Поход мой на рынок оказался долгим и сложным, я шел по рядам, отбиваясь от любых предложений, старательно двигаясь в сторону рядов, где торговали живым товаром, но отбиться удалось не ото всех. И вскоре я уже был счастливым обладателем здоровенного березового веника и малой кадушки с мочеными яблоками. Вроде бы вещи-то нужные, но куплены уж больно внезапно. Выглядел я забавно, надо полагать, — с субурито на плече, с кадушкой яблок и веником под мышкой. Но желающих смеяться почему-то не находилось. Уже все знают, что ли? Знают что? Про Ферзя, который в темном лесу угробил шестерых уных, или про Ферзя, который порешил в княжьем дворе наглого находника Фарлофа?

Ненавижу столпотворения. Я не могу видеть всех, кто крутится рядом, тем более не могу видеть всех, кто чуть дальше. Я не контролирую всю площадь, поэтому мне неуютно, до спрятанной в плечи головы неуютно и беспокойно. Но торжище мне понравилось. Вернее, торговцы. Эти люди уважительно, причем совершенно искренне — у меня нюх на такое — относились и к нам, покупателям, на которых наживались, и к своей работе и к плодам рук своих тоже, прекрасно совмещая и то и другое. Покупка была не безликой покупкой в супермаркете, но целой сделкой, плодом долгих раздумий и отчаянного торга сразу за двоих, потому что я никогда не торгуюсь, для меня названная продавцом цена и есть последняя. Видимо, это шокировало торговцев, и они сами сбивали свою же цену.

Я уже чуть было не купил с десяток кур и солидного порося средних лет, когда, наконец, пошли ряды с другой живностью. Тут были и быки, и коровы, и лошади — боевые и рабочие, тут были овцы и козы, тут же были собаки. Наконец-то!

Первые собаки моего внимания как-то не привлекли. Зато подошел ко мне неожиданно мужичок средних лет, постарше меня. Невысокий, но складный, седеющий сероглазый человек с длинным шрамом на лице. Началось, что ли? Я машинально переместился на удобную позицию, чтобы сразу расколоть мужичку голову, если что.

— Здрав будь, — начал мужичок, — тебя Ферзем кличут?

— И ты будь здрав, — отвечал я. — Да, меня так зовут. Что надобно?

— Ты правда вчера Фарлофа на дворе прилюдно палкой убил? — Он спросил это с такой страстью, что стало ясно: что-то в этой истории для него настолько важно, что ему можно простить даже «палку». Нет, нельзя.

— Ты бы, дядя, следил за тем, что говоришь. Меч мой срамить и позорить не смей, а не то дам я тебе «палку», — сухо поведал я собеседнику, и тот ужасно смутился.

— Прости, Ферзь, право слово, не хотел ни тебя, ни меч твой задеть, за что купил, за то продаю. Так ты Фарлофа деревянным мечом убил, как пса?

— Я. А тебе что за дело, мил-человек? Он друг тебе или родственник? — отвечал я.

— Друг… Он девку приневолил… А она за меня просватана была. Вот и вся наша дружба. Я пробовал вступиться, сам видишь, что сталось, — мужичок показал на свой рубец на лице, — на озере мы были с ней. Меня посек, а ее… Довел на него князю, ан толку не было. Предложил мне князь виру, а что мне в той вире? Чести ей не вернешь. Вот, живем теперь. Я все ждал, что случай будет с варягом ночкой повстречаться, а все не было.

— Так ты зол на меня, что ли, дядя? — Я уже готовился посоветовать ему лучше быть готовым к таким ситуациям, чем потом людям нервы мотать, но тут мужичок наконец улыбнулся.

— Нет, Ферзь, я тебя поблагодарить искал, — сказал он и поклонился мне в пояс.

— Да не за что. Варяг сам напросился, да и, видать, давно напрашивался, — ответил я мужичку, смутившись.

— Ты, Ферзь, где остановился? Люди болтали, что тебя в лесу нашли, — спросил мужичок.

— Ты бы, дядя, хоть сказал, как называть тебя, — ненавязчиво я напомнил мужичку о хорошем тоне.

— Зови меня Ершом, Ферзь, — тут пришла очередь смутиться мужичку, который забыл о правилах приличия.

