Приглушённый зеленоватый свет лился с полукруглых стен, оплетённых причудливым растением с узкими гладкими листьями. Грубый шерстяной плед колол плечи. И рука болела. Потому как Аниша держала её крепко-крепко, словно боялась, что свежеобретённая Марина Гамильтон сбежит. Или потеряется в пути. А она всего лишь сознание потеряла.

Марина села на низкой кровати, посмотрела на своих спасителей – рыжую красотку и молоденького брюнета.

– И куда я на этот раз попала? – спросила она.

– В Спирари – на секретную базу Дворников, – ответила Аниша.

– В Гренландии мы, – улыбаясь, добавил брюнет. – В самой «гриинистой» её части. Потом прогуляемся по окрестностям – ух, красотища! Ещё в твоё время почти все ледники растаяли, но природу так легко не возьмёшь. Сейчас наш остров прекраснее прежнего. А меня Константином зовут, кстати.

– Я тебя видела, – сказала Марина, пропуская мимо ушей болтовню о красотах мира. – Во сне. Ты играл с детьми в… в…

– В Дворников? Да. Было дело. Увы, забрать всех своих воспитанников мы не успели… – Он погрустнел, поник.

Рядом вздохнула Аниша.

– М-да. Хорошо же ты спряталась. Еле нашли.

– Но… – Марина удивлённо развела руками. – Я ничего не делала. В смысле не скрывалась от вас, я даже не знала о вашем существовании.

– Я понимаю. Просто мы вообще не были уверены, что найдём тебя и что есть смысл искать… Но думали, ты проявишься на территории бывшего Наукограда, а не Кока. Андрей ведь нашёл тебя в Наукограде?

– Андрей? Ах, его так звали… Он спас меня, а сам погиб. Его Мартин Брут застрелил! И отца он убил тоже.

– Да… Логично было предположить, что ты сместишься только во времени. Но, видимо, так боялась Брута, что сдвинулась ещё и в пространстве. Мы этого не учли. Вернее, не сразу сообразили, что возможен и такой вариант.

– Я вас не понимаю.

– Это нестрашно. Со временем во всём разберёшься.

Стукнула дверь. В комнату вошёл новый человек – мужчина в серых штанах, таком же гольфе и зелёной жилетке из искусственной кожи. Крупный, словно гора, бородатый, с заметной сединой в волосах, он кивнул на Марину.

– Значит, это она. Леди Гамильтон? Дочка профессора?

Под пристальным взглядом незнакомца, что рассматривал её, будто диковинную зверушку, Марине стало неуютно. Она вся подобралась и гордо ответила:

– Да! Мой отец создал этот мир и погиб из-за него. О, если бы он увидел, чем всё закончилось.

– Не исключено, что всё ещё можно исправить, – сказал бородач, усаживаясь на деревянный табурет напротив Марины. – Мы нашли тебя, а значит, градиенты вероятности не соврали, и нельзя утверждать, что твой отец жил и погиб напрасно. Можешь звать меня дядя Иван.

– Очень приятно. Кто, вы сказали, не соврал?

– Ярослава тебе совсем ничего не объясняла?

– Н-нет, только обмолвилась в самом конце, что однажды меня спасут Дворники, или что-то в таком духе.

– Ярослава, похоже, вообще не узнала в ней Дворника, – вмешалась в разговор Аниша. – Во всяком случае, она не попыталась с нами связаться и рассказать о Марине. А мы… ну ты знаешь.

– Не каждый потенциальный Дворник распознает второго такого же – потенциального.

– Говорил я: надо инициировать Яру, – возмутился Константин.

Дядя Иван фыркнул.

– Инициируй её, ага. Чтобы она сразу же сдала нас своему Руслану ненаглядному. Может, именно этого и выжидала. Сами говорили, что она сидела на двух стульях.

– Она любила, – тихо сказала Аниша.

Бородатый презрительно повёл бровью.

– Дядя Иван, ты её совсем не знал, – добавил Константин.

– Так она и правда… погибла? – робко спросила Марина.

Константин кивнул.

– Мы опоздали. Когда поняли, что тебя нет в пределах бывшего Наукограда, стали опрашивать информаторов в посёлках. А это не так-то просто: в любой миг мы к ним заявиться не можем. В общем, до Ярославы поздно добрались. Мерзавец застрелил её в саду. И там же в ячейке обнаружили твой след. И красный вектор – сигнал об угрожающей тебе опасности. Бросились вдогонку, еле успели.

– Да, – буркнул дядя Иван. – О том, что Либертию ликвидируют, она нам тоже не сообщила. Ладно, пойду посмотрю, что изменилось там благодаря нашей находке.

Он многозначительно посмотрел на Марину, встал и вышел. Аниша с Константином пошли за ним.

– Где изменилось? – крикнула им вслед «находка». – Из-за меня? И что значит – «ликвидируют Либертию»?

Но ей никто не ответил.

Ярославу решили похоронить как Дворника. Никто не возражал, даже дядя Иван. Он вообще куда-то пропал.

– Ты когда-нибудь видела радугу, в которую уходят Дворники? – спросил Константин. – Она совсем не похожа на те, что мы убираем. Необычайно прекрасна и чиста.

Константин стоял у самой кромки воды и смотрел вдаль, туда, где неторопливый океан сливался с небом. Плащ парня – сегодня не зелёный, а иссиня-чёрный, бархатный – развевался на ветру. За его спиной тропинка уводила к базе Дворников.

Удивительный это был городок – пещерный. Десятки маленьких домиков, отлично обустроенных изнутри, спрятаны под землёй и окружены термальными источниками, благодаря которым в Спирари тепло и зелено, кусты и деревья растут на «крышах», ещё сильнее маскируя жилища Дворников. Вернее, – объяснил Марине Константин, – раньше маскировали, первые тридцать шесть лет. А на тридцать седьмом молодое поколение Дворников сделало рывок в работе с физическим вакуумом. Именно тогда начались перемещения не только в пространстве, но и во времени. И тогда же над Спирари возвели барьер – невидимый, неощутимый, действующий исключительно на уровне психики. Пройти сквозь него под силу лишь Дворникам, остальные не могут даже приблизиться к их секретной базе. Однако пещерные домики всё равно сохранились: на барьер надейся, но и сам не плошай.

– Ты хоть радуги-то видела? – спросил Дворник, выводя из раздумий.

Марина хотела ответить что-то о дождях и прочих природных явлениях, но прикусила язык. Понимала: не о том Костя спрашивает. Так же, как и Яра, задавая вопрос о Дворниках, имела в виду вовсе не подметальщиков улиц.

– Не знаю, о чём ты… – осторожно начала она. – И всё же кое-что понимаю. Я видела грязь вокруг некоторых людей. Не обычную, а такую, что словно из самой души идёт. Как туман окутывает человека. Вы ведь именно её и чистите, да? Её называете радугой?

– Если вкратце, то да. Постепенно ты всё узнаешь. А сейчас нам пора. – Он кивнул, указывая за её спину.

Марина обернулась и увидела похоронную процессию.

Группа взрослых, несколько подростков шли полукругом. Впереди четверо мужчин несли широкие носилки, на которых лежала Ярослава. Белая туника, нежно-кремовые розы вместо простыни и зелёный вьюнок, что оплёл тело, руки и лёг короной на чело. Миндалеглазая брюнетка казалась заснувшей нимфой.

Дворники опустили носилки на мягкую весеннюю траву, стали вокруг них, скрестили мётлы над головами. Марина наблюдала со стороны. И вдруг увидела. С кончиков мётел заструился аквамариновый свет. Сначала совсем слабый, словно мерцающая ниточка, затем – всё сильнее, ярче, и вот уже на землю стекают изумрудные ленты света. А затем – мгновенная вспышка. Пожар, в котором смешались все оттенки зелёного, скрыл на долгую минуту и Дворников, и носилки с Ярославой, а потом так же стремительно исчез. И ложе опустело. Лишь вьюнок остался да одна роза. Бутон нераскрывшийся.

Ярослава ушла в Пустоту навеки.

