Неизмерима глубина великого и святого Таинства Крещения! Оно первое в ряду таинств, установленных Самим Господом Иисусом Христом и хранимых Церковью, Через него лежит путь к Вечной Жизни в благодатном единении с Богом. Кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие, - сказал Спаситель (Ин. 3, 5). Исключение бывает только одно - «крещение кровью», когда уверовавший во Христа, но еще не крещенный человек отдает жизнь за веру. Вода, как явствует из текстов Священного Писания и учения Святых Отцов, - это первичное состояние «материи» всего видимого мира - «праматерии», из которой сотворено затем все, в том числе отчасти и человек. Сын Божий, ставший Сыном человеческим, воплотившийся Бог, устрояя спасение человека и Вселенной, вошел в воды Иордана и крестился от Иоанна Предтечи не потому, что имел нужду в очищении, как прочие люди. Он освятил «водное естество», чтобы освящаемая во образ Его Крещения вода до конца мира могла оставаться той преображенной, освященной, очищенной «материей», из которой созиждутся (и уже созидаются) «новое небо» и «новая земля» вечного Небесного Царства - нового мира, преображенного творения, бытия вечной радости и блаженства всех, кто пожелал воспользоваться плодами спасительного подвига Иисуса Христа. Поэтому человек как существо духовно-телесное рождается (возрождается) для этой новой жизни не только Духом Святым, но непременно и освященной водой.

Таинство Крещения включает в себя три основных чинопоследования, совершавшихся в древности раздельно: оглашение, собственно Крещение и Таинство Миропомазания. Оглашение, как показывает само название, - это научение, проповедь Евангелия (Благой Вести), которая знакомит человека с истинами бытия, сущностью христианской веры, правилами молитвы и жизни в Церкви, чтобы человек совершил окончательный выбор, выразив твердое добровольное решение «отречься от сатаны» и «сочетаться Христу» (если крестят младенца, то ответственность за его будущее оглашение берут на себя взрослые восприемники - крестные родители). Крещение в особо освященной воде совершается троекратным погружением во Имя Отца, и Сына, и Святого Духа и во образ тридневного пребывания Христа «во гробе плотски». В результате человек освобождается от первородного греха, наследственных грехов своих предков и своих личных (если это взрослый) и, по слову святого Иоанна Златоуста, как бы переплавляется, делаясь причастным бытию нового мира Небесного Царства. Но человек при этом не лишается свободной воли. И хотя все грехи, гнездившиеся в нем, совершенно «смываются», за человеком остаются право и возможность или никогда не обращаться к ним, или вновь впадать в те же, и даже худшие, грехи.

Крещение дает возможность наследия новой жизни Царства Божия, но превращение этой возможности в действительность зависит от самого человека, от его решимости и усилий. Усилия же должны направляться на то, чтобы «совлекаться ветхого человека» и «облекаться в нового» - во образ Христов, т. е. стремиться уподобиться Христу духовно, насколько это возможно по силам каждого и Божию смотрению о нем. Таинство Миропомазания сообщает человеку благодать Духа Святого, полученную Церковью в день христианской Пятидесятницы, укрепляет его душевные и телесные силы, готовит к подвигу жизни во Христе. После совершения Таинства человека трижды обводят вокруг купели или аналоя (круг - символ вечности, не имеющей начала и конца) с пением: Елицы во Христа креститеся, во Христа облекостеся (Гал. 3, 27), т. е. крестившиеся во Христа облеклись в Него и должны теперь стремиться сохранять Христово «облечение» (облик) в образе духовной жизни, в образе мыслей, желаний, чувств, в словах и делах.

История Русской земли рассматриваемого периода очень отчетливо обнаруживает, что все три основных этапа Крещения, предусмотренные для каждого отдельного человека, были пройдены и Русью в целом.

Оглашение... Оно началось давно - в I веке, с апостольской проповеди. Во время своего третьего миссионерского путешествия Апостол Павел проходил Македонию (Деян. 20, 1 - 2) и соседний с ней Иллирик, преподавая верующим обильные наставления (Рим. 15, 19). Позднее эти области были полностью заселены славянами. Но и во времена Апостола «языков» славяне там уже были, так что какой-то части юго-западного славянского мира коснулась проповедь Евангелия Апостолом Павлом. Как известно из жития святого Андроника, Апостола от 70-ти, он был рукоположен Апостолом Павлом во епископа Паннонии - области, лежащей к северу от Македонии и Иллирика. Там тоже было немало славян, а с VI века вея Паннония стала славянской. Это дало основание нашему летописцу утверждать: «Учитель славянскому народу - Апостол Андроник. До моравов же доходил и Апостол Павел и учил там; там же находится и Иллирия, до которой доходил Апостол Павел и где первоначально жили славяне. Вот почему учитель славян - Апостол Павел, из тех же славян - и мы, Русь; поэтому и нам, Руси, учитель Павел, так как учил славянский народ и поставил по себе для славян епископом и наместником Андроника» [I, 1, с. 43].

