ПОСЛЕДНЯЯ ВЕРШИНА

21 февраля 1913 г. исполнилось 300 лет царствования династии Романовых. Конечно, были большие торжества. Однако Господь положил на сердце Государю не ограничиться только юбилейными празднованиями в столицах, но совершить путешествие по землям, на которых родилась и выросла Великороссия. Великая Русь и её Московское государство — по Суздальско-Владимирским местам. Со всей Семьёй Николай II в мае поехал из Царского Села в Москву, затем — во Владимир, оттуда на автомобиле — в Суздаль, из него — в Боголюбово, где мученической смертью кончил свою многотрудную жизнь первый полностью Великорусский Самодержец — благоверный Князь Андрей Боголюбский. Что-то ведь потянуло последнего Самодержца к этому месту... Поклонившись памяти великого и святого предка, Царь ещё не знал, что его собственная и всей его Семьи святая память будет праздноваться в один день с памятью князя Андрея — 17 июля (по н. ст.). Особенно торжественным, конечно, был прием Царя в «романовских» местах, прежде всего — в Костроме. Здесь, в Ипатьевском монастыре 300 лет назад инокиня Марфа со слезами и страхом благословила своего Мишу на царствование, по неотступной просьба посланцев Великого и Святого Церковного и Земского Собора 1613 г. 19-20 мая 1913 г. в Кострому со всех окрестных городов и сёл и из многих отдалённых мест России съехалось огромное количество народа! Великие Князья и Княгини, духовенство, сановники и министры приветствовали Царя, Царицу, их дочерей и Наследника Цесаревича Алексея. Гул безчисленных колоколов вызывал радостное дрожание земли. В слезах умиления и восторга взирал Русский народ на своего Государя. Когда он на пароходе покидал Кострому, люди бежали вслед по обоим берегам Волги, бросались в реку, шли в воде по пояс, словно чувствуя, что провожают Царя в последний раз. Царская Семья посетила затем Ярославль и Ростов Великий. Это была ещё одна замечательная встреча Государя и его Семьи с настоящей Великороссией, как бы лицом к лицу, встреча глубоко их тронувшая. Царь ещё раз увидел своё полное, действительное единство с народом, Главою которого он является. Это было подавляющее большинство (!) Великорусского народа, прежде всего.

А предательский топор из-за угла был уже занесён... В том же 1913 г., наконец, временно разрешился Балканский кризис, в котором Турция потерпела очередную неудачу. Кайзер Вильгельм II поначалу желавший поражения Турции, вдруг увидел опасность в... славянстве и стал носиться с идеей неизбежного «столкновения германской и славянской рас». Совершенно бредовая идея! Такая же, впрочем, как и противоположная ей теория «панславизма» как объединение всех славян против германцев. Обе идеи «работали» исключительно на пользу мірового масонства (и вдохновлялись им). Старый, древний спор германцев и славян, немцев и Великороссов, не раз приводивший, как мы помним, к войнам и столкновениям, при всей своей остроте был всё же спором братьев, занявших разные духовные позиции. Из-за этого хоть и дрались до крови, но и жить друг без друга не могли! И роднились друг с другом, как в прямом смысле — династическими браками, так и в смысле взаимного культурного обмена и влияния. В лице своих лучших и наиболее духовно чутких представителей и русские, и немцы не раз показывали, что они способы понять друг друга так, как никакой иной народ не может понять ни русских, ни немцев. Но «коронованный фельдфебель», как иногда называли Вильгельма И, поддавался влияниям тех, кто был особенно заинтересован в разжигании враждебного отношения Германии и России. И это были уже не родственники, не братья: это были настоящие враги как немцев, так и русских — евреи. Точней — их тайные вожди, враждебные даже и самим евреям, как мы видели. Пройдёт всего четыре года и безконечно хвастливый позёр Вильгельм, мнивший себя «железным» хозяином чуть не всей Европы побежит от них навсегда с собственной родины...

Государь Николай II делал всё, чтобы избежать войны с Германией. Неоднократно лично встречался с Вильгельмом (они ведь были близкими родственниками!). И почти всегда с глубочайшей скорбью убеждался в том, что «Вилли» (так тот подписывал письма нашему Государю) нельзя доверять: он — лжец. Нынче «модно» говорить, что «политика — грязное дело». Пусть те, кто так думают, изучат политику и дипломатию Николая И. И они убедятся, что это была совершенно чистая и благородная политика. Это давалось очень нелегко! Государь не раз говорил, что счастливые дни человечества наступят тогда, когда оно сможет обходиться без дипломатов и дипломатии... И всё же он мог оставаться чистым даже в этой области. Россия никогда не замышляла и не готовила коварного, вероломного нападения на кого-либо, даже во имя своих несомненных интересов, и всегда держалась принципа безусловной верности достигнутым договорам.

В 1912-1913 г.г. Гучков зачем-то чуть ли не целый год провёл на Балканах. Впрочем, можно догадаться, зачем: именно там готовилось начало міровой войны и разрушение России. Кто именно из вождей иудео-масонства инструктировал Гучкова в этом «эпицентре взрыва», мы не знаем, но он вернулся оттуда с неожиданным для многих непосвящённых членов его же октябристской партии изменением своей позиции. Теперь он уже не скрытно, как раньше, а открыто и официально заявил: «Мы вынуждены защищать монархию (!) против тех, кто является естественными защитниками монархического начала. Церковь — против церковной иерархии (!?), армию — против её вождей». И вот такая явная демагогическая нелепость оказалась той идейной «платформой», на которую стали генералы-изменники, примкнувшие к заговору «Военной ложи»!... Поистине кого Господь хочет наказать, у того отнимает разум.

В начале 1914 г. Российское земство отмечало свое пятидесятилетие. Государь, обратившись к его представителям, сказал: «Разумное удовлетворение местных нужд является главным залогом развития и подъёма благосостояния всего государства. Духовному взору Моему ясно представляется спокойная, здоровая и сильная Россия, верная своим историческим заветам, счастливая любовью своих благодарных сынов и гордая беззаветной преданностью их Нашему Престолу». Царь не знал, что говорит это своим предателям. И в то же время в его словах не было самообмана: Россия была именно такой! Кроме своей «общественности»...

15/28 июня 1914 г. в столице Боснии Сараево, согласно уже известному нам плану, 19-летний оболтус Гаврила Принцип (думавший, что служит своему народу) застрелил в упор австрийского наследника эрцгерцога Франца-Фердинанда и его жену... И хотя Гаврила и его сообщник Габринович были подданными Австро-Венгрии, последняя обвинила во всём Сербию и 10 июля предъявила ей заведомо невыполнимый ультиматум. Россия выразила поддержку Сербии, но не собиралась воевать. Сербия сделала невозможное: она приняла почти полностью ультиматум Австрии. И, несмотря на это, 15 июля Австрия объявила ей войну. Зная о военных приготовления Германии и Австрии, Россия решила на всякий случай провести мобилизацию, не производя никаких военных действий и не давая ни одного повода к подозрению в том, что она собирается выступить против Австрии в защиту Сербии военным путём. Но кайзеру нужен был только предлог. Германия в дерзкой форме потребовала от России прекращения мобилизации. Россия, естественно, отказалась. Тогда 19 июля/1 августа 1914 г. Германия объявила России войну. 21 июля она «превентивно» объявила войну Франции, как союзнице России, хотя Франция тоже не собиралась нападать на Германию. Но 23 июля Англия объявила войну Германии (за нарушение ею нейтралитета Бельгии). Началась Первая Мировая война.

