— Фейс, — голос Арни был хриплым от усталости, — я же не говорил, что хочу от тебя избавиться. Думаю, я смогу пережить еще одну беспокойную ночь.

Фейс продолжала бессмысленно шарить рукой по дверце, потом неожиданно уронила голову, прижавшись ею к стеклу.

Пробормотав что-то, Арни взял ее за плечи и развернул лицом к себе.

— Послушай, — спокойно продолжил он, — ты же могла угробить нас обоих. Если ты переживаешь из-за этого, то давай забудем, надеюсь, впредь ты будешь осторожнее. А если я был слишком резок, поверь, мне очень жаль, что так вышло.

Жаль? Что-то не похоже. Скорее он выглядел раздраженным, нетерпимым к каждому ее слову и жесту.

— Да ты просто был самим собой, — безжизненно отозвалась Фейс.

На скулах Арни заиграли желваки.

— Вот как? Ты безусловно права. Да разве это лохматое чудище, изгваздавшее грязью и шерстью сиденье, может способствовать улучшению моего настроения? Или ты полагаешь, я должен вопить от восторга?

— Наверное, ты прав, как всегда, — вяло согласилась она, теребя пальцами пристяжной ремень. — Я поступила эгоистично. Поэтому нам с Лауди лучше убраться отсюда.

Вздохнув, Арни принялся поглаживать спутницу по плечу.

— Не глупи, упрямица. Не в твоих правилах убегать от беды.

Фейс засмеялась сдавленным смешком.

— От беды? Да уж, ты воистину моя беда.

Он убрал руку с плеча и подставил ладонь под подбородок Фейс.

— Уж если из нас кто приносит беды, так это ты, моя милая. Не испытывай мое терпение и прекрати свои дурацкие выходки. Доверься мне, а уж я постараюсь, чтобы ночь прошла нормально. Не стану искушать тебя и не поддамся чувствам, которые ты вызываешь во мне как женщина.

На сей раз, похоже, Арни говорил серьезно. Фейс кинула на него отчаянный взгляд, и ласковая мужская рука тотчас переместилась к ней на шею.

Пальцы его запутались в волосах, и ей показалось, что он прошептал что-то ласковое. Показалось? Или ей просто хотелось этого? Она попыталась отодвинуться, но тело безвольно обмякло, и Арни притянул ее голову к себе на плечо. Фейс невольно потерлась щекой о гладкую ткань парки. От нее шел приятный запах — чистый, весенний, волнующий. Когда она подняла голову, губы ее оказались почти рядом с его подбородком.

Глаза Арни лучились манящим светом. Будто завороженная, Фейс не могла оторваться от них. Неожиданно он коснулся губами ее губ. Она почувствовала, как ее охватывает дрожь, потянулась навстречу поцелую. Но волшебство продолжалось недолго — сзади, тяжело засопев, ревниво гавкнул Лауди. Фейс ахнула и отодвинулась.

Арни упрямо смотрел прямо ей в глаза, и она потупилась.

Нельзя же считать, что это легкое прикосновение было поцелуем. Но внезапно каждая клеточка в ней ожила, откликаясь на близость мужчины, — на тепло его дыхания, на пальцы, запутавшиеся в ее волосах и нежно дразнящие шею. Тело Фейс обдало жаром, она купалась в теплых волнах желания. Сначала оно было неясным, но вот буквально-таки материализовалось и в центре его оказался Арни.

Ей так его захотелось, как никогда не хотелось Роберта.

Но Арни оставался самим собой. Он не отрывал от нее изумленного взгляда, словно никак не мог сообразить, кто она такая и как оказалась в его объятиях. Левая рука его легла на руль, правая замерла. А это означало одно: то, что для нее, Фейс, было откровением, для него — всего лишь импульсивным движением души, привычкой утешать ее, как только появился повод…

Он отпустил ее так же неожиданно, как и поцеловал.

— Ну ладно, хватит телячьих нежностей, да? — Его круто изогнутая бровь означала, что сеанс утешения закончен.

Фейс кивнула. Она была слишком ошеломлена, потеряла дар речи, разом позабыв, о чем же они спорили.

