Глава 3

Газеты лежали на столе, около подноса с завтраком. Стол стоял в проеме между окнами, выходившими в садик. На улице шел мелкий дождь.

Боб Мюрэ удобно устроился, вытянув свои длинные ноги, поднял крышку кофейника и с наслаждением вдохнул восхитительный аромат.

Он налил себе кофе, попробовал его с легкой гримасой. Слишком горячий. Поставив чашку, он намазал маслом тост и развернул первую газету, «Нью-Йорк геральд».

Не спеша попивая кофе, он раскрыл газету на рубрике биржевых новостей. Внимательно их прочитав, нашел страницу с информацией о театре. Затем Боб просмотрел «Уолл-стрит джорнэл», сожалея о том, что газета попадает в Париж с двенадцатичасовым опозданием и, следовательно, сведения в ней утратили смысл.

Наконец он принялся за «Фигаро», которую обычно читал до последней строки, начиная со светской хроники. Узнав о свадьбе одного из своих знакомых, он пометил в записной книжке, что надо послать поздравление.

Статья, находившаяся в низу колонки, не особенно его заинтересовала. Он рассеянно пробежал ее, отнюдь не подозревая, что это сообщение в несколько строк могло бы изменить его жизнь. Уже много лет он не замечал, что в его положении было что-то ненормальное, и поэтому не увидел никакой непосредственной связи между своей женой и статьей в «Фигаро».

Он съел второй тост, который намазал апельсиновым мармеладом, выпил еще одну чашку кофе и ощутил себя в полной форме. Всего десять часов, у него впереди длинный приятный день. Как обычно, деловые вопросы он разрешит в ходе хорошего обеда, а затем изысканного ужина. В промежутке между ними он покатается пару часов на лошади, лишь бы погода разгулялась» и сыграет два сета в теннис. Вечер он вероятно, закончит в новом модном кабаке с одной или двумя хорошенькими девушками...

Дверь открылась, оторвав его от составления этой программы. Он посмотрел на приближающуюся к нему Веронику, улыбнулся ей, но она опустила глаза и быстро сказала:

— Здравствуйте, Боб.

Боб улыбнулся еще шире, продолжая бесстыдно рассматривать молодую женщину. Он знал, что она не может это не почувствовать, и был с ней в высшей степени любезен именно для того, чтобы заставить ее мучиться угрызениями совести.

— Я пришла за газетами, — сказала Вероника, — но я вижу, вы еще читаете их...

— Нет, нет, я их прочитал. Берите. Крис проснулась?

— Давно. Она позавтракала и приняла ванну. Она вас просит зайти к ней перед уходом.

— С радостью. Правда, у меня срочная встреча...

Она посмотрела на него своим характерным для нее быстрым взглядом исподлобья. Он повторил с нажимом:

— Очень срочная, но не раньше одиннадцати часов.

Вероника тщательно сложила в стопку газеты. Он спросил:

— Как себя чувствует Кристина? Как ее на строение?

— Прекрасно, как всегда. Она очень хорошо выспалась и чувствует себя в форме. Я ей сказала, что погода хорошая.

Он отвернулся и посмотрел через окно на мелкий дождь, капающий на символический сад. Потом заметил:

— В Париже достаточно маленького садика, чтобы почувствовать себя в другом месте, правда?

— Пожалуй.

Он окинул ее быстрым взглядом. Почему это она считает необходимым овеваться и причесываться так безвкусно? Ей всего двадцать шесть лет, а она выглядит как старушка. Видимо, полагает, что обязанности компаньонки требуют от нее этого маскарада.

Прошлым летом он видел Веронику на пляже, и ее внезапно обнаженное тело показалось ему притягательным. Она почувствовала тогда его взгляды. С тех пор она стала его избегать. Дура. Уж не вообразила ли она, что он мог бы заняться с ней любовью в собственном доме собственной жены? За кого она его принимает? Он встал.

— Пойду поцелую Крис.

Она посмотрела вслед этому высокому малому с грациозной кошачьей походкой. Потом, зажав газеты под мышкой, она поставила на поднос чашку, блюдце и салфетку.

Прежде чем войти в комнату жены, Боб машинально поправил узел галстука, провел рукой по коротким волосам, как если бы Кристина могла его видеть.

Он постучал, открыл дверь и вошел в комнату, раздвинув занавес бисерных нитей, прикрепленный к дверной раме. Бисеринки из самшита звякнули, оповещая о его приходе.

— Здравствуй, дорогая.

— Здравствуй, Боб.

Кристина уверенным движением выключила приемник, стоящий перед ней. Она знала с точностью до миллиметра размещение всех предметов в доме. Видя, как она передвигается, ничем не отличаясь от других, непредупрежденный человек не поверил бы, что она абсолютно слепа.

Боб в два шага пересек полосу пола, который зазвенел под его ногами, затем ступил на полоску паласа, дошел до полосы, выложенной плиткой, где его шаги звучали по-другому, подошел совсем близко к креслу Кристины, которая поднялась при его приближении.

Во всех комнатах дома пол был сделан подобным образом, так, чтобы Кристина могла всегда точно знать, где находятся она и другие. Она оказалась в объятиях своего мужа. Они нежно поцеловались.

— Посиди со мной на кровати.

Он не стал подводить ее за руку, зная, что она терпеть не может, когда ее опекают. В течение долгих четырех лет она переучивалась с непоколебимой настойчивостью и теперь зависела от других наименьшим образом.

Она села на край кровати, похлопала по одеялу. Он прижался к ней, обняв ее за плечи. На ней был белый шелковый халат с глубоким вырезом, и он видел ложбинку между ее грудями. Наклонившись к ней, он поцеловал ее в шею, с удовольствием вдыхая аромат ее духов.

— От тебя приятно пахнет.

— Все те же старые духи, пятый номер.

— Следовало бы когда-нибудь поставить памятник Шанель. Ее пятый номер сделал для воспроизводства больше, чем назначение пособий для многодетных.

Он поцеловал ее еще раз, чувствуя, как, прижимаясь к нему, она вся затрепетала. Совсем другим голосом она прошептала:

— Дорогой... я тебя ждала этой ночью.

— Я очень поздно вернулся и не посмел тебя беспокоить.

— Ты хорошо знаешь, что для меня... это не беспокойство.

— К тому же я устал.

Она вздохнула, повернулась к нему, словно его разглядывая. Каждый раз, когда он начинал думать о ее слепоте, он неловко себя чувствовал.

Однако операции не оставили на лице Кристины никакого следа. Гладя на него с очень близкого расстояния, можно было заметить шрам в форме звездочки между глазом и левым ухом. Но большую часть времени его совсем не было видно под искусно наложенным гримом, что входило в обязанности Вероники.

Внезапно дыхание Кристины участилось. Она погладила мускулистую руку Боба через рубашку, потом ее пальцы расстегнули пуговицу и коснулись кожи.

Он чуть было не отпрянул. В темноте еще куда ни шло, но среди бела дня... Он всегда испытывал ужас перед болезнями» физическими недостатками.

С покорной улыбкой Кристина застегнула рубашку.

— Я поняла, не утруждай себя. С кем ты был прошлой ночью? С Виржинией? Каролиной? Или, может быть, с малышкой Клод, у которой глаза как у невинной девочки?

Он резко встал и принялся шагать по комнате, раздражение его нарастало. Через каждые два шага структура пола менялась под его ногами, и это тоже выводило его из себя.

