Она подпрыгивает и резко разворачивается ко мне, удивленно, даже ошеломленно вперив в меня взгляд. Она похудела. Сначала она смотрит ошеломленно и испуганно, а потом всмотревшись мне в глаза… узнает. Долю секунды я вижу вспышку ужаса, дикой печали вперемежку с тоской. Только долю секунды, но я знаю этот взгляд, я видел его в отражении в зеркале, когда думал о ней. Тоска. Интересно, она тосковала по мне?

Затем ее глаза становятся ледяными. С таким же успехом она может смотреть на своего заклятого врага.

Я стараюсь не обращать внимания на ее взгляд.

— Это ты. Не могу поверить, что это ты. Из всего города…

Она кивает, ощупывая взглядом мое лицо.

— Земля круглая. — В ее голосе чего-то не хватает. Теплоты. Да, теплоты совсем нет. И голос звучит опустошенно.

— Послушай. Могу себе представить, что ты обо мне думаешь, — начинаю я. Я звонил в отель, в котором останавливался в Париже, и администратор сказала, что приходила блондинка и искала меня, после того, как я выехал. Я понял, что после этого у нее появилась веская причина не звонить мне и не приходить в «Коста» тогда вечером. Я был в ярости из-за того, что не додумался оставить сообщение на ресепшен. В любое другое время я бы обязательно это сделал, но тогда мои мысли были заняты Лиамом, поэтому я не мог ясно соображать. Я так и не смог себя за это простить. Не смог.

Выражение ее лица не меняется.

— Нет. Ты не можешь представить.

Я перевожу взгляд поверх ее плеча — очередь опустела.

— Пойдем выпьем со мной чашечку кофе. Всего несколько минут. Прошу тебя.

— На самом деле, я тороплюсь. — Она отступает на шаг, затем еще на один. Нет. Я не могу так просто ее отпустить.

Я быстро хватаю ее за запястье. Она определенно похудела.

— Прошу тебя. Всего несколько минут. Чтобы я мог все объяснить, что произошло.

Она приподнимает одну бровь.

— А есть что объяснять?

— Конечно.

— Я полагаю, у тебя было достаточно времени, чтобы придумать достойное объяснение. — Она поворачивает голову к девушке, ожидающей за стойкой, готовой принять ее заказ. Я ловлю себя, что задерживаю дыхание, выжидая, что она скажет.

— Пойдем. Ведь хуже не будет, если ты выслушаешь меня?

— Я буду латте, — говорит она девушке, а потом смотрит на меня. — И я сяду с этим джентльменом. — Она произносит с сарказмом слово «джентльмен», но я немного расслабляюсь от облегчения, что она согласилась меня выслушать. Я подвожу ее к столу, она садится напротив меня, держа спину прямо, словно проглотила шпагу.

— Что ты здесь делаешь? — Она ставит сумочку между собой и стеной, а кожаные перчатки кладет на стол. На левой руке нет кольца, и мне приходится себя сдерживать, чтобы не выбросить кулак в воздух от радости. Она даже не помолвлена. Возможно, она все же вспоминала меня за эти два года, как я ее?

— У меня была встреча с потенциальным покупателем всего в квартале отсюда. Я решил заскочить перекусить, прежде чем вернуться на ферму. Я остановился в отеле неподалеку.

— Думаю, это удача, что ты пришел сюда, — бормочет она, не переставая ерзать, барабаня пальцами по столу. Она продолжает крутить головой, постоянно поворачиваясь к окну. Почему она так нервничает?

— Для меня да. Мне очень повезло. — Я накрываю ее руку своей, чтобы она перестала барабанить по столу. Она тут же убирает свою руку, словно мое прикосновение ее обжигает.

Она нервничает, но со смехом говорит:

— Уже столько воды утекло, не так ли?

— Два года.

— Да. Почти.

— Ты прекрасно выглядишь, — мягко говорю я, упиваясь ее видом. Она похудела, но стала еще красивее, чем я ее помню. Хотя память забавная вещь, имеет тенденцию приукрашивать события и людей. Но не в ее случае. Ее волосы стали еще более золотистыми, глаза приобрели более глубокий зеленый оттенок. Кожа стала фарфоровой. Губы приоткрытые и полные. Я помню, как они ощущались. Она прикусывает нижнюю губы, и мой член начинает пульсировать, дергается, увеличиваясь. Хорошо, что она не может видеть, что происходит со мной под столом.

