Глава 13. Процесс переговоров в условиях конфликтных отношений сторон

1. Переговоры и их особенности при конфликте

Переговоры имеют столь же древнюю историю, как войны и посредничество. Этот инструмент использовался для урегулирования конфликтов еще задолго до появления правовых процедур. Однако то, как ведутся переговоры — их технология, долгое время оставалось без внимания. Только во второй половине XX столетия переговоры стали объектом широкого научного анализа, что обусловлено прежде всего той ролью, которую приобрели переговоры в современном мире.

Намерение вести переговоры в конфликте означает многое. По существу это переход от конфликтной ситуации к ситуации переговоров. Переговорный процесс в условиях конфликтных отношений довольно сложен и имеет свою специфику. В отличие от переговоров, ведущихся в рамках сотрудничества, он, во-первых, накладывает на участников особую ответственность за принимаемые решения, многократно увеличивая «цену ошибки». Несвоевременное или неверное решение, принятое на переговорах, часто влечет за собой продолжение или даже усиление конфликта со всеми вытекающими отсюда последствиями. При сотрудничестве ошибка также может стоить дорого, но в условиях доверия сторон исправить все же легче ее.

Во-вторых, при сотрудничестве участники переговоров строят новые отношения, позволяющие им получить некий новый продукт. Их цель состоит в том, чтобы договориться о «вкладе» каждого, а также об организации взаимодействия и распределения полученного. Иначе ставится задача в конфликте. Здесь основной акцент делается обычно на распределении или перераспределении имеющегося. Для участников переговоров проблемой является, образно говоря, не то, как «испечь пирог», а то, как разделить его. Поэтому ситуация на переговорах, ведущихся по урегулированию конфликта, оказывается ближе к ситуации с нулевой суммой. В результате, по замечанию К. Митчелла, все переговоры в условиях конфликта обычно похожи друг на друга тем, что на них звучат угрозы, ультиматумы, а поведение сторон является «жестким» — они ориентированы на продвижение, усиление своей позиции.

Переговоры в условиях конфликта, как правило, оказываются более успешными, если:

• предмет конфликта четко определен;

• стороны избегают использовать угрозы;

• участники стараются отойти от рассмотрения конфликта как ситуации с нулевой суммой;

• отношения сторон не сводятся только к урегулированию конфликта, а охватывают многие области, где интересы сторон совпадают;

• ставки участников не слишком высоки;

• силы сторон примерно равны;

• обсуждается не слишком большое количество вопросов (одни вопросы не «тормозят» решение других);

Несмотря на различие переговоров, ведущихся в условиях сотрудничества и конфликта, между ними есть общие моменты, которые отличают любые переговоры от других видов взаимодействия и, по сути, делают переговоры именно переговорами. Игнорирование этих моментов ведет либо к срыву переговоров, либо к превращению их в иной вид взаимодействия.

Одной из важнейших особенностей переговоров является то, что интересы сторон частично совпадают, а частично расходятся. При полном расхождении интересов наблюдаются конкуренция, состязание, противоборство, конфронтация и, наконец, войны, хотя, как отмечал Т. Шеллинг, даже в войнах у сторон имеется общность интересов. Тем не менее, при явном совпадении интересов или явном расхождении их мы имеем дело с другими видами взаимодействия сторон — сотрудничеством или конфликтом, которые и строятся по-другому.

Переговоры в принципе могут вестись, и, как это часто бывает на практике, ведутся с позиции силы, когда один из участников диктует свои условия другому и использует различные методы принуждения. Однако из наличия общих и противоположных интересов сторон следует, что в случае крайне выраженного силового диктата переговоры перестают быть переговорами, уступая место конфликту.

Совпадение и расхождение интересов делает переговоры противоречивыми, поскольку привносит в них одновременно элементы кооперации и конфронтации. Этот факт подчеркивается многими исследователями. Так, Р. Фишер и У. Юри отмечают, что переговоры направлены на достижение договоренности в условиях, когда ваши интересы и интересы противоположной стороны частично совпадают, а частично расходятся. Близкая к этой мысль содержится в работе Ф.Ч. Икле «Как государства ведут переговоры», где он пишет, что для начала переговоров у потенциальных участников должны быть единые интересы и одновременно конфликт интересов. В общем виде эта характеристика переговоров формулируется как необходимость наличия ситуации со смешенными интересами.

Говоря о различии в интересах сторон, следует иметь в виду, что это не только противоречащие друг другу интересы. Среди всех интересов, как отмечает отечественный автор В.В. Удалов, необходимо выделять взаимоисключающие и непересекающиеся. Наличие взаимоисключающих интересов означает, что стороны хотят одного и того же, например, претендуют на одну территорию. Непересекающиеся интересы предполагают, что реализация интересов одной стороны никак не затрагивает интересы другой стороны, т. е. эти интересы являются нейтральными, и каждый участник может реализовывать непересекающиеся интересы в одиночку.

В условиях конфликта соотношение интересов обычно таково, что действительно имеются интересы, противоречащие друг другу. Кроме того, в ситуации конфликта расхождение интересов больше и глубже, чем в условиях сотрудничества. По крайней мере, стороны так воспринимают соотношение своих интересов. В ходе переговоров оценка соотношения интересов участниками конфликта может меняться.

Сложное переплетение интересов и невозможность реализовать их в одиночку, путем односторонних действий делает участников переговоров взаимозависимыми. Это составляет вторую отличительную особенность переговоров. Чем больше стороны зависят друг от друга, тем в большей мере они ограничены в своих односторонних шагах и, следовательно, тем более вынуждены искать решение совместно, путем переговоров. Важно отметить, что стороны должны понимать свою взаимозависимость, в противном случае будут доминировать попытки разрешить конфликт путем односторонних действий. Тогда, когда односторонние действия сторон начинают превалировать, особенно те, которые направлены на разработку альтернатив переговорному решению (ATNA), переговоры прекращаются. При этом внешне они могут некоторое время «продолжаться», т. е. стороны будут делать вид, что ведут переговоры: проводят встречи, обсуждают вопросы, стоящие в повестке дня, но фактически ничего на них не решают. Рано или поздно такие «переговоры» будут прерваны. Опасаясь, как бы противоположная сторона не пошла по этому пути, участники переговоров порой даже специально усиливают взаимозависимость за счет предварительных договоренностей, рамочных соглашений и т. п., чтобы иметь возможность через них влиять затем на поведение партнера.

Переговоры — процесс неоднородный и состоит из нескольких стадий, которые отличаются по своим задачам, причем каждая стадия обладает своими особенностями. В то же время это единый процесс в том смысле, что ни одна стадия не может рассматриваться самостоятельно, вне зависимости от других.

Многие исследователи указывают на стадийность переговорного процесса. Например, канадский автор Г. Уинхэм выделяет три стадии в переговорах: 1) поиск проблемы, возможной для решения; 2) выработка программы действий; 3) достижение договоренности. В работах других авторов также отмечается наличие стадий в переговорном процессе. Обобщая приводимые различными исследователями стадии ведения переговоров, представляется целесообразным выделить следующие:

• подготовка к переговорам (предпереговорная стадия);

• процесс их ведения и достижение договоренностей в случае, если переговоры закончились их подписанием (стадия взаимодействия);

• анализ результатов переговоров и выполнение достигнутых договоренностей (имплиментация).

Выделение именно этих стадий обусловлено прежде всего различиями в характере деятельности на каждой из них, стоящими задачами и типом взаимодействия участников переговоров, т. е. действуют они в значительной степени внутри своей делегации или внутри своей стороны (первая и последняя стадия) либо совместно с партнером (стадия взаимодействия).

Следующая важная характеристика переговоров, без которой они не могут состояться, — наличие общения сторон. Оно является неотъемлемой частью переговорного процесса. Переговоры обязательно предполагают обсуждение проблемы. Американские авторы Р. Фишер и У. Юри, определив общение как один из элементов переговоров, отмечают, что без общения не бывает переговоров, а шведский исследователь К. Йонссон, например, посвятил коммуникативному аспекту международных переговоров специальное монографическое исследование.

В условиях конфликта общение на переговорах в значительной степени осложняется негативными стереотипами сторон в отношении друг друга, а также другими феноменами восприятия и отсутствием каналов коммуникации. Однако существует и обратное влияние. При правильной организации переговорного процесса общение способствует формированию более адекватного восприятия участниками и предмета, вызвавшего конфликт, и друг друга.

Общение открывает широкие возможности для участников переговоров. Оно позволяет им не только лучше понять суть проблемы, стоящей в повестке дня, но и выйти за ее рамки — обсудить более широкий круг вопросов. Однако такое возможно, если общение на переговорах будет построено на основе диалога, восприимчивости к проблемам и нуждам друг друга. Когда удается построить такое общение, переговоры становятся одним из наиболее конструктивных элементов политического развития.

От переговоров следует отличать подачу сигналов участниками о возможных действиях и намерениях. Характер таких знаков может быть различным. Так, один из участников конфликта может снизить уровень конфронтационной риторики в официальных выступлениях или в средствах массовой информации. Такой поворот дела можно понять как сигнал, означающий приглашение к переговорам, но он еще не является переговорами. При этом безразлично, существуют у участников прямые или косвенные каналы коммуникации или нет. Например, в октябре 1973 г. между США и СССР такие каналы были, однако СССР предпочел выводом своего персонала из Сирии и Египта «просигнализировать» о том, что он не собирается напрямую участвовать в развитии конфликта на Ближнем Востоке. Порой участники выбирают сигналы, а не переговоры, как путь наименьшего риска и наименьших обязательств: впоследствии легче сослаться на то, что сигналы были неправильно поняты.

Важно иметь в виду, что от других видов общения переговоры отличает наличие проблемы, которую необходимо решить совместными усилиями. Если этого нет, то общение сводится к дискуссиям, консультациям, обсуждениям. Здесь мы подходим к последней важнейшей характеристике переговоров. Она заключается в том, что переговорами по праву можно назвать лишь те из них, которые направлены на совместное решение проблемы. Необходимо особо выделить здесь слово «совместное», поскольку при односторонних шагах стороны также решают проблему или пытаются ее решить, но иным путем, а именно односторонних шагов.

Другим существенным моментом является то, что переговоры ориентированы на решение проблемы. Французский дипломат Ж. Камбон заметил, что тот, кто произносит слово «переговоры», хотя бы отчасти подразумевает соглашение. Но это только отчасти, поскольку, вступая в переговоры, участники конфликта еще не принимают на себя никаких обязательств относительно их успешного завершения. Начало переговоров не означает, что стороны захотят и в конце концов смогут найти взаимоприемлемое решение.

2. Функции переговоров

Направленность на совместное решение проблемы одновременно является и главной функцией переговоров. Это то главное, ради чего переговоры ведутся. Реализация данной функции зависит от степени заинтересованности участников в поиске взаимоприемлемого решения. Американский участник и руководитель делегаций на многих переговорах Дж. Дин выделяет три вида переговоров в зависимости от заинтересованности сторон. Первый вид представляют такие переговоры, в которых участники (или один из участников) мало заинтересованы в их положительном исходе или безразличны к нему. Второй вид переговоров — это переговоры, в которых стороны хотя и проявляют интерес к достижению результатов, но достаточно умеренный, к тому же имеющий отношение скорее к общей перспективе. К третьему виду относятся переговоры, в которых участники реально заинтересованы в совместном решении проблемы. Согласно Дж. Дину, если все участники ориентированы на третий вид, то переговоры наверняка закончатся успешно, т. е. решение проблемы будет найдено. Возможно достижение договоренности и в том случае, если одна из сторон проявляет умеренный интерес к ним, а другая — сильный. При малой заинтересованности сторон соглашение скорее всего не будет достигнуто.

Реализация функции «совместного решения проблемы» путем переговоров не обязательно означает ее окончательное разрешение. Здесь возможны различные варианты. Например, стороны осознают опасность, которую таят в себе односторонние шаги, и вступают в переговоры. Но на данном этапе участники не видят возможных развязок путем переговоров и понимают, что они не готовы к совместным действиям и решениям или считают их допустим, невыгодными или преждевременными. Целью таких переговоров является «замораживание» дальнейшего развития конфликтных отношений. Процесс переговоров может способствовать сдерживанию односторонних действий путем создания взаимозависимости участников конфликта самим фактом их проведения. Подобный пример приводит участник переговоров между Россией и Украиной по Черноморскому флоту В.Н. Чернавин. Он пишет, что после распада СССР сначала президент Украины, а затем и президент России стали предпринимать односторонние шаги по переподчинению Черноморского флота одному государству. Эти шаги были остановлены началом переговорного процесса.

В данном примере совместное переговорное решение имеет временный характер. Необходимо иметь в виду, что временные решения только приостанавливают конфликт. Если стороны не принимают дальнейших шагов по его урегулированию, то он может вспыхнуть с новой силой. В таких ситуациях обычно требуются возобновление и продолжение переговоров. Однако и временное, и длительное переговорные решения должны выступать для сторон как более предпочтительные, чем односторонние действия. В противном случае переговоры станут лишь тактическим ходом, передышкой в развитии конфликта.

Почти на всех переговорах по урегулированию конфликта наряду с главной функцией присутствуют и другие функции. Использование переговоров с различными функциональными целями возможно в силу того, что переговоры всегда включаются в более широкий политический контекст и служат инструментом при решении целого комплекса внутриполитических и внешнеполитических задач. Соответственно, они могут выполнять различные функции. Одни функции достаточно хорошо согласуются с главным предназначением переговоров — совместно с противоположной стороной решать проблему, другие — явно противоречат их основной функции. Последнее даже побудило отечественного исследователя и дипломата В.Л. Исраэляна ввести термин «антипереговоры».

Наиболее существенными и часто реализуемыми функциями переговоров, кроме главной, являются следующие:

• информационно-коммуникативная;

• регуляционная;

• функция решения собственных внутриполитических и внешнеполитических задач;

• пропагандистская.

Информационно-коммуникативная функция присутствует практически на всех переговорах. Исключение могут составлять переговоры, которые предпринимаются для «отвода глаз», но и в них коммуникационный аспект, хотя и в минимальной степени, все же присутствует.

Смысл информационно-коммуникационной функции состоит в том, чтобы выяснить точку зрения противоположной стороны, дать информацию о своих интересах, опасениях, подходах к решению проблемы и т. п. прежде, чем стороны приступят к выработке договоренностей. Очень большое значение этой функции придается в работах Г. Уинхэма. Он подчеркивает, что переговоры представляют собой процесс снятия информационной неопределенности путем постепенного уяснения партнерами позиций друг друга. Наиболее интенсивно этот процесс идет в начале переговоров.

Уяснение сторонами подходов к решению проблемы позволяет более точно определить конечное решение и полнее реализовать основную функцию переговоров — совместного поиска решения проблемы.

Однако следует иметь в виду, что с помощью информационно-коммуникативной функции возможна и подача ложной информации, введение противоположной стороны в заблуждение. В этом случае решение проблемы путем переговоров будет заблокировано.

Иногда бывает, что участники конфликта, вступая в переговоры, заинтересованы лишь в обмене взглядами, точками зрения. Такие переговоры часто рассматриваются сторонами как предварительные, а их функция — как чисто информационная. Результаты предварительных переговоров служат основой для выработки позиций и предложений к их следующему, основному раунду.

Предварительные переговоры не являются переговорами в строгом смысле этого слова. Но на них может быть намечен некий подход к решению проблемы. Поэтому, если такие переговоры рассматривать в контексте общего процесса урегулирования, то следует признать их положительную роль в поиске сторонами взаимоприемлемого решения.

Близкой к информационной является коммуникативная функция, связанная с налаживанием и поддержанием связей и отношений участников конфликта. Ее основные задачи — установление постоянных каналов коммуникации, обмен точками зрения и обсуждение подходов к решению проблемы. Обе функции — информационная и коммуникативная, как правило, реализуются одновременно и слитно не только на переговорах, но и в других сферах общения, что позволяет не проводить различий между ними, а выделять единую информационно-коммуникативную функцию переговоров.

Следующая важная функция переговоров — регуляционная. С ее помощью осуществляются регуляция, контроль и координация действий участников. Эта функция близка к информационно-коммуникативной, хотя и имеет свои особенности. Во-первых, она часто реализуется в тех случаях, когда уже имеются договоренности и переговоры ведутся по поводу выполнения достигнутых ранее решений. Во-вторых, регуляционная функция используется для контроля. Если установлено перемирие и мирные переговоры только начались, то смысл контроля сводится к тому, чтобы, например, обсудить спорные случаи нарушений соглашений о перемирии. А если участники конфликта уже достигли договоренностей о мире, то последующие переговоры могут использоваться для выяснения вопросов о соблюдении этих договоренностей.

Регуляционная функция предусматривает также детализацию более общих решений с целью их конкретного воплощения. Переговоры, на которых реализуется эта функция, выполняют роль своеобразной «настройки» отношений сторон. Если переговоры многосторонние, то на них происходит «коллективное управление взаимозависимостью» — регуляция отношений участников. В качестве примера можно привести форумы в рамках СБСЕ после подписания Заключительного акта в Хельсинки в 1975 г. Каждая последующая встреча (Белград, 1977–1978; Мадрид, 1980–1983; Вена, 1986–1989 и др.) выполняли, наряду с прочими, и регуляционную функцию.

Наконец, регуляционная функция используется для того, чтобы не допустить выхода ситуации из-под контроля участников конфликта, особенно в наиболее острые моменты развития отношений. В таких случаях она наиболее тесно переплетается с информационно-коммуникативной: участники регулируют свои отношения именно за счет обеспечения информацией друг друга о намерениях.

Впрочем, следует иметь в виду, что регуляционная функция может быть использована и для того, чтобы путем контроля над действиями противоположной стороны попытаться навязать ей свое решение.

Кроме того, переговоры могут использовать тем или иным участником для решения собственных внутриполитических и внешнеполитических задач. Эта функция переговоров весьма распространена и проявляется по-разному, но обычно именно такого рода переговоры образуют первый вид по классификации Дж. Дина — стороны мало заинтересованы в совместном решении проблемы. Участие в переговорах может быть просто выгодно кому-либо из участников с точки зрения предвыборной борьбы, как, например, демонстрация стремления к миру. В иных случаях в переговоры вступают для того, чтобы повлиять на позиции третьих сторон, например, побудить их к снятию санкций. Наконец, сторона может рассматривать само участие в переговорах как полезное с точки зрения повышения ее международного авторитета, предоставления определенного политического статуса и т. п.

Бывает, что переговоры требуются для того, чтобы служить своего рода «маскировкой» («отводом глаз»), когда на самом деле договоренности вовсе не нужны, поскольку решаются совсем иные задачи. «Маскировочные» переговоры ведутся лишь ради создания видимости. В этом случае их функциональное предназначение оказывается далеким от основного — совместного решения проблем, и переговоры перестают быть переговорами по своей сути.

В наиболее явной форме «маскировочная» функция переговоров обычно используется для начала вооруженного наступления. Смысл таких переговоров состоит в том, чтобы провести их и даже, может быть, заключить соглашения с целью выиграть время, «усыпить» внимание противника, а при начале вооруженных действий — оказаться в более выгодном положении. Так, попытка переговоров австрийского посла Меттерниха с Наполеоном в 1813 г., незадолго до Лейпцигского сражения, как раз и была в основном направлена на то, чтобы дать время коалиционным армиям собраться с силами и подготовиться к битве. С аналогичными целями были предприняты переговоры Японией с США незадолго до ее нападения на Пёрл-Харбор.

Истории известны также примеры, когда переговоры начинались только для того, чтобы затем обвинить противоположную сторону в их провале, нежелании решать проблемы переговорным путем и начать против нее вооруженные действия.

Следует заметить, что подобное поведение не обязательно имеет абсолютно деструктивный характер. Все зависит от конкретной ситуации, а главное, от того, действительно ли решение проблемы возможно переговорным путем. Например, по сообщениям прессы, в конфликте с представителями радикального движения «Ту-пак Амару», захватившими заложников в резиденции японского посла в Лиме, власти, делая вид, что могут пойти на компромисс, вели длительные переговоры (с декабря 1996 г. по апрель 1997 г.). В итоге это дало им возможность подготовится к штурму здания и освободить заложников.

Пропагандистская функция переговоров заключается в активном воздействии на общественное мнение с целью разъяснения широким кругам своей позиции, оправдания собственных действий, предъявления претензий противоположной стороне, обвинения противника в противоправных действиях, привлечения на свою сторону новых союзников и т. п. В этом смысле она может рассматриваться в качестве производной или сопутствующей такой функции, как решение собственных внутриполитических или внешнеполитических проблем.