19 июля... Что это за день? Это день прославления в 1903 г. преподобного Серафима Саровского, всея России чудотворца. Мы помним, что значил этот день для Государя и его Семьи.

Российскую общественность охватил необычайный патриотический подъём и одушевление. С.-Петербург был переименован в Петроград. Казалось, забыты все разногласия, и общество, как исстари в дни великих испытаний, объединяется вокруг своего Царя. Возникла песня: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой с германской силой тёмною, с тевтонскою ордой». Да, та самая, которую потом, украв и слегка переделав, большевики представили, как свою в годы 2-й Мировой войны... Притихли революционеры, прекратились забастовки, которые в первой половине 1914 г. начали было вновь будоражить страну. Но это было лишь кажущимся примирением, обманчивым единством. Оно стало быстро и губительно нарушаться при первых же серьёзных неудачах русских войск. И нарушаться отнюдь не спонтанно, не стихийно, а под влиянием всё той же масонской и большевицкой пропаганды. Как и прежде образ действий первого и второго эшелонов революции был различным, но суть одна — вести дело к насильственному свержению власти. Масоны «Верховного совета», указывая на просчёты власти и командования, подрывали доверие к ним, создавая ложное впечатление, что только «общественность» в лице её лидеров способна спасти Россию и обезпечить ей победу в войне! Большевики же проводили в жизнь решения своей Циммервальдской конференции, суть которых в том, чтобы не оказывать никакой поддержки своему правительству и превратить «империалистическую войну в войну гражданскую». Это было призывом к прямой измене Родине во время войны! Тот же приём, что и в Японскую войну, но — с удесятерённой силой.

В войну вступили Турция и Болгария — на стороне Германии; Румыния, Сербия, Черногория, Италия — на стороне Антанты. «Со скрипом» шло дело привлечения к военным действиям США на стороне Антанты. Германия должна была воевать на два фронта — на Западе против Франции, Англии и Италии, и на Востоке — в основном против России, т.к. Румыния, Сербия с Черногорией особой силы не представляли и были быстро разгромлены. Но и России пришлось воевать на две стороны — против Австро-Венгрии и Германии на Западе и против Турции — на Кавказе. В начале войны в ней участвовали восемь государств, в конце — около 38 государств міра с населением, составляющим 75% численности всего рода человеческого на тот период времени.

Верховным Главнокомандующим Российских войск был назначен Великий Князь Николай Николаевич (Младший). На Западе поначалу образовались два фронта — Юго-Западный и Северо-Западный, с общей численностью войск соответственно — ок. 400 тысяч и ок. 700 тысяч человек, всего — 1 миллион 100 тысяч бойцов. Потом был создан третий фронт — Западный (а Северный стал отдельным от него).

Война оказалась сложной, трудной, но совсем не такой «невыносимой» для России, как это иногда изображают. В августе 1914 г. немцы нанесли французам сильные поражения и «нависли» над Парижем. Франция запросила у России срочной помощи, которая тотчас и была оказана. Наскоро, без достаточной подготовки русские армии генералов Самсонова и Ренненкампфа вторглись в Восточную Пруссию, крепко побили немцев и отвлекли их силы с Запада. Французы на Марне и под Парижем были спасены, но русские заплатили за это разгромом своих войск в Пруссии, слишком оторвавшихся от тылов и иных соединений. Самсонов застрелился. В Галиции русские нанесли отличный удар, сильно разгромив австрияков, которые после этого могли действовать только при активной помощи немцев. В октябре 1914 г. было произведено успешное контрнаступление русских в Польше. Но в 1915 г. начались крупные неудачи. Попытка прорыва на Берлин в начале года провалилась. Немцы заняли Польские губернии. Потеснили русских на всём протяжении фронта, который к концу года стабилизировался по линии от Балтийского моря до границы с Румынией. Единственным успехом явилось взятие нашими Перемышля. Но австро-венгерские войска с помощью немцев выправили своё положение в Галиции, а также полностью оккупировали Сербию и Черногорию. Из западных областей, занимаемых немцами, началась эвакуация промышленности и населения. Создавалась паника. Она усугублялась сведениями об острой нехватке снарядов и вооружения у русских войск, что вызывалось, как теперь выясняется не отсутствием их вообще, а тем, что они не поставлялись к местам боёв в нужном количестве, задерживаясь на тыловых складах. Выясняется также, что это делалось умышленно теми, кто был заинтересован в панике и в возможности обвинить власти в неспособности вести войну. Обвинения взбудоражили общественность. Начались измышления о неслыханном шпионаже в армии и в «верхах». Было сфабриковано «дело» полковника разведки Мясоедова, якобы являвшегося шпионом. В результате, по скоропалительному распоряжению Николая Николаевича, совершенно невинного человека (в связи с ним ещё нескольких) повесили фактически без следствия, не располагая ни одним (!) подтверждением вины! Зато теперь вполне подтверждается давнее подозрение, что это «дело» очень нужно было... Гучкову для поношений власти, якобы делающейся «гнездом шпионов» и для мести лично Мясоедову, бывшему врагом Гучкова. В «измене» потом обвинили даже военного министра Сухомлинова, как мы уже говорили. На его место был назначен А. А. Поливанов — член «Военной ложи»...

Панические настроения нарастали. Нужно было что-то срочно предпринимать. В эти минуты Государь, как обычно в подобных случаях, углубился в молитву. Он вопрошал Бога о главном: нужно ли ему принять на себя непосредственное командование всеми фронтами и силами России и связанную с этим личную ответственность за всю войну. Это был великий, исторический момент!

Царь стоял в Феодоровском соборе Царского Села у иконы Иисуса Христа, обратив свой взор ко взору Царя Небесного, их взгляды встретились... Позднее он описывал происшедшее так: «Хорошо помню, что когда стоял против большого образа Спасителя, наверху в большой церкви, какой-то внутренний голос, казалось, убеждал меня придти к определённому решению и немедленно написать о моём решении Николаю Николаевичу». Так, по Божию благоволению, и было принято судьбоносное решение Царя взять на себя командование и ответственность. 22 августа 1915 г. он выехал в Ставку в качестве Верховного Главнокомандующего.

Поступок Царя поверг в страх и панику и масонов, и общественность, и даже многих искренне ему преданных людей, хотя — по-разному! Одни справедливо боялись, что Государь добьётся победы, другие — что в случае поражений вся вина будет падать на него лично.

Не боялся ничего только сам Государь. Без «позы» и «фразы» он явился пред армией всегда подтянутый, бодрый, приветливый. И — решительно изменил всю военную и тыловую обстановку! Николай Николаевич был направлен командующим на Кавказский фронт, где русские войска вели победоносные наступления, взяли крупные турецкие крепости-города — Эрзерум и Трапезунд (Трабзон). Бывший нач. штаба генерал Янушкевич поехал с Великим Князем, а на его место Государь пригласил генерал-адъютанта Алексеева. Оба — предатели, оба — члены «Военной ложи». Кого ни возьми...

