На ней двойка кремовый костюм от Dior. Если я правильно запомнила, на ней те же туфли, что и на модели на подиуме, которая демонстрировала этот костюм. Я соскальзываю с кровати и делаю маленький реверанс.

— Ах, я пришла, когда ты дремала, — тихо говорит она.

— Нет, вовсе нет. Я просто прилегла.

— Хорошо. Ты можешь пойти со мной? Я хочу тебе кое-что показать.

Она разворачивается и выходит за дверь. Мгновение я раздумываю, потом все же следую за ней. Мы идем по коридору в западное крыло.

— Так… вы с Данте не останетесь здесь? — спрашивает она, поглядывая на меня.

— Кажется нет.

— Почему?

Я прикусываю губу, не зная, что сказать:

— Думаю, Данте предпочитает жить в Италии, и у меня там тоже работа.

— Ты работаешь в журнале?

— Да.

— Ах. Это ничего не значит. Ты можешь легко найти другую или Данте может запросто создать другой журнал. Должно быть он потянул за ниточки, чтобы ты получила эту работу?

Я молчу, потому что так и есть. Но почему-то расправляю плечи.

— Да, но он не хочет здесь жить.

— Наверняка, ты поняла, что женщина может убедить своего мужчину сделать все, что она захочет.

Если бы она была кем-то другой, а не мачехой Данте… я глубоко вздыхаю.

— Я не хочу манипулировать Данте, заставляя его делать то, что ему не особо нравится, Ваше Величество. Я хочу, чтобы он был счастлив.

Она медленно улыбается.

— Какая ты наивная, Роза. Данте не должен жить в Италии. Он должен жить здесь, и ты тоже.

Я пристально смотрю на нее, не совсем понимая, что происходит. Почему дядя Данте хотел, чтобы он вернулся, я поняла, но почему она хочет, чтобы мы остались здесь? Мы подходим к двери в комнату.

— Посмотри, — говорит она, открывая дверь и отходя на шаг в сторону, пропуская меня вперед. Я оглядываюсь в изумлении. Это детская. Стены кремовые с великолепными золотыми и бордовыми обоями. Золотая кроватка с гербом стоит сбоку. Под высоким окном старинная лошадка-качалка.

— Это детская для вашего ребенка. Я сама ее декорировала и подготавливала, — говорит она позади меня.

Я иду к лошадке-качалке с грустными глазами.

— Она еще от Данте, — мягко говорит она.

Я представляю, как Данте качаелся на ней в этой огромной холодной комнате. Я дотрагиваюсь до лошадки, которая начинает бесшумно качаться. Я без сомнения знаю, что это место отравлено также, как и лошадка. У меня сердце с болью сжимается от вида этой комнаты. Я не хочу жить в этом дворце с королевой. Я не хочу, чтобы мой ребенок сидел на этой старой лошадке, лежал в этой золотой кроватке, жил в этой огромной холодной комнате далеко от своих родителей, будучи окружен только нянями. Я поворачиваюсь к ней лицом. Ее глаза холодны, но она внимательно смотрит на меня.

Я вежливо улыбаюсь.

— Спасибо, что показали мне эту комнату. Я обязательно подумаю над вашим предложением.

Она кивает и отворачивается.

— Хорошо. Будет замечательно снова увидеть детей, бегающих по этому дворцу.

— Это зависит от Данте, — вежливо отвечаю я. Я не позволю ей манипулировать собой, и никогда не заставлю сделать Данте то, что ему не нравится.

— Конечно. — Она улыбается, но глаза по-прежнему остаются такими же холодными. — Я так понимаю, Кассандра везет тебя за покупками сегодня днем.

— Да. Мы должны выехать около двух.

— Замечательно. — Она звонит в колокольчик на стене.

Я смущенно поглядываю на нее, она смотрит на меня. Не говоря ни слова.

Ее взгляд вызывает у меня нервозность.

— Думаю, мне лучше вернуться в свою комнату.

— Я позвонила, чтобы тебя проводили в твои покои.

Хотелось мне сказать, что дойду сама, чтобы побыстрее убраться из этой комнаты и ее компании, но не уверена, что смогу сама найти дорогу назад.

— О, спасибо.

Через минуту, которая показалась мне вечностью, я почти готова расцеловать невысокую толстую женщину, появившуюся на пороге.

— Еще раз спасибо, что показали мне эту комнату.

— Всегда пожалуйста, — официально заявляет она, отчего у меня мурашки начинают бежать по телу.