Дворники опустили мётлы, склонили головы. Марина тоже слегка поклонилась и вдруг услышала музыку. Будто зазвенели сотни серебряных колокольчиков и вплёлся в их пение нежный женский голос. Марина осторожно глянула на Дворников. Они беззвучно подпевали. Никто не плакал. То ли потому, что мало знали Ярославу, то ли оттого, что здесь не принято лить слёзы.

Спустя несколько минут музыка стихла, и Дворники разорвали круг. Кто-то сразу ушёл домой, кто-то ещё стоял неподвижно у носилок с одиноким кремовым бутоном.

Дядя Иван на похоронах не был. Вернее, поспел как раз к концу церемонии. И вовсе не потому, что не любил Ярославу и никогда ей не верил. Просто нашлось у него дело поважнее. Очень уж обрадовались сестричка с братиком – Аниша с Костиком – своей находке. Ещё бы! Столько искали ключ к спасению, и вот он – в их руках. Юнцы! Не то чтобы сам Иван не верил в удачу, но он предпочитал убедиться во всём лично. А потому сразу после знакомства с Мариной отправился в путь, на шестьдесят лет вперёд. Не раз и не два ныряли они в будущее проверить, есть толк от их чисток? И всякий раз видели одну и ту же картину – Совет играет в экспериментальные посёлки, Дворники прячутся в Спирари и упорно метут за «светлыми строителями» грязь.

Андрей – отчаянный безумец – верил в другой путь. Пожалуй, единственный, кто воспринял всерьёз старые записи Сэлы, основательницы города Надежды. Она, конечно, была великой и мудрой женщиной, но… мало ли что кому привидится?

Впрочем, как минимум в одном Андрей оказался прав: дочка Гамильтона выжила. А станет ли она ключом к спасению…

– Дядя Иван! – Костик подкрался незаметно, заставив вздрогнуть. – Ты вернулся! И как там? Что увидел? Есть изменения?

Дворник медленно кивнул.

Перед глазами у него встали полузасыпанные, поросшие травой и кустарниками входы в пещеры, сломанные табуреты, заброшенная посуда, сгнившие кровати, холодный ветер в когда-то жилых стенах и выводок волчат на старом шерстяном пледе.

– Давай же, не тяни. – Костик аж подпрыгивал на месте. – Что изменилось?

– Посёлки, – дядя Иван прокашлялся, горло вдруг охрипло, – посёлки экспериментальные на месте. Потомки Лорда продолжают играть в богов. Только Спирари… Его нет. Совсем нет, разрушен до основания. И следов Дворников в том мире я не обнаружил. Сутки искал. Нет там нашего брата.

Костик спал с лица. Кажется, он даже дышать перестал.

– Но как же так. Марина… Мы зря её искали? Всё напрасно?

– Может, и не всё. Мы нашли ключ, но не подумали, что к нему необходим ещё и замок. Вот что, – Дворник достал из походной сумки тонкую металлическую пластину, – дай-ка ей это. Вдруг сама подскажет, для чего она здесь?

Марина с Костей прогулялись немного у самой кромки воды, затем свернули к базе Дворников. Константин шёл молча. Обычно улыбчивый, сейчас беспрерывно хмурился, морщил лоб. И бледный какой-то. Переживает из-за Ярославы? Марина уже выяснила, что парню семнадцать лет, а его сестре Анише двадцать семь. Но внешне оба выглядели года на двадцать четыре – двадцать пять. И Костя вовсе не был похож на семнадцатилетних детей, которых она встречала в Коке и Наукограде.

Тропинка вывела их прочь от базы, к длинным полуразрушенным строениям, за которыми начинался пустырь, поросший красноватой травой.

– Мои друзья не любят это место, слишком от него веет погибшей цивилизацией. А мне нравится приходить сюда, напомнить самому себе простую истину – ничто не вечно.

Марина кивнула.

– Это ведь Нуук, верно? Город Доброй Надежды?

– Да. Сэла дала ему новое имя. Сэла вообще многое дала нам, Дворникам. Потрясающая была женщина.

Марина едва заметно поморщилась. Помнила она, что с этой «потрясающей» остался её сын.

– Знаю, вас кое-что связывало, – словно прочитав мысли, сказал Костя. – И, думаю, ты должна это увидеть.

Он протянул ей серую, потёртую от времени металлическую пластину с двумя проводками по бокам. Марина покрутила её в руках.

– Было у меня когда-то нечто подобное. Неужели это…

– Гипнодневник Сэлы Фристэн. Ты должна знать нашу историю.

Дневник Сэлы

«…Резкий запах ударил в нос. Сэла не удержалась, чихнула, открыла глаза.

– Очнулась, слава богу. – Ксения убрала флакончик от лица подруги.

– Это я виноват, – признал Давид. – Очень натурально падение имитировал. Прошу извинить, но иначе нельзя было.

Сэла огляделась. Она по-прежнему сидела в кресле трансформа. Рядом, за штурвалом – Давид, рука аккуратно забинтована. Позади – смущённый Алекс вытирает салфеткой какие-то подозрительные пятна со штанин.

– Если здесь всё в порядке, пойду взгляну, как Рой и дети себя чувствуют – Полёва застегнула сумку с походной аптечкой, повернулась к пассажирскому салону.

– Готов спорить: они даже не заметили моего кульбита, – бросил вдогонку Борн. – У них там гироскопы с противоперегрузочной системой. Машинка очень умно сконструирована.

– Я так испугалась, – вздохнула Сэла. – Первый раз в жизни в обморок брякнулась. Когда всё вокруг кувырком полетело, а потом – волны в лицо, уже решила…

И запнулась. За иллюминаторами трансформа клубилась зеленоватая муть. Лучи прожекторов пробивали её едва на десяток метров.

– А мы где? Нас всё-таки сбили?!

– Можно и так сказать, – кивнул Давид. – Во всяком случае, надеюсь, что в Наукограде поверили в нашу гибель. Я специально в сторону моря полетел. Над полуостровом в два счёта бы перехватили. У нас ведь никакого вооружения на борту, а у ловцов и ракеты, и крупнокалиберные пулемёты на трансформах установлены. Единственный шанс – что нас сразу после взлёта «собьют». Эта птичка ведь не только летает, но и ныряет отменно.

– В нас не попали?

– Чуть-чуть. Дырки в крыле трансформу нестрашны. Главное, в магнитогенератор Корсан промазал, и в пассажирский салон, хоть стрелок он первоклассный. А на то, что у него обойма для ночной стрельбы заряжена, я даже не рассчитывал. Повезло. Красиво упасть получилось.

Сэла улыбнулась. Она-то знала: дело не в везении. Огней услышал её беззвучный ответ: «Люблю. И всегда буду любить!» Нет, не напрасно она боролась за него, верила, чистила грязь. Огней нашёл тот единственный шаг навстречу, который ещё оставался. И решился его сделать. Ради неё. Ради сына. Ради всех.

– А ещё больше нам повезло, что Николай подоспел, – продолжал рассуждать Давид. – Иначе его братец нас бы не выпустил. И главное, ты так ловко придумала отвлечь Корсана. А я сплоховал, реакции не хватило. Только хуже сделал. Положил бы он нас всех за милую душу, как обдолбов во время зачистки.

Сэла удивлённо повернулась к пилоту.

– Я отвлекала Огнея? Когда?

– Как же? Ты на стену смотрела так, словно там чучело Мартина Брута висит.

Томински хихикнул из-за спины.

– Я не на стену… – Сэла запнулась.

Как объяснить видение, возникшее перед глазами всего на минуту? Лазорево-синий вектор горел над первым лабораторным корпусом, над крылом, где располагались квантовые физики. Он был настолько ярким и огромным, что просвечивал сквозь стену ангара. И глубоко-глубоко в его синеве мерцала картина.

Она видела Кок. Но совсем не таким, каким знала мегаполис. На месте бетонных лабиринтов – уютные домики, разбросанные между деревьями, будто разноцветные валуны. Прозрачные башенки тянутся к небу золотистыми шпилями. Между ними – едва заметные в высокой траве тропинки, посыпанные мягким песком. Бесшумные, чистые, круглые и плоские, как блюдца, машины скользят над травой. Другие – огромные, похожие на китов – плывут под самыми облаками. А ещё выше – невидимый купол, окутывающий планету, защищающий от любой опасности. Всех людей.

