Я давно была в Венеции, но не в Рим, как говорит Стелла, специально поставив не там акценты, это «ужасно интересно». Мы напоминаем двух туристов, на самом деле я вжилась в эту роль. Я ловлю себя на мысли, и сама себе удивляюсь, что превратилась в Далию Живанецкую. Даже в моих самых смелых фантазиях я никогда не могла себе представить, что буду путешествовать по фальшивому паспорту с русским мафиози.

Должна признаться сердце стучит как угорелое, когда нас попросили предъявить паспорта, Зейн даже глазом не моргнул, полностью оставаясь спокойным. Мы выдохнули, в прямом смысле, после беглого осмотра таможенником наших паспортов. Адреналин сошел на нет, и в этот момент я понимаю самую суть предстоящего приключения. Знаете, сколько я нарушила международных законов при переходе границы, это известно одному Богу? Но во мне бурлит совершенно потрясающее, ни с чем не сравнимое чувство радости и возбуждения.

Скорее всего именно так чувствовали себя «Бонни и Клайд».

Как и другие туристы мы забираем свой багаж и проходим таможню. Мы не держимся за руки. Мне кажется на данном этапе наших отношений — это не столь важно, но вдруг он хватает меня за руку... и я начинаю паниковать... «Боже мой: мы держимся за руки!»

Погода в Риме прекрасная — ярко светит солнце и тепле. Мы садимся в такси, и Зейн называет адрес. Двадцать минут спустя мы оказываемся в сказочном Риме. Вау! Насколько удивительный город. Я разглядываю великолепные здания с богатой историей и неповторимые в своей красоте. Мы проезжаем мимо Колизея, и я выворачиваю шею в такси, глазея на него.

— Мы посетим его завтра, — добавляет Зейн.

Я поворачиваюсь к нему. Отлично. Я всегда хотела посмотреть на Колизей.

— Это одно из самых красивых мест на земле, — тихо говорит он.

* * * 

Вилла расположена в Формелло, примерно в двадцати километрах от Рима, и утопает в зелени. Кованые ворота открывает маленький седовласый человек, который сдержанно нам кивает, пока мы проезжаем к великолепному с желтовато-красным фасадом дому, с белой каменной балюстрадой и деревянными ставнями на окнах, окрашенных в зеленовато-голубых тонах. Возле дома стоит старая зеленая Мазда.

Мы выходим на дорожку из гравия, и крошечная женщина появляется из больших деревянных дверей, улыбаясь в знак приветствия. Человек, открывший ворота приближается к нам, таксист вытаскивает наши сумки из багажника.

— Benevenuto Senor e Senora Zhivanecskaya, — говорит женщина. Ее лицо все испещрено морщинами, карие глаза слезятся, но ее улыбка настоящая, радостная.

— Grazia, сеньора Росси, — отвечает Зейн.

Я молча улыбаюсь.

Бодрый старичок смотрит на нас, и его обветренное лицо озаряется приветливой улыбкой. Он хватает руку Зейна обеими руками. К моему удивлению Зейн бегло говорит с ним по-итальянски. Через некоторое время мужчина поднимает руки в воздух, желая нам всего хорошего, прощаясь. Женщина, скорее всего его жена, кивает, они оба садятся в старенькую машину и уезжают.

— Только ты и я, рыбка, — с улыбкой говорит Зейн.

— Я не знала, что ты умеешь говорить по-итальянски.

— Многие русские хорошо говорят по-немецки, французски и на испанском.

— Вау! Впечатляет.

Зейн берет наш багаж и идет в сторону дома. Пол, выложенный мозаикой, прохладный, стены — белые. Фойе открывает вид на очень большую гостиную с деревянными балками, большим камином и изящными старинными железными люстрами. Она с трудом напоминает стиль рококо своей итальянской мебелью, но в одном углу стоит пианино.

Гостиная выходит на улицу, где находится высокий полированный стол и таких же восемь высоких стульев. В задней части дома имеется большая кухня в стиле кантри с гораздо меньшим столом и деревянными стульями с бледно-желтыми сиденьями. Все комнаты выходят на внутренний дворик, находящийся в центре дома.

Наверху имеется три небольших спальни с двуспальными кроватями, ванными комнатами. Мы заносим наши сумки в одну из спален. Эта комната очень красивая — широкая двуспальная кровать под дамасским пологом, большой гобелен на стене и бархатная аттаманка. Я подхожу к окну, которое выходит на бассейн. К моей несказанной радости здесь есть лимонная роща.

Это высший класс, я поворачиваюсь к Зейну со счастливой улыбкой.

— Что бы вы хотели сделать, мистер Живанецкий?

— А как ты думаешь, миссис Живанецкая? — спрашивает он, приближаясь ко мне.

— Оооо, но мистер Живанецкий я…, — остальные мои слова тонут в его поцелуе.

* * * 

Я лежу на с легким ароматом подушках и размышляю о том, что несмотря на то, что все время весь наш секс был крутым, этот — безусловно лучший. Почему? Потому что Зейн здесь — другой. Его тело не было напряжено, как струна, глаза не смотрят с осторожностью, с которой я всегда ассоциирую его. Он даже помолодел.

Порыв ветра из открытого окна приносит в спальню благоуханный запах лимонов и опавших листьев, обдувая разгоряченную кожу. На улице еще светло, солнце еще не село за горизонт, и это не огни урбанизированной Англии. Я поворачиваю голову к Зейну. Прядь волос упала ему на лоб, я убираю ее. Он открывает глаза и внимательно смотрит на меня.

— Как ты думаешь, дождь будет? — спрашиваю я.

— Нет, — тихо овтечает он.

— Мне на самом деле здесь очень нравится, — говорю я, зевая и лениво потягиваясь.

Он пользуется возможностью, и перебирает по моей коже пальцами, опускаясь все ниже, пока не входит в мой проход. Мое тело начинает жить собственной жизнью, все благодаря его искусным пальцам, которые массируют такие чувствительные точки у меня внутри.

— Ох, Зейн, — шепчу я.

— Мне нравится смотреть, как ты кончаешь, — говорит он, продолжая играть со мной.