— Мне надоели постоянные намеки на то, что не имеет никакого смысла! Ты воображаешь, что я только и думаю, как изменить тебе?

— Я ничего не воображаю, Боб, я ограничиваюсь констатацией. Думаешь ты об этом или нет — результат один. За четыре года, которые мы живем во Франции, ты практически не переставал интересоваться другими женщинами.

— Послушай, ты несправедлива! Ты знаешь, что я люблю тебя!

— Ты любишь меня точно также, как любишь удобную постель или хорошее виски. По тому что тебе приятно знать, что, пока я здесь, с тобой, у тебя ни в чем не будет нужды...

— Почему ты не требуешь развода?

Она замолчала. По ее лицу пробежала тень. Потом она снова улыбнулась.

— Кто тебе сказал, что я об этом не думала?

Он почувствовал, что у него дрожат руки, и глупо засунул их в карманы, будто она могла заметить это проявление слабости. Но она уже продолжала:

— Я не потребую развода, успокойся. Потому что я люблю тебя и признательна тебе. Я никогда не забуду, что после этой драмы ты был там, со мной. Потому что без тебя мне ни когда не хватило бы смелости жить. Потому что, хочешь ты этого или нет, ты спас мне жизнь. И я хочу хоть немного тебя отблагодарить.

— Ты очень любезна! — с иронией заметил он.

— Дорогой, иди сюда. Поцелуй меня.

Боб неохотно подошел к Кристине, которая следила за ним своими мертвыми глазами. Он слегка наклонился к ее лицу, и она, словно зрячая, безошибочно прильнула губами к его губам.

— Я тебя люблю, дорогой. Ты можешь делать все, что хочешь. При условии, что будешь иногда уделять мне немного внимания. Совсем немного. Пожалуйста.

Боб рухнул на кровать, держа ее в объятиях. Он увидел, что она нажимает на третью кнопку пульта, услышал короткий щелчок, означающий, что дверь закрылась на задвижку.

Их губы соединились. Он провел рукой по телу Кристины под халатом, почувствовал, что оно отвечает каждой своей клеточкой на его ласку; затем она нажала на другую кнопку, и двойные шторы закрылись, погружая комнату в сумерки.

— Я не хочу больше слышать, как идет этот дождь! — прошептала Кристина.

Продолжая обнимать ее, он подумал, что она разгадала его мысли. Она знала, что он предпочитал ее не видеть. Чтобы быть на равных.

* * *

В комнате для слуг Вероника громко читала статью Леону, шоферу, и Марии, кухарке и горничной. Когда она закончила чтение, на несколько секунд воцарилось молчание.

— Нужно ли ей об этом сказать?

— Конечно, — ответил Леон, почесывая по привычке тыльную сторону ладони. Простой крестьянин, он не создавал себе проблем.

Мария оказалась более осторожна:

— Вспомните, сколько было подобных сообщений, которые оказались лишь выдумкой журналистов... Нужно поступать осторожно, чтобы не порождать напрасных надежд...

Вероника прикусила нижнюю губу. Сложив газету, она решила:

— Я проверю источник информации. Это сообщение Юнайтед Пресс, я это сделаю быстро. А там... посмотрим.

Она дошла до гостиной, где встретила Боба, который собирался уходить. Вероника остановилась перед ним, сунула ему под нос статью.

— Вы прочли?

Он взглянул на газету и ответил:

— Да, да... Вы думаете, об этом надо сказать Крис?

— Я собиралась вам задать этот вопрос. Он пожал плечами.

— В конце концов, это скорее ваша обязанность, чем моя. Даже если сообщение недостоверно, оно даст ей надежду на какое-то время. Я спешу. Займитесь этим, Вероника. — Непринужденным жестом, испугавшим ее, он слегка надавил ей на кончик носа. — Только не беспокойте сейчас. По-моему, я ее немного утомил.

Боб рассмеялся, и она сочла его смех непристойным. Она почувствовала, как у нее запылали щеки, когда он уточнил:

— Она все-таки иногда имеет право на удовлетворение!

Затем, довольный произведенным эффектом, он вышел, напевая.

Вероника, позабывшая о делах, вспомнила о своем первоначальном намерении. Она прошла в просторный кабинет, взяла справочник и, поискав немного, нашла номер телефона информационного агентства. Очень быстро она получила подтверждение сообщения.

Высокий парень атлетического сложения, с короткими светлыми волосами, широкими плечами пружинистой походкой подошел к ней с папкой под мышкой.

— Привет, Вероника, — бросил он, устраиваясь за письменным столом. Не дожидаясь ответа, он сразу же включил огромный магнитофон, стоящий перед ним. Раздался голос Кристины, диктующей корреспонденцию.

Мужчину звали Франсуа Суплэ. Он выполнял в принципе несовместимые функции секретаря и охранника.

Вероника подошла к столу и выключила магнитофон. Франсуа вопросительно на нее посмотрел. Ни слова не говоря, она показала ему статью в газете, которую он мгновенно прочитал.

— Это официально? — спросил он.

— Вроде бы да.

Он широко улыбнулся и просто сказал:

— Я рад.

* * *

Кристина села за туалетный столик и начала красить ногти ярко-красным лаком, в ее движениях не было ни малейшего колебания, ни малейшей неуверенности, которые могли бы выдать ее слепоту. Как только дверь открылась, она узнала ритм и звук шагов Вероники и, подняв голову, улыбнулась ей, улыбка отразилась в зеркале, стоявшем перед ней.

— Как дела, дорогая?

— Хорошо. А у тебя?

— Погода по-прежнему хорошая?

Вероника почувствовала иронию и вздохнула.

— А, так он сказал тебе...

— Что шел дождь — да. Но я это знала. Тебе не удалось провести меня. У тебя есть газеты?

— Да. Кстати, Крис, я хотела... ну, в общем, предупредить тебя...

— Не стоит осторожничать, сообщая мне это. Я слышала новость по радио десять минут назад. Просто прочти мне статью, ладно?

Вероника взяла стул и не спеша начала читать. Пока она читала, Кристина продолжала красить ногти с ловкостью маникюрши.

— «Новый банк глаз. Монте-Карло (Юнайтед Пресс). Профессор Энрико Кавиглиони, давно известный своими сенсационными работами по пересадке роговицы, опубликовал со общение, которое может вызвать громадный интерес. По мнению профессора (Нобелевская премия в области медицины), отныне будет возможно возвращать, по крайней мере частично, зрение людям, потерявшим его в результате несчастного случая, и исправлять повреждения, которые до сих пор считались неизлечимыми. Профессор заявил, что группа ученых, работающих под его руководством, уже достигла фантастических результатов благодаря совершенно новому методу лечения и открытию сыворотки, активизирующей восстановление клеток».

Вероника замолчала. Кристина не спеша наносила второй слой. Наконец она спросила:

— Боб прочитал газету, до того как пришел ко мне?

— Он не читал этой статьи, — солгала Вероника.

Кристина улыбнулась.

— Нет, он читал. Я его хорошо знаю. Он не сказал мне о ней в надежде, что эта новость пройдет незамеченной. Ему совсем не хочется, чтобы я выздоровела: ведь так я слишком от него зависима. Если бы ко мне вернулось зрение, он мог бы меня потерять...

— По-моему, ты преувеличиваешь. Он не думает о будущем.

