась у бензоколонки, как раз за грузовиком Анри. Анж вышел им навстречу, держа руки в карманах.

— Получается, он каждый день был на рабочем месте.

— Умное замечание.

Оба офицера полиции и механик направились к подъемнику, поднятому чуть ли не до потолка ангара.

— Вот, это здесь.

Анж показал на резервуар для отработанного масла. Осталось примерно около тридцати сантиметров липкой жидкости.

— Я понимаю, почему он не всплыл на поверхность.

На дне резервуара владелец гаража был привязан к двум металлическим ободам.

— Надя, вызови криминалистов, пускай приедут побыстрее. А пока ни к чему не прикасаться.

— Санитары «скорой» занимаются у себя в машине мадам Барбоза. Она немного взволнована.

— Ясно, я допрошу ее позже.

— Я попросил остаться ребят, которые опорожняли резервуар. Видите, я начинаю привыкать к вашим методам.

— Вы правильно поступили.

Тьерри подошел к Наде и прошептал ей на ухо:

— Ну вот, весь наш народец налицо.

— По крайней мере, это сокращает список подозреваемых.

— И да, и нет: неизвестно, с каких пор он здесь плавает. Он вполне мог убить кюре, Марьетта, потом прикончить Фабра…

— Согласна, но, так как все они отдали Богу душу, наверняка есть кто-то другой.

Два офицера-криминалиста уже работали и делали снимки на месте обнаружения трупа. Сельпрен, также сделав несколько фотографий, спустился в резервуар и начал осмотр тела. В сопровождении нескольких журналистов появилась Жаклина Турно. Она сразу набросилась на Кюша:

— Час от часу не легче, теперь у нас что ни день, то убитый.

— Мадам, успокойтесь, мы делаем все возможное, чтобы найти виновного.

— Неплохо бы вам поторопиться и успеть до того, как перебьют всех рыцарей виноделия. Пойду навещу мадам Барбоза. А потом зайду к каждому из наших членов, чтобы предостеречь их.

Мэрша направилась в контору гаража, а Надя тем временем пыталась умерить пыл журналистов. Кюш принял решение позвонить Журдану, чтобы сообщить об обнаружении нового трупа.

— Ладно, я пошел.

Номер Журдана набирался автоматически.

— Журдан слушает!

— Это Кюш.

— Надеюсь, на сей раз с доброй вестью.

— Нет, не совсем. Тут настоящая бойня! Сначала мы думали, что Фабр отправился в катакомбы для передачи денег. Мы нашли у него квитанцию о снятии с банковского счета пятидесяти тысяч евро, но не сами деньги.

— Да, из-за ваших штучек мне пришлось присутствовать на вскрытии Фабра, и там обнаружилась небольшая часть суммы. Ладно, вы напали на след?

— У меня был один, но сейчас исчез. Я думал о Барбозе, однако его только что обнаружили в гараже, на дне резервуара для отработанного масла.

— Что за грубые шутки! Вас на две секунды нельзя оставить — сразу нате вам, покойник. Вы просто над всеми смеетесь, Кюш! Как мне пришло в голову поручить вам это дело? Вам это не по плечу! А знаете, почему я поддержал ваше прошение о переводе?

— Нет…

— Чтобы избавиться от вас и ваших методов!

— Хорошо, если вы дадите мне возможность вставить слово, то у меня остается два подозреваемых: Дютур и Андре.

— Словом, за неимением действительно причастных, остаются лишь эти двое, так, что ли?

— Пожалуй…

— Раз уж на то пошло, вы арестуете мне их в качестве превентивной меры. По крайней мере, хоть их защитим.

— Что-нибудь предпринимается для членов содружества?

— Я этим занимаюсь, с минуты на минуту ждите группу.

— Мэрша будет довольна.

— Для вашего сведения, Кюш, я приеду завтра вместе с прокурором Пуаре. Я собираюсь взять все в свои руки.

— Ясно.

— Завтра в девять часов пресс-конференция. Надо будет очистить ваш бордель.