В центре картины стояла оплетённая вьюнком беседка. Колокольчики на стеблях светились, словно сотня крошечных фонариков, источали еле уловимый пряный аромат. К беседке спешили двое – прямиком по траве, босые. Статная синеглазая девушка в правой руке сжимала рукоять метёлки, а левой тянула за собой темноволосого юношу с детским взглядом карих глаз и с книгой под мышкой. На ней был лёгкий бирюзовый сарафан, на нём – светлые брюки и рубашка. Девушка улыбалась счастливо, слушая, как её спутник декламирует:

Сэла не могла рассказать об этом друзьям, она сама не понимала, что увидела. Неслучившуюся реальность? Неужели и такое настоящее было возможно?! Что и когда следовало изменить в человеческой истории, чтобы оно наступило? И кто мог её изменить?…»

Марина сняла с висков датчики – крохотные присоски, щупальца гипнодневника, что висят по его бокам и противно щекочут каждый раз, когда подключаешься к чьим-то воспоминаниям. Или отключаешься от них. Сейчас к щекотке добавился ещё и приступ тошноты.

В видении Сэлы Марина узнала и себя, и Дина. Сомнения не было: этот брюнет в белом – её возлюбленный, отец её ребёнка, хотя и сам на себя не похожий. Не хромает, не сутулится, не пахнет трёхдневным потом. В общем, выглядит именно таким, каким Марина его всегда и видела. Вот только откуда Сэле знать об их с Дином любви? Если от Огнея, то в видении был бы не красавец мужчина, а обдолб, помноженный на десять. А может, Фристэн так себе представляла отца ребёнка, которому назвалась матерью?

Эх, Сэла, Сэла, сероглазая бестия. Пролезла в Наукоград перед самой катастрофой, женила на себе Огнея – Огнея! Чистоплюя, который внешнемировцев и за людей не считал! – да ещё и стала матерью для её сына. А она в это время сидела в клетке, словно обезьяна. Теперь сомнений не осталось: она всё увидела глазами Сэлы, полночи просидела, изучая потерянные полтора года. Именно сероглазая спасла жизнь её будущему ребёнку, догадавшись, что плод подключён к ноосфере. Марина понимала, что ей нужно благодарить Сэлу, но вместо этого ещё сильней прорезалась обида – из-за утраченной жизни. Это она, Марина Гамильтон, должна была жить в Наукограде, растить сына и бок о бок с отцом искать выход из мировой катастрофы. Она, а не приблуда из внешнего мира.

Несмотря на поздний час, спать не хотелось. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, Марина принялась рассматривать жильё. Комнатку Аниша с Костей ей выделили небольшую, но уютную. Потолок и стены замазаны светлой глиной, слева от входа стоит маленькая софа с пухлым матрацем, набитым соломой, напротив – столик с зеркалом, над ним – горшок с вьюнком, чьи ветви расползлись по всей комнате. Пол выложен берёзовыми досками, из них же сделана лесенка, которая, поднимаясь, выводила в причудливый изогнутый коридор, тот, в свою очередь, разветвлялся на комнаты.

Марина взяла плед и на цыпочках, чтобы не потревожить спящих хозяев, вышла на улицу. У порога рос можжевельник, рядом стояла скамеечка. На ней-то Марина и умостилась: закуталась в колючее покрывало, прислонилась к стене пещеры, вдохнула поглубже запах хвои.

Ночь в Спирари была странная, будто и не ночь вовсе. Солнце давно опустилось за горизонт, но темнота не наступала. Вместо звёзд над головой – застывшие тёмно-синие облака на холодном голубом небе. И в то же время – тишина, покой, умиротворённость, какие бывают лишь в предрассветный час. Словно вслед за вечерними сумерками сразу же должно начаться утро… Только никак не начнётся. Мир вокруг замер и ждёт чего-то… Кого-то? Белые ночи – вспомнился уже сквозь дрёму урок географии в наукоградской гимназии. Как давно это было…

Долго спать ей не дали.

Марина зевнула и удивлённо уставилась на Анишу, Костю, дядю Ивана и ещё шестерых Дворников. Все они кутались в плащи и сжимали в руках мётлы.

Бородач сосредоточенно посмотрел на заспанную Марину.

– Сегодня начнём инициацию. Пора тебе увидеть настоящую радугу.

– Накинь это. – Костя протянул ей плащ василькового цвета. – Подходит к твоим глазам.

За его спиной неодобрительно фыркнул дядя Иван.

– Куда мы идём? – спросила Марина, принимая подарок.

– В Либертию. Вернее, в то, что от неё осталось.

– Но ещё ночь.

– А в Либертии – раннее утро. Возьми меня за руку.

Взмах метлой, уже привычная разноцветная вспышка перед глазами, лёгкое головокружение. И они оказались на площади с треугольными столбами.

– Нас точно не ждут? – спросила Аниша.

– Разведчик сказал: всё чисто. Вы, четверо, проверьте дома, остальные, – на поляну Удовольствий, – скомандовал дядя Иван и повернулся к Марине. – Слышала о такой?

Она кивнула неуверенно. Ярослава рассказывала что-то о состязаниях в искусстве любви. Но сейчас и думать об этом казалось неуместным. Сегодня посёлок выглядел не странным и смешным – жутким.

Либертия опустела. Безмолвные дома, улицы словно вымерли. Конечно, пустоту города можно объяснить ранним утром… вот только ощущение тревоги не давало покоя. Да ещё чёрное пятно на крыльце поселковой больницы: откуда оно взялось? Когда они с Ярославой приводили сюда незадачливого поэта, ничего подобного не было. Марина то и дело оглядывалась, пока и пятно, и саму больницу не скрыл подступавший к посёлку лес.

Идти пришлось недалеко. Несколько минут – и дядя Иван вывел их к просторной поляне, окружённой высокими деревьями.

– Взрослых почти всех здесь убили, – шепнул Костя. – Деактивировали. Они даже не поняли, что умирают. Тела увезли в крематорий, траву проозонировали, но от настоящей грязи разве это избавит?

И в самом деле, поляну, на первый взгляд зелёную и пригожую, чуть ли не сплошь заливала чёрная маслянистая лужа.

– За что их? – спросила Марина, чувствуя, как начинает дрожать от ужаса.

Вспомнилась барышня в полосато-зелёном платье, – как её звали, Пэтти, кажется? – разбитое зеркало. Вот и не верь приметам после этого.

– Ни за что. Совету кураторов надоела игрушка. Эту сломали, новую смастерят. Знаешь, скольких они уже деактивировали?

Совет кураторов?! Марина не верила своим ушам. В Совет избирали самых уважаемых людей Наукограда, её отец много лет заседал в нём… Правда, во главе стоял Мартин Брут.

Брюнетка с большими тёмными глазами подошла к ней, протянула метлу:

– Держи. Подружитесь с ней – твоя будет.

Марина открыла рот, чтобы засыпать Костю вопросами, но тут рядом с ними возник дядя Иван:

– Пошли со мной. Начнём с простого участка. Остальные, занялись поляной.

Взял Марину под руку и повёл в сторону, к большому дубу.

– Инициированным считается тот Дворник, что очистил самостоятельно хотя бы одну ячейку. Видишь кляксу? Похоже, здесь кого-то убили. В смысле, одного всего человека. То ли убегал, то ли просто от группы отбился… Сейчас посмотрим.

Он провёл метлой по земле, подцепил чёрную жижу кончиками серебряных прутьев, осторожно завертел её, наматывая, точно сахарную вату. Под чернотой открылся яркий калейдоскоп. Лужа переливалась всеми цветами радуги, а та словно состояла из миллиардов капель, которые мерцали, создавали единую картину, но не сливались в одно целое. Нечто подобное Марина видела на мониторах квантеров в отцовской лаборатории, когда наблюдала большое скопление людей в одном месте. Только там все точки были синие, а здесь – разноцветные.

– Дневник Сэлы внимательно смотрела? – спросил дядя Иван. – Я вскрыл ячейку. Твоя задача – вычистить её. Пока она заполнена очень плохой информацией – убийством. Задача Дворника – заменить её на светлую или хотя бы нейтральную.