Через десять минут, проехав вдоль озера, Арни свернул с дороги и остановился перед низким, построенным из еловых бревен домом, стоявшим около самой воды. Фейс сама вылезла из машины. Она не хотела, чтобы Арни ей помогал, боясь самой мысли о том, что он к ней прикоснется. Они не обмолвились ни словом после неожиданного поцелуя, но она не могла забыть о том, с какой готовностью и неудержимостью ее тело отреагировало на сигналы, идущие от Арни. Тот шагал по тропинке у самого берега озера. Почти растаявший лед был серым и пористым. Он посверкивал под последними лучами заходящего солнца. Его свет серебрил капельки воды на набухших почках кленов. Весна набирала силы.

Фейс глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух, неохотно оторвала взгляд от красот долины и последовала за своим спутником.

— Мне нужна отдельная комната, — предупредила она, подойдя к дому. — Хозяин, наверное, приготовил только одну — для тебя.

— Как скажешь, — отозвался Арни с обычной кривой усмешкой. — Зная своего приятеля, не уверен, что он приготовил нам чистое постельное белье. Кстати, надо где-то пристроить и пса.

Фыркнув, Лауди уселся у его ног.

— Мохнатый монстр, — пробурчал Арни, наклоняясь, чтобы взять из-под дверного коврика записку. — «Ешь, пей, спи, разводи огонь, пользуйся всем. Сандра тебе кланяется. Жаль, что мы не увидимся. Мортон», — прочитал он.

— А кто такая Сандра? — не удержалась Фейс.

— Его подружка. Я не связываюсь с чужими женщинами.

— Надеюсь, — буркнула она, гладя Лауди по голове. — Уверена, что тебе это ни к чему.

— О, благодарю, мисс Хайленд. Это самое приятное, что мне пришлось услышать от вас за целый день.

Фейс подняла голову и налетела взглядом на ехидную ухмылку и синие глаза, неотрывно смотревшие на нее.

— Я не подумала, — смутилась она. Ей и сейчас ни о чем не хотелось думать, да и не было сил, пока Арни буравил ее таким взглядом, что внутри у нее все сжималось.

Наконец он отвернулся и вытащил из-под притолоки ключ; открыв дверь, положил руку на плечо Фейс и подтолкнул ее вперед, в большую прихожую, обшитую еловыми досками. На полах были расстелены коврики, у широкого полукруглого окна стояла большая ваза с камышом. Все вместе производило впечатление чего-то теплого и располагающего, а так как рядом находился небезразличный ей мужчина, то и загадочного, чуть тревожного.

— Добро пожаловать в мои покои, — сказал он.

Отодвинувшись от него, Фейс прислонилась к стене.

— Это не твои покои, это же дом Мортона. — Ей надо было сказать что-то, поставить на место самодовольного хвастуна.

— Конечно. Но раз Мортона тут нет, придется выступать в роли хозяина.

— А может, в качестве раскинувшего паутину паука? — ляпнула она и тут же, прикусив язык, подняла глаза на новоявленного хозяина. Тот вовсе не был похож на паука, а скорее напоминал сытого кота, играющего с мышкой.

Фейс настороженно смотрела на Арни.

В глазах его появились искорки. Он сделал к ней шаг, остановился, и блеск угас. Вроде бы только собрался сцапать мышку, а та обернулась гадкой жабой, смятенно подумала Фейс.

Но выглядел он невероятно привлекательным в своих облегающих джинсах и черном, обтягивающем широкую грудь свитере. Интересно, о чем этот человек сейчас думает? Легкая морщинка между бровей не давала ни малейшего намека на его намерения. А он не торопясь снял куртку, кинул ее на кресло и сказал:

— Ладно, давай посмотрим, что тут у Мортона завалялось съестного.

При слове «съестное», следовавший за ними Лауди замахал хвостом.

Как выяснилось, хозяин дома не очень любил прибирать за собой. На плите стояла кастрюлька с чем-то густым, что неделю назад, вероятно, было супом, а на сосновом столе валялись хлебные крошки. В раковине была навалена куча грязной посуды с остатками засохшей еды.

