С весны 1906 года Мичурин начинает долгий, многолетний цикл своих исследований по винограду. Несколько сортов было выделено им для строгого, тщательного наблюдения. Одни из них были черноплодные, другие — зеленоплодные. Не менее прихотливый, чем персик, виноград — культура тоже сугубо южная — оказался по оправдавшимся предположениям Мичурина гораздо более выносливым в условиях Козлова.

Тщательно была разработана методика наблюдений. Достаточно одного перечня элементов наблюдения, чтобы получить представление о глубине научного анализа, предпринятого Мичуриным.

«Высота роста (то-есть длина лоз)»; «Толщина лоз к 1.VIII»; «Окраска побега»; «Листья (в сантиметрах)»; «Вызревание»; «Одеревянение»; «Выносливость к зиме»; «Отводки»; «Разряд по вызреванию»; «Предположения на будущее…»

С поразительным терпением и точностью осуществляет Мичурин все эти наблюдения и отметки из года в год.

Все делается Мичурриным, чтоб обеспечить подопытным лозам успешный рост и плодоношение. Он организует как бы соревнование сортов — зеленоплодных и черноплодных, ставя их в одинаковые условия. Но для различных групп того и другого винограда Мичурин с придирчивостью подлинного ученого-аналитика создает различные режимы воспитания. Одни группы он снабжает органическим удобрением, например птичьим пометом, другие — минеральным удобрением — суперфосфатом, селитрой, калийной солью, третьи подвергает даже такому новаторскому приему, как почвенная электризация.

Но ключом к успеху была и здесь, конечно, гибридизация. Ивану Владимировичу пришла мысль скрестить южный культурный виноград с двумя разновидностями дикого винограда — Уссурийским и Американским.

Как и обычно, широк размах гибридизационной работы Мичурина с виноградом. Представление об этом дает список сортов винограда, применяемых им для скрещиваний и наблюдений. Около 80 сортов насчитывает этот список.

Мичурин опылял строго по плану. Для каждого скрещивания он брал немного цветков. Завязей получалось еще меньше, семечек выходило наперечет. Сеянцев вырастало из них и того меньше. Он жалел каждый сеянец и отечески заботился о нем. И успехи не замедлили приходом. Виноград постепенно становился полноправным жителем Мичуринского сада.

Однако поставленная ранее задача — вывести северный, морозоустойчивый персик — была посложнее.

Готовых форм для скрещивания, которые можно было бы взять сразу за исходные, в природе не было. Весьма далеки были по своим внутренним свойствам бобовник русских степей и американский персик Давида от культурного сладкоплодного настоящего персика, детища Закавказья, Ирана, Ближней Азии.

Тут нужно было искать каких-то совершенно новых путей. И неутомимая творческая мысль Мичурина подсказала ему правильный путь, путь постепенного сближения южного культурного персика с дикой разновидностью его.

Нужно было создать новую разновидность персика, которая могла бы сыграть роль «посредника» между слишком отдаленными формами, зарегистрированными наукой в живой природе.

Мичурин с энтузиазмом истинного новатора, не останавливающегося ни перед какими трудностями, взялся за создание таких посредствующих звеньев. Он встал на путь создания гибридов-посредников.

Зарождался один из самых смелых методов новой науки о плодоводстве, нового, подлинно научного растениеводства — метод «посредника». Принцип отдаленного скрещивания получал в этом методе дальнейшее развитие и применение. Недаром Мичурин считал метод «посредника» одним из своих больших научных достижений.

За год до русско-японской войны, в 1903 году, Мичурин скрестил высокорослую разновидность бобовника из Монголии с диким американским персиком Давида.

От скрещивания получился гибрид, совершенно равнодушный к морозам России, но ценных плодов он не давал. Но это уже была огромная победа Мичурина, так как гибрид по своему сложению и внутренним свойствам стоял ближе к Южному персику и легко скрещивался с ним.

