Спасаясь от жары и палящих лучей солнца, двое ступили под своды старинного замка, в прохладу и полумрак. Оба были в прекрасном настроении. Парадная столовая ждала гостей.

— А здесь довольно мило, — заметила Фиона Алькорская, хозяйским взглядом окидывая помещение. — Но кое-что мы переделаем. Правда, дорогой? Вот тут поставим пальму…

— Думаю, ей здесь не хватит света.

— Окна надо сделать пошире. Эти щели под потолком никуда не годятся. Зачем жечь свечи посреди дня?

— Так уж заведено. Традиции надо чтить. Здесь обедали многие поколения моих предков на протяжении сотен лет. Они и теперь с нами — смотрят с портретов. Вот она, память веков…

— А я думала, мы одни, — капризно протянула девушка.

Лорд Ашер тем временем пробежал глазами по веренице предков, и взгляд его остановился на бледном прямоугольном пятне.

— А где же?.. — произнес он упавшим голосом.

— Я велела снять, — холодно ответила Фиона.

Ашер облегченно вздохнул.

— Ты, я смотрю, не теряешься.

Красавица лучезарно улыбнулась.

— Послушай, — продолжал лорд наставническим тоном. — Я надеюсь, нам предстоит долгая совместная жизнь. Ты должна привыкнуть к здешним порядкам и понять, что и для капризов есть границы. Существуют приличия, а то, что ты сделала, граничит с кощунством…

— Ты уверен? — перебила его невеста. — В том, что нам предстоит? Я — нет. Если тебе так дорог порядок, выпусти Донована и живи с ним. Будете прекрасной парой.

Лорд покраснел, но все же взял себя в руки. В этот момент вошел Дженкинс, направляя самодвижущуюся тележку с кушаньями. Ссориться при лакее было неудобно, и жених с невестой уткнулись каждый в свою тарелку. Сделав свое дело, Дженкинс остановился, как бы в нерешительности.

— Что еще? — буркнул лорд.

— Прошу прощения, — поклонился лакей. — Там корабль миледи…

— И что с ним? — подняла глаза та.

— Он светится, миледи. Искрит. Собрался народ…

— Пойдем, посмотрим, — Джон встал, но Фиона остановила его:

— Не беспокойся, дорогой, я сама. У тебя свои заботы, а у меня свои.

Она поднялась из-за стола и царственной походкой вышла из зала. Дженкинс было остался, но лорд отослал его небрежным жестом руки.

И остался один. Прошло несколько минут. Свечи горели на столе, их желтое пламя притягивало взгляд. Ашеру вдруг начало казаться, что воздух как-то странно колеблется, а предметы теряют свои очертания. Он невольно перевел глаза на портреты, и встретил холодные взгляды предков. Казалось, они осуждают его. Откуда-то повеяло могильной сыростью. Лорд попытался стряхнуть с себя охватывающее его оцепенение, но не смог пошевелиться. Неожиданно чьи-то руки закрыли ему глаза.

— Фиона? — спросил он, не веря.

В ответ раздался хриплый женский смех, от которого по телу прошла леденящая дрожь. Смех леди Ровены.

— Джон, дурачок, неужели ты думал, что эта девчонка поможет тебе забыть меня? Неужели ты думал, я позволю кому-то встать между нами?

Неожиданно привидение оказалось перед ним: Ровена была в точности как на портрете — красивое злое лицо, горящие глаза, возбуждающе-красное платье в россыпи жемчугов. Она облизнулась.

— Эта девка недостойна тебя. Ты — лорд. Тебе уготована высшая участь. Знай: я шла дорогою смертной тени, там стала я королевой руулов. Пойдем со мной, и будем править вечно в мире Тьмы — живые среди мертвых.

Душа Джона Ашера была охвачена ужасом, но в то же время сладостные картины прошлого всплывали из глубин памяти. Мальчишеское увлечение… тенистые поляны… мягкая трава… Почему бы и нет? Да, тетушка. Да, племянничек… Пальцы рук сплелись, но в этот момент…

— Ах ты дрянь! — негодующий возглас звонким эхом отозвался в древних сводах. Все еще под влиянием наваждения, лорд Ашер не сразу понял, что происходит.

А происходил раунд женской борьбы, причем в довольно жестком стиле. Стороны пускали в ход ноги, руки, ногти и зубы. Зрелище было на взгляд приходящего в себя лорда безобразное, а на взгляд вбежавшего в зал Ивина — забавное. Леди Ровене сильно мешало длинное платье, одежда леди Фионы куда менее стесняла движения. Победила молодость. И пяти минут не прошло, как исцарапанная в кровь Ровена была повержена и только тихо рычала, а Фиона, восседая на сопернице, победно улыбалась.

