…Она сидела в самолете, всё еще до конца не веря своей удаче. Через десять часов самолет приземлится в Нью-Йорке. Сорок пять дней в Америке. Бесплатно. И не просто бесплатно, а даже со стипендией! Это была стажировка в США по программе «Бизнес для русских», финансируемая американским правительством. Каким образом и чему они хотели их научить, оставалось для неё загадкой. Однако, если продолжить рассуждать про книгу «Алхимик», то программа была очень даже логичным для неё предложением посмотреть мир.

Вообще, об этом конкурсе она узнала от одного знакомого совершенно случайно и сначала даже не рассматривала для себя возможность участия. По условиям, требовалось знание английского языка, а им, как известно, в России почему-то мало кто владеет. Её всегда удивляло, почему даже в Турции и Египте неграмотные с виду продавцы могли говорить по-русски, хоть и кое-как. В России же, за исключением выпускников языковых школ, институтов и редких вундеркиндов, никто не мог внятно произнести ни одного предложения. Обучение языку – в среднем, пять лет в школе и пять лет в институте – в результате давали законный российский стандарт, когда знания ограничиваются вопросом: «Хау ду ю ду?» и ответом – «О кей!» Почему так происходит, было непонятно. В теорию вселенского заговора она не верила. Еще один вопрос требовал ответа.

По характеру она не была рисковым человеком, и девиз «Главное не победа, а участие» был не про нее. Обычно она оценивала все «за» и «против», и даже вероятность успеха 50 % на 50 % обычно не считала достаточным основанием поучаствовать в какой-нибудь «афёре». Но теперь она не могла просто так сказать «нет», ведь это был её шанс! Доходы пока не позволяли ей путешествовать самостоятельно, наследства не предвиделось, спонсоров не наблюдалось…

Конкурс был внушительный – пять человек на место. Но, с другой стороны, победа была вполне реальна, ведь знания других претендентов легко могли оказаться гораздо хуже. Собеседование должно было проходить на английском и длиться всего пять минут. Нужно было ответить на три вопроса. Вопросы были, в общем-то, предсказуемые – о бизнесе, семье, хобби, о том, чего ты ожидаешь от этой стажировки. Жаль, что ответить на эти вопросы она, по-видимому, не сможет, потому что не поймет обращенной к ней английской речи, все детали которой, к сожалению, нельзя спрогнозировать точно. Она сделала, что могла, выучив наизусть рассказ о своей семье и бизнесе, но была уверена, что этого будет недостаточно, чтобы пройти в финал.

Утром в день собеседования она долго не могла решить, что ей надеть. Нужно что-нибудь строгое, но очень дорогое и модное. Они же из Америки. Хотелось выглядеть не менее респектабельно. Мама всегда говорила ей: встречают по одежке, провожают по уму. При этом мама делала логическое ударение на вторую часть пословицы. Но если ты плохо одета, тебя даже никто не встретит, не говоря о том, чтобы разбираться, умная ты или нет.

Одежде она всегда придавала большое значение. Она считала, что, если ты родился красивым, ты можешь одеваться, как тебе нравится, а если твоя внешность далека от совершенства, ты обязан одеваться лучше всех. Красивой девушкой она себя не считала, поэтому в этот важный для неё день подошла к выбору наряда с особой тщательностью.

Вопрос, где взять модную одежду, для неё никогда не стоял. К сожалению, её не всегда можно было купить. Магазины не потрясали изобилием выбора, цены практически всегда были неподходящими. Однако, для неё это ничего не меняло. Одежду можно было сшить, связать, вышить, расшить, разрисовать и даже склеить. Очень удобно было этим заниматься ночью и, как правило, часам к пяти утра новый наряд был готов. Нельзя было сказать, что она не знала слова «усталость». Слово она, конечно, знала, но чувства, которое оно означает, она тогда не испытывала.

Ее гардероб состоял из трех пиджаков, сшитых по последним журналам «Бурда Моден». Один был черный, другой розовый, третий синий. Розовый отпал сразу по причине романтичного цвета; черный был слишком строг. Оставался – синий. К нему предполагалось сшить белую блузку-топ, но так как последние ночи были заняты зубрежкой английских текстов – «Как я люблю свою семью» и «Как я люблю свою работу», времени на шитье так и не хватило.