— Ты помоешь посуду, — сказал Арни, — а я отыщу что-нибудь поесть. — Открыв холодильник, он начал исследовать его содержимое.

— Чистоплюй, — бросила Фейс.

— Что?

— Я сказала чистоплюй, — повторила она. — Не можешь заставить себя смотреть на эти грязные тарелки, вот и оставил их мне.

— На что я действительно не могу смотреть, — ответил Арни, выпрямившись, — так это на ужин, похожий на вареные носки. У меня отличная память, милая. Так что мой тарелки.

— Мистер О'Грэди, если я не умела готовить семь лет назад, это не значит, что я и сейчас не в состоянии это сделать. С тех пор у меня было достаточно практики.

— Вот как? И сколько же времени ты пробыла замужем, прежде чем супруг тебя оставил? — Арни провел рукой по подбородку.

— О! Из всех грубых невоспитанных типов ты… — Она приостановилась, набирая в грудь воздуха. — Как ты смеешь намекать, что Роберт оставил меня из-за… из-за…

— Из-за твоего неумения готовить? — Он закрыл холодильник и прислонился к дверце, скрестив руки на груди. — Ладно, может, ты и не выжила его из дому с помощью мясных консервов или сардин, но я все равно не допущу тебя до плиты.

Фейс заподозрила, что Арни провоцирует ее нарочно, чтобы наказать за пса. Но она не могла остановиться.

— Ты тут ничего не решаешь, — огрызнулась она. — Я не стану выполнять твои приказания! Хватит!

— А приказания мужа ты выполняла?

Фейс удивилась странному выражению, мелькнувшему во взоре Арни. И при чем здесь Роберт? Ей совсем не хотелось думать о нем.

— Нет, — ответила она. — Кроме того, муж не отдавал приказаний. Он просто орал на меня.

— Ну, я этого делать не буду, а просто попрошу тебя помыть посуду.

— Правда? — Фейс напряглась. — Печально. Я-то было решила оставить посуду тебе.

— Да неужели? — Он быстро пересек комнату и, прежде чем она сообразила, что происходит, обхватил ее и потащил к раковине. Фейс ощутила его тело — мускулистое, теплое, соблазнительное. Возникшее ощущение заполонило все ее чувства и парализовало желание сопротивляться. Хотя противиться нужно было не этому приятному захвату, а мытью грязной посуды! Женщина внезапно поняла, что ведет мучительную борьбу не с ожидавшей ее горой тарелок, а со своим прошлым, с призраком Роберта.

Хотя смысла-то никакого в том не было. Арни вовсе не собирался доказывать свое превосходство над ее мужем.

Фейс закрыла глаза. Что за дурацкие мысли лезут в голову?

Конечно, Арни мужчина властный, порой выводящий ее из себя, подавляющий окружающих, но много лет назад он всегда если не сочувствовал ей, то выручал, когда она попадала в какой-нибудь переплет.

— Послушай, к чему это все? — спросила она, схватившись за края раковины. — Какое значение имеет, кто из нас вымоет посуду? И при чем тут Роберт?

Хватка ослабла, и Фейс смогла повернуться.

Арни смотрел на нее хмуро, рот его превратился в прямую узкую линию.

— Имеет, черт побери! Не стану же я делать всю работу, пока ты будешь восседать на подушках и чистить свои перышки. — Он помолчал. — А твой печальной памяти Роберт никакого отношения к этому действительно не имеет.

Фейс сердито спросила:

— Тогда зачем же было беспокоить его память?

Он скривился, вокруг его рта обозначились морщины.

— Незачем. Хотя, конечно, я не должен был позволять тебе выходить за него.

— Ты не смог бы меня остановить.

— Смог бы. — Он положил руки на края раковины, держа Фейс в ловушке.

— Ну… — она неловко дернулась, — наверное, смог бы, если бы… ты меня любил. Но ведь этого не было.

— Ты так думаешь? — Голос будто коснулся ее нервных окончаний.

— Да. Ты ведешь себя точь-в-точь как Роберт! Мужчина, которого мало кто интересует.

Глаза Арни сузились.

— Вовсе нет. Если бы ты была моей, я бы тебя не бросил.