В настоящее время при широком привлечении средств массовой информации к проблемам урегулирования конфликтов практически любые переговоры обладают — в большей или меньшей степени — пропагандистской функцией. Однако особенно интенсивно пропагандистская функция используется на крупных международных конференциях, проходящих в условиях конфликтных отношений при широком привлечении прессы. На крупных переговорах создаются специальные органы для работы с прессой. Выступление на таких конференциях порой становится своеобразным использованием ее как трибуны. По этой причине, согласно образному замечанию американских авторов У. Зартмана и М. Бертона, открытость переговоров нередко ведет к потере их эффективности: желание адресовать свои выступления массам тянет участников скорее к окнам, чем друг к другу. В результате их позиции оказываются «скованными» ожиданиями масс.

Для того чтобы избежать давления прессы и вообще влияния извне, переговоры зачастую ведутся «за закрытыми дверями» и даже в обстановке секретности. В последнем случае вообще не дается информация об их проведении.

Говоря о пропагандистской функции и об открытости переговоров, не следует сбрасывать со счетов и положительные моменты, благодаря которым стороны оказываются под контролем общественного мнения.

Сами участники переговоров обычно стараются как можно более полно использовать их пропагандистскую функцию. Для этих целей созываются пресс-конференции, проводятся брифинги, выпускаются пресс-релизы. Например, проведение сразу после успешных переговоров пресс-конференции одной из сторон при выборе тактики «отмалчивания» второй стороной может способствовать тому, что успех переговоров будет связываться именно с первым участником, несмотря на то, что роль другого была в этом не менее, а может быть даже более значительной.

Вопрос об открытости переговоров широко дебатировался после первой мировой войны. С идеей открытости переговоров активно выступил тогда президент США В. Вильсон. Однако многие опытные дипломаты сдержано отнеслись к его предложению. Сегодня, пожалуй, возобладала умеренная точка зрения, согласно которой вопрос о том, насколько переговоры должны быть открытыми, необходимо решать отдельно в каждом конкретном случае, — важно, чтобы их общая направленность отвечала снижению уровня конфликта.

Любые переговоры многофункциональны и предполагают одновременную реализацию сразу нескольких функций, обычно образующих иерархию, в которой одна функция является более важной для того или иного участника переговоров, другая — менее важной. Причем это иерархическое образование может претерпевать изменения в ходе переговорного процесса. Важно, однако, чтобы главной функцией все же оставалось совместное решение проблемы. Другие функции, особенно такие, как решение собственных внутриполитических и внешнеполитических задач и пропагандистская, реализуют то, что Ф.Ч. Икле назвал «побочными эффектами».

В различные исторические периоды, на различных переговорах те или иные функции использовались и продолжают использоваться в большей или меньшей степени. В условиях конфликтных отношений стороны особо склонны к тому, чтобы интенсивнее использовать иные, отличные от основной переговорные функции. Чаще при конфликте можно услышать и упреки от обоих участников в том, что противоположная сторона прибегает к переговорам исключительно для решения своих задач и извлечения собственной выгоды.

Вообще же, оценивая функции переговоров с точки зрения их конструктивности или деструктивности, следует иметь в виду весь политический контекст и то, насколько целесообразно совместное решение проблемы (например, нужны ли переговоры с террористами, захватившими заложников, или лучше предпринять действия по их освобождению). И все же необходимо еще раз подчеркнуть, что только те переговоры в условиях конфликта или сотрудничества, на которых главенствующее положение в иерархии занимает функция совместного с партером решения проблемы, действительно являются переговорами. В противном случае переговоры становятся если не «анти-», то, по крайне мере, «квазипереговорами», напоминая переговоры лишь внешне, по форме.

3. Два подхода к переговорам: торг и совместный с партнером поиск пути решения проблемы

Под подходом к переговорам понимается основной принцип, из которого исходят их участники: рассматривают они переговоры как продолжение борьбы или как процесс решения проблемы, предполагающий совместные усилия. Соответственно этому выделяются два основных подхода или две стратегии переговоров: торг (bargaining) и совместный с партнером поиск решения проблемы (joint problem — solving).

В первом случае участники видят в переговорах одну из возможностей добиться победы при реализации собственных целей и интересов в максимально полном объеме. Они стремятся «выторговать» (отсюда название — «торг») наиболее выгодный для себя итоговый документ, мало заботясь о целях и интересах другой стороны, а также о том, насколько партнер будет удовлетворен итогами переговоров, и вообще о том, насколько проблема будет решена.

В ходе торга каждая из сторон в значительной степени самостоятельно ищет решение и пытается навязать свое решение другой стороне. В результате борьбы, которая длится порой достаточно долго, участники могут прийти к некому компромиссному варианту и заключить соглашение, т. е. все же совместно принять решение. В принципе же торг является продолжением идеи конфронтации и в значительной степени продолжением односторонних действий, только за столом переговоров и с учетом того, что на окончательное решение необходимо получить согласие партнера. В противном случае переговоры будут провалены. Таков конкурентный тип поведения на переговорах.

Чем жестче торг, тем лучше перспективы для участника в реализации собственных целей. Однако возможен срыв переговоров и переход к односторонним шагам, тогда собственные интересы вообще могут не быть удовлетворены.

Противоположный подход предполагает ориентацию не только на то, чтобы вынудить или заставить партнера принять совместное решение, как в предыдущем случае, но и на совместный анализ проблемы и совместный поиск вариантов решения. Он подразумевает кооперативность, партнерские отношения, поэтому данный тип поведения на переговорах часто называют партнерским или кооперативным подходом к переговорам, а также совместным с партнером анализом проблемы или совместным поиском решения. В рамках этого типа поведения иначе понимаются победа или успех переговоров, а именно, как разрешение противоречий и максимальное взаимное удовлетворение интересов всех сторон. В таком случае стороны исходят не из каких-то альтруистических соображений, а из того, что вследствие взаимозависимости эффективное, устраивающее все стороны решение проблемы позволит сделать договоренности наиболее прочными, а в конечном счете и более выгодными.

Однако не только понимание победы или успеха переговоров лежит в основе различия этих двух подходов. Различными являются и сами процессы их ведения. При торге стороны пытаются манипулировать поведением друг друга. Они стремятся дать как можно меньше информации о своих истинных интересах и намерениях, крайне завышают первоначальные требования, используют угрозы, ультиматумы, шантаж, стараются оказать давление с целью добиться желаемого соглашения.

Подход к переговорам как к совместному с партнером поиску решения проблемы основывается на иных принципах и подразумевает в значительной степени открытость обоих участников, формирование отношений диалога. Именно в ходе диалога участники стараются по-иному увидеть проблему и ее решение. В диалоге между сторонами формируются новые отношения, ориентированные в перспективе на сотрудничество и взаимопонимание.

Заметим, что иногда партнерский подход называется «совместным с партнером решением проблемы», но такая характеристика (название) представляется не совсем точной, поскольку в любом случае, если решение на переговорах принимается, то оно принимается обязательно совместно, независимо от подхода, — в этом состоит основная функция переговоров. В английском языке название подхода звучит точнее — «совместный процесс разрешения проблемы» (joint problem-solving), с акцентом именно на процессе, а не на конечном результате.

Торг (борьба за столом переговоров) и совместный с партнером анализ проблемы хорошо иллюстрируются описанием переговоров, которые, по образному определению известного английского дипломата и политического деятеля Г. Никольсона, являются переговорами «воинов» и «лавочников». Первые, как он пишет, напоминают военные действия или, в лучшем случае, военные маневры. Победа — главное для «воинов», отказ же от нее означает для них поражение. Переговорному подходу «воинов» Г. Никольсон противопоставляет концепцию «лавочников», которые нацелены на достижение взаимовыгодного соглашения. В этом они видят цель и смысл переговоров.

Торг и совместный с партнером анализ проблемы оказались в центре внимания исследователей, занятых теоретическими проблемами изучения переговоров. Особенно большое внимание к этим двум подходам было проявлено в последние 10–15 лет, хотя оба они имеют давние философские и исторические корни. Так, партнерский подход во многом базируется на теории «разумного эгоизма», истоки которой восходят к французскому материализму XVIII в. Одним из звеньев этой теории является положение, согласно которому необходимо правильно понять, в чем состоят собственные интересы и интересы другого. Дальнейшее развитие идеи «разумного эгоизма» получили в трудах Н.Г. Чернышевского. Он разработал свой вариант теории «разумного эгоизма», а именно, как сознательного подчинения собственных интересов общему делу с тем, чтобы общий «выигрыш» позволил реализовать и личные интересы.

Две основные идеи концепции «разумного эгоизма» легли в основу подхода к переговорам как совместному с партнером поиску решения проблемы:

• для поиска взаимовыгодного решения необходим тщательный анализ потребностей и интересов обоих участников;

• собственные потребности и интересы могут быть реализованы полнее, если и партнер реализует свои интересы, поскольку в этом случае результаты соглашения будут восприниматься как честные, справедливые, а значит, и не будет стремления их пересмотреть.

На протяжении истории научный интерес к обоим подходам претерпевал изменения. Первоначально акцент делался на разработке идей торга. Многие исследования проводились на игровых моделях с использованием аппарата теории игр. Одним из центральных вопросов, интенсивно обсуждавшихся в научной литературе, был вопрос о том, какая стратегия в торге является наиболее эффективной для получения максимального результата (выигрыша): «жесткая» или «мягкая». Иными словами, должен ли быть торг с минимальными уступками и подвижками в позициях (жестким) или, напротив, он должен предполагать компромиссные предложения и решения (мягким).

Одними из первых, кто выступил с идеей «жесткой» стратегии, были американские исследователи С. Сиджел и Л. Фурекер. Согласно их взглядам, уступка одной стороны на переговорах влечет за собой ужесточение позиции другой. Отсюда они сделали вывод, что для успешного ведения переговоров, понимаемого как получение максимального выигрыша, необходимо придерживаться жесткой стратегии: начинать переговоры с завышенных требований и в целом быть неуступчивым.

Почти одновременно с идеей «жесткой» стратегии появилась противоположная ей концепция «мягкой» линии поведения на переговорах. Ее автор Ч. Осгуд полагал, что наибольший выигрыш на переговорах можно получить благодаря обмену взаимными уступками. Чуть позднее некоторые исследователи стали исходить из «компромиссного» варианта, предполагающего «попеременное» сочетание «мягкой» и «жесткой» стратегий.

Основная проблема, с которой столкнулись представители направления, разрабатывающего проблему оптимизации торга заключалась в сложности выявления общих закономерностей, влияющих на величину и скорость уступок. Каждый раз они обусловливались конкретными историческими, политическими, ситуативными и другими причинами.

В конце 70-х годов в качестве альтернативы торгу стали активно развиваться идеи партнерского подхода. Одними из наиболее последовательных их сторонников стали Р. Фишер и У. Юри, которые назвали такой подход к переговорам «принципиальными переговорами», отмечая, что он не предполагает ни «сдачи собственной позиции» (альтруизма по отношению к противоположной стороне), ни жесткого ее отстаивания. Вообще, как подчеркивали указанные исследователи, речь должна вестись не о позициях и поиске их развязок, а об интересах. Эти и аналогичные им идеи нашли много сторонников. Особенно хорошо они были восприняты в сфере международных переговоров, что совпало с общим улучшением отношений между Востоком и Западом и интенсификацией разного рода переговоров в мире. Все это побуждало к отказу от ярко выраженного конфронтационного подхода.

Позднее стали раздаваться голоса о том, что партнерский подход не следует абсолютизировать. В качестве аргумента приводилось то, что этот подход скорее является неким «идеальным» эталоном, а при его реализации на практике возникает ряд трудностей. Во-первых, выбор партнерского подхода не может быть сделан в одностороннем порядке. При следовании одной из сторон концепции торга ее партнер так или иначе вынужден будет принимать предложенные правила игры (если ему, конечно, не удастся в ходе переговоров убедить другую сторону отказаться от торга), иначе он оказывается в ситуации «сдачи позиции» и чувствует себя просто обманутым. Во-вторых, в условиях конфликтных отношений сторон партнерский подход трудно применим, поскольку невозможно сразу резко от силовых методов перейти к партнерству. Участникам конфликта требуется время для формирования доверия и изменения отношений в целом.

Спор о том, на какой подход все же следует ориентироваться — партнерский или торг, — разрешить нелегко, если рассматривать оба подхода как альтернативные. Однако они таковыми не являются. Одним из первых, кто обратил внимание на этот факт, был американский исследователь Р. Аксельрод. Вывод, к которому он пришел, заключался в том, что в условиях постоянного («бесконечного») взаимодействия участников становится бессмысленной ориентация на одноразовый выигрыш, который брался за основной постулат в исследованиях, проводившихся в рамках торга. Выигрыш одной стороны влечет за собой то, что в следующий раз противоположная сторона будет стремиться взять реванш. Вот так более детально сформулировал свои выводы Р. Аксельрод. При постоянном взаимодействии участников для достижения наилучшего результата необходимо:

• избегать конфликтов и сотрудничать до тех пор, пока это делают другие;

• отказаться от зависти: неважно сколько получит противоположная сторона; важно в какой мере удовлетворены ваши интересы;

• сразу реагировать на отказ от сотрудничества противоположной стороны;

• прощать после того, как отреагировали;

• следовать предсказуемому поведению, чтобы другой участник мог разобраться и приспособиться к нему.

Р. Аксельрод был не единственным, кто показал ограниченность торга в условиях постоянного взаимодействия, а фактически — условность в абсолютном противопоставлении двух подходов. Близкие идеи содержалась в исследованиях Г. Райффы, Д. Прюитта, У. Зартмана и М. Бермана и ряда других авторов. В то же время все эти работы, включая исследование Р. Аксельрода, не были специально посвящены изучению соотношения двух подходов, а вывод, о котором шла речь, вытекает из общей логики их рассуждений.

Более четко мысль об условности противопоставления обоих подходов — торга и совместного с партнером анализа проблемы — звучала лишь с начала 90-х годов, причем сразу у многих исследователей. В итоге стал формироваться своеобразный «мост» между намечавшимся было все большим разрывом между двумя подходами. В теоретическом плане относительность противопоставления друг другу обоих подходов вытекает из двойственного характера переговорного процесса — наличия частичного совпадения и частичного расхождения интересов сторон. Отсюда следует предположить, что в реальной практике ведения переговоров трудно встретить «чистый» торг или «чистый» совместный с партнером анализ проблемы, — оба подхода присутствуют одновременно. Речь идет лишь о том, на что в большей степени ориентируются участники переговорного процесса. Для наглядности торг и партнерский подход целесообразно представить в виде двух точек, расположенных на прямой (рис. 7).

Рис. 7. Соотношение торга и партнерского подхода.

Характер отношений сторон является одним из важнейших факторов, определяющих выбор доминирующего подхода, но он не жестко детерминирует этот выбор. В ситуации с нулевой суммой стороны могут стремиться использовать партнерский подход, и наоборот, в ситуации, когда большинство главных и основных интересов совпадает, использовать торг. Ключевым здесь является то, на какую перспективу ориентируются стороны на переговорах. Если они заинтересованы в сохранении длительных отношений, то с большим желанием станут использовать партнерский подход, если же главным для них является получение сиюминутный выгоды, то будет превалировать торг. Важное значение при выборе доминирующего подхода имеют и такие факторы, как владение технологией переговорного процесса.

В рамках одних и тех же переговоров обычно наблюдаются колебания на прямой «торг — совместный с партнером анализ проблемы». Иными словами, степень выраженности торга или совместного с партнером анализа проблемы не является заданной на протяжении всего переговорного процесса. В ходе переговоров их участники могут ориентироваться то на торг, то на совместный анализ проблемы, — все зависит от целого комплекса различных по своему характеру причин. Это типичное явление практически для любого переговорного процесса.

 

Глава 14. Подготовка к переговорам

1. Действия конфликтующих сторон перед началом переговоров

Началу работы участников конфликта за столом переговоров непосредственно предшествует огромный подготовительный период. От него зависит дальнейший ход и результат переговоров. И, тем не менее, зачастую подготовке к переговорам не уделяется должного внимания. Стороны, особенно, если они не владеют технологией переговорного процесса и не имеют достаточного опыта их ведения, исходят из того, что «сориентироваться» легче на месте, т. е. непосредственно при проведении переговоров. Р. Фишер и Д. Эртель видят в отсутствии подготовки наиболее серьезный недостаток всего переговорного процесса. Другой автор, бывший помощник государственного секретаря США по проблемам Ближнего Востока Г. Сандерс отмечает, что большинство современных конфликтов заставляет их участников основную часть времени тратить на то, чтобы сделать ситуацию возможной для проведения переговоров.

Подготовительный период порой занимает месяцы, а то и годы. Он довольно противоречив и характеризуется двумя различными тенденциями. С одной стороны, участники стараются занять наиболее выгодные для себя «стартовые позиции», с другой — проявляют заинтересованность в мирном урегулировании и предпринимают действия навстречу друг другу.

Смысл получения наиболее выгодных «стартовых позиций» заключается в том, чтобы усилить свою позицию на предстоящих переговорах. Вследствие этого переговорам часто предшествуют своеобразные «маневры» участников. К их числу относится прежде всего выдвижение предварительных условий для начала обсуждения проблемы. Так, одна из сторон может заявить, что она согласна обсуждать какие-либо одни вопросы и отказывается от обсуждения других. Это является условием начала переговоров. В качестве предварительного условия нередко выдвигается требование той или иной формулировки относительно участников переговоров или предмета конфликта. Например, крайне важным может оказаться статус, в котором стороны принимают участие в переговорах. Его обсуждение порой становится краеугольным камнем. Например, после вооруженных столкновений на Кипре 1963–1964 гг. кипрское правительство, в котором доминировали греки, настаивало на том, чтобы вести переговоры с турецкими киприотами только при условии, если последние признают, что они являются повстанцами, выступившими против законного правительства.

Подобных примеров множество. В одних случаях предварительные условия выполняются, в других — нет. Так, на Конференции ООН по морскому праву министр иностранных дел Исландии в 1975 г. заявил, что будет обсуждать проблему ограничения рыболовства только после вывода из исландских вод военно-морских сил Великобритании. Тогда это условие было выполнено и переговоры состоялись. Но часто бывает и по-другому. Предварительные условия не принимаются и выдвигается контрпредложение — «переговоры без предварительных условий». Может случиться и так, что на предварительные условия начала переговоров противоположная сторона выдвинет свои предварительные условия.

В качестве других предстартовых маневров усиливается политическая и дипломатическая активность в целях получения союзников, финансовой помощи и т. п. Возможны и такие действия, как демонстрация силы с тем, чтобы испугать партнера, заставить его снизить уровень требований.

Заинтересованность в переговорном процессе проявляется в формировании доверия сторон. Конфликт, особенно затяжной, приводит к тому, что участники подозрительно относятся к любым заявлениям и действиям друг друга, а главное, к тому, действительно ли противоположная сторона стремится решить проблему путем переговоров или они выполняют для нее иные функции.

Уровень доверия можно повысить. Одним из существенных факторов здесь является выбор представителей для налаживания контактов и проведения переговоров. Очевидно, что ими не могут быть липа, принимавшие решение, например, о начале вооруженных действий, выступавшие ранее с резкими заявлениями в адрес противоположной стороны, допускавшие блеф. Важно также, насколько влиятельны представители, устанавливающие контакты. Чем влиятельнее представитель, тем более вероятно, что данная сторона действительно заинтересована в диалоге. При этом влияние не должно отождествляться с официальным статусом. Тот или иной представитель может не занимать официального поста (а в некоторых случаях лучше даже, чтобы он не занимал его и не был связан с проводимой ранее политикой, направленной на развитие конфликтных отношений), но должен иметь возможность напрямую выходить на лиц, принимающих решение. Наконец, существенным фактором может оказаться профессиональная или иная общность представителей обеих сторон. Иногда на это специально обращается внимание. Так, при урегулировании чеченского конфликта в 1996 г. А.И. Лебедь, который вел переговоры от лица центральных властей с чеченским представителем А. Масхадовым, неоднократно подчеркивал, что двум офицерам, прошедшим войну, всегда легче договориться.

