Его голос остается вежливым, но глаза адски поблескивают, но мне плевать.

— Да, хочу, — отвечаю я. — Я знаю, что Найджел не дал бы тебе разрешения вмешиваться в мою личную жизнь.

Он делает глоток шампанского, ставит бокал на белоснежную скатерть и поднимает на меня взгляд.

— Если ты решила поиграть в маленькую домохозяйку и зарыть голову в песок, то тебе намного лучше не бросаться такими обвинениями. Твой муж подписал контракт, в котором было четко сказано, что любой, берущий у меня в долг, будет находится под пристальным наблюдением. Включая членов семьи и друзей.

Я падаю на спинку стула, опустив взгляд на колени. Ладони вспотели и липкие. Сначала Роза, а теперь он говорит мне тоже самое. Они вдвоем дают мне понять, насколько я была наивной и глупой все это время. Я настолько безоговорочно доверяла Найджелу. Он говорил, что всегда будет ставить меня на первое место, мою безопасность, и я доверилась ему.

— Суп — хорош. Тебе стоит попробовать.

Я поднимаю на него глаза. Мне хочется сделать что-нибудь возмутительное, чтобы стереть этот самодовольный взгляд с его лица, но я боюсь. Я не знаю, как он отреагирует. Он не Найджел. Я никогда раньше не встречала такого мужчину, как он. Он как гепард, дикий и полный сил, грации, хищник.

— Я не собираюсь есть твой чертовый суп, — рассерженно заявляю я, поднимая бокал к губам, попивая шампанское. Оно холодное и вкусное.

Он кладет ложку и вытирает рот салфеткой, Григорий входит в комнату. Может он наблюдает в мониторы за своим хозяином в соседнем помещении? Молча, он забирает мой нетронутый суп. В комнате восстанавливается тишина, когда он уходит. Я демонстративно смотрю в одно из окон в темноту, окутывающую землю. Так я буду выражать свой протест. Я даже не буду на него смотреть. Буду вести себя так, как будто его даже нет в комнате. Григорий приходит и наполняет мой бокал.

У меня урчит в животе. Я, на самом деле, голодная. Я невольно бросаю взгляд на кусок хлеба на тарелке, лежащий слева от меня.

Григорий возвращается со следующим блюдом.

— Ягненок, глазированный в гранатовой патоке, с хрустящими кусочками картофеля, — говорит он, ставя передо мной большую тарелку. Ягненок розовый, края прожаренные, коричневые, выглядит как произведение искусства.

Поднимающийся аромат, заставляет мой желудок опять заурчать. Решительно вздернув подбородок, я наконец отваживаюсь взглянуть на Николая. Он ловит мой взгляд. В его глазах танцуют смешинки. От чего я еще больше злюсь, я беру бокал и выпиваю. Грубая ошибка. Алкоголь прямиком ударяет мне в голову. Григорий опять появляется и наполняет мой бокал.

— Он наблюдает за нами из другой комнаты? — Спрашиваю я, как только Григорий выходит.

— Нет, почему ты спрашиваешь?

— Мне кажется, он точно знает, когда ты заканчиваешь есть.

Он улыбается.

— Григорий, конечно, точно знает сколько времени мне нужно, чтобы поесть. Вот почему я так хорошо ему плачу.

Мне нечего ответить, поэтому делаю еще глоток шампанского. Голова шумит и даже кружится, смешно. Краем глаза я наблюдаю, как Николай берет нож и вилку. Ягненок — это мое любимое блюдо и от его запахов мне становится только хуже от голода, но я отказываюсь проиграть, хотя бы в этом. Поэтому делаю вид, что опять смотрю в окно, хотя, на самом деле, краем глаза вижу, как он разрезает мясо. Должно быть оно очень нежное, потому что он легко орудует ножом и вилкой. Он кладет кусочек в рот. Я представляю, как оно тает на языке.

— Очень вкусно. Тебе стоит попробовать, — говорит он, и я понимаю, что он подсмеивается надо мной.

— Я не хочу есть, — холодно настаиваю я.

— Жаль, что твой желудок не согласен с тобой. Он продолжает все время урчать.

Я вспыхиваю до корней волос.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Когда позже ты упадешь в обморок, я бы предпочел, чтобы это не было связано с голодом.

Я моментально поворачиваю к нему голову.

— Обморок?

Он улыбается.

— От удовольствия.

У меня открывается рот.

Он отрезает кусочек мяса и подносит вилку к моим губам. Во рту тут же начинает собираться слюна. Мне хочется сопротивляться, но бороться с самой собой очень трудно. Я смотрю в его серебряные глаза. Вижу в них черные зрачки. Большие. В конце концов, я не в чем не виновата, что не могу ему противостоять, с ним очень трудно бороться. Да еще шампанское. Я немного уже пьяна, у меня голова кружится.

— Ты не выиграешь эту битву. Эволюция заставляет людей потреблять почти все, когда они хотят есть. Ты тоже должна поесть, — мягко говорит он.