— Я полагаю, не стоит относиться к статье слишком серьезно. Ведь профессор Кавиглиони уже осматривал меня четыре года назад. Тогда он не сказал ничего, что позволило бы надеяться на выздоровление. Ты тотчас же с ним свяжешься и договоришься о консультации. — Кристина почувствовала некоторую нерешительность Вероники и продолжила: — Не бес покойся. Не в моем характере надеяться попусту. Но я не должна упускать ни одного случая, ни одной возможности. Я думаю не только о себе. Я и так хорошо вижу, мне не нужен дневной свет. Но я непрестанно думаю о человеке, который убил моего отца. Я хочу, чтобы он был наказан, понимаешь? Даже если мне понадобится выдержать еще десять операций, даже если я узнаю, что мне вернут зрение лишь на десять минут, я должна попытаться.

— Крис... прошло столько времени, ты уверена, что сможешь опознать этого человека по фотографии?

— Честно говоря, нет. У меня осталось о нем лишь смутное, ускользающее, почти абстрактное воспоминание... Но я знаю, что в моем сознании произойдет какой-то щелчок, нечто магическое, что поможет мне безошибочно указать на него полиции. Я в этом уверена, я это чувствую.

Впервые за долгое время она, говоря, оживилась, и ее лицо с мертвыми глазами было взволнованным и сияющим.

Она понизила голос:

— Мне пришла в голову одна мысль. О, я об этом уже давно думаю. Я заставлю его самого обнаружить себя. Он будет вынужден это сделать.

И она поведала свой план Веронике, которая слушала ее разинув рот, все больше и больше пугаясь.

* * *

Человек, убивший Джона Бушэ, сидел в огромном кабинете на последнем этаже Палас-отеля в Майами. Через окно, которое занимало всю четвертую стену комнаты, он мог видеть весь пляж и большую часть океана.

На нем был шикарный, хотя и строгий, костюм. Его живот, округлившийся от хорошей еды, удобно возлежал на коленях. Справа от него на письменном столе стояла начатая бутылка виски. Слева совершенно пьяная рыжеволосая девица в изумрудном бикини исполняла танец живота.

Ему было немного скучно.

— Так ты идешь на пляж? — вдруг спросила девица.

— Отстань. Иди туда одна. Подцепи себе какого-нибудь миллиардера.

— Другого?

В дверь постучали, и молодой человек, одетый с иголочки, положил на письменный стол ворох газет, стараясь не смотреть на девицу, которая состроила ему гримасу,

В одном из углов комнаты затрещал телетайп, и секретарь наклонился над ним.

Когда аппарат замолчал, он оторвал сообщение и принес его патрону.

— «Сток Иксчендж».

— Хорошо. Оставь меня. И отведи эту девицу купаться.

Молодой человек поклонился и, не зная, куда девать глаза, взял девицу за руку. Идя к двери, она продолжала извиваться всем телом.

Когда дверь за ними закрылась, патрон несколько оживился, вынул из кармана ключ, открыл один из ящиков стола и достал подзорную трубу и подставку к ней.

Он разместил ее перед окном, высчитывая время, которое понадобится этой парочке, чтобы спуститься на скоростном лифте на пляж. Почти тотчас же он увидел пламенеющую шевелюру девицы в зеленом купальнике и навел на нее свою подзорную трубу.

Если ему повезет, он, может быть, понаблюдает, как этот поросенок Сэмми тискает девицу...

Телефонный звонок оторвал его от созерцания. Он доковылял до стола, сказал хриплым голосом:

— Я слушаю.

— Междугородная. Вас вызывает Чикаго.

Несмотря на кондиционеры, ему вдруг стало очень жарко. Чикаго всегда означало «неприятности». Затем он успокоился: что могло с ним случиться? В течение ряда лет он добросовестно выполнял условия контракта, и никто ни в чем не мог его упрекнуть... Тем не менее он судорожно сглотнул слюну, узнав четкий, несмотря на расстояние, голос Джорджи.

— Как дела, старина Джорджи?

— Нормально. Газетные сплетни сегодня утром читал?

— Нет еще.

— Тогда почитай. В «Нью-Йорк тайме», на второй странице. Привет.

Связь оборвалась. С легкой дрожью в руках Джонс взял газеты и начал сбрасывать их на пол, тюха не нашел «Нью-Йорк тайме». Ему пришлось дважды прочитать заголовки, прежде чем он наткнулся на статью, и тут его словно окатили ледяным душем.

Речь шла об интервью Кристины Мюрэ, дочери Джона Бушэ, заявившей в Париже о том, что она договорилась о встрече с хирургом из Монте-Карло, который брался вернуть ей зрение. Кристина Мюрэ цитировала слова врача: «Я готов поспорить, что операция будет удачной, гарантирую успех на 99% из 100».

Джонс бросил газету вслед за другими. Он на ощупь схватил бутылку виски и сделал большой глоток прямо из горлышка.

Значит, эта история для него не закончилась!

 

Глава 4

Парень казался крепким на вид, на его губах играла добродушная улыбка, никак не вязавшаяся с холодным блеском глаз. Он был один в комнате без номера и курил сигарету, медленно покачивая правой ногой. Время от времени он стряхивал пепел на потертый ковер. По-видимому, он не знал, что его разглядывают через зеркало без амальгамы. Он ждал, когда ему захотят представиться.

В соседней комнате тот, кто назвался Джонсом, снял трубку телефона, не теряя из виду убийцу, продолжая его рассматривать через зеркало.

— Соедините меня с комнатой 66, — проворчал он в трубку.

На коммутаторе дали связь. Раздался звонок. Джонс наблюдал за убийцей. Услышав звонок, тот слегка вздрогнул, бросил сигарету и растер ее ногой по ковру.

Он не спеша встал и, прежде чем снять трубку, устроился на углу стола.

Джонс теперь видел его на три четверти.

— Да? — сказал человек.

— Говорит Джонс. Мне рекомендовал вас Патси.

Убийца вынул из кармана пачку сигарет и вытряхнул одну из них. Он подхватил сигарету пальцами и зажал в губах.

— Как вы подтвердите? — спросил он.

У него был сильный французский акцент.

Он был в Соединенных Штатах только восемь месяцев и хорошо зарекомендовал себя.

Прежде чем ответить, Джонс откашлялся. Он всегда находил смешными фразы пароля, но этого требовала необходимость. Осторожность.

— Патси поливает свои орхидеи в восемь часов каждое утро, — сказал он.

— Окей. Я вас слушаю.

Джонс сглотнул слюну. Он знал, что телефонистке гостиницы можно доверять. Их никто не подслушивал.

— Патси, должно быть, вам об этом сказал пару слов. Речь идет о контракте.

По ту сторону зеркала человек улыбнулся.

— Я знаю. В Европе.

— Он вас рекомендовал, потому что вы француз, только француз может выполнить эту работу, не привлекая внимания.

— Логично. Кого, где и когда?

— Девицу. В Париже. Не позже чем через десять дней.

— Вам известен тариф?

— Тридцать тысяч долларов, включая все расходы, деньги вперед.

Убийца повернулся на углу стола и оказался как раз напротив своего собеседника. Джонсу вдруг показалось, что тот мог его увидеть, и он инстинктивно отпрянул.

Он спросил:

— В случае неудачи один из ваших друзей продолжит дело?

Убийца рассмеялся.

— У меня нет друзей, и у меня не бывает неудач. Надо ли использовать какой-нибудь особый метод?

— Поступайте, как сочтете нужным.

— Что представляет собой эта девица?

— В ящике прикроватного столика вы найдете все материалы.