— Спасибо. — Ее щеки слегка краснеют, делая ее еще более привлекательной. Почти как у куклы, но очень страстной куклы. Я так и не смог забыть страсти, которой наслаждался той ночью. Я так и не смог ощутить ее страсть больше ни с кем.

«Хватит вести светскую бесед», — одергиваю я себя.

— Мне стоит перед тобой извиниться и все объяснить.

Она пожимает плечами.

— Совсем не обязательно. Прошло столько времени. Много воды утекло с тех пор.

Что с ней случилось? Я не ожидал услышать от нее нечто подобное почти скучающим тоном. Либо ей было на меня наплевать, либо я сильно заставил ее страдать, что она не хочет меня слушать. Может гордость ее ущемлена до сих, даже после двух лет?

— Тогда, пожалуйста, сделай мне одолжение, я хочу объясниться ради себя.

— Хорошо. Продолжай. — Официантка приносит латте и ставит перед ней на стол. Она благодарит женщину. Когда она берет стакан с кофе, я вижу, как дрожат ее руки. Это дает мне надежду. Она притворяется, что ей все равно.

— Первое, с моей стороны было очень глупо сразу же не взять у тебя номер телефона. Не могу передать, как я ругал себя, что мы не обменялись телефонами в номере. Но я полагаю, что ты торопилась, а я был… ну, я был так счастлив, что не мог ясно мыслить, — признаюсь я.

— Да, ты хотел взять у меня номер телефона, — хмурясь шепчет она.

— О боже, конечно, хотел. Я просил тебя мне позвонить, чтобы забить твой номер в контакты, помнишь? Ты так и не позвонила, и я не знал, как с тобой связаться.

Она кивает, глаза смотрят с грустью, как будто что-то вспоминая. Видно, вспоминает тот день.

— Но после того, как ты ушла, мне позвонили. Мне позвонила подружка моего лучшего друга. Он умирал в Ирландии. Врачи не думали, что он протянет еще один день. Он был единственным братом, который у меня был. Мы вместе выросли, прошли через многое вместе. — Сейчас я могу говорить об этом без боли, которая постоянно душила меня. Но совсем недавно вообще не мог разговаривать на эту тему. — У него был рак. Рак легких, и он даже мне не сказал, потому что не хотел, чтобы я ему помогал. Мне пришлось вылететь в Ирландию. Я должен был ему помочь.

Она еще больше хмуриться, смотря мне в глаза, до конца не зная, верить или нет.

— Я до сих пор помню, как мерил шагами гостиничный номер, придумывая, как с тобой связаться, чтобы тебе не пришлось меня ждать. Я оставил тебе записку у официантки в «Коста». Но ты не появилась…

Она тут же резко отрицательно качает головой.

— На самом деле, я появилась.

Теперь настала моя очередь нахмуриться.

— Не может быть. Я звонил пять раз. Ты так и не пришла.

— Это невозможно. Я ждала тебя до закрытия. — Говорит она, хотя уже не так уверенно. Я не виню ее. Но это нелепо.

И вдруг меня словно ударяют что-то сверху. Ой, мать твою.

— В какую «Коста» ты пошла?

— Я… не могла вспомнить название улицы, поэтому сказала таксисту «Коста» на той же улице, что и Le Coq club.

Я закрываю глаза. Оказывается, вот он ответ — все так легко объясняется.

— На той улице две «Коста». Ты была в той, которую мы проходили мимо.

Она откидывается на спинку, бледная и грустная.

— Я не знала, что там две «Коста».

Я накрываю ее руку своей.

— Почему ты мне не позвонила?

Она трясет головой, как бы пытаясь очистить ее от дум.

— Я, видно, потеряла свой телефон в такси.

— Тогда почему частные детективы, которых я нанял, не смогли тебя найти, даже на Facebook?

— Я не пользуюсь им, и если ты искал Иззи, то, действительно, не мог меня найти. Я везде прохожу под своим полным именем — Изабелла Фарадей.

— Такая путаница все равно нас не разлучила. В итоге мы оказались здесь вместе, — радостно говорю я.

Она хмурится.

— О, Иззи. Ты даже не представляешь, как долго и упорно я тебя искал.

— Искал? — Она смотрит на меня огромными глазами. Мы открыто пялимся друг на друга. Потом с ней что-то происходит. И ее лицо превращается в отстраненную маску.

— Что случилось с твоим другом? С ним сейчас все в порядке? — Неуверенно спрашивает она, но ее лицо, словно лицо незнакомки.

