Глава 10
80
Приходит (Христос) в пределы Иудейские… Опять собирается к Нему народ, и, по обычаю Своему, Он опять учил их (Мк. 10, 1).
Снова образ взаимных отношений души и Бога. Повторением слова «опять» Божественное Откровение отмечает постоянство и настойчивость души, ищущей Бога, и всегдашнюю открытость Господа такой душе.
Господь невидимо ходит по виноградникам человеческих душ… И надо душе откликаться и идти ко Христу… Идти с настойчивостью… И если б случилось душе уклониться и отбиться от своего Учителя и Спасителя, пусть она опять и опять не устает вернуться к Нему и собирать около Него свои силы.
А Он-то, Спаситель, конечно, «по обычаю Своему» — по милосердию, всепрощению и любви Своей — не устанет отзываться такой душе и всегда будет «учить» ее, открывать ей глаза сердца, влечь к Себе и спасать, давая жизнь и радость в общении с Собой.
81
Подошли фарисеи и спросили, искушая Его (Христа): позволительно ли разводиться мужу с женою? Он сказал им в ответ: что заповедал вам Моисей? Они сказали: Моисей позволил писать разводное письмо и разводиться. Иисус сказал им в ответ: по жестокосердию вашему он написал вам сию заповедь; в начале же создания, Бог мужчину и женщину сотворил их. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мк. 10, 2–9).
Фарисеи хотят уловить Христа искусительным вопросом о браке и разводе… Они хотят обличить расхождение Христа с Моисеевым законом и практикой жизни согласно закону.
Господь разоблачает искусителей. «Неужели доказательна ваша практика? Практика-то вас и обличает, потому что Моисей по жестокосердию вашему, т. е. по вашей моральной грубости, вынужден был пойти на установленный порядок. Значит, практика-то вас и обличает как морально грубых, имеющих развращенное сердце».
И дальше Спаситель восстанавливает во всей чистоте истину о браке, как она мыслилась в творческом акте Бога, Создателя жизни. И эту истину Господь снова водружает как обязательный христианский закон и на веки вечные утверждает великую тайну брака. Основание брака мистически (таинственно) покоится на Божественном благословении соединения одного мужчины с одной женщиной.
Господь напоминает, что было вначале, т. е. в тот момент, когда Божественным творческим актом существа вызывались к жизни и им определялось их истинное назначение. Напоминая этот момент, Христос поясняет, что «Бог мужчину и жен-жину сотворил их», т. е. что для мужчины — Адама и создана была одна женщина — Ева. И благословлен был Богом союз двоих, созданных друг для друга.
Причем в акте создания Евы из ребра Адамова не вложена ли глубочайшая мысль о сродности будущих мужа и жены по душе и по телу, той сродности, которая влечет их к взаимному соединению и, будучи удовлетворенной, дает полноту жизни и целостность?
Христос напоминает об этом творческом акте и тем устанавливает как закон, что и во все последующие века вселенной для одного мужчины таинственно творится Промыслителем жизни — Богом одна женщина… И в них, вызываемых к жизни в разных семьях и в разных местах, Божественной волей закладываются атомы сродности, и должны эти атомы соединить ся, чтобы исполнить волю Творца и предначертание завершить Его творение в восполнение жизни.
И вот, когда жизнь строится по благословению Бога, когда пути жизни прокладываются под Его невидимою рукою, тогда соединение сродных элементов произойдет и разрозненные жизни сольются под Божьим благословением для взаимного восполнения… Тогда один муж найдет свою «одну» и «единственную», созданную только для него. Это произойдет мистически (таинственно) благословением Бога.
И с такой силой элементы сродности влекутся к взаимному слиянию, настолько воля Божия неминуемо сформирует благословляемые ею жизни, настолько тянутся к взаимному восполнению сродные души будущих жениха и невесты, что кажется, если бы завязать им глаза и поставить одного из них у ворот вселенной, чтоб все человечество длинной лентой прошло мимо него, то и тогда, во взаимном притяжении душ и тел, они бросились бы друг к другу, один только к одной.
Вот почему дальше Господь и делает такой непреложный вывод: «Посему оставит человек отца своего и мать…»
Кто ближе отца? Что дороже матери? Но раз выполняется Божья воля, раз довершается творческий акт создания под Божьим благословением единой жизни, нет препятствий, и крепчайшие земные связи рвутся, как отопревшие нитки, потому что тут, в этом акте сближения жениха и невесты нечто большее земли. Тут исполняется высший закон и творится высшая воля. А когда найдено восполнение, тогда человек «прилепится» к жене своей.
Отметь выражение «прилепится», т. е. войдет в другую душу и войдет в другую жизнь, как свои, и сольется с ними, и растворится в них. И тогда станет одна жизнь, одна целостная жизнь. И будет довершен творческий акт создания мужчины и женщины, потому что, как и сказано в Откровении, «сотворил их», т. е. сотворил друг для друга как одну жизнь.
Эту мысль о единстве жизни в соединяющихся женихе и невесте Господь обозначает еще рельефнее, Он обозначает ее даже не единством жизни, а единством плоти. «И будут два одною плотью, так что они уж не двое, но одна плоть», т. е. люди перестали существовать отдельно даже физически. Они стали одним физическим телом, «одною плотью». Вот что сделало исполнение воли Бога… Оно не только восполнило, расширило души во взаимном влиянии, оно изменило физическую природу и из двух физических существ сделало одно целостное существо.
Такова тайна брака. Выяснивши ее, Господь делает последнее заключение мягкого упрека фарисеям: «Ну, что вы хотите? О чем вы спрашиваете? Как же после того оставить человеку свою жену? Да это же противоестественно! В браке же взаимное восполнение жизни! А вы хотите, чтобы Я одобрил разрушение восполненного?! И в браке — творческий акт, акт Бога, творящего одну жизнь… Как же вы хотите, чтобы Я разрушил жизнь, созданную Богом? Это противоестественно… И не думайте посягать на брак! Что Бог сочетал, того человек да не разлучает».