Но еще ранее наша начальная летопись свидетельствует о пребывании непосредственно в русских землях другого Апостола - Андрея Первозванного. Из Синопа (в Малой Азии) святой Андрей прибыл для проповеди в Херсонес Таврический (Корсунь). В этом городе была большая иудейская община, а именно в таких общинах прежде всего начинали проповедовать Апостолы, переходя затем и к просвещению язычников. В Херсонесе он узнал, что недалеко находится устье Днепра и что, поднявшись вверх по течению этой реки, через Варяжское (Балтийское) море можно, обогнув Европу, достичь Рима. Апостол Андрей отправился этим путем. «И попал в устье Днепровское, - повествует летопись, - и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: «Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей». И взошел на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии возник Киев, и отправился по Днепру вверх. И пришел к славянам, где ныне Новгород, и увидел живших там людей...» [I, 1, с. 27]. Подивившись тому, как парятся «с прутьями» в жарких банях, Апостол Андрей последовал далее по намеченному пути и прибыл в Рим.

Это летописное свидетельство сделано походя, как бы между прочим, в связи с общим повествованием о путях, соединявших Русскую землю с остальными странами-народами, как пример того, что через Днепр, Варяжское море, вокруг Европы можно действительно попасть в Рим. Из рассказа о путешествии Апостола Андрея не сделано никакого вывода о том, что он - учитель Руси, т. е. в этом рассказе совершенно отсутствует церковная нарочитость. Ничего не сказано даже о том, что Апостол проповедал здесь Евангелие. Внимание летописца сосредоточено на чисто географическом моменте - показе пути «из грек - в варяги» и «из варяг (вокруг Европы) - в греки».

Исследования акад. Б. А. Рыбакова убедительно показали, что путь «из варяг – в греки» осуществлялся, как правило, вокруг Европы, о чем свидетельствуют многие исторические и археологические данные. Да и по логике вещей варяги-мореходы должны были предпочитать этот путь полусухопутному следованию через северные русские земли и далее вниз по Днепру. Иногда, конечно, использовался и такой маршрут. Его (но в обратном направлении - вверх по Днепру и далее) использовали главным образом те, кто шел «из грек - в варяги», к Балтике [II, 12, с. 293 - 294]. Апостол Андрей Первозванный прошел именно этим путем, теперь хорошо известным исторической науке. Нет никаких оснований поэтому возражать рассказу летописи. Однако, обличая преждевременную «радость» диавола, летописец, как мы помним, говорил о том, что на Руси не проповедали Апостолы, «не были здесь сами». И это не противоречит свидетельству о путешествии Апостола Андрея, ибо в его время Руси как государства и даже как племенного союза не существовало. Не было города Киева, не было и Новгорода; о земле северных славян летописец замечает: «где ныне Новгород». Из свидетельства летописи очевидно, что Апостол Андрей не имел намерения специально прийти на земли будущей Руси с целью проповеди, он проповедал в Крыму, в Херсонесе, а по Днепру только «прошел», чтобы добраться до Рима.

Свидетельство нашей летописи восполняется другими данными. Знаменитый Ориген († 254) пишет, что Апостол Андрей «получил в жребий себе Скифию», т. е. области к северу от Черного моря. Это подтверждается свидетельством Тертуллиана († после 220) о том, что христианство было проповедано с самого начала апостольского благовестия в Скифии и Сарматии. Об этом также согласно говорят святители Афанасий Александрийский († 373), Иоанн Златоуст († 407), блаженный Иероним († 420) и др. В IV веке историки Церкви святители Епифаний Кипрский и Евсевий Памфил (Кесарийский) прямо называют Апостола Андрея «просветителем скифов». Греческая Церковь никогда не сомневалась в этом. Так, Никита Пафлагонский (IX век) в «Похвальном слове Апостолу Андрею» свидетельствует о нем: «Получив в удел север, ты обходил иверов и сарматов, тавров и скифов, всякую страну и народ, которые лежат к северу от Евксинского понта» (т. е. Черного моря) [III, 13]. В нашей «Степенной книге» (XVI век) - первом систематическом изложении русской истории (от святого Владимира) - записано предание, согласно которому Апостол Андрей побывал в новгородских и псковских землях, дошел до села Грузино (Друзино) где водрузил свой посох (жезл).

