– Папа, а что такое риэлити-шоу?
Девочка была забавной. Она была настоящей непоседой и все копошилась, перебирая какие-то свои детские сокровища, все ползала по родительским подолам и коленям, перебегая то от мамы к папе, то снова к маме, и все терзала и истязала обоих счастливых родителей своими беспрестанными требованиями то дать ей попить, то вытереть ей нос, то поглядеть, какая красивая картинка у нее в журнале.
Они сидели в зале на втором этаже аэропорта возле пятого терминала и ожидали начала посадки.
В двух больших телевизорах, подвешенных под самым потолком, шло какое-то модное молодежное действо.
– Ну папа, ну что такое риэлити-шоу?
Баринов любил разглядывать людей.
Взять хоть этих, в компании которых ему предстояло теперь три с половиной часа лететь до Парижа.
Баринов любил отгадывать, кто они, откуда, москвичи или провинциалы, чем занимаются, программисты они или коммерсанты, какого достатка, какие у них интересы?
Это была своего рода игра.
По двум-трем оброненным фразам, по выражениям лиц, по качеству одежды Баринов, как ему казалось, мог почти безошибочно угадать – кто есть кто.
Чьих будет…
Чей холоп…
Кто летит в Париж по делам фирмы, кто по делам сердечным, а кто – поглазеть на Эйфелеву башню и собор Сарэ-Кёр.
– Ну пап, ну что такое риэлити-шоу?
"Эти двое молодых и счастливых родителей, – подумал Баринов с улыбкой поглядывая на очаровательное и шумное существо, – эти летят в гости. К каким-нибудь своим друзьям. Сами – типичные преуспевающие москвичи. Хай миддл класс. Квартирка в Крылацком, машинка "Ниссан", офис на Большой Полянке, теннис, модная верховая езда, ужины с друзьями по субботам… А дочка учится в престижной школе с тремя языками".
– Ну па-а-а-п!
– Риэлити-шоу это реальное… э-э-э, ну, значит, реальное шоу, – родил-таки молодой отец.
– А что такое реальное?
– Значит, настоящее, – пришла на помощь модная молодая мамочка.
– А все остальное, что не риэлити, значит, ненастоящее? – удивилась девочка.
Сидевший рядом с Бариновым пожилой, лет шестидесяти пяти добродушный господин, которого Баринов еще четверть часа назад мысленно расшифровал как летящего к своим взрослым детям пенсионера из бывших служивых, хмыкнул, заметив вслух:
– До чего разумная девочка!
Баринов не стал чураться и противиться знакомству.
Ответил, – мол, да, что устами младенца глаголет истина, и действительно получается, что эти модные риэлити-шоу – это своего рода новые реальности новой жизни, завоевавшие себе исключительное право быть большей реальностью, чем остальные, и что тонкое непосредственное восприятие маленькой девочки не преминуло это заметить.
Завязалась беседа…
Господин, и правда, оказался бывшим служивым из преуспевающих. Его звали Геннадием Борисовичем, до пенсии он работал в прокуратуре и теперь летел к дочке и зятю, что уже три года как работали во Франции в какой-то американской компании.
– А вы правы, – сказал Геннадий Борисович. – Девочка самую суть в своем вопросе ухватила. Что есть реальность в этой жизни?
– Реальность? – переспросил Баринов. – Реальность – это то, что мы воспринимаем за естественный ход событий.
– Во! В самую точку попали, – удовлетворенно кивнул Геннадий Борисович. – Именно то, что воспринимаем, но, значит, не обязательно реально естественный ход.
– В смысле, кем-то срежиссированный? Подстроенный? – уточнил Баринов. – Как искусственная реальность, воспринимаемая нами как настоящая?
– Верно, – кивнул бывший прокурор. – И я вам расскажу теперь один очень любопытный почти криминальный пример…
По местному радио через красивый переливчатый джингл мелодичного перезвона объявили начало посадки на их рейс.