– Дневник я ещё не весь… То есть заменить на светлую информацию? На хорошее воспоминание?

Бородач кивнул.

– Надеюсь, у тебя таковое имеется.

Марина задумалась. Вспомнила Дина. И свою радость, когда узнала, что беременна.

– Имеется, – сказала она бородачу. – Я готова.

Дядя Иван взялся за черенок Марининой метлы, опустил её в середину мерцающей радуги, подцепил теперь уже разноцветную жижу. И отошёл. А Марина увидела…

– Да! Она странная. Ведёт себя как дикарка. Но Руслана, видимо, такие возбуждают.

На равнодушном лице мужчины вдруг проснулся интерес.

– Появилась из ниоткуда… – пробормотал он. – И он с ней уехал?

– Ну да! Я же талдычу тебе об этом уже полчаса!

Мужчина покосился на часы. Его губы растянулись в холодной улыбке.

– Что ж… Тебя как зовут?

– Алиния.

– Что ж, Алиния. Спасибо за ценную информацию. А теперь посмотри туда.

– А что там тако-о-о…

Крохотная иголка вонзилась девушке в шею. Резкая боль прожгла всё тело. Алиния охнула от изумления: «Как? За что? Она же хотела помочь?» Девушка осела на землю, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже пискнуть. Она лишь беспомощно хлопала ресницами, а её убийца равнодушно взирал сверху вниз. Затем отвернулся, включил виз и сообщил кому-то, что у него есть важная информация о Руслане.

И в глазах Алинии всё померкло.

Вот почему за Русланом послали погоню! Алиния наябедничала. И поделом ей. Хотя она вертлявой даже благодарна: Руслашка тоже получил по заслугам. Интересно, что с ним этот самый главный сделает? Если ещё не сделал…

– Нет, нет, нет! – Дядя Иван схватил её за руку, останавливая.

Марина и не заметила, что всё это время отчаянно месила ячейку, превратив маленькую лужу в пышный радужный фонтан.

– Ты не должна упиваться местью. И радоваться чьей-либо смерти нельзя. Это, наоборот, раздует зло, которого здесь и так предостаточно.

– Я… – пролепетала Марина. – Простите, я нечаянно. Я не знала, не хотела. Оно само полезло!

Она посмотрела дяде Ивану в лицо и быстро отвела взгляд, испугавшись собственных мыслей и чувств. С чего она вдруг так обрадовалась гибели Алинии? Да и Руслана – тоже. Каким бы ни был человек, разве можно плясать у него на костях? Её сюда привели гадость чистить, а она…

Марина опустила голову.

– Ничего, – уже мягче сказал бородач. – Первый раз мало у кого получается. Ячейки пробуждают в нас самые плохие чувства: гнев, обиду, раздражение, ярость. Работая с информацией архива, мы как бы пропускаем его сквозь себя. Поэтому Дворнику очень важно сохранять спокойствие. И, что бы он ни увидел в радуге, уметь отстраняться от случившегося, быть выше его. Лучше и чище быть. Лишь так справишься с грязью. Пробуй ещё раз.

Марина сжала метлу. Подцепила на прутья радужную субстанцию. Значит, говорите, предательство и убийство? Но есть ведь ещё и… и доброта, и любовь. Перед глазами встал сын – маленький Виктор, который мог бы и не родиться, если бы не догадка Сэлы. Как Марина обрадовалась, увидев родного малыша – пусть не наяву, в чужих воспоминаниях, но всё же. Как застучало её сердце, когда новорождённый мальчонка заворочался в огромных ручищах Огнея. А каким очаровательным он был в жёлтой шапочке, подарке названого отца. Словно цыплёнок. И к лучшему, что его увезли из Наукограда. Судя по тому, что в хвалёном «новом мире» творится. Жаль только, что ей так и не довелось взять на руки сына, обнять, прижать к сердцу…

– Уже лучше. – Голос бородача вырвал из воспоминаний. – В конце немного сдала, но для первого раза нормально. Отойди, я здесь сам закончу.

Марина выдохнула, вышла из разноцветной лужи – теперь совсем маленькой, села на землю, сжимая метлу. Тело трясло мелкой дрожью. Перед глазами всё ещё плясали разноцветные пятна.

Она не знала, сколько так просидела, ожидая, пока остальные справятся с задачей. С гораздо более сложной, чем одна-единственная ячейка! Смутно помнила, как вернулась домой. Кажется, Костя с Анишей под руки довели её до кровати, помогли раздеться, уложили. Но сон, несмотря на усталость и слабость, не шёл. Пролежав без толку около часа, Марина протянула руку к тумбочке у кровати, нащупала пальцами холодный металл. Взяла гипнодневник. Странно, но сейчас она не испытывала неприязни к Сэле. Со времени возвращения из Пустоты она злилась на неё, считая, что Сэла отобрала её ребёнка, но в радуге осознала: если бы не «выскочка», красть было бы некого.

«Быть выше, чище и лучше всего, что увидишь в радуге», – сказал дядя Иван.

«И не только в радуге», – добавила Марина.

И подключила к вискам датчики гипнодневника.

Дневник Сэлы

«…Бежать! Бежать, как можно дальше от Брута, его ловцов и вообще от Светлого Завтра. Эта мысль стучала в висках у каждого члена их маленького экипажа. Они долго думали, где приземлиться, пока наконец не остановились на Гренландии.

– Она безопаснее для жизни, – сказала Полёва. – В последние десятилетия там никто не жил, а значит, не будет дикарей, трупов и инфекции.

– Там не станут искать. С тех пор как ледники начали активно таять, Гренландию избегают даже самые отчаянные любители экстремального отдыха. – Это Рой.

– Она быстро восстановится! – радостно добавил Томински. – Я проводил расчёты. Процесс таяния льдов цикличен. За последние триста лет Гренландские ледники четырнадцать раз начинали подтаивать, а затем снова замерзали. Экологическая катастрофа прошлого века ситуацию усугубила, но природа быстро восстанавливается, и ледники – не исключение. Десять лет – и остров будет как новенький. А рыба должна там водиться и сейчас.

– А ещё там есть фьорд Доброй Надежды, – с улыбкой завершила дискуссию Сэла.

Фьорд Доброй Надежды встретил беглецов пейзажем хмурым и унылым: голая размытая земля, грязные воды Атлантического океана, холодный ветер, полуразрушенные здания.

«И что мы будем делать здесь?» – читалось в глазах у каждого. Первой вопрос озвучила, как ни странно, Сэла.

– К-хм. – Борн прокашлялся. – Пока можем пожить в трансформе. Не слишком удобно, зато тепло и сухо, а в «домашнем режиме» даже душ предусмотрен. Запас пищи на первое время есть – и для нас, и для детей. Да и Алекс нам рыбу обещал.

– Это всё понятно, – мягко сказала Сэла. – Я спрашивала: что будем делать с брутовским Светлым Завтра? Мы ведь затеяли побег не для того, чтобы спасти свои шкуры и тихо-мирно отсидеться на острове.

– Нет, конечно! – воскликнула Ксения. – Будем чистить ячейки, как прежде. И не только! Алекс, объясни им. Про перемещения.

– Я сам этого не пробовал, потому как не Дворник, – торопливо заговорил Томински, – но вы с вашими способностями можете перемещаться из одной ячейки в другую независимо от их расположения в физическом мире – сквозь квантовый туннель. Больше того! Теоретически вы можете влиять на будущее. В ноосфере нет таких понятий, как время и пространство. Есть «архив пустоты» – кубиты физического вакуума, хранящие информацию о том, что было, что есть, что могло бы случиться. Вы умеете работать с ней, осталось расширить свои возможности.

– Я пробовала, – скромно сказала Ксения. – Перемещалась у нас дома – из комнаты в комнату. Это очень сложно, но если тренироваться, я думаю, получится и на большие расстояния. И даже во времени!

– И тогда мы сможем вернуться, например, к началу Эксперимента и предотвратить его!

– Заманчиво, – улыбнулась Сэла. – А сейчас давайте посмотрим, куда мы привезли наших детей.

