Сказка для детей изрядного возраста
отёнок обнаружился под дверью — Дашка чуть было не стукнула его, когда открывала. Сей же момент котёнок был поднят на руки, потискан, поглажен и с воплем: «Смотрите, какая тут маленькая няшечка!» внесён в квартиру.
— Большенькая уже, — сказал Костя, разглядев котёнка поближе. — Кошка-подросток. Вполне себе самостоятельная личность.
Дашка привела из кухни тётю Симу, и обе уселись на диване рассматривать находку. Тётя Сима при этом неодобрительно поджимала губы.
— Итак, что мы видим, господа, — Костя встал в позу оратора перед большим зеркалом на двери старенького платяного шкафа. — С одной стороны, мы видим нечто рыжее, достаточно пушистое и остроухое и можем сделать вполне определённый вывод: данное существо есть лиса!
Костя повернул котёнка левым профилем. Зеркало подтвердило: так и есть, лиса. Рыжее, мохнатое и всё прочее — наличествует.
— Однако, с другой стороны, — продолжил Костя, — мы видим полное отрицание всего этого! — Тут котёнок, как и было сказано, был повёрнут другой стороной. — Здесь мы имеем отсутствие рыжего и, я смею заметить, полное и безоговорочное торжество чёрного цвета. То есть, повторяю, полное отрицание только что наблюдаемой лисы. Теперь перед нами — не-лиса или, говоря строго научным языком, А-лиса! Что скажут уважаемые оппоненты?
Оппоненты хмыкнули: Дашка — весело, тётя Сима — осуждающе, Котёнок завозился и пискнул. Костя перехватил найдёныша поудобнее и погладил за чёрненьким ушком.
— Смешной ты зверь, Алиса, правда? Ну, не ругайся, никто тебя не обижает. Наоборот, мы тебя будем любить. И жаловать. Правда, тётя Сима?
— Нашли, кого в квартиру тащить, — неодобрительно пробурчала тётка. — Я же сказала, хватит с меня котов, от рыжего твоего ещё не отошла…
— Тёть Сим, а может, она его дочка, — заступилась за котёнка Дашка. — Половина папина, половина мамина. Как сшитая получилась, здорово же!
Тётя Сима махнула рукой и вышла из комнаты. Костя поставил котёнка на пол. Кошечка уселась у его ног и наскоро умылась — для наведения красоты.
— Тут у нас такое вот единство противоположностей, — задумчиво сказал Костя. — Тебе нравится?
— Ага, — сказала Дашка. — И мы ей нравимся.
— Значит, будем жить. — Костя подхватил кошечку под пузо и пересадил Дашке на колени. — Ты, отрицание отрицания, скажи «Мрррр»!
Кошечка тут же замурчала и свернулась в уютный ушастый чёрно-рыжий шарик. Умных слов она не поняла, зато общий смысл был ясен: не выгоняют, можно спокойно спать.
Костя, конечно, расклеил по району объявления: найдена молодая кошечка, чёрная с рыжим, пушистая, кто потерял, обращайтесь. Хозяева, разумеется, не нашлись, и тётя Сима, «скрипя сердцем», оставила Алису в квартире. Кошечка, впрочем, особых хлопот не доставляла: не орала по ночам, не драла шторы и обои, вела себя прилично, в основном, подрёмывая на подоконнике, где солнышко. Или у Дашки на коленях. Хотя это было нечасто — приближалась сдача Костиного диплома и Дашкиной курсовой. Дашка заходила раза два в неделю и то ненадолго. Алиса даже скучала без неё. И Костя очень скучал, но учёба — штука такая. Кошечка согласно прижмуривала зелёные глазищи: Костя — философ, ему виднее…
Она узнала много нового — Костя, по давней привычке, проговаривал вслух всё, что писал. «Представь себе, моя разнонаправленная кошка, что красивые слова должны быть выстроены в красивом порядке. Ну, короче, слушай сюда!» Под правильно составленные предложения Алиса задрёмывала и начинала мурлыкать, громко, как холодильник «Бирюса» на кухне тёти Симы. Если же что-то звучало не так, цеплялось и мешало, кошечка потряхивала ушками, потом вставала, потягивалась и, дёрнув пушистым хвостом, уходила куда-нибудь подальше. Костя хмыкал и стирал написанное. «Ценительница изящной словесности», — хихикала Дашка, гладя Алисе шейку под подбородком. — «А то! Абсолютный слух!» — соглашался Костя.
