Утро долго не приходит, но, наконец, солнечный свет светит в окна пустынной комнаты, где я с Янной свернулась комочком на кровати. Она проспала всю ночь, даже не подозревая о полном крушении, которое прошло в наших жизнях. Я же вообще не могла спать, обдумывая план и пытаясь просчитать все непредвиденные обстоятельства, так же как во время бессонницы считают овец, пока меня не одолел сон, но эмоции зашкаливают, поэтому я сплю беспокойно, как бы впадая в дремоту.

Веки Янны начинают трепетать, как будто по команде. Она потирает глаза и оглядывается.

— Где моя комната, мама?

— Мы провели ночь в доме друзей, дорогая.

Она хмурится.

— Чей это дом?

Я дотрагиваюсь до ее носа.

— Обычного друга.

Она зевает и потягивается, не боясь проснуться в непривычной для нее обстановке.

— Нам нужно одеться и позавтракать, хорошо, живчик?

— Мы сделаем блинчики?

— Опять? Нельзя есть блинчики каждый день. Выбирай или омлет, или вареные яйца.

Она опускает лицо в ладони.

— Омлет, — выговаривает она.

— Круто. Угадай, что мы будем делать после завтрака?

— Мы пойдем в парк?

Я делаю вид, что широко и радостно улыбаюсь. Я ни коим образом не хочу, чтобы Янна начала переживать. Она должна думать, что нам предстоит какое-то огромное приключение.

— Нет. Намного лучше, чем парк. Сегодня мы отправляемся в настоящее путешествие.

— Куда? — спрашивает она, когда ее лицо заметно оживляется.

— Угадай?

— В замок Константина, — восклицает она.

— Нет, не в замок Константина, в котором я была. Я же говорила тебе, что он его арендовал на выходные.

— Но принц должен жить в замке.

— Константин не принц.

Она хихикает.

— Он такой глупенький. Он таинственный принц, и ты станешь его тайной принцессой.

У меня такое ощущение, будто мое сердце разбивается на кусочки.

— Это ты глупая, детка.

— Нет, ты, — тут же говорит она.

— По любому, мы не поедем в замок. — Я делаю огромные глаза, словно собираюсь сообщить ей самый большой секрет во всем мире. — Мы поедем в Париж!

Ее глаза тут же округляются, рот открывается от восхищения.

— Париж?!

Я киваю.

— Мы сядем на скоростной поезд, чтобы туда поехать.

— Йеееее, — взволнованно визжит она. — А что мы будем делать в Париже, мама?

— Мы сможем делать все, что захотим.

Огромная улыбка расплывается у нее на лице.

— И к нам приедет тетя Синди? — тут же спрашивает она.

Разве она может существовать без своей тетушки Синди? Но я, продолжая радостно улыбаться, отвечаю:

— Не в этот раз, детка. Давай позавтракаем. Я слышала, как твой животик урчал ночью, как зверь.

Tот же мужчина, который еще ночью забрал нас от дома, отвозит на вокзал. Он включает радио и всю дорогу молчит. Янна почему-то не похожа на саму себя. Она с удовольствием посматривает в окно, совершенно не подозревая, что я нахожусь в как будто в трансе. Машина останавливается у железнодорожной станции Сент-Панкрас.

— Если хотите, я могу припарковаться и вас проводить?

Меня поражают его слова, но больше всего поражает, что он умеет говорить. Я поворачиваю голову, чтобы встретиться с ним глазами. У него темные блестящие глаза, совершенно невозмутимые. И мне хочется попросить у него телефон Драгана, он точно должен знать, как связаться с ним. Но тут же в голове у меня раздается приглушенный голос Драгана: «Любая попытка связаться со мной поставит под угрозу не только тебя, но и Янну».

Я отрицательно качаю головой.

— Нет, не надо. Спасибо за ваше предложение.

Он кивает в ответ.

Я забираю свою сумку, и мы выходим из машины, он уезжает. Стоя у входа в здание, я вешаю зелено-синий рюкзак на плечи Янны.

— Готова? — интересуюсь я.

Она тут же энергично кивает, и мы заходим на станцию вокзала.

— Ты только посмотри на это, живчик, — восклицаю я, глядя вверх на изгибающуюся стеклянную крышу.

Она немного подпрыгивает от возбуждения. Как мило быть такой наивной, не подозревающей о боли, панике, предательстве и страхе перед неизвестностью.

Я крепко сжимаю сумку. Все, что у меня есть в этом мире, находится в ней. Толстый конверт с билетами, наши новые паспорта, наличные и банковские карточки на мое новое имя — Келли Мур. Он не сказал мне, сколько денег на счете, который открыл для нас, он просто сказал, что нам больше не придется беспокоиться о деньгах. Одна мысль приводит меня в смятение.

Я опускаю взгляд на Янну, пока мы движемся через толпу. Она смотрит прямо перед собой, загипнотизированная столь огромным количеством народа. Я рассматриваю табло прибытия и отбытия поездов, пытаясь понять с какой платформы отходит наш поезд.

Мы направляемся в сторону платформы, Янна притихла, наблюдая за скоростными поездами. Мы раньше никогда не ездили на таких. У нас всегда не было денег, чтобы съездить куда-нибудь отдохнуть. Как только мы сядем в поезд, и он начнет отъезжать от станции, начнется наша новая жизнь. Нам всего лишь осталось пройти турникет, потом немного по платформе и подняться по ступенькам в вагон.