Синий пиджак был её гордостью – фасон был необычен, а исполнение безупречно. Для такого важного случая это было то, что нужно. Была, однако, одна проблема. Пиджак был без пуговиц, с запáхом, и при малейшем движении распахивался так, что было видно нижнее белье. Одену его на голое тело, подумала она. Ничего страшного, буду сидеть ровно и не двигаться.

… Комиссия состояла из пяти человек: четверо, по-видимому, американцы, и одна русская женщина-переводчик. Двое мужчин лет шестидесяти или семидесяти в старомодных, даже, как ей показалось, засаленных костюмах, и две женщины «за сорок», выглядевшие явно старше своего возраста, с какими-то бесцветными лицами и неухоженными волосами, в платьях-мешках. Волнение не давало возможности сделать из этого какие-то выводы, и она решила для себя, что все это ей только показалось.

Ее пригласили в большую комнату, где стоял длинный стол для членов жюри и стул для неё посередине. Она села очень ровно и положила на колени папку с документами.

Одна из женщин-американок расплылась в улыбке, как будто всю свою жизнь ждала этой встречи. Громко и радостно она сказала: «Hi! My name is Lucy. What is your name?»

А она еще сомневалась в своем в своем везении! С надеждой, что это был первый из трех вопросов, она назвала свое имя. Жалко, что оно было не Анна-Мария-Екатерина Первая. Такое имя можно было бы произносить дольше.

«Спросите про мой бизнес, спросите», – мысленно умоляла она. Улыбка Люси стала еще шире, и она, словно загипнотизированная произнесла: «What is your business?» Ура! – это был ее второй вопрос.

С одной стороны, это была еще одна удача, так как ответ на этот вопрос, этот белый стих, она выучила наизусть. С другой стороны, ясно было, что третий вопрос точно останется без ответа. Выпалив скороговоркой заготовленный рассказ, в ожидании «неминуемой гибели» она автоматически хотела поправить волосы, но едва подняла руки с колен, папка упала на пол, и все её содержимое рассыпалось.

Быстро нагнувшись, она начала собирать рассыпанные листки, и в тот же момент услышала смех. Подняв голову, она увидела, что оба старичка смотрели под её распахнувшийся пиджак, а женщины, заметив эти их взгляды, начали смеяться. Старички, смутившись, стали оправдываться, женщины продолжали шутить по этому поводу… и время, отпущенное на собеседование, истекло!!! Она всегда верила, что одежда помогает добиться поставленной цели, и снова оказалась права. Она в финале.

… Через час самолет приземлится в Нью-Йорке, и она увидит эту замечательную страну. Она знала, что Америка ушла далеко вперед и так, как живут в Америке сейчас, мы будем жить лет эдак через тридцать. А может, и через пятьдесят.

Много раз в её жизни случалось такое – не сделаешь что-то, а потом жалеешь и думаешь: «Вот бы знать будущее, можно было бы тогда это сделать, это купить, то продать, и сейчас уже можно было бы не работать вообще!» Так вот, эта поездка была для неё поездкой в будущее. Она была готова к трудностям, была готова учиться, узнавать новое, стараться все это применить потом для своей работы.

Конечно, она понимала, что все её впечатления от увиденного будут только её субъективными впечатлениями. Может быть, она не сможет увидеть самое лучшее или посмотрит на какое-нибудь событие не с той стороны и сделает неправильные выводы. Существуют ли критерии, по которым из нескольких частных случаев можно сделать общий вывод? Повезет ли ей оказаться в нужном месте в нужное время и увидеть то, что она хочет увидеть? И понять то, что она хочет понять? Тем более что она сама не знает, что конкретно ей нужно, кроме абстрактного «секрета счастья». Хотя теорию вероятности ведь никто не отменял. Поэтому её шансы увидеть именно то, что ей надо было увидеть, равнялись гарантированным пятидесяти процентам. Знать бы только, какие пятьдесят процентов нужные, а какие – нет.

Многое из того, что происходило в её жизни, нельзя было описать с точки зрения диалектического материализма. В пределах одной религии или философского течения было трудно найти ответы на все интересующие вопросы, поэтому постепенно, шаг за шагом, она сформулировала для себя свою внутреннюю философию, некий «микст», в котором мирно уживались различные религиозные догмы, философские соображения, эзотерические эксперименты и физические законы. Критерий отбора был один – чтобы они облегчали ей жизнь, помогали переносить трудности и добиваться желаемого.