Какой шум поднял бы любой садовод, любой заурядный пепиньерист-оригинатор по поводу такого выдающегося успеха.

Мичурин же со скромностью истинного ученого ограничивается записью в сорок строк в своем садовом журнале, не предназначая это ни для прессы, ни для рекламы.

Для него этот успех, сколь бы значителен он ни был, только звено в огромной цепи научных исканий, не прерывающейся ни на один день. Позже, подытоживая свои труды, он еще вернется к этому факту, отмечая огромное значение метода «посредника», но сейчас лишь скупыми, немногими словами отмечает эту победу своей мысли.

Самоотверженная преданность делу и беспредельная скромность крепко сжились в душе великого новатора науки.

А успехи его становились широко известными по всему свету.

***

После канадской сенсации иностранцы часто наведывались в город Козлов. Заграница не на шутку заинтересовалась человеком, который год за годом преподносил промышленному плодоводству какой-нибудь сюрприз: то новую яблоню, то новую грушу, то новую сливу, то новую вишню… В печати он никогда не выступал с пустой болтовней, никогда не пережёвывал то, что всем известно. Он писал изредка и только о новом.

И Европа и Америка все внимательнее приглядывались к козловскому чудодею. Голландцы, французы, немцы, англичане, американцы слали запросы, советы, каталоги, направляли к нему агентов, представителей.

Только русский департамент земледелия попрежнему не интересовался Козловским новатором — он хранил гробовое молчание. Наконец, в 1905 году, видно устыдившись за свое учреждение, один из чиновников этого департамента, тамбовский губернский инспектор земледелия Марфин, сам командировал себя в питомник Мичурина.

Мичурин встретил его очень неприветливо, и это сильно озадачило инспектора. Однако обида быстро уступила место искреннему и шумному восхищению, как только Марфин углубился в невиданный сад.

— Слушайте! — хватал он поминутно Мичурина то за рукав, то за пуговицу. — Да ведь это же прямо варварство — игнорировать такие достижения! Ваш питомник сейчас же должен быть взят на государственную субсидию. Сегодня же пишите заявление в департамент… Я сам свезу его в столицу. Целое открытие…

Питомник, верно, разрастался наславу. Кроме старых сортов с Турмасовского участка, вступали в строй новые.

Заплодоносили в этом году многие замечательные гибриды Китайки, которая, наконец, полностью оправдала надежды.

Полностью оправдала себя и выношенная годами теория о том, что юный гибрид с расшатанной через отдаленную гибридизацию наследственностью лучше может приспособиться к новому месту, чем его родители. Причем, чем дальше друг от друга лежат страны, из которых происходят растения-производители (мать и отец), тем легче приучить к новой отчизне гибридный сеянец.

Взошел и с каждым летом крепнул гибрид Китайки от Борсдорфа. В этом же году пробились на свет всходы Бельфлера желтого американского, тоже скрещенного с Китайкой.

Кандиль-китайка, виновница переезда из Турмасова, уже наливала плоды, обещавшие обогнать и по величине, и по вкусу крымские яблоки Кандиль-синапа. Пышно развивались двухлетние сеянцы Кулон-китайки. Со всеми этими разноплеменными детьми Китайки состязались другие гибриды.

Большие красные яблоки зрели на двенадцатилетнем Олеге и на Шафране северном осеннем. Красивыми ровными ягодами радовали садовода черешни Первая ласточка и Первенец.

Как обычно, красовались старые любимцы мастера: вишни Плодородная и Краса севера.

— Сегодня же пишите в департамент, — повторял Марфин. — Я сделаю все от меня зависящее. Вы тотчас получите субсидию!

На другой день инспектор Марфин увез заявление Мичурина в Петербургский департамент земледелия.

Марфин сдержал свое обещание, передал заявление по инстанции и свой рапорт приложил о том, что видел в саду у козловского чудодея. Но, наверно, очень в этом раскаивался, так как вскоре был отчислен от службы… «за выслугой лет».

