У Алины Милявской была своя система отношений с коммерческим директором торгового дома молодежной одежды "До-До".

Во-первых, они были любовниками.

Или не совсем любовниками, но единожды переспали.

Во-вторых, Константин Петрович, так звали коммерческого директора, делился с Алиной частью отката.

Там был сложный расчет.

Алина как директор департамента рекламы канала "Норма Ти-Ви" имела право давать скидку оптовым покупателям рекламного времени. Обычно за предоставление такой скидки она просила с близко знакомых клиентов что-то вроде премии. Она им своей директорской властью скидку в десять процентов на заказ ста трансляций ролика, а они ей за это десять процентов от сэкономленного. Десять процентов с десяти процентов порою составляли до пяти, а в иной раз и до семи тысяч долларов. Не так уж и плохо для одинокой женщины с окладом в пять пятьсот.

Но такой возврат от предоставленных скидок был не единственной формой взаимовыгодного сотрудничества. Рекламодатель перезакладывал в бюджете расходы на рекламу, и Алина помогала списывать эти расходы по счетам за невыстреленные в эфир трансляции. Реклама – это такой продукт, что предъявить его проверяющим органам очень сложно. Вот и обдирали ребята из русского "До-До" своих итальянских хозяев, а Алина Милявская могла позволить себе за два года переехать из однокомнатной квартирки в Южном Бутово в трехкомнатную на Проспекте Мира неподалеку от Сухаревской. И место в престижном многоэтажном гараже для своей новенькой "Ауди" купить.

– Костя, – фамильярно обратилась к директору Алина, едва его секретарша, поставив поднос с кофе, затворила за собою дверь. – Костя, мы сделали все, как ты просил, вот я тебе на си-ди первые три передачи записала.

Константин Петрович взял диск, вставил его в щель плеера и нажал на кнопку лентяйки.

Экран сперва светился голубым, потом замерцал, потом на нем появилась надпись: "Генеральный спонсор телешоу "Последняя девственница" – Торговый дом молодежной одежды "До-До"…

Константин Петрович закурил, плюхнулся в свое кожаное директорское кресло и, покрутив его вокруг своей оси, принялся выговаривать своей визави:

– Смотрел я вчера вашу программу, смотрел, Алиночка, и вот что тебе скажу…

Тон его не предвещал ничего хорошего, и Алина Милявская как-то даже сжалась внутренне, будто встарь, когда папа ругал ее за прогулы уроков и за запах табака…

– Хреново вы подаете нашу продукцию, эта фифочка, которая Красная Шапочка у вас, она вообще в какой-то левой курточке нарисовалась в первом часу, это не из нашей коллекции…

– Из вашей, из вашей! – замахала руками Алина. – Ты в каталоге посмотри, сам не знаешь, а говоришь.

– Ну, ладно, – кивнул Константин Петрович, – а что это за отстой, ваша парочка баран да ярочка, эти ваши Русалочка и Карабас? Гоните вы их в шею с программы!

Они какие-то деревянные, не молодежные какие-то!

– Да ты что, Костя, окстись! – всплеснула руками Алина. – Карабас – это же сынок нашего генерального, да и потом, по замыслу врио главреда, умные тоже нужны, вроде как яйцеголовый студент-ботаник.

– Ну, с этим понятно, а эта Русалочка, она тоже дочка, что ли? – спросил Константин Петрович.

– Представь себе, – кивнула Алина. – Тоже дочка и за нее тоже просили.

– Ну, у вас как в Советском Союзе! – воскликнул Константин Петрович. – Никак вы не можете без блатных!

– А вы разве не возьмете на работу сынка или дочку, если вас итальянский хозяин попросит? – спросила Алина.

– Ладно, – махнул рукой Константин Петрович. – Скажи вашему режиссеру, чтобы наш ролик два раза в рекламном окне – самый первый и самый последний в ряду, потому как…

– Потому как еще Штирлиц говорил, что запоминается последняя фраза, – заученно сказала Алина. …