Голодное детство, если оно у Алисы и было, осталось в далёком прошлом. Чёрно-рыжий кошкин мех стал роскошным и ухоженным. Воспитание же у Алисы было практически королевским: она царственно-бесстрастно принимала как Дашкины причёсывания и протирания ушек, так и тёти Симины ворчания и шипения «Брысь с кухни, поганка». Там, где другие кошачьи уже орали бы и с помощью когтей выдирались на свободу, Алиса лишь вежливо и холодно мявкала — по крайней мере, у Дашки руки сразу опускались, и кошка, величественно подняв хвост, неторопливо удалялась от всех неприятностей к себе на подоконник. Где и устраивалась в позе сфинкса, застывая там, пока солнце не уйдёт за деревья. Словом, Алиса получилась царицей зверей — по определению.
Костя, как прежде, подрабатывал дворником, вставая в пять утра, но кошка с ним выходить не стала. И гулять её не тянуло, несмотря на постоянно открытую форточку. «Домашняя ты кошка, — говорил Костя, поглядывая на Дашку, — как нормальной женщине и положено». Дашка, перед этим намекавшая на «пойти в кино, там Титаник пересняли», громко удивлялась: ну надо же, кошка, и не гуляет! Алиса глядела на них немигающими зелёными глазами. Поздняя весна с буйной персидской сиренью и всеми прочими атрибутами её совершенно не волновала.
Первой Алискину особенность заметила как раз Дашка. Правда, никто её тогда не послушал. Дашка пришла не то, чтобы расстроенная, скорее, озадаченная.
— Слушай, я сдала… но вроде бы и не сдала… — Дашка утром унесла в университет курсовую с парой спорных вопросов, так что Костя ничему пока не удивился.
— Но вот откуда она узнала? — Дашка взяла изрядно подросшую и потяжелевшую кошку на руки.
— Кто и что узнал? Если ты о преподах, так они учились долго, могут себе позволить, — рассеянно откликнулся Костя, не отрываясь от ноутбука.
— Не, ты слушай! Она же мне сказала! — Дашка подошла и поставила Алису на стол перед экраном. Алиса лениво посмотрела в сторону светящегося окошка с Костиной работой и вдруг отвернулась — как-то очень по-особенному, встав чётко в профиль.
— Вот, смотри, смотри! — Дашка потрясла Костю за плечи. — Вот так она сделала вчера! Видишь? Рыжей стороной. А у меня было — чёрной! И потом, когда я выходила — тоже чёрной. Села на пороге и сидит, глядит одним глазом. А я с утра прихожу, и началось — то перед дверью кафедры торчала сто лет, то у профессорши, видите ли, времени на меня не хватает, давайте в пятницу…
— Ну и что? — Костя попытался дописать предложение, но мысль уже потерялась. — У нашей кошки всего-то два цвета, у неё даже нос половинчатый. Вот если бы она тебе белой показалась, или там зелёной. А так — ну, повернулась…
— Тебе когда на консультацию? Сегодня? Вот сходи, сходи… — обиделась Дашка.
— Ой, ёёё… — спохватился Костя и быстро защёлкал по клавишам. — Алиска, ну-ка, иди отсюда! Меня здесь не должно быть уже полчаса как…
Аписа изящно спрыгнула на пол. И потёрлась об Костину ногу чёрной стороной ушастой башки. Дашка внимательно наблюдала за ней, что-то про себя соображая.
— Ну, всё, исчез! Посидите тут без меня, — Костя чмокнул Дашку в щёку и скрылся в коридоре. Дашка проводила его задумчивым взглядом, потом кивнула и внимательно прислушалась. Хлопнула входная дверь, затем дверь подъезда. А потом, уже с улицы, с крылечка послышался Костин крик:
— Дашка, я ногу подвернул! Спасай!
