Глава 8. Роль третьей стороны и ее возможности

1. Что такое третья сторона: ее основные задачи и средства воздействия

С древних времен для урегулирования конфликтов привлекалась третья сторона, которая вставала между конфликтующими с тем, чтобы найти мирное решение. Обычно в качестве третьей стороны выступали наиболее уважаемые в обществе люди. Они судили, кто прав, а кто виноват, и выносили решения о том, на каких условиях должен заключаться мир. В средневековой Европе, до того, как были образованы национальные государства, важнейшую роль в качестве третьей стороны при урегулировании конфликтов играл папа римский. Выполняя функции скорее судьи, чем посредника, он решал, как должен закончиться спор. Однако позже роль римского папы в урегулировании конфликтов значительно снизилась. Суверенные государства стремились не допускать вмешательства церкви в свои дела, дабы не ограничивать свою свободу. Такая тенденция могла бы привести к резкому росту конфликтов в Европе, однако этого не произошло, и не в последнюю очередь потому, что еще в средние века здесь начали разрабатываться правила нейтралитета.

Национальные государства с момента своего формирования и по настоящее время очень активно выступали и выступают в качестве третьей стороны при урегулировании конфликтов, так как Конфликты, особенно вооруженные, всегда самым непосредственным образом затрагивали их интересы. Однако сегодня деятельность третьей стороны не сводится только к роли государств. Мир стал сложнее, поэтому в нем наряду с государствами третьей стороной могут быть и нередко бывают группы государств, объединенных ad hoc для урегулирования конкретного конфликта; международные универсальные (т. е. те, которые открыты для всех стран мира) и региональные организации; церковь; неофициальные (неправительственные) институты и организации, а в некоторых случаях — отдельные лица, предпринимающие усилия по мирному урегулированию конфликта. Причем, надо заметить, что роль иных, неправительственных, участников урегулирования конфликтов в современном мире возрастает.

Понятие «третья сторона» является широким и собирательным, включающим в себя обычно такие термины, как «посредник», «наблюдатель за ходом переговорного процесса», «арбитр». Под «третьей стороной» может пониматься также любое лицо, не имеющее статуса посредника или наблюдателя, однако занятое вопросами урегулирования конфликтных отношений между другими сторонами. Вообще, когда речь идет о вмешательстве в конфликт (с целью его урегулирования или по крайней мере приостановления эскалации) кого-то иного, кроме самих его участников, то используют общее понятие «третья сторона». При этом важно подчеркнуть, что третья сторона вмешивается в конфликт именно с целью его мирного урегулирования, а не для оказания помощи одному из участников. В последнем случае в зависимости от характера вмешательства третья сторона становится его прямым или косвенным участником.

Третья сторона может вмешиваться в конфликт самостоятельно, а может — по просьбе конфликтующих сторон. Ее воздействие на участников конфликта очень разнообразно. Среди средств воздействия различают две группы:

• убеждение и оказание помощи в нахождении мирного решения;

• принуждение, оказание давления и ограничение конфликтных действий.

Убеждение и оказание помощи в нахождении решения являются основными средствами воздействия третьей стороны при использовании переговорного подхода, хотя не исключено и использование средств давления (например, оказание политического или экономического давления).

Когда говорят об ориентации третьей стороны на переговорный подход, то обычно различают следующие понятия: «посредничество», «оказание „добрых услуг“», «наблюдение за ходом переговоров». Хотя нередко все понятия выступают как синонимы, что вносит некоторую путаницу.

Под посредничеством, как правило, понимается участие третьей стороны с целью оптимизации процесса поиска взаимоприемлемого решения. В Дипломатическом словаре, например, посредничество определяется как одно из средств мирного разрешения международных споров, суть которого «заключается в том, что какая-либо третья, не участвующая в споре сторона в соответствии с международным правом организует по своей инициативе или по просьбе спорящих сторон переговоры между ними в целях мирного разрешения спора, зачастую принимая непосредственное участие в этих переговорах».

Наиболее близкое к посредничеству понятие — «оказание „добрых услуг“». Гаагской конвенцией 1907 г. о мирном решении международных столкновений не предусматривалось проведение различий между посредничеством и оказанием «добрых услуг». Однако отечественный исследователь Э.А. Пушмин выделяет три основных критерия возможного разведения названных понятий:

• по способу возникновения (согласие одного или обоих участников конфликта);

• по практике применения;

• по целям и задачам.

Некоторые исследователи подчеркивают, что для осуществления посреднических услуг необходимо согласие всех конфликтующих сторон. Так, известный новозеландский специалист в области изучения посредничества Дж. Беркович специально обращает внимание на этот аспект. Аналогичное требование к посредничеству выдвигают и многие другие авторы.

В то же время для оказания «добрых услуг» согласия лишь одного Участника конфликта обычно бывает достаточно. Здесь третья сторона выступает от его имени при контактах с противоположной стороной.

Посредничество и оказание «добрых услуг», как подчеркивает Э.А Пушмин, совпадают по своей конечной цели — содействовать мирному урегулированию конфликта, но различаются по ближайшим задачам, т. е. по тому, что и как делается в этом направлении. «Добрые услуги» направлены на то, чтобы побудить конфликтующие стороны разрешить конфликт мирными средствами предоставить им условия для такого разрешения. В этом случае третья сторона может ограничиться, например, лишь предоставлением своей территории для проведения встреч между конфликтующими участниками или выступить в роли своеобразного «почтальона», доставляя сообщения от одного участника конфликта другому Посредничество же предполагает, как правило, более существенное участие третьей стороны в урегулировании конфликта Ее задача — не только организовать переговоры, но и участвовать в них, помогая найти взаимоприемлемые формулы решения. Поэтому иногда предлагается различать посредничество и оказание «добрых услуг» по тому, насколько активную роль играет третья сторона в процессе урегулирования конфликта (посредничество) или, напротив, — пассивную (оказание «добрых услуг»)

На практике более распространено посредничество, хотя в ряде случаев участники конфликта предпочитают «добрые услуги», поскольку последние подразумевают меньшее вмешательство Например, в споре со Швецией в 1742 г. Россия согласилась только на «добрые услуги» Франции. Участники конфликта могут и отказаться от предложенных посреднических услуг Так, при урегулировании пограничного конфликта между Марокко и Алжиром в 1963 г. посреднические услуги предлагали многие африканские страны, а также Лига арабских государств, однако переговоры между двумя указанными странами состоялись только после их обоюдного согласия на посредничество Мали и Эфиопии

Наблюдатель за ходом переговоров еще в меньшей степени вовлечен в процесс урегулирования. Однако сам факт наличия наблюдателя при проведении переговоров создает условия для снижения напряженности между сторонами, так как его присутствие сдерживает стороны от проявления враждебных действий по отношению друг к другу или от нарушения ими ранее достигнутых договоренностей, что способствует более эффективному поиску переговорного решения

В целом же различия между понятиями «посредничество», «оказание „добрых услуг“», осуществление «наблюдения за ходом переговоров» довольно условны. Иногда по тем или иным причинам третья сторона или участники конфликта соглашаются на предоставление «добрых услуг» при урегулировании конфликта или на наблюдение третьей стороной за ходом переговоров, хотя на самом деле речь идет о полноправном посредничестве. Например, в 60-х годах при урегулировании конфликта между Индией и Пакистаном по поводу Кашмира СССР определил свою деятельность как «оказание „добрых услуг“» На самом деле это было полноправным посредничеством. Советский Союз использовал тогда различные посреднические меры воздействия с целью уменьшения различий в первоначальных позициях сторон и поиска взаимоприемлемого решения. Другой пример — урегулирование кипрской проблемы. Генеральный секретарь ООН играл тогда очень активную роль, хотя его деятельность также называли «добрыми услугами». Наконец, третий пример — деятельность СССР и США по урегулированию намибийской проблемы в конце 80-х годов, речь шла о предоставлении независимости Намибии. Формально обе страны выступали только как наблюдатели, но реально выполняли посреднические функции.

От понятий «посредничество», «оказание „добрых услуг“», «наблюдение за ходом переговорного процесса» следует отличать понятие «арбитраж». Характерными чертами (условиями) арбитража являются: 1) обязательная юридическая сила его решений для спорящих сторон; 2) выбор арбитра или арбитров самими спорящими сторонами. Правда, второе условие — выбор арбитра спорящими сторонами — общее и для посредничества, и для арбитража. Стороны сами определяют, к кому им обращаться. Однако обязательность решения является условием только арбитража. Участники конфликта должны следовать арбитражному решению, хотя могут быть и не согласны с ним. При посредничестве стороны самостоятельно принимают решения относительно того, как должен быть урегулирован конфликт. Посредник обычно оказывает им помощь при нахождении решения.

В арсенале средств воздействия третьей стороны на участников конфликта не исключаются и различные средства ограничения и принуждения, например отказ в предоставлении экономической помощи в случае продолжения конфликта, применение санкций к участникам; введение миротворческих сил для разъединения противоборствующих сторон; осуществление военных операций подобно тем, которые проводились в отношении Ирака в 1991 г. в связи с оккупацией им Кувейта. Все эти средства интенсивно используются в ситуациях вооруженного конфликта, как правило, на первой (стабилизационной) фазе урегулирования, с Целью побудить участников прекратить насилие. Но к ним прибегают нередко одновременно с посредничеством, для того чтобы заставить стороны искать мирное решение. Принудительные и ограничительные меры иногда применяются и после достижения договоренности с тем, чтобы обеспечить выполнение соглашений (например, в зоне конфликта остаются миротворческие силы).

2. Использование вооруженных сил и применение санкций третьей стороной при урегулировании конфликта

Из всех средств ограничения и принуждения, которые используются третьей стороной, наиболее распространенными являются операции по поддержанию мира (термин введен Генеральной Ассамблеей ООН в феврале 1965 г.), а также применение санкций в отношении конфликтующих сторон. Вопросы, связанные с операциями по поддержанию мира и с введением санкций, подробно изучаются в рамках правовых дисциплин. Однако они имеют и политические аспекты, на которых необходимо остановиться.

При использовании операций по поддержанию мира часто вводятся миротворческие силы. Это происходит тогда, когда конфликт достигает стадии вооруженной борьбы. Главная цель миротворческих сил — разъединение противоборствующих сторон, недопущение вооруженных столкновений между ними, контроль над вооруженными действиями противоборствующих сторон.

В качестве миротворческих сил могут использоваться как воинские подразделения отдельных государств (например, во второй половине 80-х годов индийские войска находились в качестве миротворцев в Шри-Ланке, а в начале 90-х годов 14-я российская армия — в Приднестровье) или группы государств (по решению Организации африканского единства межафриканские силы участвовали в урегулировании конфликта в Чаде в начале 80-х годов), так и вооруженные формирования Организации Объединенных Наций (вооруженные силы ООН неоднократно использовались в различных конфликтных точках).

К помощи вооруженных сил ООН («голубых касок») довольно часто прибегают в случае возникновения вооруженного конфликта. Они представляют собой многонациональные формирования, создание которых на основе решения Совета Безопасности предусмотрено Уставом ООН. Идея об использовании вооруженных сил под эгидой ООН была выдвинута при урегулировании Суэцкого кризиса в 1956 г. канадским министром иностранных дел Л. Пирсеном (за что он получил Нобелевскую премию мира) и поддержана тогдашним генеральным секретарем ООН Д. Хаммаршельдом. Впоследствии войска ООН участвовали в миротворческих операциях в Африке, Азии, Европе, Центральной Америке. Так, в 1973 г. войска ООН были оперативно размещены на Ближнем Востоке, что позволило снизить напряженность, вызванную продвижением израильских войск вглубь египетской территории. Вооруженные силы ООН выполняли также миротворческие функции на Кипре, в Ливане и во многих других «горячих точках» планеты. Миротворческие силы могут находится в зоне конфликта долго, оставаясь там и после достижения договоренностей, как это было, к примеру, на Кипре, где их задача заключалась в недопущении столкновений между представителями греческой и турецкой общин. На Кипре они выступали гарантом того, что не начнется новый виток вооруженного противостояния.

Использованию миротворческих сил ООН предшествовала деятельность военных наблюдателей, получившая затем довольно широкую практику. Группа военных наблюдателей ООН присутствовала в Индии и Пакистане, на Ближнем Востоке. Задача военных наблюдателей (и в этом их отличие от «наблюдателей за ходом переговоров») сводится в основном к наблюдению за выполнением перемирия, выявлению фактов его нарушения и предоставлению докладов Совету Безопасности ООН.

Одновременно с введением миротворческих сил часто создается буферная зона с тем, чтобы развести вооруженные формирования противоборствующих сторон. Практикуется также введение зон, свободных от полетов (non-flying zones), для того чтобы предотвратить нанесение бомбовых ударов с воздуха одним из участников конфликта. В частности, такие зоны были введены в воздушном пространстве Боснии и Герцеговины на основе резолюции Совета Безопасности ООН № 781 от 9 октября 1992 г., а в марте 1993 г. в развитие этой резолюции Совет Безопасности принял новую резолюцию, согласно которой было санкционировано использование всех необходимых мер в случае дальнейшего нарушения воздушного пространства.

В некоторых конфликтах на военных возлагаются дополнительные функции, в то числе доставка гуманитарной помощи гражданским лицам (эта функция активно реализовывалась, в частности, в Боснийском конфликте), обеспечение проведения свободных выборов (как, например, в Намибии).

Наряду с ООН проведением миротворческих операций занимаются региональные межправительственные организации. Некоторые из них имеют свои вооруженные силы (например, в 1965 г. при Организации американских государств были созданы межамериканские вооруженные силы), а какие-то, не обладая собственными вооруженными формированиями или по другим причинам, используют вооруженные силы других организаций или государств. Так, в июле 1992 г. ООН уполномочила СБСЕ (ставшую затем ОБСЕ) в том числе проводить операции по поддержанию мира. Для реализации этой задачи были использованы, в частности, силы НАТО.

Введение войск третьей стороны помогает урегулированию конфликтов прежде всего благодаря тому, что военные действия противоборствующих сторон становятся затруднительными. В качестве признания этого факта и заслуг ООН в данной области в 1988 г. миротворческим силам ООН была присуждена Нобелевская премия мира.

Однако наряду с позитивными моментами использование вооруженных подразделений имеет целый ряд ограничений и негативных моментов.

Прежде всего миротворческие войска не всегда могут быть введены. Государства, на территорию которых они вводятся, должны дать согласие на их размещение (согласие не распространяется на случаи проведения операций по принуждению к миру (peace enforcement), которые проводились, например, в 1991 г. по отношению к Ираку в связи с оккупацией им Кувейта). Страны могут отказаться принять миротворческие войска, рассматривая введение последних как вмешательство в их внутренние дела. Довольно остро стоит проблема нейтральности вооруженных формирований: насколько они воспринимаются противоборствующими сторонами как нейтральные, а не поддерживающие ту или иную сторону в конфликте. Нередко они подвергаются нападкам с обеих сторон, которые обвиняют их в необъективности, предвзятости.

Особенно сложно вопрос о нейтральности решается в том случае, если третья сторона проводит военные операции для «наказания» одного из участников конфликта за невыполнение договоренностей или агрессивное поведение в отношении другого. Например, НАТО практиковала нанесение бомбовых ударов в Боснийском конфликте. Тогда сразу же возникли сомнения в объективности ее оценок действий конфликтующих сторон, о чем не раз заявляли, например, боснийские сербы.

Проблема нейтральности может быть частично решена путем одновременного введения различных войск (коллективных миротворческих сил). Так, при урегулировании конфликта в Южной Осетии в начале 90-х годов туда одновременно были введены российские, грузинские и осетинские подразделения миротворческих сил.

Подобные действия позволяют до некоторой степени повысить «степень объективности», хотя не снимают полностью проблемы: и при одновременном введении различными странами миротворческих войск они могут обвиняться в необъективности. Кроме того, при введении коллективных миротворческих сил нередко возникает еще одна проблема — несовпадение оценки ситуации у различных субъектов миротворческого процесса. В этом случае под вопросом оказывается эффективность их действий. Кроме того, возникает опасность конфликта между теми странами, чьи войска были введены.

Еще один путь, который позволяет несколько повысить уровень восприятия вводимых войск как нейтральных, — следование принципу ООН, согласно которому страна, находящаяся в охваченном конфликтом регионе и прямо или косвенно заинтересованная в том или ином его исходе, обычно не участвует в урегулировании. По этой же причине доминирующая в регионе держава не должна иметь никаких преимуществ в проведении миротворческих акций. Однако на практике этот принцип трудно выполним. Аргументом здесь, как правило, является защита национальной безопасности и обеспечение прав своих граждан, находящихся в зоне конфликта.

Следует учитывать и то, что возможности миротворческих сил ограничены: они, например, не имеют права преследовать нападающего, а использовать оружие могут только в целях самообороны. В этих условиях они могут оказаться своеобразной мишенью для противоборствующих группировок, как это неоднократно происходило в различных регионах. Более того, были случаи захвата представителей миротворческих сил в качестве заложников. Так, в первой половине 1995 г. в Боснийском конфликте в заложниках оказались и российские военнослужащие, находившиеся там с миротворческой миссией.

В то же время предоставление больших прав миротворческим силам, в том числе придание им полицейских функций, разрешение наносить удары с воздуха и т. п., чревато опасностью расширения конфликта и вовлечения третьей стороны во внутренние проблемы, а также возможными жертвами среди мирного населения, разделением мнений внутри третьей стороны относительно правомерности предпринятых шагов. Так, весьма неоднозначно были оценены действия НАТО, санкционированные ООН и связанные с нанесением бомбовых ударов в Боснии по позициям боснийских сербов в середине 90-х годов, что, в свою очередь, повлекло за собой довольно жесткие дискуссии относительно роли ООН и НАТО в урегулировании боснийского конфликта между Россией, с одной стороны, и странами-членами НАТО — с другой.

Получение НАТО прав от ООН на действия в вооруженном конфликте в Боснии породило еще одну проблему — принятие Решения о характере мер воздействия. Дело в том, что передача права решения этого вопроса исполнителю повысила оперативность принимаемых решений, но вместе с тем в определенной степени ограничила саму международную организацию — в данном случае ООН — в деятельности по урегулированию конфликта.

Третья сторона, вводя миротворческие силы, сталкивается и с проблемой финансирования вооруженных формирований. Использование миротворческих войск требует значительных расходов. Так только в 1992 г. из бюджета ООН на эти цели было израсходовано 1,5 млрд. долл., в 1993 г. — еще больше.

Пребывание войск на территории другого государства также представляет собой проблему. Она не всегда просто решается в рамках национальных законодательств стран, которые предоставляют свои вооруженные силы. Кроме того, участие войск в урегулировании конфликтов за рубежом часто негативно воспринимается общественным мнением, особенно если среди миротворческих сил появляются жертвы.

И, наконец, самая большая проблема заключается в том, что введение миротворческих сил не заменяет политического урегулирования конфликта. Этот акт может рассматриваться только как временный — на период поиска мирного решения.

Другое распространенное средство воздействия третьей стороны на участников конфликтов, имеющее ограничительный и принудительный характер, — это введение санкций. Санкции довольно широко используются в международной практике. Они вводятся государствами по собственной инициативе или по решению международных организаций. Введение санкций предусматривается Уставом ООН в случае угрозы миру, нарушения мира или акта агрессии со стороны какого-либо государства.

В отличие от введения миротворческих сил, санкции не предполагают согласия того, в отношении кого они вводятся. Существуют разные виды санкций. Торговые санкции касаются импорта и экспорта товаров и технологий, причем особое внимание уделяется тем из них, которые могут использоваться в военных целях. Финансовые санкции включают в себя запрет или ограничения на предоставление займов, кредитов, а также на инвестиции. Используются и политические санкции, например исключение агрессора из международных организаций, разрыв с ним дипломатических отношений.