— Добро, Ерш. Остановился я в «черной», слыхал ли о такой?

— Ох, паря, за что ж тебя туда? За варяга, поди? — охнул Ерш.

— Нет, это мне в награду, — сказал я довольным голосом. Вот так и начинаются легенды и куются первые звенья славы.

— Нешто в ней жить можно? — поразился Ерш.

— Это кому как. Мне — да, а других «черная» не пустит, — ответил я, понизив голос.

— Ты уж не колдун ли, Ферзь? Или даже… Нет, не может такого и быть, — проговорил Ерш.

— Чего не может быть, Ерш? — заинтересовался я, разговор был очень интересным, я даже позабыл, зачем и пришел сюда.

— Ну, в лесу нашли, левша, говорят, расписан весь неведомыми рисунками, некрещеный… Ты уж не волхв ли, Ферзь? — наконец, решился спросить Ерш.

— Нет, Ерш. Ни колдун, ни волхв, не стану лгать. Стал бы волхв князю служить?

— То правда твоя, а я глупости болтаю, — согласился Ерш. — А тут, на торгу, чего ищешь?

— Собак ищу, Ерш. И баб тоже присматриваю, — признался я Ершу.

— Так, может, показать, где и что? Ты ведь, я чай, не знаешь торга пока? — предложил Ерш.

— Хорошо бы. А то я и денег не знаю, — признаваться было неразумно, но я решил проверить свое везение. Если и обманет меня Ерш, то и ладно, за деньгами не гонюсь. Но буду знать, что врать и тут мастера.

— А собак каких хочешь? А то тут много разных, даже заморские есть, есть и наши, что от заморских, всяких хватает. Или тебе так, чтобы на дворе брехала? — уточнил Ерш пока про собак.

— Мне бы таких, знаешь, не очень высоких, но тушистых таких и мордастых, с грудью широкой, что и на медведя хороша, и по человеку не промахнется, — отвечал я.

Ерш призадумался.

— Есть такие, точно. Их тут только один купец продает нынче, но дорого просит, одно слово — княжеские те собаки. У тебя денег-то сколько? — прямо спросил Ерш.

Я показал ему все серебро, доставшееся от уных, Ерш посмотрел, подумал и кивнул головой: «За мной иди, хватит тебе на собак твоих, шесть кун у тебя». Я послушно пошел за Ершом, внимательно осматривая его сзади. Понятно стало, отчего я так насторожился сразу, даже не осознав этого тогда, — несмотря на обычное вроде как телосложение, Ерш мог похвалиться шеей и трапециями профессионального боксера. Я опустил глаза к его кистям — так и есть, костяшки сбиты и приплющены, кожа на них темная, жесткая даже на вид — кулачник мой Ерш, однако. Одновременно с этим я заметил, что люди, попадавшиеся ему на пути, охотно уступают ему дорогу. Значит, еще и известный боец. Везет мне на поединщиков, надо сказать. Я окликнул его:

— Ты кулачник ведь, Ерш? — Я взглядом указал на его кулаки.

— То верно, — усмехнулся Ерш.

— И хороший? — продолжал я допытываться.

— Не знаю, люди говорят, неплохой будто. Ты, Ферзь, не гадай, я тебе правду сказывал, а что кулачник — так что в кулаке против меча? Если думаешь что худое, то скажи, я уйду сразу, чтоб тебе не думалось, — как бы то ни было, он очень хороший кулачник, раз мозги ему еще не отбили.

— Нет, это я так, себя проверял. Угадал или как, — ответил я почти честно.

— Добро. А вот и пришли. Вот тебе твои собаки, — Ерш показал рукой перед собой, и я обмер, забыв обо всех ершах, кулачниках и князьях на белом свете.

Прямо на земле стояла огромная, высокая корзина, возле нее стоял хозяин, рядом с ним, как я понял, сидела мамка щенков — собака с широченной грудью, сравнительно короткими, толстыми лапами-столбиками, блестящей, отливающей на солнце шерстью и свободно висящими складками на шкуре и низкими брылями. Не собака, а мечта. Состроив презрительные морды, мы с Ершом подошли к вместилищу щенков. Ершу мамка сказала: «Гав!» — а мне так и вовсе ничего не сказала. Хозяин смотрел на нас совершенно равнодушно.