Для формирования доверия исходные предложения сторон на предварительных встречах должны быть разумными и исключать различные формы прямого давления на противоположную сторону. Оказание давления сразу порождает неверие в то, что противоположная сторона действительно заинтересована в достижении согласия. Кроме того, если у сторон есть возможность проверки информации, получаемой друг от друга (достаточно времени, имеется канал для проверки и т. п.), то это также способствует повышению уровня доверия сторон. Во многих случаях посредник обеспечивает повышение уровня надежности и достоверности информации, выступая своеобразным фильтром, не пропускающим ложную информацию.

Доверие к шагам, направленным на ослабление напряженности, возрастает, если они понятны. В ряде случаев, когда их направленность недостаточно очевидна, требуются дополнительные пояснения о мирных намерениях. Например, свои действия в 1977 и 197X гг., направленные на мирное урегулирование конфликта между Египтом и Израилем, президент Египта А. Садат публично объяснял взаимозависимостью двух стран, в результате которой они обе могут выиграть в случае мира или проиграть в случае продолжения конфликта.

Если стороны убедились в искренности желания друг друга начать переговоры, то они переходят к установлению взаимных контактов и согласованию вопросов предстоящих переговоров. Одновременно участники конфликта занимаются подготовкой к переговорам и внутри своих стран.

2. Задачи и проблемы подготовительной работы

Как участники готовятся к переговорам? Этот вопрос долгое время находился на периферии научного интереса. Лишь немногое из того, как ведется подготовка к переговорам, оказалось затронутым в мемуарной литературе. В научной же литературе ли вопросы практически вообще обходились стороной. Такое положение дел объясняется прежде всего недостаточным количеством документальной информации, относящейся к подготовительной стадии переговорного процесса и вопросам принятия внутриполитических решений. Если для анализа непосредственною процесса взаимодействия на переговорах имеются материалы, в частности стенограммы или записи ведения переговоров, вносимые участниками предложения, заявления, выступления, итоговые документы, то источники по подготовке к переговорам практически отсутствуют. Более того, участники стараются не раскрывать всю «кухню» подготовительной работы, поскольку она затрагивает более общие вопросы, связанные с принятием ими решений. Подготовка к переговорам оказывается, таким образом, скрытой от глаз «постороннего».

В подготовительной работе выделяются различные аспекты. Рассмотрим ее с точки зрения того, на что она направлена: на решение проблем внутри своей стороны или на взаимодействие с партнером. Существуют две группы проблем:

• задачи согласования вопросов с противоположной стороной о проведении переговоров («переговоры о переговорах»)

• задачи, ориентированные на собственно подготовку к предстоящей встрече — формулирование позиции, предложений и т. п.

Выделение двух аспектов в подготовительной работе в общем-то условно, поскольку они взаимосвязаны. То, как проходят «переговоры о переговорах», влияет на формулирование собственных предложений и позиции к предстоящим переговорам. В свою очередь, ряд предварительных «домашних заготовок» реализуется уже при первых контактах сторон.

«Переговоры о переговорах» включают в себя решение следующих проблем:

• выбор места и времени встречи;

• определение повестки дня и названия переговоров;

• определение уровня проведения переговоров.

Вопрос, где проводить переговоры при конфликтных отношениях сторон, лишь на первый взгляд может показаться простым. Один из примеров дискуссии по вопросу о месте проведения переговоров приводит отечественный дипломат В.В. Карягин. В конце 1953 г. между представителями СССР, США, Франции и Великобритании была достигнута договоренность о созыве в начале 1954 г. совещания министров иностранных дел этих стран. Для решения ряда организационных проблем были проведены предварительные переговоры, на которых стоял вопрос и об определении места встречи. Западные страны предлагали здание бывшего Контрольного совета — своего рода символа сотрудничества союзников. Однако это здание находилось в американском секторе Берлина, что вызывало возражение советской стороны, которая в свою очередь предлагала резиденцию Верховного комиссара СССР. После длительных споров западные страны предложили: поскольку в переговорах участвуют четыре стороны, то три заседания провести в здании Контрольного совета, как предлагали США, Франция и Великобритания, а одно, по предложению СССР, — в здании Верховного комиссара СССР. СССР возражал, аргументируя свою позицию тем, что в принципе Запад един, поэтому в качестве компромиссного варианта следует два заседания провести на одной территории, а два — на другой. Наконец, стороны пришли к такому решению: два заседания провести в здании бывшего Контрольного совета и одно — в резиденции Верховного комиссара СССР.

Конкретные решения о месте переговоров могут быть различными. Например, стороны попеременно проводят встречи на территории друг друга. Так, заседания Совместной комиссии по урегулированию намибийской проблемы в конце 80-х — начале 90-х годов проходили поочередно на территории Анголы, Кубы, Намибии и ЮАР. В других случаях выбирается нейтральная территория. По этому пути пошли, в частности, при выборе места проведения переговоров, которые ознаменовали собой окончание войны во Вьетнаме. Переговоры прошли в Париже (1968–1973). В них сначала участвовали делегации США и ДРВ, а затем к ним присоединились представители Национального фронта освобождения Южного Вьетнама (впоследствии Временное революционное правительство Южного Вьетнама) и сайгонской администрации. Довольно часто местом встречи выбирается территория посредника, как это было, например, при урегулировании индо-пакистанского конфликта (Ташкентская конференция 1966 г.).

Вообще же при выборе места проведения переговоров кроме политических следует учитывать и психологические моменты, в частности то, что в собственной стране люди чувствуют себя увереннее, здесь им легче контролировать ситуацию. Кроме того, обычно главенствующими оказываются не связанные с протоколом нормы общения (темп переговоров, время суток, в которое они проводятся, и т. п.), распространенные в стране проведения переговоров. Они облегчают процесс переговоров принимающей стороне. Причем, чем больше культурные различия, тем этот фактор является более значимым. Приехавшей делегации приспособиться труднее.

Однако и для принимающей стороны, помимо преимуществ, есть также минусы, которые осложняют ей процесс переговоров. Это связано с тем, что она не может отложить решение, сославшись, скажем, на отсутствие под рукой необходимой информации. Кроме того, организационные моменты (техническое и прочее обеспечение переговоров) тоже могут отвлекать от сути, создавать чувство беспокойства. Наконец, порой возникает ощущение некоего обязательства перед гостем, что может побуждать к неоправданным уступкам.

Что касается сроков проведения переговоров, то, как правило, исходят из реальных возможностей подготовки к ним. Разногласия могут возникнуть в том случае, если кто-либо из участников не заинтересован в действительном решении проблемы, а пытается с помощью переговоров добиться иных целей или ожидает более выгодной ситуации.

Важным вопросом, требующим согласования, может оказаться последовательность появления и рассаживание членов делегации — кто за кем входит в комнату, где проводятся переговоры, кто где садится и т. п. Особенно остро этот вопрос встает на многосторонних переговорах. Классическим примером здесь являются переговоры по окончанию Тридцатилетней войны, которые закончились подписанием в 1648 г. Вестфальского мира. Только согласование вопросов размещения представителей сторон на переговорах заняло полгода. На переговорах же И.В. Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля в Ялте этот вопрос, как отмечает К. Митчелл, решился довольно быстро: каждая делегация входила через «свою» дверь.

Определение повестки дня обычно вызывает наибольшие трудности. Что включать в повестку дня. В какой последовательности обсуждать вопросы? Какой предложить регламент? Решение всех этих вопросов во многом предопределяет исход предстоящих переговоров. Например, на Парижских переговорах в связи с окончанием войны во Вьетнаме США настаивали на первоначальном обсуждении военного соглашения, что, по их мнению, должно было дать гарантии правительству Южного Вьетнама. В свою очередь Северный Вьетнам предлагал обсудить сначала политические вопросы. Когда казалось, что переговоры вообще не состоятся, было достигнуто согласие о том, что обе группы вопросов будут обсуждаться одновременно.

Иногда для тою чтобы избежать длительных дискуссий, принимают свободную повестку дня. Так, перед первым официальным заседанием переговоров по ядерным силам средней дальности (ЯССД) осенью 1981 г. глава советской делегации Ю.А. Квицинский и глава американской делегации П. Нитце договорились не фиксировать повестку дня, чтобы каждая из сторон в любое время могла внести на обсуждение тот вопрос, который она считает нужным.

Споры могут возникать не только по повестке дня, но и по определению самого названия переговоров. В качестве одного из примеров можно привести сложности, возникшие в связи с формулировкой названия переговоров 1981 г. по ядерным силам средней дальности. П. Нитце вспоминает, что первоначальные названия переговоров, которые получили распространение в средствах массовой информации, были такими: «переговоры по евроракетам», «переговоры по ядерным силам театра военных действий».

Однако европейские союзники США по НАТО возражали против этих названий, поскольку, по их мнению, в таком случае проводилось разграничение между ядерной войной в Европе и обменами ядерными ударами между США и СССР. Чтобы снять данное возражение европейцев, была достигнута договоренность о том, что официально переговоры будут называться так: «переговоры по ядерным силам средней дальности».

Уровень проведения переговоров (на уровне лидеров противостоящих сторон, их представителей и т. п.) также может стать предметом разногласий. Например, в 1994 г. до ввода федеральных войск в Чечню предлагались переговоры по урегулированию ситуации. Среди прочих пунктов, по которым не было достигнуто договоренности, в результате чего переговоры так и не состоялись, был и такой, на каком уровне их проводить. Чеченская сторона настаивала на том, что должна состояться встреча двух президентов — чеченского и российского. Российские власти не шли на это, аргументируя свою позицию тем, что такой подход в тех условиях уже означал бы признание независимости Чечни.

В рамках подготовительной работы каждая из сторон решает ряд задач самостоятельно, что и составляет собственно подготовку к предстоящей встрече. Среди этих задач такие, как:

• проведение анализа проблемы и разработка возможных иных альтернатив;

• определение переговорной позиции, концепции и возможных вариантов решения проблемы;

• формулирование предложений и подготовка основной аргументации;

• выработка инструкций участникам переговоров, а также подготовка необходимых документов и материалов;

• формирование делегации.

Анализ проблемы является основой подготовки к переговорам. В ситуации конфликтных и кризисных отношений решение этой задачи крайне затруднено в силу специфики восприятия, речь о которой шла в первой части настоящего пособия. Анализ проблемы предполагает прежде всего выявление интересов участников, причем не только собственных, но и противоположной стороны. Последний момент нередко игнорируется участниками переговоров. Р. Фишер и У. Юри приводят яркую иллюстрацию того, как недостаточное изучение интересов противоположной стороны ведет к срыву переговоров даже в условиях сотрудничества. Во второй половине 70-х голов между США и Мексикой проходили пере говоры по поводу продажи мексиканского газа. Американцы добивались наиболее низкой цены за поставки. Поскольку в тот момент у Мексики иного потенциального покупателя не было, постольку США, готовясь к переговорам, рассчитывали, что Мексика довольно легко согласится на снижение цен, и поэтому в ходе переговоров заняли жесткую позицию. Однако на деле интересы Мексики заключались не только в том, чтобы получить прибыли от продажи газа, но и в том, чтобы к стране относились как к равноправному партнеру. Однако в результате вместо того, чтобы продать США газ по предлагавшейся ими цене и получить хотя бы минимальную прибыль, мексиканцы стали сжигать его. В данном случае политические интересы оказались для Мексики более значимыми, чем экономические, что явно не учли представители США.

Кроме интересов оцениваются собственные альтернативы переговорному решению (ATNA) и партнера. Важно, чтобы были заранее определены возможные действия, если переговорное решение не будет достигнуто. Это создает уверенность сторон на самих переговорах и облегчает процесс их ведения.

Следующий элемент подготовки к переговорам — определение переговорной позиции. Говоря о «позиции», следует иметь в виду, что этот термин используется в различных значениях. В понимании Р. Фишера и У. Юри позиция — это то, о чем принято решение (в отличие от интересов, которые являются побудителями или основаниями для принятия решения). Сами участники переговоров обычно под позицией подразумевают официальный взгляд на проблему, который формулируется в виде предложений, заявлений или в другой официальной форме. Иначе определяют переговорную позицию отечественные авторы В.Б. Луков и В.М. Сергеев. Они рассматривают ее как систему, составными элементами которой являются цели участников, выдвинутые ими предложения, а также оценки этих предложений другими участниками. И все же чаше позиция связывается с официально заявленной точкой зрения.

Иногда кроме позиции выделяется переговорная концепция. Например, отечественный исследователь Ан. В. Загорский понимает под концепцией более сложное образование, чем позиция, и включает в нее основные цели, шкалу приоритетов и ряд других составляющих, т. е. общий подход к переговорам. Выделение переговорной концепции при подготовке к переговорам оправдано. Она заставляет посмотреть на проблему шире и не ограничивать подготовку к переговорам всего лишь формулированием официально заявляемых пунктов.

Существенным элементом подготовки концепции переговоров является анализ возможных вариантов решения. Важность данного элемента следует из основной функции переговоров — совместного поиска решения стоящих проблем. Варианты решений не являются равнозначными для участников переговоров: один может быть более приемлем для одной стороны, другой — для противоположной. Ан. В. Загорский обратил особое внимание на необходимость подготовки нескольких возможных вариантов решения, поскольку почти каждый вариант несет как выгоды, так и издержки для участников переговоров. При этом существуют условия приемлемости варианта решений, которые, по определению Ан. В. Загорского, являются компенсацией за издержки того или иного варианта. В качестве примера он приводит дискуссию в странах Западной Европы после подписания советско-американского договора 1987 г. о ликвидации РСМД (ракет среднего и малого радиуса действия). Несмотря на то, что сам договор оценивался положительно, стали раздаваться голоса о необходимой «компенсации», под которой имелась в виду модернизация остающегося ядерного потенциала НАТО в Европе с целью восстановления эффективности политики сдерживания.

На подготовительной стадии стороны формулируют и возможные предложения, отвечающие тому или иному варианту решения. Часто предусматривается также подготовка основной аргументации для обоснования предложений.

Р. Аксельрод выделил два типа аргументов: 1) оценочные, когда участник переговоров выражает свое отношение к событиям или фактам (например, оценочным аргументом может быть фраза: «Беспорядок в Иране наносит вред Великобритании»); 2) причинно-следственные аргументы. В результате проведенного эмпирического исследования Р. Аксельрод пришел к выводу, что причинно-следственные аргументы, как правило, не вызывают возражения.

Поскольку переговоры имеют множество функций, то не все предложения и аргументы могут отвечать основной их функции — поиску решения проблемы. В связи с этим большое значение при подготовке предложений и аргументов имеет то, какую функцию они выполняют и к кому они обращены: непосредственно к партнерам, к своему общественному мнению или, например, к общественному мнению третьей страны и т. п.; каковы культурные, психологические и иные особенности респондента.

Прежде чем будет выработана переговорная концепция и подготовлены позиция, варианты решения, предложения и основные аргументы, проводится согласование внутри каждой стороны. Это так называемые «внутренние переговоры». Бывший представитель делегацию возглавляли три разных министра, которые не смогли прийти к согласию, кто из них будет ответственным за принятые решения.

Важным моментом при формировании делегации является определение ее персонального состава и функций каждого участника. Эти функции могут различаться в зависимости от характера переговоров. Определение функций имеет особое значение в случае крупных переговоров, в которых участвует большая делегация. В.Л. Исраэлян выделяет следующие наиболее типичные функции участников переговоров: работа в группе по конкретному вопросу; поддержание связей с представителями других делегаций — информирование их по тем или иным пунктам позиций и выяснение точек зрения других сторон (особенно, если это крупные форумы с большим числом делегаций); работа со средствами массовой информации, общественностью, неправительственными организациями и т. п.; ведение документации.

 

Глава 15. Структура переговорного процесса

1. Этапы ведения переговоров и способы подачи позиций

С момента встречи сторон за столом начинает разворачиваться собственно переговорный процесс. Г. Киссинджер заметил, что то, как ведутся переговоры, практически имеет столь же большое значение, как и то, относительно чего они ведутся. Поэтому крайне важно представлять структуру переговорного процесса.

Процесс переговоров состоит из ряда структурных элементов. Прежде всего он неоднороден по своим задачам и включает в себя нескольких этапов. Несмотря на то, что практически все авторы, изучающие процесс переговоров, указывают на наличие этапов, выделяются они по разным основаниям. Обобщение этих оснований позволяет остановиться на следующей последовательности решения задач или этапов ведения переговоров:

• взаимное уточнение интересов, точек зрения, концепций, позиций и т. п.;

• дискуссионный этап, предполагающий выработку основных параметров совместного решения проблемы;

• итоговый этап, состоящий в работе над соглашением.

Как бы хорошо ни были подготовлены переговоры, все же стороны, сев за стол, имеют достаточно общие представления о позициях друг друга. Наличие первого этапа переговорного процесса — взаимного уточнения интересов, точек зрения, концепций и позиций участников, — подразумевает, что прежде чем стороны приступят к выработке договоренностей, они выяснят и обсудят точки зрения друг друга на имеющуюся проблему. Поэтому они начинают с того, что излагают позиции и выслушивают друг друга. Именно на этапе уточнения наиболее полно реализуется информационно-коммуникативная функция переговоров. Если эта функция оказывается центральной и единственной для переговоров, то они на данном этапе заканчиваются, превращаясь фактически в консультации. Основная функция переговоров в этом случае остается не реализованной. Однако такое окончание не обязательно означает провал переговоров. Стороны могут приблизиться к взаимоприемлемому решению, наметив переговорную область, в рамках которой решение можно будет выработать и принять в дальнейшем. Если же стороны приходят к заключению о невозможности совместного решения, то они, как правило, возвращаются к односторонним шагам. В таком случае конфликт продолжается.

На этапе уточнения позиций участники излагают свои позиции, вносят предложения, предоставляют необходимые разъяснения по ним. Предложения выполняют функцию дальнейшего уточнения позиций, поскольку с их помощью стороны определяют свои приоритеты и понимание возможных путей решения проблемы. Разумеется, предложения могут вноситься и на более поздних стадиях ведения переговоров, но там они зачастую выполняют иные функции. Например, компромиссные предложения на заключительном этапе переговоров обычно бывают направлены на согласование позиций участников.

Этап уточнения позиций имеет особо важное значение при конфликтных отношениях сторон, не говоря уже о вооруженном конфликте. В этих случаях на данном этапе специальное внимание уделяется выработке основ «общего языка». Дело в том, что при конфликте участники нередко исходят из совершенно различных определений и представлений о путях решения проблемы, а подчас не совпадает терминология, которой они оперируют. Как отмечают американские исследователи Д. Дракман и Т. Хопманн, на переговорах по ограничению стратегических вооружений основные сложности возникли в связи с определением того, что можно считать «общей безопасностью», поскольку США и СССР вкладывали различный смысл в данное понятие. Это порождало и совершенно различные предложения сторон.

При ориентации сторон на партнерский подход этап уточнения имеет тенденцию в значительно большей степени приближаться к тому, что Г. Уинхэм назвал «исследовательской работой». Однако для конфликтных отношений на начальной стадии ведения переговоров довольно типичен торг, поэтому определение этого этапа как диагностического, предложенное У. Зартманом и М. Берманом, точнее отражает его суть. Стороны стараются получить по возможности больше информации, отражающей действительные интересы партнера.

Часто при конфликте участники, действуя в рамках торга, стараются сразу изложить свои максимальные требования к противоположной стороне. Опасность здесь состоит в том, что подобное поведение на переговорах может «испугать» противоположную сторону, и тогда переговоры будут сорваны.

Второй этап переговоров — дискуссионный. На этом этапе участники переговоров основное внимание уделяют обсуждению и аргументации вариантов решения проблемы, в результате чего они определяют возможность ее совместного решения.

В условиях конфликтных отношений именно второй этап является, как правило, наиболее трудным и длительным. Нередко на этом этапе возникают ситуации, когда участники после изложения собственных позиций по несколько раз настаивают на реализации именно своих предложений. Они выступают с резкой критикой позиций друг друга, стремятся оказать давление на противоположную сторону, в том числе через средства массовой информации, которые освещают переговоры. Одновременно средства массовой информации интенсивно используются и для оправдания собственных действий. В результате дискуссия зачастую идет как бы по кругу, и переговоры заводятся в тупик.

Далее следует период, который, по определению отечественного дипломата А.Г. Ковалева, является периодом «глухой поры». Естественное течение переговоров приостанавливается, а партнеры начинают демонстрировать незаинтересованность в деловых встречах, протокольных контактах. В кулуарах начинают расползаться тревожные слухи о возможности откладывания переговоров или их срыве.