82
В доме ученики Его (Христа) опять спросили Его о том же (о браке и разводе). Он сказал им: кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее; и если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует (Мк. 10, 10–12).
Ученики Христа хотят глубже запечатлеть в себе правильное понимание брака. Это было тем необходимее, что ученики Христа в этом пункте отменяют Моисеев закон. Вот почему ученики, когда остались одни с Господом, уже от себя предлагают Ему тот же вопрос о браке и разводе. И так как это был вопрос не искушения (как у фарисеев), не любопытства, не словопрения, а вопрос необходимого знания, и так как серьезность темы требовала точного раскрытия, то Христос не высказывает осуждения учеников за непонятливость или недоверие к Его словам, а спокойно продолжает как бы прерванную речь о браке.
Учеников, конечно, смущала мысль о жизненной исполнимости строгого учения Господа. Евангелист Матфей и не скрывает этого (Мф. 19, 10).
Парализуя смущение учеников, Господь, надо думать, раскрыл жизненную исполнимость христианского учения о браке и в заключение подтвердил незыблемость брака. Заключение, как вновь подтверждающее основную мысль Господа, и записано евангелистом Марком.
Исполнение всякой заповеди предполагает верность ей от начала до конца. Верность есть отсутствие самого малого компромисса. И когда человек бескомпромиссно идет прямым путем, всё для него и проще, и яснее, и, в конце концов, успешнее.
Так и в исполнении заповеди о браке. Затруднительность в исполнении ее создается потому и тогда, когда человек забывает Божий закон и путь жизни и сходит с них к компромиссу. Человек думает своим разумением и своим желанием поправить и восполнить жизнь, а в действительности он затуманивает истину своего пути, создает двойственность устремлений, сбивается, и в результате — уклонение от правды жизни, и жизненная ошибка, и страдание, и неудовлетворенность. Ошибкой начато, ошибкой и кончается.
Проследи это ближе к жизни. Проследи, как человек в вопросе брака захватывается компромиссом и как жизнь упрется в ошибку. Проследи самое формирование брака.
Разве в браке людьми исполняется воля Бога? Разве, стремясь к браку, человек отдается Промыслительной Руке и чистым сердцем ищет Ее водительства? Разве целомудренно охраняется девственность души и тела и трепетно ищется восполнение сродной жизнью по велению Бога? Разве в непорочности сердца откидываются ложные броски похоти, чтобы незатуманенными глазами души и тела увидеть направляющую Божью Десницу?
В заключение (формирование) брака чаще входила ошибка и искажала Божий путь жизни.
Что определяло брачный выбор? В преобладающем большинстве случаев брак определялся вспышкой и развитием физического чувства (влюбленностью), материальными соображениями (приданым), классовым и групповым подбором (свой человек) и пр. и пр. Когда все это выдвигалось на первый план в устройстве брака, тогда, конечно, искажалась Божья воля о жизни, в соединение людей вмешивался фактор случайный, ненужный, и, конечно, брачное соединение делалось условно прочным. В таком браке уже не было «прилепления» друг к другу, единства жизни, единства плоти и не было «сочетания от Бога». И стоило в такое совместное проживание войти какому-нибудь новому стороннему фактору: новой влюбленности, новому расчету, а то и просто разнузданному капризу, как здание брака, не имеющее гранитной прочности внутренней правды, трещало и разваливалось.
Так всегда оправдывалась истина: неправдой началось, неправдой кончается.
И, конечно, когда обозначалась подобная жизненная ошибка и люди начинали страдать от нее, они искали освободиться от тягости жизни в порывании брачных связей.
Да, собственно, брачных связей в таких случаях и не чувствовалось. Их и не было, потому что не было, собственно, брака, т. е. не было таинственного сочетания одного мужчины с одной «своей» и «единственной», сочетания, происходящего по велению Бога.
Вот почему люди с легким сердцем скидывали с своего пути случайно составленное, а иногда и преступно и греховно, внешне слепленное сожительство.
А Господь имеет в виду истинное сочетание душ и тел. Оно неразрывно, потому что разрыв в нем противоестествен (см. Мк. 10, И). Вот почему и сказано: «Кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее».
И совершенно понятно, почему таковой «прелюбодействует»… потому что таинственный союз мужа и жены, сочетанных Богом, вечен, и когда муж соединяется с другой женщиной, находясь в союзе с «одной» и «единственной», тогда, конечно, он надругательствует над вечным союзом с одной, и он — прелюбодей. И опять-таки вот почему сказано: «прелюбодействует от нее» — потому что «одна» жива, и связана, и будет вечно связана с тем, кому она сочеталась Самим Богом.
Так вот почему непреложен закон брака. Он не допускает компромисса, и тогда он гарантирует достижение правды жизни и счастье.
Не посягай же на брак, потому что это посягательство на правду жизни. «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает».
83
Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него (Мк. 10, 15).
Ребенок — это образ возрожденного в Небесное Царство (см. Мк. 9, 36–37).
И тебе надо похоронить себя прежнего и греховного, возродиться к новой жизни духа, как ребенку… Надо стать ребенком по душе, и надо тебе усвоить все свойства ребенка: чистоту сердца, незлобие, простоту, всепрощение, целомудрие. И надо тебе потянуться к Божьему Царству, как тянется ребенок в сродную среду: просто, бесхитростно, неизменно и всей душой.
Тогда и ты будешь дитя Божьего Царства. И оно, конечно, будет принадлежать и тебе.
Итак, лаская детей, не забывай, что тебе надо быть по душе подобным им.
84
И обняв их (Господь детей), возложил руки на них и благословил их (Мк. 10, 16).
Так же будет ласкать и тебя, когда будешь ребенком. И тебя «обнимет» Господь веянием Святого Духа и распрострет над тобой Свою невидимую, охраняющую, направляющую и спасающую Руку. И под благословением этой Руки без вреда пройдешь путем жизни и успокоишься в блаженной обители любящего Небесного Отца.