К исходу 1915 г. Россия оказалась в тяжелейшем положении. Численные потери — 4 миллиона убитыми и 1 миллион 600 тысяч пленными — сами по себе ещё мало о чём говорили. Людские ресурсы великой страны были огромны. Опасность таилась в неких важных качественных изменениях. За первый год был уничтожен весь старый кадровый состав Российской армии, от рядовых до полковников, — то есть самая стойкая, самая преданная Царю, самая дисциплинированная воинская сила. Все они геройски пали на полях сражений, главным образом спасая даже не своё Отечество, а союзников, насмерть перепуганных и теснимых немецкой мощью. Об этом жертвенном подвиге России, отдавая ей должную славу и честь, писала тогда вся пресса Франции и Англии! Армия пополнялась наскоро обученными, неопытными солдатами, всё чаще — из рабочих (уже распропагандированных!), и офицерами, тоже «скороспелыми», всё чаще — из студентов, горожан, общественности (тоже понятного нам качества!). Но не меньшая беда и опасность состояла в том, на что никогда не обращают нужного внимания, — в первый год войны пало в битвах почти всё кадровое военное духовенство! Всякая армия сильна прежде всего своим духом. Дух Русской армии, её идейное и моральное состояние «держало» и определяло, конечно, православное духовенство, на котором лежала также и важнейшая воспитательная задача. Кадровые русские полковые священники были людьми, сросшимися с армией, хорошо знавшими, любившими её, и любимыми ею. В Пруссии, Польше, Галиции (особенно), когда нужно было идти в атаку под сплошным пулемётным огнём врага и робели самые смелые души, вставал в рост полковой священник с крестом в руках (оружие он не имел права употреблять): «Братцы! С Богом! Ура!». И за ним поднимались все! А он, как правило, падал первым... Так, вместе с паствой погибли все пастыри довоенного закала.

Новое духовенство было уже не таким: оно было именно новым, ещё не знавшим армии, еще многого не умевшим и, главное, — не имевшим того безусловного авторитета в глазах солдат, какой требуется в воюющей армии. Воздействие Церкви на Армию угрожающе ослабло.

Очень тяжёлым стало экономическое положение. С начала войны закрылись все западные входы в российскую систему народного хозяйства. Закрылись порты Балтики и Черноморья. Связь с міром через Архангельск (одноколейная ж. дорога с ничтожной пропускной способностью) и через страшно далёкий Дальний Восток (КВЖД) была настолько слабой, так мало грузов могло быть получено по ней, что российская экономическая система стала фактически самозамкнутой. Это привело моментально к перестройке направлений почти всех грузопотоков (кроме поволжского и сибирского). В итоге на одной и той же линии встречались грузы, пытавшиеся идти по старым связям, с грузами, пошедшими по связям новым. И, поскольку пропускная способность каналов связи не может быть сразу удвоенной, то половина грузов (как по старым связям, так и по новым) оказалась в залежах на складах железных дорог. Железнодорожный транспорт России перевозил до 80 %того продукта общественного производства, который подлежал перевозке. Он был основным и главным транспортом. А транспорт, вопреки до сих пор бытующему полному непониманию его природы, — это отнюдь не только отрасль, обслуживающая производство, и даже не только «продолжение процесса производства в сфере обращения», как, с другой стороны, его определял Маркс. Транспорт — это и есть само производство как процесс, то есть как непрерывное движение продуктов в системе экономики. В развитом обществе транспорт — то же самое, что кровообращение и обмен веществ в биологической системе. Если они нарушаются — страдает весь организм. «Кровообращение» народного хозяйства России оказалось сразу резко нарушенным одной только перегруппировкой связей между производящими и потребляющими узлами и центрами. Но к этому прибавлялось также и расстройство системы управления, т.к. западная часть ж. дорог попала в ведение военного ведомства, а прочие оставались в руководстве МПС, между которыми не было единства. Не было его также между руководителями военной и мирной промышленности, между фронтом и тылом, между «гражданским» правительством и военным министерством, приобретшим чрезвычайные полномочия, что естественно. Создалось впечатление небывалого общего хаоса, особенно кризиса транспорта, о чём завопила (!) вся пресса. На самом же деле по абсолютным показателям ж.д. транспорт России работал с 1914 по 1917 г.г. так же, как и в довоенное время, а в 1916 г. даже превысил уровень своей работы 1913 г. Но недопоставки всех видов продукции (в том числе и военной) стали постоянными («залежи»!). Абсолютные показатели производства по отраслям дают гораздо менее ясную картину того, что происходит в производстве на самом деле, чем показатели перевозок. Последние отражают чётко, что именно из произведённого, в каком количестве, с какой скоростью и куда реально движется в каждый данный отрезок времени, то есть реально участвует в процессе общественного воспроизводства. Обобщая богатейшие данные российской ж.д. статистики, мы можем увидеть картину действия системы производства России, где нас будут особо интересовать соотношения мирного и военного производства. Военная продукция — это то, что не возвращается в производство, отходит «на ветер», не участвует в воспроизводстве. Поэтому, если эти непроизводственные расходы продукции не превышают естественного годового прироста общественного производства, — всё идёт нормально. А если значительно превышают этот прирост, то нужно, чтобы это восполнялось эквивалентными поступлениями извне. В противном случае, т.е. если система самозамкнута и поступлений извне не происходит, военное производство начинает быстро «съедать» мирное и, когда дело доходит до соотношения пополам-напополам, неизбежен полный крах мирного производства в следующем периоде времени, а, значит, и крах военного... Рассмотрим некоторые цифры, подсчитанные нами при изучении статистики ж.д. перевозок того времени.

Годы. Всего перевезено грузов в млрд. пудов. В том числе для процесса воспроиизводства. Военных грузов и грузов промышленности, работающей на оборону.

1913 7,8 7,8 (3-5%)