Из периода «глухой поры» возможны два выхода. Первый состоит в том, чтобы стороны перешли к односторонним действиям, реализуя свои альтернативы переговорному решению (BATNA). Второй вариант заключается в нахождении позитивного выхода и в продолжении переговоров. Для того чтобы найти позитивный выход из периода «глухой поры», обычно прибегают к чисто техническому средству — объявляют перерыв на переговорах. Это дает возможность участникам провести консультации внутри своих делегаций, связаться с центром. Во время перерыва позитивную роль могут сыграть и неофициальные встречи с противоположной стороной с целью выяснения возможности различных решений. Неофициальные встречи обладают тем преимуществом, что на них высказывания участников не несут за собой тех обязательств, которые предполагаются во время официального переговорного процесса. Поэтому посредством таких контактов намного легче «проигрывать» всевозможные варианты выхода из тупиковой ситуации, которые (а скорее всего часть из них) можно будет обсуждать впоследствии в официальной обстановке.

При намерениях сторон действительно решить проблему с помощью переговоров результатом второго этапа становится выявление подходов к решению или рамок таких решений. В этом случае участники переходят к третьему этапу, непосредственно связанному с разработкой договоренностей.

Несмотря на то, что третий этап может протекать непросто, вызывать споры и дискуссии, в большинстве случаев он все же не является столь критическим, как второй. Если участникам удалось приступить к разработке документов соглашения, то это свидетельствует об их действительно серьезной заинтересованности в решении конфликта мирным путем. Хотя, конечно, не исключено, что и в данном случае кому-то из участников нужно всего лишь псевдосоглашение.

У. Зартман и М. Берман предложили выделять две фазы в переговорном процессе. Первая фаза — выработка «общей формулы» решения. По сути дела, она является итогом дискуссионного этапа. Вторая фаза — разработка деталей соглашения, которая охватывает третий, итоговый этап переговоров. Многие практические работники также склонны ориентироваться на две фазы переговорного процесса, полагая, что наличие общих договоренностей побуждает участников переговоров к разработке самих документов.

Следует иметь в виду, что не всегда и не все переговоры ведутся по двухфазной схеме. В ряде случаев возможен путь последовательного согласования вопросов, так что они сразу приобретают форму детализированных договоренностей. Все зависит от характера обсуждаемых проблем, количества вопросов, традиций, существующих в переговорной культуре, и многих других факторов.

При ведении переговоров бывает, что стороны, находясь на втором или третьем этапе, «возвращаются назад». Однако общая логика последовательности этапов решения задач все-таки должна сохраняться. При несоблюдении ее переговоры затягиваются, а нередко и вообще срываются. Особенно часто подобное происходит в тех случаях, когда хотя бы у одной из сторон отсутствует опыт участия в переговорах или этот опыт является весьма ограниченным (такое бывает в ситуациях внутреннего конфликта). При отсутствии опыта возникает иллюзия, будто можно быстро провести переговоры по урегулированию конфликта. Участник пытается начать переговоры «с конца», т. е. сразу с разработки текста договора. В результате переговоры нередко срываются или стороны возвращаются к первому этапу, но уже с потерей времени и, возможно, с большей поляризацией позиций, поскольку реакции на первые предложения друг друга были негативными.

В зависимости от приоритетности функций переговоров один из этапов может быть сокращен, в то время как другой, напротив, занимать центральное место. Так, если для участников наиболее важна пропагандистская функция, то основное место в переговорном процессе займет скорее всего дискуссионный этап. При этом маловероятно, что стороны перейдут к третьему этапу — согласованию текста итогового документа. Если же главная задача переговоров состоит в выяснении точек зрения партнеров, то ведущее место в них будет отведено первому этапу — уточнению интересов и позиций. Последний этап здесь также будет сокращен, но уже по другой причине, а именно, вследствие того, что в итоговом документе стороны могут лишь указать области, представляющие взаимный интерес, но не разрабатывать его детально. Таким образом, характер прохождения участниками переговоров указанных этапов демонстрирует их значение для сторон.

При успешном завершении переговоры заканчиваются выработкой итоговых документов: договоров, соглашений, меморандумов и т. д. С точки зрения политического урегулирования конфликта важно, чтобы договоренности были оформлены юридически. В политическом плане наличие лишь устных договоренностей делает соглашение непрочным и создает основу для различных толкований, а следовательно, и для новых конфликтов или по крайней мере разногласий. Один из таких примеров приводит бывший посол СССР в США А.Ф. Добрынин. Он пишет, что договоренности, достигнутые между Н.С. Хрущевым и Дж. Кеннеди по урегулированию кризиса 1962 г., не были оформлены в письменным виде в том же году. От этого уклонилась американская сторона, сославшись на отсутствие разрешения со стороны кубинского лидера Ф. Кастро контролировать вывоз советского наступательного оружия с территории Кубы. В результате при том, что в целом договоренности выполнялись, тем не менее были попытки их расширительного толкования.

Переговоры не всегда заканчиваются достижением договоренностей. И здесь важно, как участники будут реагировать на неудачу. Возможны разные варианты. В одних случаях они пытаются возложить вину на противоположную сторону, в других — стремятся обсудить вопрос о том, что предложить средствам массовой информации по поводу переговоров, в третьих стараются договориться о подписании документа, который хотя и мало к чему обязывает, но вместе с тем не закрывает дорогу для возможных последующих переговоров.

Другим структурным элементом переговорного процесса являются способы подачи позиции. Способы подачи позиции обусловливаются логикой соотношения интересов сторон (их совпадения и расхождения), а также оценками этого соотношения участниками переговоров. Дело в том, что на переговорах стороны не «открывают карты» полностью. И даже если нет прямой дезинформации, то и тогда что-то остается недоговоренным. Исходя из этого, выделяются четыре основных способа подачи позиции:

• открытие позиции;

• закрытие позиции;

• подчеркивание общности в позициях;

• подчеркивание различий в позициях.

Сама ситуация переговоров (наличие общности и различий в позициях, а также известных и неизвестных компонентов в позициях партнеров) предполагает использование четырех способов подачи позиции на всех этапах ведения переговоров, а следовательно, речь может идти лишь об их пропорциональном соотношении. Очевидно, что невозможно определить некое «универсальное» соотношение способов подачи позиции, так как каждый раз — в зависимости от конкретного соотношения интересов, целей сторон, от иерархии переговорных функций каждого участника переговоров, — пропорция будет иной. При конфликтных отношениях, как правило, доминирует способ подчеркивания различий, также довольно интенсивно используется и способ закрытия позиции.

При стремлении сторон достичь договоренности, даже при конфликтных отношениях начинать все же следует с подчеркивания общих моментов. Это улучшает общую атмосферу переговоров. В противном случае существует риск того, что договоренности не будут достигнуты вообще. Отечественный дипломат В.В. Шустов заметил, например, что на Венских переговорах по сокращению обычных вооружений и вооруженных сил в Центральной Европе стороны начали обсуждения с рассмотрения тех моментов, по которым позиции сторон не совпадали Это, по его мнению, явилось главной причиной затягивания переговоров.

2. Какие бывают тактические приемы

Последним структурным элементом переговорного процесса является тактический прием, который представляет собой более сложное образование по сравнению со способом подачи позиции.

Тактические приемы довольно подробно описаны в литературе. Так, Ф.Ч. Икле в работе «Как государства ведут переговоры» приводит примеры различных тактических приемов. Аналогичные описания дает венгерский автор Я. Нергеш, который неоднократно представлял свою страну на международных форумах, а также многие другие участники переговоров и их исследователи.

Тактические приемы крайне разнообразны. Для того чтобы иметь более четкое представление о них целесообразно рассмотреть тактические приемы в некой «системе координат». Такой «системой координат» могут выступать этапы ведения переговоров или основные подходы — торг (конфронтационный) или совместный с партнером анализ проблемы (партнерский) — в рамках которых используются приемы. Во втором случае «система координат» позволяет более прагматично подойти к классификации тактических приемов, поскольку в практическом плане важнее, как правило, является не то, когда используется прием, а то, ради чего он применяется.

Тактические приемы торга особенно характерны для тех случаев, когда стороны вступают в переговоры для урегулирования конфликтных отношений. Вообще эти приемы лучше разработаны в переговорной практике и более диверсифицированы, т. е. имеют множество вариантов. Их аналоги есть и в сходных видах деятельности, связанных, например, с ведением спора, полемики. Соответственно изучались они и описывались специалистами не только в области переговоров, но и в других областях, прежде всего в логике и риторике (С.И. Поварнин), праксиологии (Т. Котарбинский).

В случае торга одним из наиболее часто используемых приемов является «оказание давления на партнера», которое осуществляется путем угроз, нажима, блефа и других сходных действий. Цель «оказания давления» — вынудить противоположную сторону согласиться на предлагаемое решение. Иногда для усиления давления используются и чисто психологические приемы. Так, Ш. де Голль, вспоминая о переговорах конца 1940 — начала 1941 гг. с англичанами, рассказывает, что «машина давления» действовала постоянно на официальных и неофициальных встречах. На французскую делегацию оказывала воздействие и английская пресса, которая создавала атмосферу нетерпимости и порицания.

В довольно жестком виде давление осуществляется через выдвижение ультиматумов. Одним из таких примеров может служить захват заложников в резиденции японского посла в Перу в конце 1996 г., когда террористы выдвинули требование в виде ультиматума об освобождении своих сторонников из тюрем. Только на этом основании они готовы были вести дальнейшие переговоры об освобождении заложников.

Давление и угрозы не обязательно имеют под собой реальную основу. Иногда за угрозами ничего не следует. Если для противоположной стороны это становится очевидным, то угрозы теряют свою силу и вряд ли могут быть применены вторично. Вообще часто тот, кто применяет угрозы, но впоследствии не может реализовать их, оказывается в неловком положении, а иногда и просто в проигрыше. Так, во время Женевских переговоров 1954 г. при обсуждении вопроса об Индокитае французский премьер-министр заявил, что либо в течение 30 дней он заключит мир, либо уйдет в отставку. В дальнейшем в ходе переговоров эта угроза искусно использовалась китайскими представителями.

Прием «оказания давления» ориентирован на то, чтобы добиться согласия партнера по переговорам, но такие решения вынужденные и потому непрочные. Противодействовать оказанию давления можно, например, ведя переговоры через посредника. Публично или, по крайней мере, в присутствии третьей стороны этот прием используется реже.

Прием «значительного завышения первоначальных требований» всегда сопровождает торг. Суть данного приема состоит в том, что участники, начиная переговоры, запрашивают значительно больше, чем реально надеются получить. Как показал американский исследователь О. Бартос, итоговое решение на переговорах, ведущихся путем торга, в значительной степени зависит от первоначальных предложений и оказывается примерно посередине. Стремясь сместить точку «серединного решения» в свою сторону, участники запрашивают гораздо больше того, что надеются получить на самом деле.

Однако используя этот прием, сторона рискует выйти за пределы переговорного пространства и побудить другого участника к реализации его BATNA. Для противодействия такому приему обычно выдвигается требование обосновать выдвигаемые требования. Вообще же, то, насколько могут быть завышены первоначальные требования, в значительной степени обусловлено культурными нормами.

Другим тактическим приемом является «расстановка ложных акцентов в собственной позиции». Суть его заключается в том, чтобы продемонстрировать партнеру крайнюю заинтересованность в решении какого-либо вопроса, хотя на самом деле этот вопрос является второстепенным. В дальнейшем требования по данному вопросу снимаются без особого ущерба для собственных интересов, поскольку они не затрагивали главных из них. При этом само снятие каких-либо пунктов представляется как уступка, взамен которой требуют ответных шагов от противоположной стороны.

В более жестком варианте прием «расстановки ложных, акцентов в собственной позиции» выглядит как вымогательство и даже не маскируется. Как и при «значительном завышении первоначальных требований», просьба обосновать все выдвигаемые требования может ограничить сферу использования этого приема.

Близким к описанным приемам является «выдвижение требований в последнюю минуту». Он состоит в следующем. В конце переговоров, когда практически становится очевидным успешное их завершение, одна из сторон выдвигает новые требования. При этом она исходит из того, что ее партнер, будучи крайне заинтересованным в подписании достигнутых предварительных договоренностей, пойдет на уступки. Прием является частным случаем выдвижения ультимативных требований. Риск, что договоренности вообще не будут достигнуты, здесь довольно велик, кроме того страдает репутация стороны, применяющий этот прием. Однако у нее есть вероятность получить значительную уступку в конце переговоров. Отклонение требований, выдвинутых в последнюю минуту, во многих случаях все же позволяет успешно завершить переговоры.

При торге участники переговоров прибегают и к такому приему, как «выдвижение требований по возрастающей». Видя, что партнер соглашается с вносимыми предложениями, другой участник переговоров выдвигает все новые и новые требования. Эта тактика была использована, например, премьер-министром Мальты на переговорах с Великобританией в 1971 г. по поводу размещения на территории Мальты воздушных и морских баз. Каждый раз, когда Великобритания считала, что соглашение уже достигнуто, выдвигались новые условия. Одновременно следовали угрозы возможности предоставления баз Советскому Союзу или Ливии. В итоге сумма этих новых требований обернулась для Великобритании 10 миллионами фунтов стерлингов или гарантиями занятости для докеров и рабочих баз в течение всего действия договора. Для того чтобы ограничить возможность применения данного приема, важно, как только партнер начнет выдвигать требования по возрастающей, обратить его внимание на это.

Рис. 8. Вероятность реализации интересов в зависимости от уровня требований.

Вообще же, используя приемы, так или иначе связанные с завышенными требованиями, ультиматумами, вымогательством и т. п., следует иметь в виду, что итог переговоров зависит от уровня требований. Д. Прюитт проиллюстрировал эту зависимость графически (см. рис. 8), где х — это уровень требований, у — вероятность реализации интересов. При слишком высоком уровне требований вероятность реализации интересов снижается.

Довольно типичным для торга является прием «двойного толкования». Он предполагает, что при выработке итогового документа одна из сторон «закладывает» в него формулировки с двойным смыслом, для того чтобы в будущем трактовать соглашение в своих интересах, не нарушая его формально, т. е. следуя его «букве». Следует очень тщательно проводить работу над текстом соглашения, стремясь избежать «двойного толкования».

К числу тактических приемов торга относится «салями». Такое ироничное название прием получил по аналогии с тем, как нарезается колбаса салями — очень тонкими кусочками. Прием заключается в предоставлении информации партнеру по переговорам очень небольшими порциями. То же, но в еще большей степени относится к уступкам — они делаются очень маленькими шажками. Смысл приема заключается в том, чтобы получить максимально возможное от противоположной стороны, а самому действовать крайне медленно и осторожно. В основе приема лежит посылка, что партнер «сдастся первым». Применение этого приема, как правило, ведет к значительному затягиванию переговоров, а то и к срыву их.

Близкий к приему «салями» — прием «выжидания» или «молчания» на переговорах. Смысл его тот же, а именно, вынудить партнера первым давать информацию. И недостатком его, как и в предыдущем случае, является затягивания переговоров. Кроме того, сторона, применяющая прием «выжидания», пассивна, инициатива принадлежит противоположной стороне. И, если она умело воспользуется этим, то переговоры пойдут по предложенному ей сценарию.

Следует иметь в виду, что «выжидание» или «молчание» на переговорах не всегда является следствием использования тактического приема. Не исключено, что представитель одной из сторон на переговорах не располагает достаточной самостоятельностью для принятия решений и вынужден постоянно запрашивать центр.

Торг необязательно связан с приемами «жесткого поведения на переговорах». Возможно, что одна из сторон предпримет действия, напоминающие «заискивание». Обычно они применяются более слабой стороной в надежде получить хотя бы минимальные уступки от партнера.

В целом же важно иметь в виду, что использование приемов торга в ряде случаев приводит к достижению целей. Однако осуществляется это за счет:

• ослабления контроля над ситуацией — переговоры могут быть прерваны;

• опасности невыполнения соглашения противоположной стороной или выдвижения требований пересмотра договоренностей.

Другая группа приемов ориентирована на партнерский подход.

К ней относится, например, прием «постепенного повышения сложности обсуждаемых вопросов». Он подразумевает, что переговоры начинаются с наиболее легких вопросов, т. е. с тех, которые вызывают наименьшие разногласия. Затем их участники переходят к более сложным проблемам. При этом исходят из того, что достижение договоренностей по ряду вопросов оказывает положительное воздействие (в частности, психологическое) на участников переговоров, демонстрирует принципиальную возможность достижения взаимоприемлемых решений, формирует доверие сторон друг к другу. Такое же воздействие данный прием может оказывать и на общественное мнение. Кроме того, он усиливает взаимозависимость сторон через достигнутые договоренности. Как отмечает К. Митчелл, прием постепенного повышения сложности обсуждаемых вопросов весьма успешно использовала Ирландия в 1921 г. на переговорах с Великобританией, в результате которых была достигнута договоренность о создании Ирландией независимого государства.

Однако прием «постепенного повышения сложности» имеет и недостатки. В частности, он не позволяет увязывать различные по значимости вопросы, а следовательно, ограничивает возможности взаимовыгодного «размена уступками». Оказывается невозможным принять и двухфазное решение: сначала выработать «общую формулу», а потом согласовать детали.

В сложных конфликтных ситуациях при использовании партнерского подхода применяется такой прием, как разделение проблемы на отдельные составляющие и вынесение спорных вопросов «за скобки». Иными словами, соглашение достигается не по всему комплексу проблем, а только по их части, спорные же вопросы оказываются вне рассмотрения. В этом слабая сторона данного приема. Однако нередко наличие частичных договоренностей предпочтительнее, чем вообще отсутствие каких-либо соглашений. По этому пути пошли, например, при урегулировании афганского и намибийского вопросов. В обоих случаях на переговорах обсуждался внешнеполитический контекст проблем, внутренние же аспекты были вынесены «за скобки». В Афганистане они впоследствии дали о себе знать, причем в крайне острых формах, чего нельзя сказать, например, о Намибии.

При решении спорных вопросов, которые предполагают равный раздел функций, полномочий, территории и т. п., возможно применение приема, основанного на том, что один из участников предлагает принцип раздела и проводит раздел, а другой выбирает. Используя аллегорию, можно сказать, что один делит «пирог», а другой выбирает себе кусок. Суть приема заключается в следующем: первый, опасаясь получить меньшую часть, будет стремиться к тому, чтобы разделить как можно точнее поровну.

Еще один прием — увеличение альтернативности переговорных решений, когда разрабатывается большое количество различных вариантов. Этот прием предполагает прежде всего творческое отношение к переговорам и практически не имеет ограничений. Единственной проблемой при его использовании может оказаться затягивание переговоров при наличии огромного числа вариантов или альтернатив решения.

В ходе переговоров нередко применяется сразу нескольких близких по своим характеристикам и направленности приемов. Например, после «разделения проблемы на отдельные составляющие» и вынесения части из них «за скобки» в отношении остальных используется прием «постепенного повышения сложности обсуждаемых вопросов»: сначала согласовываются вопросы, по которым позиции сторон совпадают или близки, затем участники переговоров переходят к более сложным проблемам.

В рамках партнерского подхода используются и такие тактические приемы, как указание на те моменты, которые не были учтены партнером, но которые могут помочь в нахождении взаимоприемлемого решения; апеллирование к необходимости совместного решения проблемы; разъяснение партнеру, в чем состоят ошибки восприятия, и т. п.

Некоторые тактические приемы на переговорах имеют двойственный характер. Двойственность заключается в том, что по своему проявлению они сходны, однако имеют разный смысл и, соответственно, относятся либо к торгу, либо к партнерскому подходу. При описании таких тактических приемов, как правило, не обращают внимания на возможность их двойственного характера, каждый автор приводит их по собственному усмотрению в том или ином варианте. Однако именно заложенная в них двойственность делает порой эти приемы более сложными для распознавания.

Одним из таких двойственных приемов является прием «пакета», или, как его еще называют — «увязки». Он состоит в том, что несколько предложений или вопросов увязываются и предлагаются к рассмотрению вместе (в виде «пакета» — отсюда и название). В результате обсуждению подлежат не отдельные предложения или вопросы, а их комплекс. Обычно увязываются выдвигаемые предложения, хотя иногда могут увязываться, например, и вопросы повестки дня.