Пассажиры начали потихоньку подниматься со своих мест и потянулись к воротам терминала, возле которого уже стояли две пронзительно красивые стюардессы… А там, за воротами – заветный гофр уже присосался к чреву сотрясаемого тонкой вибрацией самолета, готового к полету и до краев налитого керосином, набитого едой, выпивкой и товарами такс-фри…
– Не будем торопиться, – положив пальцы на рукав Бариновского пиджака, сказал бывший прокурор. – Это надолго…
Баринов и не суетился. Без них самолет не улетит…
– Итак, я хочу вам рассказать одну почти криминальную историю про такое вот, как девочка сказала, "риэлити-шоу", – начал Геннадий Борисович. – Мне коллега мой недавно поведал из своей судебной практики.
Баринов достал из кармана баночку с монпасье и, открыв ее, предложил рассказчику.
– Так вот, – начал Геннадий Борисович, угощаясь леденцом. – Если считать, что Бог создал нас и этот мир, значит, мы уже живем в искусственной реальности, и если Бог продолжает принимать в нашей судьбе какое-то свое участие, то, как следствие этого, то, что мы воспринимаем за естественный ход событий, – это искусственный отрежиссированный ход…
– Логично, – кивнул Баринов.
– Но мы не станем углубляться теперь в философию, наше судопроизводство, наша юриспруденция, как бы их теперь ни ругали, всегда руководствовались фактами, и я как человек любящий и ценящий все конкретное расскажу вам настоящую историю, как некие люди сумели сделать настоящее риэлити-шоу, ставшее для других людей более чем приятной реальностью жизнью.
– И история эта криминальная? – спросил Баринов.
– Почти детектив, – Геннадий Борисович заговорщически подмигнул и даже позволил себе легонечко похлопать Баринова по коленке, как бы заверяя, что рассказ его будет более чем занимательным.
Очередь у терминала бытро рассасывалась, и стюардессочки вежливо попросили Баринова с его собеседником поторопиться на посадку.
– Будьте добры, девочки, – подавая билет, попросил Геннадий Борисович, – найдите два местечка рядом. – И поглядев на Баринова, спросил, – вы не возражаете?
История длинная и поучительная…
Два свободных места нашлись.
Большой аэробус вообще был едва заполнен на половину.
Зима. Не сезон.
– Так вот…
Представьте себе…
Встречаются три старых университетских приятеля.
Каждый из них добился в жизни больших высот.
Один стал очень и очень богатым человеком – банкиром.
Другой, тоже первому под стать, – президентом какой-то большой компании.
Третий – вроде как помельче, но очень энергичный и в высшей степени вертлявый такой проходимец, из тех, что занимаются теперь всякими поганками, вроде фирм-однодневок по обналичиванию черных денег, этот при первых двух вроде шестерки был.
А собрались они по старой университетской дружбе, так бы эти первые двое с третьим и гадить бы рядом не присели, но дружба обязывала к общению, бремя старых воспоминаний, понимаете ли… Оно, кстати говоря, это бремя старых воспоминаний и бремя нереализованных юношеских мечтаний, они и побудили дальнейшее развитие.
– Юношеские мечтания? – ухмыльнулся Баринов.
– Да, да! Представьте себе, – подтвердил Геннадий Борисович. – Именно они порою и побуждают седых пожилых мужчин к безрассудствам, именно!
Они выпили из припасенного Бариновым в дьюти-фри.
Выпили еще…
Так вот.
Встретились эти трое бывших университетских приятеля, выпили тоже виски, коньячку и принялись вспоминать первый курс, первые свои увлечения.
Ну и припомнили поездку на картошку в колхоз.
Как они всем курсом, всем потоком в деревне целый месяц жили, да как перевлюблялись там все.
И так эти воспоминания раззадорили их, что этот из них, который управляющим банка стал, сказал, много-де отдал бы сейчас за то, чтобы вот так же выехать на картошку в колхоз с двумя десятками красивых девчонок-абитуриенток, и уж теперь, как тогда, жевать сопли бы не стал, всех бы перемял-перещупал…
Посмеялись они, похохотали приятели над этими воспоминаниями, похихикали, а проходимец этот, третий из них, возьми да и предложи:
– Нет ничего проще, чем риэлити-шоу учинить, и будет это шоу называться "Колхоз" или "Картошка"… Вы – банкиры, вы только денег дайте, а я готов для вас любую реальность смоделировать и вас в нее посадить для вашего удовольствия и реализации ваших несбывшихся мечтаний.