Византийский император Михаил Дука (1072 - 1077), пожелав женить своего брата на дочери русского князя Всеволода Ярославича, направил Всеволоду письмо, написанное известным ученым и секретарем императора Михаилом Пселлом. В письме, в частности, говорится, что «духовные книги и достоверные истории научают меня, что наши государства оба имеют один некий источник и корень и что одни и те же самовидцы Божественного таинства и его вестники провозгласили в них слово Евангелия» [III, 3]. Здесь явный намек на Апостола Андрея, проповедавшего также в Византии, и, может быть, на Апостола Павла (поскольку употреблено множественное число - «вестники», «самовидцы»). В 1086 году князь Всеволод для своей принявшей монашество дочери Анны (за которую сватался брат Михаила Дуки) построил в Киеве монастырь и церковь во имя Апостола Андрея Первозванного. В начале XII века на холме, где Апостол пророчествовал о Киеве и поставил крест, был сооружен храм в честь Воздвижения Креста Господня, а в 1774 году на его месте - храм во имя Апостола Андрея (проект В. Растрелли). Первый в России правительственный орден (награда) учредил Петр I во имя Апостола Андрея Первозванного. На обратной стороне ордена была сделана надпись по-латыни, которая в переводе означает: «Святой Андрей Покровитель (patronus) России». Косой «Андреевский» крест (на таком был распят Апостол) стал основным символом на знамени Российского военно-морского флота (изображался и на других знаменах).

Все это вместе взятое явно свидетельствует, что посещение Апостолом Андреем Первозванным пределов будущей Русской земли искони было общим верованием Вселенской Церкви, глубоким верованием русского народа.

И тем не менее (и это никак нельзя обойти молчанием) некоторые русские церковные историки отнеслись к факту путешествия Апостола через земли будущей Руси с весьма странной тенденциозностью. Иронию и даже сарказм у Е. Е. Голубинского и А. В. Карташева вызывает то, что Апостол предпринял «путешествие из Крыма в Рим... через Ладогу». Они считают это «внутренней несообразностью» летописного повествования [II, 6, с. 45]10. Но Апостолу Андрею новый путь мог и не показаться невероятным или чрезмерно трудным. Более того, он мог даже особенно заинтересовать Апостола возможностью побывать в новых, неведомых ему землях. Не нужно забывать и о том, что в важнейших решениях, особенно в выборе путей следования Апостолы были водимы Духом Святым.

В недоумение повергает некоторых русских ученых и свидетельства древних грузинских летописей о пророчестве Апостола Андрея относительно будущего расцвета христианства в Грузии и о водружении им креста в Питиунте, что является очевидной параллелью действиям Апостола на месте будущего Киева. На этом основании нашей летописи не хотят верить и изыскивают самые головоломные предположения, чтобы доказать «пересадку» грузинского предания на русскую почву [II, 6, с. 48 - 49]. Но ведь и в Грузии, и на Руси в разное время, но настал необычайный расцвет Христовой веры и церковной жизни! Значит, пророчества Апостола Андрея о Грузии и о Руси и должны были сопровождаться одинаковыми действиями (благословение, водружение креста). Поэтому параллели в грузинском и русском сказаниях об Апостоле Андрее вполне естественны.

Древнейшие свидетельства о пребывании Апостола Андрея Первозванного в пределах будущей Руси позволяют представить миссионерское путешествие Апостола по выпавшему ему жребию благовестия «скифам» следующим образом. Апостол Андрей, двигаясь из Синопа (в современной Турции) по Черноморскому побережью Кавказа, прибыл в Херсонес. Здесь он проповедал иудеям, потом - скифам, или «тавроскифам» (тавроскифами, по согласному мнению ученых, назывались и славяне-русские). Святой Андрей основал здесь первую христианскую общину и построил храм. В 99 году по Р. X. прибывший в Херсонес в ссылку «муж апостольский», ученик Апостола Петра - святитель Климент, Папа Римский, как известно, нашел в этом городе до двух тысяч христиан (вот плоды проповеди Апостола Андрея!). Нет сомнения в том, что Апостол Андрей не ограничился проповедью в Херсонесе, но благовестил и в других местах Тавриды (Крыма), а может быть, не только Тавриды. Посчитав свою миссию проповеди в Скифии завершенной, Апостол Андрей отправился уже указанным путем снова в земли эллинского мира. Как отмечалось, он не имел специального намерения проповедать слово Божие в проходимых им землях. В связи с этим впоследствии преподобный Иосиф Волоцкий в своем «Просветителе» поставил вопрос: почему Апостол Андрей не проповедал в будущей Руси (вспомним свидетельство летописи о том, что на Руси Апостолы с целью проповеди не были)? Ответ игумена Волоцкого очень интересен: Апостол Андрей, по его мнению, «возбранен бысть от Святаго Духа. Его же судьбы бездна многа и сего ради сия несказанна». Но ведь Апостол Андрей благословил киевские высоты, предрек им славное будущее и водрузил там крест! Значит, Духом Божиим ученик Господа Иисуса Христа провидел, что насажденная им в Крыму вера и Церковь Христовы со временем распространятся и на эти земли - земли будущей Руси!

