Вокруг все вспоминают настолько прекрасной женщиной была бабушка Челси, в этом доме присутствует определенный комфорт и теплота от людей, пришедших почтить ее память. И все очень приветливы со мной и друг с другом, но я постоянно чувствую, что что-то не так. Что-то здесь не так. У меня даже мороз проходит по коже.
Я оглядываюсь вокруг, пытаясь точно понять, что меня так беспокоит в моем предчувствии. С того места в коридоре, где я нахожусь, мне предоставляется полный обзор на кухню, вверх по лестнице и в гостиную. Я также вижу входную дверь.
Ранее, я заметил дедушку Челси, пробирающегося через толпу. Он снял пиджак и держит его в руке. Как и Челси, он особо не выражает свои эмоции. Проходя мимо меня, он почти не обращает на меня внимания, пробурчав что-то, стал подниматься по лестнице.
Почему-то я внимательно слежу за его передвижениями вверх по лестнице. Он поднялся вверх на площадку и остановился, прежде чем открыть дверь. Несколько секунд он стоял в дверях, потом обернулся, взглянуть на меня, не поднимаюсь ли я за ним. Я тут же отвернулся. Странно, но я чувствую себя вуайеристом, подглядывающим за его передвижениями. Снова посмотрев вверх на лестницу, я его уже не вижу, вероятно, он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
Сейчас я пытаюсь отыскать глазами мать Челси среди толпы. Она сидит на диване в окружении двух пожилых женщин. Ее первая реакция отвести взгляд, но затем видно она одумывается, потому что у нее на лице расплывается вежливая улыбка.
Я не улыбаюсь ей в ответ. Почему мне не нравится эта женщина?
Когда я вез Челси в квартиру ее матери, был почему-то уверен, что мне точно понравится эта женщина. Мать, готовая пожертвовать собой, сев в тюрьму, чтобы защитить свою дочь? Как можно не любить такую женщину? Но при первом же знакомстве с ней, у меня мурашки пробежали по коже. Мне хватило всего пары минут, чтобы понять, что в ней есть что-то настолько искусственное, напускное, что меня очень сильно раздражает.
Поскольку я не улыбаюсь ей в ответ, выражение ее лица застывает. Она отводит от меня взгляд, рассматривая собравшихся за пианино. Да, я определенно ей не доверяю и не нравлюсь. У меня нет пока ответов, почему.
Я прислоняюсь к стене возле лестницы. Но холодок внутри меня, что что-то здесь происходит, только усиливается. Даже кожу начинает покалывать. Я чувствую всем своим нутром, что в этом доме, в этой семье происходит что-то совсем неправильное. Челси поднялась наверх, мне необходимо найти ее. Мне необходимо знать, что с ней все в порядке, что с ней все хорошо.
Я через две ступеньки бегу вверх по лестнице. Пока у меня нет особых доказательств своих подозрений, но я однозначно знаю, что она находится в комнате, в которую недавно вошел ее дед. Я останавливаюсь перед закрытой дверью. И что-то подсказывает мне, что не стоит стучать. Затаив дыхание, я хватаюсь за ручку и открываю дверь.
Челси стоит у окна, дедушка стоит прямо перед ней. Она плачет и на первый взгляд может показаться, что он пытается ее утешить, вытирая слезы с ее лица, но ее взгляд отчетливо говорит мне, что все совсем не так. Я не жду ни секунды. У меня в мозгу тут же соединяется вся картинка, пока я делаю несколько шагов к ним.
С шести лет она подвергалась насилию со стороны этого ублюдка, который не может остановиться до сих пор.