Пётр сидел на сундуке в своём походном шатре и с нетерпением ждал следующего озарения, а оно всё не шло.
Подперев кулачищами подбородок царь флегматично разглядывал лежащий напротив него барабан. В какой-то момент, Пётр обнаружил, что барабан окантован чёрной блестящей полосой, а внизу имеется надпись «SONY».
Не успел царь окликнуть Меншикова, чтобы отчитать за непорядок, как внутри чёрного периметра засветилось и появились чёрно-белые картинки, в которых Пётр с удивлением узнал себя, причём на осаде Азова!
— Что-то прошлое стало мерещиться, что у них там, в эмпиреях за хрень, что хотят то и делают, сапожники, халтурщики — разочарованно подумал он, но смотреть не перестал.
А изображение пропало совсем. Вместо него появился набор каких-то мельтешащих чёрточек, а вместо звуков речи — шум, как если раковину приложить к уху.
Потом изображение появилось снова, но постоянно прерывалось помехами, но тем не менее кое-что можно было разобрать.
Началось с того, что женщина говорит с человеком в мундире. Она называла его «Христофор» и «Миних», а он её — «Матушка-Императрица» и «Анна Иоановна». Затем пошло изображение, в котором Пётр узнал отступающее из Крыма русское войско. И снова пошла сплошная рябь.
— Да, — подумал Пётр, — Крым захватить это тебе не щи хлебать. Видать начертано мне здесь обломаться. Хотя… На Азов тоже два похода предизъявлялось, а обошлось одним. И Крым мы сделаем! Главное припасы, вода, в общем, снабжение.
* * *
План захвата Керчи предусматривал поход до крепости морем. Сразу решили не рисковать и не переправляться на чисто речных судёнышках, а используя корабли с нормальной мореходностью переправиться в несколько заходов. Для службы в гарнизоне Азова вызвали 3 тысячи стрельцов из армии Шереметева, дополнительно усиленных впоследствии.
За три недели полки, которыми предполагалось атаковать Керчь с суши, полностью десантировались и флот отправился в последний заход за осадными артиллерией и боеприпасами. Тут же выяснилось, что на такую ораву войск, особенно на установившейся жаркой погоде, воды категорически недостаточно, несмотря на все старательные приготовления. Уже выросло число больных.
Обычно на войне погибает от болезней раза в два или даже в три больше солдат, чем от пуль и сабель врага, но в этом походе, до сего времени ситуация была более благоприятная: сказалась длительная подготовка. Теперь же обстоятельства приводили армию к нормальному, если так можно выразиться, состоянию: из 10 человек 2 больных, причём выздороветь имеет шанс один.
Такая обстановка выводила Петра из себя. Он всё время чувствовал, что что-то упустил, что-то очень важное, это что-то очень могло бы помочь его армии именно сейчас, но ему никак не удавалось ухватиться и вытянуть из себя нужное воспоминание.
Едва дождавшись эскадры, был объявлен штурм. И здесь всё обошлось без неожиданностей. Не понадобился даже существенный артобстрел: укрепления Керчи были настолько ветхие, что уже через 5 часов орудийной пальбы образовался пролом в стене, решивший исход штурма. Его собственно и не было, сразу после разрушения укрепления крепости турки подняли белый флаг на башне и капитулировали. Гарнизону позволили покинуть крепость, взяв с собой только семьи и продовольствие на три дня и только пешком.
Всех оставшихся обывателей, кроме православных, забрали в пленники.
Рассудив, что сидя на месте, он всё равно будет терять людей от болезней, так лучше пусть они не зря помирают, а во славу русского оружия, Пётр не стал рассиживаться. Уже через два дня, оставив в Керчи гарнизон в 3 тысячи человек, а также часть кораблей, армия пошла на Кафу.
За трое суток спокойного марша войско приблизилось к городу. Акваторию порта держали под обстрелом корабли Азовской эскадры прибывшие ранее. Особыми укреплениями Кафа не располагала, а гарнизон состоял, в основном, из полиции, так как вся турецкая армия, как и татарская, воевали сейчас в Европе, соответственно никакой серьёзной защиты у города не было, поэтому для его захвата был наскоро разработан особый план. Суть его проста как 3 копейки: идущие первыми подразделения занимают ближайшие городские здания, идущие следом — те, которые дальше.
Моментально подавив кое-где вспыхнувшее сопротивление, армия вдумчиво и обстоятельно наконец-то приступила к грабежу, который, как полагается, продолжался трое суток, благо захваченный город располагал к этому с одной стороны богатством, а с другой стороны ненавистью грабивших к основному источнику этого богатства — торговле рабами.
Ситуация складывалась двоякая: с одной стороны, в Крыму сейчас не было армии, поэтому все города полуострова можно было занять с минимальными потерями, но с другой стороны, такие действия приведут к распылению сил, а когда татарская армия вернётся из Европы, без сомнения, разбросанные по всему Крыму небольшие гарнизоны будут с лёгкостью вырезаны по очереди. Но нанести урон татарам было просто необходимо. До сего времени все боевые действия на территории собственно ханства не велись: несмотря на то, что Керчь и Кафа географически находятся в Крыму они были владениями турецкого султана и управлялись непосредственно из Турции, также как и стоящий в устье Дона Азов. Территория самого же Крымского государства, в которую входило помимо Крыма ещё и Северное Причерноморье, оставалось пока не тронутой.
