Когда жеребенок, наконец, может стоить на ногах, я переношу его в транспортировку для лошадей. Я хочу отвезти его к моему другу в трех часах езды отсюда. У него есть опыт выхаживания жеребят, кроме того его кобыла недавно ожеребилась, и может она позволит Фениксу кормиться от нее. Уже четыре часа утра, когда я оставляю Феникса у своего друга. Я отправляюсь назад, и по дороге звоню Ральфу.

Он ранняя пташка, поэтому берет телефон на третьем звонке. Пока рассказываю, что случилось на конюшне, стараюсь не разрыдаться. Его ужас и шок настолько глубоки, что мне кажется его вера в людей никогда уже не будет прежней. Я говорю, что у меня есть дела в Лондоне, а он отвечает, чтобы я не волновался, он позаботится обо всем на ферме.

Ральф добрый и отзывчивый мужчина, но перед тем, как повесить трубку, он добавляет:

— Заставь этих ублюдков заплатить. — И отключается, не попрощавшись.

Я добираюсь до кладбища, еще не совсем посветлело. Воздух неподвижен, я иду по дорожке к могиле своей матери. Теперь мне все становится ясным. Ситуация вышла из-под контроля. Тони хочет войны. И я готов ей ее предоставить.

Я кладу цветы, купленные на заправке, на могилу матери и сажусь рядом. Вокруг никого. Небо только начинает светлеть.

— Мам, я обещал, что никогда никому не скажу, кто мой отец, но я вынужден нарушить это обещание. Я бы не стал нарушать его ради себя, ты же знаешь. Я никому никогда не говорил, даже в приемных семьях. Я никогда никому не собирался говорить, но твоему внуку сейчас грозит опасность. Если я ничего не сделаю, они убьют его, мам. Извини. Если бы не он, я бы забрал твой секрет в могилу. Надеюсь, ты простишь меня за это.

У меня перехватывает дыхание и в горле першит. Я прикрываю глаза и вдруг отчетливо вспоминаю свою мать. Мне было всего четыре или пять лет. Она еще так не пила. К нам в дом залетела бабочка, и не могла выбраться наружу. И мы стали бегать по всему дому, открывая все двери и окна, чтобы она обрела свою свободу. Наконец, она нашла открытое окно и вылетела. И мама тогда посмотрела на меня и улыбнулась. «Мы спасли ее, Тай. Мы спасли ее».

До моей руки касается, словно перышко, резко открываю глаза. Желтая бабочка сидит у меня на руке, сложив крылья. Я ошарашенно смотрю на нее, она несколько раз раскрывает крылья и закрывает, завораживающее действие.

— Привет, — шепотом говорю я.

И вдруг меня окутывает чувство покоя. Мне становится так хорошо. Легкий ветерок обвивает мое лицо. Бабочка снова хлопает крыльями. Я поднимаю руку, но бабочка не улетает. Я приближаю руку поближе к лицу и начинаю рассматривать ее внимательней. Вблизи я даже вижу ее большие блестящие глаза. Какое-то время мы молча замерев смотрим друг на друга.

И у меня возникает в голове: «Нечего прощать!»

Как только эта мысль появляется, бабочка хлопает крыльями и улетает. Я наблюдаю за ней, пока она не скрывается из виду. Затем поднимаюсь и ухожу с кладбища.

Нечего прощать. Прощать было нечего, когда моя мать сделала последний вздох. У меня нет никаких больше обязательств перед ней. Да, я дал ей клятву никому никогда не говорить, но это было так давно, сейчас же дело касается других жизней, невинных жизней. И теперь я должен сделать все возможное ради Иззи и своего сына.

Поэтому я пойду к своему сводному брату Джеку. За столько лет я так и не смог забыть того высокого парня. Даже тогда в нем была определенная мощь и сила, лидирующая, однозначно. Несмотря на то, что я никогда не хотел иметь ничего общего с ними, со своими сводными братьями и сестрой, или каким-то образом открыть им свое существование, я не мог ничего с собой поделать, читал о Джеке Идене все, что можно было прочесть. И одной статье, которая попалась мне на глаза, утверждалось, что он стал лидером одной из крупнейших группировок на севере Лондона. Статья была основана на слухах, домыслах, предположениях и т. д. из анонимных источников, так как не было никаких доказательств, но автор статьи почему-то был уверенным, что Джек Иден и был знаменитым Кристальным Джеком.

Однажды я даже видел его. Я пришел в его клуб, и он там был. Он не видел меня. Я стоял в тени и наблюдал за ним. Он был с тремя мужчинами. Одного из них я узнал. Он был лидером русской мафии. Вчетвером ни сидели за столом в углу и разговаривали, и насколько я заметил разговор был на равных.

И вдруг Джек повернул голову в мою сторону, и именно тогда я увидел, что он больше не тот улыбающийся парень, которого я видел столько лет назад. Его глаза были холодными и колючими. И тогда я понял, что в статье было много правды, несмотря на слухи и домыслы. Он принял на себя ответственность. Он стал лидером одной из самых жестоких группировок в Лондоне.