Убийца перенес аппарат к столику, достал из ящика конверт и открыл его. В этот момент он повернулся спиной к своему нанимателю.

Он одобрительно свистнул, взглянув на фотографию своей будущей жертвы.

— Симпатичная девица. Сколько лет?

— На обратной стороне написано. Убийца прочитал данные на фотографии;

— Кристина Мюрэ, 28 лет, улица Сен-Пер, Париж. Мне нравится этот квартал. Девица мне тоже нравится. Ее хорошо охраняют?

— Не знаю. Сами увидите. С ней, наверно, слуги. И муж.

— Ладно. Я всем займусь. Не позже чем че рез десять дней, вы сказали?

— Не позже чем через десять дней.

—Никаких особых подробностей?

Джонс сглотнул слюну.

— Она слепа.

Внезапно убийца обернулся и как будто посмотрел прямо в глаза Джонса через зеркало без амальгамы.

Слепа?

Да.

Убийца медленно произнес:

— Тогда еще десять тысяч. — И с улыбкой добавил: — Ведь я сентиментален.

* * *

Плитка, паркет, палас. Кристина узнала шаги Франсуа Суплэ, как только он вошел в комнату. Вот уже несколько дней частично оторвавшаяся металлическая подковка на одном из его ботинок тихонько позвякивала. Когда он приблизился к ней, она почувствовала легкий запах его туалетной воды. Она протянула ему руку, он пожал ее.

— Садитесь, Франсуа. Что вам налить? Как обычно?

— Виски, пожалуйста.

Она тотчас же встала и, ориентируясь по покрытию пола, дошла до большого бара, расположенного в глубине комнаты, зашла за стойку и уверенно взяла нужную бутылку среди других.

Вручив ему стакан и налив себе, она спросила:

— Вам удалось найти что-нибудь подходящее?

— Я думаю, что дом вам понравится, он находится как раз над Вильфраншем, посредине большого сада.

— Сад окружен стенами?

— Четырехметровыми. Я приказал, чтобы там установили электрическую защиту. Там так же есть хороший бассейн.

Кристина, довольная, хлопнула в ладоши. Она села, обнажив прекрасные ноги, и секретарь почувствовал себя несколько неловко. Он продолжил:

— Рабочие уже приступили к оснащению дома, чтобы там все было примерно так, как здесь. Покрытие пола различными материалами очень скоро будет закончено. Вы можете завести собак, если хотите.

— Решим это позже, А цена?

— Я признаю, что это крайне дорого, особенно если учесть работы, которые вы хотите произвести... За такой короткий отрезок времени...

— Мы уже обсудили это, мой дорогой Франсуа. Так как профессору Кавиглиони после операции необходимо проводить различные виды обследования моих глаз и он будет это делать по крайней мере в течение двух месяцев, я обязана оставаться на месте... во всяком случае, неподалеку от Монте-Карло... Вы представляете меня в гостинице и толпы людей вокруг?

— Согласен, но мне кажется, вы преувеличиваете опасность положения. Человек, который убил вашего отца, не обязательно попытается убить вас! Он просто может подождать результата операции... Если он будет отрицательным...

— Но если он будет положительным, я опознаю его тотчас же, Франсуа, а он никогда не захочет подвергаться такому риску!

— Он знает только, что вы намерены...

— Весь мир знает об этом. Я дала достаточно интервью американской прессе, чтобы по крайней мере одна статья попалась ему на глаза. И в этот момент он, наверное, замышляет убить меня...

На ее лице появилась злая усмешка.

— Он придет, Франсуа. Очень скоро. Тогда я убью его. Своими собственными руками.

Франсуа Суплэ вздохнул и заерзал на своем сиденье. Кристина шевельнулась, и ее юбка поднялась еще выше, открыв полоску белой кожи выше чулка.

— Убив его, вы ничего не докажете.

— Если не убью, я его сдам полиции, и его убьют другие. Я хочу вырвать у него признание и потом убить. Ни один суд никогда не осмелится осудить меня.

Она зажгла сигарету, которую уверенно взяла из лакированного ларчика.

— Он придет, Франсуа, я это знаю!

— Или пришлет кого-нибудь.

— Это одно и то же. Если он не придет сам, мы возьмем его эмиссара и заставим его заговорить!

Франсуа еле сдерживался. Он не мог оторвать глаз от стройных ног, по которым пробегала легкая нервная дрожь. Он встал и принялся расхаживать взад и вперед по комнате: два шага по ковру, три по паркету, четыре по плиткам. Приход Вероники отвлек их от обсуждаемой темы. Она сказала Кристине:

— Я только что разговаривала по телефону с этим комиссаром из Интерпола. Я сказала ему о твоем желании. Он взбешен.

Франсуа, внезапно что-то заподозрив, прервал свое хождение и спросил:

— О чем это вы?

Кристина рассмеялась. Ее, похоже, забавляли все эти хлопоты вокруг нее.

— Все очень просто. Интерпол намерен обеспечить мою защиту в период поездки и пребывания в Монте-Карло до операции.

— По-моему, это нелишняя предосторожность.

— Только я — против.

Вероника и Франсуа обменялись удрученными взглядами, выражение их лиц красноречиво говорило: «Уж если ей взбрело что-нибудь в голову, спорить бесполезно».

— А какова же причина отказа?

— Если этот человек увидит, что меня окружают полицейские, он никогда не попытается приблизиться ко мне, и мой план провалится.

Вероника воскликнула с отчаяньем в голосе:

— Зачем все это, раз ты сможешь его потом опознать и отправить на электрический стул?

Кристина медленно посмотрела своими мертвыми глазами в сторону подруги.

— А ты уверена, что операция даст положи тельные результаты?

Вероника прикусила нижнюю губу. Кристина продолжала:

— Ты не понимаешь, что успех или провал операции не имеют никакого значения. Важно то, что этот человек не захочет подвергать себя риску...

Она встала и, огибая расставленные по комнате стулья, уверенно прошла к окну, прижалась к нему лбом.

— У меня нет совершенно никакой надежды, Вероника, и ты это знаешь, да и у тебя ее не больше. А вот убийца должен думать, что операция удастся. Нужно, чтобы он верил в это и боялся настолько, чтобы броситься в ловушку...

Она обернулась. Казалось, она смотрит то на одного, то на другого.

— Так надо, вы меня понимаете? Мы уезжаем через неделю. Без полицейских. Кроме вас двоих моими телохранителями будут Боб и Леон.

Она открыла ящик и достала оттуда пистолет величиной не более спичечной коробки.

— Не говоря уже об этой игрушке, с которой я больше не расстанусь.

Секретарь был настолько ошеломлен, что Кристина, вероятно, это почувствовала.

— О, ваше удивление не последнее, Франсуа. Идемте с нами, у меня сейчас как раз тренировка.

* * *

В огромном подвале частного отеля служащие фирмы «Гастинн-Ренетт» оборудовали необычный тир.

Вероника, давно привыкшая к этим странным декорациям, щелкнула выключателем, комната осветилась. Франсуа, ожидающий всего, не смог удержаться от восклицания. Кристина, взяв его под руку, рассмеялась.

— Я знала, что вас это удивит.

И было чему удивляться. Подвал разделили в длину на две части таким образом, что получились два коридора, в одном из которых находился котел и чан с мазутом. Другой же, совершенно пустой, имел пятнадцать метров в длину и четыре в ширину и представлял собой тир.

Франсуа увидел в глубине пять черных силуэтов мишеней в форме человека. Но на этих силуэтах на месте традиционного белого сердца находился странный нарост толщиной с пачку сигарет.