Киевские высоты в то время не были совершенно безлюдными. Там, как и в иных местах пути Апостола Андрея, уже существовало немалочисленное славянское население. Трудно представить, что Апостол совсем не общался с этим населением. И еще трудней предположить, что он, общаясь, не проповедовал Евангелия! Естественно признать, что, несмотря на отсутствие у Апостола специального намерения учить в славянских землях, он проповедал при случае, и славяне - предки будущей Руси впервые услышали благую весть о Спасителе из уст Его ученика - Апостола Андрея Первозванного, а некоторые (к примеру, жители будущей Киевщины) даже приняли от него Святое Крещение. В наше время по этому поводу В. А. Никитин сделал чрезвычайно смелое предположение: особенная чистота нравов полян, о которой мы не раз говорили, «закон», по которому они жили, и их «обычай кроток и тих» могут объясняться тем, что поляне - потомки славян, крещенных на Киевщине Апостолом Андреем [III, 13, с. 17 и примеч. 3]. К сожалению, такое предположение пока невозможно подтвердить точными доказательствами. Но если бы они обнаружились (а каких только сюрпризов не преподносят история и археология!), то весь процесс формирования ядра русской нации и государственности, духовного зародыша Руси предстал бы в совершенно особом свете.

Но пока мы должны ограничиться лишь тем общим несомненным фактом, что в середине и во второй половине I века славянский мир был «охвачен» апостольской проповедью, как некими «духовными объятьями», одновременно с Запада (Иллирия, Паннония) и с Востока (Крым и в некоторой мере Среднее Поднепровье). Это не могло не принести плоды уже и в те времена. Известные слова Апостола Павла: во Христе Эллина, ни Иудея... ни варвара, Скифа (Кол. 3, 11), ясно свидетельствуют, что Апостол знал случаи принятия христианства «варварами» и «скифами», среди которых наверняка могли быть и славяне.

Во II веке христианство в Крыму продолжало разрастаться. Веру, насажденную Апостолом Андреем, здесь утверждал «муж апостольский», ученик Апостола Петра - Климент, Папа Римский, принявший в 101 году мученическую кончину. Позднее, в IV веке, в Крыму учили и пострадали священномученики Василий, Ефрем, Капитон, Евгений, Еферий, Елпидий, Агафодор. Проникновение же христианства из Крыма в Среднее Поднепровье временно было прервано нашествием готов. Как мы отмечали ранее, в конце II - начале III века германские племена готов прошли через славянские земли и осели в Северном Причерноморье, в Крыму. В III веке крымские готы приняли христианство, так что теперь уже не без их участия оно стало проникать и на земли будущей Руси. Как утверждают современные нам ученые, «археологические материалы свидетельствуют, что христианское вероучение начало проникать в лесостепной район расселения славянских племен в III - IV вв.» [II, 4, с. 125]. Крымские готы впоследствии, в V веке, не пошли за той частью своих соплеменников, которые отправились в Италию, но остались на месте, перемешались с местным населением (таврами, скифами) и со славянами (их там было уже немало), а затем полностью растворились в этих народах, перестав существовать как нация. В конце III века в Крыму возникла самостоятельная Готская (по-славянски «Готфская») епархия. (В конце IV века святитель Иоанн Златоуст посвятил Унила во епископа Готии.) Но довольно скоро эта епархия превратилась в греческую митрополию, сохранившую лишь название Готфской. В VIII веке центром этой епархии был Доро (или Дори), о местоположении которого нет точных данных. По-видимому, ближе к истине те, кто считает, что это Мангуп, центр греческого княжества Феодоро (что означает «Божий дар»), просуществовавшего до XV века (составная часть этого названия «доро» (дар) и могла дать название кафедральному центру). Греческие паства и духовенство в Крыму и после полного исчезновения готов как народа продолжали носить название Готфской епархии, которое сохранялось вплоть до XVIII века, когда Крым был присоединен к России. С именем «Готфийской» эта епархия перешла в юрисдикцию Русской Православной Церкви.

В конце III - начале IV века, помимо греческой, Готфской, существовала и Скифская епархия. Ее глава отмечен в числе Святых Отцов I Вселенского Собора (325). Эта епархия находилась, по-видимому, не в Крыму, так как среди отцов этого Собора епископы Боспора (Керчь), Херсонеса и Готии указаны особо» Местонахождение Скифской епархии в точности неизвестно. Однако нельзя не отметить а propos, что первое упоминание о Скифской епархии совпадает, по последним научно-археологическим данным, со временем проникновения христианства в лесостепной район расселения славян (III - IV века). В V веке нашествие гуннов, ураганом пронесшихся по степям между Средним Поднепровьем и Крымом, вновь преграждает путь распространению христианства из Крыма на земли будущей Руси» Результатом этого нашествия, как полагают, явилось, в частности, массовое переселение готов и славян с Керченского полуострова на Тамань. В VI веке оттуда пришла просьба к императору Юстиниану об открытии новой епархии для переселенцев. Эта епархия получила название Таматарха (Ταματαρχα, или Τά Μεταρχα) [II, 6, с. 55]. Так было положено начало образованию Азово-Черноморской Руси. Будущее русское княжество Тмутаракань - одна из первых епархий Русской Православной Церкви в X - XI веках.