Достаточно было восторженного отзыва о «тамбовском самородке» да двух-трех неосторожных, резких замечаний насчет малоподвижности департамента — и инспектора Марфина официально попросили в отставку.

Не менее печальна была и судьба заявления, которое Мичурин отправил в Петербург с инспектором Марфиным.

Целых два года лежало оно «под сукном» то у одного, то у другого чиновника, обрастая различными «мнениями», «суждениями», отзывами, резолюциями. И только в начале 1908 года пришел, наконец, из Петербурга в Козлов официальный ответ, подписанный директором департамента земледелия, действительным статским советником Крюковым.

«Из представленной Вами 15 ноября 1905 года докладной записки, из отзывов специалистов и из периодической сельскохозяйственной печати Департамент земледелия имел случай ознакомиться с Вашими опытами по садоводству и оценил их полезное значение…

Оказывая в редких, исключительных случаях пособия частным лицам, — говорилось далее в ответе, — на продолжение их опытов по садоводству и плодоводству, Департамент земледелия нашел бы возможным воспользоваться Вашей опытностью и знаниями, если бы Вы признали возможным принять на себя постановку опытов по садоводству по инициативе Департамента и вообще исполнять некоторые поручения его в этой области».

Подписей под этим документом было две: тотчас под текстом стояла подпись директора департамента «Н. Крюков», а в самом низу листа, по обычаю времени выдерживая дистанцию, мелконько — «Начальник отделения — такой-то…»

Все возмущало Мичурина в этом документе: и дата, поставленная в верхнем его углу: «4 февраля 1908 года», так издевательски выглядевшая рядом с датой его заявления — «ноябрь 1905 года», и весь небрежный, снисходительный тон письма, и больше всего — условие, которое ставил ему российский департамент земледелия в лице директора Крюкова.

Вновь перечитал он это условие:

«…исполнять некоторые поручения в этой области..»

— В чиновники хотят меня записать… Исполнителем своих поручений сделать! — протестовала его свободолюбивая душа против департаментского «ультиматума». — Надеются, что угроза нищеты заставит меня с этим примириться…

— Нет, — сложилось решение, — тридцать лет без их подачек работал, обойдусь без них и дальше…

Письмо департамента Мичурин оставил без ответа. Спрятал его, на память, в шкаф и пошел в сад, к своим питомцам. Они в самом деле требовали множества забот и труда. К тому же и число опытов все возрастало!

Давно добирался Мичурин до кальвилей. Белый зимний Кальвиль был известен в Европе еще во времена крестовых походов и считался в России роскошью почти что царской. Даже в Крыму не удавался этот Кальвиль. Иван Владимирович смешал пыльцу его с пыльцой Ренета шампанского и оплодотворил этой пыльцевой смесью вновь уже столько раз оправдавшую надежды Китайку. Семена получились. Они взошли, но пришлось немало погоревать с этими сеянцами.

Каждый год молодые, выросшие у них за лето ветки зимою обмерзали. Молодой гибрид оказался невыносливым. Тогда, подождав еще года два, Иван Владимирович повторил с ним то же самое, что он проделал когда-то с Кандиль-китайкой. Он привил почки (глазки) гибрида на ветви его родной матери — Китайки. Если бы и на этот раз дело удалось, это означало бы большой шаг вперед в последовательно разрабатываемом им методе «ментора».

Глазки развивались отлично и постепенно заменили Китайке ее собственные ветви, удаленные садоводом. К морозам лютой зимы эти новые ветви были совершенно равнодушны. На четвертый год после прививки, то-есть в 1913 году, они уже были увешаны прекрасными светлопалевыми яблоками ребристой формы, по вкусу напоминающими и Кальвиль и Ренет. Мичурин назвал этот сорт Шампанрен-китайкой. Метод «ментора» получил еще одно блестящее подтверждение.

Вот что сам Иван Владимирович говорил в различное время о методе «ментора», который, по мнению академика Т. Д. Лысенко, являлся важнейшим оружием в творческом арсенале Мичурина.