— Как вы можете по ним стрелять? — спросил секретарь.

— Сейчас увидите, это элементарно. Вероника, магазин.

Вероника взяла один из миниатюрных магазинов, лежавших на чем-то, похожем на аналой. Точным движением она вставила магазин в рукоятку, затем протянула пистолет рукояткой вперед Кристине, которая взяла его.

— Мотор! — сказала девушка,

Вероника подошла к пульту управления, опустила рукоятку, и тотчас же в глубине задвигались силуэты одновременно по вертикали и по горизонтали, словно они находились на корабле, попавшем в сильный шторм.

— Звук, — приказала Кристина.

На этот раз Вероника нажала на кнопку, и от первого манекена донесся резкий звук. Раздраженно нахмурившись, Кристина сказала:

— Не так громко!

Вероника повернула ручку регулятора звука, и шум уменьшился. В этот момент Франсуа понял, что наросты на силуэтах были миниатюрными передатчиками. Свист скоро превратился в неравномерный сигнал «пип-пип», переходящий от мишени к мишени.

Кристина, крепко держа оружие и расставив ноги, сосредоточилась. Она подождала, пока сигнал прошел через все мишени, а потом, когда его снова издал первый силуэт, выстрелила.

Свист резко прекратился. В то же время раздался слабый звонок. Кристина надулась.

— Слишком высоко.

Она снова выстрелила, по второй мишени. На этот раз присутствующие ясно увидели четкую дыру от пули в силуэте мишени, тогда как шум совсем прекратился.

— Левое плечо, — произнесла Вероника.

Кристина подождала, пока сигнал «пип-пип» сделал полный круг, выстрелила в следующие три мишени. Она попала во все три в разных местах, во все три выше пояса.

С чувством удовлетворения она сделала пять шагов вперед и, перезарядив пистолет, сумела попасть во все мишени.

— Уменьшите звук, — приказала она.

«Пип-пип» перешел в еле слышный шепот, который Франсуа уловил, лишь напрягая слух. Но Кристина, чей слух был более острым, попала во все мишени.

— Еще тише.

На этот раз звук был совсем неслышен, и сигналы от мишеней стали беспорядочными. Они исходили то от первой мишени, то от пятой, затем возвращались ко второй,. И всякий раз, отставая от сигнала лишь на долю секунды,

Кристина нажимала на спусковой крючок, отправляя пулю прямо в цель.

Было израсходовано около тридцати патронов, и, так как порохом пахло очень сильно, Вероника включила воздухоочиститель, и в помещении снова стало можно дышать.

Кристина положила свой пистолет на «аналой» и повернула к Франсуа радостное лицо.

— Ну, что скажете? Вы по-прежнему думаете, что полиции нужно защищать меня?

— По правде говоря, нет. Но как вам удается слышать этот «пип-пип»? У меня довольно хороший слух, однако...

— Я брала уроки у дрессировщика собак, мой дорогой! Теперь ультразвук не секрет для моего уха!

Вновь становясь серьезной, она взяла его под руку и повела к двери, пока Вероника все выключала.

— Бессонными ночами я только и делала, что прислушивалась... Так делают слепые. Нормальные люди пошире открывают глаза, чтобы лучше слышать. Мы же напрягаем слух, чтобы лучше видеть... И иногда нам это удается!

Они вернулись в большую гостиную, где их ждали стаканы с нагревшимся содержимым.

— Пистолет, которым я пользуюсь, весит всего девяносто граммов. Он стреляет самыми маленькими пулями, которые только есть... но с пяти метров их убойная сила достаточна, чтобы пробить человеческое тело. Это то, что мне требуется. Кто бы ни проник тайно в мою комнату, пусть даже бесшумно, я абсолютно уверена, что услышу его, почувствую, с точностью до десяти сантиметров определю его положение. Я абсолютно уверена, что не упущу его. Вы успокоились?

— Вполне. Но я все-таки думаю, что один или два сторожевых пса...

— Так вы что ж, не понимаете? Я хочу, что бы он смог приблизиться ко мне! Я хочу, чтобы он был в моей власти! Он никогда не подумает, что слепая... Нужно только не дать ему возможности убить меня с большого расстояния из ружья с оптическим прицелом. Однако, судя по вашим словам, вблизи виллы не существует ни одного возвышения, ни одного дерева, на которые стрелок смог бы взобраться, чтобы убить меня.

— Все деревья растут на западном склоне. Комнаты, где вы будете жить, как и сады, рас положены выше линии горизонта. С этой стороны никаких опасений.

— Хорошо, нам остается только отправиться в Вильфранш и воспользоваться его солнцем в ожидании визита господина X! — Повернувшись к Веронике, Кристина добавила безоговорочным тоном: — Вам следует подготовить все к отъезду. Закажите билеты на самолет на следующую среду.

— Но... это уже через пять дней!

— Ну и что? Насколько мне известно, чтобы поехать в Ниццу, визы не надо!

* * *

Боб Мюрэ, сидя за своим огромным пустым письменным столом, изо всех сил старался принять вид «молодого патрона». Перед ним стояли люди, которых он обобщенно называл «прислуга», готовые внимать его словам. Прочистив горло, он произнес:

— Садитесь, пожалуйста. Мария нам сейчас что-нибудь подаст.

Франсуа Суплэ выбрал самое глубокое кресло и уселся в него без всяких комплексов. Вероника скромно устроилась на стуле, плотно сжав колени. Мария поспешно направилась к бару-холодильнику. Леон, шофер, с озабоченным видом сел в сторонке, у двери, считая, что так он никого не обидит.

Мария подала освежающие напитки и села рядом с Леоном.

— Я вас собрал по следующей причине. Вы все будете сопровождать мою жену в поездке на юг и находиться с ней в течение минимум двух месяцев. Само собой разумеется, вы будете от вечать за ее самочувствие и главным образом за ее безопасность. Я бы сам хотел сопровождать Кристину и быть рядом с ней во время этого трудного периода. К сожалению, дела, которые я никак не могу отложить, вызывают меня в Соединенные Штаты. Я уезжаю завтра вечером, и я хотел бы увериться в вашей преданности.

Четверо присутствующих подтвердили и словами, и жестами свою привязанность к семье Мюрэ. Затем Боб открыл ящик и вынул оттуда несколько конвертов.

— Я знаю, что требую от вас невозможного, то есть быть бдительными постоянно. Также я вас прошу принять вот это... Да, да, я так хочу, мне это доставляет удовольствие. Я надеюсь разобраться с делами достаточно быстро, чтобы приехать к вам в Вильфранш...

Зазвонил телефон, прервав тираду, которая обещала быть блестящей. Мюрэ поднял трубку. Его лицо тотчас же засияло.

— Да, это я... О, здравствуйте, мой дорогой комиссар... Секундочку, пожалуйста.

Он осторожно положил трубку на гладкую поверхность стола, встал, давая таким образом понять своим посетителям, что собрание окончено. Все направились к двери.

— Извините меня... И еще раз спасибо. Что бы ни случилось, Вероника меня предупредит... У Франсуа есть мои координаты... До свидания.

Он тщательно закрыл дверь, вновь сел на свое место и взял трубку.