Но в VI веке славянский мир устремился на Балканы, в Грецию, к Адриатическому морю и Пелопоннесу. В это же время, как мы помним, происходило окончательное формирование народа «рос», или «рус», о котором заговорили от Константинополя до Багдада. Но и после того, как натиск славян и русов пошел на убыль, их поселения остались в греческих городах. В этот период, после VI века, русские получили возможность еще ближе и глубже познакомиться с христианством уже в самой империи, среди ее коренного населения. Это должно было вызвать новый подъем Христовой веры в славянских землях будущей Руси. В то же время все более расширялись и укреплялись связи русов с Крымом. Во многих городах полуострова образовались поселения русских (ремесленников и купцов).

В этот же период (IV - VII века) происходило известное нам формирование первой русской государственности - культурно-политическое объединение племенных союзов полян и северян под общим главенством племени «рус» с княжеской династией Киевичей. Промыслом Божиим это совершилось как нельзя более своевременно. С VII века образовываются государства Волжской Болгарии (средняя Волга, области современной Чувашской и Татарской АССР) и Хазарии (нижняя Волга, район Астрахани). Болгары и хазары появились на востоке Руси вслед за гуннами. Это были тюркоязычные племена с большой военной активностью. Хазария распространила свою власть на Приазовье и Крым. Даже русские племена одно время вынуждены были платить дань (правда, почти символическую) хазарам. Этнически незначительный хазарский центр к X веку вырос в каганат (империю), включавший действительно или номинально многие народы. Византийские греки под именем Хазарии стали понимать чуть ли не все земли к северу от Черного моря. Даже русские князья, будучи фактически совершенно самостоятельными, иногда называли себя на манер хазарских - каганами. В VIII - IX веках в качестве господствующей государственной религии в Болгарии утверждается мусульманство, в Хазарии - иудаизм.

Удивительна активность проповедников ислама и иудаизма! Миссионеры этих религий появляются в Киеве. Но вот Премудрость Божия: усилия проповедников мусульманства и иудаизма вопреки их прямым намерениям ускоряют на Руси не что иное, как сознательный и окончательный выбор веры, и тем самым дают толчок решительному обращению Руси к вере Христовой, которой она, как мы убедились, была оглашена уже давно. Серьезным препятствием для утверждения христианства в Русской земле продолжает оставаться язычество. В такой обстановке христианство должно было дать Руси нечто чрезвычайное, такое, что могло бы безусловно убедить в его истинности, привлечь к Греческой Церкви, с которой прежде всего и чаще всего соприкасалась Русь, явив особую Божию благодать и силу; должен был произойти какой-то чрезвычайный подъем веры. И он произошел! Как раз тогда, когда это было особенно нужно и Вселенской Церкви, и Руси, - в начале VIII - первой половине IX столетия.

Этот подъем был вызван борьбой Церкви с иконоборческой ересью, потребовавшей предельного напряжения духовных, умственных, культурных, политических сил, что неизбежно привлекло к христианской Церкви и Божию помощь, и благодать.

Иконоборчество возникло в некоторых областях Армении, где были сильны манихейские воззрения и секты [II, 3, т. II, 77 - 79], и Малой Азии (ныне Турция), где жило много выходцев из Сирии, претерпевших влияние мусульманства, которое запрещает изображение человека и поклонение образам [там же], а также иудействующих христиан. Духовной сущностью иконоборческой ереси являлась, как известно, попытка упразднить спасительное значение истины о Боговоплощении для жизни Тела Христова - Церкви. В основе иконоборчества лежало ложное суждение, что, поскольку Бог и Его творение по природе различны, то в тварных образах недопустимо изображение ничего Божественного. Иконоборцы между Богом и тварью видели непроходимую пропасть, и оказывалось, по слову преподобного Феодора Студита, «разрушено домостроительство Христа, тщетна икономия спасения» [III, 4, с. 121].

Опровергая иконоборчество и утверждая истинность иконопочитания, отцы и учители Церкви VIII - IX веков развивали и углубляли православное учение об образе как основополагающем начале всей церковности, раскрывавшееся с древнейших времен. Основы этого учения можно видеть уже в Евангелии и Посланиях Апостолов. Затем развитие богословия образа проходит через творчество таких святых мужей, как Дионисий Ареопагит, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Максим Исповедник, в трудах которого особенно ярко проявилось решительное преодоление неоплатонизма, свойственного ареопагитикам. Хотя Максим Исповедник и исходит из Ареопагита, но в то же время возводит богословие образа на качественно новую ступень, утверждая, что образ является обладателем энергий первообраза [III, 4, с. 108 - 109], на чем и основана благодатная сила образов Церкви. Если коротко суммировать основные доводы иконопочитателей, то они сводятся к следующему.