С помощью одного из криминалистов Сельпрен вытащил труп из резервуара. Он положил его в пластиковый мешок и застегнул молнию. У гаража стоял фургон-рефрижератор, готовый перевезти тело в морг службы судебной медицины в Либурне.

— Ну что, Сельпрен, сколько времени он провел там?

— Тело выглядит размягченным. Оно вздуто, разложение уже затронуло туловище. Растяжение брюшины очевидно. Я отмечаю также темно-коричневый цвет, глаза выпучены, губы раздуты.

— Это означает, что он тут уже несколько дней?

— Да, это очевидно. Трупного окоченения не наблюдается. Кроме того, имеются диффузные кожные отслоения, характерные для человека, который провел там не меньше недели.

— Значит, он не мог убить ни Шане, ни Фабра.

— Нет, я уверен.

— Тебе удалось установить причину смерти?

— Трудно с ходу сказать. На дне мы нашли большой раздвижной ключ. Возможно, это орудие убийства, так как я обнаружил рану на голове. Имеется кровоподтек на уровне скальпа и, вероятно, перелом височной кости. Он мог также задохнуться во время погружения. Вскрытие позволит мне исследовать его трахею и легкие, чтобы точно установить это.

— Ну и дерьмо… Ладно, спасибо…

Кюш подводил с Надей итоги с учетом заключений доктора и сообщил о разговоре, состоявшемся у него с Журданом:

— Старски, большой начальник требует арестовать Анжа и Андре.

— Да, понимаю.

— Я вызову Мартена с Нгуеном, чтобы они занялись Андре, а потом возьмемся за Дютура. А ты пока установи личность этих месье…

Он кивнул в сторону Анри и Стефана.

— Сию минуту!

Кюш достал из кармана мобильник:

— Мартен, это Кюш. Я только что говорил с Журданом, мы должны арестовать Анжа и Андре. Я беру на себя Дютура, мы как раз на месте. А ты займись Андре, он у мадам де Вомор, ждет известий.

— О'кей, патрон! Какая удача ваш звонок, вы будете довольны…

— Что там еще?

— Вместе с Нгуеном мы спустились в катакомбы и нашли чемоданчик, полный денег…

— Прекрасно! Наверняка пятьдесят тысяч евро Фабра… Отличная работа.

— Это еще не все, босс…

Кюш продолжал разговаривать, в то время как Надя записывала сведения о водителях автоцистерны.

Через две минуты он выключил телефон, и Надя возвратилась к нему.

— Думаю, придется отправить Анжа в каталажку.

— Ему это не понравится.

— А мне плевать после того, что я сейчас узнал.

— Что именно?

— Расскажу позже, но действуем спокойно, иначе журналисты разбушуются…

Надя подошла к механику, стоявшему возле резервуара:

— Месье Дютур, можно вас на минутку?

— Да, чем могу служить?

— Я отвезу вас в город, мне надо задать вам еще несколько вопросов.

— Но ведь у меня работа!

— Послушайте, а у меня приказ.

— Что? Это еще что за ерунда? Я ничего не сделал!

Надя немедленно отреагировала:

— Месье Дютур, у вас здесь есть шкафчик для одежды?

— Да, но…

— Отройте его, пожалуйста.

— А если я откажусь?

— Это займет чуть больше времени, вот и все!

Кюш ходил взад-вперед за спиной Дютура. Его кабинет в мэрии стал чем-то вроде форта Аламо,[37]В 1836 году мексиканские войска вторглись на территорию Техаса и окружили форт Аламо. Этот эпизод лег в основу фильма-эпопеи «Форт Аламо». — Примеч. пер.
окруженного журналистами.

— Послушайте, у нас большая забота… или, вернее, у вас большая проблема. Два человека, которые купили ваше виноградарское хозяйство, мертвы. Одному из них вы угрожали при свидетелях, и в отделе криминалистического учета имеется ваше досье, длинное, как Гаронна.

— Купили… нет, вы только послушайте! Они украли мою землю!

Надя Маджер сидела за портативным компьютером напротив Анжа и записывала его показания.

— Расскажите мне еще раз о вечере семнадцатого июня.