Обычно аргументами за применение санкций к воюющим сторонам служат следующие соображения:

• развитие отношений с государством, которое не стремится к мирному урегулированию противоречий, означает политическую и экономическую поддержку конфликта;

• многие виды продукции, особенно в сфере электронной промышленности, могут быть использованы участниками конфликта в военных целях, что в еще большей степени усилит конфликт;

• если иностранные фирмы или иностранный капитал играют значительную роль в экономике конфликтующих стран, то их вывод ослабит режим властей, а это может способствовать изменению его политического курса в отношении конфликта.

Наряду с положительными моментами, санкции, как и введение вооруженных сил третьей стороной, чреваты многими негативными последствиями. Прежде всего, сами по себе санкции не решают проблемы политического урегулирования конфликта. Предпринимаемые для того, чтобы побудить участников прекратить конфликт, санкции приводят к изоляции этих стран от внешнего мира. В результате возможность влиять на конфликт извне с целью поиска его разрешения мирными средствами оказывается ограниченной.

Как показал И. Галтунг, санкции могут вести к усилению групповой сплоченности внутри конфликтующей стороны, а также способствовать поддержке национального лидера, выступающего за продолжение конфликта. Главным врагом в глазах общественного мнения оказывается тот, кто вводит санкции, а не тот, кто вступает в конфликт. Этот эффект воздействия санкций отмечался, например, в 90-х годах в Югославии, в Ираке.

Санкции порой оказывают и противоположный эффект: порождают не сплоченность, а поляризацию общества, что в свою очередь ведет к трудно прогнозируемым последствиям. Так, в поляризованном обществе возможна активизация экстремистских сил, а в результате конфликт будет только обостряться. Конечно, не исключен и другой вариант развития событий, когда, например, вследствие поляризации в обществе возобладают силы, ориентированные на компромисс, — тогда вероятность мирного урегулирования конфликта значительно возрастет.

Использование санкций осложняется тем, что они действуют не избирательно, а на все общество в целом, причем преимущественно страдают наименее защищенные слои населения. Для снижения этого негативного эффекта иногда используют частичные санкции, которые не затрагивают, например, сферу поставок продовольствия или медикаментов. Правда, и тогда остается проблема: как сделать, чтобы эти поставки действительно доходили до адресата.

Еще одна проблема связана с тем, что введение санкций Наносит ущерб не только экономике той страны, в отношении Которой они вводятся, но и экономике государства, вводящего санкции. Так бывает особенно в тех случаях, если до введения санкций у этих стран были тесные экономические и торговые связи и отношения. Например, введение санкций в отношении Ирака после его вторжения в Кувейт летом 1990 г. отрицательно сказалось на экономике России. Поэтому по экономическим причинам не все страны и не всегда могут присоединяться к санкциям, даже если в политическом плане поддерживают их. Это снижет эффект воздействия санкций. Так, в случае введения санкций в отношении ЮАР периода апартеида некоторые африканские государства, официально выступая в поддержку санкций против ЮАР, в силу своей многоплановой зависимости от Южной Африки были вынуждены сохранять торгово-экономические связи с ней.

Кроме названных моментов проблематичным остается и вопрос об эффективности санкции, поскольку часто страна, против которой они применяются, имеет возможность либо использовать внутренние резервы, либо опереться на помощь других стран, не присоединившихся к санкциям. К. Митчелл проанализировал различные случаи введения санкций в международной практике в период с 1945 по 1970 гг. и показал, что в подавляющем большинстве те цели, ради которых они вводились, не были достигнуты. Среди этих примеров — введение санкций против Югославии социалистическими странами в 1948–1955 гг. с тем, чтобы заставить ее отказаться от достаточно независимой линии поведения. Санкции были сняты в 1955 г., так и не оказав особого воздействия на руководство этой страны. В 1951 г. арабскими странами были введены санкции в отношении Израиля (в частности, торговое эмбарго) с тем, чтобы ослабить его экономику, а также смягчить его позицию в отношении палестинцев. В результате ущерб был нанесен не только Израилю, но также торговому и экономическому потенциалу региона в целом, а поставленные цели достигнуты не были. Однако есть и другие примеры. В 1960 г. США ввели санкции против Доминиканской Республики с целью изменения ее внешнеполитического курса, который, по их мнению, представлял угрозу миру и безопасности в полушарии. Санкции включали эмбарго на поставки оружия и военного снаряжения, позднее они были распространены на бензин и нефтепродукты. Дело закончилось падением правящего режима. Правда, остался не совсем ясным вопрос, насколько именно санкции явились причиной произошедших изменений.

Негативные моменты и ограничения, связанные с использованием санкций и миротворческих сил, стали особенно интенсивно обсуждаться после окончания «холодной войны», в начале 90-х годов, когда ряд попыток воздействовать с помощью этих средств конфликты в Югославии и в некоторых других «горячих точках» не увенчался успехом.

И все же несмотря на это, существуют достаточно серьезные причины, по которым третьей стороне следует вмешиваться в конфликт, в том числе вводя санкции и миротворческие силы. Необходимо ставить вопрос не о том, применять эти средства воздействия или нет, а как снизить их негативные моменты и повысить эффективность. При его решении важно прежде всего взвешивать положительные и отрицательные моменты в каждом конкретном случае, а также находить оптимальный баланс различных средств воздействия.

Снижению негативных эффектов в значительной степени способствует гибкое использование различных средств в зависимости от особенностей конфликта. Например, сам характер ввода и снятия санкций является инструментом воздействия на страну, в отношении которой они применяются. Так, по мере развития в позитивном направлении внутриполитической ситуации в Южной Африке санкции, введенные многими странами, постепенно смягчались. В июле 1991 г. президент США Дж. Буш отменил введенные законом 1986 г. санкции против ЮАР на том основании, что правительство Южной Африки выполнило перечисленные в нем условия: оно отменило чрезвычайное положение, сняло запрет на деятельность политических организаций, дало согласие на переговоры с представителями чернокожего большинства, освободило политзаключенных. В то же время оставалась в силе «поправка Грэмма», запрещавшая США поддерживать предоставление ЮАР займов МВФ, а также запреты на предоставление ЮАР кредитов Экспортно-импортного банка США, на сотрудничество с ЮАР в области разведки, на импорт оружия из Южной Африки. В конце июня 1991 г. Финляндия отменила запрет на торговлю с ЮАР и связанные с торговой сферой финансовые санкции, касающиеся платежей, кредитов и гарантий, оставив запреты на финские инвестиции в ЮАР, передачу ей технологий, предоставление Южной Африке неторговых кредитов. Позже решение, аналогичное финскому, приняла Исландия, а затем и ряд других стран.

Санкции и ввод миротворческих сил не следует рассматривать в отрыве от других методов воздействия на конфликт. Негативные Моменты, связанные с применением одних методов, могут быть значительно смягчены за счет одновременного использования третьей стороной других форм деятельности. Например, степень изоляции участника конфликта при вводе санкций может быть уменьшена путем оказания посреднических услуг на разных — официальном и неофициальном — уровнях.

3. Практические подходы в деятельности третьей стороны

Урегулирование и разрешение конфликтов — прикладная область, поэтому здесь очень тесно переплетаются теория и практика. Теоретические направления, которые рассматривались в первом параграфе седьмой главы, находят свое воплощение в ходе урегулирования конфликтов, причем особенно полно при разработке вопросов участия третьей стороны. Это объясняется в значительной степени тем, что именно третья сторона, а не те, кто непосредственно задействован в конфликте, может позволить себе несколько отстраненное, более рефлексивное отношение к урегулированию. Участники же конфликта, вследствие своей вовлеченности, слишком пристрастно и эмоционально воспринимают ситуацию.

В 1985 г. в связи с 25-летием исследований по проблемам мира И. Галтунг опубликовал статью, в которой описал три основных стратегии, или подхода, реализуемых в практической сфере третьей стороной: действия по поддержанию мира (peacekeeping), миротворческая деятельность (peacemaking); деятельность по закреплению мира (peacebuilding — букв.: «миростроительство»). В 1992 г. генеральный секретарь ООН Б. Бутрос-Гали выступил с посланием «Повестка дня для мира», в котором он выделил следующие подходы в миротворческой деятельности ООН: действия, направленные на предотвращение и недопущение конфликтов (превентивная дипломатия); операции и действия по восстановлению мира там, где он нарушен; действия по поддержанию мира там, где мир был достигнут, но вероятность его нарушения сохраняется; действия по закреплению мира по окончании вооруженной стадии развития конфликта.

В дальнейшем многие исследователи и практики стали говорить о различных видах практической деятельности третьей стороны, особо отмечая в ней те или иные нюансы. При этом каждый из них нередко вкладывал свой смысл в понимание и название подходов. В результате произошла некоторая путаница в понятиях. Если же пренебречь оттенками, то можно выделить следующие основные практические подходы в деятельности третьей стороны:

• деятельность, направленная на предотвращение конфликтов, прежде всего вооруженных;

• деятельность по установлению мира;

• миротворческая деятельность;

• деятельность по закреплению мира («миростроительство»)

В основе первого подхода, направленного на предотвращение открытой фазы развития конфликта, лежат принципы превентивности. Основная задача в рамках данного подхода заключается в том, чтобы не допустить насильственного развития конфликтных отношений. Это реализуется путем установления доверия между сторонами, сбора и анализа фактического материала, обмена точками зрения о событиях, вызывающих обеспокоенность. Большое значение здесь имеют образовательные и другие программы, направленные на формирование установок по использованию мирных средств при разрешении конфликтов. В теоретическом отношении этот подход может быть ориентирован как на исследования по предупреждению конфликтов, так и на теоретические работы по их разрешению.

Деятельность по установлению мира обычно разворачивается в том случае, если конфликт уже достиг вооруженной стадии. В концептуальном отношении данный подход основан на исследованиях по улаживанию конфликтов. Главным средством действий по установлению мира является оказание давления на стороны с тем, чтобы заставить участников вооруженного конфликта прекратить насильственные действия и перейти к поиску решения проблемы мирным путем.

Именно принудительный характер этих действий по отношению к конфликтующим сторонам служит основным ограничением при использовании этого подхода на практике. На данный аспект в довольно образной форме обратил внимание бывший генеральный секретарь ООН Б. Бутрос-Гали, заявивший в начале 1995 г., после неудач при проведении операций миротворческих сил ООН в Боснии, что, если стороны хотят войны, то им никто не может навязать мира.

В рамках рассматриваемого подхода наиболее часто используются такие средства, как санкции в отношении противоборствующих сторон или инициатора конфликта, а также введение миротворческих сил, создание буферных зон, зон, свободных от полетов.

Средства, используемые в деятельности по установлению мира в целом, не предназначаются для поиска мирного решения проблемы, а ориентируются на достижение перемирия, снижение остроты конфликта. Они предусматривают лишь разведение противоборствующих сторон и ограничение контактов между ними. Обычно их применяют на первой, стабилизационной, фазе урегулирования конфликта. Если проводить аналогии с медициной, то Действия по поддержанию мира нацелены скорее на снятие симптомов болезни, но не на ее лечение. В ряде случаев деятельность третьей стороны ограничивается действиями по установлению мира. Этот факт вызывает наибольшую критику со стороны оппонентов данного подхода. Их основной аргумент заключается в том, что эффективность подобного воздействия на конфликт весьма сомнительна, так как конфликт может вновь разгореться в будущем, причем с большей силой.

Миротворческая деятельность в теоретическом плане также в значительной степени ориентирована на направление по улаживанию конфликтов, однако в этом подходе используются и те идеи, которые разрабатываются в рамках исследований по разрешению конфликтов.

В отличие от предыдущего подхода, здесь деятельность направлена не только на то, чтобы снизить уровень противостояния сторон, но и найти решение проблемы мирным путем. С этой целью прибегают к различным вариантам посредничества и переговоров между противоборствующими сторонами.

Деятельность посредников может начинаться еще в разгаре вооруженной борьбы одновременно с действиями по установлению мира. Затем применяются переговорные процедуры. Таким образом, данный подход в принципе охватывает все три фазы урегулирования конфликта, но основное значение он приобретает на коммуникационной (установление контактов между участниками конфликта) и на переговорной (оказание помощи в проведении переговоров) фазах.

Результатом миротворческой деятельности не всегда является разрешение противоречий (зачастую им оказывается лишь снижения уровня противостояния), поэтому она нередко требует гарантий. Например, гарантом выполнения соглашений, заключенных между Израилем и Египтом в 1979 г., выступил посредник этого соглашения — США.

Первая основная проблема, с которой сталкиваются практики, работающие в рамках подходов, связанных с деятельностью по установлению мира и миротворчеством, заключается в том, что многие конфликты удается только «притушить», причем на какой-то ограниченный период. Бессилие что-либо сделать в течение долгого времени, а также большие материальные затраты, часто с жертвами среди миротворцев, неоднократно порождали сомнения в целесообразности вмешательства в вооруженные конфликты. Скептицизм по этому поводу в различной форме не раз выражали и политики, и исследователи, особенно после ряда неудачных попыток урегулировать конфликты, возникшие после окончания «холодной войны». Все это породило сомнения в целесообразности применения подобных средств воздействия и требования вообще свести к минимуму участие третьей стороны в урегулировании конфликтов. Пожалуй, в наиболее острой форме подобная точка зрения была выражена американским автором Т. Г. Карпентером в 1991 г. В символически озаглавленной статье «Новый мировой беспорядок» он пишет, что Земля была бы несомненно более привлекательной, если бы все разногласия на ней разрешались мирными средствами, а не с помощью военной силы. Однако такое представление утопично. Еще более утопичными выглядят попытки достичь подобного состояния отношений путем каких-либо реальных действий.

Правда, на реальную политику сомнения такого рода особого воздействия не оказали. Скорее возобладали иные настроения, основывавшиеся на том, что участие в урегулировании конфликтов несомненно порождает множество проблем и не всегда с очевидностью ведет к успеху. Однако та угроза, которую таят в себе современные конфликты для остальных членов мирового сообщества, слишком серьезна, чтобы ее попросту игнорировать. Еще одним аргументом здесь послужило то, что действительно трудно оценить эффективность вмешательства третьей стороны, связанного с установлением мира и миротворчеством. Но ведь не менее сложно определить и то, как развивались бы события без такого вмешательства.

Вторая проблема при использовании двух названных подходов заключается в том, что третья сторона исходит из рациональности поведения конфликтующих сторон. Особенно это касается миротворчества. В реальных же условиях международных, этнических и других конфликтов, во-первых, слишком много факторов, воздействующих на развитие событий, «просчитать» которые просто невозможно, а следовательно и трудно действовать чисто рационально, не полагаясь на интуитивные оценки; во-вторых, участники конфликта склонны к непредсказуемым иррациональным действиям (вплоть до «самоубийственных решений») и эмоциональным реакциям.

Наконец, третья проблема состоит в том, что оба подхода подразумевают в основном работу с лидерами конфликтующих сторон, уровень же массового сознания здесь фактически не затрагивается.

Деятельность по закреплению мира («миростроительство») ориентирована на теоретическое направление разрешения конфликтов. Ее цель — добиться окончательного разрешения противоречий мирным путем, для чего необходимо, как считают представители данного подхода, «наведение мостов» между людьми. Основная роль в его реализации принадлежит организации межгосударственного сотрудничества (создание и развитие совместных проектов экономического, социального, культурного развития), а также неофициальным, общественным организациям, исследователям, работающим в рамках направления по разрешению конфликтов и занимающимся практикой организации неофициальных контактов.

Деятельность по закреплению мира реализуется и после подписания договоренностей, т. е. она охватывает также постконфликтную стадию. Кроме контактов и реализации совместных проектов здесь большое значение имеет просветительская работа, направленная на формирование установок ненасильственного разрешения конфликта, с использованием средств массовой информации.

Проблема, с которой сталкиваются представители рассматриваемого направления, заключается в том, что далеко не всегда удается устранить причину конфликта. В большинстве конфликтных ситуаций окончательное или полное разрешение выступает скорее как идеальная цель на будущее. Часто процесс разрешения конфликта занимает многие годы (например, конфликты в Северной Ирландии, на Ближнем Востоке и во многих других местах планеты).

Обобщенное представление о практических подходах к урегулированию конфликтов дает табл. 3.

В большинстве конфликтов, особенно наиболее серьезных и продолжительных, редко прибегают к использованию лишь какого-то одного подхода, чаще применяют три, а то и все четыре. Воздействуя на разные структуры и механизмы, разные подходы позволяют комплексно и гибко влиять на конфликт с целью его мирного разрешения. Так, вряд ли возможна успешная деятельность по закреплению мира, если стороны вовлечены в вооруженное противостояние. Фактор насилия здесь будет играть крайне отрицательную роль. Миротворческая деятельность тоже будет малоэффективной, если выработанные решения не будут поддержаны на уровне массового сознания. Например, в свое время Я. Арафат подвергся резкой критике со стороны своих приверженцев за «продажность американцам». Во многом по этой причине он отверг тогда план совместного участия Организации освобождения Палестины (ООП) с иорданскими представителями на переговорах по урегулированию ближневосточной проблемы. Все это означает, что должна вестись параллельная работа по закреплению мира. В свою очередь отсутствие официальных соглашений мешает встречам между представителями конфликтующих сторон, и наоборот, их наличие облегчает подобные встречи. Так, в 1975 г. подписание Хельсинских соглашений в рамках СБСЕ облегчило контакты между гражданами СССР и стран Запада.

Таблица 3. Практические подходы к урегулированию конфликтов

Урегулирование (улаживание) может выступать как первая ступень на пути к окончательному разрешению противоречий. Однако для того, чтобы урегулирование было эффективным, параллельно должна идти работа на уровне враждующих общин, затрагивающая различные их слои и направленная на изменение их ценностей и установок по отношению к конфликту, а также на предупреждение военных действий там, где они еще не начались.

Занимаясь практической работой по урегулированию конфликтов, необходимо иметь в виду, что их специфика, предполагает в большей или меньшей степени ориентацию на конкретный поход. Так, длительные этнические конфликты, имеющие глубокие исторические корни скорее требуют технологий, разрабатываемых в рамках «миростроительства». Большое значение здесь имеет и работа по предупреждению вооруженных столкновений.

 

Глава 9. Оказание посреднических услуг

1. Задачи, стоящие перед посредником, и технология их решения

Одна из наиболее значительных сфер деятельности третьей стороны — посредничество, упоминания о котором можно найти в Библии, в «Илиаде» Гомера и других источниках, относящихся к глубокой древности. Широко использовалось оно в Древней Греции при урегулировании споров между греческими городами, а также в Древнем Китае. К посредничеству нередко прибегали и в более позднее время. Например, окончание русско-японской войны 1905 г. проходило при посредничестве США, которые предоставили свою территорию для проведения переговоров — город Портсмут, где и был подписан мирный договор между Россией и Японией.

В мировой практике к посредническим услугам особенно интенсивно стали прибегать после второй мировой войны. По данным американских исследователей Л. Сасскинда и Г. Баббитта, с 1945 г. по начало 90-х годов посредничество использовалось примерно в 2/3 конфликтных ситуаций в Африке и Латинской Америке: в 4/5 конфликтов на Ближнем Востоке.

Сегодня практически во всех конфликтах в той или иной форме участвуют посредники. Это обусловлено прежде всего тем, что в нынешних условиях выход из конфликта путем переговоров является жизненно важным не только для непосредственных ею участников, но и для других членов мирового сообщества.

Посредничество — относительно дешевый (по сравнению, например, с введением миротворческих сил) и достаточно гибкий способ воздействия на конфликт с целью его урегулирования мирными средствами. Оно в большинстве случаев принимается населением и не вызывает негативных реакций, которые порождает, к примеру, применение санкций или введение миротворческих войск. Это также способствует развитию посредничества.

И еще один очень важный момент: несмотря на то, что посредничество не исключает использования средств давления (угрозы, отказ в предоставлении экономической помощи в случае продолжения конфликта и т. п.), в целом оно все же ориентировано на диалог конфликтующих сторон между собой и каждой из них с посредником. Это выгодно отличает посредничество отодносторонних шагов третьей стороны в отношении участников конфликта (ее своеобразных «монологов») при вводе миротворческих сил или использовании инструмента санкций.