Из физики, например, она взяла второй закон термодинамики. Слово «энтропия», которое в годы обучения на физическом факультете университета казалось ей сухим, сугубо физическим термином, как оказалось, правит бал в реальной жизни. В студенческие годы физический закон «Энтропия – это процесс, при котором любая система стремится к саморазрушению», звучал для нее как чисто теоретический догмат, не имеющий никакого отношения к реальной жизни. А теперь, будучи переведён с физического языка на человеческий, именно этот закон смог объяснить ей все проблемы жизни. Звучал он теперь несколько иначе: «Чтобы сохранить то, что имеешь, нужно прикладывать ежедневные усилия».

Все прекрасно знают: чтобы достичь чего-либо, нужно, что называется, упираться. Вроде упирались, но чаще всего почему-то безрезультатно. А вот потому, что были готовы только на первоначальные усилия, после которых все двигаться уже должно как-то само. А нас бы ждал домик на берегу океана. И тут возникает мисс Энтропия, которая требует вложения времени, усилий, денег и т. д. и т. п., и все это только для того, чтобы поддержать все на достигнутом уровне! Уже не говоря о том, сколько нужно усилий, если хочешь улучшить или приумножить достигнутое.

Этот закон вездесущ, он него нельзя скрыться, он проникает во все области нашей жизни. И в политику, и в бизнес, и в семью, и в любовь, и в творчество. Нравится вам или нет – это закон. Такой же, как закон всемирного тяготения. Никому ведь не придет в голову доказывать, что яблоко может упасть вверх. Так что игнорировать королеву мира Энтропию – дело бессмысленное.

Некоторые, конечно, пренебрежительно назвали бы такую философию сборной солянкой. Со стороны, может, так это и выглядело. Но она в душе была дизайнером и про себя называла свою жизненную концепцию модным словом fusion. Фьюжн – это не просто эклектичное смешение стилей, в данном случае мировоззрений, а гармоничное совмещение несовместимого. Принцип стиля фьюжн базируется на индивидуальных предпочтениях, а не на правилах. Фьюжн соответствует основной тенденции современной жизни: будни должны обернуться праздником! Это был девиз её жизни. Придуманным названием «философия в стиле fusion» она была очень горда.

Кроме того, она понимала, что мир изменчив и что жизненные законы не пишутся раз и навсегда. Так что дверь в её философию была всегда открыта. Все новые достижения автоматически попадали туда, экспериментально проверялись и в зависимости от результатов оставлялись или отбрасывались. Критерий был один: они должны были помочь ей в жизни. Эгоизма в этом никакого она не видела, потому что считала, что именно счастливый человек может принести наибольшую пользу себе, близким людям и обществу в целом.

Итак, машина времени была в её распоряжении на целых сорок пять дней. Она верила, что обязательно найдет это «что-то», какой-то секрет, который поможет ей стать богатой и счастливой…

Америка абсолютно не потрясала. Страна оказалась именно такой абсолютно идеальной для жизни, какой она себе её представляла. Красивые дома, широкие дороги, большие магазины. В отличие от её представлений, все было несколько аккуратнее, как будто было построено в павильоне для съемок. Какое-то искусственно-синтетическое, правда, в хорошем смысле этого слова. Она бы с удовольствием здесь жила. К сожалению, в Нью-Йорке она видела только аэропорт, потому что конечным пунктом назначения был город Цинциннати. Но за полуторачасовой перерыв между рейсами она смогла все рассмотреть. Аэропорт Джона Кеннеди – гигантский, новый, чистый и яркий. Множество кафе и ресторанов, но, что удивительно, некоторые люди сидели прямо на полу и ели что-то из бумажных коробок, запивая кофе из бумажных стаканчиков. Наверное, это и есть свобода, подумала она, потому что другого объяснения для себя она не могла сразу найти. Зачем еще, в самом деле, сидеть на полу, если кругом сотни прекрасных кафе? Она понимала, что увидит в этой стране много необычного и была готова позитивно воспринимать абсолютно все!