— Вот теперь мне никто не мешает. Как вы поживаете?.. А ваша очаровательная жена? Передайте ей мое почтение... Да. Как мы и договаривались, я хочу с вами решить следующий вопрос. Кристина и Франсуа Суплэ, мой секретарь, едут через четыре дня в Вильфранш, через Ниццу. Не хотите ли вы записать время отправления самолета и номер рейса?.. Таким образом один из ваших людей сможет за ней последовать и обеспечить ее защиту... Естественно, я вам рекомендую держать все это в строжайшей тайне. Ведь, если вдруг моя жена узнает, что человек из Интерпола следует за ней по пятам, она ужасно разгневается... Нет, она летит на самолете только с секретарем. Остальные слуги поедут на машине. Прекрасно, я вам доверяю.

— Признаюсь, что теперь мне будет спокойнее уезжать. Вы запишете время и рейс?.. 17.15, рейс 421.

Все оставались в гостиной. Вероника вышла, быстро обошла здание и, не издавая ни звука, застыла неподалеку от приоткрытого окна. Она слышала почти весь телефонный разговор Боба Мюрэ.

Полагая, что знает достаточно, Вероника покинула свой пункт подслушивания и вернулась в большую гостиную, где ее ждала Кристина.

* * *

Между тем наемник Корпорации, уже давно расположившийся в одном из отелей на улице Сен-Пер, постепенно наводил справки о привычках обитателей дома Мюрэ.

Чуть высунувшись из своего окна, он мог видеть ворота виллы, не упуская никого из вошедших или вышедших. При помощи аппарата с телеобъективом ему удалось заснять всех, кто посещал этот дом.

В одном бистро, где встречались личные шоферы, он уже раза два сумел подслушать разговор Леона с его коллегами. В магазине он смог очень близко подойти к горничной-кухарке Марии.

В воскресенье утром он проследовал за робкой Вероникой до церкви Святого Фомы Аквинского.

Он не спешил. Он тихо плел свою паутину, действуя расчетливо, ничего не оставляя на волю случая.

 

Глава 5

Поставив серый «бентли» в гараж, Леон прошел в дом. Там его ждали Вероника и горничная.

— Ну как?

— Сорок пять минут назад я посадил мсье в самолет на Нью-Йорк.

— Хорошо. Я сейчас скажу Кристине.

Когда Вероника пересекала холл, в дверь позвонили. Она изменила свой маршрут и пошла открыть дверь. За дверью она увидела мужчину с сумкой через плечо, который приложил руку к кожаному козырьку своей кепки,

— Мюрэ живет здесь?

— Да. Что вы хотите?

— Я пришел починить телефон. Сказали, что один из аппаратов не работает.

— Точно. Аппарат в гостиной. Проходите сюда.

Вероника открыла дверь рабочему и оставила его заниматься своим делом. Затем она вошла в спальню, где Кристина заканчивала одеваться.

— Я слышала, как подъехал «бентли». Значит, мой муж уехал?

— Он уехал.

— «Уехал» — весьма неточное слово, вздохнула Кристина. — «Сбежал» более соответствовало бы действительности. По-моему, всю свою жизнь он стремился избегать неприятностей. И женитьба на мне стала для него самым эффективным способом избавиться от финансовых проблем. Шов у меня на чулках ровный?

— Абсолютно.

— Помоги мне застегнуть это платье. Самой мне никогда это не удается. Кто звонил?

— Телефонный мастер. Я его оставила в кабинете.

— Я думала, что это опять какой-нибудь журналист или полицейский.

— Кстати... — неуверенно произнесла Вероника.

— Я тебя слушаю.

— Вчера я слышала разговор Боба. С Интерполом, Он назвал рейс твоего самолета, что бы кто-нибудь из полицейских смог последовать за тобой и защитить тебя.

Рассерженная, Кристина закусила губы.

— Нет, но почему он вмешивается? Он пре красно знал, что... А, я знаю, это просто для того, чтобы его не мучила совесть! Он убегает как трусливый заяц, но нанимает мне телохранителя! Точно так же, когда он мне дарит какое-нибудь украшение или духи, всякий раз это означает, что он недавно изменил мне!

Она села, скрестив ноги и обхватив голову руками.

— Я не хочу, чтобы меня преследовал полицейский, иначе весь наш план рухнет! От него совершенно необходимо избавиться... Подожди, похоже, у меня есть идея!

* * *

Телефонный мастер не терял времени на поиски поломки. Он ограничился тем, что поставил предохранитель, который сам же и вынул накануне вечером, воспользовавшись отсутствием хозяев дома, приглашенных на коктейль, и сном горничной.

Затем, убедившись, что он один, достал из своей сумки крошечный радиопередатчик и прикрепил его под столиком, смочив резиновую присоску.

Встав на колени, он подключил аппарат. В течение двух суток он будет передавать на расстояние 1500 метров любые слова, произносимые в этой комнате, даже если говорить будут очень тихо.

Мужчина закрыл сумку, намотал на левую руку кожаный ремень и вышел из комнаты.

* * *

Закончив свой туалет, Кристина вышла из спальни и решительным шагом направилась в гостиную в сопровождении Вероники.

— Тебе ясно? По-моему, это лучший способ. У нас почти одинаковый рост и почти одинаковые фигуры. Ты наденешь один из моих париков, черные очки, одну из моих шуб и сядешь в само лет под моим именем вместе с Франсуа.

— Возможно, у полицейского будет твое фото...

— С фото или без, ему и в голову не придет заподозрить подмену. Впрочем, последние мои фотографии сделаны четыре года назад. И ты знаешь лучше, чем кто-либо, насколько я изменилась. Он ничего не сможет разобрать.

Она провела рукой по крышке стола и воскликнула:

— Кому понадобились мои сигареты! Все прекрасно знают, что мои веши должны лежать на своем месте!

Пачка сигарет была передвинута сантиметров на двадцать. Наконец она ее нашла и вздохнула. Вероника дала ей прикурить.

— Итак, — продолжила Кристина, — ты садишься в самолет с Франсуа и играешь мою роль. Для этого ты меня достаточно знаешь. Попробуй немного утрировать неуверенность движений слепой. Если ты споткнешься на лестнице, удача обеспечена. Полицейский, вероятно, постарается сесть непосредственно позади тебя. Во время полета ты скажешь Франсуа, что изменила свои планы и хочешь поехать до Италии. В Ницце возьми такси до Вэнтимиля. Там тебе будет легко уйти от полицейского, сняв очки, парик и переодевшись. Ты приедешь к нам в Вильфранш. Франсуа останется на некоторое время в Вэнтимиле, чтобы задержать полицейского. В это время я спокойно уеду на машине с Леоном и Марией. Прекрасный план, правда?

— По-моему, опасный.

— Для тебя? Ты боишься, что тебя убьют в самолете?

При этой мысли Кристина рассмеялась. Вероника довольно слабо возразила.

— Бедняжка Вероника! Ты будешь под защитой мсье из Интерпола. Он будет там имен но с этой целью, ты не забыла?

— Я боюсь не за себя, а за тебя! Отправиться в такую долгую дорогу на машине... одной...

— Ты забываешь о Марии и Леоне. Я со гласна, что от Марии нельзя ожидать особой по мощи, но Леон сильный и умеет пользоваться оружием. А самое главное — ты забываешь о моем лучшем телохранителе... вот об этом малыше!

Как у фокусника, в ее правой руке появился маленький перламутровый пистолет.

* * *

Леон, шофер Мюрэ, хотя и мог жить в их особняке на улице Сен-Пер, предпочел не покидать свою маленькую квартирку на Монмартре. Его не особо утомительная служба позволяла это. К тому же ему разрешалось пользоваться одной из машин Боба Мюрэ.