Всегда ли нужен посредник? В принципе даже очень острый конфликт может быть самостоятельно урегулирован участниками, однако велика вероятность того, что они допустят значительное количество ошибок, а процесс урегулирования растянется на долгий период. Посредничество необходимо в следующих случаях: если стороны вовлечены в длительное противостояние; если они не признают друг друга; если стороны связали себя множеством обязательств и им крайне сложно пойти на уступки без «потери собственного лица» и, наконец, если имеются серьезные различия в культуре, идеологии или религии, которые создают дополнительные коммуникационные барьеры.

Перечисленные условия обращения к посреднику не являются обязательными. Скажем, непризнание сторонами друг друга еще не делает посредничество необходимым. В качестве примера английский исследователь Дж. Берридж приводит прямые американо-китайские контакты в 60—70-х годах, когда отсутствовали официальные отношения между этими двумя странами, но все же посредник им не понадобился — переговоры шли напрямую.

Не исключено, что даже в том случае, когда есть основания для обращения к посреднику, стороны все же будут стремиться сами решить свои проблемы, опасаясь вмешательства третьего лица в их внутренние дела, стремясь сохранить конфиденциальность отношений или полагая, что, прибегнув к посреднику, они будут испытывать внешнее давление.

Если силы сторон не равны, то обычно более слабая сторона склонна вступать в переговоры через посредника, надеясь усилить свои позиции, а побеждающая — стремится к прямым переговорам.

В целом же наиболее типичными мотивами обращения к посреднику являются следующие:

• участники конфликта рассматривают урегулирование с помощью третьей стороны как путь наименьшего риска и наиболее гибкую форму разрешения конфликта;

• один или каждый участник конфликта надеется, что третья сторона повлияет на его противника в благоприятную для него сторону;

• обе стороны рассматривают участие третьей в разрешении конфликта как возможность публично сформулировать обязательства по урегулированию, а значит потом заставить соперника их выполнять;

• в случае неудачи при урегулировании вину можно будет возложить на третью сторону;

• надежда, что третья сторона в качестве посредника может оказать реальную помощь в процессе поиска решения и гарантировать выполнение соглашений.

Порой считается, что посредник — это тот, кто помогает найти решение в конфликте. Однако такое понимание является узким. Занимаясь мирным урегулированием, посредник решает множество задач, что обусловлено сложностью ситуации, которая каждый раз различна и зависит от характера конфликта. Исследователь Дж. Уолл насчитал более 50 таких задач, или посреднических функций. И все же среди всего многообразия функций посредника можно выделить пять основных. Посредник в ходе урегулирования конфликта:

• формирует и поддерживает ориентацию участников конфликта на поиск взаимоприемлемого решения проблемы как на уровне лидеров, так и на уровне общественного сознания;

• создает условия для обмена информацией и точками зрения между участниками конфликта (обеспечивает каналы коммуникации); оказывает помощь сторонам в формировании адекватных образов относительно интересов, и целей друг друга, а также «общего» языка;

• обеспечивает помощь в диагностике ситуации и поиске взаимоприемлемых решений; содействует участникам в интерпретации информации, оценке предложений, выявлении возможных вариантов решений и соглашений; действует как дополнительный источник идей для участников конфликта; помогает сторонам улучшить их переговорные навыки и умения;

• помогает «сохранить лицо» обеим сторонам при выходе из конфликта;

• осуществляет регуляцию и контроль за взаимодействием сторон, а также выполнением ими договоренностей; выступает гарантом выполнения соглашения.

Формирование ориентации сторон, находящихся в конфликте, на поиск совместного решения предполагает их переход от односторонних действий к совместным. Именно этот момент является критическим в урегулировании конфликта или кризиса мирными средствами. Часто решение данной задачи занимает длительное время и требует от посредника терпения. Нередки случаи, когда, казалось бы, стороны согласились совместными усилиями решать проблему, но потом вдруг вновь переходят к односторонним действиям. Задача посредника свести возможность таких ситуаций к минимуму.

Занимаясь формированием ориентации на поиск взаимоприемлемого решения, посредник должен учитывать, что внутри политической элиты каждой из сторон, как правило, существуют два полюса: те, кто согласен на поиск мирного решения («голуби») и те, кто против («ястребы»). Часто изменить отношение «ястребов» к конфликту оказывается значительно сложнее, чем достичь договоренностей между «голубями». Посредник же должен учитывать позицию не только «голубей», но и «ястребов», и работать с последними. В противном случае достигнутые договоренности могут оказаться под угрозой срыва.

Важнейшая задача при посредничестве — обеспечить возможность участникам конфликта обсудить проблему. Для этого посредник создает каналы коммуникации. Сначала, как правило, формируются непрямые каналы коммуникации, т. е. участники конфликта обмениваются информацией через посредника. Использование непрямых каналов коммуникации позволяет снять ряд негативных моментов, связанных с непосредственным взаимодействием сторон. Посредник может «смягчить» резкие высказывания конфликтующих сторон и их эмоциональные реакции друг на друга, помочь сфокусировать внимание на сути проблемы, а не на чувствах и обидах. Он является также неким гарантом достоверности предоставляемой информации. Это происходит вследствие того, что обмен информацией осуществляется «при свидетеле», которым и выступает посредник. В такой ситуации стороны, дабы не дискредитировать себя, избегают давать ложную информацию.

В то же время использование непрямых каналов коммуникации порождает ряд проблем, главная из которых — потеря оперативности. События, особенно при кризисе, развиваются быстрее, чем осуществляется опосредованное общение. В результате такого запаздывания эффективность коммуникации может быть значительно снижена, а порой и вовсе сведена к нулю. Вот почему в задачи посредника входит также обеспечение участников конфликта в будущем прямыми каналами коммуникаций. Однако необходимо предусмотреть, чтобы и эти каналы не использовались с целью дезинформации сторонами друг друга. Избежать дезинформации в таком случае можно лишь при условии достаточно высокого уровня доверия участников друг другу.

Для того чтобы свести к минимуму негативные моменты использования двух видов каналов коммуникации, посредник после установления непрямых каналов обычно не сразу переходит к прямым, а постепенно — через обсуждение проблемы участниками конфликта в присутствии посредника. Это повышает оперативность и одновременно снижает вероятность искажения информации, а также способствует выработке «общего языка» между сторонами. Последнее подразумевает прежде всего, что стороны пользуются единой терминологией. Затем, когда необходимый уровень доверия будет установлен и стороны выработают «общий язык», встречи могут проходить без непосредственного участия посредника, т. е. с использованием прямых каналов коммуникации.

Создав каналы коммуникации, посредник нередко предлагает и место проведения встречи. В конфликтной и кризисной ситуации это может быть территория посредника. Например, Советский Союз в 1966 г. выступил посредником при урегулировании индопакистанского конфликта, предоставив свою территорию для переговоров, которые закончились подписанием Ташкентской декларации. США в 1978 г. предоставляли свою территорию в Кэмп-Дэвиде (загородная резиденция американских президентов в штате Мэриленд) для переговоров египетского президента А. Садата с израильским премьер-министром М. Бегином.

Оказание помощи в диагностике ситуации и поиске взаимоприемлемых решений является ключевым в посредничестве, составляет его смысл. В конечном счете именно для этого посредник содействует формированию ориентации на совместные решения и создает каналы коммуникации. Он помогает участникам конфликта преодолеть негативные стереотипы восприятия и получить реалистичную оценку ситуации. Посредник способствует также выявлению фактов, которые вследствие селективности (избирательного характера) восприятия каждого участника конфликта, оказываются вне поля зрения и анализа сторон. Этими действиями посредник формирует более сложную и одновременно более адекватную картину действительности у участников конфликта.

Посредник содействует сторонам и в нахождении ими взаимоприемлемого решения. Важно подчеркнуть, что посредник помогает участникам в поиске выхода из конфликта, стимулирует их к мирному его завершению, но не решает проблему за них. Окончательное решение остается за самими участниками.

При необходимости посредник обеспечивает обучение представителей обеих сторон или только одной из них навыкам ведения переговоров. Особенно это бывает нужно тогда, когда у сторон нет опыта участия в переговорах, в урегулировании конфликтов мирным путем. Такая необходимость часто возникает при урегулировании этнических или других внутренних конфликтов.

Посредник помогает участникам конфликта «сохранить свое лицо», т. е. сделать так, чтобы мирное окончание конфликта ни для одной из сторон не выглядело как поражение или проявление «слабости». С этой целью он может выступить инициатором мирного соглашения, предложить ту или иную формулировку итогового документа. Иногда участник конфликта отказывается даже рассматривать предложение (в том числе предложение о проведении переговоров) только на том основании, что оно поступило от его противника, но аналогичное предложение, сделанное посредником, не исключено, что будет принято с легкостью. В иных случаях посреднику оказывается необходимым всего лишь немного переформулировать предложение, внесенное одной из сторон, чтобы оно было принято другой.

В случае, если встреча окончилась неудачно, посредник может взять на себя ответственность за это, выступив своеобразным «козлом отпущения», и тем самым дать возможность сторонам «сохранить свое лицо». Это оставляет участникам конфликта возможность через какое-то время вновь вернуться к поискам мирного решения без ущерба для собственной репутации.

Регуляционно-контрольная функция посредничества направлена на разработку правил взаимодействия сторон, включая процедурные вопросы, а также на обеспечение выполнения достигнутых договоренностей. Посредник контролирует соблюдение принятых участниками норм взаимоотношений. Нередко он сам предлагает эти нормы на рассмотрение сторон.

Регуляционно-контрольная функция может иметь продолжение после достижения договоренностей, если посредник одновременно является гарантом их выполнения, как это было, например, при заключении договора между Израилем и Египтом в 1979 г. по итогам 16-месячных переговоров в Кэмп-Дэвиде. Гарантом его выполнения выступили США.

Посредничество не обязательно предполагает реализацию всех пяти названных функций в полном объеме. Например, посредник может сконцентрировать свое внимание на оказании помощи в получении и оценке информации (информационная помощь) или на создании каналов коммуникации для обмена участников конфликта взглядами, мнениями, суждениями и т. д.

В связи с тем, что посредник в большей или меньшей степени участвует в решении каждой из основных задач, иногда вместо понятия «посредник» (предполагающего достаточно полную реализацию всех названных функций) используются термины «фасилитейтор» (facilitator), «помощник» (helper), «примиритель» (conciliator). Обычно эти понятия, особенно понятие «фасилитейтор», можно встретить в рамках концепции «второго направления дипломатии». Считается, что участие фасилитейтора в урегулировании конфликта сводится главным образом к организации и стимулированию диалога между сторонами. Он оказывает помощь в определении повестки дня; проводит встречу, поддерживая цивилизованные правила дискуссии; способствует обмену мнений. Некоторые авторы несколько шире трактуют функции фасилитейтора, фактически сводя их к посредничеству. Они полагают, что, организуя и поддерживая диалог, фасилитейтор может выдвигать собственные идеи, переформулировать внесенные сторонами предложения и т. п.

Иногда в значении, близком к фасилитейтору, используется понятие «помощник». В некоторых случаях помощником называют консультанта одной из сторон, который может выступать на встречах от ее имени. Делается это для того, чтобы избежать контактов на официальном уровне в острые моменты развития конфликтных отношений.

Главная обязанность примирителя обычно состоит в информационной поддержке переговорного процесса, а именно, в сборе информации, предоставлении справочной информации по урегулированию других конфликтов и т. п.

Задачи, которые решает посредник, зависят друг от друга: решение одной способствует решению другой. В частности, улучшение коммуникации между сторонами позволяет точнее оценить ситуацию, а формирование ориентации участников конфликта на совместный поиск выхода из конфликтной ситуации побуждает их к установлению каналов коммуникации.

Названные задачи являются основными. Однако каждая из них состоит из ряда более дробных. Так, оказание помощи участникам конфликта в поиске взаимоприемлемых решений предполагает анализ их интересов, а реализация функции, связанной с поиском вариантов решения, нередко требует и обеспечения конфиденциальности при обсуждении тех или иных вопросов с посредником. Поэтому даже когда деятельность посредников ограничивается одной или двумя функциями, это все равно предполагает хотя бы косвенное выполнение ими и других функций.

В задачи посредника входит также синхронизация процесса урегулирования, т. е. обеспечение примерно одинаковой готовности сторон к поиску совместного решения.

Кроме названных существуют побочные функции посредничества, не связанные напрямую с проблемой урегулирования конфликта. Например, в функции посредника может входить решение такой задачи, как поднятие и укрепление собственного престижа. Важно иметь в виду то, насколько эта или другие побочные функции способствуют или, наоборот, тормозят реализацию главной задачи посредника — поиска мирного разрешения конфликта.

Обычно посреднические функции осуществляются в определенной последовательности. В связи с этим принято различать следующие этапы посредничества:

• инициация поиска согласия;

• налаживание переговорного процесса;

• участие в переговорном процессе;

• наблюдение за выполнением соглашений.

Посредничество может закончится на любом из перечисленных этапов, тогда его результатом будут либо дальнейшие совместные действия сторон, предпринимаемые самостоятельно (в этом случае задачи посредника вполне выполнены), либо возврат участников конфликта к односторонним шагам.

2. Технология посреднической деятельности

При реализации своих функций посредник использует различные стратегии. Среди них выделяются стратегии:

• связанные с оказанием помощи в поиске решения;

• направленные на обеспечение взаимодействия сторон и поддержание рабочих отношений между ними;

• направленные на манипулирование поведением участников конфликта.

Стратегии оказания помощи в поиске решения ориентированы на достижение согласия и обеспечение «сохранения лица» участников при выходе из конфликта. Эти стратегии — главные в посредничестве, они составляют его суть. Основным средством воздействия здесь является помощь, но не экономическая, военная и т. п., а интеллектуальная.

При использовании данной группы стратегий посредник, как правило, участвует в переговорном процессе. В ходе переговоров он делает акцент на наличии общих моментов в интересах участников, а в ряде случаев инициирует и создает такую общность. Иногда создание общности осуществляется путем формирования целей более высокого порядка, позволяющих конфликтующим сторонам объединиться ради их достижения. Это может быть предложение масштабного совместного проекта, например, в экономической или социальной сферах. При этом посредник также не исключается как один из участников подобного проекта.

Формирование целей более высокого порядка возможно тогда, когда интенсивность конфликта незначительна или когда основные проблемы по урегулированию конфликта мирными средствами уже решены. В последнем случае совместная деятельность по реализации суперцелей позволяет упрочить мирные отношения сторон.

Посредник способен увеличить переговорное пространство, обратив внимание участников конфликта на те или иные аспекты проблемы, которые как бы «выпали» из их поля зрения. Таким же образом может быть найдено и принципиально новое решение, которое позволит «снять» противоречие без уступок противоборствующих сторон.

В рамках использования данной группы стратегий посредник также генерирует новые идеи, вносит предложения по поиску взаимоприемлемых вариантов, предлагает формулу возможного соглашения. Так, при урегулировании конфликта между Израилем и Египтом США, выступая посредником, давали свои предложения сторонам, затем получали от них замечания и предложения и в конце концов формулировали их так, чтобы стороны могли обсуждать их между собой.

Следует, однако, иметь в виду и наличие негативных аспектов такого поведения посредника. Внося предложения, он тем самым может невольно ограничить поле поиска самих участников. Они оказываются как бы «в плену» уже имеющихся идей и предложений.

Еще одна стратегия, ориентированная на оказание помощи в поиске решения, — это работа по «единому тексту». Суть ее заключается в том, что посредник предлагает текст возможного соглашения и просит каждого участника конфликта сделать любые замечания по проекту текста, если он не удовлетворяет их основным интересам. Обычно первый проект, предлагаемый посредником, вызывает возражения сторон. Но важным психологическим моментом здесь является то, что конфликтующим сторонам надо не делать уступки, а лишь высказать замечания. Кроме того «единый текст» заставляет обе стороны концентрировать внимание на важнейших требованиях, а не на защите своей позиции. Это побуждает участников избегать крайних позиций в ходе обсуждения. Наконец, замечания каждого участника конфликта, сделанные им по «единому тексту», помогают посреднику лучше понять суть противоречий, что важно для его дальнейшей эффективной работы.

В целом стратегии, связанные с оказанием помощи в поиске решения проблемы, предполагают самые разнообразные действия посредника: он может использовать методики «мозгового штурма», компьютерные технологии и т. п. В рамках «второго направления дипломатии» широко практикуются семинары неофициальных представителей конфликтующих сторон, на которых участники обсуждают возможные пути разрешения конфликтных отношений.

Стратегии, направленные на обеспечение взаимодействия сторон и поддержание рабочих отношений между ними, в той или иной мере реализуются при решении практически всех задач посредничества. Но они являются основными при создании каналов коммуникации. Эти стратегии используются тогда, когда стороны в принципе согласны на поиск решения проблемы переговорным путем, но не находят способов начала диалога. В подобной ситуации посредник может организовать неформальные встречи (они особенно интенсивно используются во «втором направлении дипломатии») или предоставить свою территорию для проведения официальных заседаний. Он осуществляет контакты с лидерами противоборствующих сторон, стремится склонить их к мирному решению, часто используя методы «челночной дипломатии».

В рамках данной группы стратегий посредник в меньшей степени занят нахождением пути решения конфликта, он скорее создает условия для этого. Как правило, наиболее интенсивно указанные стратегии используются теми, кто не обладает большими экономическими или политическими возможностями воздействия на участников конфликта. Это могут быть небольшие государства, выступающие в качестве посредников, неправительственные организации или отдельные лица.

Важным средством воздействия в рассматриваемом случае является также формирование доверительных отношений между посредником и конфликтующими сторонами. При наличии таких отношений стороны легче отвечают на просьбы и обращения посредника.

Наконец, посредник может использовать манипулятивные стратегии, которые предполагают различные формы принуждения и оказания давления на конфликтующие стороны. Манипулятивные стратегии ориентированы главным образом на реализацию функции, связанной с формированием ориентации участников конфликта на поиск мирного урегулирования, а также в какой-то степени и регуляционно-контрольной функции. Они применяются тогда, когда стороны недостаточно интенсивно стремятся к поиску мирного выхода из конфликта. Для того чтобы стимулировать это стремление, посредник применяет различные средства оказания политического, экономического, дипломатического, морального и иного давления, в том числе угрозы исключения из международных организаций или объявления бойкота, угрозы отказа в предоставлении экономической помощи или введения ряда ограничительных мер на торговлю и т. п. Если в ходе переговоров стороны не соблюдают нормы их проведения, на которые ранее дали согласия, то применяются эти же стратегии.

Манипулятивные средства воздействия направлены и на то, чтобы побудить участников конфликта найти возможные альтернативы их изначальным позициям, а именно такие, которые были бы более приемлемы для противоположной стороны, или, по крайней мере способствовали бы тому, чтобы стороны в своих требованиях и предложениях следовали более четким общепринятым нормам.

Кроме давления, угроз со стороны посредника, манипулятивным средством воздействия на конфликтующие стороны является ограничение их во времени, отведенном для принятия решения. Сам факт необходимости к определенному моменту принять решение может стимулировать его поиск. Правда, при введении посредником ограничения во времени существует определенный риск, что, не придя к согласию, стороны прервут переговоры и их отношения обострятся вновь. Именно ограничение по времени израильской и египетской сторон, введенное американским президентом Дж. Картером на переговорах в Кэмп-Дэвиде, по оценкам Д. Прюитта и Дж. Рубина, было тогда значимым фактором достижения договоренности. Такое же ограничение применялось американскими посредниками при воздействии на противоборствующие стороны боснийского конфликта во время выработки ими мирного соглашения в Дейтоне (США) в 1995 г.

Манипулятивные стратегии используются не только для «наказания» тех, кто не намерен искать взаимоприемлемое решение или делает это недостаточно активно, но и для «поощрения» в случае, если участники действительно предпринимают действия по урегулированию конфликта. Часто оба эти средства — «наказания» и «поощрения» — используются параллельно. Так, в конце 70-х годов при урегулировании отношений между Израилем и Египтом США широко практиковали метод «кнута и пряника». С одной стороны, в качестве давления они использовали угрозу публично обвинить Израиль в нежелании решать проблему мирным путем, с другой стороны, в качестве поощрения они обещали предоставить ему финансовую помощь.