Использование «пакета» в рамках торга предполагает увязывание привлекательных, отвечающих главным интересам другой стороны предложений с малоприемлемыми для нее в один «пакет». По определению Ф.Ч. Икле, такая «пакетная сделка» представляет собой «продажу в нагрузку». При этом малоприемлемые предложения нередко имеют весьма отдаленное отношение к теме обсуждения. Сторона, предлагающая «пакет», исходит из того, что партнер, будучи крайне заинтересован в нескольких предложениях из «пакета», примет и остальные. В случае отказа партнера принять их участник, предложивший «пакет», имеет возможность реализовать пропагандистскую функцию переговоров, выдвинув обвинения в нежелании противоположной стороны конструктивно подходить к решению проблемы, делая при этом акцент на приемлемых для партнера предложениях. Одним из примеров «пакета» в рамках торга с использованием пропагандистской функции может служить заявление иракского лидера С. Хусейна в августе 1990 г. о готовности вывести свои войска из оккупированного Ираком Кувейта в ответ на вывод израильских войск с Западного берега реки Иордан и сектора Газа, а также сирийских войск из ливанской долины Бекаа. Тогда было очевидным, что Израиль не пойдет на подобный размен, что это — крайняя форма «пакета» для торга. Чаще же в «пакет» увязываются предложения, которые при определенном «нажиме» могут быть приняты противоположной стороной.

Другой вид «пакета» применяется в рамках совместного с партнером поиска решения проблемы. Суть такого «пакета» заключается в том, что он представляет собой увязку интересов с возможным выигрышем для всех участников или, по крайней мере, сторона, предлагающая «пакет», оценивает его как взаимовыигрышный. Преимущества «пакетного решения», как заметил глава американской делегации на переговорах 1981 г. по ядерным силам средней дальности (ЯССД) П. Нитце, состоит в том, что оно дает сразу некую формулу варианта решений, а не предполагает изнурительного и долгого размена уступками.

В то же время «пакет», даже относящийся к партнерскому подходу, имеет и свои недостатки. Если переговоры охватывают большой круг проблем, то громоздкость «пакета» может привести к значительному снижению эффективности переговоров.

Участники переговоров могут усилить конфликтные отношения или, напротив, ослабить их путем варьирования количества и характера «вопросов для обсуждения». Этот прием может рассматриваться как разновидность «пакета».

Двойственным характером обладает также прием «коалиционной», или «блоковой тактики». Он используется на многосторонних переговорах и заключается в согласовании своих действий с партнерами по коалиции, выступающими единым блоком. Смысл приема может состоять в том, чтобы при большом числе сторон, участвующих в переговорах, сначала найти решения для части из них и тем самым облегчить поиск конечного решения. В этом случае прием «коалиционной» тактики используется в русле совместного с партнером анализа проблемы. При торге прием «блоковой тактики» направляется на объединение усилий для блокирования реализации интересов противоположной стороны.

Один из наиболее распространенных приемов, имеющих двойственный характер, — «уход» (тактика избежания). Этот прием близок к действиям, которые описаны польским праксиологом Т. Котарбинским и названы им «уклонение от борьбы». В принципе в рамках торга «уход» используется чаще, при партнерском подходе — реже. Во втором случае его конструктивность состоит в том, чтобы, например, дать возможность обдумать предложенное решение, провести консультации или неформальные встречи.

В ситуации торга «уход» связан с закрытием позиции. На этапе уточнения позиций «уход» применяется для того, чтобы не дать партнеру точную и определенную информацию по тем или иным пунктам позиции, на этане дискуссии — с целью не вступать в дискуссию (например, в случаях, если позиция поданному вопросу плохо проработана или участник не заинтересован в обсуждении данного вопроса). При согласовании позиций «уход» используется для отклонения в косвенной форме нежелательных предложений.

«Уход» имеет множество разновидностей: это могут быть «просьбы отложить рассмотрение проблемы», «ответ не по существу задаваемого вопроса» и просто «игнорирование заданного вопроса». Следует различать прямой и косвенный виды «ухода». В первом случае прямо предлагается отложить данный вопрос, перенести его обсуждение на другое заседание, при косвенном «уходе» это делается в завуалированной форме, порой так, что не сразу становится очевидным использование данного приема (например, ответ на вопрос дается, но крайне неопределенный). Как правило, именно прямой вид «ухода» соотносится с партнерским подходом (сторона, применяющая его, просит партнера дать время для того, чтобы обдумать решение). При торге чаще используется косвенный вид «ухода».

«Уход» имеет не только много разновидностей, но и производных от него. Например, принимается такой прием, как «возвращение к дискуссии». Он заключается в том, что одна из сторон возвращается к этапу обсуждения тогда, когда участники уже подошли к согласованию итогового решения. Этот прием может использоваться для того, чтобы избежать подписания договоренностей, или для дополнительного выявления интересов с целью выработки наиболее сбалансированного итогового документа.

Интенсивность использования «ухода» обычно бывает высокой в тех случаях, если тот или иной участник не заинтересован на данный момент в решении проблемы на переговорах (например, ожидает изменений в позиции противоположной стороны в более благоприятную для себя сторону в результате предстоящих выборов), если его позиция плохо проработана, если участники переговоров не обладают правом принятия решения. Фактически поведение на переговорах в этих случаях состоит из серии «уходов». Однако в такой ситуации создается опасность срыва переговорного процесса и реализации партнером альтернативы переговорному решению (ATNA).

Несколько менее распространенным по сравнению с «уходом», но также имеющим двойственный характер, является прием «пробного шара». Он состоит в том, что предложение формулируется не в виде предложения, а в виде идеи, которая ни к чему не обязывает. Например, партнеру предлагается ответить на вопрос: «а что, если..?». Нередко противоположная сторона начинает реагировать на эту формулировку как на предложение и обсуждать перспективы его реализации или, напротив, причины, по которым предложение, по ее мнению, должно быть отклонено. Инициатор же при такой постановке вопроса, выслушав партнера, имеет возможность «забрать» свое «предложение» назад, не рискуя потерять репутацию, поскольку предложения по существу не было.

В рамках партнерского подхода применение рассматриваемого приема дает возможность косвенного выяснения позиции партнера для поиска взаимоприемлемого решения. Он эффективен, если партнер настроен скорее на торг и ведет себя настороженно. При конфронтационном подходе прием «пробного шара» позволяет получить информацию от противоположной стороны с тем, чтобы потом использовать ее для наиболее полной реализации собственных интересов.

Заканчивая описание тактических приемов, следует подчеркнуть, что они не являются раз и навсегда заданными, а изменяются, развиваются и усложняются. По мере развития переговорной практики появляются новые виды тактических приемов. Особенно интенсивно этот процесс стал развиваться в последнее время в связи с общей интенсификацией переговорных процессов в мире.

 

Глава 16. Стили ведения переговоров

1. Национальные стили ведения переговоров

Структурные элементы ведения переговоров, о которых уже шла речь, являются типичными независимо оттого, кто участвует в переговорах. А если переговоры ведутся между представителями различных национальных культур, то будут наблюдаться различия или нет? Если будут, то в чем они могут проявляться? И вообще — существуют ли национальные стили ведения переговоров?

Споры о национальных стилях идут давно. Непосредственные участники переговоров всегда подчеркивают факт различии в характере ведения переговоров представителями разных стран и народов. Более того, они стараются учитывать эти особенности на практике. В мемуарной литературе можно найти немало описаний влияния национальных особенностей на переговорный процесс. Например, сингапурский дипломат Т. Кох приводит курьезный случай того, как национальные различия вызвали непонимание сторон. В начале 90-х годов американский дипломат Дж. Кикпатрик совершала поездку по странам АСЕАН, где встречалась с министрами иностранных дел и задавала им один и тот же вопрос: «Как вы думаете, скоро ли будет разрешена камбоджийская проблема?». Везде ей отвечали одно и то же: этот вопрос будет решен очень скоро. Когда же она поинтересовалась, когда именно, то была поражена, услышав, что это произойдет лет через пять. По американским понятиям срок в пять лет никак не может рассматриваться в качестве скорого решения проблемы. Аналогичны наблюдения и бывшего американского представителя на переговорах по стратегическим наступательным вооружениям (СНВ) между СССР и США Э. Роунея, который заметил, что, если советские участники рассматривали переговорный процесс как игру в шахматы, предпочитая обдумывать решения и принимать их последовательно одно за другим, то американские — как видеоигру, для которой характерен крайне быстрый темп.

В отличие от практиков, исследователи, напротив, сначала мало внимания уделяли национальным стилям ведения переговоров, ссылаясь на сложность данной темы, неразработанность научного аппарата, который не позволяет описывать и объяснять имеющиеся различия, да и вообще на «непонятность феномена». Ситуация значительно изменилась в конце 70-х и в 80-х годах прежде всего в связи с бурным развитием международных переговоров, предполагающих взаимодействия различных культур. Во многих научных и учебных центрах, особенно в США, стали проводиться исследования по этой проблеме.

Наибольший интерес был проявлен к специфике ведения переговоров СССР как главного американского партнера на международной арене. Так, еще в 1979 г. по заказу комиссии по иностранным делам палаты представителей Конгресса США сотрудником исследовательской службы библиотеки Конгресса Дж. Уиланом был составлен аналитический обзор работ американских авторов, в которых рассматривались вопросы организации, состава, форм деятельности советского внешнеполитического аппарата 1971–1978 гг., а также характерные особенности советского стиля ведения переговоров. Затем вышел в свет второй том этого издания, а через несколько лет — и третий. Советскому переговорному стилю посвящались и другие работы исследователей и дипломатов. Активно стали изучаться и некоторые другие национальные стили, а появившийся в 1996 г. новый журнал по переговорам «Международные переговоры: теория и практика» специально два своих номера посвятил анализу американского стиля ведения переговоров и стиля, характерного для стран Восточной Европы.

Несмотря на возросший интерес к исследованию переговорных стилей, в настоящее время нет единых, общепринятых представлений по данному вопросу. Отчасти это объясняется методологическими трудностями. Неясно, например, что считать национальным стилем? Насколько национальный стиль связан с государственным стилем ведения переговоров: будет ли китаец, проживающий в США, вести переговоры «по-американски» или на его стиль будут влиять этнические особенности? Сложности возникают еще и в связи с тем, что анализ национальных особенностей ведется сквозь призму собственного стиля, чаще всего — американского, так как в данной области больше всего американских работ. Это, несомненно, накладывает свой отпечаток на описание других стилей.

Один из первых вопросов, который вызывает немалые споры, — какова вообще роль национальных стилей в переговорном процессе? Здесь существует две основные точки зрения и обе они признают наличие национальных особенностей. Однако согласно первой из них, национальные особенности отражают скорее несущественные характеристики переговорного процесса. Противоположная же точка зрения состоит в том, что национальной или культурной (в широком смысле этого слова) специфике должно придаваться, если не решающее, то, по крайней мере, одно из основных значений в переговорном процесс.

Первое направление исследований представлено, в частности, У. Зартманом и М. Берманом, которые в совместном труде «Участник переговоров» признают, что во многих работах, в том числе ориентированных на применение количественных методов анализа, показаны различия в национальных особенностях ведения переговоров, однако эти национальные различия составляют скорее их периферическую область. Аргументом здесь служит то, что переговоры представляют собой универсальный процесс, позволяющий его участникам говорить на «одном языке». Авторы используют яркую метафору, говоря, что долететь до Бостона можно различными рейсами, но в любом случае пассажиров неизменно ждут взлет, полет и посадка. Также и переговорный процесс состоит из единых структурных элементов. Продолжая обосновывать свою позицию, У. Зартман и М. Берман ссылаются на то, что в связи с развитием международных переговоров, особенно в последние десятилетия, мир вес сильнее формирует единую субкультуру для участников переговоров со своими правилами поведения, языком, символами и т. д. И хотя эта субкультура может значительно отличаться от принятых национальных норм и правил поведения, тем не менее она Принимается всеми членами мирового сообщества. Способствует данному процессу и обмен студентами, учебными программами и т. п. В результате, например, гражданин Франции или Китая, получивший образование в США, так или иначе воспринимает особенности американского типа мышления и поведения.

Таким образом, согласно первому направлению исследований, интенсификация переговоров приводит к «размыванию» национальных границ. По мере развития интеграционных процессов в мире и его глобализации взаимопроникновение национальных стилей, формирование единых параметров ведения переговоров будут играть все большую роль в переговорном процессе.

Представители второго направления, напротив, склонны отводить национальным особенностям одно из центральных мест в переговорном процессе. Так, американские авторы Р. Коэн и Г. Фишер исходят из того, что различия в культурах слишком велики и трудности, которые возникают в ходе переговоров между представителями различных культур, во многом обусловлены этими различиями. В качестве возражений представителям первого направления относительно формирования единой переговорной культуры авторы, отстаивающие данную точку зрения, приводят следующие аргументы:

• на человека наибольшее воздействие оказывают ценности, традиции, обычаи и т. д., усвоенные в детстве, поэтому на переговорах в критических ситуациях (которые особенно важны) именно они оказывают влияние, а не сформированная в более поздний период некая «единая переговорная культура»;

• участники переговоров представляют не себя лично, а конкретные государства, национальные движения и т. п., а значит, не могут не учитывать свои культурные, идеологические и другие особенности;

• переговоры являются формой взаимодействия различных культур, а следовательно, на них происходит своеобразное «испытание» норм поведения и традиций; каждая сторона на переговорах стремится их не только сохранить, но и закрепить;

• в настоящее время переговоры широко ведутся не только дипломатами, но и людьми, часто обладающими значительно меньшим опытом международного общения, например представителями общественных, религиозных организаций, промышленности и т. д. Эти участники, не имея возможности на основе прошлого опыта выработать «единую переговорную культуру», привносят в переговорный процесс значительный элемент национальной специфики.

Все это, по мнению исследователей, подчеркивающих особую важность и значимость национальных особенностей при ведении переговоров, свидетельствует о невозможности искусственной универсализации стилей.

Какая же точка зрения имеет под собой больше оснований? Пожалуй, не следует абсолютизировать ни одну из них, тем более, что они сходятся в признании существования национальных различий при ведении переговоров. Что касается степени значимости национальных особенностей, то она может быть различной в каждом конкретном случае. Причем, роль здесь играет то, в рамках каких отношений ведутся переговоры. По данным шведского исследователя К. Йонссона, «единая переговорная субкультура» в наибольшей степени проявляется при существенном совпадении интересов сторон на переговорах, т. е. в условиях сотрудничества. В конфликтных же ситуациях, напротив, следует больше ожидать проявления национальных особенностей. В связи с этим обращение к национальным стилям ведения переговоров в рамках урегулирования конфликта является особенно важным. Однако и тогда, когда говорят о национальном стиле, предполагают наиболее характерное, но вовсе не обязательное отношение к переговорам, поведение на них и т. п.

Важно иметь в виду и то, что национальные стили не являются некими «застывшими» образованиями. Они изменяются, развиваются, обогащаются. Кстати, Дж. Уилан обратил внимание на то, что в самих переговорных стилях можно выделить достаточно консервативные, обусловленные культурными традициями и более подвижные компоненты, связанные, например, с политическими, идеологическими нормами, которые меняются относительно быстро. Строго говоря, их лишь условно можно отнести к национальным особенностям.

В чем же конкретно проявляются национальные стили в переговорном процессе? Разные авторы отвечают на этот вопрос по-разному. Г. Никольсон в 30-х гг. подчеркивал, что народы различаются по теоретическим подходам к переговорам и практике их ведения. Корни различий он видел в особенностях национального характера, культуры, традиций. Это один из наиболее инертных компонентов переговорного стиля. Так, говоря об отечественном стиле ведения переговоров, следует обратить внимание на то, что на протяжении тысячелетий складывались традиции и особенности российской культуры, которые внесли существенный вклад в формирование национального характера и, соответственно, национального стиля ведения переговоров. Как подчеркивает, например, академик Д.С. Лихачев, русская культура уже по одному тому, что она включает в свой состав культуры десятка других народов и издавна была связана с соседними культурами Скандинавии, Византии, южных и западных славян, Германии, Италии, народов Востока и Кавказа, есть культура универсальная и терпимая к культурам других народов. Применительно к переговорам эта черта означает высокую адаптивную способность. Однако Д.С. Лихачев называет и другую черту русского национального характера — стремление доводить все до крайностей, до пределов возможного. На переговорах это проявляется по-разному: и как возможность постоянно следовать очень жесткой линии поведения, и, напротив, как неожиданное для партнера полное принятие его предложений. Именно с этой чертой, видимо, была связана особенность поведения советских участников переговоров, отмеченная американским дипломатом Р. Смитом. Он говорит о быстрой смене настроений и установок в отношении партнера: то крайне дружеское расположение, то вдруг проявления официальности, исключающие любые личные симпатии.

Иные ценностные установки легли в основу переговорного стиля, например, египтян. Американский исследователь и бывший участник переговоров в Кэмп-Дэвиде У. Квандт отмечает, что важным для них является восприятие Египта как одного из древнейших очагов человеческой цивилизации и стремление продолжать исторические традиции своей страны. В результате египтяне оказываются весьма чувствительными к вопросам, связанным с национальной независимостью и вмешательством в их внутренние дела.

Тип аргументации, а именно, являются аргументы главным образом причинно-следственными или оценочными, также составляет одну из существенных характеристик национальных особенностей восприятия и мышления во время переговоров. В свою очередь, среди причинно-следственных также выделяются два типа аргументов:

• индуктивные, предполагающие вывод заключения на основе фактического доказательства и являющиеся характерными для англосаксонского переговорного стиля (соответственно, для английского и американского стилей ведения переговоров);

• дедуктивные, основанные на том, что исходной точкой служит некий принцип, а доказательство строится, как демонстрация применения этого принципа, что является типичным, например, для традиций римского права.

Характер принятия решений на переговорах — еще один параметр, по которому различаются национальные стили. С этой точки зрения важно, например, насколько сложен процесс внутренних согласований. В 70-х годах Ф.Ч. Икле писал, что для американцев всегда остро стоит проблема «внутренних переговоров» между различными ведомствами. На эту же особенность американского стиля обращает внимание и сингапурский дипломат Т. Кох. Однако после того, как позиция согласована, члены американской делегации имеют достаточно широкие полномочия, чтобы действовать в ее рамках. В результате темп ведения переговоров оказывается высоким. Иначе строится процесс принятия решения в китайской или японской делегациях. По оценкам ряда авторов, для них является необходимым согласование достигнутых договоренностей с центром даже в том случае, если эти договоренности не выходят за пределы предварительно данных инструкций.

Наконец, национальные стили различаются в зависимости от поведенческих особенностей. К их числу относятся: значение, которое придается каждому этапу; ориентация на последовательность прохождения этапов; характерные тактические приемы; особенности невербальных компонентов общения, их роль в переговорном процессе.

Эта группа параметров наиболее подробно описана исследователями и практиками. Большое внимание подготовительной стадии переговоров уделяют, например, немцы, которые тщательно прорабатывают свою позицию. В отличие от немцев, англичане меньше обращают внимание на вопросы подготовки к переговорам. Они подходят к переговорам с большей долей прагматизма, полагая, что в зависимости от позиции партнера на самих переговорах и может быть найдено наилучшее решение.

Для китайского стиля ведения переговоров, по мнению американского исследователя Р. Соломона, типично четкое разграничение отдельных этапов: первоначальное уточнение позиций, их обсуждение и заключительный этап переговоров. При этом на начальном этапе большое внимание уделяется внешнему виду партнеров, манере их поведения. Американцы менее склонны строго следовать этапам.

В вопросах тактики также наблюдаются определенные различия. Например, китайские представители предпочитают, чтобы на переговорах с ними партнер первым «открывал карты», первым высказывал свою точку зрения, первым делал предложения и т. д. Сами китайцы стараются делать уступки обычно под конец переговоров, после того, как оценят возможности противоположной стороны. На второй стадии, если наблюдается период «глухой поры», китайские участники могут неожиданно внести новые предложения, содержащие уступки. Описывая японскую тактику ведения переговоров, американский автор М. Бленкер отмечает, что когда японцы встречаются с ярко выраженной уступкой, они как правило, отвечают тем же. Японцы часто стремятся избегать обсуждений и столкновений позиций во время официальных переговоров. В целом для японской стороны не характерны особые подвижки в позиции или значительные изменения в тактике при ведении переговоров. Для представителей французской же делегации, напротив, типичным является, как правило, разнообразие тактических действий.