В общем, как теперь выражается мой внук, "забились" они…
Банкир по пьяному делу денег распорядился дать, тут же своему порученцу отзвонил, второй богач тоже пообещал денег перевести, и этот проходимец, который шестеркой у них всегда был, сказал своим богатым приятелям, что через два-де месяца оба будут в раю. …
История эта стала достоянием общественности после того, как три девушки из участниц подали на устроителей этого шоу в суд…
А было все так, если уж по порядку.
Некий господин зарегистрировал или купил фирму, в названии которой присутствовали слова "теле" и "медиа"… Что-то вроде "Космос-теле-медиа-бизнес" или "Теле-медиа-интертэймент-риэл"… В уставе предприятия значилось, что фирма может заниматься производством рекламной продукции, видеоклипов, рекламных роликов и даже фильмов и телепрограмм, и может продавать эти продукты телевидению, если то пожелает их купить…
Снял этот господин офис на Улице академика Королева неподалеку от Останкинской башни, все чин чином, и дал рекламные объявления: флаеры отпечатал, в газетках тиснул, компания-де "Теле-медиа" объявляет набор девушек и юношей для участия в снимающемся на телевидении риэлити-шоу "Картошка"…
Все по закону.
Комар носа не подточит.
Девушек набежало – пол-Москвы!
И половина Московской области в придачу.
Было из кого выбрать.
И выбрали.
Двадцать самых первоклассных красоток. Таких, что Голливуд, как мой внук выражается, отдыхает, этот самый Голливуд.
Выбрали, подписали контракты-договоры, по которым девушки за гонорары на все такое согласны, и поехали сниматься.
В колхоз.
Правда, колхоз найти получилось только в Белоруссии под Гомелем, но тем не менее…
На два месяца поехали – на весь август и сентябрь.
Сняли у колхозников сельский клуб, разместили в нем коечки, да телекамеры…
Ну, и господа наши хорошие торже приехали туда.
Банкир с президентом компании.
Им по сценарию отводилась роль этаких доцентов, руководителей трудового семестра, а ведущим телешоу и его режиссером был, сами понимаете, тот шустрый.
И сценарий этого, с позволения сказать, риэлити-шоу был придуман таким образом, что главной и тайной целью каждой из девушек было обольстить одного из руководителей практики, одного из доцентов.
А хитроумность сценария была тоже в том, что сами дяденьки доценты этого как бы и не знали… Понимаете? С них потом как бы и взятки гладки!
В общем, юношеские фантазии, хоть и недешево обошлись, но реализовались там в этом колхозе полностью и даже с лихвой. Всех девчонок эти банкир с президентом перемяли.
– А нельзя было попроще? – спросил Баринов.
Самолет уже взлетел и висел теперь высоко над облаками, ярко отсвечивая бликом низкого зимнего солнца на гладком своем крыле.
– Попроще? – переспросил бывший прокурор. – В смысле просто согнать в гостиничный номер или в бассейн два десятка проституток?
– Ну да, – отозвался Баринов.
– Нет, нельзя, – с однозначной твердостью сказал прокурор. – Нельзя, потому что тогда не было бы нужного нюанса реальности, а именно в этом нюансе весь шарм.
– Но ведь участники, в смысле те, для кого вся эта подделка, весь этот театр делался, они же знали, что это не реальность, – возразил Баринов.
– Знали, – согласился прокурор, – но ведь многие по жизни ходят в офис на работу и в дом в семью, играя там роль, но не живя, как вы давеча сказали, естественным ходом событий.
– Как это? – недоуменно спросил Баринов.