— Это было уже давно, а я не веду записей!

— Придется вам все-таки рассказать мне, откуда это у вас.

Кюш показал книгу в кожаном переплете, помещенную в целлофановый пакет.

— Это мое, фамильная Библия.

— Это не Библия, а молитвенник.

— Ну и что, зачем играть словами!

— Мы не играем, месье Дютур. Вы предстанете перед судом за преднамеренное убийство, и на этот раз выйдете не через год. Почему этот молитвенник оказался у вас в шкафу? Откуда вы его взяли?

— Он принадлежал моей матери.

— Возможно, вы не заметили, но на третьей странице есть слова «Моему верному другу» и подпись монсеньора Леру, архиепископа Бордо. Вы с ним в близких отношениях?

Тем временем в комнату вошел дежурный полицейский в сопровождении Луизы Рапо.

— А-а… здравствуйте, проходите.

Она увидела сидящего на стуле Дютура:

— Что он еще натворил? Твой папа был бы недоволен, увидев, каким ты стал. А ведь в прошлую пятницу я тебя уже отчитывала.

При этих словах механик опустил голову.

— Вот, взгляните.

Взяв молитвенник, капитан протянул его помощнице священников.

— Точно, это тот самый молитвенник. Отец Анисе всегда брал его с собой.

Полицейский искоса взглянул на свою напарницу:

— Это все, что я хотел знать.

— Эй, минуточку, это действительно его книга, но он был уже мертв, я ни в чем не виноват.

Кюш сделал знак Дютуру молчать, провожая старую даму до двери.

— Проводите, пожалуйста, мадам Рапо до дома священника…

Кюш вернулся к столу:

— Анж, вы в тупике, придется сказать нам все, что вы знаете. Суд может учесть это. Через несколько минут мы продолжим допрос.

Дежурный полицейский встал и вышел из комнаты вместе с Анжем Дютуром. Надя и Кюш остались в кабинете одни.

— Босс, а что будем делать с этим?

Надя протянула долговую расписку, находившуюся в молитвеннике священника. На ней стояли подписи Анисе и Кинсли.

— Эта славная бумажка для Клемана.

— Так что с Дютуром?

— Нгуен с Мартеном обследовали сейчас катакомбы…

Они вышли из машины, Нгуен держал Андре за наручники, заставляя его идти вперед. Их забросали вопросами, на которые они не отвечали. Сверкали фотовспышки. Мартен прокладывал путь в толпе.

— Браво, полиция! Я уже вижу завтрашние заголовки в газетах.

Мартен проводил смотрителя винных хранилищ в мэрию.

— Вы не пожелали закрыть лицо, придется брать на себя ответственность до конца.

— А я и беру, мне не в чем себя упрекнуть.

Мартен усадил его в холле, прикрепил наручники к чугунному радиатору. Затем дал инструкции двоим полицейским:

— Никто не должен с ним говорить, и чтобы ни одного журналиста в мэрии. — И повернулся к Андре: — Ну вот, сидите спокойно здесь, мы скоро вернемся.

— А куда мне, по-вашему, идти?

Лейтенанты Мартен и Нгуен вошли в кабинет, где Кюш и Маджер пребывали в раздумье.

— Поздравляю, ребята, неплохая работа! Ну? Как все прошло с Андре?

Нгуен заговорил:

— Он не хотел, чтобы его забирали. Говорил, что боится за мадам де Вомор. Упирался. Пришлось надеть ему наручники.

— Итак, у нас под стражей двое подозреваемых. И теперь надо распутать все это. А времени только до завтрашнего утра…

В двух комнатах туристического филиала допрашивали двух главных подозреваемых. Кюш принялся за Анжа:

— Итак, продолжим… Вы знали о существовании катакомб?

— Разумеется, знал, ведь я здесь родился.

— Уточните.

— Когда я был мальчишкой, мой дед брал меня в подземные переходы, на нашей территории был вход. Он знал их все наизусть. Ведь он входил в подпольную организацию, которая пользовалась ими во время войны. Он был участником Сопротивления. Подпольщики прятались в катакомбах.