— Я отвез Лиама в Норвегию в специализированную клинику, которая лечит новой методикой, типа ДНК. Мы провели там больше двух недель, он шел на поправку. У него все шло так хорошо… очень хорошо. Опухоли начали сокращаться, он, можно сказать, сделал огромный рывок в своем выздоровлении. Стал даже передвигаться, прибавил в весе, у него появился аппетит, он стал похож на самого себя, но это не продлилось долго…

— О, — выдыхает она.

— Я до сих пор не могу понять, что произошло. Иногда я думаю, что, наверное, было бы лучше для него и Ванессы, если бы я не вмешивался. Для меня тоже бы было лучше. Надежда может и убить. Его смерть, бл*дь, нас раздавила. У нас были такие надежды, когда он начал поправляться. Поэтому, когда он умер…

— Мне очень жаль это слышать, — говорит она. — Правда, очень жаль.

Я пристально смотрю в ее зеленые глаза. Она такая же красивая, как и тогда. Может, даже еще красивее. Возможно сказываются два года, когда я очень хотел ее увидеть, и сейчас она кажется мне еще прекрасней, чем в моих воспоминаниях.

— Я никогда не забывал тебя, Иззи. Дня не проходило, чтобы я не думал о тебе.

Она опускает вниз глаза.

— Сейчас это уже не важно.

Я хмурюсь.

— Я хочу, чтобы ты знала, мне жаль, что все это время ты думала, будто совершенно не важна для меня. Будто мне было наплевать. Это разъедало мне душу, когда я узнал, что ты приходила в отель. А я оставил сообщение в «Коста», но с известием о болезни Лиама, у меня выпало из головы, что мне нужно в первую очередь подумать об отеле…

Она поднимает руку и закрывает глаза.

— Не надо, хорошо? Просто не надо.

— Я не пытаюсь бередить старые раны…

Она открывает глаза, и они опять полны решимости, холодные. Я никогда раньше не видел у нее такого взгляда.

— Но ты бередишь. Ты. Прямо сейчас. — Она наклоняется вперед. — Я прошла через это. Правда. Все не так, как было раньше. Я не чувствую злости или боли. И теперь, когда ты объяснился, я лучше понимаю ситуацию. Лучше для хорошего… завершения.

— Завершения? Какого хрена ты говоришь?

— Я не понимала, что тогда произошло и пошло не так, а теперь понимаю.

Я жду больше объяснений. Но она молчит.

— И это все? Это все, что ты можешь сказать?

Она моргает один, два раза.

— А что еще ты хочешь от меня услышать?

Должен признать, она меня ввела в ступор своим вопросом. Я вглядываюсь в ее лицо, пытаясь отыскать хоть какие-то признаки чувств, эмоций. Все, что может мне хоть как-то подсказать и помочь.

— Я все время вспоминал о тебе. А ты хоть думала обо мне?

Она смотрит вниз на стол.

— Я все время вспоминала тебя.

Да. Я знал это.

— Точно?

Она едва пожимает плечом или не пожимает, может мне показалось.

— Конечно. Я бы не сказала, если бы этого бы не так.

— Тогда ты не можешь притворяться, что находясь здесь со мной, тебе все равно. Судьба свела нас здесь, разве это ничего не значит?

— Да, значит. Значит то, что все было ужасно тогда, когда я решила, что неправильно тебя оценила. Что ты не хотел со мной встречаться. Что ты получил то, что хотел и двинулся дальше. Что ты не мог предположить, что я смогу заявиться в отель. — Она пожимает плечами. — Мне потребовалось много времени, чтобы забыть тебя. Потом я повзрослела. И поняла, что это была часть моей жизни. Боль, через которую мы должны пройти, чтобы стать теми, кем являемся сейчас. Все в прошлом. Мне жаль, что все так вышло, вышло для тебя, твоего друга и нас, но такова жизнь. Мы не можем ничего изменить.

Я во все глаза смотрю на нее. Она не серьезно это говорит. Мы не можем быть в прошлом. Я отказываюсь это признавать. Мы случайно столкнулись друг с другом, и нам представился второй шанс, который мы заслуживаем.

Колокольчик на двери звенит, она подпрыгивает на месте, тут же поворачиваясь к двери, и снова я вижу страх в ее глазах, но он моментально исчезает, мне даже кажется, будто он привиделся. Но нельзя выращивать и заниматься с лошадьми без повышенной интуиции. Что-то здесь не так. Интересно, кого или чего она так боится?