— Браво, браво! — похлопал великий сыщик своей ученице. Та послала ему воздушный поцелуй. Ивин подошел к Ашеру и хлопнул друга по плечу:

— Поздравляю, еще с одним кошмаром покончено.

— Но она…

— Живая, как ты или я. Никакая не покойница. Привидений не существует.

— Ее же убили!

— Значит, выжила. И неплохо сохранилась. Сколько ей теперь должно быть, лет сорок?

— Не знаю. Лев, я как во сне…

— Да, и зрачки расширены… Ничего, бывает. Фи, давай поменяемся: я займусь тетушкой, а ты — племянником.

— Идет, — Фиона осторожно отпустила свою жертву. Та села на полу, сверкая глазами и прикрываясь разорванным платьем. Жемчужины разбежались вокруг. Неожиданно мнимая покойница расхохоталась, быстрым движением укусила воротник и в конвульсиях рухнула на спину. Сыщик выругался и опустился на колени, щупая пульс. Наконец, ему удалось словить пару ударов в минуту.

— Жива, но в коме, — повернулся он к подступившим Джону и Фионе. — Похоже, эта леди со смертью запанибрата.

— Лев, ты можешь привести ее в чувство?

— С той же вероятностью я могу убить ее. А мне еще хочется задать ей пару вопросов. Сейчас бы Либих не помешал, хоть он и шарлатан. Дженкинс, — обратился сыщик к подошедшему лакею, сбегайте за лекарем. Скажите, я велел.

Увидев вернувшуюся с того света Ровену, испуганный Либих долго не в силах был подойти и неистово крестился, пока его не убедили в том, что она жива. Тогда он осмотрел ее и заявил, что все в руках Божьих и медицина здесь бессильна. За это он удостоился нескольких язвительных замечаний и был отправлен обратно под арест.

Леди Ровену поместили в одном из покоев замка и окружили охраной. Ивин собрал с платья остатки яда, чтобы произвести потом химический анализ. Стоя над телом, он вновь глубоко задумался. Ровена не выглядела на свои сорок; казалось, пятнадцать лет с момента мнимой смерти она провела в лучшем мире. Как и когда она выбралась из из склепа и была ли она там вообще? В том, что разгром в склепе — мистификация, сыщик нисколько не сомневался. Непохоже, чтобы Ровена билась о стены, истекая кровью, и царапала ногтями каменный пол, пытаясь вырваться на свободу. Что же все-таки произошло?

Сыщик не забыл и о странных явлениях вокруг катера Фионы правда, быстро прекратившихся. Такой эффект могли бы произвести самые разные факторы: накопленное статическое электричество, неполадки в цепи генератора защитного паля, но так же это могло быть следствием микроволнового облучения. Кто мог этим заниматься? Ведь Донован сидит, а Ровена в то время была с Джоном. Сколько же сил действует в замке? «В последний раз, когда мы обедали здесь вдвоем, я был вынужден отойти… нашел Марго лежащей на полу без сознания… начала рассказывать странные вещи…» Да, сценарий тот же, только роли распределены по-другому.

Когда Ивин вошел в комнату, заговорщики горячо обсуждали что-то, но при виде него замолкли. Либих недовольно уставился в пол, изучая узор на ковре, а Донован, напротив, поднял глаза и встретился взглядом с Ивиным. Сыщик отметил, что бывший главный советник сильно изменился. Лицо его не было больше непроницаемой маской, а выражало обычные человеческие чувства, главным из которых было любопытство.

— Господа! Могу я обсудить с вами некоторые важные для Лигейи вопросы?

— Да, — коротко ответил Кейн, все еще глядя в глаза.

— Хорошо, — Ивин сел в кресло. — Вы знали, что леди Ровена жива?

— Нет. И до сих пор не могу поверить.

— К счастью, это так…

Донован вопросительно поднял брови.

— …потому что многое объясняет. Все таинственные случаи с Джоном и с Марго. Вы по-прежнему считаете лорда сумасшедшим?

— Не знаю, — Донован отвел глаза, — мне надо это осмыслить.

— А вы? — обратился сыщик к лекарю.

— Я всего лишь провел научное исследование и выявил некоторые тенденции, — заявил Либих. — Я врач, а не политик.