85
Когда выходил Он (Господь) в путь, подбежал некто, пал пред Ним на колени и спросил Его: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не обижай, почитай отца твоего и мать. Он же сказал Ему в ответ; Учитель! все это сохранил я от юности моей. Иисус, взглянув на него, полюбил его и сказал ему: одного тебе недостает: пойди, всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест. Он же, смутившись от сего слова, отошел с печалью, потому что у него было большое имение.
И, посмотрев вокруг, Иисус говорит ученикам Своим: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! Ученики ужаснулись от слов Его. Но Иисус опять говорит им в ответ: дети! как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие! Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие. Они же чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись? Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу; ибо все возможно Богу (Мк. 10, 17–27).
Здесь ключ к познанию следования за Христом… здесь одна из Божьих тайн.
Открой глаза сердца и тогда читай. И помолись, чтобы не были смежены твои душевные очи и заткнуты душевные уши для принятия Божьей истины.
Приходит ко Христу «некто». Евангелист так общо обозначает пришедшего, чтобы ты видел здесь типовой образ.
Пришедший оказался юношей, и богатым юношей, и, однако, Евангелист не называет его так. Помимо святого Марка, и евангелист Матфей в начале своего рассказа называет его «некто»: «Некто, подошед, сказал Ему…» (Мф. 19, 16).
Значит, тут типовое изображение пришедшего, он мог быть и не юноша, а зрелый муж… Он мог быть и не богатый…
Какими же типическими чертами наделяется пришедший?
Евангелисты оттеняют в нем черты молодости, а евангелист Матфей на протяжении своего повествования обозначает его и юношей (ст. 20 и 22). Следовательно, это был человек с юной, молодой душой. Она не закоснела… Она живет и дышит… Она стремительна до порывистости. «Некто» не просто подходит ко Христу, он «подбежал» к Нему.
Вот какая молодость и порывистость души! И порывистость молодой души подбежавшего направлена на высшее, что может искать человек, — на оправдание своей жизни. «Некто» — юноша не ищет наслаждений, не гонится за новыми приобретениями, не бежит за почестями, не манится славой… Он хочет научиться так устроить свою жизнь, чтобы конец ее был счастьем, чтоб достигнуть блаженной вечности.
Ради этой цели, высшей цели человеческой жизни, он ищет и порывисто бежит… А когда он нашел Учителя правды, он с горячностью умоляет открыть ему истину жизни. Вот почему и пал перед Ним (Иисусом) на колени и со всем захватом души просит: «Просвети… научи… как достойно жить?»
«Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?»
Итак, отметь в памяти, что устремлена ко Христу и ищет Его с горячностью молодая, неиспорченная душа. Лишь вечно юная душа, не одряхлевшая пороком, с упорством ищет правды жизни и стремглав бросается к ней. А когда найдет источник света, то не щадит себя, распростирается ниц, кажется, готова всё отдать, чтоб вымолить и обрести истину.
К такому порыву способна только чистая душа… Только она юна, потому что она сохранила чутье правды и она сохранила силы броситься к свету, где он мелькнет.
А грех старит душу. Он притупляет чутье правды и с ним размах души, и он обрезывает крылья души и наваливается на нее вечно тяготеющим бременем… И тогда для души уж нет выбора… и нет свободного броска, а душа, как бы пригнутая тяжестью греха, одряхлевшая от разлагающих соков неправды, рабски плетется к своему мрачному концу, в свой тупик безвыходности, понукаемая своим господином — грехом.
Что же Христос? Как Он отвечает на мольбу научить жить?
На порыв обращенности молодой души, ищущей правды жизни, Господь отвечает как бы с сухостью: «Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог».
Но здесь, конечно, не сухость. Тут призыв к углубленности, к большей сознательности самой обращенности. Своим ответом Христос увеличивает ответственность вопроса и значение ответа. «Ты ищешь у Меня истины жизни… ты называешь Меня благим… А бесконечно благ только Бог; значит, ты обращаешься к Богу… Мир не дал тебе истины… И ты просишь ее от благого Бога… Так помни это… Играть истиной нельзя… Принимай же ответ как высшую истину, как ответ Бога… И он обязателен… И его уж не минуешь… Он свяжет…»
Очевидно, что в естественной жизни, в жизни вне Христа, хотя бы и жизни богатой, т. е. наилучше обставленной и морально и физически, счастья и удовлетворенности нет… Они неуловимы… Вот почему и мечется хороший юноша… И когда ему пришлось отойти от Христа и возвращаться к своей хорошо обставленной жизни, он уходит «с печалью» (ст. 22), потому что знает, что он возвращается в наполненную пустоту и что он остается в безрадостности.
Очевидно, в естественной жизни, как бы она ни была идеальна, нет наполненности… И чуткая, не убитая грехом душа ищет завершения жизни… И она невольно рвется в поисках того, что должно войти и дать полноту и счастье законченности.
Что же это? Что? Что дает счастье законченности?
Отвечает Христос. Вникай, вникай!
Христос отвечает юноше: «Одного тебе недостает: пойди, всё что имеешь продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест» (Мк. 10, 21).
Итак, нужно только одно! Как просто! Для всего равновесия жизни, всего ее оправдания, всей полноты удовлетворенности и счастья надо только одно… Откидываются томы нагромождений человеческой мысли… Устраняются, как ненужные, все потуги человеческих исканий… Нужно только одно! Как проста истина!
«Продай… раздай… следуй за Мною, взяв крест».
Что это? Требование отказа от вещей? Всего внешнего? И опять: «возьми крест…» (срав. Мк. 8, 34–37).
Что же? Оправданию жизни мешает много денег или вообще внешность сама по себе? Ученики Христа вначале так и поняли было слова Учителя.