Создание условий изоляции участников конфликта от средств массовой информации, обеспечение секретности переговоров или, напротив, предание гласности действий той или иной стороны — нее это также может использоваться в манипулятивных целях. Обычно процесс урегулирования конфликта проходит за закрытыми дверями, что позволяет участникам переговоров сосредоточиться на поиске решения проблемы и не быть подверженными сиюминутным воздействиям. Например, Г. Киссинджер вел переговоры по Ближнему Востоку в обстановке, близкой к секретности. Строго говоря, широкому обсуждению подлежат результаты переговоров, но не процесс их достижения. По этой причине, кстати, как правило, не подлежит публичному обсуждению в средствах массовой информации то, как осуществлялось посредничество. Однако бывают и исключения из этого правила. Посредник, хотя и редко, но может допустить утечку информации с тем, чтобы заставить стороны работать интенсивнее. Например, в конфликте, связанном с Фолклендскими (Мальвинскими) островами, генеральный секретарь ООН П. де Куэльяр неоднократно выступал публично, что позволяло в известной мере «обнажить позиции» сторон. Иногда лишь сама угроза попадания информации в прессу может стимулировать участников к мирному завершению конфликта. И все же использование прессы в качестве средства давления является довольно рискованным. В результате подобных действий урегулирование конфликта может быть сорвано, а посредник дискредитирован. Поэтому данный метод воздействия должен применяться предельно осторожно.

Нередко манипулятивные стратегии используются не прямо, а опосредованно. Опосредованное воздействие может быть осуществлено, например, через наиболее значимых для участников конфликта стран в регионе с тем, чтобы изолировать их в случае продолжения конфликтных отношений.

Все манипулятивные стратегии предполагают ограничение альтернатив переговорному решению (ATNA) участников конфликта. Для того чтобы воспользоваться этими манипулятивными стратегиями, посредник должен обладать соответствующими возможностями (экономическими, политическими и т. п.). При наличии их посредник обладает достаточно мощным оружием влияния на конфликт.

Однако слабым звеном при использовании манипулятивных стратегий является то, что соглашение оказывается «искусственным», поддерживаемым внешними «вливаниями» или угрозой наказания, а значит может оказаться недолговечным. Другой отрицательный момент заключается в том, что участники конфликта опасаются нажима со стороны слишком «сильного» посредника. В результате они могут утратить самостоятельность при принятии решения. Именно по этой причине конфликтующие стороны обычно неохотно соглашаются на посредничество «сильной» стороны, полагая порой, что «свобода в принятии решения» является более приоритетной.

3. Трудности при осуществлении посреднической деятельности и требования, предъявляемые к посреднику

Посредничество обычно используется тогда, когда отсутствуют простые решения конфликтных ситуаций. Это значит, что, приступая к урегулированию, посредник сталкивается со множеством трудностей, проблем и опасностей, которые ему необходимо преодолеть. Их можно разбить на две основные группы: проблемы,

• обусловленные собственно трудностями урегулирования конфликта и не зависящие от деятельности посредника;

• связанные с деятельностью посредника.

Одной из типичных проблем, относящихся к собственно проблемам урегулирования, является то, что для разрешения конфликтной ситуации требуется значительное время. Конфликт же находится в постоянном развитии, и в то время, когда идет поиск мирного решения проблемы с одной из сторон, другой участник может предпринять действия по изменению исходной ситуации. Согласование приходится начинать заново, уже в новых, часто более сложных условиях. При этом посредник сталкивается с тем, что малейшие нарушения предварительных обещаний хотя бы одной из сторон (случайные, с целью провокаций или как результат разработки каждой из сторон своих ATNA) вообще ведут к срыву посреднических усилий.

Время требуется не только для окончательного разрешения противоречий, но и для решения отдельных задач, что может входить в противоречие с конечной целью посреднической деятельности — разрешением конфликта. Например, почти всегда посредник оказывается перед дилеммой: с одной стороны, ему необходимо обеспечить взаимопонимание участников конфликта для поиска мирного решения и для этого установить каналы коммуникации, выработать «общий язык» и т. д. (что занимает немало времени), с другой — как можно быстрее предотвратить дальнейшее насилие и найти мирный выход из конфликта. Если затянуть решение первой группы задач, то конфликт выйдет из-под контроля, а если форсировать, то достигнутые договоренности могут оказаться непрочными. В подобной ситуации посреднику важно найти необходимый баланс.

Серьезные трудности возникают и в связи с тем, что само по себе посредничество не гарантирует разрешения конфликта. Оно в силу ряда обстоятельств может оказаться неудачным и повлечь за собой неверие участников в то, что конфликт вообще подлежит разрешению мирными средствами. Конфликтующие стороны будут вынуждены тогда вновь возвращаться к односторонним шагам, причем часто в более жесткой и агрессивной форме.

Занимаясь урегулированием конфликта, посредник в той или иной степени оказывается вовлеченным в него. И существует угроза того, что посредник окажется втянутым в конфликт в качестве его непосредственного участника, вследствие чего произойдет расширение конфликта. Но даже если этого не случится, посредник вполне может столкнуться с тем, что участники при попытках реализовать свои BATNA обвинят его в срыве переговоров. Это нередко болезненно отражается на репутации посредника.

Наконец, лица, которые непосредственно занимаются урегулированием, порой становятся жертвами конфликта: на них совершаются покушения, они оказываются в зоне огня. Возможен и захват их в плен в качестве заложников. В частности, представители миссии ООН, а также Красного Креста были захвачены в Таджикистане в начале 1997 г.

Среди проблем, обусловленных деятельностью посредника, наиболее распространенными являются правильная оценка посредником различных параметров конфликтной ситуации, а также определение благоприятного момента для вмешательства. Возможны ошибки, связанные с тем, что посредник просто не владеет необходимыми знаниями и навыками.

Наличие всех этих трудностей и проблем ведет к тому, что зачастую посредники отказываются вмешиваться в сложные, затяжные конфликты или дожидаются момента, когда «созреют» условия для их урегулирования, чтобы «действовать наверняка».

Сложности посреднической деятельности предъявляют крайне высокие требования к третьей стороне. Несмотря на то, что в каждом конкретном конфликте формируются свои критерии, на основе которых осуществляется выбор посредника, обычно исходят из тех соображений, что посредник должен:

• быть компетентным лицом (обладать соответствующими знаниями и умениями);

• быть лицом, незаинтересованным в решении вопроса в пользу какой-либо одной стороны, независимым от участников конфликта, нейтральным и объективным;

• обладать влиянием, престижем и авторитетом.

Компетентность посредника включает в себя две составляющие: 1) знание посредником проблемы, лежащей в основе конфликта, и ее контекста; 2) знание и умение реализовать посреднические функции. При отсутствии необходимых знаний и умений посредник может только обострить конфликт.

Нередко при выборе посредника обращают внимание на то, чтобы он был хорошо знаком с проблемой. Однако в ряде случаев более важным может оказаться вторая составляющая компетенции посредничества — владение посреднической технологией. Сингапурский дипломат Т. Кох, много лет проработавший в США, приводит такой эпизод из своей практики. В 1976 г. переговоры на 3-ей Конференции по морскому праву зашли в тупик. Позиции индустриально развитых и развивающихся стран казались несовместимыми. Г. Киссинджер, который в то время был государственным секретарем США, оказался незнакомым с проблемой в подробностях. Проведя утро в американской делегации, а днем встретившись с другими делегациями, к вечеру он смог представить совершенно новую схему решения проблемы, учитывающую интересы различных стран, и убедить участников в ее целесообразности.

Под требованиями незаинтересованности, нейтральности, объективности посредника подразумевается то, что он не должен поддерживать ни одну из сторон, участвующих в конфликте. При наличии даже подозрений в проявлении посредником симпатий к кому-либо из участников конфликта другой может отказаться от его услуг, что порой негативно сказывается не только на процессе урегулирования, но и на репутации посредника.

Следует иметь в виду, что речь идет не столько о действительной нейтральности или объективности посредника, сколько о том, как он воспринимается участниками конфликта. Ведь конфликтующие стороны могут исходить из различных критериев нейтральности и объективности (как, впрочем, и компетенции), подчас несправедливо обвиняя посредника в отсутствии этих качеств.

Примеров, когда один из участников конфликта возражает против посредничества на том основании, что данный посредник не может рассматриваться им как лицо нейтральное, достаточно много. Одним из них может служить отказ южноафриканской партии «Инката» от переговоров по мирному урегулированию ситуации в Южной Африке с другим политическим движением ЮАР — АНК осенью 1990 г. Они должны были осуществляться при посредничестве епископа Д. Туту. Основанием для отказа было то, что, по мнению представителей партии «Инката», епископ не являлся беспристрастным лицом и не раз высказывал свои симпатии АНК. По этой же причине в 1967 г. Великобритания безуспешно пыталась выступить посредником при урегулировании конфликта во Вьетнаме. Северный Вьетнам и Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама рассматривали ее как союзницу США.

Сложно быть нейтральным и, соответственно, осуществлять посредничество, если до этого посредник занимал определенную позицию по вопросу спора. В подобном случае он не рассматривается конфликтующими сторонами как лицо беспристрастное. Например, в 1964 г. в Каире Организация африканского единства (ОАЕ) приняла решение о том, что границы африканских государств признаются такими, как они установлены. Это создало проблему для получения согласия на посредничество ОАЕ тех страны, которые имели территориальные споры (например, Сомали, Марокко).

Не исключено, что посредник будет воспринят как пристрастный в результате его ошибок при осуществлении посреднических функций, в том числе в технологии. Один из примеров (по рассказам очевидца) — попытка посредничества депутатов бывшего Верховного Совета СССР в конфликте в Молдове в 1990 г. Суть конфликта состояла в принятии Молдовой закона о переходе на письменность на основе латинского алфавита. Против закона возражали русскоязычное население и гагаузы. Решили провести переговоры по этому вопросу в г. Бендеры, который тогда представлялся нейтральным. Делегация Верховного Совета была искренне настроена на урегулирование конфликта, да и участники конфликта, в свою очередь, надеялись на помощь этого посредника. Однако прямого рейса Москва — Бендеры не было, поэтому посредники вылетели из Москвы в Кишинев, где их встречала делегация Молдовы, и вместе с ней они отправились в машинах к месту переговоров. В результате посредники были восприняты другими участниками конфликта как лица, поддерживающие молдовскую делегацию. Естественно, после этого их посредническая миссия оказалась невозможной.

Говоря о «нейтральности» посредника, следует подчеркнуть, что это понятие все же является относительным. У посредника всегда есть свои интересы или, по определению Т. Шеллинга, своя «платежная матрица». Посредник заинтересован уже хотя бы в том, чтобы конфликт был разрешен мирными средствами. Посредник является заинтересованным лицом также и по той причине, что от успеха в урегулировании конфликта зависят его моральное удовлетворение, престиж и авторитет. Бывает, что третья сторона прямо заявляет о своих интересах. Так, когда под угрозой срыва оказались переговоры между Голландией и Индонезией, президент Дж. Кеннеди встретился с министром иностранных дел Индонезии в Вашингтоне и подчеркнул, что США не смогут безразлично относиться к возможным жертвам, если разразится конфликт. Индонезия проигнорировала это заявление. Тогда был приглашен американский посол Э. Банкер, уже находившийся на пенсии, он-то и смог убедить индонезийцев продолжить переговоры. Другой пример. В конце 1995 г. президент США Б. Клинтон прямо заявил, что успешное завершение трехсторонних переговоров между сербами, хорватами и мусульманами по Боснии, которые были организованы американской стороной на военно-воздушной базе США в Дейтоне, значат для американцев очень многое.

Наличие собственных интересов у посредника является причиной того, что он порой иначе, чем участники, воспринимает проблему и отношения сторон в конфликте. В частности, существует феномен «приписывающей ошибки», т. е. тенденции внешнего наблюдателя, в том числе посредника, видеть ответственными за конфликт главным образом его участников, а не обстоятельства, в то время как сами участники винят каждый противоположную сторону или обстоятельства. В результате этого феномена может возникнуть непонимание между посредником и конфликтующими сторонами.

Важно иметь в виду, что сам факт наличия у посредника собственных интересов, возможность их развития и появления новых в ходе урегулирования конфликта оказывается весьма существенным фактором, который может приводить к различным последствиям для дальнейшего урегулирования.

В связи с тем, что понятие «нейтральность» посредника довольно сложно поддается определению, некоторые авторы подчеркивают: речь должна идти не столько о нейтральности, сколько а приемлемости посредника для участников конфликта. Например, в конфликте между Индией и Пакистаном, разгоревшемся в 60-х годах по поводу Кашмира, потенциальными посредниками были Великобритания, США и ООН. Казалось бы, Великобритания — наилучший посредник, поскольку и Индия, и Пакистан были членами Содружества. Но Индия считала, что Великобритания отдает предпочтение Пакистану. Соединенные Штаты Америки, как сверхдержава, имели тесные контакты с обоими государствами, однако представители США отказали этим государствам в предоставлении экономической помощи и даже отменили приглашения официальным лицам той и другой страны посетить США. Все это вызвало обиды и раздражение у конфликтующих сторон. ООН в качестве посредника тоже была отклонена, так как Пакистан полагал, что она находится под слишком большим влиянием США; Индия же боялась, что эта организация будет жестко навязывать свое решение. В такой ситуации с инициативой посредничества выступил СССР, заинтересованный в стабильности в регионе. Он, продолжая поддерживать дружественные отношения с Индией, смог установить хорошие контакты и с Пакистаном. В результате Советский Союз получил согласие обеих стран на осуществление посреднических услуг.

Посреднику необходимо быть влиятельным, обладать престижем и авторитетом. Дж. Рубин называет такие источники его влияния, как наличие экспертных знаний; право быть посредником (согласие обеих сторон на посредничество); возможность получения информации от обеих сторон, в то время как каждый участник владеет только собственной информацией; хорошие отношения с участниками конфликта; возможность «поощрять» и «наказывать» участников.

Требование к посреднику обладать влиянием, престижем и авторитетом во многом производно от предыдущих двух требований и определяет то, насколько он в состоянии воздействовать на конфликтующие стороны. Экспертные знания позволяют посреднику быть компетентным, а следовательно, побуждают стороны прислушиваться к нему. Если участники конфликта согласились на посредничество кого-либо, то тем самым они дали ему право быть посредником и на этом основании выполняют его просьбы и указания. Обладание информацией от обеих сторон ставит посредника как бы «над» участниками конфликта, благодаря чему он также усиливает свое влияние. Наконец, хорошие отношения посредника с конфликтующими сторонами формируют высокий уровень доверия к нему. В свою очередь наличие доверия порождает возможность посредника воздействовать на участников. Он может также оказывать свое влияние, используя манипулятивные рычаги воздействия, поощряя или наказывая конфликтующие стороны.

Влияние посредника может быть симметричным, т. е. примерно равным по отношению к конфликтующим сторонам. Так, при урегулировании индо-пакистанского конфликта Советским Союзом его влияние в принципе можно считать симметричным. В других случаях влияние посредника оказывается асимметричным, т. е. более сильным в отношении одной стороны и менее — в отношении другой. Например, при решении вопроса относительно Синайского полуострова Г. Киссинджер имел сильное влияние на израильское правительство и лишь относительную возможность воздействия на египетское руководство.

Во второй половине XX столетия асимметричное влияние при оказании посреднических функций стало довольно типичным явлением. Оно повлекло за собой частое подключение к конфликту одновременно двух, а иногда и большего числа посредников с разными возможностями влияния на каждого из участников. Например, асимметричное влияние посредников — СССР и США — было при урегулировании намибийской проблемы в конце 1980-х голов. Вопрос о предоставлении независимости Намибии тогда увязывался ЮАР с требованием вывода кубинских войск из Анголы. СССР имел большее влияние на ангольскую сторону, а также кубинцев, в то время как США — на ЮАР. Другой пример сотрудничества двух стран — боснийский конфликт в первой половине 1990-х гг., в котором Россия имела относительно большую возможность влиять на сербов, а США — на мусульман и хорватов.

Говоря о влиянии, следует иметь в виду, что не только посредник влияет на участников конфликта, но и они в свою очередь могут оказать влияние на него. Здесь очень важно, чтобы посредник не оказался бы под влиянием одного из участников конфликта и тем самым не потерял бы доверие другого.

К названным требованиям, предъявляемым к посреднику, следует еще добавить такие характеристики, как его терпение, настойчивость в поиске решений, высокий интеллектуальный уровень. Очень важны здесь и прежние отношения посредника с конфликтующими сторонами: чем они были лучше ранее, тем более влиятельным будет посредник.

 

Глава 10. Многообразие посредничества

1. Посредничество государств

Посредничество государств в XX столетии было одним из наиболее распространенных видов посредничества в тех конфликтах, которые приобретали международное звучание. Во внутренние конфликты посредников вообще стараются не допускать, и тем более посредников в лице других государств. Аргументом, как правило, является то, что внутренняя проблема должна быть решена внутри страны.

Государства берут на себя роль посредника прежде всего в том случае, если конфликт затрагивает их собственные интересы. Конкретно это может выражаться в следующих моментах:

• наличие угрозы расширения конфликта;

• необходимость сохранения организации, участниками которой являются и конфликтующие стороны, и посредник;

• стремление к усилению собственного политического влияния или противодействия усилению влияния оппонента;

• необходимость улучшения отношений со сторонами, находящимися в конфликте, или с одной из них;

• стремление поднять собственный политический престиж;

• решение внутриполитических задач (например, как результат лоббирования интересов той или иной политической или этнической группы).

В посредничестве, осуществляемом государствами, принято различать посредничество сверхдержав (или наиболее крупных государств в регионе, если речь идет о небольшом локальном конфликте), нейтральных стран и небольших государств.

Крупные государства обладают сильными экономическими и политическими рычагами влияния на конфликтующие стороны. По этой причине они иногда могут добиться довольно ощутимого результата в таком конфликте, в котором другие посредники оказываются бессильными. Например, получение материальной помощи часто выглядит значительно привлекательнее для участников конфликта, чем продолжение противостояния. Опасность «наказания» также может побуждать их к поиску мирного решения. Манипулятивная стратегия довольно типична для крупных держав. Но этот момент одновременно и настораживает конфликтующие стороны, и потому они нередко стараются избегать такого посредничества. В подобных случаях крупная держава оказывается вынужденной «прятаться» за деятельностью межправительственных универсальных или региональных организаций. Довольно интенсивно это практиковали, например, США в Латинской Америке, где они осуществляли посредничество в рамках Организации американских государств.

Американский исследователь С. Тоувал провел сравнительный анализ посредничества двух сверх-держав в период «холодной войны» — с 1945 по 1989 гг. По его данным (другие исследователи могут давать иные цифры в зависимости от учета тех или иных конфликтов), США 57 раз были посредниками, не считая их посреднической деятельности в Латинской Америке, в то время как СССР — 17 раз (за исключением стран Восточной Европы). К этому следует добавить 10 случаев совместного посредничества, из которых 4 приходятся на 1987–1989 гг. Эти различия, по мнению С. Тоувала, объясняются большими экономическими возможностями американцев.

Следует, однако, принять во внимание еще один, не менее важный фактор — концептуальные подходы к конфликтам и их урегулированию. В рамках доминировавшей в СССР концепции «мирного сосуществования» посредничеству отводилась весьма незначительная роль во внешней политике, тогда как, например, после второй мировой войны оно было одним из центральных направлений внешней политики США. Практически каждая американская администрация посылала своих посредников за границу для урегулирования конфликтов. Вмешательство США в конфликты было разнообразным — от предложения «добрых услуг» до достаточно сильного воздействия на стороны за счет экономических и политических рычагов (предложение экономической и других видов помощи, использование различных угроз). Довольно широка и география конфликтов, в которых были задействованы США в качестве посредника, — фактически она охватывает весь мир. Очень активно США занимались посредничеством в Латинской Америке, на Ближнем Востоке, периодически выступали посредниками между Турцией и Грецией — государствами-членами НАТО.