Костя сидел на диване с холодным компрессом на распухающей ступне, Дашка суетилась вокруг в поисках бинтов.
— Вот видишь! Она тебе предсказала! А ты должен был послушаться… Алисочка, а что теперь?
— Да-да, кошка, меня, между прочим, почти потеряли в универе, — Костя решил поддержать игру. — Предсказывай, о хвостатая, как нам выкручиваться? Няу?
Дальнейшее удивило даже Дашку: Алиса прошлась по комнате, запрыгнула на стол, потёрлась рыжим ухом о Костин сотовый и мелодично муркнула. Потом, не глядя на них, удалилась на подоконник, где и улеглась в любимой позе.
— О, как… — задумчиво протянул Костя. — Кошка права. Ну, давай, что ли, позвоним, отменим консультацию, причина уважительная…
Дашка уверовала в кошачью сверхъестественность как-то сразу и бесповоротно. Костя искренно развлекался, глядя на её попытки посоветоваться с Алисой по любому поводу.
— Кысь, эти пирожки ещё можно есть? Коша, завтра будет холодно? Алисочка, солнышко, мне стоит идти в джинсах на зачёт к этому старикашке? Ну, я так и думала, он платьишки любит, девчонкам в штанах обязательно на балл ниже ставит. А ты у нас всё знаешь, кисонька…
— Оставь животную в покое, — когда Дашка теряла всякую меру, Костя пытался взывать к человеческому разуму, — замучаешь Алиску, стыдобища!
— А что такого? — Дашку так просто было не остановить. — Если она, правда, знает? Что ей, трудно, что ли?
— А если — не правда? Ты хоть статистику веди: сколько раз ответ верный, сколько раз Алиса промахнулась. А то выходит сплошное гадание на котьей морде, — Костя в глубине души и сам думал, что здесь есть нечто такое-этакое, но полной свободы фантасмагорий не одобрял. — Интуиция, конечно, великая вещь, но надо же меру знать!
— Не бойся, — Дашка сделала круглые глаза и перешла на страшный шёпот, — я никому не скажу! Ты будешь единственным обладателем Великой и Могучей Алисы-ясновидящей! А я буду… ну, так, пользоваться иногда. Из милости, да? И из-за «Вискаса» с начинкой. Да, кошечка?
С Дашкиной лёгкой руки, а точней, с восторженной болтовни во дворе с Костей стали заговаривать соседи, особенно женщины в возрасте. Подходили и здоровались. Потом, после обычных «как погодка-то нынче» и «молодец, хорошо работаешь, надо в домоуправлении похвалить», некоторые спрашивали: «А правда, Костенька, что у тебя кошка особенная? Ну, слухи ходят, да… А вот как бы узнать… Не бесплатно, конечно, тебе же ее кормить… Спроси у неё, разузнай…»
Некоторых Костя сразу огорчал — глупости, мол, всё это, совпадения. Кого-то, с непростыми проблемами, утешал — спрошу, мол, только это, всё-таки, кошка, уж не обижайтесь. Было человек пять, пришедших с визитом прямо к самой Алисе. Язык не повернулся отказать, оправдывался Костя перед тетей Симой, которая после таких гостей очень ругалась. Однако, люди, поговорив с кошкой (без свидетелей, Костя пускал просителя в комнату и закрывал дверь, оставаясь в коридоре) уходили успокоенными, никто не жаловался. Принимали кошкины советы и предсказания как должное. Костя ничего не спрашивал. Алиса, опять же, ничего не рассказывала. Но разные кошачьи вкусности она зарабатывала честно.
Тётя Сима же в кошку не верила, несмотря на то, что на дворовой тусовке и в магазинно-рыночно-сбербанковских очередях ее заваливали просьбами рассказать, что там и как. Не признала Алису, то есть совсем. Как-то мирилась с её существованием, благо протекало это существование в Костиной комнате. Гоняла из кухни, когда замечала. Сердилась на скособоченные половики в коридоре. И всё. Кошка для тёти Симы была не более чем досадной помехой, хотя Алиса и вела себя как мохнатый ангел с хвостом. Теперь же, когда в Алисе открылись какие-то там способности, тётя Сима стала раздражаться ещё больше. Дашка как-то полезла к ней с вопросом: «Почему Вы Алису не полюбили, тёть Сим, ведь милая же кошечка?», но вернулась в Костину комнату необычно притихшая.