Аромат зажаренного мяса соблазняет меня все больше и больше, также как и слюноотделение. Я с трудом сглатываю. Черт с ним! Желудок громко урчит, но я все равно сопротивляюсь. И тогда он дотрагивается кусочком мяса до моей нижней губы. И мои губы сами собой раскрываются и кусочек оказывается у меня во рту. Что мне остается делать? Он уже лежит во рту. И его вкус распространяется по языку и небу.

Он улыбается.

— Не так сложно, не так ли? Я все равно заставил тебя сделать то, что ты отчаянно хотела.

Я медленно прожевываю. Мясо нежное и сочное. Самое вкусное блюдо, которое я когда-либо ела. Я беру нож и вилку. Будь он проклят! И начинаю есть. Быстро. Я умираю с голоду. Я намазываю хлеб маслом и откусываю. Пока я ем, не смотрю на него. Мы молчим. Закончив трапезу, откладываю в сторону нож и вилку.

Николай тоже заканчивает есть, появляется Григорий. Я благодарю его, пока он убирает мою тарелку. Он торжественно кивает. Его выражение лица не меняется, хотя я фактически вылизала свою тарелку.

— Тебе понравилась твоя комната? — спрашивает Николай.

— Да, хорошая.

— Отлично. Тебе нравится Селин?

Я хмурюсь.

— Какая разница нравится она мне или нет?

— Если не нравится, я заменю ее.

— Она мне понравилась, — тут же шепотом отвечаю я, потрясенная его жесткостью. Бедная, желающая угодить Селин. Из-за моей прихоти она может потерять работу, если я пожалуюсь, что она мне не нравится. Надеюсь, если он и дальше будет себя вести подобным образом, я точно его возненавижу, когда уйду отсюда.

Десерт — кокосовый шифоновый бисквит, проложенный клубничным джемом, подается с мороженым пина колада. Ну, его начальник службы безопасности, конечно, поработал на славу. Мне очень нравится кокос, клубничный джем и пина колада. Так что, порадуем этого ублюдка. Я подношу ложку к губам и кладу в рот. Ого… десерт в доме Смирнова неописуемо вкусный. Почти божественный.

— Я здесь останусь на целый месяц?

— Нет, ты будешь здесь, пока я здесь. И будешь ездить везде со мной.

Я перестаю есть.

— Я не могу покинуть страну. Я должна каждый день навещать отца. Он находится в больнице.

— Я знаю. Обычно ты ездишь до ланча. Иван будет возить тебя.

— Я могу взять такси.

Он вздергивает подбородок вверх.

— Должно быть я забыл тебе сообщить, что во время твоего пребывания со мной, ты будешь везде передвигаться с шофером. Это для твоей же безопасности.

Как только я съедаю последний кусок, Николай поднимается из-за стола.

— Пойдем, выпьем кофе и бренди в южной комнате. Там из окон открывается прекрасный вид. — Несмотря на количество еды, которую я съела, все еще чувствую себя немного пьяной, и поэтому, когда встаю, спотыкаюсь. Он моментально хватает меня за руку.

Я тут же смотрю на его лицо, но оно так же не читаемо, как и всегда. Долю секунду я ощущаю странное магнитное притяжение его глаз. Затем он убирает руку. Кожу у меня на руке покалывает, и я потираю это место.

Он приводит меня в элегантную комнату.

Здесь темно-розовые диваны и кресла. Я опускаюсь на один из диванов, Григорий приносит кофе на большом подносе. Он передает мне чашку, такого же размера, как я привыкла пить. Если честно, это нервирует, когда совершенно незнакомые люди знают столько о тебе.

Используя серебряные щипцы, он бросает два кусочка сахара в мою чашку. Именно так, я всегда и пью. Затем он обслуживает Николая и незаметно выходит из комнаты.

— Ты всегда с такой тщательностью выясняешь о людях, с которыми вступаешь в контакт?

— Нет.

Я морщу лоб.

— Но мне кажется, что ты чрезвычайно внимательно подошел к моим симпатиям и антипатиям.

— Но я не планирую с ними спать. В любом случае, я такой, какой есть. Чрезмерный. Когда я хочу чего-то, будь то дом, картина, бизнес или женщина, я никогда не останавливаюсь, пока у меня его или ее не будет.

Я делаю глоток кофе.

— Ты часто берешь жену в обмен на погашение долга?

Он залпом выпивает кофе.

— Ни разу.

— Тогда почему я?

— Потому что я хотел тебя.

— А что, если бы я не хотела тебя?

— А это так?

— Я люблю своего мужа.

Он встает и подходит к высоким дверям, выходящим на холмистую местность.

— Я разве просил твоей любви?

Я молчу, он оборачивается, чтобы взглянуть на меня.

— А?

Я прикусываю нижнюю губу.

— Нет.

— Хорошо. Когда мы выяснили это маленькое недоразумение, ты уже допила свой кофе?

— Нет.

— Допивай.

Я делаю еще один глоток и, подаюсь вперед, чтоб поставить чашку на красивый журнальный столик из ореха. Его тон заставляет меня занервничать.