Когда юноша отошел с печалью, Господь, посмотрев вокруг и как бы улавливая мысли окружающих, говорит ученикам Своим: «Как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие!» (ст. 23). И ученики «ужаснулись от слов Его». Видно, ученики поняли так, что Учитель требует полного отречения, полного истребления всего внешнего, земного. Ну, как же это возможно для земных?! И они ужаснулись!
Тогда Господь проясняет их мысли. И с какою нежностью, с каким снисхождением к их стелющейся по земле мысли Он делает это! «Дети, — говорит Он, — как трудно, надеющимся на богатство войти в Царствие, Божие!» Господь разъясняет, что не в деньгах или вообще не во внешности самой по себе тут дело… Разве может быть грех в том, что у тебя в комнате будет лежать золото или какая-нибудь вещь? Греховна человеческая слабость, которая хочет вещью заполнить не только комнату, а самую жизнь… хочет вещью в жизни утвердиться и на вещи обосноваться, как на прочнейшей опоре… Значит, вот в какой момент рождается ошибка.
Когда происходит превратное перемещение ценностей, тогда и возникает грех. Господь потому так именно и уточняет Свою мысль: трудно войти в Божье Царство не имеющим золото, а надеющимся на золото, т. е. тем, кто золотом, вещью хочет в жизни утвердиться и оправдаться.
Но, сказав это уточнение, сказав, что в Царство Божье трудно войти не богатым, а надеющимся на богатство, Господь, однако, сейчас же с какой-то настойчивостью возвращается к своей первой формулировке суждения о богатом: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие»* (* Узкие ворота в одной из стен Иерусалима назывались «Ушками иглы». От названия этих ворот Господь и берет свое сравнение.)(ст. 25). И надо добавить, что у евангелистов Матфея и Луки только эта формулировка и передается и совсем нет уточнения мысли о том, что не спасутся «надеющиеся» на богатство; у обоих Евангелистов, рассказывающих о событии, приводятся только слова Господа о трудности «богатому войти в Царство Небесное» (см. Мф. 19, 23–24; Лк. 18, 24–25).
Видимо, основная мысль Господа была именно такова, что-богатым, т. е. обросшим внешним, трудно войти в Небесное Царство Отца.
И видимо, что Господь как бы даже намеренно не различает «богатого» от «надеющегося на богатство» и проводит между ними знак равенства. Как будто уточнение мысли о «надеющихся на богатство» было сделано только по снисхождению к человеческой мысли учеников, чтобы направить ее на понимание истины, а перед лицем Высшей Истины и Правды жизни то и другое состояние, т. е. состояние души в богатстве с ее состоянием надеянности на богатство, равнокачественны.
Как это понимать? В чем же дело?
Конечно, вещь сама по себе не может быть греховной, как нет греха и во всей совокупности вещей самих по себе, хотя бы взять их совокупность в масштабе всего мира. Но грех и зло, просочившиеся в человеческую жизнь, делают вещи своим орудием, и тогда вещами создается внешняя среда зла. И всякий человек через свои вещи, сродные названной среде зла, невольно втягивается в эту среду и невольно прирождается ей. Такова, например, среда зла денег, зла костюма… и проч., и проч., и проч. Это — во-первых.
А, во-вторых, вещи, безгрешные сами по себе, делаются источником зла в силу немощности природы каждого человека. Когда человек облепляется и обрастает вещами, т. е. внешним, земным, он невольно подпадает их плену. Поступки, интересы, устремления человека невольно замыкают его в сжатый круг внешнего, и тогда происходит переключение ценностей и человек безнадежно запутывается в ограниченной среде вещей и делается их слугой… Так, например, бывает в торговле, даже в искусстве и проч. и проч.
Таким образом незаметно происходит, что обладание вещью переходит в рабство вещи и именье вещи незаметно обращается в жизнь вещью и надеяние на нее.
Вот почему Господь и проводит равнодействующую между обладаньем богатством и надеждой на него и ставит в одну линию удаленности от Божьего Царства надеющихся на богатство с имеющими богатство.
Господь смешивает в одну группу имеющих богатство и надеющихся на него, потому что внутренне, душевно, они стоят на одной линии, удаляющей от Божественного Царства.
Поэтому же отстраняется и богатый юноша. Не богатство само по себе оказалось препятствием идти за Христом для этой молодой и внутренне богатой души, а богатство как путь земли, путь внешнего, когда неминуемо создается «надеяние» на богатство, плен вещью, рабство вещам… когда происходит незаметное всасывание в ценности внешнего… когда Божье исподволь и незаметно переключается в земное… Когда происходит обволакивание землею и человек весь устремляется по земному пути вещей, Божий путь становится далек, как нереальность.
Этим путем — плена вещью — шел юноша, и для него оказалось невозможным пойти за Христом, потому что вне пути вещи он не представлял себе жизни и, значит, не мог отказаться от вещей, чего требовал Христос.
Теперь ясно, чего же «одного» недоставало юноше. «Всё, что ты сказал о себе, — как бы говорил ему Господь, — хорошо… Ты чист перед законом, и ты сохранил заповеди, и мил ты Мне, но одного недостает, чтобы быть со Мной, — переключиться на Мой путь. Ты идешь путем земли, путем вещей… А конец его — вещи же… А ты останешься рабом вещи… А Мой путь — отличный от пути вещи… Это — путь духа… И потому, чтобы тебе стать на Мой путь, освободись от первого пути, т. е. освободись от вещи, а потому — продай!., раздай!..»
Значит, чтобы стать на Божий путь, надо выкинуть из души всю землю, все вещи… Надо, чтобы между твоею душой и Богом не было никакого заслоняющего экрана земли…
Надо, чтобы даже отсвет земли не падал на душу… Пусть всё притяжение души во всех ее отдаленных закоулочках будет вывернуто, и обнажено, и повернуто к Отцу Жизни и Света… И чтобы ничего не было в промежутке между душой и Богом, не только вещей… нет… даже чтоб тени вещей не было…
Господь ревнив… Уж если хочешь идти за Ним и любить, так иди и люби, и только Его и люби… и весь без остатка…
Вот, когда сделаешь это, тогда ты переключился на Божий путь, потому что ты исполнил первое — «продай… раздай…», т. е. выкинул вещное, и ты исполнил второе — «будешь иметь сокровище на небесах», т. с. ты переместил центр тяжести в вечное, в область духа, и значит, ты твердо стал на Божий путь…
Теперь ты можешь спокойно идти за Христом… Это путь нетлеющей, негибнущей жизни и бесконечной вечности.