На прогулку по окрестностям вышла вся маленькая команда, кроме ещё не оправившегося Виена – он остался с детьми. Виктора Сэла взяла с собой. Малыш восторженно смотрел по сторонам, не замечая ни разрухи, ни серости. Казалось, он за стылой пустотой разглядел что-то своё.

Ни один из полуразрушенных домов для жизни не годился. Но использовать их, как материал для разных бытовых нужд вполне возможно. Трупов, к счастью, здесь действительно не было. Алекс вызвался смастерить плот из груды брёвен, найденной среди прочего хлама в длинном и узком строении, и отправиться на рыбалку. На удилища годились тоненькие деревца, что росли повсюду, да и с бечёвкой для лески, крючками, грузилами, прочими рыбацкими премудростями заминок не предвиделось.

Виктор по-прежнему радостно рассматривал всё вокруг, но теперь к восхищённому взгляду добавилось агуканье, к тому же малыш постоянно размахивал руками, словно пытался что-то показать. Сэла крепче прижала к себе сына и увидела… Сначала привычную синюю стрелку, а потом зелёную поляну, заросли можжевельника и пещеру – с массивной деревянной дверью, с обложенной кирпичом фронтальной стеной, в общем, с вполне обустроенным входом. Внутри – Сэла в этом не сомневалась – пещера жилая.

Сэла моргнула – видение исчезло. Но осталось кое-что другое. За горой мусора и грязи чётко просматривался вход в подземелье. Как они его не заметили – несколько же раз проходили мимо, Сэла не знала. Но зато была уверена: эта пещера станет её домом! И здесь есть и другие, такие же. И они непременно окажутся пригодными для жизни. Вектор не ошибается!

– Мы обустроим их, – завороженно пробормотала она. – У нас будет целый подземный город. Никто нас не найдёт.

Друзья удивлённо смотрели на Сэлу, всё ещё не понимая, не видя такого замечательного решения.

– Мы назовём наш город Спирари! – почти выкрикнула Сэла. – Это латынь, древний язык. Дословно переводится как «надеяться», а в некоторых случаях использовалось в значении «надежда». И знаете, что я ещё подумала? Нам надо начать вести перепись населения. Сегодня же. Записать всех нас как первых поселенцев Спирари.

Друзья не возражали. Вернувшись на корабль, Сэла достала из рюкзачка толстую тетрадь – самую обычную, без гипноэффектов – и вписала имена всех присутствующих взрослых, а затем и детей. Некоторым малышам имена пришлось выдумывать на ходу. Своего сына Сэла записала первым.

Виктор Аниш Огней Корсан.…»

Марина отложила дневник и выглянула в окно – там было всё так же светло. Если солнца не видно, то не сразу и угадаешь, какое время суток. Разве что по теням от тех тростинок, что в Спирари величают «деревьями». Днём они короче, утром и вечером – длиннее, ночью, естественно, их нет. Сейчас тени сообщали, что солнце повернулось к западу и начало вечереть. Задремала всё-таки с дневником под мышкой и датчиками на висках. Ей снилась Сэла, которая разговаривала с диковинными животными. А может, это был не сон, а кусок воспоминаний? Она уже ничему не удивится.

Впрочем, нет, – изумилась она в который раз поступкам Сэлы. Марина избегала Огнея, потому что чувствовала его грязь, муть на душе, способную испачкать всё, к чему прикоснётся. Знала, что Корсан-младший в неё влюблён, но себе даже думать о нём запрещала как о кавалере. Если бы не способность замечать незримую гадость, возможно, и ответила бы взаимностью…

Сэла тоже прекрасно видела Огнееву грязь, но не бежала от неё, а вступила в бой за любимого мужчину. День за днём чистила Корсаново болото, отыскивала крохи света в его душе. И ведь ему и правда рядом с ней легче становилось.

Смогла бы так Марина? Ответа не было. Она отчаянно спасала Дина, но почему-то ей ни разу не пришло в голову, что помочь можно и Огнею.

Марина встала с постели, умылась – под лесенкой обнаружилось ведро с холодной водой, – оделась, набросила подаренный плащ. Обуваться не стала, так босиком и вышла на улицу. Вокруг горели костры, слышались голоса, смех, пение. Марина подошла к ближайшей компании и, к своему удовольствию, увидела Костю, Анишу, дядю Ивана и Риту, что подарила ей метлу. Константин играл на струнном инструменте, напоминающем гитару, Рита пела что-то о любви и холодном небе, Аниша смотрела на огонь. Ещё двое незнакомых парней жарили на костре мясо. Из темноты вдруг вышел огромный белый пёс, рыкнув, подошёл к рыжей. Та потрепала его по загривку, протянула гостю кусок сырого мяса. Пёс съел угощение, растянулся у огня, положив на лапы морду.

– Какая большая собака, – восхитилась Марина. – Размером с волка.

– Это и есть волк, – небрежно ответила Аниша. – Полярный.

– Волк? Волк?!!

Марина, готовая погладить «пёсика», отпрянула, а хищник поднял голову и уставился на неё как на досадное недоразумение. Потом сел и тихо зарычал. Аниша обняла зверя за лохматую шею и что-то прошептала на ухо. Волк затих, ткнулся в рыжую мордой, а затем встал и потрусил в темноту.

– Он что, ручной? – спросила Марина, приходя в себя.

– Как тебе сказать… Я вот общаюсь с тобой – ты ручная?

– Неудачное сравнение, по-моему.

Аниша усмехнулась.

– Алекс Томински считал, что человеку для взаимодействия с физическим вакуумом вовсе не нужны квантовые компьютеры. И оказался прав, только он не представлял, сколько возможностей даёт такое взаимодействие. На тонком информационном уровне нет разницы между языком людей и зверей, понимаешь?

– Не совсем.

– Ничего. Ты научишься чувствовать животных и вообще природу. Но для начала тебе необходимо с самой собой договориться. Пойдём.

Она поднялась на ноги, протянула руку. Сегодня на ней был красный плащ, подбитый мехом. Ветер трепал огненные волосы, делая Дворничку похожей на древнюю валькирию. Разве можно за ней не последовать? Марина встала.

Аниша, не говоря ни слова, развернулась и пошла прочь. Марина поспешила следом.

Дядя Иван смотрел вслед двум женщинам. Затем повернулся к Константину.

– Ничего она тебе не говорила?

Юный Дворник качнул головой.

– Нет. Напротив, сама у меня спрашивала: для чего она здесь?

Бородач хмыкнул.

– Не верил я никогда в это Сэлино видение. Мало ли что привидится с перепугу, когда на тебя автомат наставили. Эх, зря Андрюха сгинул.

– Не торопись, дядя Иван. – Костик подвинулся поближе, стиснул плечо наставника. – Давайте дадим Марине время. Может, она ещё себя проявит. Или вспомнит что-то. Она же справилась в Либертии… Хоть и не сразу.

– Инициацию не прошла пока, – буркнул дядя Иван. – Ладно, пускай Аниша над ней поработает, а там посмотрим.

Они подошли к дому, Аниша взяла метлу, провела Марину в конец извилистого коридора, спустилась в маленькую комнату, скорее даже нишу в стене, в которой помещался один лишь круглый диван. Да ещё неизменные вазоны с разными цветами расставлены вдоль округлых стен.

– Ложись, – сказала Аниша тоном строгого врача.

Марина едва сдержалась, чтобы не спросить, надо ли раздеваться. Вместо этого просто сбросила плащ и удобно умостилась на диване. Рыжая достала из метлы серебряный прутик.

– Закрой глаза, – сказала. – То, что произошло с тобой на руинах Либертии, не должно повториться. Иначе инициацию ты никогда не пройдёшь. Для Дворника недопустимо носить в себе плохие эмоции и уж тем более выплёскивать их наружу. Однако случившееся неудивительно, учитывая, сколько всего ты пережила. Поэтому я хочу тебе немного помочь.