1914 6,4 4,8 1,6

1915 6,2 3,4 2,8

1916 7,1 3,6 3,5

1917 4,7 1,1 3,6

Итак, для обычной нормальной работы народного хозяйства России требовалось в среднем в год 7,8 млрд. пудов грузов, перевозимых по железным дорогам. Далее по таблице мы хорошо видим приближение катастрофы. На нужды фронта уходит всё больше, наконец, выясняется, что для успешного ведения войны фронту требуется половина того, что производится (3,5 млрд. пудов). В 1916 г. так и распределяется — половина производству, половина — фронту. То, что поступило производству, воспроизведёт себя с небольшим приростом в следующем, 1917 г. и составит примерно 4,7 млрд. пудов. Если удовлетворить снова нужды фронта в полном объёме (3,6 млрд. пудов), то на долю мирного останется только 1,1 млрд. пудов и в следующем периоде времени, т.е. в 1918 г. наступит полный крах всего («крах всей культуры» — как выразился Ленин по поводу «грозящей катастрофы» экономики). Вопрос жизни и смерти России в 1917 г. ставился так: отдать или не отдать на войну столько, сколько требуется? Если отдать (а потом остаться ни с чем), то нужно обязательно и непременно в 1917 г. победить и окончить войну! Россия решает: отдать и победить! Что мы и видим в таблице в 1917 г.: военные перевозки — 3,6 млрд. пудов, мирные — 1,1. Если в этом же, 1917 г., война не кончится, в 1918 г. наступит катастрофа! Запомним это важнейшее ключевое обстоятельство. А теперь спросим, почему России требовалось для ведения войны именно половина всего её совокупного общественного продукта? Дело, как оказывается, в том, что основной противник России — Германия, превосходила её по техническим средствам на театре военных действий в среднем вдвое! Это значит, что Россия должна была сразу удвоить военное производство, что невозможно: так увеличиваться в одночасье производство не может. Поступлений извне, из-за границы так мало, что ими можно пренебречь. Поэтому от мирного производства начинает забираться нужная военному производству часть — половина всего объёма общественного продукта. Производство России смогло устоять только за счет того, что в 1916 г. были пущены в ход все запасы, естественно имеющиеся всегда в производственной системе в виде продукции, почему-либо не вступившей в процесс воспроизводства сразу же по изготовлении.

И вот здесь нам придётся вернуться вновь к богопросвещаемому сознанию и безпримерному мужеству Царя! Взяв на себя Верховное командование, он тем самым соединил в одних руках правительство и армию, фронт и тыл, создав единое руководство всей страной и всем в стране. В тот момент, при расстройстве «кровообращения» и управления, это было единственным спасением для России! Через систему созданных Государем четырёх «особых совещаний» — по обороне (оно было главным), по перевозкам, по топливу и по продовольствию с их многочисленными комитетами и комиссиями Государь объединил усилия государственной и частной Промышленности и хозяйства. Он сумел, при сопротивлении торговцев и банкиров, не нарушая их интересов, добиться должного регулярного снабжения и армии, и столиц, и промышленных центров всем необходимым. В итоге, если в Германии хлеб стали продавать только по карточкам и только вчерашней выпечки, то в России он продавался свободно, как всегда. Цены в столицах на основные продукты поднялись на 40-50%, но их потребление не только не уменьшилось, но в годы войны возросло, как в городе, так и на селе (т.е. в годы войны Россия питалась лучше, чем до этого!). Если в Германии была произведена милитаризация экономики (рабочие считались «мобилизованными» без права уходить с работы и без права бастовать), то в России вполне обошлись без этого. Но самое поразительное в том, что при полном непонимании общественности и многих в правительстве Государь с начала войны запретил продажу спиртного! «Пьяный бюджет», как это называли, давал гос. казне огромные прибыли. Отказаться от них в дни войны, когда дорог каждый рубль, казалось безумием. Но жизнь показала, что сие «безумие есть мудрость пред Богом». Россия обошлась без «пьяного бюджета». Николай II не раз говорил, что намерен навсегда покончить со злом пьянства в народе, что запрет на спиртное — не только на время войны. Он и до войны уже делал пробы в этом направлении, запретив, к примеру, на три дня Пасхи 1914 г. продавать в С.-Петербурге спиртное, на что рабочие ответили забастовками протеста. А в те же месяцы сотни крестьянских сходов в России постановили полностью закрыть винные лавки в деревнях. Россия крестьянская вместе с Царём была за совершенную трезвость! В 1916 г. был полностью преодолён «снарядный голод». Была произведена огромная, труднейшая переорганизация армии, улучшена система её управления. Германия выдохлась. Россия набирала и набрала к исходу 1916 г. нужную силу. Это вполне поняли в Германии и стали предпринимать попытки к заключению сепаратного (одностороннего) мира с Россией, что ею, верной своим союзникам, — было решительно отвергнуто, «с порога», т.е. до каких-либо переговоров (- на стадии первых секретных сведений).

Наконец, самое яркое: после принятия Верховного Главнокомандования лично Государем, на фронтах начались блестящие победы! В начале 1916 г. немцы начали сильнейшее наступление под Верденом. Англия и Франция вновь запросили срочной помощи России. И снова, спасая союзников, Россия, ранее намеченных сроков, не вполне подготовившись, начала мощное наступление всего Юго-Западного фонта 22 мая — 4 июня. Немецко-австрийским силам был нанесён сокрушительный удар. Особенно отличился генерал Брусилов. Русские войска прорвали фронт противника на огромном пространстве, очистив от него значительные территории. Немцы вынуждены были снова сворачивать свои силы у Вердена, в результате чего союзники вновь были спасены! В те времена ходила такая шутка: «Англия и Франция намерены воевать до последнего русского солдата». С этого рубежа инициатива войны перешла в руки России и Антанты в целом.

Подводя итог 1916 году, Уинстон Черчилль тогда писал: «Мало эпизодов Великой Войны более поразительных, нежели воскрешение, перевооружение и возобновлённое гигантское военное усилие России в 1916 г. Это был последний славный вклад Царя и русского народа в дело победы».

Первая Мировая впервые в истории нарушила почти все прежние, от древности шедшие правила. Немцы стали применять газы при атаках, бомбить с воздуха и пользоваться разрывными пулями («дум-дум»). Процветало мародёрство, не щадилось мирное население, сплошь и рядом проявлялось недопустимое отношение к пленным. Переворачивались представления о праве и добре. Возникала идея: все то хорошо, что содействует победе. Это было страшной психологией. Для русских войск она была не характерна, но все же она и в них была, явления её стали заметны. Первой откликнулась на это Государыня Александра Фёдоровна. В 1915 г. она заявила: «Одного бы я только желала, чтобы наши войска вели себя примерно во всех отношениях, не грабили бы и не разбойничали; пусть эти гадости творят только прусские войска... Я хотела бы, чтобы имя наших русских войск вспоминалось впоследствии во всех странах со страхом и уважением, но и с восхищением».

С началом войны Государыня и старшие дочери Великие Княжны Ольга и Татьяна, пройдя медицинские курсы, стали сёстрами милосердия в созданном ими госпитале в Царском Селе. Младшие, Мария и Анастасия опекали госпиталь в Феодоровском городке там же. Ольга, кроме того, заведовала Комитетом помощи беженцам. Все участвовали и в мероприятиях Красного Креста и многих иных организаций, шили, вязали своими руками предметы одежды для фронта. Личная жизнь для них полностью исчезла. Недосыпая, валясь с ног от усталости, Царица и Царевны работали на победу вместе со всей настоящей Россией. Множество раненых солдат и офицеров, испытавших на себе заботливую ласку Царицы и Царевен, до конца дней не могли без слёз об этом вспоминать. И в те же дни проделывались такие «штучки». В один из госпиталей, где вместе с русскими лежали раненые немцы, к ним, к немцам, явился некто, якобы от Царицы и раздал обильные подарки, ничего не дав русским... Очевидец-офицер, дворянин, с гневом говорил об этом в обществе. Дошло до Царицы, которая только всплеснула руками: она никого не посылала с такими подарками. А клевета о «немке» шла повсюду. И никто не давал себе труда проверить её... Наследника Цесаревича Алексея, несмотря на крайнюю опасность его болезни, отец-Царь взял в Ставку в Могилёв, возил к линии фронта, где уже рвались снаряды, к солдатам, в госпитали, где мальчик должен был видеть воочию кровь, раны, оторванные руки и ноги, чтобы, по мысли отца, навсегда (!) получить полное отвращение к войне, и в то же время, в случае нужды, уметь сражаться так же смело и твёрдо, как все солдаты, как его отец-Государь! Так вся Царская Семья стала добровольно «мобилизованной» на войну.