Американцы также имеют свои особенности, связанные с тактикой. Они предпочитают обсуждение сначала общих рамок возможного соглашения, а потом — деталей. Для них характерно предложение «пакетных» решений на переговорах, использование приема «пробного шара». Кроме того, многие авторы, описывающие американский стиль, отмечают, что американцы задают крайне быстрый темп как самому обсуждению, так и реализации договоренностей.

При рассмотрении поведенческих особенностей значимым является то, какую роль в этих культурах играет контекст. Принято различать два типа культур: культуры с высоким уровнем контекста и культуры с низким уровнем контекста. В первом типе культур значение контекста очень велико, вплоть до того, что смысл сказанного может меняться на противоположный. Важны здесь и невербальные компоненты общения (жесты, мимика). К этому типу относятся, в частности, русская, египетская, японская культуры. В культурах с низким уровнем контекста, например, в американской или немецкой, практически не содержится скрытого смысла.

В связи с этим на переговорах возможны ситуации, которые ведут к недоразумениям. Например, в японской культуре отказ не может быть выражен прямо. Во время встречи в 1969 г. между президентом США Р. Никсоном и премьер-министром Японии Э. Сатоу последний на предложение Р. Никсона, связанное с экспортом текстиля, ответил словами, которые дословно могут быть переведены: «я сделаю все от меня зависящее». Эти слова были восприняты Р. Никсоном как то, что в этом направлении будет вестись работа, хотя по сути они означали отказ.

Заканчивая описание национальных стилей ведения переговоров, следует подчеркнуть, что необходимо знать национальные стили, уметь видеть различия между ними, однако не следует слепо перенимать стиль партнера в надежде на лучший исход иерею воров. Как довольно образно замечает Р. Фишер, если японские участники на переговорах с американской стороной, зная, что их партнеры предпочитают быть достаточно неформальными, открытыми и вечно спешащими, решат следовать американскому стилю, а, в свою очередь, американцы, учитывая тот факт, что японцы стремятся действовать размеренно, в достаточно официальных рамках и т. д., будут использовать японский стиль ведения переговоров, то результат окажется весьма плачевным. Причем, чем лучше каждая из сторон поймет и постарается перенять стиль другой, тем хуже будут идти переговоры. Итог переговоров будет не более успешным, чем в том случае, если исполнитель венского вальса попытается танцевать американский народный танец, а его партнер — исполнитель американских народных танцев начнет вальсировать.

2. Личностный стиль ведения переговоров

Личностный стиль ведения переговоров в научной литературе определяется не менее сложно, чем национальный. Любые переговоры подразумевают, что стороны ведут их через своих представителей. В этом смысле участник переговоров выступает двояко: с одной стороны, как человек, призванный реализовывать интересы представляемой им стороны (государства, политического движения, партии, международной организации и т. п.), с другой — как человек с присущими ему индивидуальными характеристиками и умениями. В связи с этим встает вопрос о личностных особенностях, влияющих не только на процесс принятия решения в условиях конфликта или кризиса (этой проблеме был посвящен специальный параграф пятой главы), но и непосредственно на ход переговоров.

Как в вопросе о значимости национального стиля, так и при определении роли личностных особенностей на переговорах высказываются противоположные точки зрения. Пожалуй, больше внимания личностным аспектам при ведении переговоров уделяли и уделяют практики, непосредственно ведущие переговоры. Более 50 лет назад Г. Никольсон писал, что основа успешных переговоров — моральное воздействие, которое покоится на семи особых добродетелях, а именно: 1) правдивости, 2) точности, 3) спокойствии, 4) ровном характере, 5) терпении, 6) скромности, 7) лояльности. Венгерский участник переговоров Я. Нергеш называет такие личностные черты, необходимые для ведения переговоров, как наличие сильного характера, решительность, целеустремленность, готовность к принятию решения, честолюбие, добросовестность. Ф.Ч. Икле, описывая политические и дипломатические переговоры, указывает, что сильное влияние на их ход могут оказывать личностные качества участвующих в них дипломатов: их образ мышления, характер, политические и личные амбиции, эмоции. Близка к названным и точка зрения сингапурского посла Т. Коха. Он пишет, что характер и личностные особенности участника переговоров, среди которых наиболее значимой, по его мнению, является умение установить доверительные отношения с партнером, влияют на успех его деятельности. А вот обладание харизмой, которая важна для политического лидера, при ведении переговоров оказывается вовсе не обязательным. Например, Г. Киссинджер, по замечанию английского исследователя Д. Данна, не был харизматичен, однако это не мешало ему успешно провести многие переговоры.

Очевидно, что перечисление всех тех качеств, которыми должен обладать участник переговоров и которые влияют на их ход, может быть очень долгим. Ведь вести переговоры можно по-разному: в твердой манере (и прослыть, например, «господином нет») или в мягкой (став господином «да»); быть открытым, дружелюбным или достаточно замкнутым, но тем не менее оставаться профессиональным участником переговоров. Дж. Рубин и Б. Браун, обобщив различные описания личностных свойств, а также проанализировав исследования, посвященные анализу личностных характеристик участников переговоров, получили довольно значительный список этих черт, правда, мало что объясняющий по сути. В этой связи, следует согласиться с мнением В.Л. Исраэляна, который писал: «трудно нарисовать портрет идеального переговорщика, а тем более назвать конкретное лицо». История знает много примеров непохожих друг на друга глав делегаций и отдельных участников переговоров, которые вели их в разные времена, и благодаря именно уникальному сочетанию различных личностных качеств и черт приобрели известность. Более того, каждый исторический период, наверное, требует своих, особых качеств от участников, да и оцениваться эти качества могут по-разному. Например, отечественный дипломат О.А. Гриневский, вспоминая об А.А. Громыко, пишет, что он был хорошим переговорщиком, особенно для времен «холодной войны». Если у него имелась какая-либо запасная позиция, то он пускал ее в ход именно тогда, когда партнер, потеряв все остатки терпения, в гневе собирался встать из-за стола, прервав переговоры. В своей памяти он удерживал массу дат, фактов, позиций, которые умело вводил в оборот переговоров, не пользуясь шпаргалками, подготовленными экспертами. По этим причинам западные партнеры называли министра иностранных дел СССР А.А. Громыко «господином нет». Но таковы были общие «правила игры» во время «холодной войны» — тогда доминировал торг.

Исследователи, в отличие от практиков, довольно осторожно подходят к описанию личностных особенностей участников переговоров. Некоторые из них полагают, что личность на переговорах была важна в прошлом, сегодня же участник переговоров действует в довольно жестких рамках объективной ситуации, имея инструкции и всегда согласовывая свои действия с центром. Другие не согласны с этой точкой зрения и особенно подчеркивают тот факт, что в настоящее время последствия принятых на переговорах решений являются куда более серьезными, чем столетие назад.

В методологическом плане изучение личностных особенностей участников переговоров не менее сложно, чем национальных. Доступ к получению информации и проведение исследований здесь крайне ограничены. Вследствие этого многие авторы (например, Р. Фишер и У. Юри, Г. Райффа, Г. Уинхэм и другие) практически не затрагивают данный вопрос в своих работах.

В то же время нельзя утверждать, будто исследовательский интерес к личностным особенностям участников переговоров отсутствует. Скорее следует говорить о противоположной тенденции.

Ключевой вопрос, который возникает в связи с анализом личностных особенностей заключается в выяснении того, при каких условиях личностные характеристики участников переговоров становятся наиболее значимыми? Ответу на этот вопрос было посвящено исследование американского ученого Д. Дракмана. Основываясь на экспериментальных исследованиях (материалах переговорных игр), он пришел к следующим заключениям:

• чем яснее определены роли в ситуации переговоров, тем меньшее влияние оказывают личностные факторы (но не национальные) на ход переговоров;

• чем более неоднозначна переговорная ситуация и чем менее определенны намерения партнера, тем большее влияние на процесс переговоров оказывают личностные факторы;

• в сложной, неоднозначной ситуации наибольшее значение имеют те ее параметры, которые воздействуют на процессы восприятия участников переговоров иди легко поддаются интерпретации.

Из исследования Д. Дракмана следуют три вывода. Первый вывод состоит в том, что в отличие от национального стиля ведения переговоров, который проявляется независимо от уровня ведения, личностный стиль в большей степени связан с тем, на каком уровне ведутся переговоры: чем выше уровень ведения переговоров, тем самостоятельнее участники при принятии решения, тем менее определены их роли, а следовательно, большее значение приобретает личностный фактор. Поэтому вопросы, связанные с личностными особенностями ведения переговоров, особенно важны (а следовательно, главным образом и изучаются) для тех случаев, когда переговоры проходят на высоком и высшем уровнях.

Второй вывод из исследования Д. Дракмана заключается в том, что личностные характеристики участников переговоров оказываются более значимыми на переговорах в условиях конфликтных отношений. В таких случаях ситуация не столь однозначна, как обычно бывает в условиях сотрудничества, а значит очень многое зависит от того, как поведет себя на переговорах конкретный человек.

Наконец, третий вывод, основанный на третьем положении Д. Дракмана, сводится к тому, что при переговорах особенно подверженной воздействию оказывается сфера, связанная с восприятием, и прежде всего с оценкой участником переговоров даваемой ему информации.

Одним из значимых проявлений личности на переговорах являются установки их участников. По оценке Дж. Рубина и Б. Брауна, они могут быть двух типов в зависимости от ориентации на ситуацию или на межличностные взаимоотношения. Участники переговоров, ориентированные главным образом на ситуацию, действуют, мало обращая внимание на личностные особенности своего партнера. Они вообще склонны видеть в переговорном процессе больше объективную сторону: соотношение сил, параметры ситуации и т. д. Другие люди, напротив, придают большое значение именно межличностным отношениям с партнером. Среди них, в свою очередь, выделяются те, кто ориентирован на сотрудничество и ждет аналогичного поведения от партнера (значительная ориентация на совместный с партнером анализ проблемы), и те, кто предпочитает конкурентные отношения с противоположной стороной, т. е. в большей степени ориентирован на торг. По мнению Дж. Рубина и Б. Брауна, тип межличностной ориентации зависит в значительной мере от личностных характеристик участников переговоров и в меньшей степени — от конкретных переговоров. Иными словами, данный показатель практически не меняется от одних переговоров к другим.

Следует иметь в виду, что ориентация на объективные пара метры ситуации или межличностные отношения не является специфически личностной характеристикой. Она тоже во многом зависит от национальных особенностей. Например, специалист по Китаю Л. Пай отмечает, что китайцы во время переговоров ориентируются главным образом на людей с более высоким статусом, — и официальным, и неофициальным. Кроме того, в делегации партнера они склоны выделять людей, которые выражают симпатии китайской стороне. Именно через них китайцы стараются оказать влияние на позицию противоположной стороны. При всем том для них вообще очень большое значение имеет «дух дружбы» на переговорах.

Аналогично и характер аргументации, ориентация на использование тех или иных тактических приемов, большая или меньшая самостоятельность при принятии решения на переговорах могут отражать как личностные, так и национальные особенности.

 

Глава 17. Особые случаи в ведении переговоров

1. Переговоры на высоком и высшем уровнях

Традиция проведения переговоров на высшем уровне — между главами государств, монархами — уходит корнями глубоко в историю. Один из примеров — личные переговоры Наполеона и Александра I в Тильзите в 1807 г., закончившиеся подписанием русско-французского мирного договора. Нетрудно найти и другие случаи, относящиеся к более древней истории.

После второй мировой войны переговоры, проводимые на высоком (например, на уровне министров иностранных дел) и высшем (глав государств и правительств) уровнях, стали особенно интенсивно развиваться на международной арене. Они приобрели различные формы: регулярные встречи (например, встречи «семерки» — лидеров семи индустриально развитых государств, ставшей в 1997 г., после присоединения России, «восьмеркой»); двусторонние саммиты и даже такие формы, как проведение переговоров на высшем уровне во время празднеств (например, на празднованиях 50-летия окончания второй мировой войны в России в 1995 г., церемонии инаугурации первого президента ЮАР Н. Манделы, избранного всеобщим голосованием в 1994 г., и т. п.) или похорон. Празднества и похороны дают возможность неформального обсуждения проблем с лидерами, с которыми при иных обстоятельствах переговоры затруднены в силу политических и идеологических причин. Например, во время похорон Ю.В. Андропова и К.У. Черненко в Москве состоялись встречи лидеров ГДР и ФРГ Э. Хонекера и Г. Коля.

В последние годы получили распространение и переговоры на высшем уровне внутри одного государства. Здесь примечателен пример СССР. Стремление использовать переговоры на высшем уровне для урегулирования конфликтной ситуации проявилось, в частности, в 1991 г. при обсуждении нового Союзного договора. Эти переговоры получили впоследствии название Ново-Огаревского процесса, по месту их проведения. Правда, Ново-Огаревский процесс скорее напоминал не собственно переговоры, а согласование, в котором ведущая роль отводилась все же центральным властям, а значит, им принадлежал и «основной голос» при решении вопросов. Позднее, в 1994 г., переговоры на высшем уровне проводились с Татарстаном, а в 1997 г. — с Чечней.

Чем обусловлено такое бурное развитие переговоров на высоком и высшем уровнях в современном мире? Главная причина заключается в том, что данный вид переговоров позволяет принять кардинальные решения и тем самым действительно резко изменить ситуацию. Чем выше уровень переговоров, тем большее значение имеют они по характеру обсуждаемых проблем и по принятым решениям. Такие переговоры, на которых договоренности скрепляются подписями высших должностных лиц государств, обеспечивают дополнительные гарантии выполнения результатов соглашения. Все это особенно важно перед лицом серьезных угроз, с которыми столкнулось человечество во второй половине XX столетия.

Переговоры на высшем уровне нередко становятся поворотной точкой в отношениях сторон. Примером может служить московская встреча в верхах лидеров США и СССР в 1972 г., ознаменовавшая собой начало эпохи разрядки. Встреча президента России Б.Н. Ельцина и президента Татарстана М.Ш. Шаймиева и заключенные в результате нее договоренности явились кульминационным моментом при нормализации отношений между Татарстаном и центральными властями Российской Федерации.

Возможность быстрого и принципиального решения проблемы на переговорах, проводимых на высшем и высоком уровнях, — главная причина их интенсивного развития. Но существуют и другие причины. На таких встречах есть возможность быстро получать необходимую информацию «из первых рук», поэтому особое значение на них приобретает информационно-коммуникативная функция переговоров. Оперативный обмен мнениями, причем по самому широкому кругу проблем, выходящих нередко за рамки первоначальной повестки дня, позволяет увязывать различные вопросы, которые невозможно увязать на переговорах других уровней, поскольку характер обсуждаемых там вопросов ограничен гораздо более жестко. Подобного рода увязки воедино различных проблем были характерны, например, для многих переговоров, которые проводил государственный секретарь США Г. Киссинджер.

Обмен мнениями на высшем уровне способствует и своеобразной «передаче опыта» лидеров друг другу. Так, бывший премьер-министр Великобритании М. Тэтчер вспоминает: во время встречи с президентом США Дж. Бушем в августе 1990 г. она, сославшись на свой опыт участия в конфликте с Аргентиной по поводу Фолклендских (Мальвинских) островов, предупредила Дж. Буша, что при решении вопроса о вторжении Ирака в Кувейт нет времени «на раскачку». Конечно, такие «советы» не всегда могут быть удачны, имеют различную политическую направленность, но важен сам их факт.

При проведении переговоров на высшем уровне возможно и посредничество на высшем уровне. Это позволяет найти решения в особо сложных конфликтных ситуациях. Один из примеров — переговоры по урегулированию отношений между премьер-министром Израиля М. Бегином и президентом Египта А. Садатом в Кэмп-Дэвиде, где активную посредническую роль играл президент США Дж. Картер.

Оперативное решение проблем и обмен мнениями между лидерами стали возможны в последние годы благодаря развитию технических средств связи и передвижения. Так, пытаясь посредничать в конфликте между Аргентиной и Великобританией по поводу Фолклендских (Мальвинских) островов, государственный секретарь США А. Хейг в течение пяти дней преодолел расстояние, равное в общей сложности 32 000 миль. Появление таких средств технической связи, как телефонная, факсимильная, электронная почта, видеосвязь и другие, которые были невозможны в прошлых столетиях, также способствует интенсификации диалога на высшем уровне. Например, помощник президента США Дж. Картера по вопросам национальной безопасности 36. Бжезинский вспоминает, что он часто был свидетелем того, как президент беседовал по телефону с премьер-министром Великобритании или канцлером ФРГ. В результате некоторые вопросы решались гораздо более оперативно, чем через традиционные дипломатические каналы.

Заметим, что названные, а также другие факторы, которые позволяют легче решать вопросы именно на высшем уровне, могут иметь и оборотную сторону. Этой проблеме английский автор Д. Данн посвятил специальное исследование. Так, влияние личностных особенностей на переговорный процесс может быть совершенно противоположным — от возможности разрешения наиболее острых ситуаций до их обострения. Известно, например, что после встречи с М.С. Горбачевым премьер-министр Великобритании М. Тэтчер заявила, что это тот человек, с которым она может вести дела. В дальнейшем личный контакт между двумя лидерами способствовал нахождению развязок по сложным вопросам двусторонних отношений и внешней политики. Но по поводу французского президента В.Ж. д'Эстэна М. Тэтчер высказывалась довольно прохладно.

Масштаб решений на переговорах высокого и высшего уровней влечет за собой резкое возрастание цены возможной ошибки. Измерить ошибку, конечно, трудно, но известно, например, какое влияние на дальнейший ход истории имели Мюнхенское соглашение 1938 г., подписанное Великобританией, Францией, Германией и Италией, или пакт Риббентропа-Молотова 1.939 г.

Существует еще один момент, связанный с переговорами, которые проводятся на высоком и высшем уровнях. Если договоренности вдруг будут сочтены ошибочными, то отказаться от них значительно сложнее, что также накладывает ограничения на данный вид переговоров.

К переговорам в верхах, как правило, привлекается пристальное внимание, на них возлагаются огромные надежды, поэтому в ситуации конфликта неуспех переговоров может вызвать крайнее разочарование, вообще неверие в возможность найти мирное решение. Поэтому для этих переговоров особенно важна хорошая предварительная подготовка. Если все же переговоры не увенчались успехом, то стороны порой подписывают символический документ, тем самым оставляя возможность для дальнейших совместных шагов по урегулированию. Практикуется также проведение совместных пресс-конференций. Нередко стороны специально договариваются о том, что должно появиться в средствах массовой информации по итогам переговоров.

2. Многосторонние переговоры

Многосторонние переговоры предполагают, что в обсуждении участвуют более двух сторон. Соответственно, и нужны такие переговоры в том случае, если конфликт затрагивает интересы сразу нескольких участников. В настоящее время этот вид переговоров часто используется на международной арене. Однако многосторонние переговоры возможны и для урегулирования внутренних конфликтных ситуаций. Пример подобных попыток урегулирования — переговоры центральных властей СССР с руководителями республик в Ново-Огарево в 1991 г. Многосторонние переговоры проводились также при решении югославской проблемы в 90-х годах.

Формы многосторонних переговоров могут быть различными. Если при урегулировании внутренних проблем, как правило, проводятся собственно переговоры, часто при решающем голосе центра, то на международной арене многосторонние переговоры могут происходить также в рамках:

• международных универсальных организаций (ООН) и региональных международных организации (например, Организации африканского единства, Организации американских государств и других);

• конференций по какой-либо проблеме (например, переговоры в рамках Парижской конференции по Вьетнаму);

• встреч в верхах для обсуждения возможностей и путей урегулирования того или иного конфликта.

В некоторых случаях возможна институциализация переговорных форумов, т. е. формирование организации на основе постоянно возобновляющихся переговоров. Такая институциализация произошла, например, при образовании Организации безопасности и сотрудничества в Европе (ОБСЕ) на основе Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ).

В последние годы наблюдается тенденция к увеличению многосторонних переговоров, в том числе связанных с урегулированием конфликтных и кризисных ситуаций. Это обусловлено в первую очередь процессом глобализации современного мира, в котором большое количество конфликтов затрагивают интересы множества других субъектов, непосредственно не вовлеченных в конфликт, особенно, если возникают вопросы, касающиеся экологии, терроризма и других глобальных проблем.

Нередко малые государства или более слабые стороны стремятся к проведению многосторонних переговоров. Такие переговоры дают им возможность использовать «блоковую тактику», за счет чего происходит усиление их позиций. Это также фактор, способствующий увеличению количества данного вида переговоров.