Марина не увидела, но почувствовала, как заскользил прут вдоль её тела. И заструился с его кончика нежно-изумрудный свет. Было щекотно и приятно. Иногда вспыхивало алым, и тогда становилось больно – не физически, душу словно в узел скручивало. И мелькало перед глазами: обезьянья клетка, её ладони, измазанные мякотью банана, Мартин Брут с пистолетом, измождённый отец, такой радостный, а через секунду – мёртвый; Руслан, глядящий на неё как азартный игрок на пешку, убитая Ярослава, родной сын на руках у чужой женщины. Вспышка, вспышка, вспышка… От гнева, обиды, страха и отчаяния хочется кричать, но в следующий миг боль отступает и становится очень легко. Ощущение такое, будто долго ходил побитый и грязный и наконец окунулся с головой в чистую, кристальную воду. Целебную.

Так вот что делала Сэла с Огнеем!

– Лучше стало?

Марина открыла глаза Аниша стояла перед ней и смотрела непривычно ласково. Так обычно Костя глядел – приветливо, с лёгкой улыбкой, но не его сестра. Плащ Аниши казался ещё ярче, чем на улице, да и вообще все цвета вокруг стали насыщенней. И это несмотря на полумрак в комнате. Марина вдохнула полной грудью и кивнула в ответ на вопрос.

Дневник Сэлы

«… – Нет, я могу понять, почему ты дала ребёнку имя деда. Я очень жалею, что не довелось с твоим опекуном познакомиться. Но объясни, зачем присобачила туда имя этого подлеца Огнея? – Давид Борн негодовал уже полчаса.

Сэла лишь загадочно улыбалась в ответ и предлагала оставить пустые разговоры и заняться делами. А их было невпроворот. Необходимо обустраивать жильё, искать пищу, одежду, заниматься двумя дюжинами детишек, не считая Виктора Аниша Огнея Корсана, плюс экспериментировать с ноосферой, изучать и развивать способности Дворников.

Давид предлагал взять трансформ и слетать за стройматериалами в какой-нибудь мегаполис. Сэла считала, что это слишком опасно, «хамелеон» могут засечь в Наукограде, и делала ставку на теорию Томински и Полёвой. Ведь если они и правда сумеют ходить сквозь пространство, то риск быть замеченными снизится в разы. Молодожёны тем временем вернулись из морской прогулки с добычей – двумя плоскими палтусами. Не слишком крупными, но для первого раза сгодится. Алекс светился от гордости, хвастаясь опытом рыбака.

– Отец меня учил в детстве. Мы с ним выезжали на озеро. Одно из немногих, где ещё водилась какая-то живность. А папу все чудаком считали: с какого перепугу тратить время на ловлю рыбы, когда её даже есть нельзя. А я, оказывается, не забыл отцовскую науку. Не одними же сухими завтраками давиться!

– Молодец, Алекс. – Сэла похлопала его по плечу. – И раз уж ты добыл нам обед, сам его и приготовь. Ксения, а ты мне нужна. Говоришь, у тебя получалось перемещаться по комнате? Проведи нам мастер-класс.

Провести оказалось сложнее, чем сказать.

Сцепить две ячейки одним квантовым тоннелем, сделать шаг… А если в небытие провалишься? Как Журавский.

Сэла шагнула в ячейку и рухнула Ксении под ноги. Второй раз зависла на несколько секунд в пустоте. И наконец, удалось… сделать один шаг. И возникнуть выжатой донельзя за спиной у подруги.

– Сил, однако, это забирает немало, – пробормотала бывший куратор Улья.

– Я знаю. – Полёва обняла её. – Я первый раз, когда из кухни в коридор телепортировалась, думала, вообще на ноги никогда не встану. С трудом представляю, как можно перемещаться на большие расстояния. Но я уверена: однажды у нас получится. Или пусть не у нас, а у наших детей или внуков – но выйдет обязательно! «Ноо» – не враг нам, что бы там ни говорил Мартин Брут.

«Не враг, – мысленно повторила Сэла. – Не вра-а-аг…»

А вслух сказала:

– Да, к слову о детях. Сейчас мы должны всё свободное время и силы посвящать им. Тренировки, раз уж они такие изнурительные, придётся отложить.

– Иногда я думаю, чего оно от нас хочет? – Уставшая Сэла подошла к дымящемуся костру и колдующему над рыбой Алексу.

Остальные подтянулись за ней.

– В каком смысле? – пробормотал Алекс, не отрываясь от палтуса, который просто непозволительно одуряюще пах.

– Этот ваш «Великий Ноо», или Архив пустоты, или как его ещё назвать.

– Не понимаю вопроса. – Алекс перевернул висящую на деревянном пруте рыбину на другой бок.

– Почему он позволил так бесцеремонно вмешаться в свои процессы? Почему допустил гибель стольких людей, но сохранил Наукоград?

– Насчёт людей – не знаю, чем они ему не угодили, а что до Наукограда… Есть у меня одна теория. На мониторах Гамильтона люди во всех городах отображались в виде синих точек. Иногда их собиралось много в одном месте, и они почти сливались. Почти, да не до конца. Всё равно было чётко видно: это много маленьких точек, а не одна большая. И только Наукоград светился сплошным ярким пятном. Возможно, «Ноо» не воспринимал наш городок как часть человечества? Считал его неким совершенно новым явлением, своеобразным единым разумом? Потому и не тронул во время эксперимента. Я так думаю. О! Вот и рыба подоспела!..»

Марина поливала помидоры в теплице. Дурацкая, откровенно говоря, затея – наполнить ведёрко, налить лужицу под каждый кустик. Вернуться к колонке, наполнить опустевшее ведро. Об акведуках тут совсем ничего не слышали?

С другой стороны, занятие вполне медитативное, думается под него замечательно. Например, таская воду, хорошо обмозговать теорию Томински. А ведь он, пожалуй, нашёл последний пазл, недостающий в рассуждениях отца. Что там говорил профессор Гамильтон? «Разум – великий дар, и люди не имеют права от него отказываться», «Пока я умею выполнять только одиночные декогеренции». Тогда она не обратила внимания на слова отца, но сейчас очень чётко поняла их смысл. Учёные должны были вывести квантеры из суперпозиции. Что-то случилось, и процесс захватил и людей. Вот только Марина не была декогерирована. Напротив! Она сцепилась с ноосферой намертво, стала частью её. И все остальные люди тоже. Полёва сказала правду: «Ноо» не Враг, как думал Мартин, он не уничтожил человечество, а пытался его защитить.

И про Наукоград Алекс весьма разумно высказался – она и сама не раз наблюдала яркое синее пятно на экране.

Сплошное.

Помидорные кусты закончились, Марина отставила ведро и с наслаждением потянулась. Ближе к вечеру дядя Иван обещал прогулку к радугам. Возможно, сегодня глава их группы разрешит опуститься в прошлое? Больше всего Марине хотелось попробовать спасти отца от Мартина. А ещё сильнее – увидеть сына. Но дядя Иван сказал, что путешествовать во времени трудно и опасно. Никогда невозможно рассчитать, куда именно сместишься, а изменить что-то можно лишь в точках бифуркации, указанных векторами.

– И вообще, слишком долго мы тебя искали, чтобы теперь рисковать, – припечатал дядя Иван.

И отправил помидоры поливать, снова не объяснив, для чего её искали. И чего сейчас все от неё ждут? А ведь ждут же – в воздухе висит это ожидание…

Марина хмыкнула, взяла метлу и пошла к Анише и Косте: они договорились встретиться на побережье. Шла, любуясь пейзажем – карликовые берёзки, кусты голубики, рябиновые деревца, зелёная трава, синяя вода и белые льдины на ней. Пещерные домики выглядывают из-под зелени. И горы возвышаются над базой Дворников. Сэла была права: у Дворников есть свой город. И какой!

Что-то сверкнуло над горой. Металлический отблеск в лучах вечернего солнца. Трансформ? Откуда он здесь? Дворники никаким транспортом не пользуются. Неужели… Она вгляделась в ясное небо, но больше ничего, кроме редких облачков, не увидела. Показалось, наверное. В самом деле, откуда тут «чайке» взяться? Да и барьер над базой. Костя заверял, что им ничего не угрожает.