Вот что было сказано юноше. Вот каков ключ спасительного пути… Вот что требует путь Христа…
И снова ужаснулись ученики. Учитель требовал выкинуть из душ и жизни всё вещное… А вещный человек живет в кругу вещей… и, кажется, не уйти от этого круга…
Ученики не мыслили себе этого ухода, и потому сказано о них, что они «чрезвычайно изумлялись» (ст. 26). Теперь учение Господа было ясно и для них, но оно было так кристально и возвышенно, что трепетало от него человеческое разумение.
Завершенную ясность словам давало новое упоминание о кресте: тогда (т. е. продав… раздав… обосновав сокровище на небе) «приходи, последуй за Мною, взяв крест».
Упоминание о кресте сближало настоящее слово Господа с Его же раннейшею речью об отвержении себя и взятии креста. Там требовалось отвергнуть себя, душу свою погубить и бросить себя в мусорную яму… Теперь предлагается отвернуться от вещей, от всего внешнего, погубить для себя и в себе весь мир вещей и его бросить туда же, т. е. в мусор же. Там ему и место.
Это было невероятно… Но это было так. И ничего не может быть другого, если ты хочешь идти за Христом Богом и любить Его, как требуется, т. е. всем сердцем, всею душою, всем разумением, всей крепостью твоей, т. е. всеми силами жизни (Мк. 12, 30). Вникай… Вникай…
Здесь не истребление вещей и даже не внешнее выведение человека из круга вещей, потому что это было бы убийством земли… А земля — все же творение Бога… Здесь не истребление вещей, а подчинение их одному началу жизни, каким является Бог. Только Господь, только Христос, только любовь к Нему и следование за Ним остаются ежедневной всепоглощающей целью жизни… Всё другое только исполняет служебную роль в отношении этой главной и единственной цели. Все другие твои занятия, интересы, стремления, даже лучшая, идеальнейшая любовь, лолжны быть не целью сами по себе, а только орудием, средством в них и через них выполнить Божью волю о тебе и жизни в них, и через них послужить одной любви ко Христу и Богу. Такова должна быть служебная роль земного и вещного.
Значит, вещь ты можешь иметь и внешним можешь жить до отдачи ему всех твоих земных устремлений, например, в науке, искусстве, как и в других занятиях, но все твои вещные устремления пусть имеют только служебную роль в твоей жизни, т. е. через них служи одной правде жизни, через них оправдай свою жизнь… Словом, служи не им самим по себе, а в них и через них отдавай свое сердце и всю свою жизнь одному Богу.
Таким путем требуется внутренне выйти из круга вещей, не иметь в них никакой ценности, не задерживаться на них и частью души, а еще лучше — отвернуться от них и кинуть их вон из себя.
И так как это был призыв выйти из вещности, то ученики и называют его сверхсильным для человека. Ведь сам-то человек вещен! И, кажется, невозможно ему выйти из круга вещей. И в изумлении и трепете души спрашивали друг друга ученики: «Кто же может спастись, если таково требование к спасающемуся?»
Господь отвечает на это. Он соглашается с учениками. Да, говорит Господь, «человекам это невозможно».
Снова вникай в Господне слово. Он не сказал: «Это невозможно», т. е. что Его требование сверхъестественно и утопично
и, значит, невыполнимо… Но говорит: «Человекам это невозможно», т. е. Он соглашается с учениками в оценке человеческой слабости и утверждает, что людям, в которых есть вещность, непосильно выполнить Его заповедь.
Полнее мысль Господа раскрывается так: для человеческой души выйти из круга вещей и совершенно возможно и даже должно, потому что душа должна быть духовна и безвещна, и потому Я и даю такую заповедь… Но вот греховной душе выйти непосильно, потому ч-то грех и есть измена духовности души и погружение ее в вещность. А когда душа «погубит» себя греховную, чтобы найти себя возрожденною, тогда она, очищенная, и — сможет выйти из вещного круга, потому что тогда в ней и с ней будет сила… Божья сила.
Ведь Божья сила спасает человека. Божья сила всемогуща… «Всё возможно Богу» (ст. 27).
86
И начал Петр говорить Ему (Христу): вот, мы оставили всё и последовали за Тобою (Что же будет нам? — Мф. 19, 27). Иисус сказал в ответ: истинно говорю вам (что вы, последовавшие за Мною, — в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен израилевых — Мф. 19, 28): нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев, и сестер, и отцев, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной (Мк. 10, 28–30).
Господь только что изложил учение об отвержении вещей, всего внешнего, чтобы очистить для души путь к Нему, как пламенный апостол Петр сейчас же предлагает вопрос: «Вот мы пренебрегли всем земным, всеми вещами, чтобы быть только с Тобой, как Ты и указываешь для Своих учеников. Что же нам будет?»
Не подумай, что это вопрос утилитариста, подсчитывающего свою награду и свой барыш. Какой же барыш и какая награда вещами для человека, уже бросившего все вещи в мусор?!
Это — вопрос веры. Это — вопрос непреложности Господних обетовании.
Петр был восхищен, что его уход от вещного по любви ко Христу совпал с требованием Самого Христа, предъявляемым к любимому, и в порыве любви он хочет, чтобы Любящий еще и еще раз сказал, как же Он будет близок к ушедшим за Ним.
И Господь, конечно, видел, что это был вопрос веры и любви. Вот почему Он ни в чем не поправляет Петра, а как раз и отвечает ему тем, что хотело слышать сердце ученика.