В свою очередь, многосторонние переговоры влияют на процессы, происходящие в мире, усиливая его глобализацию и взаимозависимость за счет коллективных обязательств. В случае нарушения договоренностей той или иной стороной, она будет противостоять не одному, а нескольким оппонентам. Тем самым многосторонние переговоры повышают гарантии выполнения достигнутых договоренностей.

Многосторонние переговоры обладают рядом особенностей. Так, увеличение количества сторон ведет к усложнению общей структуры интересов. Примером довольно сложного переплетения интересов являются переговоры в рамках Исполнительного комитета ООН в августе 1945 г., а затем в ноябре того же года в Подготовительной комиссии, когда обсуждались конкретные вопросы о местонахождении ООН, о назначении ее генерального секретаря, о структуре органов и правилах процедуры, о финансировании Организации и т. д. По воспоминаниям одного из участников этих переговоров А.А. Рощина, на них сразу наметилось расхождение интересов между советской стороной и западными державами, а также между США и Англией, Австралией, Китаем. Последние были недовольны политикой Соединенных Штатов Америки на Дальнем Востоке, а именно тем, что они без консультаций определили свои отношения с Японией. Советскую же и британскую стороны не удовлетворило прекращение американцами поставок по ленд-лизу. Подобные, а возможно и еще более сложные переплетения интересов участников, встречаются в ходе всех многосторонних переговоров.

На многосторонних переговорах нередко складываются коалиции. Это позволяет структурировать интересы, тем самым уменьшая степень их «разбросанности». Причем в случае возникновения «пересекающихся» коалиций, т. е. таких коалиций, когда один и тот же участник переговоров входит в две или более групп, переговорный процесс может протекать менее жестко, чем при двусторонних переговорах, поскольку он ослабляет возможность прямого противостояния сторон. Впрочем, следует иметь в виду, что сам прием «коалиционной или блоковой тактики» имеет двойственный характер и может применяться не только для облегчения нахождения переговорного решения, но и с прямо противоположными целями, т. е. чтобы заблокировать его.

Эффект «смягчения», подобный тому, который возникает при создании пересекающихся коалиций для поиска взаимоприемлемого решения, может вызвать посредническая деятельность группы государств, участвующих в переговорах. Примером здесь может служить активность нейтральных и неприсоединившихся государств по поиску компромиссных вариантов между Востоком и Западом на начальных этапах СБСЕ.

В то же время переплетение интересов на многосторонних переговорах открывает возможности для различных «маневров» участников и игры на противоречиях. Например, во время Венского конгресса (1814–1815) Ш.М. Талейран умело использовал противоречия коалиции европейских держав — России, Пруссии, Австрии, Англии, выступавших против Франции, и ускорил распад антифранцузской коалиции.

На многосторонних переговорах много проблем возникает, как правило, в связи с составлением и редактированием текстов итоговых документов. Например, на начальных этапах СБСЕ малые страны высказывали опасения, что им придется столкнуться с компромиссами, которые уже согласованы крупными державами. Это побудило проводить редактирование текстов при участии всех делегаций на официальных заседаниях, а не в редакционных группах, как это часто практикуется.

Организационная структура многосторонних переговоров сложнее, чем двусторонних. Нередко на них работают параллельно несколько комиссий, комитетов и других рабочих органов. Отечественный дипломат А. Г. Ковалев приводит пример второго этапа СБСЕ, на котором работа шла в трех комиссиях. В рамках первой комиссии функционировали две подкомиссии, в рамках второй комиссии — пять подкомиссий, а в рамках третьей — четыре подкомиссии. Были созданы и рабочие группы. Общее же число комиссий, подкомиссий и рабочих групп составляло 20.

Иногда на многосторонних переговорах создается неформальный секретариат, привлекаются внешние эксперты. Так было, например, на 3-ей Конференции ООН по морскому праву.

В связи со сложной структурой многосторонних переговоров особое значение приобретает подготовительная стадия переговоров. Обычно она занимает больше времени и требует серьезных согласований. Нередко создаются специальные подготовительные органы, задачей которых как раз и является решение всех этих проблем.

Подчас возникает проблема: кто примет участие в многосторонних переговорах. Одна или несколько сторон могут возражать против участия других или их статуса. Появляются также проблемы с согласованием повестки дня, выбором места встречи, регламентом, рассадкой и другими вопросами. Зачастую многосторонние переговоры предполагают обсуждение большего числа проблем, чем двусторонние переговоры, так как каждая сторона стремится включить в повестку дня «свои вопросы». Многосторонние переговоры требуют особого внимания к выработке правил их проведения. Наиболее существенными вопросами здесь являются следующие:

• общие организационные вопросы заседания (официальные языки, ведение протокола, публичный или открытый характер заседания и т. п.);

• компетенция председателя (поддержание порядка предоставление слова, решения по вопросам регламента и т. п.);

• порядок проведения заседаний (участие в дискуссии, внесение предложений, право на ответ);

• порядок принятия решения.

Организационные вопросы занимают значительную часть времени многосторонних переговоров. Однако от их решения во многом зависит дальнейшая судьба переговоров. Кроме того, на многосторонних переговорах возникает большое количество чисто технических проблем: размещение делегаций, предоставление им возможности для работы; обеспечение копировальной и другой техникой; организация работы автотранспорта и т. п.

Если на двусторонних переговорах главы делегаций сами ведут и направляют дискуссию, то на многосторонних переговорах нужен председатель. Он должен хорошо знать процедуру и регламент, уметь отличить процедурные вопросы от вопросов по существу, быть способным организовать конструктивную дискуссию сторон и т. п. Понятно, что роль председателя особенно сложна в условиях конфликта. Иногда председатель проводит предварительные консультации с участниками переговоров (или по крайней мере с основными из них) с целью наметить возможную зону согласия. Так, В.Л. Исраэлян ссылается на высказывания бывшего постоянного представителями США в Совете Безопасности ООН Э. Янга, который рассказывал, что, когда он председательствовал в Совете, то перед началом даже неофициальных заседаний конфиденциально беседовал с участниками конфликта. Это потом помогало ему на самих заседаниях выполнять отчасти и посреднические функции.

Председатель на многосторонних переговорах нередко использует различные приемы для того, чтобы направить дискуссию в нужное русло. Например, он может «подводить итоги». С помощью этого приема председатель определяет зоны совпадения интересов и очерчивает общие рамки будущих договоренностей. Часто при конфликтных отношениях председатель вынужден обращаться к участникам с призывами проявлять сдержанность при обсуждении. Наконец, он может предложить свой компромиссный вариант итогового документа. Один из таких примеров приводит В.Л. Исраэлян в связи с организацией в 1975 г. первой конференции по рассмотрению действия договора о нераспространении ядерного оружия. Позиции сторон были настолько различны, что, казалось, провал конференции неминуем. Однако в последний день, когда участники были намерены принять лишь небольшое сообщение по факту состоявшейся конференции, ее председатель И. Торссон внесла на рассмотрение участников текст заключительного документа. Предложив данный документ, председатель конференции предупредила, что он составлен на основе согласованных и несогласованных моментов прошедшей дискуссии и не подлежит изменению, так как в противном случае будет нарушен баланс интересов участников переговоров. По сути дела участникам предлагалось либо подписать предложенный вариант, либо закончить переговоры ничем. В итоге участники конференции согласились принять предложенный документ, хотя он и не был идеальным для них, поскольку альтернатива провала переговоров в меньшей степени удовлетворяла их.

Разумеется, деятельность председателя не всегда и не на всех переговорах имеет конструктивный характер и направлена на поиск взаимоприемлемого решения. Не исключено, что председатель будет действовать в интересах своей стороны, осуществляя своеобразный диктат во время переговоров. Его деятельность может быть подчинена даже чисто личным мотивам — стремлению к самореализации, доминированию. В подобных случаях председатель рискует как своей репутацией, так и репутацией представляемой им стороны.

Выбор председателя может вызвать отдельную дискуссию, так как от его деятельности зависит очень многое. Принципы, на основе которых избирается или назначается председатель, различны. Раньше наиболее распространенным принципом, прежде всего в международной практике, было избрание председателем многосторонних переговоров представителя той страны, на территории которой они проходят. Так было, например, на Венском конгрессе 1814–1815 гг., созванном союзниками после разгрома Наполеона; на Парижской мирной конференции 1919–1920 гг. по окончании первой мировой войны.

Сегодня принципы председательствования на многосторонних переговорах более разнообразны. Кроме названного территориального принципа (принимающей стороны) возможно председательствование на основе очередности. Так, например, проходили переговоры на Парижской мирной конференции по окончании второй Мировой войны в 1946 г., тогда председателями попеременно были представители СССР, Франции, Великобритании, США, Китая. На основе иного принципа, а именно принципа одного председателя, проходили встречи глав государств США, СССР и Великобритании в Тегеране и Ялте. На них все время председательствовал президент США Ф. Рузвельт. Принцип единого председателя целесообразен в том случае, если председатель отчасти выполняет функции своеобразного посредника между другими участниками переговоров.

Процедура проведения заседаний — важнейший элемент многосторонних переговоров. Каков порядок выступления участников; реализации их права на ответ; внесения поправок? Все эти вопросы имеют не только организационный характер, они прежде всего определяют исход переговоров.

Проблема принятия решения также имеет свои особенности, если в переговорах участвуют несколько сторон. На двусторонних переговорах решение принимается, если оба участника согласны с ним. При ведении многосторонних переговоров возможны следующие методы принятия решения:

• консенсус;

• квалифицированное большинство голосов;

• простое большинство голосов.

Метод консенсуса означает, что все участники переговоров согласны с выработанным решением. Этот принцип применяется, в частности, в ряде органов ООН, на переговорах в рамках Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ, впоследствии ОБСЕ), на переговорах в рамках Движения неприсоединения. Консенсус нужен, если участники считают необходимым избежать навязывания воли большинства меньшинству. Решения, принимаемые методом консенсуса, наиболее прочны, и в этом сильная сторона консенсуса. Почти все многосторонние международные переговоры прошлого столетия использовали консенсус при голосовании.

Однако консенсус имеет и свои минусы. Очевидно, что прийти к общему согласию сложно, особенно при конфликтных отношениях сторон. Если возражает хотя бы один из участников, то договоренности достигнуты не будут. Этот фактор значительно тормозит переговорный процесс и часто приводит к тупиковым ситуациям. Например, на Женевской конференции по разоружению, на которой использовался принцип консенсуса, США в течение нескольких лет не давали своего согласия. Для того чтобы «смягчить» действие консенсуса и избежать тупиковых ситуаций, можно использовать тактический прием «вынесения спорных вопросов за скобки», когда сначала спорные вопросы исключаются из обсуждения, а по оставшимся решение принимается консенсусом.

Методы квалифицированного большинства (двумя третями голосов) или простого большинства (более 50 % или 50 % плюс один голос) позволяют легче достичь согласия, чем консенсус, но создают больше проблем с выполнением договоренностей, так как интересы меньшинства оказываются не учтенными. Этот метод целесообразен в тех случаях, когда важно заявить о позиции большинства, дать рекомендацию. Принцип большинства используется, например, в случае голосования при принятии резолюций ООН.

Таким образом, каждый метод принятия решения обладает своими преимуществами и ограничениями, поэтому обычно исходят из следующего общего правила: чем более обязательный характер имеют решения, тем более целесообразным является принцип консенсуса.

3. Проблема переговорной гибкости и переговоры в условиях неравенства сил

Термины «переговорная гибкость» и противоположный ему — «жесткость при ведении переговоров» распространены достаточно широко. Ими часто пользуются участники переговоров, хотя значения этих понятий могут сильно варьироваться. Под жесткостью понимается и неуступчивость, и отсутствие стремления обсуждать проблему, и попытка «продвижения» своей позиции. Исследователи говорят о «жесткости» на переговорах в основном в связи с изучением стратегии торга, в которой главным показателем жесткости служит отсутствие уступок или их минимальный характер. В целом же, неопределенность понятий «гибкости» и «жесткости» дала основание У. Зартману утверждать, что «понятие гибкости может быть настолько гибким, что его использование теряет всякий смысл». Видимо, по этой причине многие вообще избегают говорить о «жесткости» или «мягкости» при ведении переговоров. И все же проблема есть: почему в одних случаях стороны готовы идти навстречу друг другу и ведут себя «гибко», в других — нет?

Часто жесткость на переговорах связывается с наличием силы, когда один участник имеет больше возможностей для реализации своей позиции. Данный факт нередко рассматривается как объективный показатель того, чтобы быть негибким и не идти на уступки, а стараться в полном объеме реализовать собственные интересы. Обычно исходят из того, что, чем сильнее сторона, тем менее она нуждается в проявлении гибкости. Небольшой отрывок из текста древнегреческого историка Фукидида служит ярким примером того, как более сильная сторона — афиняне — пытается навязать свою волю слабой — мелиянам:

«Афиняне…мы господствуем по праву, ибо сокрушили персов… по праву дела делаются между людьми, когда силы их равны, а по силе — когда сильнейший стоит на своем, а слабый уступает.

Мелияне. Мы, однако, думаем, что польза (говорим о пользе, ибо вы решили исходить из пользы вместо права) состоит не в том, чтобы вы вовсе отменили общее благо, но в том, чтобы и в опасности человеку всякий раз уделялось, что ему следует.

Афиняне. О конце нашего владычества мысль нас вовсе не смущает… Нам нужна не тягостная власть наша, а взаимовыгодное нам спасенье ваше.

Мелияне. Но если владычество полезно для вас, то какое рабство может быть полезно для нас?

Афиняне. Вас бы подчинение охраняло от ужаснейших бедствий, а нам было бы выгодно, чтобы вы не погибли».

Насколько правомерно отождествление переговорной жесткости с силой, а гибкости — со слабостью участника переговоров? Для ответа на этот вопрос необходимо вновь обратиться к главной функции переговоров, которая состоит в совместном решении проблемы. Определение переговорной гибкости через главную функцию переговоров приводит американский дипломат Р. Смит, который полагает, что в стратегическом плане гибкость означает, во-первых, стремление достичь договоренностей, и во-вторых, стремление обсуждать проблему.

При действительной ориентации участников на совместное решение проблемы они оказываются взаимозависимыми, в результате чего более слабая сторона обладает целым арсеналом средств для усиления своей позиции. О некоторых из них уже упоминалось. Во время многосторонних переговоров — это использование «блоковой тактики» и возможности игры на противоречиях. Это может быть и прием «выдвижения требований по нарастающей», который использовался Мальтой на переговорах с Великобританией по поводу размещения военных баз на ее территории. Кроме того, существуют и другие технологии, описанные, в частности, в исследованиях А. Лолла, У. Зартмана, Дж. Рубина и Дж. Салакюза. К ним относятся следующие:

• апелляция к принципу. Под принципом обычно понимаются нормы права, принцип справедливости или равенства, а также наличие прецедента в истории отношений между этими партнерами или в истории вообще. Главная проблема, которая возникает в связи с апелляцией к принципу, — какой принцип взять за основу. Часто стороны исходят из разных принципов в зависимости от того, какой им более выгоден;

• апелляция к длительным «историческим отношениям». Смысл такой апелляции заключается в том, что более слабая сторона подчеркивает продолжительность хороших отношений с партнером и просит учесть это. Так, развивающиеся страны при ведении переговоров со своей бывшей метрополией нередко стремятся подчеркнуть наличие общего языка, элементов культуры, старых традиционных связей;

• обращение к будущим отношениям с партнером. Менее сильный партнер может указать на вероятность развития отношений на длительный период в будущем и использовать такую перспективу в качестве основы для призыва к заключению более разумного соглашения на нынешнем этапе;

• будучи более слабым по одному вопросу, участник переговоров может оказаться сильнее по другому. Увязка вопросов на переговорах в один «пакет» позволяет «сбалансировать» силу сторон;

• использование более слабым партнером обращения к общественному мнению. Даже сама по себе такая возможность может оказаться аргументом на переговорах;

• обсуждение только наиболее выгодных для слабой стороны вопросов.

Таким образом, взаимозависимость является ключевым, наиболее существенным параметром при определении переговорной гибкости. Она ставит пределы реализации силы и заставляет сильных участников быть более гибкими на переговорах. В связи с этим Г. Киссинджер однажды заметил, что неуверенность в реакции международного сообщества в той или иной степени удерживала крупные державы от применения силы по отношению к слабым. Но вместе с тем взаимозависимость позволяет слабым быть негибкими.

В итоге взаимозависимость может вести к, казалось бы, парадоксальному ходу переговоров, когда слабая сторона начинает действовать негибко и в результате полностью реализует свои интересы, — такое тоже случается на переговорах.

Взаимозависимость непосредственно связана с таким параметром переговорной ситуации, как наличие у сторон лучших альтернатив переговорному решению (BATNA). Отсутствие или ограничение BATNA вынуждает стороны быть гибкими и совместно искать решение. Наличие достаточно привлекательной BATNA, т. е. возможности решить проблему в одностороннем порядке, напротив, порождает у участников жесткость при ведении переговоров, стремление полностью реализовать свои интересы, используя стратегию торга. В последнем случае риск срыва переговоров не представляет особой опасности, поэтому оказывается возможным применение различного рода угроз, ультиматумов, иных средств давления.

Можно ли дать количественную оценку проявлению гибкости на переговорах? В рамках теоретических походов, ориентированных на изучение торга, порой предлагалось измерять гибкость как величину скорости и размера уступок: чем больше уступки и чем быстрее они делаются, тем большую гибкость проявляет участник и одновременно тем менее сильной оказывается его позиция. Однако при таком подходе к оценке гибкости возникает ряд проблем. Внешнее проявление гибкости имеет различную природу. Одна из них связана с тем, что довольно сложно определить величину уступок. Участник переговоров может, например, использовать прием «вымогательства». В этом случае уступка представляет собой «псевдоуступку». Вообще уступки в ряде случаев являются признаком тактического маневра и не предполагают в качестве своей конечной цели совместный поиск переговорного решения.

Другая проблема оценки гибкости через уступки заключается в том, что значимость уступки может быть различной для того участника, который ее делает, и для того, кому уступка делается. Наконец, этот метод оценки переговорной гибкости ориентирован на «серединное» или «асимметричное» решение, но исключает «принципиально новое решение», которое вообще может не предполагать уступок.

В целом же оценка переговорной гибкости на основе скорости и величины уступок отвечает торгу, но не партнерскому подходу. В связи с этим целесообразно определять гибкость не через количество и величину уступок, а по другим показателям, например по частоте (проценту) использования участниками таких способов подачи позиции, как ее открытие и подчеркивание общности. Эти показатели выше при ориентации участников на совместный анализ проблемы, однако и при торге увеличение открытия позиции и подчеркивание общности означает большее стремление участников к решению проблемы с помощью переговоров.

Говоря о количественных показателях гибкости, необходимо подчеркнуть, что, во-первых, вряд ли следует строить анализ, используя лишь один из них. Целесообразнее одновременное применение нескольких показателей. Например, кроме частоты употребления способов открытия позиции и подчеркивания общности, показателем гибкости может служить характер используемых тактических приемов. Так, применение различных эвристик, типичных для совместного с партнером анализа проблемы и направленных на поиск решения, свидетельствует о проявлении гибкости, а использование угроз, давления, нажима — о жесткости.

Вообще, количественные показатели гибкости не следует абсолютизировать, поскольку гибкость может иметь ситуативный характер, вызванный особенностями взаимодействия сторон. На проявление гибкости в значительной степени влияет то, как участники строят свое взаимодействие, в частности несоблюдение последовательности этапов ведения переговоров, пропорциональности способов подачи позиции, адекватности применения тактических приемов могут вести к нарушению процесса ведения переговоров, а значит, и к снижению гибкости ее участников.

 

Глава 18. Совершенствование механизмов урегулирования конфликтов путем переговоров и посредничества

1. Формирование переговорной культуры — основа для предотвращения и урегулирования конфликтов

Среди различных типологий обществ и культур выделяются культуры, в которых относительно высок уровень согласия, а конфликтные ситуации, если они возникают, разрешаются переговорными методами, и так называемые поляризованные общества или культуры. Для последних характерны высокий уровень конфликтного потенциала, а также наличие открытых форм конфликтов. Переговоры в них не являются типичными.