Конечно, после катастрофического для Крыма разгрома при Молодях во время царя Ивана Грозного, когда в три раза меньшая по числу русская армия истребила 100 тысяч человек татар, и домой вернулось только 10 тысяч воинов, ханство долго не могло оправиться. А так как служить в армии у татар, обязан был каждый достигший зрелости мужчина, то ходить в набеги стало просто некому. Но с тех пор прошло уже много времени, дети выросли, а женщины нарожали новых воинов. И это, совсем немногочисленное племя держало в постоянном напряжении огромное Московское царство, Польшу, да ещё и с черкесскими кланами успевало воевать.
Для победы над этим народом требовалось не просто разгромить его армию, а совершенно лишить всяческой возможности армию собирать: разогнать само государство. Этот живой и близкий пример натолкнул Петра на мысль о переходе на призывную армию. Не прямо сейчас, конечно, да и призыв скорее всего не всеобщий, но тем не менее…
* * *
Военный совет начал Пётр.
— В общем, предлагаю делать так: всё города и сёла до которых только сможем дотянуться разорим, население угоним, все запасы захватим, — деловито сказал Пётр, — а татарскую армию здесь будем ждать, в Кафе. Очевидно, что три, максимум четыре месяца и татары вернутся в Крым. К этому времени мы должны как следует укрепить город, редуты, то, сё, наши фортификаторы пусть спланируют и поруководят.
— Куда угнанных девать будем? — поинтересовался Головин, — И сколько всего их собирать?
— Девать будем на корабли и в Россию. А там разберёмся. Кого выкупят — отпустим. Православным разрешим остаться у нас или вернуться сюда, но потом, попозже. Остальные, кто согласится — отработает 7 лет где прикажем и свободен, а кто на отработку не согласится — отправим в Архангельск и продадим голландцам как рабов. Но после нашего набега в Крыму должна остаться пустыня. Если нельзя вместе с людьми упереть запасы — лучше сжечь запасы, но людей угнать: будут люди, татары вырастят запасов ещё, не будет людей — не будет ничего.
— Дык, мин херц, может проще поступить: пустить всех в расход, и возиться не надо, — подал голос молчавший до сих пор Меньшиков.
— Есть две причины, почему этого делать нельзя. Первое — масса гниющих трупов по такой жаре может вызвать мор, чуму или ещё какую холеру. А мы планируем здесь зимовать и удерживать за собой и Кафу и Керчь. Второе — убыток! Один раб может стоить 50 фунтов, немало, — терпеливо пояснил Пётр
— Если захватим Гёзлев и Перекоп, татары просто не смогут попасть домой: портов у них больше нет, а по суше только через Перекоп, — выдвинул ещё одно предложение Меньшиков.
— Авантюрно, — не поддержал его Головин, — Гёзлев — отлично укреплён, 24 бастиона через каждые 150 шагов из тёсаного камня. Мощная пятиугольная фортеция. Мы можем там и месяц и два и три воевать. А в Перекопе — воды мало, много войска там не посадишь, а иначе — не удержишь.
— Взяли же мы Азов и Керчь, Бог даст — Гёзлев наш будет, тогда и весь Крым нам достанется, — настаивал Меньшиков.
После этого все присутствующие замолкли и повернули головы в сторону Петра.
— Захватить-то, может быть, мы захватим, но для удержания всего Крыма у нас сейчас просто не хватит флота. Турки ж тоже глядеть как мы тут резвимся не будут, рано или поздно от них прибудут корабли, а у нас и так наша недоморская флотилия уже разделена, часть здесь, часть в Керчи. Действовать будем по татарской тактике: там, где сопротивление сильное, задерживаться не будем, а остальное подметаем подчистую, — подвёл итог дискуссии Пётр.
И началось. Дело пошло с огоньком в прямом смысле. Всё, что не могли унести сжигали. Старый Крым, Карасубазар и Бахчисарай в первую очередь. Набег пошёл сразу по двум направлениям: вдоль побережья и от предгорий в глубь полуострова, поэтому в горы удалось сбежать немногим. Русские же в горы не лезли, чтобы не тормозить операцию и не вляпаться без особой необходимости в тяжёлые горные условия войны. Тем более, что в горах могли оказать и серьёзное сопротивление, так как тамошние мужчины не могли бросить свои виноградники и сады, поэтому на войну не призывались, они даже платили специальный налог за это. Гёзлев, как и предупреждал Головин, оказался крепким орешком и его оставили на потом.
Убедившись, что всё идёт по плану, Пётр в сопровождении Лефорта оставил армию и отправился в Москву. На командовании остался Головин, в штабе Гордон, Меньшиков и Крюйс. Необходимо было набрать пополнение для армии и решить ещё множество других, не менее важных вопросов.