Потому тётя Сима Алису ни о чём таком не спрашивала, а вовсе наоборот: в кухню Алису пускать перестала, когда была дома. И пригрозила Косте: если поток посетителей будет увеличиваться, то и плата за комнату увеличится, «хотя ты мне, Костенька, и почти родной, а офису тут, пока я хозяйка, не бывать! Так что идите вы с кошкой на улицу и там — хоть гадайте, хоть с медведем на гитаре играйте!» Костя покивал, но, по мягкости характера, всем отказать в просьбе всё же не мог.
Весна кончилась, лето обещало быть замечательным — в меру жарким, с солнцем и дождиками. Время, как всегда перед чем-то очень важным, то тянулось чрезвычайно медленно, то летело с космической скоростью. Костя шлифовал свой текст до алмазного блеска, засиживаясь, бывало, до рассвета. Дашка сдавала сессию — прибегала, трещала, забрасывала кошку и Костю вопросами и убегала с ответами. Тётя Сима возилась в квартире за дверью, покашливала — в последний месяц всё чаще и громче. Жизнь шла себе своим чередом, Алиса была своей жизнью вполне довольна. В общем, всё было прекрасно.
В дипломный день «Д» Костя встал, как всегда, пораньше. Пошёл умываться и ставить чайник, стараясь не громыхать дверями — тётя Сима рано не просыпается. Алиса вышла с хозяином, попить воды из-под крана — свеженькой. Костя умылся, побрился и вдруг заметил, что кошки рядом не видно. «Странно, обычно она крутится под ногами и пытается залезть в ванну…», — Костя тихонько заглянул на кухню.
— Ну что, кис-кис-кис, ты же можешь, скажи бабушке, будь добренькая, — тётя Сима уже встала и что-то показывала сидящей на табуретке Алисе. Кошка внимательно рассматривала пластиковый пакет. В пакете лежали какие-то бумаги с печатями. «Ну и дела, — подумал Костя, — а тётя Сима-то тоже верит!» — Пожал плечами и поспешил к себе, одеваться.
Уже выходя из квартиры, услышал, как в кухне упало что-то тяжёлое, и тетя Сима крикнула: «Ах ты, мерзавка! Ну-ка, брысь отсюда, гадалка меховая!»
«Ну вот, не понравилось… — догадался Костя, аккуратно прикрывая дверь. — Кстати, надо было кошку спросить, как мне сегодня диплом защищать. Но ладно, и без этого суеверия справимся. Не забыть бы Ал иске корма купить, там у неё уже мало…» — И Костя вынул из кармана ручку — поставить на руке крестик.
Вечером он вернулся поздно: пока сдавали, пока отмечали, потом ещё с Дашкой шли пешком до её дома, гуляли — не торопились. Аписа его у дверей не встретила. «Спит уже», — подумал Костя. Прошёл в комнату, разделся, взял кошачью миску, насыпал сухого корма.
— Ну, извини, кошка, задержался, бывает. Иди кушай, гордое животное, кыс-кыс-кыс!
Кошка не вышла. Не вылезла из-под дивана, как обычно, потягиваясь, не спрыгнула из-за шторы с подоконника, не прошла от стола, высоко держа хвост. Костя выглянул в коридор:
— Тётя Сима, Алису не видели? Может, в кухне торчит? Так я уже дома, пускай приходит!
— Нужна мне твоя Алиса, — отозвалась тетя Сима. — Нету её, и нечего ей тут делать. Я ей не сторож, откуда мне знать, где она!