Что-то лохматое коснулось ноги, и Марина увидела давешнего «гостя». Белый волчара как ни в чём не бывало трусил по тропинке. Шерсть его, длинная, густая, переливалась на солнце. Зверь бежал, чуть опережая Марину, иногда на неё оглядывался. Марина же отчаянно озиралась в поисках людей. Она-то, в отличие от здешних, высшего просветления ещё не достигла. С животными общаться не может. И что на уме у хищника, понятия не имеет. Хотела даже осторожно сойти с тропы и удрать подобру-поздорову, но тут увидела Анишу с братом.

Волк подскочил к рыжей, уткнулся мордой в её колени, еле слышно рыкнул. Аниша присела, обняла зверя за шею, подняла взгляд на Марину.

– Кларк всегда приходит проводить меня. Беги, дорогой, со мной всё будет в порядке. – Это уже волку.

– Идёмте, дядя Иван ждёт небось, – поторопил Костя.

Судя по всему, он тоже слегка опасался приятеля сестры. Белоснежный хищник дёрнул хвостом и уселся на тропе. Люди пошли прочь.

Путешествие в прошлое опять отложилось. Как и к радугам. Дядя Иван действительно ждал их на берегу. И Рита с двумя парнями, чьи имена Марина не запомнила, были на месте. Они стояли на краю утёса, с которого чаще всего стартовали, бородач ворчал и жаловался на четвёрку опаздывающих.

И вдруг – знакомый металлический блеск в лучах солнца. На этот раз Марина очень чётко увидела «чайку», кружившую над горою.

– Посмотрите, – крикнула она, – посмотрите туда! Вы видите?

Трансформ скрылся за горным склоном, но Дворники всё же успели заметить его.

– Что за напасть? – протянул бородач.

– Там граница барьера, – прошептал Костя.

– И они, похоже, об этом знают.

– Что будем делать, дядя Иван? – Аниша выставила перед собой метлу, будто защищаясь.

– Рита, бери парней и живо в посёлок – объявляй готовность номер один. В первую очередь уводите детей. Константин, Аниша, за мной! Посмотрим, кто к нам пожаловал и зачем. И в случае чего попробуем задержать.

– А я? – воскликнула Марина.

Дядя Иван оглянулся недовольно, посмотрел на неё, будто впервые увидел. И махнул рукой.

– Прячься с детьми в подземелье. Лишняя нянька не помешает.

Марина открыла рот и тут же его закрыла. Вот, значит, как! Совсем бесполезной её считают?

– Идём же, быстрее! – Рита взяла за руку, но Марина вырвалась.

Метнулась к Анише, та стояла спиной и готовилась к переходу – к границе Дворники решили добраться самым кратким и быстрым путём. Аниша открыла туннель, сцепила ячейки и… в последнюю секунду Марина обхватила рыжую за талию. Через миг обе стояли у подножия горы.

– Вы что творите? – накинулся на них дядя Иван. – Аниша, как ты допустила?

– Она внезапно…

– Нужно было остановиться! Верни её назад, быстро!

– Я не верю, что вы столько искали меня, чтобы усадить за детьми присматривать, – выпалила Марина.

– Дядя Иван, и правда, – осторожно сказала рыжая, – может, она нам сейчас пригодится.

– Тихо! – непривычно холодным и властным голосом бросил Константин. – Смотрите.

К ним приближались трое. С автоматами наперевес.

– На ловца – и зверь, – хмуро сказал один, высокий, с длинным орлиным носом и маленькими чёрными глазками. – Не двигайтесь. Стреляем на поражение. Но если ответите на наши вопросы, возможно, оставим вас в живых.

– Уверен, что это те? – спросил его напарник.

– Ещё как. Вон Русланова подружка. Хоть какая-то польза была от Лордова внука – додумался маячок девице вживить.

Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она попыталась схватиться за что-то, рядом оказалась лишь рука Аниши. Рыжая крепко сжала её ладонь, подбадривая, и стало немного легче.

– План Б, – тихо сказал дядя Иван, а затем обратился к пришельцам: – Кто вы такие?

– Вопросы задавать будем мы, – каркнул Орлиный Нос. – Метёлки свои опустите на землю. Медленно.

– После того, как вы опустите туда же свои стрелялки, – мрачно ответил бородач.

– Вы ведь Дворники. Где-то здесь ваша база?

Дядя Иван шевельнул метлой.

– Дворники мы, это верно. Только ни о какой базе знать не знаем. Мы вольные работники. Безбазные.

– Шутки шутить вздумал? – прорычал Орлиный Нос. – Ты мне свою базу сейчас покажешь или я тебе по очереди отстрелю руки, ноги и голову:

– Стреляй, чего же ты ждёшь?

Марина заметила, что все трое Дворников как бы невзначай рисуют мётлами замысловатые фигуры на земле. «Да они же ячейку открывают!» – догадалась Марина. Правда, не грязную, а… какую-то другую. И вот она уже засияла всеми оттенками синего, заструилась ручьём у ног Дворников. Те чуть отшагнули назад.

Орлиный Нос нажал на спусковой крючок, дядя Иван взмахнул метлой, и пуля вместо ноги ушла в пустоту.

– Держи ячейку, – шепнула Аниша и шагнула к дяде Ивану.

Марина растерянно моргнула, окунула метлу в синий калейдоскоп. Анише нужно, чтобы ячейка не закрылась раньше времени, кажется… Ладно, попробуем. Если повернуть так, «ручей» продолжит течь. Хорошо.

Лордовы псы открыли огонь на поражение, но Дворники стояли невредимые, пули не долетали, проваливались в квантовые туннели, которые открывали и тут же схлопывали Аниша, Костя и дядя Иван. И шаг за шагом отступали – всё дальше и дальше от синего, невидимого пришельцам ручья. Те же, наоборот, необратимо приближались к нему.

– Отходи! Быстро! – крикнула Аниша Марине.

– А с ячейкой что? Бросить?

Автоматы повернулись в её сторону. Бойцы вдруг сообразили, что Марина – единственная, кто не отгоняет от себя пули. Надо бежать. Или держать ячейку. Или… Паника сковала тело. Орлиный Нос нажал на спусковой крючок, глядя ей в глаза. Где-то слева Костя взмахнул метлой, а Аниша бросилась к ней, сбила с ног. И вовремя – пуля просвистела у виска. Падая, Марина словно в замедленной съёмке увидела, как вспыхнул сапфировым светом ручей и как влетели в него все три бойца Лорда. Дядя Иван взмахнул метлой, закрывая ячейку. И всё затихло.

Марина попыталась выбраться из-под рыжей.

– Аниша. Вставай. Мы победили. Они исчезли. Ну же…

– Аниша! – Константин подбежал к ним, поднял сестру на руки.

В вечернем полумраке оба казались смертельно бледными. И тут Марина поняла почему. Костя – от испуга, а Аниша… Аниша сбила её с ног, защитив от выстрела. Прикрыла собой – в прямом смысле. Одна пуля просвистела у виска Марины, другая вошла под левую лопатку рыжей Дворнички.

– Сестричка, держись, пожалуйста, – бормотал Костя.

Руки его были в крови, как и белая, вышитая по краям рубашка Аниши.

Рыжая чуть приподнялась, прошептала:

– Найдите замок… Обязательно…

И опустила голову на колени брату.

– Врача! Кто-нибудь, да помогите же ей!

– Константин. – Бородач положил ему руку на плечо. – Будь мужчиной. Ей мы уже не поможем.

Из пустоты возникла Рита.

– Я вектор увидела. Что у вас? – и замолчала. Упала на колени возле подруги.

– Она… Как же так? Чтобы Аниша и не ушла из-под пуль?! Мне надо было остаться с вами.

– Нет. Спасение детей и Спирари – первоочередное. Да и вряд ли бы ты помогла. – Он повернулся к Марине. – Ты стояла под неудачным углом. Мы не могли отвести от тебя пули, пришлось вот так…

– Из-за меня, – всхлипнула Марина. – Если бы меня не заклинило, если бы я вообще вас послушалась и осталась… Она из-за меня погибла!

И разрыдалась.

– Перестань, – сказал бородач. – Что сделано, то сделано.

– Что здесь вообще случилось? – Рита поднялась на ноги, подошла к дяде Ивану.