Человек есть первый образ Бога, ибо он сотворен «по образу» и «подобию» Божию (Быт. 1, 26). Грехопадение помрачило и исказило эту первозданную сообразность. Но она была восстановлена и преумножена во Христе. Видевший Меня, видел Отца (Ин. 14, 8 - 10), - говорит Спаситель. Апостол Павел называет Христа образом ипостаси Бога Отца (Евр. 1, 3), подчеркивая в другом месте, что во Христе полнота Божества (Кол. 2, 8 - 9). Рождение Бога в твари, Боговоплощение, соединяя неслитно, но и нераздельно Божество с веществом, делает возможным отображение Божественного в вещественном, поскольку примиряет тварь с ее Творцом, восстанавливает нарушенное грехом их благодатное единение. Если Христос есть образ Бога во плоти, в теле, то Тело Христово - Церковь не может быть ничем иным, как тоже образом Бога, «во всей полноте обитающего здесь телесно». В этом великий спасительный смысл Боговоплощения и для человека и для всего Творения. Оно теперь через человека и Церковь (Тело Христово), как образ Бога, восходит к Первообразному, к бытию нового неба, новой земли (!) и Иерусалима нового (Откр. 21, 1-2). Отсюда все литургические образы Церкви: архитектурные формы храмов, их внутреннее устройство и убранство, иконы и росписи стен, священные сосуды, предметы и облачения, чинопоследования и ритмы богослужения, таинств и обрядов, церковное чтение и пение и т. п., не теряя своих земных вещественных свойств, в то же время являются образами Божественных сил и явлений, небесного мира ангелов и святых. Образы неизбежно содержат в себе таинственное присутствие первообразов, обладают теми же энергиями, что и первообразы. Такова небесно-земная, духовно-вещественная природа литургических образов Церкви, включая и святые иконы. В ряду икон первейшее значение и духовную ценность имеют иконы Спасителя и Матери Божией. Через образ Иисуса Христа осуществляется общение людей с Основоположником нашего спасения, приявшим (образ) раба, но не переставшего быть Богом, имя Которому - «Сущий» (οών). А икона Богоматери - это не только образ Ее преблагословенной Личности, но и совокупный образ Церкви, Божественной Любви и Премудрости, Царства Божия и грядущих вечных благ, поскольку Приснодева Мария, как Матерь Христа по плоти, является тем самым Матерью Тела Его - Церкви. Христос немыслим без Своей Церкви. По обеим сторонам Царских врат православных храмов издревле помещаются иконы Христа и Богоматери. Смысл ясен: спасение людей («вход» в Царство Небесное) осуществляется единением со Христом не где-нибудь и не как-нибудь, а только в Его Церкви, которая олицетворяется (ипостазируется) Девой Марией.

Святая Евхаристия - вершина благодатной жизни во Христе. Она выходит далеко за пределы всякой символики, но отчасти пребывает и в этих пределах. В этом Таинстве особенно отчетливо можно видеть Промысл Божий о спасении людей. В Евхаристии хлеб и вино не теряют своих вещественных свойств (природы) и в то же время становятся «невещественными» Тайнами Плоти и Крови Спасителя. Самый выдающийся защитник иконопочитания VIII века преподобный Иоанн Дамаскин говорит, что если кто спросит, каким образом сие соединение вещественного с Божественным происходит в Таинстве Евхаристии, то «довольно (вопрошающему) услышать, что сие совершается Святым Духом так же, как Господь и от Святой Богородицы составил Себе и в Себе плоть Духом Святым» [III, 6, с. 252]. Следовательно, во всех внешних вещественных образах, иконах Православной Церкви неслитное, но и нераздельное соединение природ вещественной и Божественной, соответствующее такому же соединению природ в Личности Иисуса Христа, совершается Духом Святым. Основными условиями соединения являются при этом подобие образа первообразу (посредством соответствия образов боговдохновенным канонам церковной символики) и освящение образов (символов) Церкви «водою и Духом» в чинах освящения, подобное возрождению и освящению человека водою и Духом (Ин. 3, 5) в купели Крещения. Таким образом, иконопочитание, исходя из христологического догмата, закономерно приходит к исповеданию благодатного, спасительного преображающего действия Святого Духа в отношении ко всему тварному, пребывающему в лоне Церкви, ко всей оцерковляемой материи.

Для человека земная Церковь есть удивительное бытие в мире образа, иконы, в мире, который уже не от мира сего, но еще и не Царство Небесное. Церковь не тождественна ни Богу, ни творению, но является ипостасным ядром присутствия Бога в мире и мира в Боге! Царство Небесное в Церкви уже присутствует (внутрь вас есть (Лк. 17, 21), но еще не открылось вполне, оно - уже ощутимая действительность (сокровенные духовные недра земной Церкви), но в то же время еще и цель воинствования, странствия, плавания и ковчегоспасения. Такое движение есть не что иное, как переход (Пасха!) человека и оцерковляемой твари в бытие иной реальности нового мира - Царства Небесного. Во всем этом - основополагающее начало Церкви.