К исходу 1916 г. Россия накопила такие силы и возможности, что запланированная военная кампания 1917 г. должна была принести несомненную полную и окончательную победу! В связи с этим союзники признали право России на обладание Константинополем, турецкими проливами и иные приобретения (в западных областях Австро-Венгрии, населённых славянами.

Тогда, в том самом 1916 г. летом, еврейский Соединенный Иностранный Комитет, напомнив Британскому правительству о силе и значении 3-х миллионной еврейской общины в США (а их как раз старались привлечь к участию в войне), выразил пожелание, чтобы к исходу войны «Россия оказалась в числе побеждённых». Особый отдел Комитета, созданный для обезпечения еврейских интересов в послевоенном міре (на уже запланированном Мирном конгрессе) устами главы Комитета Л. Рольфа предложил правительству Англии начать секретное обсуждение соглашения, одинаково отвечающего как интересам союзных правительств, так и интересам порабощённых еврейских общин». Имелись в виду прежде всего евреи в России (хотя в ней во время войны была упразднена даже и «черта оседлости»!). Особый меморандум Комитета требовал от Антанты полного равноправия евреев в России и Румынии и удовлетворения «исторических интересов евреев» в Палестине, давая понять, что это стало бы невозможным, «если бы Россия оказалась в числе стран-победительниц. Правительство Англии благосклонно приняло этот меморандум. И всё это — лишь то, что известно, что лежит «на поверхности» истории. Но можно представить, что происходило за кулисами, в полной тайне!...

В тайне, по указке вот уж поистине «тёмных сил» (!) «Верховный Совет народов России» в 1915 г. создал в Государственной Думе так называемый «Прогрессивный блок», состоявший из 300 масонов — членов разных партий (кадеты, октябристы, трудовики, меньшевики и т.п.). Главная цель и требование блока — «Министерство доверия», зависящее не от Царя, а от доверия общественности (т.е. блока). Методы — ложь, клевета, обман всеми средствами массовой информации с целью показать несостоятельность правительства, «верхов» (а то и прямую их «измену»), создавая мнение, что только «Министерство доверия» может со всем и вся в России справиться. В начале сентября 1915 г. создаётся особый масонский крайне секретный «Комитет народного спасения». 8 сентября того же года Комитет издаёт теперь уж знаменитую «Диспозицию № 1», составленную в масонских выражениях старообрядцем П. П. Рябушинским. «Диспозиция» утверждает, что внешнего врага нельзя победить без победы над «врагом внутренним», каковым считается правящая династия. Для свержения её создаётся «Штаб верховного командования» масонов во главе с князем Г. Е. Львовым, А. И. Гучковым, А. Ф. Керенским. «Сия работа, — отмечает «Диспозиция», — не касается обыкновенных граждан, а исключительно лиц, участвовавших в государственной машине и общественной деятельности». Работа «должна вестись по установленным практикой правилам военной (!) дисциплины и организации». «Комитет» и «штаб» против слишком широкого использования масс: нужно произвести военный переворот. Тогда же газета Рябушинского «Утро России» опубликовала состав будущего желаемого «Министерства доверия»: премьер — Родзянко, министры: Милюков, Гучков, Поливанов, Шингалёв, Некрасов, Коновалов, Маклаков, Кривошеин. Потом с небольшими изменениями и дополнениями (Прокопович, Терещенко, Рябушинский, А. В. Ливеровский и другие) все эти уже знакомые нам по известному списку лица и будут составлять Временное Правительство всех «кабинетов»...

«Работа» пошла.

«Штатское» масонство (во главе с Львовым) объединило усилия Гос. Думы, дворянских собраний, земств и городов. Последние в дни войны создали соединённый союз — Земгор (официально — для помощи Фронту). «Военное» масонство (во главе с Гучковым) объединило в заговоре против Царя крупнейших военачальников (Алексеева, Брусилова, Корнилова, Данилова, Рузского, Крымова и других). Интересно, что «обрабатывая» нач. штаба Алексеева, Гучков действовал на его тщеславие, постоянно указывал, что его, Алексеева, «великие стратегические» достижения и планы могут рухнуть из-за негодного режима, «тёмных сил», влияющих на него, измены, и неспособности Царя всё это устранить... В 1916 г. Алексеев, всерьёз испугавшись за «свою» великую стратегию (хотя она была не его, а Государя стратегией) предложил Царю назначить для России... «диктатора»(!?). Царь изумился! Алексеев прикусил язык. Пойманный на тщеславии, Алексеев делается негодяем особенного свойства. Он, постоянно общаясь с Государем, притворяется его верным сотрудником, пользуется его полным доверием. Уже отрекшийся Царь потом принародно обнимет и поцелует Алексеева, благодаря его за «верную службу». И, становясь настоящим Иудой, Алексеев примет этот поцелуй и эту благодарность... Потом, уже во главе «Белого движения», Алексеев выразит сожаление в том, что участвовал в заговоре против Царя. Но будет уже поздно, да и не будет это раскаянием преступника, а именно сожалением политика, игрока, просчитавшегося в своих планах. В середине ноября 1915 г. военный корреспондент в Ставке М. К. Лемке писал в дневнике: «Очевидно, что-то зреет... По некоторым обмолвкам видно, что между Гучковым, Коноваловым, Крымовым и Алексеевым зреет какая-то конспирация, какой-то заговор, которому не чужд ещё кто-то».

В 1916 г., именно в этом (!), как потом рассказал сам Гучков, им были продуманы детали заговора. «План заключался в том — говорил Гучков, — чтобы захватить по дороге между Царским Селом и Ставкой императорский поезд, вынудить отречение, затем одновременно, при посредстве воинских частей, на которые в Петрограде можно было рассчитывать, арестовать существующее правительство и затем объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавят собой правительство... Надо было найти часть, которая была бы расположена для целей охраны ж.д. пути, а это было трудно».