Один из примеров активной посреднической деятельности США — урегулирование отношений между Египтом и Израилем в 70-х годах. Этот процесс шел непросто. Так, в 1975 г. США не удалось убедить Израиль сделать уступки Египту. Тогда государственный секретарь США Г. Киссинджер вернулся в Вашингтон и объявил о «переоценке» американской политики. Одновременно США отложили обещанную ранее Израилю военную, а также другие виды помощи. Возможность разрешения этой сложной ситуации в урегулировании появилась несколькими месяцами позже, когда была получена широкая политическая поддержка, а также оказаны различные виды помощи со стороны США как Израилю, так и Египту. В конечном счете, Соединенным Штатам Америки удалось добиться подписания соглашений между этими двумя странами, а также усилить свои позиции на Ближнем Востоке.

Советский Союз, в отличие от США, значительно меньше внимания уделял международному посредничеству, но все же осуществлял его. Один из наиболее успешных примеров посреднической деятельности СССР — урегулирование конфликта между Индией и Пакистаном в связи с Кашмиром. Конференция по урегулированию проходила в Ташкенте в 1966 г. В ее работе приняли участия Премьер-министр Индии, президент Пакистана, а в качестве посредника — Председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин. СССР был заинтересован в мирном разрешении конфликта в регионе, хотя этот конфликт и не представлял для Советского Союза слишком большой угрозы.

Во второй половине XX столетия, особенно в конце 80-х — начале 90-х годов, СССР и США несколько раз сотрудничали при оказании посреднических услуг, в том числе на Ближнем Востоке, при урегулировании проблем Намибии, Югославии. Сотрудничество двух стран при урегулировании одних конфликтов было более тесным, других — менее. Все зависело от конкретных условий и мотивов посреднической деятельности сторон. В ряде случаев такое сотрудничество было вызвано стремлением не допустить выхода конфликта из под контроля, его эскалации, что в конечном счете могло бы привести к столкновению двух держав. Несколько раз такая опасность возникала, например, при развитии арабо-израильского конфликта. Поэтому каждая из сверхдержав стремилась оказать сдерживающее влияние на своего союзника.

Нейтральные государства также выступают посредниками при урегулировании конфликтов. Они не обладают такими возможностями оказания давления на участников конфликта, как крупные державы. Тем не менее, порой они действуют весьма эффективно именно за счет своей «слабости». Благодаря ей они и приобретают право быть посредником. Эти государства добровольно принимают на себя обязательства не участвовать в войне (кроме случаев самообороны), воздерживаться от политики, которая может привести к войне, не входят в военные союзы и блоки, не предоставляют свою территорию для иностранных войск и военных баз и т. п. В силу их нейтральности они оказываются порой наиболее приемлемыми для конфликтующих сторон в качестве посредника.

Для самих же нейтральных стран существенным мотивом их участия в посредничестве является возможность таким образом ответить на критику, которая нередко раздается в адрес их официального внешнеполитического курса, ориентированного на нейтралитет. Согласно логике оппонентов, нейтральность обрекает эти страны на пассивность в международных отношениях, посредничество же позволяет реально показать, что нейтралитет вовсе не означает бездействия.

Тем не менее, деятельность нейтральных государств в качестве третьей стороны в конфликте часто ограничивается оказанием «добрых услуг». Их помощь в улаживании конфликтов в большей степени направлена на обеспечение или улучшение коммуникации между участниками, чем непосредственно на выяснение сути спора и его разрешение. Они участвуют в налаживании контактов между участниками конфликта, предоставляют свою территорию для проведения встреч и переговоров между враждующими сторонами. Один из примеров участия нейтральных государств в урегулировании конфликта — деятельность австрийского канцлера д-ра Б. Крайски, который в середине 70-х годов был одним из первых западных политических деятелей, признанных ООП. В Вене было открыто информационное представительство данной организации. Все это явилось положительным фактором в наведении мостов, необходимых для урегулирования ближневосточной проблемы.

Наиболее распространенное действие в посредничестве нейтральный страны — предоставление ею своей территории для проведения переговоров. Многие переговоры по урегулированию конфликтов проходили, например, в Швейцарии, в том числе Женевская мирная конференция по Ближнему Востоку (1973–1974); Женевские совещания министров иностранных дел, а также глав правительств СССР, США, КНР, Великобритании и Франции по мирному урегулированию в Корее и восстановлению мира в Индокитае (1954–1959); Женевское совещание по урегулированию лаосского вопроса (1961–1962).

Малые государства, как и нейтральные, не располагают особыми возможностями силового воздействия на конфликтующие стороны. Их средства сводятся к убеждению и созданию каналов коммуникации. Некоторые исследователи выдвигают идею о необходимости развития именно этого вида посредничества в наиболее острых кризисных и конфликтных ситуациях. Чем они обычно аргументируют такую идею? Дело в том, что малые государства, как и нейтральные, оказываются порой наиболее приемлемыми посредниками для конфликтующих сторон именно в силу того, что они не могут навязать свое решение.

Одним из ярких примеров посредничества малых государств является деятельность Алжира по освобождению американских заложников, захваченных в Иране 4 ноября 1979 г. группой экстремистски настроенных студентов. Более того, усилия Алжира стали классическим примером успешно проведенного посредничества малых государств.

Американская исследовательница Р. Слим подробно проанализировала этот случай, специально остановившись на технологии осуществления посредничества алжирцами (они тогда использовали немало технических приемов, способствовавших успешному завершению конфликта), а также на причинах того, почему именно малое государство было выбрано в качестве посредника. В связи с этим представляется целесообразным несколько подробнее рассмотреть урегулирование данного конфликта.

Кризис, разразившийся в 1979 г. между США и Ираном, угрожал превратиться в их военную конфронтацию. Стараясь не допустить этого и в то же время освободить заложников, многие страны и международные организации предлагали свои посреднические услуги. Из всех стран, предложивших тогда посредничество, у Ирана лучшие отношения были с Сирией и Ливией, которые поддерживали его в войне с Ираком, однако против посредничества этих государств возражали США. К итоге был выбран Алжир как наиболее приемлемый посредник для обеих сторон. Алжир имел опыт активной международной деятельности и в Африке, и на Ближнем Востоке, в том числе опыт международного посредничества. В частности, в 1975 г. он посредничал между вице-президентом Ирака и шахом Ирана по поводу территориальных споров. Немаловажным фактором оказалось и то, что во время конфликта в связи с захватом заложников некоторые должностные лица Ирана, занимавшиеся деталями того соглашения и установившие в свое время хорошие рабочие связи с алжирцами, работали в иранском МИДе.

Алжир следовал политике неприсоединения, полагая, что в биполярном мире больше других страдают малые государства. Но официальным заявлениям Алжира он выполнял чисто гуманитарную миссию, цель которой — спасти заложников. Но, как подчеркивает Р. Слим, были и другие мотивы посредничества Алжира. Один из них — поиск своего места в системе международных отношений. Посредничество помогало укрепить представления о том, что алжирское руководство делает все возможное для активного участия в международных делах. На уровне внутренней политики успех алжирцев в урегулировании кризиса мог стать большой удачей нового президента. Были и другие мотивы, побуждавшие Алжир к посредничеству. После падения шаха Ирана алжирцы стремились улучшить свои отношения с новым иранским руководством. Это было полезно для усиления их позиций в Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК), где Иран играл одну из ключевых ролей. Алжир был заинтересован и в улучшении своих отношений с США, которые, начиная с 1967 г., были довольно прохладными, хотя к 1979 г. несколько улучшились. Важным моментом была также возможность продажи газа США. Кроме того, Алжир надеялся остановить поставки американских военных технологий в Марокко, которое было вовлечено в войну против поддерживаемого Алжиром движения Полисарио.

При осуществлении посреднических функций алжирцы сделали основной акцент на организации процесса выработки решения, а не на поиске конкретного выхода из конфликта, хотя на различных стадиях переговоров они вносили предложения, переформулировали заявления сторон и т. п. Передавая сообщения от одной стороны к другой, алжирская делегация вынуждена была курсировать между Тегераном и Вашингтоном. Эмоциональный компонент посланий был очень сильным, особенно с иранской стороны. В этих условиях алжирцы выступили своего рода «охладительным экраном» между двумя участниками конфликта.

Одна из серьезных проблем, с которой столкнулся Алжир при осуществлении посредничества, — слишком большая разница в политических культурах двух стран. Как позднее заметил один из членов алжирской делегации, посредничество было скорее похоже на семинар. В Тегеране приходилось объяснять специфику американского законодательства, политической и банковской системы (Иран требовал размораживания всех иранских счетов в США), в Вашингтоне — особенности политики Ирана.

В задачи посредников входило сближение позиций сторон. Алжирцам удалось переключить дискуссию с обсуждения общих проблем, охватывающих 15-летний период ирано-американских отношений, непосредственно на проблему освобождения заложников. При этом было крайне важным «сохранение лица» участников конфликта, что особенно волновало Иран, который не мог допустить уступок «сатане». Это в значительной степени повредило бы образу иранских лидеров в глазах иранцев. Для американцев же было неприемлемо, чтобы соглашение выглядело как выкуп заложников. Они жестко настаивали на том, что поведение иранцев незаконно и нарушает все международные нормы. Алжирцы хорошо понимали опасения каждой из сторон. В итоге окончательное соглашение приняло форму декларации, которая была составлена правительством Алжира и следовать которой обязались обе стороны. Наконец, алжирцы выполняли роль гаранта соглашения. Им было доверено получить 52 заложника, а в свою очередь иранские деньги должны были быть переведены в Алжирский центральный банк.

Успех посреднической деятельности Алжира ярко демонстрирует возможности стратегий, связанных с оказанием помощи в поиске решения и обеспечения взаимодействия сторон: эти стратегии являются главными в посредничестве малых государств.

2. Межправительственные и неправительственные организации в качестве посредников

Кроме государств посредниками в конфликтах наиболее часто выступают межправительственные организации, как универсальные (ООН) так и региональные (например, Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе; Организация американских государств, Организация африканского единства и др.).

По оценкам различных исследователей, активное участие межправительственных организаций после второй мировой войны в качестве посредников обусловлено следующими причинами:

• значительным ростом количества универсальных и региональных международных организаций, особенно во второй половине XX в.;

• их активной ролью в мире, в частности таких организаций, как ООН, ОБСЕ, ОАЕ и ряда других;

• во многих случаях восприятием их конфликтующими сторонами как нейтральных в связи с тем, что в межправительственных организациях представлены страны с различной политической, идеологической, религиозной ориентацией.

Межправительственные организации имеют меньше возможностей, чем крупные державы использовать рычаги «поощрения» или «наказания». Более того, эти возможности обычно ограничиваются лишь политической сферой. Но даже в тех случаях, когда метод «кнута и пряника» в принципе применим, межправительственные организации охотнее пользуются иными средствами, а именно такими, которые предполагают наличие экспертных знаний, а также легитимности для вмешательства в отношения членов своих организаций. Так, представитель ООН в принципе имеет больше формальных прав вмешиваться в конфликт, чем кто бы то ни было другой. Вследствие этого ему легче устанавливать контакты с высшим руководством обеих конфликтующих сторон и через них оказывать влияние на ситуацию. Благодаря тому, что межправительственные организации обычно воспринимаются в качестве законного посредника, стороны более склонны следовать именно их советам и идти навстречу их пожеланиям, нежели советам и пожеланиям крупных держав.

Возможность ООН оказывать политическое и моральное воздействие на участников конфликта и тот факт, что она представляет международное сообщество, не раз являлось ключевым фактором при выборе ООН в качестве посредника. По этой причине, например разрешение спора между Голландией и Индонезией по поводу Западного Ириана проходило в основном под эгидой ООН, хотя посредником выступали и США. Голландцам надо было «сохранить свое лицо», и в этой ситуации ООН была как бы «вправе требовать» более серьезных уступок от имени международного сообщества.

Несмотря на активную деятельность межправительственных организаций в урегулировании конфликтов, случается и так, что им отказывают в праве быть посредником, подозревая, будто через эти организации проводится политика какого-либо государства или группы государств. С подобной проблемой не раз сталкивалась, например, Организация американских государств, в которой доминируют США. В качестве еще одного примера можно привести первоначально скептическое отношение Израиля к посреднической роли ООН на переговорах по 101-километровой зоне на дороге Суэц— Каир после войны 1973 г. Израиль полагал, что в ООН слишком сильно влияние арабских стран, поэтому она не сможет быть хорошим посредником. Впоследствии ООН все же выступила посредником на этих переговорах, которые в итоге привели к достижению договоренностей.

Другая проблема в посреднической деятельности межправительственных организаций заключается в том, что хотя уставы многих из них предусматривают вмешательство в конфликт, но часто отсутствует механизм его реализации.

Наконец, каждый член межправительственной организации имеет свои интересы, которые он стремится реализовать в ситуации конфликта. Поэтому нередко получалось так, что сама организация оказывалась далеко не единодушной при выработке позиции в отношении конфликтующих сторон. В результате «посредничество» осуществлялось путем регулярных встреч и контактов в основном внутри самих межправительственных организаций.

Среди межправительственных организаций наиболее интенсивно оказанием посреднических услуг занимается Организация Объединенных Наций, Устав которой предусматривает коллективные меры для предотвращения и устранения угрозы миру и актов агрессии, а также разрешение споров мирными средствами. За более чем полувековую историю своего существования ООН посредничала на Ближнем Востоке, в Афганистане, в конфликте между Ираком — Ираном, на Кипре и во многих других конфликтных и кризисных ситуациях. Американский исследователь К. Холсти проанализировал 32 конфликта, которые урегулировались с помощь этой организации с момента ее образования до начала 80-х годов.

Он обнаружил, что из всех видов возможного вмешательства третьей стороны при урегулировании конфликтов ООН наиболее часто прибегала к посредничеству. Столь же распространенным был и поиск фактов, проводившийся ООН с целью выявления нарушений достигнутых договоренностей и наблюдения за процессом урегулирования.

В последние годы активность ООН по урегулированию конфликтов значительно возросла. Так, но оценкам самой Организации Объединенных Наций, в период с 1988 по 1996 гг. она предпринимала связанных с миротворчеством действий, почти в два раза больше, чем за все предыдущие годы.

Посредническая деятельность ООН осуществляется в различных формах и различными представителями ее. Это может быть специальный представитель генерального секретаря ООН или непосредственно генеральный секретарь. Например, в 1983–1985 п. при урегулировании кипрской проблемы, когда руководство турецкой общины заявило о создании в северной части острова независимого государства — Турецкой республики северного Кипра, — с помощью посреднических усилий генерального секретаря П. де Куэльяра было проведено несколько раундов переговоров раздельно с президентом Кипра С. Киприану и лидером турецкой общины Р. Денкташем. В качестве специального представителя генерального секретаря ООН У. Пальме участвовал в начале 80-х годов в урегулировании ирако-иранского конфликта, связанного с давними территориальными спорами двух государств. Однако урегулирование этого конфликта шло крайне трудно.

Существенную роль в посредничестве играют специальные комитеты и комиссии ООН, которые занимаются сбором информации, отслеживанием ситуации и оказанием помощи в поиске мирных решений. Резолюции, принимаемые ООН, оказывают моральное и политическое воздействие на конфликтующие стороны, побуждая их к мирному решению споров.

Региональные межправительственные организации непосредственно заинтересованы в сохранении и поддержании мира в регионе. В силу этого уставы ряда из них предусматривают наличие мандата на вмешательство в случае разгорания конфликта. Например, уставы Организации африканского единства (ОАЕ), Лиги арабских государств (ЛАГ) и Организации американских государств (ОАГ) содержат прямое указание на то, чтобы их члены выступали посредниками в регионе. С этой целью региональные организации создают, например, по конкретному конфликту специальные группы или комитеты, которые осуществляют посреднические функции. Такие комитеты создавались, в частности, в рамках ОАЕ для урегулирования конфликтов между Алжиром и Марокко; Чадом и Ливией; Эфиопией и Сомали, а также для оказания помощи при решении внутренних проблем в Нигерии и прекращения там гражданской войны.

Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) в своей посреднической деятельности исходит из принципов, включающих в себя и принцип мирного разрешения споров. Эти принципы были сформулированы в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, которое было подписано 33 европейскими странами, а также США и Канадой и Хельсинки в 1975 г. ОБСЕ участвовала в посредничестве на европейском континенте, в частности в бывшей Югославии и в России в связи с конфликтом в Чечне.

Некоторые региональные межправительственные организации вообще ставят основной из своих целей осуществление посредничества в регионе. Например, в 1983 г. Мексикой, Венесуэлой, Колумбией и Панамой была образована посредническая группа, получившая название Контадорской (по названию острова в Панаме, на котором проходила первая встреча министров иностранных дел этих государств). Ее задача заключалась в содействии мирному урегулированию конфликтов в латиноамериканских странах. Затем эта группа провела ряд встреч с участием других стран в целях нормализации ситуации в регионе.

Нередко различные межправительственные организации сотрудничают при проведении посреднических миссий. Так, в 80-е годы конфликт в Западной Сахаре урегулировался совместными усилиями ООН и ОАЕ, а в 90-е годы конфликт в Боснии и Герцеговине — ООН и ОБСЕ.

В последние годы все большую роль в посредничестве играют организации, которые не являются межправительственными, хотя некоторые из них активно сотрудничает с правительственными структурами разных стран. В частности, к ним относятся такие, как церковь, Международный Красный Крест, «Врачи без границ» и другие. В ряде случаев помощь этих организаций в урегулировании конфликтных отношений оказывается незаменимой, хотя порой она и не направлена прямо на оказание посреднических услуг.

Неправительственные институты и организации, как правило, не обладают особы ми возможностями материально «поощрять» или «наказывать» участников. Они осуществляют посреднические функции главным образом за счет тою. что стороны доверяют им и стремятся сохранить с ними хорошие отношения. Например, папа римский является высшим авторитетом для более 800 млн. католиков, живущих на Земле. Его благосклонность, бесспорно, важна для государственных лидеров католических государств. К тому же авторитет папы делает его посредничество обоснованным и легитимным в глазах конфликтующих сторон.

Один из примеров посредничества Римской католической церкви — конфликт между Чили и Аргентиной в конце 1978 г., когда оба государства оказались на грани войны. Предметом спора был канал Бигл, принадлежность которого не была точно определена договорными отношениями. Юридическое разбирательство спора не удовлетворило Аргентину, и страны предприняли серию переговоров. Однако в 1978 г. эти переговоры зашли в тупик. Аргентина уже готовилась к высадке своих войск в район спорной территории, когда страны все-таки согласились на посредничество папы Павла II.

Выбор в качестве посредника Римской католической церкви определялся тем, что и в Аргентине, и в Чили было очень сильны ее авторитет и влияние. Именно этот фактор позволил представителю папы — карьерному дипломату кардиналу А. Саморе начать переговорный процесс. Переговоры шли сложно: они то прерывались, то возобновлялись вновь. В итоге в 1984 г. был подписан договор, ратифицированный в 1985 г. Согласно этому договору, Чили получила три острова, а Аргентина — большинство прав на использование канала.

Среди неправительственных организаций и институтов, участвующих в посредничестве, следует упомянуть Международный Красный Крест. Он включает в себя несколько организаций, среди которых одной из старейших является Международный Комитет Красного Креста (МККК), основанный в 1863 г. в Швейцарии с целью оказания гуманитарной помощи во время вооруженных конфликтов. МККК не участвует непосредственно в политическом урегулировании конфликтов, но имеет возможность благодаря оказанию гуманитарной помощи способствовать установлению каналов коммуникации, а также до некоторой степени влиять на участников, побуждая их к завершению конфликта мирным путем. Например, представители Красного Креста выступали с гуманитарными миссиями в таких конфликтах 90-х годов, как боснийский, чеченский, таджикский. С помощью Красного Креста обеспечивались продовольствием, медикаментами и другими необходимыми вещами заложники, которые оказались захваченными боевиками радикально настроенной организацией «Тупак Амару» в резиденции японского посла в Лиме (Перу) в декабре 1996 г. Во время венгерских событий 1956 г. представители МККК распространяли по радио принципы, закрепленные Женевскими конвенциями 1949 г. о защите жертв войны. Они обращались к сторонам с предложением об установлении перемирия с тем, чтобы можно было подобрать и эвакуировать раненых.