«По любви ко Мне вы оставили вещное, чтобы ничто вещное не заслоняло Меня от ваших душ, чтобы быть только со Мной. Так будет с первого момента наступления Моего Царства славы, когда Я приду рассудить землю и сяду на престоле Моем. Тогда и вы, как соучастники Моей славы, сядете на двенадцати престолах, как и всякий побеждающий сядет со Мной на престоле Моем» (Откр. 3, 21).
И так как тогда будут обнажены все людские «советы сердечные» и все земное будет «наго и обнажено», и так как всем откроется Божья правда о земле и людях, то Божий суд по этой правде будет вместе с судом святых Божьих. Как участники Божьего суда, Божьи святые воскликнут тогда: «Спасение, и слава, и честь, и сила Господу нашему, ибо истинны и праведны суды Его!» (Откр. 19, 1–2).
Но Господь за Своими ближайшими учениками и апостолами обнимает Своею мыслью и любовью и весь бесчисленный сонм Своих будущих учеников и последователей, и их ласкает Своим Божественным обетованием.
И так как Господу виделась вся немощность человеческой природы, а вместе виделась вся тяжесть земных крестов Своих учеников, то Он объявляет, что Ему близка и земная судьба Своих учеников и что Он, как и в чуде насыщения хлебами, позаботился и о ней.
В пути креста тяжелы оставленность и одиночество. Когда в борьбе с миром греха за святость души иссякают человеческие силы, когда кругом видится пустыня… когда кругом теснятся звери и слышится звериный вой… когда, в лучшем случае, мимо тебя пройдет равнодушие… и ты совсем, совсем один в этой большой, шумной, мятущейся и чуждой, а то и враждебной тебе пустыне жизни… а твои силы, между тем, иссякают… уже тело измождено… и в душу прокрадывается уныние… тогда при всей твоей вере в истину твоего пути, при всем сознании, что не может же Бог ежечасно творить чудеса для поддержания твоего внешнего, ты всё же будешь изнемогать от своей как бы оставленности, брошенности и одиночества.
Ведь даже Сын Божий, изнемогая, по человечеству, от непереносимых страданий взывал к Отцу Небесному: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27, 46).
И вот, Господь, в предведении тяжести страданий крестного пути Своих учеников, предведении всей немощности человеческих сил, ныне венчает Своих будущих учеников и последователей обещанием прочной земной поддержки для них, чтобы не было у них чувства оставленности и одиночества.
«Вы бросили всё земное ради Меня и ради Небесного Царства… И Я знаю, что вам будет очень тяжко, но, как любящий Отец, заботясь и о вашем земном, Я говорю вам: не бойтесь… ваша награда велика… даже находясь на земле, вы не будете чувствовать, что вы что-то потеряли и чего-то лишились. Я сделаю так, что и на земле вы будете стократно награждены тем же „внешним“, которое вы оставили ради Меня. А потому „истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне… во сто крат более домов и братьев, и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель“».
И разве тщетно Божие слово? Разве по любви ко Христу не предоставляются ныне для рабов Его сотни домов и не являются сотни братьев и сестер во Христе? И отцов, и матерей, и детей во Христе?
Помни это и свой долг христианской любви (совершаемый по слову Его: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» — Ин. 13, 35) и долг служения Христу в лице своих братьев, совершаемый по слову Его: «Истинно говорю вам: так как вы сделали это (т. е. накормили, напоили, приняли, одели, больного и заключенного посетили) одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25, 40). Еще крепче утверждай себя мыслью, что ты делаешь это по обетованию Господню, ради укрепления Божьего Царства.
И уже после того как Господь, снисходя к человеческой немощности, утешил учеников обетованием земной поддержки, Он называет главное — вечное и небесное: «И не будет никого из последовавших за Мной, кто не получил бы в веке грядущем жизни вечной».
Так не только апостолы Господни, но и все, оставившие земное и с крестом ушедшие за Христом, делаются соучастниками Его Царства и Его славы.
«С Ним и царствовать будем», — повторяет с Господом и святой Апостол (2 Тим. 2, 12).
87
Многие же будут первые последними, и последние первыми (Мк. 10,31).
Опять образ противоположности мира земли как мира греха Царству Божию как Царству праведности. Ценное на земле бесценно для неба, первое на земле — последнее на небе. Поэтому же и раньше Господь сказал: «Кто хочет быть первым (в Царстве Божьем), будь из всех последним (на земле) и всем слугою» (Мк. 9, 35).
88
Когда были они (Христос с учениками) на пути, восходя о Иерусалим, Иисус шел впереди их, а они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе. Подо: мс. в двенадцать, Он опить начал им говорить о том, что будет с Ним: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам; и поручаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет (Мк. 10, 32–34).
Тут картинное начертание Креста.
Первый крестоносец — Христос Господь «восходит» в Иерусалим, Иерусалим страданий, венца и славы. Путь к нему — в гору… Это — путь подвига… И Христос «восходит» в Иерусалим.
И как будто тайна Креста заполнила всё существо Человека Христа, и Он не принадлежит Себе. Он влечется к Голгофе… Здесь неведомая, непостижимая, сладкая и страшная Божья сила… Вот почему Христос уже оторвался от учеников… Он один… И Он влечется к Кресту и Голгофе.
Здесь великая Божья Тайна и сила… Она — как непреодолимая стихия… Она уже вынесла Человека Христа вперед и оторвала от земли, и Он поднимается к Иерусалиму страданий.
И фигура Христа становилась титанической… И осязаемо обвевала ее сверхземная сила…
«Иисус шел вперед их». Вот почему учащенно билось сердце учеников: их коснулась и захватила непостижимая влекущая стихия… И они затрепетали, ибо чувствовали, что перед ними глубинная тайна, хотя они и не понимают ее.
Их кроткий Учитель совсем уж не тот… Он оторвался от них… Быть может, в последних лучах исчезающего света, идущий впереди, Он виделся им колоссом.