В корзине же возились щенки. Боюсь, моя нарочито презрительная личина сползла с лица, и оно перекосилось в моей кривой ухмылке. Ради таких щенков стоило махнуть на тысячу лет назад! Маленькие меделяны уже в раннем детстве по корзине ходили походкой могучих собак, тяжелой, развалистой, правда, нередко спотыкались и падали. Толстые, крупные, крепкие щенки являлись точной копией своей мамки, и очевидно, и папаши в уменьшенном виде. Я постучал пальцем о верх корзины, и щенки все до единого тут же бросились к моей стороне. Один даже пытался лаять. Так, этот не годится — нервный. Этот тоже — побежал позже всех. Сук я не хочу. Так, а вот это интересный кобелек.

— Здрав будь, уважаемый, — обратился я к продавцу. — На руки позволишь взять кутенка?

— Ферзь, да брось ты, обманывает торгаш: присмотрись, не те это щенки, а собака тут для виду сидит, дураков обманывает, — вмешался Ерш.

Я сначала чуть было не возмутился, но быстро понял, к чему это он.

— И то… Что скажешь на это, уважаемый? — вновь обратился я к продавцу.

Тот побагровел еще во время краткой речи Ерша, а сейчас от него можно было смело прикуривать.

— Здравы будьте! — внезапно для меня, выговорил багровый хозяин. Я думал, минимум матом пуганет. — Смотри лучше, глаза-то, поди, дома забыл? На лапы смотри им! На грудь, на холку! Полтора месяца всего щенкам, ты видал ли таких? Поди, дома вошь на аркане да блоха на цепи, а туда же! Не ее щенки! Да жаль, она слов твоих не поняла, а то бы гнала до Киева! Не понимаешь в собаках, не суйся! Выискался тут… Тебе какого посмотреть? — без малейшей паузы обратился он уже ко мне.

— Мне вот этого, с белым ремнем. Волчьей масти, — сказал я, не отрывая взгляда от щенка.

— А ты, уважаемый, вижу, понимаешь толк, — удивленно, как мне показалось, протянул хозяин и подал мне щенка.

Щенок на ладонях потянул как пушечное ядро — небольшой пока размер, но литое тело. Хорош! Я посмотрел прикус, лапы, чтобы не было «прибылых» пальцев, прощупал грудь, осмотрел глаза и уши. Потом поставил щенка обратно в корзину и больно потрепал за ухо. Щенок грозно сказал мне «Ррррррь!» и тем самым покорил меня окончательно. Я негромко свистнул, и щенок поднял мордочку. Не глухой. Я выпрямился, полез было за мошной, забыв спросить даже и цену, но Ерш пнул меня незаметно по ноге и спросил громко:

— Похож ли на собаку-то?

— Этот-то? Этот один и похож. Сколько просишь, хозяин?

— Да чтобы лишнего не просить, пять кун всего! — отвечал хозяин степенно, покручивая вислый ус.

Я снова было полез в карман, но Ерш снова пнул меня по сапогу и громко сказал:

— Да ты ополоумел, дядя! За пять кун я всех твоих щенят куплю, суку и тебя в додачу!

— Да за пять кун я его от сердца с кровью отрываю, Бога побойся! — завопил и хозяин.

И начался отчаянный торг. Я в нем участия не принимал, так как легко бы расстался с запрошенными пятью кунами, но Ерш думал иначе, и думаю, что и купец думал иначе тоже. Время тянулось и тянулось, я не слушал выкриков Ерша и хозяина, думал о своем. Наконец, хозяин протянул мне широкую ладонь, а Ерш, выглядевший нарочито расстроенным, молвил:

— Бей!

Я покладисто ударил хозяина по руке и полез за кошелем.

— Три куны! — сказал мне Ерш.

Оно и к лучшему, а то я цену-то и прослушал. Я отсчитал хозяину те монеты, которые, как я помнил, мне показал Ерш. Тот внимательно следил за моими действиями, видимо, большой надежды на меня не клал, но я угадал с оплатой. Ерш и хозяин кивнули, и хозяин невесть откуда вытащил большой, заткнутый тряпкой кувшин.