— Вы прежде всего патриот, — напомнил Ивин.

— Я всегда хотел только добра, — заговорил вдруг Донован. И ему, и стране. Я предупреждал его от опрометчивых шагов. Все шло хорошо. Он должен был жениться на Марго. Но потом пошла вся эта чертовщина… Все разладилось, а он изменился — я видел, ему было все хуже, и ничего нельзя было сделать. Я не мог больше положиться на него. Тогда я решил, что это судьба…

— Судьба давала вам в руки власть, — тихо сказал Ивин.

— Что вы знаете о власти? Вы, прибывший из хаоса! Власть это и райское наслаждение, и адская мука. Вы еще узнаете ее вкус. А я… впервые за много лет спал спокойно. Вы убьете меня? — большие, яркосиние глаза смотрели на Ивина в упор.

— Я сыщик, — медленно сказал тот, — а не убийца. Я прибыл на Лигейю, чтобы защитить вашего лорда от врагов, угрожавших его жизни и здоровью, — этим я до сих пор и занимался.

Я ничего не взрывал и стрелял, только обороняясь. Никакого колдовства в этом нет — только действие электричества, с которым вы знакомы, и немного электроники, вмонтированной в организм. А Фиона — вполне порядочная девушка, хотя ее понятия о приличиях и расходятся с вашими.

Все, что между нами произошло, — недоразумение, которое я готов забыть. Мы дети разных миров. То, что вы называете хаосом, — звездное небо над головой — не беспорядок и бессмыслица, а множественность и разнообразие. И если вы скажете: «У Лигейи свой путь», я соглашусь, потому что и у каждого из нас — свой путь. Но в жизни каждого человека бывают моменты, когда он спрашивает себя, той ли дорогой идет. И люди меняются. Не меняются только мертвые камни.

— Вы не сыщик, — серьезно сказал Донован. — Вы пророк.

Ивину стало неловко: он не думал, что его импровизация будет оценена так высоко.

— Мне говорили, — заметил он, — что советник Донован всегда твердо знает, чего хочет.

— Я скажу вам, — вдруг широко улыбнулся Донован: это было совершенно поразительное явление. — Я хочу растить хлеб и кормить людей. Это просто и ясно. И еще хочу завести семью — я устал от одиночества. Не подыщете ли вы мне невесту?

— Уверен, в вашей стране немало хороших девушек, улыбнулся в ответ Ивин и перевел взгляд на Либиха: — А наш доктор, похоже, решил, что у него появился еще один пациент. Как там у вас с родословной, Кейн?

Вернулись Шторм и Хилл и сразу ощутили происшедшие во дворце перемены. Замок гудел, как улей, обсуждая последние события. Шторм отнесся ко всему спокойно: хорошо зная Ивина, он и не сомневался, что тому удастся навести здесь порядок. Больше всего он заинтересовался кораблем Фионы, как последней моделью данного типа.

Хилл был, напротив, раздосадован, что все произошло без него. Сам он мог похвастаться только тем, что, играя всю ночь в карты с охранником на запорошенном снегом маяке, выиграл пригоршню медных монет. Смысла в этом, конечно, не было никакого.

Ивин остаток дня провел в химической лаборатории. Она с самого начала произвела на него курьезное впечатление оборудование было на уровне дозвездной эпохи, а если и были здесь когда-то автоматические мини-анализаторы, то давно уже вышли из строя или были разобраны на запчасти. Тем не менее, сыщик не терял надежды, уповая на мудрость предков. Помогал ему Либих.

Из-за ничтожно малого количества вещества полностью его состав расшифровать не удалось, тем более, что препарат был довольно «грязным». Врач достал труды ученых-естествоиспытателей Лигейи, и вместе с Ивиным они пришли к выводу, что яд сварен здесь, в Теплых Землях, из местных трав и кореньев. Зелье погружало человека в летаргический сон, затормаживая ход жизненных процессов в сотни раз. Вполне вероятно, что существовало противоядие, выводящее из комы, но найти его в обозримом будущем эмпирическим путем не представлялось возможным. Тем не менее, сам факт имел огромное значение для следствия, отсекая — в данном случае — версию вмешательства извне. Но могла ли Ровена действовать в одиночку? Вряд ли. И значит, поединок еще не кончился.