— Знаю. — Она порывисто положила руки ему на плечи. Но он тотчас снял их и отодвинулся.

Фейс нахмурилась.

— Беру свои слова назад, — мягко сказала она. — По крайней мере, Роберт не ускользал от меня, как улитка в свой домик, когда я его касалась.

— Улитка? — повторил Арни. — Считаешь меня улиткой?

— Или черепахой…

Он покачал головой, а Фейс сердито уставилась на него. Да кем же он ее считает — амебой, существом с нулевым коэффициентом женственных начал? Она почувствовала, что теряет самообладание, и, не давая себе времени подумать, быстро обвила шею Арни руками. Надо доказать этому высокомерному, противному, но такому притягательному мужчине, что она никакая не амеба!

Он замер, а Фейс, улыбаясь соблазнительной улыбкой, начала тереться о него бедрами — нетерпеливо, вызывающе. И тут Арни среагировал, да так быстро, что у нее не было времени даже вздохнуть. Еще минуту назад она стояла, прижимаясь к его телу, наслаждаясь эротическими волнами, идущими от него. Теперь же полулежала на кухонном столе, а Арни навис над ней, придерживая ее голову. И тут же губы его прижались к ее губам — решительно, всесокрушающе, горячо. Фейс вцепилась в него, ее охватил жар, и она почувствовала, что вот-вот воспламенится, но Арни выпрямился, пробежал руками по ее бедрам и… выпустил.

Дыхание его было чуть быстрее, чем обычно, а лицо выражало какие-то затаенные чувства.

— Ну что, — спросил он, — нравится целоваться с улитками и черепахами?

Неужели его поцелуй, на сей раз настоящий, был всего лишь демонстрацией мужской силы? Огонь неудовлетворенного желания начал стихать. Фейс увидела на лице Арни кривую насмешливую улыбку.

Значит, это была просто шутка? Фейс попыталась улыбнуться. Не стоит показывать, какие чувства вызвал этот поцелуй, от которого, кажется, мир перевернулся. Не стоит желать того, чего ей не суждено иметь никогда.

— Спасибо, — сказала она. — Не нужно улиток. После того, как поцелуешься с жабой, это уже ни к чему.

На мгновение ей показалось, что она зашла слишком далеко и Арни может оскорбиться. Но тот, откинув голову, расхохотался.

— А тебе не приходило в голову, что даже жаба, если очень захотеть, может превратиться в прекрасного принца?

Он это всерьез? Никогда с ним ничего не поймешь. Она опасливо смотрела на Арни, не уверенная в собственных чувствах, не желая оказаться в дурацком положении.

— Да ты не дал мне времени о чем-либо подумать. — Фейс нахмурилась. — По-моему, ты элегантен, красив. Но мне не приходило в голову, что из боссов корпораций получаются принцы.

— Ах ты маленькая… — Арни потянулся к ней, но неожиданно опустил руки, как будто не доверял себе и не решался прикоснуться к женщине. — Следи за языком, детка. Не забывай, ты сейчас наедине с опытной корпоративной жабой.

Теперь в его мягком голосе слышалась угроза. Но Фейс решила не обращать на это внимания.

— Здесь есть еще один представитель животного мира, — напомнила она, показав на Лауди, не сводившего глаз с холодильника.

— Да, да, я не забыл. — Арни сердито посмотрел на собаку. — Ну и как ты доставишь этого зверя в Спокан? Если думаешь, что я повезу вас дальше, чем на автовокзал, ты…

— Вовсе нет, — быстро вставила Фейс. — Я устрою так, чтобы его ко мне привезли.

Пес лег у дверей, Арни кинул на него скучный взгляд и ничего не сказал. По его неохотному предложению посуду помыли вдвоем. Потом он скептически наблюдал, как Фейс взбивает омлет по-ковбойски. Но когда блюдо получилось не просто съедобным, а еще и вкусным, повел себя достаточно великодушно и даже извинился за то, что ранее недооценивал ее кулинарные способности.

Стряпуха довольно улыбнулась и тоже проявила великодушие, воздержавшись от обычного в таких случаях пассажа: «А что я тебе говорила!»