План был тогда же, в 1916 г., согласован со всеми масонскими и большевицкими центрами, так что оба «эшелона» приготовились. По данным Н. Берберовой, основными центрами заговорщиков-масонов были: французское посольство, Гос. Дума, Гос. Совет, Прогрессивный блок, партии кадетов, октябристов, трудовиков (народных социалистов), рабочая группа Военно-промышленного комитета и сам комитет (его председатель — Гучков), генералитет, Псковская городская дума, Торгово-Промышленный союз, адвокатура, профессура МГУ и ПГУ. Два раза в месяц заговорщики — члены «Верховного совета» совещались с французским послом Морисом Палеологом и английским — лордом Джорджем Бьюкененом. Кроме того, постоянно собирались в Петрограде, — в ресторанах «Донна» и «Контан», у Орлова-Давыдова, Фёдорова, Половцева, М. Горького и других, в Москве, — на квартирах Рябушинского, Кусковой (Прокоповича), Коновалова, Челнокова, Долгорукого, конечно — Гучкова. По ходу дела в общий план вносились варианты. Так, в конце 1916 г. Львов поручил Хатисову передать Великому Князю Николаю Николаевичу план переворота и предложение возглавить Россию после свержения Николая II. Тот, подумав, отказался. Но о заговоре против своего Государя и кровного родственника ничего не сказал последнему, что было прямой изменой, т.к. в таких случаях воинская присяга Царю требовала разоблачить злоумышления. Но Николаю Николаевичу — «мартинисту» важней была присяга (клятва) масонская... Не следует удивляться. Когда одного русского генерала, при посвящении в масонство в те годы, спросили, как он относится к Царю?, — генерал ответил: «Убью, если будет велено».

Примерно в середине 1916 г. князь А. В. Оболенский был по делам в петроградской конторе Сибирского банка. Хорошо знавший его служащий банка стал советовать князю скорей устраивать финансовые дела, т.к. близится «революция». «Мало по малу он указал мне, — пишет Оболенский, — день, когда вспыхнет восстание при помощи иностранной державы (- 22 февраля 1917 г.). С большим знанием всего намеченного он говорил о всех последствиях революции, уверял, что за Россией последует (т.е. подвергнется той же участи — прот. Л.) вся Европа...» В конце 1916 г. князь передал этот разговор Гучкову. К удивлению Оболенского, «эта скотина Гучков», как назвала его Государыня, не опроверг сведений и стал склонять князя (правда безуспешно) к участию в заговоре, показав ему при этом «целую кипу» писем генерала Алексеева, подробно обсуждавшего в них план переворота. Оболенский доложил всё Штюрмеру. Тот обезпокоился, но никаких мер не принял. Испугался!

В конце 1916 г. Петроград был заполнен солдатами-резервистами (большей частью из рабочих), ни за что не хотевшими идти на фронт! Все они (около 200 тысяч!) ежедневно получали по 25 рублей из «революционного фонда».

Дума сделалась поистине змеиным гнездом, рассадником лжи, сплетен о Царской Семье и самых фантастических выдумок о положении на фронте и в тылу, будораживших общество. В Думе Милюковым, Керенским, даже Пуришкевичем произносились возмутительные подстрекательские речи против царской власти. Председатель Думы Родзянко содействовал им и препятствовал тем, кто пытался возражать и защищать честь Государя, за что получил от Маркова Второго публичное — «Мерзавец!»

Осенью 1916 г. общественность начала особый нажим на Государя с целью добиться «Министерства доверия». В своих «адресах» Царю все (!) дворянские собрания России, кроме одного — Курского, так или иначе высказались за такое министерство. Курское же дворянство в адресе, подписанным князем Л. И. Дондуковым-Изъединым, выражало полную преданность и доверие Государю и отрицание необходимости «Министерства доверия». В те дни сэр Бьюкенен добился аудиенции у Государя и стал говорить ему о «германских интригах», о «вредном влиянии» Протопопова и о необходимости «заслужить доверие народа». «А не так ли обстоит дело, — ответил Николай II, — что моему народу следовало бы заслужить Моё доверие?» Под «народом» в данном случае оба понимали «общественность». Насколько можно было, Государь шёл навстречу общественности, иногда сменял министров, вызывавших особые нападки. Он не был ни упрямцем, ни тираном. Но, разумеется, просто идти на поводу у «блока» он не собирался и независимого от царской власти Министерства доверия, или, иначе — «Ответственного» (пред Думой) министерства не разрешил.

А вся общественность под действием масонской пропаганды была буквально охвачена предчувствием неминуемой ужасной беды, катастрофы. Катастрофа, как видим, действительно приближалась. Но правда состояла в том, что она должна была выражаться не в поражении и развале России по вине «тёмных сил» при Царском Дворе и неспособности Царя править страной, а в гибели России по вине тёмных сил международного и российского иудео-масонства, подготовивших предательский «удар в спину» Царю и Отечеству.

Осенью 1915 г. на Западном фронте в Августовских лесах произошло великое Небесное знамение. Ранним утром над лагерем русских войск в небе появился огромный светящийся Крест. Солдаты и офицеры выбежали из палаток. На их глазах Крест преобразовался в ясно видимый облик Пресвятой Богородицы Девы Марии с Предвечным Младенцем, сидящей как бы на троне. Взгляд Богоматери, исполненный грустью, обратился к русским воинам. Несколько раз Она указала им правой рукой на Запад. Множество созерцавших всё это солдат опустились на колени и стали молиться. Постепенно облик Матери Божией вновь преобразовался в светящийся большой Крест. Через некоторое время всё исчезло.

Осенью 1916 г. в Ставку в Могилёв князем Н. Д. Жеваховым, с горячего желания Государыни, был привезён чудотворный Песчанский образ Пресвятой Богородицы, из-под Белгорода. Дело было необычным. Нескольким людям в разных местах, в одно время было явление святителя Иоасафа Белгородского, который сказал, чтобы эта икона была привезена к войскам и обнесена по окопам для достижения победы. В Белгороде и Харькове толпы народа провожали святую икону в Ставку. А в Ставке протопресвитер армии и флота Георгий Шавельский не только не допустил кн. Жевахова к Государю, но и ничего тому не доложил о прибытии иконы («Нам здесь некогда, у нас дела...»). Икону всё же поставили в соборе, но в полутьме, в стороне от того места, где за службами стояли Государь и Наследник. И они даже не видели святыни. В результате чудотворная икона так и простояла без пользы, без молитвы пред ней и не повезённая к войскам. Затем со скорбью сопровождавших была возвращена на прежнее место. Теперь мы понимаем и значение небесного знамения, и последствия действий Шавельского, призванного быть духовным наставником армии и флота. Человек, зазнавшийся от близости к Царю, он вёл себя нахально даже с архиереями в Синоде. И в Синоде его боялись.