Причины, обусловливающие поляризацию культур, различны. Часто поляризованные культуры возникают вследствие разнородности общества, политики, ориентированной на поддержание такой разнородности, как, например, во время апартеида в ЮАР, — там десятилетиями господствовала идеология, ключевым моментом которой была идея раздельного развития рас.

Очень важным фактором, определяющим тип культуры, является и то, насколько сильны переговорные традиции в обществе. В этом отношении довольно различны традиции, например, России и США, хотя у обеих стран существует ряд общих моментов, потенциально способных вызвать возникновение конфликтов. Во-первых, США, как и Россия, не являются этнически однородными, а значит, возникает проблема согласования интересов различных этнических общностей. Во-вторых, территории обеих стран крайне велики, что ставит вопрос о взаимоотношении центра и регионов. В-третьих, общим является и то, что на международной арене в период «холодной войны» обе страны выступали лидерами и наиболее активно участвовали в решении международных проблем. Впрочем, по многим параметрам они таковыми остаются и по сей день.

Однако, несмотря на указанные общие моменты, традиции урегулирования конфликтов путем переговоров в этих странах различны. Так, в России в условиях сильной централизации страны, которая сформировалась еще при царизме, а потом упрочилась в советский период, переговорные и посреднические процедуры не получили сколько-нибудь широкого развития. В США же, напротив, переговоры и посредничество распространены достаточно широко, причем в различных сферах. Например, поданным американского исследователя Г.Л. Росса, примерно 90–95 % всех гражданских исков в США разрешаются с помощью переговоров. И только в том случае, когда переговорные возможности исчерпаны, а согласия не достигнуто, стороны обращаются в суд. Основная причина того, почему американцы избегают разбирательства в суде, весьма проста и понятна: переговорное решение может быть гораздо более гибким и в большей степени удовлетворять интересы обеих сторон.

Можно привести сравнение и с другими культурами, в которых демократические традиции были менее развиты, но в которых все же возобладал переговорный подход при урегулировании конфликтов, причем это произошло в наиболее тяжелый, переходный период, например, с ЮАР. Здесь также есть много схожих моментов с Россией. Южная Африка — многонациональная страна, более того, ее граждане принадлежат к различным расам. ЮАР, как и Россия, пережила трансформацию государства, в котором господствовала одна официальная идеология (в ЮАР была идеология апартеида, в России — коммунистическая идеология). Эта страна в переходный период также столкнулась с проблемой взаимоотношений центра и регионов. Однако путь ее решения в ЮАР был направлен, главным образом, на создание и развитие переговорных механизмов, что заняло довольно длительный период времени. Итоговые переговоры о будущем Южной Африки готовились на протяжении практически десяти лет через множество пере говорных процессов разного уровня по самому широкому комплексу вопросов. Переговоры шли сложно, и неоднократно складывались ситуации, когда казалось, что мирный процесс будет сорван. Более того, применялись и силовые методы. Но все же основной акцент был сделан на переговорах. Использование пере говоров в качестве главного метода урегулирования конфликтен вело к усилению формирования переговорной культуры в стране Правда, этому в немалой степени способствовал и тот факт, что в Южной Африке господствовала рыночная экономика, которая немыслима без переговоров.

Нередко факторы, ведущие к поляризации культур, «накладываются» друг на друга, еще более усиливая ее. Однако, если общество стремится к высокому уровню согласия, к тому, чтобы разрешать конфликты мирным путем, то оно должно позаботиться с формировании переговорной культуры. А это, в свою очередь, предполагает:

• существование в обществе норм по ненасильственному урегулированию конфликтов;

• наличие у широких слоев населения установок и представлений по принципам ведения переговоров, а также соответствующих навыков их ведения;

• подготовка профессиональных участников переговоров и проведение исследований в области переговорной тематики;

• развитие переговорной практики.

Соответствующие моральные и этические нормы, здравый смысл, обычаи и традиции урегулирования конфликтов являются важнейшим элементом формирования культуры ненасильственного разрешения конфликтных ситуаций и способствуют разрешению противоречий путем переговоров, посредничества и других аналогичных процедур. Например, в большинстве культур считаются недопустимыми (аморальными) конфликтные действия в отношении стариков, детей, женщин; существуют ограничения на ношение оружия; имеются особо строгие правила относительно насильственного поведения в общественных местах, а также в праздники, во время которых раньше, в давние исторические времена, нередко прекращались войны.

Интересно, что в различных культурах существовали и существуют свои механизмы и методы, направленные на предупреждение насильственных форм поведения в конфликте. Так, антрополог и этнопсихолог М. Мид отмечает, что эскимосы во время специальных церемоний под звуки барабанов наносят оскорбления друг другу. Смысл подобных действий заключается в том, чтобы через театрализованную разрядку (своего рода очищение или катарсис по Аристотелю) предотвратить конфликтное поведение в реальной жизни.

Во многих традиционных культурах в урегулировании возникающих конфликтов широко используется институт старейшин. Согласно ряду исследований, человек в примитивных обществах мог вести себя даже более кооперативно, чем в современном мире. М. Мид обнаружила, что у эскимосов Северной Америки или одного из племен в индийском штате Сикким войны в принципе невозможны. По ее мнению, вообще сохранение и поддержание мира в значительной степени обусловлено культурными нормами.

Отношение к конфликтам в обществе и к методам их урегулирования включено в более широкий контекст общественного мировосприятия. Так, по оценкам специалиста в области японской культуры Б. Шиллони, борьба, конфликт всегда существовали в Японии, но они рассматривались в значительной мере как аморальные, поскольку вели к нарушению гармонии — важнейшего элемента японского мировосприятия. Кроме того, в японской культуре еще с древности не существовало жесткого противопоставления правильного и неправильного. В результате таких установок победитель не стремился отбирать у побежденного все, а напротив, оставив ему часть, получал его лояльность. Однако подобные установки японцев относились только к внутренним конфликтам и к внутренним врагам, но не распространялись вовне, т. е. на внешних врагов.

Таким образом, в разных культурах в рамках морали, традиций и обычаев развиваются и поддерживаются механизмы, ограничивающие применение силовых методов разрешения противоречий. В современном мире все большее значение по урегулированию конфликтов мирными средствами приобретают соответствующие установки и навыки ведения переговоров. Так, по данным исследований Дж. Берковича, посредничество редко оказывается необходимым, если конфликт возникает между демократическими государствами — там только в 6,7 % возникала нужда в нем. В остальных же случаях стороны сами справляются с возникающими проблемами мирными средствами.

Важнейшая роль в формировании ориентации на переговоры в конфликтной ситуации принадлежит средствам массовой информации, а также системе образования. Значительное влияние здесь оказывает введение программ на телевидении и радио по технологии переговорного процесса, подходам к урегулированию конфликтов и т. п.

В некоторых странах в общеобразовательных школах вводятся уроки, на которых детей обучают основам поведения в конфликтных ситуациях. Один из примеров — специальная программа, разработанная еще, в 80-х годах для школьников в Сан-Франциско.

Она ориентирована на то, чтобы в игровой ситуации учить детей находить взаимоприемлемые решения возникающих споров и конфликтов, с которыми они ежедневно сталкиваются, а разрешают зачастую весьма жестоко. Овладение методами урегулирования конфликтов, с одной стороны, позволяет детям избежать психических, а порой и физических травм, связанных с насильственными формами разрешения конфликтов, с другой — дает знания и навыки, необходимые для будущего.

Переговоры и посредничество в настоящее время становятся все более сложным видом деятельности и нередко — профессией. Они составляют значительную часть профессиональной сферы политических деятелей различного уровня; дипломатов; лиц, занятых политическим консультированием, и многих других. В связи с этим немаловажное значение приобретает вопрос о подготовке профессиональных кадров.

В настоящее время кадры наиболее интенсивно готовятся для области международных отношений, а также для проведения деловых переговоров. Из стран здесь лидируют США. Практически во всех крупных университетах этой страны имеются курсы по переговорам, в частности, есть они в Гарвардском университете, где в течение многих лет программу по переговорам возглавлял Р. Фишер.

Большое внимание формированию навыков ведения переговоров уделяется в США при подготовке дипломатических кадров. Одним из первых опытов в этой области была учебная игра, которая проводилась в течение ряда лет, начиная с 1972 г., государственным департаментом США на базе Института заграничной службы. В ходе игры имитировались переговоры. Позднее этот же институт провел игру в рамках семинара для руководящих работников. В ходе игры была разработана и апробирована «Памятка для участника переговоров» с тем, чтобы в дальнейшем ее можно было использовать для подготовки участников переговоров более низкого уровня.

В ряде европейских стран также имеются курсы по обучению переговорам. В частности, программы таких курсов есть в Нидерландском институте международных отношений «Клингендаел», занимающемся подготовкой кадров для голландских внешнеполитических ведомств. В этом институте разработаны специальные программы, включающие теоретические и практические занятия. Аналогичные программы имеются в Венской дипломатической академии, а также в ряде учебных заведений Франции, Швейцарии и других государств.

В Советском Союзе стали вводиться курсы по переговорам лишь с 80-x годов. Одними из первых оказались учебные заведения, ориентированные на подготовку и переподготовку кадров для внешнеполитических и внешнеэкономических ведомств. Среди них — Московский государственный институт международных отношений, Дипломатическая академия. В настоящее время в России количество университетов и институтов, в которых есть курсы по урегулированию конфликтов и ведению переговоров, значительно расширилось и продолжает стремительно расти.

Перспективной в области подготовки кадров является идея организации совместного обучения представителей разных стран по урегулированию конфликтов мирными средствами. Такой подход особенно эффективен для тех, кто будет в дальнейшем работать по урегулированию конфликтов на международной арене, поскольку уже на стадии обучения предполагает выработку «единого языка» между участниками предстоящих переговоров. Позитивный опыт в этой области имеется. Международные семинары учебного характера проходили, например, на базе ООН под руководством Р. Фишера; в Зальцбурге под руководством Р. Фишера и Г. Райффы. Аналогичные семинары организовывались в Австрии, в Венской дипломатической академии; в Нидерландском институте международных отношений; в Лейстерском университете (Великобритания) и ряде других учебных заведений.

Высокий уровень подготовки кадров для участия в переговорах и в целом образования в данной области невозможны без развития научных исследований. В зарубежной науке, особенно американской, этот процесс идет весьма активно. В Европе, на других континентах изучению переговоров уделяется меньше внимания. В России переговоры как научная проблематика находится только в начале пути своего становления. Поэтому важнейшими задачами для России являются:

• увеличение количества исследовательских центров, в которых ведутся работы по урегулированию конфликтов мирными средствами и технологии переговорного процесса.

• расширение спектра изучаемых проблем (исследование переговоров в области производственных конфликтных ситуаций, этнических отношений и т. д.) и проведение сравнительных исследований.

Результаты научных исследований необходимо использовать на практике. В этом плане интересен опыт США, где при университетах или независимо от них, но с ориентацией на полученные ими результаты создаются консультативные центры, цель которых состоит в оказании помощи конфликтующим сторонам в нахождении взаимоприемлемого решения. Это позволяет, с одной стороны, решать практические задачи, а с другой — проводить апробацию теоретических положений. Например, такой консультативный центр имеется при университете Джордж Мейсон в штате Виргиния США.

Вследствие интенсивного развития консультативной, педагогической и исследовательской деятельности по переговорам американские официальные и неофициальные представители наиболее активно, пожалуй, участвуют в практических мероприятиях по урегулированию конфликтных и кризисных ситуаций в различных частях мира. Этот опыт, в свою очередь, подвергается теоретическому анализу, находит отражение в научных публикациях, используется при подготовке кадров.

Созданию переговорной культуры способствует развитие переговорной практики, которая помогает приобретению и развитию переговорных навыков. Именно благодаря ей, например, в ЮАР был осуществлен относительно плавный отказ от идеологии и практики апартеида.

В России переговорная практика начала развиваться с конца 80-х годов, когда страна столкнулась с множеством конфликтов в различных сферах: в национальных и производственных отношениях, в области политики. Сначала этот процесс шел медленно и даже само слово «переговоры» не допускалось, а заменялось словом «консультации», которые не требуют совместного принятия решения. В последние годы здесь наметились заметные позитивные сдвиги. Переговоры все активнее входят в политическую жизнь страны.

Говоря о переговорной культуре, следует подчеркнуть, что ее развитие идет параллельно с выработкой и совершенствованием правовых норм урегулирования конфликта. Предупреждению конфликтов, отказу от действий путем односторонних шагов способствует развитие законодательной системы и демократических институтов: избирательной системы; представительства различных — социальных, этнических, политических — групп во властных структурах; наличие правовых механизмов разрешения споров и т. д. Обе эти линии — законодательная и переговорная — усиливают друг друга и сводят к минимуму вероятность вооруженных форм развития конфликтной ситуации.

2. Организационное обеспечение переговоров

Сложность переговорного процесса требует его тщательной организации. В конце 80-х годов стали все отчетливее звучать предложения о необходимости оптимизации переговоров, особенно международных. Акцент на международных переговорах был не случаен. Именно они имеют, как правило, наиболее сложную структуру. Кроме того, международные переговоры претерпели наиболее серьезные изменения, что связано, с одной стороны, с окончанием «холодной войны» и значительной переориентацией многих переговорных форумов на партнерский подход, а с другой — с подключением к переговорам негосударственных участников. Все это заставило искать пути усовершенствования переговорного процесса, структура которого во многом была унаследована от прошлого. Отечественный исследователь В.А. Кремешок писал тогда, что большинство лиц, причастных к ведению переговоров и их исследованию, с полным основанием отмечает, что во-первых, процесс международных переговоров слишком громоздок и труден; во-вторых, он, как правило, отстает по времени от динамики развития тех проблем, решать которые вроде бы призван; в-третьих, достигнутые соглашения часто рассматриваются как несбалансированные или неустойчивые.

Как должна строиться организация переговоров? В зависимости от ответа на этот вопрос выделяются два направления. Первое направление, которое условно можно назвать «унификационным», ориентируется на разработку единых институтов, правил, процедур, технологий и т. д., способствующих оптимизации переговорного процесса, а также на создание общих инфраструктур, обеспечивающих проведение переговоров.

Наибольшую популярность «унификационное» направление приобрело в области международных отношений. Вообще на международной арене процесс формирования общих институтов для проведения переговоров начался давно. В этом плане одним из наиболее значительных шагов в послевоенной истории стало создание ООН и ее специализированных органов. Причем основной упор был сделан на институционализацию постоянного взаимодействия государств по всему спектру отношений. Идея новой системы состояла в том, что для более успешного и эффективного управления международной жизнью необходима соответствующая международная организация, в рамках которой можно было бы обеспечить постоянный процесс взаимодействия государств (прежде всего путем переговоров по наиболее насущным проблемам) и тем самым придать международной системе более стабильный и управляемый характер. Это способствовало бы предотвращению конфликтов и кризисов, усилению взаимопонимания, решению двусторонних и многосторонних проблем путем общепринятой демократической процедуры.

В последующие годы развитие переговорных механизмов в значительной мере происходило на базе международных организаций (в том числе, вновь образованных региональных международных организаций, организаций по направлениям деятельности, например религиозных, и т. д.), а также вне их рамок.

В конце 80-х годов В.А. Кременюк высказал предположение о том, что в мире стала складываться система международных переговоров со следующими характерными особенностями:

• и по своей сути, и по структуре возникающая система международных переговоров обладаем тенденцией отражать существующую систему современных конфликтов и споров. Она становится все более универсальной, объединяя в себе формальные и неформальные процедуры разрешения конфликтов и определенные правила поведения: ненасилие, ориентацию на совместный поиск решения, сотрудничество;

• она обретает самостоятельность, у нее складываются собственные закономерности и правила поведения, но в то же время она — часть более общей системы;

• будучи частью более общей системы, международные переговоры вносят свой вклад в такие мировые процессы, как стабильность и развитие, тем самым уменьшая энтропию не путем стагнации системы, а за счет ее эффективного функционирования, предусматривающего успешное разрешение конфликтов;

• благодаря перечисленным характеристикам, участники современных переговоров становятся заинтересованными в реализации не только собственных интересов, но и интересов своих партнеров.

Примерно в это же время стали появляться идеи о необходимости еще более упорядочить ведущиеся в мире переговоры с тем, чтобы избежать дублирования и параллельности. В частности, Р. Фишер указывал на необходимость создания иерархии переговоров и консультаций в зависимости гл степени их важности (от неофициальных обменов мнениями между специалистами до официальных переговоров); совместной разработки экспертами разных стран моделей принятия решений; обеспечения перехода на переговорах от стратегии конфронтации к стратегии совместного анализа проблем.

Различные авторы также начали выдвигать предложения о создании организации посреднической службы, в частности специального неправительственного международного института посредничества, в задачи которого входило бы оказание помощи при урегулировании конфликтных и спорных вопросов и ведении переговоров.

В рамках «унификационного» направления особое внимание стало уделяться совместным усилиям по предотвращению конфликтов и кризисов путем создания общих структур и механизмов, предусматривающих совместную деятельность сторон в будущем. Само по себе обращение к будущему и создание взаимозависимости — очень важный момент в переговорном процессе. Так, еще Г. Никольсон писал, что участники переговоров должны тщательно анализировать свои будущие взаимоотношения, поскольку в результате соглашений стороны планируют процесс по определению сценария дальнейшего развития. Согласно представлениям, особенно интенсивно разрабатываемым в рамках неофункционализма, наиболее высокая степень взаимозависимости возникает тогда, когда стороны создают совместные структуры и организации. Они выступают регуляторами взаимоотношений сторон и предоставляют широкие возможности для применения партнерского подхода к переговорам.

Следует, однако, иметь в виду, что взаимозависимость и общие структуры сами по себе не всегда предотвращают конфликты. Очень многое зависит от того, как складывалась эта взаимозависимость, какие сферы она охватывает и насколько стороны осознают ее.

В целом же «унификационное» направление исходит из идей интеграции и глобализации мира и необходимости упорядочения нередко хаотичного процесса урегулирования конфликтов и ведения переговоров. Развитие и внедрение компьютерной техники и современных средств связи в переговорный процесс в последние годы делает многие предложения, выдвигаемые в рамках «унификационного направления», технически реализуемыми. Например, на современном уровне развития возможно создание банков данных по технологическим приемам ведения переговоров. Проблемой, правда, остается, какие принципы должны лежать в основе этих банков данных.

Второе направление — «диверсификационное» — имеет менее выраженные очертания, чем первое, а его представителей объединить можно с гораздо большей долей условности. Суть этого направления сводится к тому, что не следует стремиться к созданию неких универсальных структур по урегулированию конфликтов и ведению переговоров. Каждый раз они должны создаваться особо и учитывать специфику ситуации.

Основания для развития «диверсификационного» подхода лежат в многообразии форм и методов переговорной деятельности, и различии национальных и личностных стилей. Представители данного направления делают акцент на сочетании различных технологий и средств при урегулировании конфликтных ситуаций, в том числе неофициального и официального посредничества. Они ориентируются на разработку по возможности большего числа конкретных технических приемов и способов, разнообразного их сочетания в зависимости от конкретной ситуации и выступают против их унификации и централизации, так как это, но их мнению, создает условия для бюрократизации, которая, в свою очередь, делает переговоры недостаточно эффективными. В качестве примеров нередко приводятся неудачи в проведении переговоров в рамках международных организаций, страдающих излишней громоздкостью и «неповоротливым» бюрократическим аппаратом.

Ограничительным моментом при реализации «диверсификационного» подхода служит возможный параллелизм в работе, дублирование переговорных решений.

Каким же должен быть путь организации переговорного процесса и посредничества для эффективного урегулирования конфликтов? Надо сказать, что ни «унификационное», ни «диверсификационное» направление не являются взаимоисключающими, как может показаться на первый взгляд, а они скорее дополняют друг друга. Дело в том, что некоторое вопросы легче решать в «централизованном порядке». Например, создание национальных или межнациональных неправительственных организаций по посредничеству, куда будет открыт доступ для обращения за консультативной помощью, действительно может способствовать урегулированию конфликтов мирными средствами. В ряде стран (прежде всего в США) такие службы существуют и успешно работают. Однако вряд ли было бы целесообразно, да и просто возможно все переговоры строить в единый системе, по единым стандартам — ведь различны и конфликтные ситуации, и национальные особенности, и традиции мирного урегулирования конфликтов, и многое другое.

Таким образом, развитие обоих направлений — «унификационного» и «диверсификационного» — организации переговоров является наиболее оправданным и с практической, и с научной точек зрения.