«…способ уклонения строения в желательную нам сторону гибридов плодовых растений, названный мною «подставкой менторов», проверенный в большей или меньшей степени относительно силы своего влияния и на других формах растений, является очень ценным для нас орудием власти человека над построением формы организма растения, о возможности чего прежде нельзя было и предполагать… в недалеком будущем, весьма вероятно, этим путем человек будет создавать совершенно новые виды растений, полнее соответствующие потребностям его жизни и лучше приспособленные к неминуемым изменениям климатических условий».

Обширную и предельно ясную характеристику метода «ментора» Мичурин дает в статье «Применение менторов при воспитании гибридных сеянцев», написанной в 1916 году, по почему-то в то время неопубликованной.

«Способ этот заключается в следующем. Предположим, у нас имеется хорошо развитой 6- или 7-летний сеянец-гибрид, не приносящий еще плодов. А нам известно, что если мы не примем принудительных мер, то первого плодоношения этого сеянца нам придется ждать, еще лет десять, как это бывает у гибридов, имеющих в числе родителей сорта, вступающие в пору плодоношения иногда лишь на 20-й (!) год своего роста.

Так вот, если мы посредством копулировки привьем к нижним ветвям кроны гибрида, ближе к их основанию, три-четыре черенка, взятые с плодоносящего дерева заведомо урожайного сорта, то наш сеянец под влиянием привитого на него сорта-ментора в следующие два года принесет плоды, после чего черенки ментора необходимо удалить вырезкой. Иначе влияние свойств привитого сорта может распространиться и на качества плодов гибрида, а затем это изменение, в течение последующих лет, может окончательно закрепиться в новом сорте, что, конечно, не всегда может быть желательным. Если же, наоборот, в сорте-менторе есть такие качества, которые полезно было бы прибавить к качествам плодов гибрида, то в таком случае привитые части оставляем развиваться и плодоносить в течение первых трех-четырех лет их плодоношения вместе с плодоношением гибрида. Такого срока вполне достаточно для фиксации в новом (гибридном) сорте внесенных ментором изменений».

И, наконец, в своей книге «Принципы и методы работы» (1929) Мичурин еще более расширяет роль метода «ментора».

«Для необходимой замены негодной корневой системы (гибрида) я употребляю в качестве «ментора» сильнорослый подвой двухлетнего возраста из сеянцев культурных сортов, выбранных по пригодности своих свойств к данному случаю, и окулирую его лучшими глазками гибридного сеянца или прививаю черенком за кору… Хотя от такой прививки молодой сеянец гибрида и изменяется благодаря влиянию подвоя, но изменение в данных случаях будет в лучшую сторону…

При недостаточном развитии в гибридном сеянце выносливости необходимо его подвергнуть повторному влиянию того из его производителей, который в скрещиваемой паре играл роль передатчика морозостойкости. Для этого черенки сеянца прививаются временно, года на два или на три, в крону этого производителя, служащего в таких случаях необходимым ментором усиления выносливости, как это имело место в новом сорте яблони Кандиль-китайка.

При ненормальном запоздании плодоношения в виде понудительного ментора нередко помогает копулировка в крону дерева гибридного сеянца нескольких черенков с плодовыми почками, взятых от какого-либо сорта, отличающегося обильной урожайностью. Например, в яблонях для такого ментора можно взять Славянку, Таежное, Анис и т. п.; в грушах — Царскую, Бергамот и т. п. Такие прививки остаются на дереве лишь временно, года два, и затем вырезаются. Такое искусственное понуждение к плодоношению удается лишь у деревцов гибридов старшего; выше десятилетнего возраста, но не у молодых сеянцев».

Так обстоятельно и углубленно разбирает Иван Владимирович различные случаи, когда «ментор» оказывает решающее влияние на окончательный характер гибрида. Из этого, кстати, отчетливо видно, каким действительно замечательным научным открытием Мичурина оказался метод «ментора».