А Его сосредоточенная замкнутость говорила им, что Он уже не принадлежит Себе, что Он «влечется», что здесь невидимо присутствует Сам Небесный Отец и Небесные Силы.
И ученики безмолвные, покоренные тайной, коснувшейся их, влеклись поодаль за Ним с трепетавшими сердцами. «А они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе».
Господь посвящает учеников в тайну, обвеявшую их. Он подзывает к Себе двенадцать и говорит им, что в Иерусалиме Он будет предан, поруган, оплеван, осужден на смерть и убит. Но пусть также знают ученики, что всему этому унижению надлежит быть, что здесь, в Его кресте, — тайна Его славы, так как в третий день по смерти наступит Его победа и торжество: Он воскреснет…
И ты присоединись к ученикам, ужаснись умом, вострепещи сердцем, чтоб овеяться тебе тайной Креста, чтоб влил ее Господь и в твою душу, потому что для ученика Христова пройти путем Креста неминуемо.
Вот и тебе на пути своего креста неминуемо идти в гору, неминуемо подвигом, бореньями восходить в Иерусалим своих страданий и своей славы. И в предчувствии тяжести креста ты, как и апостолы, исполнишься ужасом и содрогнется твое человеческое сердце. Так молись же Христу, чтобы Он Сам сопутствовал тебе, Сам даровал тебе Божественную помощь и чтоб ты повлекся, обвеянный могучей силой. Молись, чтоб бесстрашно взойти тебе за Христом и с Ним в Иерусалим своих страстей (страданий), подняться на очистительную Голгофу, а через нее приобщиться к Божественному Воскресению, восстать и соцарствовать вечно Богу и Отцу.
89
Тогда подошли к Нему сыновья Зеведеевы Иаков и Иоанн и сказали: Учитель! мы желаем, чтобы Ты. сделал нам, о чем попросим. Он сказал им: что хотите, чтобы Я сделал вам? Они сказали Ему: дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую, в слове Твоей. Но Иисус сказал им: не знаете, чего просите; можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь? Они отвечали: можем. Иисус же сказал им: чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься; а дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от Меня зависит, но кому уготовано (Мк. 10, 35–40).
Опять просьба любви. И совсем естественная просьба!
Ну, кто же не хочет быть ближе к любимому? Только о близости к Любимому ученики мыслят по-земному. Они думают, что близость по любви раздается как внешняя награда. Одного — посадить по правую сторону, другого — по левую сторону…
А так как это была просьба любви, а не происки тщеславия, то Господь не отклоняет с негодованием самой просьбы, как Он с негодованием отверг человеческие мысли Петра, извращавшие Ею учение (Мк. 8, 33), а с терпеливостью выправляет ошибочный взгляд учеников.
Значит, желание любви, желание быть ближе не устраняется, но искательству любви указывается лучшая, высшая форма и лучший способ достигнуть искомого.
Господь выясняет, что нужно для близости к Нему по любви.
Для этого нужна внутренняя близость. А внутреннюю близость создает единство пути ученика с Христовым путем.
И Господь указывает всю неминуемость единства пути для любящего и ушедшего за Ним. Путь Христа — путь Креста и страданий, и когда ученик пойдет по тому же пути, он сольется душой со Христом.
Вот Господь и говорит, что для Иакова и Иоанна, раз они идут за Ним, неминуемо пить чашу, которую Он пьет, и креститься крещением, которым Он крещается. «Чашу, которую Я пью, будете (неминуемо будете) пить, и крещением, которым Я крещусь будете (неминуемо будете) креститься…»
Конечно, под чашей Христос разумел чашу страданий, а под крещением — крещение огнем подвига. Ты уже знаешь, что то и другое (страдания и подвиг) неразлучны с христианским путем (срав. Мк. 8, 34, 9, 49), и, значит, всякий, кто идет путем подвига и страданий, идет за Христом и чем решительнее он идет, тем он ближе ко Христу, потому что Христос на этом же пути, и, следовательно, таковой как бы приближается ко Христу.
Так единство пути создает внутреннюю близость ко Христу, и так рост близости определяется степенью продвижения ученика к Учителю и Господу. Ты больше прошел путем подвига, и ты больше внутренне усвоил Христа, больше приблизил к Нему свое сердце — и, конечно, Он ближе к тебе.
Значит, не внешняя награда и не внешнее дарование обеспечивает первое место у Господа. И даже не Господь дарит это место, почему Он и сказал: «Дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от Меня зависит» (ст. 40). А зависит это от идущего и приближающегося.
А нелицеприятный Божий суд только констатирует (свидетельствует) успех достигнувшего и степень его близости. А так как в предвечной мысли Отца Небесного, по Божественному Предведению, известны все земные подвижники, бегущие на ристалище к Божьему Царству, и ведома степень их душевных достижений, то «первые» достигающие, конечно, уже определились для Божьего суда и таковые как бы «уготовались», хотя бы они еще и не родились.
Вот почему и добавил Господь: «Дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от Меня зависит, но кому уготовано» (Мк. 10, 40).
90
И, услышав, десять начали негодовать на Иакова и Иоанна. Иисус же, подозвав их, сказал им: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими; но между вами да не будет так' а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом; ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мк. 10, 41–45).
Почему бы и им не сидеть по правую и левую сторону? Разве они меньше любят?
Если бы десять действительно понимали, что Иаков и Иоанн сами не знают, чего просят, и, значит, если б они негодовали на неуместность просьбы двоих, то Господу не потребовалось бы выправлять и их ошибочную мысль, а следовало бы похвалить их истинность.
Между тем Господь подзывает негодующих и, проясняя их мысли, всем ученикам еще раз раскрывает учение о непохожести Своего Царства на царства земные и о разности порядков обоих царств.