Костя начал тревожиться: за Алисой не водилось желания выпрыгнуть в форточку и уйти бродить на улицу, но всё когда-то начинается. Он вышел во двор, позвал в подвальное окошко, оглядел кусты и деревья: может, залезла и сидит, не в силах спуститься? Алисы нигде не было. Тревога усиливалась. Костя подумал о собачниках. Особенно, с бойцовыми или просто дурными псами. Например, того же Абрека. Хотя его-то уже отучили хватать кошек, и всё-таки… Костя побродил по тёмному двору, позвал Алису ещё минут десять, потом вернулся домой — к утру, может быть, найдётся, вылезет…
Костя не нашёл её утром, Алиса исчезла. Искал всю следующую неделю, замучил вопросами всех знакомых и незнакомых. Бабушки во дворе создали инициативную группу и искали вместе с ним, даже прочёсывали квартиры в своих подъездах: не прихватил ли кто чёрно-рыжую магическую кошку? Позарился на её экстрасенсорные способности и украл, принёс к себе и пользуется… Но бесполезно — Алиса пропала. Дашка плакала, Костя злился — какого лешего он шлялся по улицам, лучше бы кошку покормил! Мало-помалу, конечно, все успокоились, но без двухцветной пушистой кошки на окне чего-то очень сильно не хватало…
Осенью тётя Сима собралась ложиться в больницу. Пришла к Косте в комнату с ключами от квартиры и наказом поливать фиалки. Костя обещал присматривать, а Дашка спросила, куда ездить навещать и что привозить. Тётя Сима тяжело вздохнула и ответила, что позвонит, когда сама узнает. «Пока на обследование, а там переведут», — горько сказала тётя Сима.
Дашка насторожилась: куда переведут? Тётя Сима махнула рукой: «Да уж туда и переведут…» Костя усадил тётю Симу на диван: «Рассказывайте уже».
— Онкология у меня, подозрение такое, — отвернулась тётя Сима и заплакала.
Дашка тут же обняла её и стала утешать: мол, это же всего лишь подозрение, не найдут ничего, не переживайте. Костя ушёл в кухню и принёс оттуда большую кружку с чаем. Тётя Сима взяла кружку и вдруг сообщила:
— Ой, да найдут! Кошка сказала, найдут! Всё, помирать поеду.
— Ну-ка, с этого места подробно! — потребовал Костя.
— Я ж этой твоей паразитке показала все выписки и говорю: «Скажи, кошечка, как оно будет: хорошо или плохо?» А она ко мне чёрной стороной повернулась и сидит. Я уж её и так, и сяк — хоть бы раз хороший ответ мне дала, — тётя Сима взяла Костю за руку, — ты прости меня, сынок!
— Я-то за что?
— А вот ушёл ты тогда, я с Алиской поговорила, и так она меня напугала… Сам посуди: я её чуть не час мурыжила, уж как только не спрашивала: буду я жить дальше? А она всё чёрным, всё черным — значит, нет у меня ничего впереди, — тётя Сима всхлипнула. — Ведь понимаю умом, что это кошка, просто кошка, не кукушка какая, чтобы её спрашивать…
— Ну, да, глупости всё это, — поддакнула Дашка, — я же шутила про неё, чтобы веселей было.
— И тут взяло меня за живое: какая-то тварь хвостатая будет мою жизнь решать! Вот я её в сумку запихала и — на Птичий рынок… — тётя Сима ревела, не стесняясь. Дашка протянула ей полотенце, но тётя Сима ничего не замечала. — Продала я её! Вот за пять рублей и продала, да быстро так. Как знали и специально за ней пришли! А вы убиваетесь тут, ищете! Как же мне жить теперь, и так недолго осталось, виновата я перед всеми…
— Да, дела… — нахмурился Костя. — Хорошо, что сказали, давно надо было…
— Вы не переживайте, — утешила Дашка, — может, ещё Алиса не права была. Хотя…
— Ну, что ж. Надо надеяться, — сказал Костя.
Тётя Сима кое-как успокоилась и уехала. Потом позвонила и попросила кое-чего. Костя с Дашкой собрали, отвезли. Вечером шли из больницы и раздумывали: где сейчас их чёрно-рыжая сверхкошка, как она там устроилась, хорошо ли ей и найдётся ли она когда-нибудь?
— Её, наверно, уже не вернуть, — грустно сказала Дашка. — Может, потом… детей её или внуков встретим? Вдруг расскажет им про нас и пришлёт, чтобы мы не скучали?
— А то, — серьёзно согласился Костя, — будем ждать.