Когда с едой было покончено, Арни развел огонь в камине, и они уселись напротив него, листая старые журналы и делая вид, что увлечены ими. Фейс, по крайней мере, старалась не замечать Арни, хотя все мысли были о нем. Хотелось бы знать, о чем он думает. Ей почему-то казалось, что скоротечный поцелуй витал между ними в воздухе, как вопросительный знак с многоточием, ожидая продолжения.

Когда за окном совсем стемнело, Арни отложил в сторону последний журнал и сказал, что пора спать.

Фейс настороженно замерла.

— Не бойся, не вместе! — рявкнул он, шлепнув рукой по стопке журналов. — За кого ты меня принимаешь?

— За мужчину, — ответила та, не размышляя.

— И что, из-за этого можно смотреть на меня, как на…

— Как на большого босса, которому не чужды поцелуи.

— Это была ошибка, которую я не повторю, — мрачно пообещал Арни.

— Неужели я настолько отвратительна? — пробормотала Фейс.

— Нет. — Он встал. — Наоборот, вполне привлекательна. Но ты — Фейс Хайленд, в свое время терроризировавшая Сноувилл. Вертихвостка, на которой я чуть было не женился.

— Но ведь ты сам увлек меня под венец. — Фейс уставилась на огонь в камине. Было противно чувствовать себя так, будто ее только что пнули ногой.

— А ты преподала мне хороший урок, — резко ответил Арни и протянул ей руку. — Хватит сидеть с видом обиженной девочки. Иди поищи постель.

Фейс робко взялась за его руку и вновь ощутила знакомую дрожь. Арни молча направился в прихожую и остановился на пороге небольшой комнаты.

— Подойдет? — спросил он. — Простыни чистые, я проверил.

Она кивнула и с надеждой подумала, что, может быть, он поцелует ее снова, но тот уже отправился обратно в гостиную. Подождав, пока за ним закроется дверь, Фейс вместе с Лауди вошла в спальню. Пес подошел к кровати, обнюхал ее и без долгих колебаний взгромоздился на желтое хлопчатобумажное покрывало. Фейс прогнала его с постели и подошла к окну.

Свет из дома отражался на озере мерцающей дорожкой. На небе сверкала яркая большая звезда, отчего остальные казались крошечными светлячками. Будто пасхальный символ воскрешения надежд, знак веры в то, что можно восстать из мертвых и обрести новую жизнь.

Фейс медленно задернула занавески и еще медленнее стала переодеваться. Надевая ночную рубашку и услышав, как в соседней комнате щелкнул выключатель, она вздрогнула и плюхнулась в постель. Лауди сопел на коврике у кровати. Повернувшись на бок, женщина погладила его по жесткой шерсти и слепо уставилась в темноту. Ей так хотелось, чтобы Арни снова ее поцеловал, — сильно, страстно. Она даже испугалась, когда захотелось большего, чем поцелуй. Но полюбить этого человека — значило разбить себе сердце.

Любить Арни? Нет, невозможно. Фейс натянула одеяло до подбородка. Эх, если бы можно было спрятаться под ним от собственных мыслей…

Она не любила Арни. Не могла его любить. Ее притягивало к нему простое вожделение, как пчелу притягивает яркий цветок. Жажда секса, голод тела, к счастью, быстро угаснут. Уж ей-то не знать… Гложущий голод уйдет, останется чувство неизбежного одиночества. Так все и произойдет. Остается уповать лишь на го, что как-нибудь протянет ночь. А утром бросит Арни «до свидания» и при свете дня уже не будет жаждать его проклятой плоти так сильно, что не знаешь куда деться.

Закрыв глаза, она пыталась стереть из памяти сам облик Арни. Скоро он уедет в Сиэтл и там продолжит свои игры с чужими деньгами. А она вернется в Спокан, в свой спортивный магазинчик. Дома ее ожидают дела, некогда будет думать о сексе.

Проворочавшись пару часов, она наконец уснула, и впервые за много месяцев ей приснился Роберт. Но у него почему-то были глаза Арни, и, когда он целовал ее, от него пахло мылом и французским лосьоном, а не пивом.