3. Другие виды посредничества

Виды посредничества различаются не только по тому, кто из субъектов его осуществляет, но и по ряду других параметров. Среди них выделяются следующие виды:

• предлагаемое — испрашиваемое;

• договорное — фактическое;

• формальное — неформальное;

• постоянное — временное;

• одностороннее — многостороннее (индивидуальное — коллективное);

• официальное — неофициальное;

• персональное — деперсонализированное.

Предлагаемое посредничество подразумевает, что инициатива в оказании посреднических услуг исходит от посредника. Например, в конфликте 1979–1980 гг. между США и Ираном в связи с захватом американских заложников было принято посредничество Алжира, хотя многие другие государства и международные организации выступали с аналогичными предложениями.

В отличие от предлагаемого, испрашиваемое посредничество подразумевает, что инициатива исходит от конфликтующих сторон. Они сами обращаются за помощью к стране, организации и т. п. для разрешения спора. Например, при урегулировании намибийской проблемы Ангола, ЮАР и Куба обратились за помощью к СССР и США.

Проводя различие между предлагаемым и испрашиваемым видами посредничества, следует подчеркнуть, что их выделение является все-таки условным. Во многих конфликтных ситуациях, прежде чем официально предложить посреднические услуги или запросить их, участники конфликта и потенциальные посредники проводят предварительные консультации.

Отечественный исследователь Э.А. Пушмин предлагает различать также договорное и фактическое посредничество в зависимости от формы его осуществления. В первом случае, как отмечает Э.А. Пушмин, оно предусматривается специальными соглашениями между посредником и участником конфликта, во втором такие соглашения отсутствуют.

Формальное посредничество предполагает, что за посредником закреплен статус посредника, который признают все стороны, участвующие в переговорах, в то время как неформальный посредник такого статуса не имеет. Строго говоря, лишь формальное посредничество может по определению считаться посредничеством. Однако на практике придание тому или иному лицу посреднических функций не всегда бывает желательным или даже возможным для участников конфликта. В некоторых случаях стороны просто не видят в этом необходимости, и лицо или группа лиц (это могут также быть государства и организации) выполняют посреднические функции, не имея на то формального статуса посредника. Примером здесь может служить деятельность нейтральных и неприсоединившихся стран по подготовке и уточнению компромиссных предложений на ряде форумов СБСЕ: эти страны тем не менее оставались такими же участниками переговоров, как и остальные государства. Другой пример — деятельность израильского министра на переговорах в Кэмп-Дэвиде между Египтом и Израилем, когда он фактически выполнял роль посредника между премьер-министром Израиля М. Бегином и президентом Египта А. Салатом. Правда, некоторые исследователи, в частности Л. Крисберг, определяют подобную активность как «квазипосредничество».

В качестве неформальных посредников могут выступать и отдельные лица. Таким посредником был, например, представитель Сингапура Т. Кох, который имел статус председателя на 3-ей Конференции ООН по морскому праву, проходившей в 70-е — начале 80-х годов. На Конференции решались важные вопросы, в том числе в отношении фирм и стран, занятых разработкой полезных ископаемых с морского дна. Проблема заключалась в том, что достичь консенсуса (согласия всех) в условиях, когда в переговорах участвуют более 1000 представителей из более 150 стран с различными идеологическими ориентациями, уровнем технического развития, необходимым для разработки морского дна, и т. п., в принципе довольно сложно. В данной ситуации важным оказалось именно то, как Т. Кох организовал работу. Он внес ряд новых элементов в процесс выработки взаимоприемлемого решения, что и послужило основанием рассматривать его деятельность как неформальное посредничество. Т. Коху принадлежали идеи создания неформального секретариата (из числа наиболее заинтересованных лиц), использования внешних экспертов, а также компьютерной модели, которая была разработана Массачусетсом технологическим институтом и предназначена для обучения участников переговоров поиску новых вариантов и подходов решения.

Неформальный посредник, как правило, выполняет не все функции, а лишь часть их. В приведенных примерах задача неформальных посредников состояла в согласовании предложений — это одна из наиболее типичных задач неформального посредника.

В последние годы неформальное посредничество получает относительно большое распространение, что обусловлено двумя причинами: во-первых, развитием практики многосторонних переговоров, на которых, ввиду их сложности, почти всегда требуется неформальный посредник для улаживания разногласий и выработки окончательных решений; во-вторых, достаточной гибкостью неформального посредничества. Оно не связывает стороны какими-либо обязательствами. В случае неуспеха одного из неформальных посредников его задачи может попытаться решить другой. Все это открывает широкие возможности использования неформального посредничества. Однако есть у него и свои минусы. Отсутствие статуса посредника ограничивает его возможность влияния на ситуацию и выполнения всего комплекса посреднических функций. По этой причине неформальное посредничество обычно используется в сочетании с другими видами посредничества, либо при незначительных разногласиях сторон. В последнем случае такой посредник выполняет роль сведения различных точек зрения к «единому знаменателю».

От формального и неформального посредничества следует отличать официальное и неофициальное посредничество. Официальное посредничество подразумевает, что в роли посредника выступают государства или межправительственные организации. При неофициальном посредничестве эти функции выполняют различные общественные организации, движения, академические круги, частные лица. Неофициальный посредник, как и официальный, может иметь статус посредника, хотя это не обязательно. Примером неофициального посредничества может служит деятельность Картеровской Программы по международным переговорам («The Carter's International Negotiation Network» — INN). Так, только за 1992–1993 гг. в рамках этой Программы был проведен целый ряд консультаций и переговоров по урегулированию конфликтов в Африке, Азии, Европе, Центральной Америке.

Важной характеристикой деятельности неофициального посредника, позволяющей ему в ряде случаев действовать более эффективно, чем его официальному коллеге, является то, что он не отвечает за политику конкретного государства, хотя и может являться его гражданином.

В последнее время неофициальное посредничество становится довольно распространенным, что связано, с одной стороны, с увеличением количества неправительственных организаций и ростом их влияния, с другой стороны — с ориентацией этого вида посредничества в значительной мере на общественное сознание. Именно оно часто остается вне сферы влияния при официальном посредничестве. Кроме того, иногда конфликтующие стороны больше доверяют частным лицам или общественным организациям как более нейтральным, по их мнению, посредникам.

Среди мотивов, по которым неофициальный посредник подключается к урегулированию конфликта, Дж. Беркович в качестве наиболее распространенных называет следующие:

• желание уменьшить напряжение и разрешить конфликт мирными средствами;

• стремление использовать предоставленную возможность для наблюдения и анализа конфликта;

• стремление сблизиться с политическими лидерами конфликтующих сторон;

• желание на практике проверить ряд собственных идей по урегулированию конфликта;

• стремление внедрить собственные идеи по урегулированию и тем самым упрочить или поднять свой профессиональный статус.

Нередко официальный и неофициальный виды посредничества используются параллельно. Неофициальный посреднический канал в меньшей степени обязывает лидеров конфликтующих сторон, поэтому он выбирается, как правило, в наиболее сложных ситуациях.

Различают также постоянное и временное посредничество. Постоянный посредник осуществляет свои функции на всем протяжении урегулировании конфликта, временный — на каком-то этапе, и в его задачи входит оказание конкретного вида помощи. Для решения отдельной задачи к постоянному посреднику может присоединиться другой — временный посредник.

В некоторых случаях возможно своеобразное «разделение труда» между временными посредниками, сменяющими друг друга. Функции каждого из них ограничены решением какой-либо задачи. Решив ее, один временный посредник «передает» процесс урегулирования другому. В результате посредничество приобретает характер поочередного. Положительным моментом здесь является то, что решением каждой конкретной задачи занимается посредник, который лучше всего подходит для этого. Однако в таком посредничестве есть и свои минусы: теряется преемственность в урегулировании конфликта; доступ к конфиденциальной информации получает слишком большое число лиц. По этим причинам поочередное посредничество на практике применяется редко.

Возможность «разделения труда» между посредниками порождает еще один вид посредничества — многостороннее, когда в качестве посредника выступает не одно лицо, а группа лиц (например, группа государств). Соответственно, если посредничество осуществляется одним лицом, то оно будет односторонним.

Важно иметь в виду, что при различии многостороннего и одностороннего посредничества лицом, осуществляющим его, является не обязательно отдельный человек, им могут быть государство, организация, институт. Таким образом, если посредничество осуществляется несколькими людьми, которые представляют какую-либо страну или организацию и работают в «команде», то такое посредничество будет односторонним (разумеется, если при этом нет других официальных или неофициальных посредников).

В отличие от временного, при многостороннем посредничестве «разделение труда» между посредниками происходит не последовательно, а одновременно. Многостороннее посредничество — довольно распространенное явление в современном мире. Оно позволяет действовать более гибко. Конфликтующие стороны имеют возможность получать дополнительную оценку ситуации от двух или более посредников. Особенно эффективным многостороннее посредничество бывает в случае асимметричного влияния посредников, когда один из них может оказывать большее влияние на одну конфликтующую сторону, а другой — на другую. Многостороннее посредничество позволяет, кроме того, снять затруднения в случае, если одна из противоборствующих сторон настаивает на выборе одного посредника, в то время как другая — на выборе другого. Стороны могут согласиться на участие обоих посредников в урегулировании конфликта. Многостороннее посредничество использовалось, например, при урегулировании конфликтов на Ближнем Востоке, в Намибии и многих других.

Преимущества, предоставляемые этим видом посредничества, не означают, что посредничество вообще более эффективно, если оно осуществляется не одной, а двумя или несколькими сторонами. При плохой координации усилий посредников одновременное вмешательство нескольких сторон в конфликт может привести к усложнению процесса урегулирования. Так, при захвате заложников в городе Буденновске в 1995 г. посреднические функции по их освобождению пытались осуществить представители различных политических партий и сил России. Действуя параллельно, но не всегда согласованно, они создавали помехи друг другу и тем самым порой усложняли ситуацию. Другой пример отсутствия координации между посредниками — конфликт по поводу Фолклендских (Мальвинских) островов между Аргентиной и Великобританией. Там посреднические функции пытались осуществлять многие, в том числе ООН, США и другие. Однако посредники так и не смогли скоординировать свои действия.

Недостатком многостороннего посредничества является, кроме того, и его излишняя «громоздкость». Поскольку количество сторон, требующих согласования, увеличивается, постольку многостороннее посредничество, как правило, требует больше времени, и в результате теряется оперативность.

Наконец, как и при поочередном посредничестве, ограничительный момент при использовании многостороннего посредничества заключается в том, что слишком много лиц получают доступ к конфиденциальной информации.

Посреднические функции всегда осуществляются конкретными лицами. Однако в большинстве случаев посредничество деперсонализировано, т. е. обезличено, и в качестве посредника выступает государство, организация, движение и т. д. Однако в последние годы личность посредника начинает играть особую роль. В связи с этим формируется такой вид посредничества, как персональное. Хотя в отличие от предыдущих парных классификаций, различия между деперсонализированным и персональным посредничеством более условны. Речь идет лишь о том, насколько самостоятельную и значительную роль играет посредник в урегулировании конфликта. Так, персональное посредничество было существенным фактором урегулирования боснийского конфликта в первой половине 90-х годов, в котором в числе посредников был и лорд Д. Оуэн.

Персональное посредничество официального лица имеет ряд преимуществ по сравнению с другими видами официального посредничества. Во-первых, сам факт участия в урегулировании конфликта авторитетного человека оказывает положительное влияние на поиск совместного решения противоборствующими сторонами. Во-вторых, в случае неудач при персональном посредничестве значительную долю ответственности за это может взять на себя конкретное лицо, осуществлявшее посредничество, а не государство или международная организация. Это позволяет официальным структурам и институтам впоследствии возобновить посреднические усилия, воспользовавшись помощью другого лица.

В связи с возможностями, которые открываются благодаря персональному посредничеству, генеральный секретарь ООН Б. Бутрос-Гали в 1992 г. в послании «Повестка дня для мира» высказался за привлечение известных политических деятелей к урегулированию конфликтов в рамках ООН на том основании, что те обладают личным престижем, опытом и искренним желанием помочь в урегулировании конфликтов.

Однако в персональном посредничестве есть и свои проблемы, на которые обратил внимание, в частности, английский исследователь Дж. Берридж. Персональный посредник, особенно из числа известных в прошлом государственных деятелей, может быть неприемлемым для конфликтующих сторон именно из-за характера его прежней политики. Так, Дж. Картер вряд ли смог бы успешно посредничать в конфликтах, в которые вовлекается Иран (именно в то время, когда он был президентом США, возник известный конфликт с Ираном в связи с захватом заложников), а А.Садат, будь он жив, — в конфликтах между арабскими государствами. Во многих странах арабского мира отрицательно отнеслись к договоренностям А. Салата с Израилем.

Существует и неофициальное персональное посредничество. Иногда его еще называют посредничеством частных лиц. В таком качестве обычно выступают журналисты, бизнесмены, известные ученые, бывшие политические деятели. Так, во время Карибского кризиса использовались журналистские каналы для обмена информацией. Определенную посредническую роль сыграл в свое время американский бизнесмен А. Хаммер при установлении отношений между Советской Россией и США, хотя он и не был формальным посредником.

Казалось бы, частное лицо в качестве неофициального посредника обладает минимальным влиянием. Порой он даже не является экспертом ни по проблемам, вызвавшим конфликт, ни по технологии осуществления посреднических функций. Более того, частному лицу обычно затруднен доступ к закрытым источникам информации. Почему же тогда участники конфликта обращаются к такому посреднику? Причина здесь в значительной мере психологическая — частный посредник может быть эффективным, если он пользуется большим авторитетом. Как правило, к его помощи прибегают тогда, когда между конфликтующими сторонами отсутствуют каналы коммуникации, а воссоздать их на официальном уровне крайне сложно. Частный посредник может помочь воспользоваться каналами, альтернативными официальным. Здесь важным моментом является то, насколько у посредника хорошие личные отношения с представителями высшего эшелона власти, а также политически влиятельными лицами обеих сторон.

Будучи известным и уважаемым лицом, частный посредник может также воздействовать на общественное мнение, заявив о своей обеспокоенности развитием отношений сторон. Его посредничество бывает особенно успешным при эскалации конфликтных отношений. Такой посредник нередко способен повлиять на лидеров обеих сторон и удержать их от развязывания вооруженного конфликта. Он может оказаться полезным в начале развития патовой ситуации, убеждая участников в необходимости поиска мирного решения.

Посредник, являясь частным лицом, тем не менее может поддерживать тесные контакты с руководством своей страны. Например, бывший президент США Дж. Картер в качестве частного лица совершил поездку в Северную Корею в 1994 г., незадолго до смерти Ким Ир Сена. США были крайне озабочены возможностями Северной Кореи в производстве ядерного оружия. В результате поездки Дж. Картеру удалось несколько снизить напряженность между двумя странами.

Неофициальное персональное посредничество предъявляет особо высокие требования к человеку, вызывавшемуся примирить участников конфликта. Он должен быть авторитетным, способным убедить конфликтующие стороны отказаться от насильственного поведения, квалифицированно действовать при поиске возможных развязок. Персональному посреднику необходимо уметь интерпретировать высказывания или действия сторон, исходя из их культурных, идеологических и прочих особенностей.

Деятельность частного посредника, однако, также имеет свои ограничения. Она эффективна в налаживании отношений тогда, когда стороны действительно хотят найти мирный выход из конфликта. В противном случае частный посредник мало что может сделать.

Каждый конкретный случай посреднической деятельности описывается сочетаниями названных видов посредничества. Например, посредничество может быть одновременно предлагаемым, фактическим, формальным, постоянным, многосторонним. При этом оно осуществляется отдельными государствами и международными организациями, как это было, например, при урегулировании конфликта в Боснии, в Нагорном Карабахе и во многих других случаях.

 

Глава 11. Неофициальное посредничество

1. Истоки и основные положения неофициального посредничества

Деятельность, ориентированная на предотвращение и разрешение конфликтов, осуществляемая на неофициальной основе, завоевывает все большую популярность. Во многом расцвет этого вида посредничества обусловлен интенсификацией международных контактов в связи с развитием международного бизнеса и туризма; расширением профессиональных связей между деятелями культуры, науки, спорта и т. п. Интенсификация контактов приводит к тому, что многочисленные встречи вне официальных рамок политической и дипломатической деятельности играют все большую, можно сказать, огромную роль в современном мире, а следовательно, являются важнейшим рычагом воздействия на стороны в случае возникновения конфликта между ними.

В деятельности неофициальных посредников большое значение придается организации контактов между представителями конфликтующих сторон, которые могут в дальнейшем позитивно влиять на улучшение их отношений. Для этих целей используются различные программы. Например, в отношениях СССР и США периода «холодной войны» можно вспомнить и встречи между космонавтами и астронавтами двух стран, и телемосты между советскими и американскими городами и т. п. Широкую известность получили Дартмутские встречи (они проводились в американском городе Дартмуте) ученых СССР и США по проблемам сохранения мира.

В настоящее время развитие неофициального посредничества все больше связывается с развитием «второго направления дипломатии». Один из активных сторонников «второго направления дипломатии» Дж. Монтвилль выделяет следующие его задачи:

• формирование рабочих отношений между представителями враждующих сторон на личном уровне;

• повышение адекватности восприятия; формирование представлений о конфликте с точки зрения противоположной стороны;

• разработка стратегий урегулирования конфликта, но в ограниченном объеме, только как возможные варианты решений.

В качестве третьей стороны в этом направлении часто выступают представители общественных организаций, академических кругов, иногда — бывшие дипломаты, посвятившие себя преподавательской деятельности после окончания срока службы. Они подчеркивают, что в отличие от посредничества, осуществляемого в рамках официальной дипломатии, здесь исключаются принудительные и директивные меры по отношению к участникам конфликта с целью побудить их к поиску решения. Главная задача — создать благоприятные условия для улучшения взаимопонимания между конфликтующими сторонами и нахождения ими самими мирного выхода из ситуации.

«Второе направление дипломатии» в качестве самостоятельного оформилось относительно недавно — около 15 лет назад. Однако оно имеет своих «идейных» предшественников. После второй мировой войны появились неправительственные организации и движения, которые сосредоточили свою деятельность на предотвращении новой мировой войны, урегулировании региональных и межобщинных конфликтов. Среди них — Комитет американских друзей (American Friends Service Committee) и Организация квакеров (Quaker Organization), которые были ориентированы на то, чтобы решать проблемы усилиями самих граждан.

Одна из ключевых идей Комитета американских друзей состояла в том, чтобы привлечь исследователей в области социальных наук — психологов, социологов, политологов, специализирующихся на анализе групповых процессов, групповой динамики, с одной стороны, и конфликтов — с другой, для практической работы по урегулированию конфликтов. Ученые ставили перед собой ряд задач, в частности такие: научить представителей различных общин слушать и понимать друг друга (для этого они стали проводить так называемый сенситивный тренинг общения); установить доверие на межличностном уровне, которое затем должно было, по их мнению, перейти на институциональный уровень (т. е. на уровень отношений между официальными организациями); наладить каналы коммуникации. Комитет организовал несколько встреч между конфликтующими сторонами. Результаты этой деятельности оценивались по-разному, в целом же участники конфликтов не склонны были утверждать, что положение как-то серьезно изменилось.