– Их было трое. Нашли лазейку в барьере. Мы сработали по плану Б. Барьер подлатают, сейчас пришлю кого-то, но… Боюсь, это не поможет. Не сегодня, так завтра Лорд пришлёт новых псов.

– Но как они вообще нас нашли?!

– Из-за меня! – снова закричала Марина. – Этот подлец мне чип вживил, а я даже не заметила. Я болела, а он… И Ярослава, я ей так верила. Убейте меня: я вас всех подставила!

– Прекрати истерику! – рявкнул дядя Иван и вдруг хрипло рассмеялся. – Что ж, теперь мы хоть знаем, как погибнет Спирари. Сэла всё правильно увидела, только цвет вектора, кажется, перепутала. Но по крайней мере, мы предупреждены. А значит, можем ещё что-то придумать. Возвращаемся.

Костя поднял сестру на руки и пошёл впереди. Марина брела за ним, не разбирая дороги. Перед глазами мелькали лица. Дин, отец, Ярослава, долговязый Андрей, Аниша… Сколько ещё смертей будет на её пути?

Ответом ей стал отчаянный волчий вой.

На следующий день в большой овальной пещере, звавшейся Центральной, собрался совет Дворников. Первым взял слово неизменный спутник Риты – Алан, наконец-то Марина выяснила его имя.

– Это всё из-за неё, – и ткнул пальцем в сторону, где сидели они с Костей. – С тех пор, как она здесь появилась, начались неприятности. Сначала Спирари исчез из будущего, потом шпионы пришли по её следу. Почему мы должны верить, что она не знала о маячке? Эту женщину опасно оставлять на базе, она нас всех погубит. Люди Лорда теперь легко нас вычислят.

– Уже вычислили, – сказал дядя Иван.

– А ты небось опять начнёшь рассказывать про ключи и замки? Так вот что я скажу. Она – не ключ! Она – отмычка, причём не наша, а Лордова. Я не желаю, чтобы Марина Гамильтон ещё хоть один день оставалась в Спирари! Кто за то, чтобы изгнать её? Поднимите руки.

– Не надо рук. – Марина вскочила на ноги. – Вы абсолютно правы: я принесла вам несчастье. И мне очень больно от этого. Я ухожу, немедленно, чтобы больше никому не навредить.

– Все высказались? Наигрались в «совет кураторов»? Может, не выгнать, а сразу деактивировать «шпионку»? – Дядя Иван вышел на середину продолговатого зала, пока Константин усаживал на место готовую бежать куда глаза глядят Марину. – А теперь меня послушайте. Долгие годы мы только и делаем, что чистим грязь за нашими «светлыми строителями». И за все эти годы не получили ни единого результата. Ни-е-ди-но-го! Сколько бы ни старались, в будущем всё оставалось по-прежнему. До недавнего времени. С приходом Марины ситуация зашевелилась. Да. Изменилась она к худшему. Но иногда любые перемены лучше, чем ничего. Мы расшатали маятник, сейчас он качнулся в сторону «минус», но, кто знает, может, вчерашние беды обернутся удачей завтра?

– Если бы могли пробиться в прошлое! – воскликнул второй спутник Риты. – Предотвратить этот чёртов эксперимент.

– Ты же сам знаешь: ни к чему это не приведёт. Опускались мы во времена обдолбов не раз, видели векторы. Если убрать эксперимент Гамильтона – Брута, человечество отупеет окончательно, Наукоград разрушат, а Спирари не появится никогда.

– Значит, глубже надо идти. В то время, когда квантеров ещё в природе не было, в век, например, двадцать первый. Там чистить. Да знаю я, дядя Иван, что ты скажешь. Что не пробиться через Пустоту, что слишком глубоко и опасно, но я считаю, нужно пробовать. Пытаться снова и снова. И Андрей в это верил.

– Неужели мы не пытались? Сколько наших там сгинуло, помнишь? И следов не осталось. Я сам три раза чуть не пропал – возвращался с полпути.

– Простите. – Марина подалась вперёд. – Что значит…

На неё никто не обратил внимания.

– Мы что-то не так делали! – разорялся Ритин спутник номер два. – Нужно ещё раз всё проанализировать: почему она нас держит? В теории Томински никаких ведь ограничений на глубину перемещения нет! Что тогда мешает пройти через Пустоту?

– Сто раз уже анализировали…

– Да что такого в вашей Пустоте?!!

Дворники наконец услышали Марину, повернулись к ней. Кто-то фыркнул, кто-то невесело засмеялся, кто-то забубнил неразборчиво. Дядя Иван поднял руку, призывая к тишине, потом заговорил:

– Пустота – это словно нирвана, только лучше. Ты растворяешься в ноосфере, а она – в тебе. Не остаётся ни боли, ни тревог, никаких других чувств. Становится настолько легко… Ты не помнишь ни друзей, ни родных, ни мира этого, который спасать надо. Ты везде и нигде, и тебе хорошо, как никогда прежде. Оно так затягивает, словами не передать. Ты не понимаешь, зачем тебе куда-то идти, к кому-то возвращаться… Хочется навсегда остаться там. Говорю же, за волосы себя вытаскивал.

– Бред какой-то! – Марина тряхнула головой. – Я была там. Полтора проклятых года проторчала в самой что ни есть пустой Пустоте. И уж поверьте мне: ничего хорошего я там не увидела! Тошнит, если честно, при одном воспоминании.

И стало тихо.

На подготовку ушло четыре месяца. Марина училась управляться с метлой, штудировала историю двадцать первого века и погружалась в Пустоту – с каждым разом всё глубже и глубже. Больших трудностей у неё это не вызывало. Разве что приходилось перед каждым прыжком преодолевать отвращение. Полтора года небытия подействовали словно прививка.

– Вот оно, – пробормотал дядя Иван в воцарившейся на собрании тишине. – Вот о чём говорил вектор. Ты – единственная, кто был частью Пустоты и вернулся. Если кто и сумеет пробиться сквозь неё, то это ты.

– Завтра и выясним, сумеет или нет.

– Мы дадим тебе с собой еды на первое время, одежду, золото – оно во все века ценилось. И метлу, разумеется.

Костя легонько сжал её ладони. Удивительно, что он не обозлился на неё, не обвинил – вполне справедливо – в смерти сестры. Впрочем, Дворники вообще народ необычный.

– Ты же понимаешь, на что идёшь? – Дядя Иван смотрел сурово. – Мы не сможем тебе ничем помочь. Неизвестно, что тебя ждёт в двадцать первом веке, возможно, пропадёшь сразу же. Да и вообще, нет гарантии, что доберёшься туда благополучно.

Марина улыбнулась.

– Ждёт удача. Пусть не сразу, но она повернётся к нам лицом обязательно. Я верю. В Сэлу, в её видение и в себя. Но меня беспокоит другое. Если я изменю прошлое, не случится ли так, что я сотру Спирари? И всех вас?

Бородач приобнял её за плечи.

– Может, и сотрёшь. А если не ты, то уж Лорд и его последователи точно. Но что такое несколько десятков, пусть даже сотен жизней по сравнению с судьбой человечества?

Марина кивнула.

Бодрая улыбка, прямой взгляд. Нельзя, чтобы дядя Иван почуял, что у неё на душе. А там – страх. Мерзкое предательское чувство. Как будто что-то теряется безвозвратно.

Не думать об этом.

Она не имеет права на сомнения и раздумья. Если испугается и отступит, значит, спирарцы столько лет боролись зря. Значит, её отец, Огней, Ярослава, Андрей, Аниша – и сколько ещё хороших людей? – погибли напрасно. Бодрая улыбка, прямой взгляд. Ничего страшного на самом деле. Всего-то и нужно – нырнуть на четыре века назад. Найти жильё. Устроиться на работу уборщицей. Отыскать потенциальных Дворников…

– Хорошо, дядя Иван. Я всё поняла. А сейчас пойду, пожалуй, мне надо выспаться.

– До завтра, Марина.

Она пожала руки друзьям и пошла к дому, за ней тенью скользил белый хищник по имени Кларк. Марина глядела в необычайно ясное ночное небо и старалась почувствовать мысли волка, чтобы только не думать о завтра.

Завтра.

Светлое завтра.