Государь знал о заговоре далеко не всё! Об участии ближайших к нему военных он не знал. Департамент полиции и жандармерия вели упорную и достаточно результативную борьбу с революцией. Члены подпольных партий во множестве вылавливались и отправлялись в тюрьмы и ссылки. Полиция следила и за масонством. Но масоны тщательно (до самороспуска) конспирировали. К тому же они не совершали наказуемых действий (террактов, хранения оружия и т.п.). А сверх того некоторые высокие чины МВД (Хвостов) и жандармерии (Джунковский) были с масонами в сговоре и союзе. Кое-какие слухи просачивались и в общество. Шептались тогда же и о масонах, и о евреях (с Яковом Шиффом во главе), и о Бьюкенене, и о Гучкове с Родзянко... Чувствовала многое и Государыня. 13 декабря 1916 г. она писала Царю: «Дорогой мой ангел... вчера мы обедали с нашим Другом (Распутиным — прот. Л.) у Ани (Вырубовой — прот. Л.). Он умоляет тебя быть твёрдым и властным и не уступать во всём Тр. (епову) (А. Ф. Трепов — прот. Л.). Ты знаешь гораздо больше, чем этот человек, и всё-таки позволяешь ему руководить тобой, — а почему не нашему Другу, который руководит при помощи Бога? Вспомни, за что меня не любят, — ясно, что я права, оставаясь твёрдой и внушая страх, и ты будь таким, — ты мужчина... Тебе приходится страдать за ошибки твоих царственных предшественников — и одному Богу известны твои муки. Да будет твоё наследие более лёгким для Алексея. У него твёрдая воля и своя голова... Будь твёрд. Я, как стена, стою за тобой и не поддамся, я знаю... Стала ли бы я так писать, если бы не знала, как легко ты колеблешься и меняешь решения, и чего стоит заставить тебя придерживаться своего мнения? Я знаю, что тебе больно, когда я так пишу, и это меня огорчает, но ты, Бэби (Наследник- прот. Л.) и Россия слишком дороги мне... Только не отв. министерство, на котором все помешались! Всё становится тише и лучше. Только надо чувствовать твою руку. Как давно, уж много лет, люди говорили мне всё то же: «Россия любит кнут!» Это в их натуре — нежная любовь, а затем железная рука, карающая и направляющая. Как бы я желала влить свою волю в твои жилы!... Сердце и душа горят тобой — любовь моя безграничная, оттого всё, что пишу, кажется резким — прости... Бог да благословит, сохранит, спасёт и направит тебя! Целую тебя без конца. Твоя верная Жёнушка.»

Не дождавшись ещё ответа на это письмо, получив новые сведения о революционных настроениях в Думе и полагая, что её нужно распустить (закрыть) немедленно, а не в январе-феврале 1917 г., как намечалось ранее, Государыня пишет Супругу 14 декабря следующее: «Будь Петром Великим, Иваном Грозным, Императором Павлом, — сокруши их всех — не смейся, гадкий, я страстно желала бы видеть тебя таким по отношению к этим людям, которые пытаются управлять тобою, тогда как должно быть наоборот... Я бы повесила Трепова за его дурные советы... Распусти Думу сейчас же. Когда ты сказал Трепову 17-го, ты не знал, что они замышляли. — Спокойно, и с чистой совестью пред всей Россией я бы сослала Львова в Сибирь (так делалось и за менее важные проступки), отняла бы чин у Самарина,... Милюкова, Гучкова и Поливанова — тоже в Сибирь. Теперь война, и в такое время внутренняя война есть высшая измена.. .. Запрети Брусилову и пр (очим), когда они явятся, касаться... политических вопросов.... Знаю, что мучаю тебя... Но мой долг — жены, матери и матери России — обязывает всё говорить тебе... Дорогой мой, свет моей жизни, если бы ты встретил врага в битве, ты бы никогда не дрогнул и шёл бы вперёд, как лев! Будь же им и теперь в битве против маленькой кучки негодяев и республиканцев! Будь властелином и все преклонятся пред тобой!». На письмо от 13-го числа Государь отвечает: «Дорогая моя. Нежно благодарю за срочный письменный выговор. Я читал его с улыбкой, потому что ты говоришь, как с ребёнком». Далее он спокойно поясняет, каким образом лучше закрыть Думу и удалить Трепова, и заканчивает: «Нежно целую тебя и девочек и остаюсь, твой «бедный, маленький, безвольный муженёк». Ники».

Царь весело шутит и над женой и над собой, точней, — над её представлением о себе (а она и знала, что он будет смеяться!). И тем не менее, даже шуток таких она не хочет: «Не надо говорить «бедный, старый, безвольный муженёк», это убивает меня!... Я так ужасно, ужасно люблю тебя!...» — пишет она ему 15 декабря. А он, тем временем, отвечает на её письмо от 14-го (где про Петра I, Ивана Грозного и Павла I): «Нежно благодарю тебя за милое письмо. В нём столько вопросов, что не знаю, как на всё ответить. Я считаю безусловно необходимым водворить мир и спокойствие среди всего населения нашей страны. Эта комбинация с переменами в Гос (ударственном) Сов (ете) сделает безконечно много добра в смысле освежения всей атмосферы.»

Интимные письма великих и святых людей!... Они никогда не должны были становиться чтением для посторонних. Но случилось так, что по Божию смотрению, в них смогли заглянуть все, кто хотел. И по-разному их толковали. Сейчас мы предложим своё толкование. Отводим этому столь много места потому, что здесь, в этой переписке — важнейшее для понимания всех решающих событий (не случайно Царица вспоминает, в сущности, чуть не всю русскую историю!)

Государыня движется сильнейшей любовью к мужу и к России, порождающей и сильнейшее безпокойство об их судьбах перед лицом явной измены и заговора «кучки негодяев». Но она не понимает мужа, не знает его или понимает и знает отчасти. Это не её только состояние. Так же думает Распутин, да и все, кто искренне предан Царю. Им всем кажется, что он слишком доверчив и мягок, что спасать Россию и Престол теперь нужно крутыми, жёсткими мерами, как сделали бы (!) Иван Грозный, Пётр I, Павел I... Приводя мужу в пример этих Царей, Государыня от слишком человеческой любви не ведает, что говорит, как не ведал, что говорил. Св. Пётр, когда уговаривал Христа, ради спасения Себя, не входить в Иудею... Царица (да и все верноподданные) знают мужество Государя («в битве пошёл бы, как лев»). Помнят, как он раздавил революцию 1905-1907 г.г. Но не понимают почему он не поступает так же в данное время. Кроме того, Царица убеждена, что он «легко колеблется» и «поддаётся влияниям». Здесь она ошибается, как ошибались почти все! Царь и муж снисходит к ошибке, улыбается, подсмеивается над ней (хотя ему не может не быть грустно, что и жена думает о нём, как все). Он крайне деликатно объясняет ей, в чём дело. Суть объяснений в том, что он, как и она, считает «безусловно необходимым водворить мир и спокойствие во всей стране»! Но — только мирными средствами!

Почему?! Почему — не как Иван Грозный или Пётр I?