— Смочим собачку, люди добрые, — предложил он, доставая берестяные стаканчики, Ерш взял один, хозяин другой, а я, вытаскивая щенка из корзины, отказался, сославшись на зарок. Ерш и хозяин выпили, мы распрощались, и я вместе с кулачником пошел вдоль рядов, неся юного меделяна за пазухой. Тот громко сопел и царапался. Под мышкой я нес березовый веник, а в свободной руке, прижав ее к бедру, кадушку с яблоками. Ерш проводил меня до выхода с торжища и сказал на прощание:

— Меня сыскать очень просто, Ферзь. Хоть на торжище спроси, где дом Ерша-кузнеца, тебе всякий скажет. Буду рад тебя повидать иль помочь чем.

— Меня найти тоже невелика трудность, — усмехнулся я.

Ерш улыбнулся в ответ, и мы расстались. Я же степенно прошествовал было домой, но опомнился, вернулся на торг и купил там мяса, костной муки, овощей и крупы. Теперь я напоминал передвижную лавку. Хорошо, что щенок сидел за пазухой смирно, кажется спал. Со всем этим добром я неспешно двинулся к родному дому.

— Епишкин козырек! — простенал я, когда уже добрался до дома с отваливающимися руками. — Я снова баб забыл купить!

— Не ругайся! — сурово крикнул Дед и замер посреди избы. — Что это?! Ты никак собаку в дом приволок?! Ты чего это удумал-то?!

— Не сердись, Дед, щенок мал еще для двора, а дорогой. Позволь уж, пусть пока в избе поживет, он маленький еще! — просительно проговорил я. Дед оттаял:

— Не положено оно, конечно… Ну да ладно, чай, пол не протопчет. А почем платил? — спросил он.

— Три куны за шельмеца отдал! — честно ответил я.

— Оно, конечно, собака вроде бы как такого не стоит, — отвечал Дед, подойдя к щенку, которого я поставил на пол. — Но эта собака стоит дороже. Намного. Буду присматривать за кутенком, ты удачно куны потратил, Ферзь, уж мне поверь, а коли не веришь, давай я Дворового позову?

— Что ты, что ты, Дед, верю, конечно, — замахал я руками.

Щенок тем временем сидел у моих ног и на Деда негромко гудел. Получалось очень смешно — одно дело, когда гудит его мамка, другое дело, когда щенок. Дед ухмыльнулся и шагнул ближе, и щенок тут же бросился на него, с рыканьем и вздыбив шерсть. Дед остался стоять, но дальше не шел. Понимал собаку. Я похлопал легонько вернувшегося к ноге щенка и успокаивающе сказал:

— Тихо, тихо, это не чужой, это Дед, он в доме хозяин! — Щенок с сомнением посмотрел на меня.

— Чует нежитя и хозяина выбрал уже. Добро! — одобрительно сказал Дед.

— А что они, не любят нежитей? — удивился я.

— Так кошка нас видит, а собака только чует, вот представь, что ты точно чуешь кого-то, а не видишь, небось сам брехать начнешь? — отвечал Дед.

— Верно, Дед. А не станет он на тебя охотится? — засмеялся я.

— Да не должен, глаза умные, не похож на пустолайку, — совершенно серьезно ответил Дед. — Как кликать щеня станешь? Учти, имя даже собаке не зря дается!

— Графом стану звать, — ответил я. — Всегда хотел собаку Графом назвать.

— А что слово значит? — заинтересовался Дед.

— Титул, дед. Еще не князь, но уже не боярин, — сказал я задумчиво.

— Ишь ты. Плюнь-ка ему в морду три раза, — внезапно велел Дед.

— Это с какого пятерика? — поразился я.

— А чтоб не сглазили щеня твое! — рассердился Дед.

— А, понял. Спасибо, Дед, за науку. Лошадкам всегда плевал, а вот о щенке не подумал, — искренне отвечал я, поднял к себе Графа и честно наплевал ему в морду, на что тот в ответ чихнул.

Потом я занялся готовкой, Дед мне помогал, и вскоре все мы сели за стол, а щенок уткнулся в миску со своей кормежкой.

А баб я снова не купил! Завтра уж… Завтра точно куплю!