Чудовище надвигалось, омерзительно хрюкая. Вот оно раскрыло пасть и выпустило щупальца. Словно огромные змеи, они стали оплетать тело Ивина. «Все было не так!» — мысленно крикнул он, но не в силах был пошевелиться. Упругое и холодное сдавило шею, перед глазами поплыли радужные круги и…

Ивин перешел на иной уровень. Он открыл глаза: светило красное солнце. Сыщик лежал на потрескавшемся асфальте, среди мусора и обломков. Он встал и увидел город руин: стены потемнели от копоти, в ненужных окнах розовело небо. Из-за кучи щебня выбежала крыса о шести лапках и понюхала воздух. Пахло гарью. Где-то далеко звякнул металл. Крыса исчезла, а звук повторился. Кто-то стучал по железу, долго и надсадно. Потом так же неожиданно перестал, и в наступившей тишине стал слышен отдаленный гул. Лев Ивин наконец понял, что происходит, и стал озираться в поисках укрытия. Память подсказывала ему, что где-то рядом должен быть замаскированный вход в бомбоубежище. Гул стремительно нарастал, тени заслонили солнце. Страх парализовал волю, и осталось только одно желание: исчезнуть, слиться с землей, стать прахом у ног. Раздирающий душу свист разорвал пространство и время…

Ивин путешествовал по мирам своей памяти. Но все они представали в какой-то искаженной перспективе, и вырваться из цепких объятий смертельных иллюзий не было никакой возможности. Наконец, сыщик оказался на Лигейе. Он стоял посреди цветущего сада, пышная зелень была покорна легким порывам ветра. Но ветер не принес свежести: веяло сладковатым запахом гнили, а гибкие ветви деревьев теряли цвет, превращаясь в белесые тонкие нити, паутиной оплетающие мир. И по этой паутине, безобразно переступая конечностями, приближался огромный серый паук с человеческой головой. Лицо его было скрыто маской. Тогда Ивин вдруг стал расти — он легко порвал паутину и вырвался на простор, но оказался на дне огромной зеленой чаши, а вокруг стремительно сжимались белые зубы гор. Они должны были сомкнуться на шее, и Ивин уже чувствовал их леденящий холод, но в это время над головой вспыхнул ослепительный свет. Он поднял глаза и увидел, как в небе кружат два солнца. Потом их стало пять, десять… Все исчезло, Ивин плыл в потоках тепла и света.

Течение закрутило его и выбросило в реальность. Лев Ивин проснулся. Некоторое время он тупо смотрел на желтое пламя свечи, горевшей прямо перед носом. Она уже совершенно утратила форму, превратившись в маленького осьминога. Болела голова. Сыщик, кряхтя, сел на кровати. Должно быть, он прилег, чтобы немного поразмышлять, но задремал. В воздухе стоял какой-то странный аромат, тяжелый и неприятный. Он казался знакомым, Ивин уже слышал его в замке. Надо было открыть окно, но при подъеме перед глазами поплыли радужные пятна. Давно уже Ивин не чувствовал себя так погано. Он все же открыл окно и, впустив порыв свежего воздуха, погасил свечу, кое-как разобрал постель и забылся сном без сновидений.

Он проснулся в пять утра. Голова была совершенно ясной. И в ней сидела одна-единственная мысль: «Отравленные свечи!»

Солнце позолотило верхушки гор. Это было прекрасное, мирное зрелище — так же как и весь утренний мир, еще не запятнанный человеческими грехами, — но Ивин содрогнулся от кошмарных воспоминаний. В коридоре было пусто, только у двери в покои лорда Ашера стояли два сонных гвардейца. Сыщик приложил палец к губам и сделал знак, чтобы его пропустили.

Джон Ашер разметался на кровати: казалось, во сне он сражался с одеялом как с каким-то чудовищем. Чуткое обоняние сыщика уловило знакомый запах. Правда, он был гораздо слабее: ведь здесь свечи не горели ночью. Окна были закрыты — Ивин открыл их и растолкал друга. Тот с трудом открыл глаза.

— Что случилось?

— Ничего особенного. Просто нас травят, как крыс.

— Еще кто-нибудь умер? — резко вскочил на кровати Ашер.

— Пока нет, — сказал Ивин, усаживаясь рядом. — Скажи мне, пожалуйста, почему ты спишь с закрытыми окнами? Ведь лето же, тепло.

— Так принято. Лев, давай не будем о ерунде.

— Будем. Скажи, кто приносит в комнаты свечи?

— Слуги, лично мне — Дженкинс. А что?

— Где они их берут? И кто их производит?

— Производит такой маленький заводик в дальнем крыле, потом их складывают в кладовку, оттуда берут слуги.