В этот вечер он ехал домой, чтобы собрать чемодан. Он припарковал «фиат-600» неподалеку от дома, зашел к колбаснику купить продукты на ужин, затем к булочнику.

С пакетом в руках и батоном под мышкой Леон вошел в подъезд, поздоровался с консьержкой, которая вручила ему несколько писем. Потом он спокойно поднялся на шестой этаж и вставил ключ в замочную скважину.

Сначала он прошел на кухню, где оставил продукты, потом вошел в комнату, чтобы включить телевизор. Там его ожидал сюрприз; он увидел мужчину лет тридцати — тридцати пяти, в элегантном сером костюме, с сигарой во рту. Мужчина сказал с улыбкой:

— Садитесь. Будьте как дома. Выпьете чего-нибудь?

У шофера кровь застучала в висках, когда он увидел на ночном столике свою лучшую бутылку коньяка, из которой незнакомец уже прилично отпил. Он покраснел.

— Послушайте, вы! Что за наглость!

— А вы совсем не гостеприимны, мой дорогой Леон. Не стойте как столб. Садитесь!

— Как вы вошли?

Незнакомец тряхнул связкой отмычек.

— При помощи вот этого. Честные люди очень плохо защищены от грабителей. На месте страховых компаний я повысил бы ставки.

Разъяренный Леон, бормоча угрозы, подошел к незнакомцу и схватил его за отвороты пиджака. Тот сбросил его руки без видимых усилий, одновременно сбив с него спесь.

— Хватит. Ты сейчас сядешь и спокойно меня выслушаешь. Не то я тебе врежу. Я хочу тебя по просить о небольшой услуге. Это сущий пустяк.

* * *

В углу большой гостиной Кристина, сидя на корточках, выбирала пластинки. Ее ловкие пальцы двигались по верху конвертов, где были напечатаны шрифтом для слепых названия и фамилии исполнителей.

Сначала она выбрала запись Майлза Дэвиса «Sketches of Spain», поставила пластинку на проигрыватель. Послышалась музыка, прекрасная и печальная.

Кристина улеглась на полу, повернувшись лицам к окну, и предалась терзающим душу мечтам. Помимо воли она думала, что чудо все же возможно и что благодаря какому-нибудь фантастическому достижению науки профессору Кавиглиони, быть может, удастся вернуть ей зрение...

Неожиданно разозлившись, она сняла пластинку и отбросила ее в сторону, быстро заменив ее на Вивальди, чья музыка была более оптимистичной.

Когда дверь открылась, она почти не обратила на это внимания. Она услышала, как к ней приближаются чьи-то шаги, но звуки доходили до нее словно через толстый слой ваты. Она не знала, был ли это мужчина или женщина, ей было все равно.

Кто-то взял ее за предплечье. Почувствовав чью-то руку, она нехотя подняла голову.

— В чем дело?

Голос Франсуа Суплэ был странным:

— Крис, только что звонил Леон. Он не сможет отвезти вас в Вильфранш.

Внезапно она вернулась к действительности, осознав свою небрежную позу, вероятно весьма откровенную, и натянула юбку на колени.

— Как? Почему?

— У него очень серьезно заболела мать. Он должен быть постоянно рядом с ней. Он очень сожалеет, что подвел вас. Он надеется, что вы на него не рассердитесь.

— Ну и шутник этот Леон! Подайте мне телефон, я ему скажу пару слов!

— Вы хорошо знаете, что у него дома нет телефона. Он звонил из автомата. Впрочем, я с трудом узнал его голос, он, видимо, очень волновался.

— Это просто безумие! Я же все-таки не могу сама себя отвезти в Вильфранш!

— Есть несколько выходов из положения. Во-первых, вы можете улететь самолетом.

— От этого я категорически отказываюсь. Об этом не может быть и речи.

— Во-вторых, я могу сам вести машину до Вильфранша.

— Этого я также не хочу. Полицейский, приставленный наблюдать за мной, будет удив лен, увидев, что я еду в сопровождении лишь Марии в качестве защитника.

— В-третьих, выход, предложенный самим Леоном. Он пришлет нам вместо себя своего кузена. Похоже, у этого парня прекрасные рекомендации. Он свободно говорит по-английски и физически крепок.

Лицо Кристины прояснилось.

— С этого-то и надо было начинать, мой дорогой Франсуа. Я полностью доверяю Леону, который безупречно служил все четыре года. Его кузен мне подходит. Когда мы его увидим?

— Он должен зайти через час-два.

— Значит, все улаживается! Я надеюсь, мама Леона очень быстро выздоровеет. Помогите мне встать.

Он подхватил ее под мышки и притянул к себе. Когда она оказалась рядом с ним, то почувствовала, как участилось дыхание Франсуа, и непроизвольным движением обняла руками его шею. Франсуа прошептал, задыхаясь:

— Послушайте, Крис...

— Что, Франсуа?

В то же самое время она опустила веки, чтобы он не видел ее мертвые глаза. Она стояла вплотную к нему, прижавшись грудью к его груди.

— Вы меня волнуете, — выдохнул он.

— Я давно знаю это. Но вы никогда не осмеливались мне об этом сказать. Почему? По тому что я хозяйка или потому что я не такая, как другие?

Он не ответил. Она продолжала, почти крича:

— Скажите мне это, Франсуа! Почему? По тому что за слепой не ухаживают?

— Замолчите, пожалуйста.

— Франсуа, поцелуйте меня! Я тоже этого хочу!

Он крепко обнял ее. Их жадные губы соединились. Так как он увлекал ее в сторону дивана, она отстранилась.

— Не здесь... Иди сюда.

И, взяв мужчину за руку, слепая безошибочно повела его в свою комнату.

* * *

Вероника нашла Франсуа в кабинете-библиотеке. С сосредоточенным видом он изучал какие-то бумаги. Бросив на него взгляд инквизитора, она промолвила:

— Ну как?

— Что «как»?

— Расскажи, как все прошло с Кристиной?

Улыбка слетела с лица Франсуа Суплэ. Он чересчур нервно закрыл папку, которую держал в руках, медленно прикурил сигарету с белым табаком.

— Если я правильно понимаю, мадемуазель опять подслушивала под дверью.

Вероника не отреагировала на его иронию, только пожала плечами.

— Вы так шумели, что даже глухой от рождения все услышал бы. Ей все-таки удалось тебя соблазнить!

По ее щекам текли слезы, она и не думала их вытирать. Желая утешить Веронику, Франсуа хотел было взять ее за руку, но она резко отстранилась.

— Не дотрагивайся до меня. Никогда больше не дотрагивайся до меня.

— Вероника, если это может тебя утешить, у меня ничего не получилось.

— Еще бы! И у нее тоже, я в этом уверена! Но она разыграла комедию удовольствия достаточно громко, чтобы я это слышала, чтобы я знала, что ей удалось отнять тебя у меня...

Взволнованный, он вздохнул.

— Послушай, Вероника, меня не стоит слишком осуждать. Первый шаг сделала она. Я — мужчина, а ты должна знать, что любой мужчина с трудом устоит перед искушением, если только он не особенно закомплексован. Что касается меня, я тебя уверяю, это... маленькое приключение совершенно не меняет моих чувств по отношению к тебе. Она резко рассмеялась.

— Действительно, совершенно! Мсье очень добр! Может быть, мне теперь следует попросить у тебя прощения?