– Ну, к примеру, вы убеждаете жену, что любите ее и что она у вас единственная, а на самом деле изменяете ей с любовницей, и, таким образом, жена ваша уже живет в таком риэлити-шоу, при котором ваша к ней любовь и семейная счастливая жизнь – уже не естественный ход событий, а срежиссированная вами подделка…
– Круто вы завернули, – хмыкнул Баринов.
– Или вот, скажем, лежит человек в больнице и все родные и окружающие больного врачи врут ему, что дело идет на поправку.
Разве это не риэлити-шоу? А вот еще пример. В одной стране, в Дании или в Швеции, для того, чтобы избавиться от мешавших работе министерств заслуженных бюрократов и всякого рода блатных, которых ну никак нельзя было уволить, для них всех создали не синекуры, а целую отдельную фирму, куда всех их засадили, дабы не путались в министерствах под ногами… И спускали им директивы, дабы те там писали какие-то отчеты, что-то там делали, проекты бы какие-то составляли, бумажки бы писали. Только бумажки и проекты эти летели не в министерства, а в мусорку! И разве это не риэлити-шоу? Созданное с определенной целью и для определенных людей. Чтобы кому-то было хорошо.
– Я читал об этом, – сказал Баринов, – но это несколько не то.
– То! Самое то! – увлеченно воскликнул бывший прокурор. – Кто из нас может быть уверен в том, что все вокруг не подстроено кем-то ради того, чтобы обмануть нас, чтобы ввести нас в заблуждение относительно реальности происходящего? А вы знаете, что для умирающего Ленина его товарищи-партейцы велели печатать газету "Правда" в единственном экземпляре, в которой писалось, что в стране все хорошо, что страна развивается семимильными шагами, и все люди мира обожают страну Советов?
Разве это не риэлити-шоу?
– Ну уж, – отозвался Баринов, – тогда напрашивается вывод, а не подшучивают ли таким образом и со мной? И правду ли мне говорит моя жена, что любит меня? И на ту ли настоящую работу я хожу, где пишу какие-то бумажки? И такую ли газету я читаю?
– В самую точку попали, сударь мой! – воскликнул прокурор, – в самую точку!
По проходу две стюардессы уже катили тележки с едой…
– Мне мясо и красное вино, – заказал Баринов.
– А мне курицу и минеральную воду, пожалуйста, – попросил бывший прокурор.
– А что же те девочки, что подали в суд? – спросил Баринов. – Что вызвало их возмущение?
– А девочки возмутились тем, что шоу нигде не показали, они-то пришли даже не ради денег, которые, кстати говоря, им очень и очень хорошо заплатили, им известность и славу телевизионную надо было, вот они через полгода и подали в суд.
– И что?
– А ничего, – ответил прокурор. – Там все с договором и с фирмой шито-крыто было, и фирма по уставу на все права имела. И программу они действительно отсняли, без дураков. И девочкам заплатили по контракту. А то, что девчонки с доцентами все переспали, так в этом ничего противозаконного не было. А то, что телевидение программу не купило, так в том вины этой "Теле-медиа" и его учредителей тоже никакой… В общем, девочкам в иске отказали. Двоим. А одна по другой статье иск подала. Об установлении отцовства.
Но это уже другая реальность была. Другое шоу. ….
– Другое шоу, – беззвучно повторил про себя Баринов…
А в каком риэлити-шоу живу я?
И если тысячу раз я отмечал для себя, что мир прозрачен, как пространства набоковских романов, то где гарантии, что за стенами моей квартиры не сидит режиссер?
И что моя квартира, моя работа – только с виду и только для меня квартира и работа. А на самом деле – это студии с установленными в них телекамерами. И в смежной со студиями аппаратной сидят сценарист и режиссер. И звукооператоры, и монтажеры видео…
И хорошо бы…
И хорошо бы, чтобы эти режиссер со сценаристом – были бы моими добрыми ангелами!!!
Самолет шел на посадку.
Скоро Париж…
Аэропорт Руасси Шарль де Голль.
Он-то настоящий?
И Баринов, так, чтобы этого не заметил сосед, ущипнул себя.
Ущипнул и поглядел в иллюминатор: не видать ли там ангела? …