В пять утра Лауди потребовал, чтобы его выгуляли, и Фейс в полусне прошлепала к двери и выпустила пса. Тот долго не возвращался и, высунувшись из окна, она громко позвала Лауди. Когда пес не появился и в семь, Фейс надела халат и пошла стучать в дверь Арни. Он предстал перед ней в трусах с ухмыляющимися желтыми лягушками.

— Очень мило, — сухо сказала Фейс. — У твоей австралийской подружи буйное воображение. Жаль, у меня нет времени насладиться этим видом.

— А на что есть? — На губах мужчины мелькнула улыбка.

— Хватит шутить, Лауди пропал. — Фейс неохотно оторвала глаза от желтых земноводных, прикрывавших мощные бедра.

— Пропал? С концами? — то ли обрадовался, то ли огорчился Арни.

— Я выпустила его в пять. Он не вернулся. Можешь дать мне ключи от машины? Я хочу проверить, не выбежал ли он на шоссе.

— Нет, не дам. — Арни был категоричен.

— Но Лауди…

— С ним все будет в порядке.

Фейс сердито уставилась на него.

— Пожалуйста, перестань быть жабой и дай мне ключи.

— Ни за что. Ты не сядешь за руль машины, которую я должен вернуть в целости и сохранности.

— У меня есть права — с шестнадцати лет. Если бы мне нужны были уроки вождения, я бы их брала.

— Тебе бы не помешали уроки, — ответил Арни, складывая руки на груди. — Это касается не только вождения.

— Ты, — не выдержала Фейс, — ты невероятно высокомерный, отвратительный…

— Знаю, я жаба, — докончил он. — Уже говорила. Но ты все равно не сядешь за руль. У меня сохранились живейшие воспоминания о том, как меня вызывали в три ночи — и не раз, чтобы вытащить твою машину из придорожных кустов.

Фейс захотелось схватить этого типа за плечи и хорошенько встряхнуть, но он внезапно улыбнулся, будто прекрасно знал, о чем она думает. Ее негодование лишь забавляло Арни.

— Напрашиваешься на неприятности, детка?

Прикусив губу, Фейс неподвижно стояла рядом с ним, напряженно ища выход. Лицо его было всего в нескольких дюймах от ее лица, волосы были еще влажными после душа. Она вдохнула свежий, чуть горьковатый запах мужчины и поняла, как ей стереть с его губ самодовольную ухмылку. Сделав шаг вперед, она призывно улыбнулась, поднялась на цыпочки и легко провела языком по его губам.

— Ты это имел в виду, когда говорил, что я напрашиваюсь?

— Не совсем. — Голос у него был не теплее, чем у медведя. — Хочешь, покажу что?

Фейс с подозрением уставилась на него. Арни выглядел большим и мужественным, а сверкающие глаза под дьявольски изогнутыми бровями и хищная улыбка говорили о серьезности его намерений. Он решительно положил руки на бедра женщины. Сквозь ткань халата она ощутила тепло его ладоней, во рту у нее пересохло, сердце заколотилось.

И тут где-то далеко залаяла собака.

— Лауди! — воскликнула Фейс и отпрянула от Арни.

— Говорил же я тебе, что с ним все в порядке. — Он опустил руки, словно обнаружив, что гладил медузу.

— Да тебе все равно, — фыркнула Фейс, сердясь на него в той же мере, что и на себя.

Так отчаянно хотелось, чтобы он снова ее коснулся. Вздохнув, она пошла к себе, натянула красный свитер и теплые черные брюки, схватила палку и побежала искать Лауди. Услышав его лай, Фейс бросилась через кустарник в лес. Мокрые ветки хлестали по лицу. Раздвигая их, она выбежала на поляну и вдруг окаменела. Перед ней, поскуливая, лежал Лауди. Он вытянулся на мокром мху, правая лапа была изогнута под странным углом. Подойдя ближе, Фейс увидела, что он попал в капкан, прикрепленный к стволу упавшего дерева.

— Лауди! — закричала она. — Как же тебя угораздило? — Упав на колени, Фейс попыталась расцепить острые, похожие на челюсти зажимы, но они крепко держали лапу пса. Всхлипывая, она склонила голову и обхватила руками его мокрую шею.