Мы ни на йоту не ошибёмся, если предположим, что такие вопросы возникали тогда в сознании самого Государя, что и он испытывал движения души в направлении решить всё простой и быстрой расправой с заговорщиками. Мы помним его слова, что «с озверевшими людьми иного способа борьбы нет» (кроме расстрела) и что «лишь казнь немногих может предотвратить моря крови». Но в лице Львова, Родзянко, Гучкова, Трепова и т.д. перед Царём были тогда не «озверевшие» преступники-убийцы, вроде большевиков, а респектабельные, благородных побуждений люди! Да, они заблуждаются, думая, что отстраняя от власти Царя, они смогут лучше управить Россию. Но это искреннее заблуждение, им кажется, что они действительные патриоты. Таких убивать нельзя! Таких нельзя даже и в Сибирь (т.е. в заточение). Им нужно показать, что они ошибаются. А показать лучше всего — победой над внешним врагом которая — вот уже, в руках (!), неизбежна через четыре-пять месяцев! Царь не знает, что ближайшие к нему генералы уже приготовились его арестовать и лишить власти 22 февраля 1917 г. А генералы не знают, что сделают это именно для того, чтобы через четыре-пять месяцев победы не было! Так решили в Бнай-Брит, в иных международных еврейских организациях (Россия не должна быть «в числе стран-победительниц»!). Поэтому через Германский Генштаб, (который тоже не знает всех замыслов, а думает только о спасении себя и Германии), а также непосредственно от банков Якова Шиффа и иных (мы потом их назовём) подлинным убийцам Царя и Отечества — большевикам уже пошли огромные деньги (!). Это второй эшелон, он притаился за первым. На него-то (а не на «благородных патриотов») ставка міровых сил зла, т.к. им вовсе не нужна преобразованная пусть даже и на западный («их») манер Россия. Им нужно, чтобы России, Великорусского народа не было вообще, как таковых! Ибо они, силы зла, знают Великороссию лучше (несравненно лучше!), чем вся российская «общественность» (особенно — презренная интеллигенция). Знает ли о намеченном убийстве всей Великороссии Гучков? Знает! Императрица точно назвала его — «скотиной». Знает и Керенский, и ещё несколько особо посвящённых масонов, скрывающих это от подавляющего большинства всех «братьев» — других российских масонов. У особо посвящённых уже давно тайная связь (через Троцкого, М. Горького и нескольких других) с Лениным и большевиками, о чём и большевики в подавляющем большинстве тоже не знают!

А что же знает Государь? Он знает, что общественность изъедена иудео-масонством, знает, что в ней — заблуждение и трусость, и обман. Но он не знает, что в основе, в тайниках заблуждения — измена. И он ещё не знает, что измена и трусость, и обман — кругом, то есть поголовно во всём высшем командовании армией. А что Царь без армии, без войска?! Тогда вопрос: мог ли Государь заблаговременно узнать об измене в генералитете? Почему бы нет! Взял бы, к примеру, того же Янушкевича, или Гурко, или Корфа (а то и всех вместе), на которых как на заговорщиков ещё в 1909 г. (!) ему указал Сухомлинов, и — в застенок, да под пытки, такие, как были у Царей Ивана и Петра, — и всё бы рассказали, всех остальных бы выдали (а не они бы, так их подручные-адъютанты, денщики, доверенные)!... Но в этом случае ему, Николаю II, нужно было изначала быть действительно таким, как Иван IV или Пётр I, то есть сатанистом и врождённым (по психологии) убийцей, никому не верить, всех подозревать, никого не щадить. Знаменательно, что Государыня присоединяет к именам этих Царей и Павла I. Значит, она не имеет в виду сатанизм и зверство, она имеет в виду лишь твёрдость (т.е. она не знает, кто такие на самом деле были Иван Грозный и его сознательный ученик» Пётр I). Но она поразительно проницательно чувствует, что её муж «страдает за ошибки своих царственных предшественников». Каких?! Как раз, как мы помним, — за «ошибки» именно Ивана IV и Петра I, прежде всего и главным образом! Не стать таким, как они, эти предшественники, преодолеть соблазн отвечать злу его же средствами — вот задача Николая II. Ибо не всё позволено, не все средства хороши для достижения самых, казалось бы, важных целей. Не достигается правда Божия диавольскими методами. Не побеждается зло — злом! Было время зло подавляли силой, в том числе и Государь Николай II! Пришло иное время по Божию Промыслу — показать, может ли Царь Русский сам стать жертвою зла — добровольно! — претерпеть от зла до конца? Верует ли он во Христа и любит ли Его действительно так, чтобы и пострадать добровольно как Христос? Тот же Божий промыслительный запрос, что и всей Великороссии! Это последнее испытание веры — жизнью и смертью. Если жить так, чтобы для этого непременно убивать, делаться едино со злом и диаволом (как и те, кого нужно убить), то лучше — не жить! Вот ответ Царя и возглавлявшейся им Великороссии! Тем паче, что речь ведь шла о жизни земной, исторической. Здесь, в этой жизни и в этой истории, — умереть, чтобы ожить в жизни вечной и в новой «истории» Царства Небесного! Ибо другого входа в это Царство Небесное нет, — не оставил Господь. Положил — испытать только таким вот входом... На то оказалась Его, Божия воля!

Мы помним, как принимал Государь Николай II все свои важнейшие решения, — после усердной молитвы, почувствовав Божие благоволение. Поэтому теперь, вглядываясь пристально в то, почему он тогда, в конце 1916 — самом начале 1917 г. не принял тех мер, о которых так горячо писала ему жена, мы неизбежно должны признать единственное: он не имел на них Божия благоволения! Замечательна сама по себе мысль Государыни, что Царь если уж должен кем-то руководиться, то только тем, кто сам руководится Богом! Но такого вблизи Царя не было. Распутин был не тот человек. Это уже понимал Государь, но ещё не понимала Царица. Он в этом вопросе снисходил к ней и был деликатен. Но советов «Друга», как видим, не исполнял и в ответах жене даже не упоминал его. Царь всё сердце и мысли доверил Богу и руководиться вынужден был Им одним.

Вот — поля основных сражений Царя Николая II и вот его самая большая победа! И — последняя вершина духовной славы! Что же касается сражений внешних и славы земной, то о Государе Николае II лучше всего сказал, как ни парадоксально это кажется на первый взгляд, один из крупнейших политиков міра и крупнейших масонов — лорд Уинстон Черчилль (с 1902 г. мастер ложи «Розмари» N22851). Действительно великие, по размаху внешней деятельности и по аристократическому происхождению, масоны умели отдавать должную честь даже тем, против кого боролись. Вот что написал в своей книге «Мировой кризис, 1916-1918» т.1, вышедшей в Лондоне в 1927 г., Черчилль: «Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошёл ко дну, когда гавань была уже в виду... Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена.... В марте Царь был на престоле: Российская Империя и русская армия держались, фронт был обезпечен и победа безспорна... Согласно поверхностной моде нашего времени, царский строй принято трактовать, как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу Российской Империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которые она оказалась способна В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успехи. Дело не в том, кто проделывал работу, кто начертывал план борьбы: порицание или хвала за исход довлеют тому, на ком авторитет верховной ответственности. Почему отказывать Николаю II в этом суровом испытании?.. Бремя последних решений лежало на нём. На вершине, где события превосходят разумение человека, где всё неисповедимо, давать ответы приходилось Ему. Стрелкою компаса был Он. Воевать или не воевать? Наступать или отступать? Идти вправо или влево? Согласиться на демократизацию или держаться твёрдо? Уйти или устоять? Вот — поля сражений Николая II. Почему не воздать ему за это честь?... Тот строй, который в Нём воплощался и которым Он руководил, которому своими личными свойствами Он придавал жизненную искру, — к этому моменту выиграл войну для России... Вот его сейчас сразят. Вмешивается тёмная рука, изначально облечённая безумием. Царь сходит со сцены. Его и всех Его любящих предают на страдание и смерть. Его усилия преуменьшают; Его действия осуждают; Его память порочат... Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых, людях честолюбивых и гордых духом, отважных и властных — недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России. Держа победу в руках, она пала на землю заживо, как древле Ирод, пожираемый червями».