Отсюда ясно, что иконоборчество по сути своей было попыткой подорвать и разрушить самое основание Церкви Христа, пришедшего во плоти ради нашего спасения. Совершенно очевидно, что такая попытка не могла быть только заблуждением богословско-философского характера. Об этом свидетельствуют та необычайная злоба и изуверство, с какими ересь обрушилась на сторонников иконопочитания, то поистине нечеловеческое упорство, с которым она воинствовала в Церкви.

Государственная власть в Византии впервые приняла сторону иконоборчества в 726 году, когда император Лев III Исавр, тесно связанный с еретическими кругами в Армении и Малой Азии, открыто поддержал выступление ряда малоазийских епископов против почитания икон. Это вызвало возмущение христиан почти всей Эллады и островов Эгейского моря. Против царя-еретика поднялось народное восстание, но было подавлено. Восстание вспыхнуло и в Италии. Римская Церковь отвергла иконоборчество. В Италии византийские войска были разбиты и перешли на сторону Папы, который стал искать помощи светской власти в лице франкского короля, награжденного им затем титулом императора. В дело вмешался и враждебный Византии Арабский Халифат, готовый поддержать любые антиправительственные выступления в империи. Верным союзником Византии против арабов стала и до конца продолжала оставаться иудаистская Хазария, непосредственно примыкавшая к Руси и владевшая в те времена почти всем Крымом, кроме греческих городов. Началась сложнейшая, временами кровавая, но и славная, поистине героическая борьба с иконоборчеством, усугубленная множеством социальных, политических и международных факторов [II, 3, т. II, с. 49 - 79]. Наивысшего напряжения борьба достигла в 754 году, когда императором Константином V Копронимом был созван Церковный Собор, провозглашенный даже «вселенским», но совершенно незаконно, так как Римская Церковь выступила против Собора, Патриархи Александрийский, Иерусалимский и Антиохийский на нем не присутствовали, а сама Константинопольская кафедра была без Патриарха. Иконопочитание было объявлено «оскорблением» Христа, Матери Божией и святых, «презренным эллинским искусством», а все «деревопоклонники» и «костепоклонники» (т. е. чтущие мощи святых) преданы анафеме. В число последних попали святые Патриарх Герман и Иоанн Дамаскин, чей голос в защиту Православия звучал тогда особенно сильно.

Демоническая подоплека иконоборчества в особенности ярко проявилась в его вражде против монашества. Монашество есть высшая и законченная форма общецерковной, общенародной православной аскезы, укорененной в Личностях и образе жизни Господа Иисуса Христа и Приснодевы Марии и потому стремящейся к совершенной чистоте, целомудрию и непорочности как к своему естественному духовному основанию и средоточию. Сокрушить монашество в то время - значило духовно разрушить Церковь. Именно к этому объективно и были направлены усилия иконоборчества. В ответ на довольно дружный отказ монашества Византии признать истинность и законность Собора 754 года и его решений императорская власть начала террор. В Константинополе развернулись погромы монахов. Они перекинулись и на провинции. Так, стратиг (правитель) фемы (провинции) Фракисийской, имевший весьма интересное имя - Лаханодракон, собрав в Ефесе монахов и монахинь, потребовал, чтобы они немедленно вступили в брак и сделались гражданскими лицами, угрожая в противном случае ослепить и изгнать непокорных. Одни из страха, по немощи человеческой, согласились, но другие предпочли лишиться телесного зрения и быть изгнанными. Затем Лаханодракон изгнал монахов из их обителей, а монастырские здания превратил в казармы [II, 3, т. II, с. 58 - 59] 11. По всей империи прокатилась волна конфискаций имущества, ценностей и земель монастырей, храмов12, кровавые репрессии, давшие новых мучеников и исповедников.

Все это вынудило множество православных монахов и мирян, простых сельских тружеников-греков, обычно очень привязанных к земле и хозяйству, бросить отечество, насиженные места и в одиночку, группами, семьями, селениями, монашескими братствами, часто во главе с пастырями и епископами, бежать на окраины империи - в Сицилию, Малую Азию, Грузию, в Крым - туда, где можно было жить, сохраняя истинную веру - иконопочитание. Беспримерный подвиг массового исповедничества!