— Так.

— С дедом мы находили листовки и даже оружие.

Взяв кадастровую карту, Кюш показал пальцем одно место на ней:

— Это кадастровая карта, здесь — ваш дом, а знаете, что означает красная черта, которая идет от вашего дома?

— Нет.

— Это вход, который ведет прямо в катакомбы.

— Ну и что?

— Так вот, вы знаете, что мы там нашли?

— Конечно нет, но чувствую, что вы собираетесь сейчас сказать мне это.

— И скажу: мы нашли оружие, из которого стреляли в Фабра, и пятьдесят тысяч евро мелкими купюрами.

— Под моим домом?

— Точно.

— И вы думаете, что я настолько глуп, чтобы оставить все это внизу под домом?

— Я ничего не думаю, я просто констатирую, что вы так или иначе причастны ко всему случившемуся…

Маджер допрашивала Андре.

— Только что у вас произвели обыск.

— И что?

Помахав картой, Маджер бросила ее на стол:

— Как вы объясните это?

— Ну карта… Я купил ее примерно месяц назад на рынке в Либурне. Профессор хотел использовать для хранилищ вина ту часть катакомб, которая находится под его землями.

Вся команда толпилась в кабинете. Двух обвиняемых только что отправили в жандармерию Либурна.

— Похоже, виновный — Анж Дютур.

— Почему «похоже», босс?

— Потому что меня беспокоит одна вещь…

Мартен был огорчен словами своего начальника:

— Патрон, какие могут быть сомнения с такими уликами против него?

Нгуен отважился выдвинуть другую версию:

— Патрон, а если мы имеем дело с двумя виновными… Дютур и Андре. Для Андре это чистый выигрыш в лотерею: виноградарское хозяйство, супруга и прекрасное положение в обществе.

Кюш задумался, он уже ни в чем не был уверен.

— Гм… Ладно, в любом случае, я перестаю ломать себе голову… — Все три лейтенанта с удивлением посмотрели на него. — Завтра утром прокурор с Журданом отстранят меня от дела. Они будут здесь в девять часов.

Надя опустила голову, а Мартен, засучив рукава, щелкнул пальцами:

— Патрон, еще не поздно заставить Дютура признаться.

— Нет, Мартен, это расследование нельзя закончить наспех. Я чувствую, что мы недалеки от решения, но мне позвонил Журдан и попросил прекратить допросы. Мой преемник тоже будет здесь завтра утром.

— Когда ты собираешься ехать, Тьерри?

— Как только передам все дела… — Команда капитана понурилась. — Не вешайте носа. Я еще не умер и не уволен из конторы. В любом случае, я прошу вас помочь моему преемнику и найти убийцу.

Кюш сидел за столом в «Дубовой бочке». Он доел свой десерт и пил кофе. Вошел отец Клеман.

— Я совершенно забыл, что вы зайдете… знаете, после такого дня…

— Да, очень печальный день.

— Вы сказали то, что я думаю.

Единомышленники улыбнулись.

— Я вижу, вы не в ударе.

— Вот как? Однако все идет как надо. Фабр и Барбоза убиты, мой босс держит меня за яйца и медленно сжимает их.

— Хорошо, я не буду долго надоедать вам. Скоро приедет мой преемник, и я хотел бы договориться о похоронах месье Шане. Кроме того, мне кажется, нельзя рассчитывать на мадам Барбоза — она, должно быть, в плохом состоянии. Извините, что пристаю к вам со своими мелкими проблемами, но мне надо знать, когда состоятся похороны ее мужа: содружество просило меня отслужить мессу.

— Ах да! Ну… Я думаю, они все закончили. Извините, я немножко не то говорю. Но послушайте, выходит, мы оба возвращаемся восвояси?

— Я — да, но вы… Они уже отстранили вас от расследования?

— Почитай что так. За последнее время произошло несколько убийств. И теперь, когда убит еще и сенатор, для моего начальства это чересчур. Они требуют виновного.

— Понимаю. А у вас нет подозреваемых?

— Есть, даже два, но у меня остаются сомнения.