— Из общей кучи?

— Нет, по отделам — так лучше для отчетности. Но я все-таки не понимаю, какое это имеет отношение…

— Ох, Джон, самое прямое. Вот здесь, — Ивин щелкнул пальцем по подсвечнику, — все твои духи, стоны и реки крови. А теперь и мои вдобавок. Я возьму по кусочку на экспертизу, но в результатах уже не сомневаюсь.

— По-моему, главному советнику полагаются те же свечи, что и лорду, — задумчиво пробормотал Ашер. — У нас полно глупых традиций. Надо спросить у мажордома, — и он протянул руку к звонку.

— Не надо, — холодно сказал сыщик.

— Ты его подозреваешь? — в недоумении спросил лорд.

— Не знаю.

— Лев, если никому не доверять, можно сойти с ума.

— То же мне говорил Либих, — усмехнулся Ивин.

Друзья помолчали.

— По-моему, все-таки надо выяснить, кто подменил свечи, подал голос Ашер. — В конце концов, я здесь хозяин.

— Ну да, опять скандал, — кивнул Ивин. — В последнее время в Теплых Землях стала очень интересная жизнь… Скандал за скандалом, одно разоблачение за другим… А опасность не уменьшается. Мы по-прежнему ничего не понимаем.

— И это говорит знаменитый Лев Ивин!

— У меня впечатление, что кто-то сдает свои фигуры — довольно щедро — при этом создавая себе все более выигрышную позицию.

— И кто же главный подозреваемый?

— Капитан Грей, — выдохнул сыщик.

— Почему? Он же открыл нам все свои карты! По-моему, он на нашей стороне.

Лев Ивин вовсе не был уверен в своих подозрениях. Он все еще находился в расстроенных чувствах после ночного кошмара. Его рациональный ум не знал, можно ли считать наркотический сон вещим. Информация пришла из подсознания, но правильно ли он расшифровал ее?

— Начальник спецстражи, — сказал наконец сыщик, — дал нам то, что захотел дать. То, что он решил бы оставить при себе, осталось бы при нем, и мы ничего бы не узнали. Он знает больше нас, а знание — это власть.

— Сплошные догадки и ни одного доказательства, — хмуро прокомментировал Ашер. — А свечи — это реальность. Улика, которая даст нам нить…

— Потянешь за нить — позовешь паука, — непонятно сказал Ивин. — Чтобы поймать его, надо вырваться из паутины.

— Что ты предлагаешь?

Утром по замку поползли неясные слухи. Еще бы: лорд Ашер исчез самым таинственным образом вместе с леди Фионой; исчез и космический корабль миледи, кто-то видел его летящим в небе. Слуги, узнававшие обо всем первыми, на этот раз ничего не знали, и только гвардейцы ходили с важным и загадочным видом. Неуверенность, переходящая в легкую панику, достигла своего апогея в полдень, когда Ивин собрал Совет и передал высокому собранию пакет, в котором лорд Ашер, Властелин Теплых Земель, собственноручно выразил свою волю. Он вместе с невестой отправляется на Новые Гавайи; на время его отсутствия власть переходит к главному советнику Доновану, которого следует немедленно освободить из-под стражи; приказы Льва Ивина, как почетного гостя, по-прежнему подлежат неукоснительному исполнению. Креме того, был поставлен ряд хозяйственных задач, в частности, переход на электрическое освещение и переоборудование секретных помещений в кладовые.

В заключение собрания состоялась церемония передачи власти: Ивин снял с пальца драгоценный перстень и передал освобожденному Доновану. Оба понимающе посмотрели друг на друга; в какой-то момент они были похожи на заговорщиков, но на лицо главного советника быстро легла прежняя маска. Потом он перевел суровый взгляд на коллег, и те привычно съежились, в глубине души вздохнув от облегчения.

А сыщик ради разнообразия решил заняться проблемой руулов, по-прежнему остававшихся неизвестной величиной в его расчетах. Для этого он отправился в деревню, где не без труда удалось разговорить недоверчивых поселян. Наконец, ему поведали жуткую историю о леснике, едва не свихнувшемся от звуков, доносившихся по ночам с «заколдованного места». С тех пор избушка лесника пустовала, а тропинка к ней заросла бурьяном — но все вместе служило достаточно надежным ориентиром на пути в преисподнюю. Идти туда днем не имело смысла, и сыщик дождался вечера. Его проводили сочувственными взглядами.