Во многом сходные задачи ставили перед собой квакеры. Они также исходили из того, что нужно научить стороны слушать друг друга, понимать суть проблемы, которая разделяет их. Для этого квакеры стремились улучшить общение между участниками конфликта, говорящими на «разных языках» и по-разному воспринимающими ситуацию. Их деятельность была направлена также на то, чтобы создать и поддержать доверительный уровень общения. Квакеры имели опыт по урегулированию международных конфликтов. Так, они участвовали в организации нескольких встреч между представителями ГДР и ФРГ в период с 1961 по 1973 п.; налаживали контакты между Индией и Пакистаном (1965); проводили встречи между противостоящими сторонами во время войны в Нигерии (1967–1970).

В центре внимания Комитета американских друзей, Организации квакеров, а также других направлений, идеи и практика которых легли затем в основу «второго направления дипломатии», были неофициальные контакты между представителями враждующих сторон. Однако в теоретическом обеспечении того, как должны проходить контакты и на чем их следует основывать, имелись значительные расхождения в зависимости от конкретного направления. Одна из наиболее ранних точек зрения заключалась в том, что, чем больше контактов (например, через развитие торговли), тем легче будет проходить мирное урегулирование конфликта. Позднее было показано, что такой подход является крайне упрощенным. Во-первых, контакты в случае разгорания конфликта могут использоваться для попыток навязать свою позицию противоположной стороне. А это способно лишь усилить негативные установки в отношении друг друга и как следствие — привести к дальнейшей эскалации конфликта.

Во-вторых, неясным остается вопрос, каков механизм влияния межличностных контактов на межгрупповые отношения и всегда ли улучшения, а также интенсификация первых влечет за собой улучшение вторых? В истории были примеры того, как первоначально хорошие контакты на уровне лидеров не останавливали развязывания войн. В-третьих, усиление взаимодействия между разными культурами приводит к «размыванию» культурных норм. Появляются заимствования в языке и обычаях, смешанные браки. Нередко это вызывает недовольство среди определенной националистически ориентированной части населения как в одной, так и в другой культуре. Для усиления своих позиций они прибегают к пропаганде национализма, требуют обеспечения «чистоты культуры и нации» и т. п., формируют негативные образы противоположной стороны. При этом выразители подобных настроений сталкиваются с противодействием внутри своей общины со стороны тех, кто выступают за дальнейшую интеграцию. В результате возможно развитие сразу двух типов конфликтов: внутригрупповых, возникающих между сторонниками и противниками дальнейшего проникновения культур, и межгрупповых — между двумя культурами.

Таким образом, сами по себе неофициальные контакты мало что дают, если порой не ухудшают отношения сторон. Поэтому речь должна вестись не просто о развитии контактов, об интенсивности взаимодействия, а именно о его характере, о том, какого типа оно должно быть. Ряд исследователей пошли по пути формулирования условий, при которых контакты способствуют не усилению, а, напротив, — ослаблению конфликтных отношений. Среди них называются такие, как:

• необходимость проведения встреч между людьми только одного социального статуса (например, ученых, общественных деятелей и т. п.), поскольку в противном случае возникают дополнительные барьеры, связанные с выработкой «общего языка» между различными социальными группами;

• недопустимость встреч во время усиления конфликтных отношений сторон, так как новый виток эскалации конфликта с самого начала отрицательно отразится на взаимоотношениях участников;

• необходимость проведения встреч в доверительной обстановке. В связи с этим, крайне нежелательным является внешнее воздействие на участников, в частности, через прессу;

• важность результативности встреч. Их итогом должно быть, пусть, и незначительное, но улучшение отношений.

Другое направление теоретических поисков в рамках неофициального посредничества сосредоточило свои усилия на анализе того, ради чего осуществляются контакты между конфликтующими сторонами. Ирландский исследователь С. Райан называет пять основных подходов.

Во главу угла первый из этих подходов ставит идею всепрощения. Причем всепрощение понимается не как отдельный акт, а как установка, которая должна воспитываться с детства и в соответствии с которой люди должны строить все свое поведение. Один из примеров реализации данного подхода — основание в 1972 г. поселения израильскими евреями и израильскими палестинцами на полпути между Тель-Авивом и Иерусалимом под названием «Оазис мира». Смысл его состоял в том, чтобы показать: люди из конфликтующих общин могут жить вместе, строя свои отношения на взаимном уважении.

Широкое распространение в рамках данного подхода получили такие представления, как «сила правды», «непричинение вреда другим», «всеобщее примирение». Идея всепрощения в свое время поддерживалась и развивалась Л.Н. Толстым, М. Ганди, М.Л. Кингом. Ее в числе основополагающих приняли на вооружение квакеры.

Те, кто выступает за идею всепрощения, исходят из следующих положений при урегулировании конфликтов:

• на Земле слишком много страданий, и это является основой для всеобщего взаимопонимания;

• отношения людей должны строиться на принципах гуманизма;

• необходимо признание ответственности, в том числе и за ошибки, допущенные другой стороной;

• следует действовать, исходя из принципа доброты;

• необходима любовь и прощение в отношении своего врага.

В современном мире этот подход в значительной мере реализуется представителями организаций, ориентированных на религиозные традиции в урегулировании конфликтов. Существенным ограничением при реализации данного подхода является то, что далеко не все участники конфликтов разделяют и поддерживают их идеи.

Второй подход ориентирован на формирование общих целей в процессе взаимодействия между конфликтующими группами. Толчком к созданию этого подхода послужили исследования американских социальных психологов М. Шерифа и К. Шерифа в летнем лагере отдыха среди двух групп мальчиков, враждовавших между собой. Контакты, основанные на разговорах лидеров «с глазу на глаз» с целью примирения, вели лишь к усилению конфликтных отношений. Исследователи устроили так, что в машине, которая везла в лагерь обе группы детей по возвращении из похода, кончился бензин. Отбуксировать ее на ближайшую стоянку можно было только совместными усилиями обеих групп. Оказалось, что в условиях появления общей цели, успешное взаимодействие детей для ее достижения способствовало исчезновению вражды.

В рамках неформального взаимодействия предпринималось немало попыток выработки общих целей в конфликтах. Например, в Северной Ирландии был организован баскетбольный клуб для детей и их родителей из разных общин. Другой проект заключался в создании небольшой городской фермы, где бы дети, также из разных общин, заботились о животных.

Подобных примеров довольно много. Сложность состоит в оценке их эффективности. Например, остается неясным, в какой мере те отношения, которые сложились в баскетбольной команде между различными религиозными или этническими группами, переносятся на отношения между двумя общинами в целом. Другой вопрос: если совместные цели не будут достигнуты, то не усилит ли это конфликт? Допустим, баскетбольная команда проиграла, будет ли это способствовать сплочению представителей различных групп, или, напротив, они станут обвинять друг друга в проигрыше, что в итоге скажется на усилении конфликтных отношений?

Оба подхода — всепрощение и формирование единых целей — исходят из того, что участники должны иметь нечто общее. В первом случае — общие морально-этические нормы, во втором — некие прагматические цели. В этом смысле они могут рассматриваться как единый подход, направленный на формирование некой общности между конфликтующими сторонами.

Третий подход основывается на том, что конфликты часто возникают из-за недостатка жизненно важных ресурсов. Этот тип конфликтов особенно характерен для развивающихся стран. Поэтому данный подход ориентируется на идею экономического развития сторон. Экономическое развитие прямо не влияет на урегулирование конфликта, однако экономический рост означает повышение жизненного уровня, а это, в свою очередь, способствует формированию стабильности, ориентации на мирную жизнь и отказу от разрешения противоречий конфликтным образом. Исходной посылкой данного подхода является положение, согласно которому чем более развиты в экономическом отношении стороны, тем менее вероятно возникновение между ними, а также внутри них конфликтов. В случае же появления противоречий они легче могут урегулировать их мирными средствами. В качестве примеров обычно приводятся развитые в экономическом отношении страны Запада.

Однако и этот подход имеет ряд проблем и недостатков. Во-первых, улучшение уровня жизни далеко не всегда ведет к снижению конфликтности даже в западном мире. Так, повышение уровня жизни в Северной Ирландии автоматически не вело там к исчезновению конфликта, а нередко, напротив, сопровождалось усилением насилия. Во-вторых, сам процесс экономического развития, особенно если он протекает быстро, может сопровождаться конфликтами, так как бурный экономический рост часто обостряет проблемы распределения и перераспределения.

Некоторые авторы исходят из необходимости одновременной реализации второго и третьего подходов, т. е. необходимости постановки совместных экономических целей, которые бы вели к развитию сторон. Но и здесь есть свои трудности. Участники конфликта редко доверяют друг другу. Подозрения, будто от совместного проекта противоположная сторона может получить большую выгоду, нередко становятся значимым фактором и ведут к ухудшению отношений между сторонами.

Четвертый подход предполагает формирование доверия между участниками конфликта посредством контактов. Например, попытки его реализации были предприняты отчасти в области сокращения вооружений, в том числе в рамках метода Ч. Осгуда «Постепенные и взаимные инициативы по сокращению напряженности» (GRIT), где исходной посылкой являлось положение, согласно которому односторонний шаг по сокращению вооружений должен продемонстрировать истинность намерений и тем самым вызвать доверие противоположной стороны.

Подход, ориентированный на формирование доверия между участниками конфликта, порождает в целом не меньше вопросов и трудностей, чем предыдущие три. Среди них, например, такие: обязательно ли односторонние шаги вызывают доверие? Не могут ли действия, которые вроде бы направлены на формирование доверия, в условиях конфликтных отношений вызывать подозрения? Не будут ли отдельные случаи обмана (возможно, вообще в другой области, а не там, где предпринимаются усилия по формированию доверия) обобщаться и объясняться нежеланием другой стороны вести дела честно? Неясен остается и механизм того, как конкретно, через какие действия может быть сформировано доверие?

Пятый подход исходит из того, что главным в урегулировании и предотвращении конфликтов является обучение правильному поведению в конфликтной ситуации, воспитание терпимости по отношению к другой стороне. Этот подход в значительный степени ориентирован на работу с детьми, прежде всего в школе, по развитию кооперативных отношений. Его приверженцы концентрируют свои усилия на создании школ совместного обучения детей, принадлежащих к разным этническим группам или исповедующих разные религии. Большое внимание уделяется изучению обычаев и традиций, характерных для другой общины. Этот подход дает неплохие результаты. Например, в рамках программы, разработанной под эгидой ЮНЕСКО, японские дети знакомились с корейской культурой; изучали историю, географию, литературу этой страны; переписывались с корейскими детьми. В итоге количество детей, которые сказали, что могут дружить с корейцами, возросло с 20 до 70 %.

Главная трудность, с которой сталкиваются представители данного подхода, заключается в том, что на ребенка оказывает влияние не только школа, но и семья, его ближайшее окружение и т. д. Это влияние становится особенно значимым при усилении конфликтных отношений между двумя общинами.

Названные подходы не являются взаимоисключающими. Часто они используются параллельно. Это наиболее эффективный путь, так как позволяет комплексно воздействовать на сознание, установки и поведение сторон на массовом уровне в условиях конфликта.

Перечисленные подходы можно лишь условно отнести к посредничеству. В их рамках решаются задачи более широкие, чем только предотвращение и разрешение конфликтных ситуаций. Это — и задачи по формированию установок, направленных на совместную деятельность, на изучение другой культуры, на экономическое развитие и т. п. Деятельность, направленная на улучшение взаимопонимания хотя и полезна, но в принципе не может рассматриваться в качестве посреднической. Собственно посредничество должно содействовать тому, чтобы участники конфликта или конфликтной ситуации искали взаимоприемлемые выходы из него. С этой точки зрения именно на посредничество в рамках «второго направления дипломатии» более всего ориентированы семинары неофициальных представителей конфликтующих сторон.

2. Семинары неофициальных представителей по разрешению конфликтов

Пионерами проведения неофициальных встреч-семинаров, направленных на разрешение конфликтов, были Дж. Бертон из лондонского Центра по анализу конфликтов, Л. Дуб и его коллеги из Йельского университета (США), Г. Келман из Гарвардского университета (США). Независимо друг от друга они в 60-х — начале 70-х годов организовали ряд семинаров, или, как их называли, — рабочих встреч (workshops), положивших начало целому направлению исследований и практической деятельности.

Дж. Бертон провел в те годы два семинара. Первый продолжался 10 дней и был посвящен проблемам урегулирования отношений в Юго-Восточной Азии — между Сингапуром, Индонезией и Малайзией. Второй семинар — по кипрской проблеме — проходил в течение 7 дней. Семинары проводились с одобрения официальных властей, но их участниками были представители социальных наук, выступавшие как частные лица. Одна из главных целей Дж. Бертона состояла в том, чтобы проверить, возможно ли обсуждение проблемы, лежащей в основе конфликта, если официальные контакты между сторонами крайне ограничены. В результате проведенных семинаров он пришел к заключению, что такое возможно при условии, если встречи имеют чисто академический характер, а их участники не рассматривают себя в качестве официальных представителей сторон.

Семинары Дж. Бертона проходили довольно свободно, без предварительного определения повестки дня. Участники сами выявляли причины конфликта, степень и характер искаженности восприятия, а также возможные пути решения проблемы. Посредник, или фасилитейтор, не должен был перебивать участников за исключением тех случаев, когда они допускали обвинения в адрес друг друга или ситуация требовала пояснений. После изложения взглядов фасилитейтор давал описание различных моделей конфликтов и принципов их урегулирования с тем, чтобы выявить параллели и аналогии. На этой стадии его роль была более активной. Наконец, в заключение участники, основываясь на проведенном обсуждении, рассматривали возможные варианты разрешения «своего» конфликта. Фасилитейтор прямо не вмешивался в обсуждение, но мог воздействовать на участников семинара путем сравнения различных конфликтных ситуаций. В его задачи входило также поддержание благоприятного общего климата обсуждения и недопущение резких высказываний и оценок.

Организаторы семинаров хорошо понимали, что окончательное решение по поводу конфликта остается за официальными лицами. Поэтому после семинаров они просили участников обсудить с официальными представителями те идеи, предложения и т. п., которые были высказаны в ходе дискуссий. Дж. Бертон придавал этому моменту большое значение, специально приглашая к участию в своих семинарах тех лиц из академических кругов, которые были близки к представителям высших эшелонов власти.

Вскоре после этих семинаров, например, на Кипре были установлены контакты между официальными представителями, а в Юго-Восточной Азии были прекращены насильственные действия. Однако трудно оценить, насколько позитивное влияние на урегулирование обоих конфликтов оказали именно семинары, — все дискуссии проходили за закрытыми дверями.

Семинар, проведенный Л. Дубом, У. Фолтцем и Р. Стивенсом и вошедший в историю как фермедский (по названию отеля в Италии, где он проводился), был посвящен конфликту в районе Африканского Рога. Две недели у организаторов ушло только на то, чтобы убедить правительства трех стран — Эфиопии, Сомали и Кении — в целесообразности участия представителей их стран в семинаре. Сами участники отбирались спонсорами семинара из числа ученых и служащих (но не из сфер, связанных с внешнеполитической деятельностью) с таким условием, чтобы они были достаточно влиятельными людьми в своих странах. В приглашении подчеркивалось, что семинар имеет «поисковый», исследовательский характер и не предназначен для решения политических проблем.

После нескольких дней обсуждения участники фермедского семинара должны были сформулировать и описать чувства, обиды и т. п. противоположной стороны. Семинар показал, что взаимопонимание участников на индивидуальном уровне улучшилось, однако продолжало оставаться довольно сложным на уровне общин. К тому же официальные лица скептически отнеслись к результатам семинара.

В целом по характеру проведения этот семинар был близок к семинарам Дж. Бертона. Как и у Дж. Бертона, здесь фасилитейтор не мог директивными методами вмешиваться в процесс обсуждения. Его задача заключалась в том, чтобы стимулировать дискуссию. Кроме трех исследователей из Йельского университета в качестве фасилитейторов выступили еще четверо американцев — специалистов по сенситивному тренингу. Они учили правильно слушать и понимать собеседника. Это внесло позитивный вклад в характер проведения семинара.

Между двумя семинарами были и различия. Так, если у Дж. Бертона акцент делался на анализе восприятия сторонами проблемы, целей, а также на понимании обид и причин недовольства друг другом, то у Л. Дуба и его коллег — на проблемах повышения восприимчивости к проблемам и нуждам другого. В связи с этим У. Фолтц в одной из более поздних работ предложил различать два типа семинаров, ориентированных соответственно на:

• поиск решения проблемы;

• обучение технике взаимопонимания.

Наконец, еще одна серия семинаров в начале 70-х годов была организована Г. Келманом. Они были посвящены урегулированию конфликта между палестинцами и израильтянами. Кроме того, им было проведено несколько семинаров по кипрской проблеме. Большинство из этих семинаров проходило в стенах Гарвардского университета под эгидой Центра по международным исследованиям. Посторонние наблюдатели на них обычно не допускались. Это было сделано специально, чтобы не сковывать участников обсуждения. Но Г. Келман затем довольно подробно описал методику их проведения в своих работах. На этой методике следует остановиться подробнее, чтобы дать представление об основных принципах организации семинаров по разрешению конфликтов в рамках «второго направления дипломатии».

Г. Келман исходил из следующих теоретических посылок:

• конфликт возникает не только между правящими кругами, но и между обществами. Значит, и разрешаться он должен не только на официальном уровне — политиками, дипломатами и военными, но и представителями общин. Причем при разрешении конфликтов основное внимание должно быть уделено психологическим, экономическим, социальным изменениям;

• конфликт будет разрешен тогда, когда договоренности изменят отношения между сторонами. Но для этого решения должны: а) быть выработаны самими участниками; б) отвечать их нуждам; в) быть такими, чтобы стороны их выполняли;

• само решение может быть разработано и принято только на официальном уровне. Неофициальные семинары вносят конструктивный вклад в этот процесс, давая возможность разрабатывать различные варианты без каких-либо обязательств;

• в ходе семинара участники могут найти потенциальных партнеров по переговорам;

• неофициальная дипломатия является интегративной частью общего процесса разрешения конфликтов, а не только конкретного конфликта.

Семинары Г. Келмана не были многочисленными по количественному составу. Например, по ближневосточной проблеме в них обычно участвовало от трех до шести человек с каждой стороны и от трех до восьми посредников.

При отборе участников семинара Г. Келман столкнулся с дилеммой. Чем ближе участники к правящей элите, тем более вероятно, что они донесут до нее те идеи, предложения и оценки, которые высказываются на семинаре. Но близость участников к правительственным кругам затрудняет их общение на семинаре. Оптимальный путь — подобрать участников так, чтобы они были близки к политической элите, но все же не входили в нее. Большинство участников семинаров Г. Келмана были политически влиятельные люди. Как правило, они принадлежали к трем категориям: 1) к политическим кругам (советники политических деятелей), но при этом не были непосредственно ответственными за принятие политических решений; 2) к лицам, которые не занимают официальных государственных постов, но являлись политически влиятельными (представители академических кругов, писатели, журналисты); 3) к тем, кто, как предполагалось, будет влиятелен в будущем (молодые ученые, лидеры молодежных организаций).

Перед началом семинара организовывались предварительные встречи, на которых посредники беседовали с участниками каждой из сторон по отдельности. На этих встречах сообщались цели и задачи семинара, основные процедурные моменты. Затем участников просили рассказать, как они видят перспективы развития конфликта; каков спектр взглядов на конфликт внутри их общины и каких они сами придерживаются точек зрения; как они оценивают современное состояние конфликта и как видят возможности его разрешения. Их просили также описать основные нужды и позицию противоположной стороны.

В отличие от других семинаров, у Г. Келмана третья сторона не вмешивалась в те дискуссии, которые проходили внутри каждой из сторон, а участвовала только в процессе обсуждений между участниками конфликта. Задача посредника при обсуждении этих вопросов на предварительных семинарах состояла лишь в том, чтобы содействовать продуктивности дискуссии.