— Чего мы ждем? — спрашивает Янна.

Я продолжаю пялиться на новый блестящий поезд.

Янна дергает меня за руку, потому что я молчу.

— Мамочка?

Я опускаю глаза вниз, она вопросительно смотрит на меня.

— Мы поедим на поезде?

— Да, дорогая, конечно поедем.

— Тогда почему мы ждем?

Я опять опускаю на нее глаза. Единственное, что у нее осталось в этом мире — я. И мне следует, в первую очередь, думать о ней. Я не должна быть эгоисткой. Поэтому я готова сделать первый шаг к поезду, но мои ноги не двигаются. Я опять опускаю глаза на Янну и улыбаюсь ей, как бы говоря мы-едем-в-путешествие и нас ждут приключения. Затем выпрямляюсь. У меня все получится, я смогу. Я даже не смогу, а должна. Глубоко вздыхаю. В этот момент две женщины по другую сторону платформы попадаются мне на глаза. Они полностью закутаны в черные одеяния, а на лице никаб, в котором имеются только прорези для глаз.

И от их вида, меня словно ударяет молния, словно все это время я была в оцепенении и только сейчас очнулась.

Я говорю Янне:

— Дорогая, это не наш поезд. Я ошиблась. Наш поезд прибудет позже. Возможно даже завтра.

Янна разочарованно выдыхает и на маленьком личике появляются морщинки на лбу.

— Оооо.

— Не волнуйся, сегодня будет даже более интересно и весело. — Развернувшись, я удаляюсь от нашего поезда, направляясь к входу на другую платформу. Я замедляюсь перед женщинами, чтобы не казаться со стороны настолько сумасшедшей, потому что то, что я собираюсь им сказать, явно заставит их подумать именно так.

— Здравствуйте, — для начала произношу я.

Обе женщины переводят взгляд друг на друга, а затем младшая здоровается со мной. Она говорит вежливо, но ее темные глаза, подведенные сурьмой, с подозрением оглядывают меня сверху вниз. Почти никто из прохожих не обращает на меня внимание, поскольку почти никто и никогда не подходит к таким женщинам, как они.

Я глубоко вздыхаю.

— На самом деле, звучит слегка безумно, но у вас случайно нет еще одного платка на голову, если да, не могли бы вы мне его продать?

Молодая молча во все глаза смотрит на меня. Я не вижу ее лицо целиком, чтобы оценить реакцию, но ее глаза тут же косятся влево. Уверена, она подумывает, как бы избавиться от меня и сбежать.

— Пожалуйста. У меня большие проблемы, — умоляю я, понизив голос, чтобы особо не привлекать внимание Янны. — Мне необходимо прикрыть лицо. Больше мне нечего сказать. Я готова заплатить наличными. Просто назовите свою цену.

Женщина моргает своими большими глазами, затем переводит взгляд на Янну, потом опять на меня.

— Ты… и ребенок в опасности?

Я киваю.

— Да. Мне нужно как-то прикрыть лицо.

Другая женщина, постарше, начинает что-то говорить по-арабски. Я узнаю этот язык, потому что часто слышала его в казино. Женщина по моложе объясняет, старшая внимательно смотрит на меня.

— Почему они так одеты, мамочка? — спрашивает Янна.

— Им положено по религии, дорогая, — говорю я, неловко улыбаясь пожилой женщине.

Она продолжает сверлить меня взглядом, потом кивает и указывает на чемодан, которую везет за собой на колесиках и что-то говорит на арабском.

— Мы можем дать вам один из наших запасных платков, — наконец, отвечает молодая женщина.

— Прекрасно, — тихо шепчу я, потянувшись к сумочке. — Сколько?

Она трясет головой, ее выразительные глаза смотрят на меня по-доброму.

— Я не возьму с вас денег.

Неожиданно у меня в глазах собираются слезы. Всю свою жизнь я смотрела на этих женщин в их черных одеяниях и думала, что они очень сильно отличаются от меня. В душе я даже жалела их, что они лишены своих прав в обществе. А теперь, когда я нахожусь на грани и мне угрожает серьезная опасность, эти женщины — единственные, кто сможет мне помочь.

— Пойдемте, я помогу вам надеть платок в туалете.

Она хватается за чемодан, и я с Янной следую за двумя женщинами в туалет. Янна во все глаза наблюдает за двумя женщинами, молодая из них открывает один из своих маленьких чемоданов и приподнимает длинные черные одежды и чадру. Она протягивает мне никаб, который сильно пахнет сладковатыми духами. Я улыбаюсь ей, она улыбается в ответ, даже в уголках глаз у нее появляются счастливые морщинки.

Я знаю, как сказать «спасибо» по-арабски.

— Shukran.

Она тепло улыбается мне.

— Очень приятно.

— Вы уверены, что я не должна вам заплатить за платок на голову?

Она отрицательно качает головой.

— Пусть вам ничего не угрожает с вашей малюткой. Этого будет вполне достаточно.

И прежде чем я собираюсь вымолвить хотя бы слово, она забирает свой чемодан, и обе женщины молча выходят из туалета.

И только потом я ловлю себя на мысли, что так и не спросила, как их зовут.