В соответствии со сказанным раньше о противоположности мира неба миру земли (срав. Мк. 10, 31 и далее), Господь сейчас уясняет ученикам, что в то время как первые на земле добиваются повелевать и властвовать, первые на небе — это вменившие земную славу, почет, власть как мусор. Первые на небе — это не властвующие по силе, а служащие всем по любви.
А так как готовящиеся к Небесному Царству и на земле руководствуются Божьим законом, то их и земные обычаи отличны от обычаев сынов земли. Отсюда и на земле: «Кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою, и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом».
Сейчас Господь присоединяет и новый мотив для Своих учеников — не держаться порядков земли, а проводить в жизнь Божий порядок.
Этот мотив — личный пример Христа. «Сын Человеческий», т. е. Господь, Он ли не первый для людей и среди людей? Он же Спаситель людей, их Бог.
И однако, Он, сообразно сущности Своего дела и Царства, сообразно закону любви, пришел не затем, чтобы Ему величаться и принимать служение и почитание от других, как это следовало бы по земному порядку, а пришел Сам послужить другим и отдать жизнь за спасение многих.
91
Когда выходил Он (Господь) из Иерихона с учениками Своими и множеством народа, Вартимей, сын Тимеев, слепой сидел у дороги, прося милостыни. Услышав, что это Иисус Назорей, он начал кричать и говорить: Иисус, Сын Давидов! помилуй меня. Многие заставляли его молчать; но он еще более стал кричать: Сын Давидов! помилуй меня. Иисус остановился и велел его позвать. Зовут слепого и говорят ему: не бойся, вставай, зовет тебя. Он сбросил с себя верхнюю одежду, встал и пришел к Иисусу. Отвечая ему, Иисус спросил: чего ты хочешь от Меня? Слепой сказал Ему: Учитель! чтобы мне прозреть. Иисус сказал ему: иди, вера твоя спасла тебя. И он тотчас прозрел и пошел за Иисусом по дороге (Мк. 10, 46–52).
Дорога в Иерихон — разбойничье место (см. Лк. 10, 30). Она является образом пути греха.
Сейчас Господь идет из Иерихона, и при Его дороге, ведущей из Иерихона, сидит слепой и просит милостыню.
Здесь всё образно. Здесь образ души, отошедшей от пути греха и сидящий при Христовом пути.
Евангельский рассказ и такую душу представляет слепой. Она не может свободно идти по дороге. Она прикована в неподвижности и сидит… просит милостыни и поддерживает себя милостыней.
А это хорошая душа… Она отошла от опустошительного пути греха. И она находится при Божьем пути… Но всё же у нее закрыты глаза сердца, и она слепая… И Божий путь ничего не дает ей… Она и не видит его… Скованная внутренней темнотой, она топчется на одном месте… И не зажегся еще для нее Евангельский Свет, и нет у нее радости движения на пути ко Христу… Она скована в духовной неподвижности своей внутренней темнотой и бесплодно для себя сидит у Христовой дороги…
А так как питание нужно всякой душе, то она и протягивает руки за милостыней и питается случайными и ничтожными человеческими обрывками мысли, чувства, вещей. И, конечно, от этой придорожной милостыни и не пропадает слепота и нет наполненности жизни.
Много таких душ!
Вот такой-то душе Христос открывает глаза сердца, чтобы она загорелась, и стала жить, и озарилась лучезарным Светом Христа и Его истин, и в этом Свете задвигалась в радости на Христовом пути.
Как же совершается это внутреннее озарение?
Душа, желающая, чтобы внутри ее открылся Свет Христа, много, много просит Христа о том… Она вопиет к Нему неустанно… вопиет с настойчивостью до крика, как вопиял ко Христу слепец Вартимей.
Пусть такую душу, ищущую открытия в ней Света Христова, не ослабляют месяцы, даже годы кажущейся бесплодности ее усилий загореться огнем Христа. Пусть она превозмогает усталость, пусть попирает безрадостность и с неустанной обращенностью ко Христу пусть зовет Его и вопиет без конца, чтобы пришел и открыл ей глаза сердца.
Душу, рвущуюся за Божественным озарением, будет останавливать всё окружающее. Ее будут останавливать и снисходительными улыбками, и рассуждениями, и поправками, и насмешками, и угрозами… Ей будут говорить, что ее влечение несвоевременно и только повредит всем, и что оно неразумно, что это узкий фанатизм, маньячество и просто ненормальность.
Так же заставляли молчать Вартимея, когда он звал Христа. А душа пусть всё же ищет и рвется ко Христу, чтобы Он пришел и вселился в нее.
Тогда Господь останавливается возле души и велит позвать ее к Себе, чтобы совсем была рядом с Ним.
Внимай этому последнему зову.
Часто он слышится в обстоятельствах жизни. Тогда не медли… Подражай Вартимею. Он вслед за зовом сбрасывает верхнюю одежду… встает… идет… И ты сбрось верхнюю одежду. Верхняя одежда, как ее носили в древности, связывала члены тела, мешала полной свободе движений… Значит, надо сбросить и обрезать всё внешнее, связыващее с землей, лишающее душу свободы парения к Богу.
А потом тебе, освободившемуся от земли, надо встать и пойти по Христову пути, навстречу Христу, т. е. надо и делами и жизнью пойти по Христовой дороге, хотя бы спотыкаясь и падая, как спотыкаются слепые.
Значит, надо быть не «при пути Христовом», не «при Церкви», не при Евангелии, а смело и бодро пойти дорогой Христовой, идти с Церковью как живому члену ее, идти с Евангелием в сердце.
Тогда, как только осяжешь на дороге Христа, моли Его: «Учитель, хочу, чтобы мне прозреть». И по вере твоей и по дерзновению веры Господь исполнит твою мольбу.
Ты внутренне прозреешь. Тебе откроется вся зовущая любовь Христа… Откроется Его истина… Откроется правда и счастье Его пути… И ты уже не отстанешь от Христа, а в бодрой радости пойдешь за Ним по светлой дороге спасенья, как пошел за Ним прозревший слепой.