Смысл предварительных семинаров, по мнению Г. Келмана, заключается в том, что они дают возможность участникам познакомиться друг с другом (необязательно, чтобы те, кто представлял одну сторону, встречались ранее) и с организаторами семинара; выяснить вопросы, связанные с целями и задачами семинара; понять роль посредника. Кроме того, посредники получают представление о том, как воспринимает конфликт каждая сторона. Наконец, посредник выявляет разнообразие взглядов внутри каждой из сторон и имеет возможность затем сравнивать, какие оценки конфликту дают участники наедине и какие — в присутствии представителей с другой стороны.

Сам семинар у Г. Келмана обычно занимал два с половиной дня. Сначала представители сторон знакомились друг с другом. Им еще раз напоминалось о задачах семинара и его процедуре, подчеркивалась конфиденциальность обсуждения. Третья сторона давала описание конфликта и предлагала программу обсуждения. После этого участников семинара просили рассказать о конфликте и определить место собственного мнения в спектре тех мнений, которые существуют в их общине. В ходе обсуждений участники высказывались относительно основных нужд и тревог своих сторон. Затем им предлагалось выработать схему решения конфликтной ситуации, которая удовлетворяла бы эти нужды и снимала бы тревоги. Каждый должен был предлагать и разрабатывать решения, приемлемые для обеих сторон, а не только для своей. Наконец, дискуссия направлялась на обсуждение того, как могут быть преодолены преграды, стоящие на пути мирного решения конфликта. В зависимости от того, сколько оставалось времени до конца семинара, а также от общего настроения обсуждались возможные односторонние, скоординированные или совместные действия, которые способствовали бы преодолению межобщинных барьеров.

Третья сторона организовала и поддерживала дискуссию. Она побуждала участников к тому, чтобы провести анализ конфликта, просила их пояснить сказанное, обобщала, выделяла наиболее важные моменты в обсуждении. При этом постоянно подчеркивалась необходимость аналитического, а не полемического подхода к рассмотрению проблем. Наиболее интенсивно посредники вмешивались в ход дискуссии в начале и в конце семинара, т. е. в наиболее-ключевые моменты.

Важной в проведении семинаров, как подчеркивает Г. Келман, была организация совместных обедов и ужинов, на которых присутствовали участники с обеих сторон и посредники. Это являлось своеобразным продолжением семинара. Часто обсуждения, имевшие наибольшее значение, велись именно вне формальных рамок семинара. Кроме того, общение во время этих мероприятий было также необходимо для формирования определенного уровня доверия между участниками. Однако посредники внимательно следили за тем, чтобы доверительные отношения участников не переходили известную грань, так как в этом случае они легко потеряли бы связь со своими общинами, поскольку могли восприниматься ими как предатели, перешедшие на сторону врага.

Семинары преследовали две группы целей: политические и образовательные. С образовательной точки зрения они были направлены на изменение установок, восприятия сторон, образа мышления, что в свою очередь должно было способствовать лучшей подготовке к реализации политической цели — разрешение конфликта. Г. Келман подчеркивал, что такая связь существует, поскольку:

• в ходе обсуждений на семинарах, которые ориентированы на анализ проблемы, исчезает образ врага;

• семинары дают возможность участникам непосредственно наблюдать свою реакцию и реакцию оппонентов на одни и те же факты;

• семинары нацелены на выработку такого подхода к пониманию конфликтов, который направлен на совместный анализ ситуации и поиск взаимоприемлемого решения. Принципы этого подхода могут быть использованы в дальнейшем в реальном переговорном процессе;

• неофициальные семинары создают определенный климат, благоприятствующий выработке общего языка с противоположной стороной и в целом способствуют изменению отношений.

Сначала Г. Келман проводил семинары, в которых одни и те же люди участвовали по два-три раза. Затем он организовал семинар на постоянной основе. После семинара его участники разъезжались в свои страны, обсуждали идеи и предложения, выработанные в ходе семинара, а затем возвращались и снова принимали участие в семинаре, но уже с учетом полученных ими критических замечаний от своих общин.

Наряду с названными семинарами большую известность получили семинары, проводимые под руководством Э. Азара в американском штате Мэриленд. Он подчеркивает необходимость подготовки тех, кто проводит семинары, и прежде всего знакомства их с сутью конфликта, а также наличия у них навыков организации обсуждения.

Э. Азар обращает внимание на ряд проблем, с которыми сталкиваются организаторы и участники семинаров. Так, участник семинара рискует, что по возвращении домой он может быть воспринят как предатель. Поэтому задача третьей стороны состоит в том, чтобы с помощью правильно организованного семинара свести к минимуму возможность подобного восприятия его участников. При проведении неофициальных семинаров главное, как подчеркивает Э. Азар, — создание условий для поиска решения. Само решение может появиться позднее, после окончания семинара. Именно нацеленность официальных посредников на выработку решения без предварительной подготовки является одним из существенных факторов, по мнению Э. Азара, делающих работу «первого направления дипломатии» часто неэффективной.

Неофициальные рабочие встречи-семинары между представителями конфликтующих сторон получили довольно широкое распространение и в настоящее время являются важным инструментом воздействия на конфликты с целью их мирного разрешения.

 

Глава 12. Эффективность посреднических усилий

1. Что такое успешное посредничество

На, казалось бы, довольно простой вопрос о том, какое посредничество успешно, трудно дать однозначный ответ. Можно ли считать посредничество, которое не привело к прекращению конфликта, неэффективным? Конечно, снижение уровня противостояния сторон, а также их переход от попыток разрешить противоречия в одностороннем порядке к поиску совместного пути могут служить объективными показателями успешности посреднической деятельности. Однако здесь есть два момента.

Во-первых, большинство исследователей и практиков исходят из того, что результат посредничества определяется не только, и даже не столько тем, удалось снизить напряженность и подписать, например, соглашение между конфликтующими сторонами или нет. Его итог значительно шире и включает в себя прежде всего изменение отношении между конфликтующими сторонами.

Для того чтобы посреднические усилия были успешными, посредник должен воздействовать на нею систему конфликта: на отношения между лидерами, политическими элитами, массами. Более того, посредничество, особенно в международных конфликтах, нередко оказывает влияние на комплекс отношений в регионе и в мире в целом. Это означает, что успешно осуществленное посредничество не только способствует разрешению конкретного конфликта, но и улучшает общую атмосферу. При таком понимании соглашение — лишь возможное внешнее проявление изменения этих отношений. Вынужденное соглашение, которое не затронуло отношений сторон, оказывается временным и потому малоэффективным.

Следует также иметь в виду, что умелое поведение посредника является значимым фактором, сдерживающим эскалацию и расширение конфликтных отношений. Поэтому даже одно только «замораживание» конфликта может рассматриваться как успех посредника.

Во-вторых, если ограничиться только объективными показателями эффективности деятельности посредника (снижение напряженности, подписание соглашений и даже изменение отношений), то остается неясной роль самого посредника в урегулировании конфликта. Не исключено, что участники самостоятельно нашли решение, а действия посредника в лучшем случае оказались бесполезными. Поэтому важно учитывать не только то, как изменились конфликтные отношения, но и то, что конкретно и как сделал посредник. Иными словами, кроме объективных критериев (сохранилось ли насилие? каким стало взаимодействие и взаимоотношение сторон? разрешились ли противоречия? и т. д.) следует ориентироваться еще и на субъективные показатели. Последние отражают степень удовлетворенности сторон посредничеством. Дж. Рубин конкретизировал субъективные показатели, определив их как то, в какой мере участники считают посредничество справедливым, необходимым и результативным. Справедливое (честное) посредничество означает, что при осуществлении своих функций посредник одинаково относился к обеим сторонам и не пытался «подыгрывать» ни одной из них. О необходимом посредничестве можно говорить тогда, когда ясно, что без усилий посредника было сложно или даже невозможной обойтись. Оно действительно было нужным участникам. Результативность посредничества подразумевает, что достигнутые договоренности имеют реалистичный и стабильный характер. Ни одним из участников конфликта они не рассматриваются как временный маневр перед следующим витком развития конфликта.

Проблема с субъективными показателями заключается, однако, в том, что участники конфликта не всегда могут давать адекватную оценку посреднической деятельности. Причины здесь различны. Одна из возможных — обращение к посреднику не было продиктовано действительно желанием найти мирный выход из конфликтной ситуации, а лишь явилось предлогом для демонстрации «невозможности» разрешить конфликт с помощью мирных средств. Другая причина неудовлетворенности может заключаться в том, что конфликтующие стороны ожидали от посредника большего (возможно, что и необоснованно), чем реально удалось получить с его помощью.

Посредник призван решать множество задач. Значит, успех, эффективность его деятельности определяются еще и тем, насколько были реализованы поставленные задачи. Иногда функции посредника ограничиваются только формированием основ для возможного поиска совместного решения или, например, предоставлением своей территории для встречи сторон. Но даже в этих случаях, если посредник справился с поставленным кругом задач, можно говорить об успехе его деятельности, несмотря на то, что конфликтующие стороны (или одна из них) могут считать ее недостаточной.

Следовательно, к названным Дж. Рубиным субъективным показателям эффективности деятельности посредника кроме оценок самих участников конфликта необходимо добавить оценки посредника, а также оценки внешних наблюдателей.

В целом же использование не только объективных, но и субъективных критериев, в том числе внешних по отношению к конфликту сторон, несомненно, дает возможность лучше оценивать деятельность посредника, но все равно не решает проблемы полностью. Дело в том, что бывают конфликты, которые сами по себе легче поддаются урегулированию, а следовательно, и вероятность успешного посредничества и по объективным, и по субъективным показателям в них выше.

Сложности при оценке эффективности посреднических усилий по объективным и субъективным показателям возникают обычно в конфликтных ситуациях, которые либо трудно поддаются урегулированию, либо являются достаточно неопределенными с точки зрения возможности нахождения в них мирного решения. В таких ситуациях посредник часто бессилен или значительно ограничен в своих действиях. Одни авторы вообще советуют не вмешиваться в подобные конфликты, чтобы не порождать потом проблем, связанных с неверием в возможности посредничества вообще или потерей репутации посредником. Другие авторы исходят из того, что даже в безнадежных случаях помощь посредника полезна, если учитывать не сиюминутный ее эффект, а то, как она скажется на развитии отношений сторон в дальнейшем. Например, деятельность посредника по формированию ориентации участников конфликта на поиск взаимоприемлемого решения проблемы может проявиться и дать свои плоды только спустя годы, а то и десятилетия.

При каких условиях все же легче осуществлять посредническую деятельность? Прежде всего следует выяснить, между какими сторонами произошел конфликт. Если мы имеем дело с конфликтом, в котором стороны разделяют одни и те же политические и культурные ценности и участники определены достаточно однозначно, то такой конфликт легче поддается урегулированию с помощью посредничества. Если же возникает конфликт, в котором одна из сторон одновременно сталкивается с серьезными внутренними проблемами, то его крайне трудно урегулировать с помощью посредничества. Примерами таких трудноурегулируемых конфликтов могут служить конфликты на Кипре, в бывшей Югославии и бывшем СССР.

Важным моментом, по мнению ряда исследователей, является соотношение сил сторон. Легче осуществляется посредничество в том случае, если силы сторон примерно равны. Здесь больше вероятности, что стороны действительно будут стремится к миру и ни одна из них не попытается навязать его на своих условиях. Некоторые специалисты по посредничеству вообще предлагают отложить вмешательство в урегулирование, если силы сторон неравны, исходя из того, что в этом случае достичь взаимоприемлемого решения трудно. Более сильный участник будет стремиться закрепить свои позиции и вряд ли пойдет на уступки, а более слабый — едва ли согласится с асимметричным решением. Он может рассматривать его лишь как временное, на период прекращения огня (соглашение о перемирии). Так, сразу после шестидневной войны 1967 г., в результате которой Израиль захватил ряд арабских территорий, трудно было достичь компромиссного решения, поскольку, по мнению К. Митчелла, ни одна сторона не согласилась бы на него. По этой же причине трудно шел процесс достижения согласия на Кипре в 1963—19–74 гг., в котором сначала доминировали греки-киприоты, а затем — турки. Аналогичная ситуация сложилась в Боснии в конце 1994 — начале 1995 гг., когда боснийские сербы владели порядка 70 % территории страны.

Успех посредничества зависит и от того, какие интересы сторон затрагивает конфликт, — являются ли эти интересы главными, жизненно важными или нет. Крайне трудно поддаются посредничеству конфликты, которые близки к ситуации с нулевой суммой. Таковы конфликты, связанные с проблемами безопасности и территориальными претензиями, как, например, конфликт между Аргентиной и Великобританией по поводу Фолклендских (Мальвинских) островов, конфликт в Персидском заливе между Ираком и Кувейтом, а также ряд идеологических (ценностных) конфликтов, к числу которых можно отнести, например, конфликт на Корейском полуострове, конфликты по проблемам национального самоопределения, многие конфликты на территории бывшего СССР.

При осуществлении посредничества важным моментом является соотношение у участников конфликта BATNA и переговорного пространства. Очевидно, если у них отсутствует BATNA и имеется переговорное пространство, то деятельность посредника значительно облегчается. В этом случае даже при незначительных усилиях с его стороны, связанных, например, с оказанием помощи в выработке формулы решения, конфликт скорее всего будет урегулирован и стороны останутся удовлетворены деятельностью посредника.

По данным Дж. Берковича, посредничество более эффективно, если оно проходит на нейтральной территории, а не на территории конфликтующих сторон. В этом случае важную роль играет чисто психологический фактор.

Наконец, в различных конфликтных ситуациях предпочтительны разные посредники. Например, Л. Крисберг подчеркивает, что неофициальные посредники действуют более успешно по сравнению с официальными, если хотя бы один из участников конфликта не представляет государство. Неофициальному посреднику легче понять такого участника конфликта, правда, отрицательным моментом здесь является то, что посредничество требует больше времени.

В целом же необходимо иметь в виду, что перечисленные условия эффективности посреднической деятельности следует рассматривать как некие предварительные ориентиры. Конфликты крайне разнообразны и сложны, поэтому существует множество исключений из общих правил.

2. Моменты, благоприятные для посредничества

Один из наиболее широко обсуждаемых вопросов касается времени, когда третья сторона должна вмешиваться в конфликт, чтобы ее деятельность была успешной: только ли после обращения к ней конфликтующих сторон или ей следует предлагать посреднические услуг самостоятельно, не дожидаясь просьбы? Иными словами, какое — испрашиваемое или предлагаемое — посредничество обычно более эффективно?

Вообще, как показал американский исследователь Р. Баттеруорс, проанализировавший международные конфликты с 1945 по 1974 гг., на практике вмешательство третьей стороны обычно происходит тогда, когда конфликт уже разгорелся, особенно когда он достиг вооруженной стадии развития (см. табл. 4) и становится очевидной опасность расширения конфликта.

Среди исследователей нет единого мнения по вопросу о том, в какой момент развития конфликта все же лучше вступить третьей стороне. Одни авторы полагают, что не следует торопиться с вмешательством, поскольку считают самостоятельное подключение третьей стороны к урегулированию конфликта малоэффективным. А если оно еще и основано на методах принуждения, то может быть даже контрпродуктивным и вести к эскалации и расширению конфликта.

Проблема же состоит в том, что участники конфликта ищут помощи третьей стороны, как правило, лишь в случае сложного и длительного конфликта. Часто к ней обращаются только после того, как в силу вступят факторы, связанные с проявлением насилия. В результате позднего вмешательства в конфликт многие возможности его урегулирования оказываются упущенными. Поэтому другие авторы полагают, что чем раньше третья сторона подключится к урегулированию, тем быстрее и легче можно будет найти взаимоприемлемое решение. Именно посредничество на ранних стадиях позволяет участникам конфликта избежать «эскалационных ловушек», тупиковых ситуаций, а также проявления насильственных действий.

Обе точки зрения имеют под собой определенные основания. В зависимости от характера конфликта в одних случаях целесообразно раннее, самостоятельное вмешательство третьей стороны, в других — подключение к конфликту на более поздних стадиях его развития. Конкретные рекомендации здесь дать сложно, но все-таки чаще официальное посредничество оказывается более эффективным в тех случаях, когда оно чуть запаздывает и стороны имеют возможность прийти к выводу, что самим им с конфликтом не справиться. Этот вывод следует из результатов, полученных швейцарским исследователем Д. Фрайем, рассмотревшим 64 международных конфликта в период с 1964 по 1974 гг., которые урегулировались с помощью посреднических усилий третьей стороны. Вмешательство на официальном уровне было более успешным, если оно происходило на достаточно поздних стадиях развития конфликта и если при этом интенсивность конфликта была не слишком высока. В то же время нельзя не учитывать тот факт, что ожидание благоприятного момента для вмешательства в конфликт связано с большим риском. Участники могут оказаться в эскалационных ловушках, и им будет крайне сложно выйти из конфликта, «не потеряв лицо», даже несмотря на помощь посредника.

Таблица 4 Частота вмешательства третьей стороны на различных фазах развития конфликта (по Р. Баттеруорсу)

В целом же, определяя момент вмешательства третьей стороны, следует иметь в виду, что, с одной стороны, подключившись к конфликту раньше, посредник имеет возможность предупредить его дальнейшую эскалацию и расширение, а с другой стороны, при более позднем вмешательстве он имеет дело с более сильной мотивацией сторон к тому, чтобы искать решение мирным путем. В патовой ситуации посредник помогает участникам осознать необходимость нахождения взаимоприемлемого решения, а вмешательство его в конфликт на заключительной стадии способствует поиску такого решения.

Обсуждая вопрос о времени вмешательства, необходимо учитывать важность не только выбора самого момента, но и средств, которые могут при этом использоваться, и процедуры вмешательства в целом. Так, по словам Ясуси Акаси, который был специальным представителем генерального секретаря ООН в Югославии, неуспех операций ООН в первой половине 90-х годов по урегулированию боснийского конфликта связан с тем, что миротворческие операции там оказались преждевременными.

Другая проблема — в какой момент развития конфликтных отношений вмешательство какого посредника наиболее целесообразно? Дж. Рубин, основываясь на стадиях развития конфликта, выделенных им совместно с Д. Прюттом (I стадия — эскалация конфликтных отношений; II стадия — патовая ситуация; III — поиск решения проблемы мирными средствами), предлагает схему, в которой показан наиболее эффективный момент подключения посредника к конфликту в зависимости от того, кто выступает в его качестве (см. табл. 5). Заметим, что согласно приведенной ниже схеме, деятельность посредника, обладающего значительными силовыми рычагами (крупные державы), эффективна на всех трех стадиях развития конфликта. В остальных же случаях эффективность посреднической деятельности ограничивается одной или двумя стадиями. Однако следует иметь в виду, что нередко крупные державы излишне полагаются на использование рычагов давления (финансовая, экономическая помощь и т. п.) и мало внимания уделяют анализу интересов сторон. По этой причине, например, по мнению ряда исследователей, посредничество США между Ливаном и Израилем в 1983 г. не было успешным. Лучше с подобной задачей справляется тот посредник, у которого нет особо силовых рычагов воздействия.

Таблица 5 Целесообразность вмешательства в конфликт различных посредников в зависимости от стадии его развития

Решение вопроса о том, какой посредник и когда наиболее эффективен, в немалой степени зависит от того, какие задачи он должен решить. Задачи же эти, как отмечалось ранее, различаются, в том числе, и в зависимости от фаз урегулирования конфликта. Так, при прекращении насильственных действий и установлении диалога возникает необходимость выявления того, кто реально может сесть за стол переговоров. Здесь, как отмечает Л. Крисберг, официальный посредник более эффективен для разработки повестки дня и достижения договоренностей о встрече делегаций, в то время как неофициальный посредник может лучше помочь неофициальному обмену мнениями.

В ходе самих переговоров, ведущихся на официальном уровне, важен официальный статус посредника — основание для выполнения им посреднических функций во время переговорного процесса. На этой фазе могут быть эффективны государства и межправительственные организации.

При выполнении соглашений с задачами мониторинга лучше всего справляются межправительственные организации; использовать силовые рычаги влияния на конфликтующие стороны могут крупные державы, развитию же диалога немало способствуют неофициальные посредники.