Здесь, на новых землях, переселенцами было предпринято нечто необыкновенное. Наряду с возведением обычных наземных построек они стали высекать в горах и скалах, в отдельных больших камнях жилища, храмы, часовни, целые монастыри. Так в VIII - начале IX века возникли монастыри, скиты, целые города, получившие название «пещерных». Пещерные сооружения создавались до и после переселения иконопочитателей, но спорадически. Для иконопочитателей же такое строительство приобрело совершенно особое значение. Везде, где они появлялись, - в Сицилии, Малой Азии, Грузии, Крыму - ими создавались пещерные монастыри и храмы. Породы камня не выбирали, врубались в любые. В Малой Азии в огромных валунах - монолитах гранита высекались храмы с дивной настенной росписью, частично сохранившейся до сих пор. Гранит легко колется и долбится, зато чрезвычайно трудно отесывается и режется. Чтобы сделать гладкой бугристую поверхность сводов и стен гранитного храма, нанести на них роспись, требовались невероятные усилия. Крымские известняки, напротив, легко режутся и отесываются, зато трудно колются и почти не поддаются долблению. Чтобы продолбить в крымских скалах достаточные пространства для келий, церквей, усыпальниц, нужны были титанические усилия. Кажется, в пещерном строительстве иконопочитателей сила веры, двигавшая людьми, преобразовалась в мускульную, физическую силу, выразилась в метрах и сантиметрах продолбленной, прорубленной породы. Нужно видеть эти пещерные города и храмы, чтобы хотя бы отчасти ощутить величие необычайного подвига православных. Внутрискальные помещения создавались не обязательно в труднодоступных высоких горах, но и в легкодоступных местах, а иногда в долинах, при этом, как уже говорилось, наряду с обычными, сложенными из камней наземными постройками. Так что объяснить их возникновение в названных колониях Византии только желанием иконопочитателей обезопасить себя от внешних врагов не представляется возможным. Здесь явно просматривается определенная тенденция, выражение какой-то идеи иконопочитателей тех времен, являющейся пока загадкой.

Множество пещерных храмов и монастырей было создано иконопочитателями в Крыму: Успенский монастырь, Качи-Кальон, Шулдан, Челтер и другие. Но переселенцы VIII - начала IX века высекали свои монастыри и церкви и в других, до них уже обжитых поселениях и городах - на Мангупе, в Эски-Кермене, Каламите (Инкермане) и т. д.13 В Крыму развернулась деятельность одного из выдающихся исповедников Православия святителя Иоанна, епископа Готфского, возглавившего мощное антихазарское восстание крымского населения в 787 году. Хазары разгромили восставших, святитель Иоанн попал в плен, но потом был освобожден. Здесь же, в Крыму, в это время проходило служение другого поборника иконопочитания, ставленника Патриарха Германа святого Стефана, архиепископа Сурожского. Центром его епархии была Сугдейя (русское название Сурож) - современный Судак. На эту кафедру он был благословлен и направлен Самим Богом, по откровению от Ангела, как повествуется в его Житии, и это обстоятельство, как мы увидим, имело для Руси особое значение. В это же время, в конце VIII века, на противоположном берегу Черного моря, в Амастриде (Малой Азии), достигшей тогда особенного расцвета, подвизался ревностный иконопочитатель святой Георгий, епископ Амастридский, образованнейший в духовных и мирских науках человек, с именем которого связана история принятия христианства на Руси.

Борьба Церкви за истину иконопочитания вызвала небывалый духовный подъем, породила великих богословов и исповедников Православия, дала мощный толчок развитию духовных наук и знаний. Духовные писатели и ученые, святые Патриархи Герман, Никифор, Фотий, преподобный Иоанн Дамаскин, Феодор Студит, Феофан Исповедник (знаменитый историк), монах Георгий (по смирению назвавший себя «Амартолом», т. е. грешником), святые братья - просветители славян Кирилл и Мефодий - вот далеко не полный перечень самых выдающихся людей, выдвинутых Божиим Промыслом в Церкви в эпоху борьбы с иконоборчеством для полной победы над ним. С конца IX века начинается и освоение православным монашеством Святого Афона, по Преданию, - земного удела Богоматери - покровительницы монашества, явившегося духовным истоком и затем на многие века вдохновителем русского иночества.

Осенью 787 года был созван VII Вселенский Собор, на котором иконоборческая ересь была духовно и идейно ниспровергнута и осуждена. В своих деяниях и догмате Собор закрепил истинное учение Церкви об ико- нопочитании14. Но ересь продолжала сопротивляться, еще захватывая иногда Церковь и государство. Только в 842 году она была окончательно побеждена на Поместном Константинопольском Соборе, учредившем особое празднество - «Торжество Православия», совершаемое с тех пор в первое воскресенье Великого поста. Это было воистину всемирно-историческое торжество! Праздновалась победа не только над иконоборчеством, но над всеми прошлыми и возможными будущими ересями, поскольку учение об иконопочитании явилось высочайшим достижением и блистательным завершением всего учения Церкви о Боговоплощении, его значении для спасения человека и твари. Церковь также подтверждала и навсегда закрепляла верность всем канонам, самому каноническому строю церковной жизни, сложившемуся к IX веку. Это было завершением исторического становления самой Православной Церкви.

В непосредственной связи с этим процессом оказалась и вся история принятия христианства Русской землей.