— Ох уж эти женщины! — вздохнул Франсуа.

Все больше и больше раздражаясь, он встал и направился к двери. Вероника побежала за ним, крича сквозь рыдания:

— Франсуа, не уходи так...

Неожиданно донесшийся из интерфона голос Кристины заставил их застыть на месте словно фигуры из воска:

— Франсуа... Вероника у вас?

Франсуа вернулся к столу, наклонился, чтобы ответить.

— Да, она здесь.

— Зайдите, пожалуйста, оба в гостиную. Только что пришел человек на место Леона, я бы хотела, чтобы вы на него посмотрели.

— Сейчас, Кристина.

* * *

Новый шофер с любопытством изучал разделенный на три части пол гостиной. Теперь он с явным восхищением разглядывал очаровательную молодую женщину, у которой собирался работать.

Видя, как она точно и быстро выбирает напитки в баре, он никогда бы не заподозрил, что она слепа. Было ли в этом доме принято, чтобы хозяйка готовила коктейль для слуг, или же это только являлось своеобразным номером, предназначенным для каждого вновь пришедшего, чтобы продемонстрировать ему непринужденное поведение слепой?

Он склонялся ко второму предположению, когда Франсуа и Вероника вошли в комнату. Кристина спросила:

— А для вас двоих тот же яд?

— Спасибо, мне не надо, — сказала Верони ка странным голосом.

На секунду Кристина застыла с шейкером в руках, затем разделила лимон на части, скрывая улыбку. Но так, чтобы эту улыбку все-таки заметили.

Франсуа, который следил за реакцией Кристины, быстро взглянул на Веронику и понял, что она задета за живое. На какое-то мгновение им овладел страх, что Вероника не сможет сдержаться. Но она сдержалась.

По-светски Кристина расставила стаканы на столике посреди комнаты, затем стоя подняла свой.

— Выпьем за нашего нового друга. Его зовут Патрик Вебер. Патрик, это Вероника, моя давняя подруга, соблаговолившая посвятить все свое терпение несчастной калеке, которой я являюсь... И Франсуа, наше доверенное лицо... которым я всегда могла только похвалиться.

Казалось, Вероника готова ее укусить. Атмосфера наэлектризовалась до такой степени, что новый шофер это явно почувствовал. Он кашлянул и произнес:

— Я надеюсь, вы будете мной довольны, мадам Мюрэ.

— Не сомневаюсь, Патрик. Впрочем, ваш кузен нам рассказывал о вас много хорошего.

Все замолчали. Патрику Веберу на вид было лет тридцать. Высокий, светловолосый, ладно сложенный, он производил впечатление человека сильного и подвижного. Вполне приятный малый, несмотря на свои довольно маленькие, близко посаженные глазки и тяжелый подбородок.

— Патрик, — сказала Кристина, устроившись около электропроигрывателя, — я не знаю, что именно сказал вам Леон насчет ваших обязанностей в этом доме.

— Он мне говорил главным образом о поездке на Лазурный берег и о пребывании там...

Речь идет именно об этом. Но есть еще кое-что: вы умеете пользоваться оружием, Патрик?

Прямой вопрос, казалось, обескуражил парня, который взглядом искал поддержки у Франсуа и Вероники. Но так как оба соблюдали строгий нейтралитет, он решился ответить:

— Да, мадам. Я немало скитался по свету и прослужил четыре года в коммандос. Я умею пользоваться ружьем, пистолетом-автоматом, бросать кинжал... Не говоря о борьбе и рукопашном бое. Возможно, я немного утратил сноровку, но, потренировавшись несколько часов, думаю, что смогу...

Кристина хлопнула в ладоши.

— Бывший десантник! На это я даже и не рассчитывала! Скажите, Патрик, а вы уже убили много народу?

— Если не возражаете, мадам, я предпочел бы не говорить об этом.

— Как хотите. Вам дадут револьвер. Здесь в подвале есть тир и склад боеприпасов, Франсуа, достаньте немедленно Патрику разрешение на ношение оружия.

— Хорошо.

Патрик Вебер тотчас же отреагировал, быть может даже с несколько излишней поспешностью:

— Нет необходимости. У меня таковое имеется на револьвер калибра 6,35 миллиметра. До вас я работал у посредника по доставке алмазов, который перевозил целые состояния...

— По-моему, это прекрасно. Вы сегодня свободны?

— Как птица.

— Мы уезжаем послезавтра. Вы можете рас положиться в доме прямо сейчас, если хотите, Вероника вам приготовит комнату на первом этаже.

— Спасибо. А я тем временем схожу за своими вещами.

— Послушайте-ка, Патрик... вы холосты?

— Разведен. Но живу один.

Он произнес это слегка подчеркнуто, словно считал постыдным подозрение в том, что он мог жить с женщиной.

Кристина допила свой стакан, встала и подошла к Патрику.

— Франсуа и Вероника вам расскажут о вашей работе. Вот только, если вас это не затруднит... ведь калеке все можно простить, правда?.. Я хотела бы, чтоб вы мне позволили вас осмотреть...

— Пожалуйста.

Стоя неподвижно, он разрешил еле по и слегка коснуться пальцами своего лица, волос, спуститься вдоль шеи, плеч.

— Вы очень красивы, Патрик. Мне это приятно. Мне нравится, когда меня окружают привлекательные люди, хотя я и не могу их видеть. Вы знаете, обычно полагают, что слепых окружают ужасно некрасивые люди. В основном это так и есть. Уродливые люди чувствуют себя в безопасности со слепыми. Но я не такая слепая, как другие, вы очень быстро это поймете.

— Я уже понял.

— До скорой встречи. Я вас оставляю с моими друзьями.

Она быстро пошла к двери. Ее высокие каблуки простучали поочередно по полу, по плитке, и она исчезла.

Тотчас же Вероника, которая слишком долго сдерживала свои чувства, резко сказала:

— Я вам не нужна.

Она побежала к двери и с шумом захлопнула ее за собой.

Мужчины остались один на один, неприязненно рассматривая друг друга. Затем Франсуа со вздохом сказал:

— Вы привыкнете, но поначалу это сбивает с толку. Она требует, чтобы с ней обращались точно так же, как с нормальной женщиной, но никогда не перестает говорить о своей неполноценности.

— Женское противоречие, ясное дело.

Патрик широко улыбнулся. Он вдруг показался Франсуа симпатичным. Он улыбнулся ему в ответ и сказал:

— Допивайте ваш стакан, я налью вам еще. Вы принесли рекомендации?

— У меня есть все, что надо. По крайней мере я так думаю.

Он протянул секретарю конверт, откуда тот вынул несколько отзывов, все похвальные. Он записал номера телефонов их авторов.

Вам не будет неприятно, если я позвоню этим людям?

Вовсе нет, это ваша работа.

Они с удовольствием поболтали еще полчаса, и Франсуа ввел шофера в курс дела.

Если вы любите приключения, вы рискуете стать участником одного из них. Не думаю, что это очень опасно, но как знать. В любом случае оплата соответственная.

Не беспокойтесь, мсье Суплэ. У меня прекрасная реакция.

— Окей, Патрик, зовите меня Франсуа.

Чуть позже Франсуа вышел, чтобы ответить на телефонный звонок, оставив Патрика одного в гостиной. Новый шофер не терял ни секунды. Присев на корточки перед столиком, он сунул руку под его крышку, зажал в кулаке миниатюрный передатчик, хлюпнув присоской, отсоединил его и положил в карман.