Ещё одна древняя цивилизация, по-своему заинтересовавшая нас почти так же, как перуанская, возникла в той части Азии, которая впоследствии была названа Вавилонией, или Халдеей. У этих цивилизаций была одна общая любопытная черта — обе они в период своего упадка, через много веков после периода великолепного расцвета, в который и было полезнее всего их изучать, были покорены народами, стоявшими гораздо ниже них по шкале цивилизации, но тем не менее попытавшимися принять, в той мере, в какой они могли, обычаи, религию и государственное устройство покорённых ими вымирающих рас. И точно так же, как и Перу, открытое Писарро, было почти во всех отношениях бледной копией древнего Перу, которое мы пытались описать, так и Вавилония, известная изучающим археологию, была во многих отношениях выродившимся отражением более ранней и великой империи.

Во многих отношениях, но, пожалуй, не во всех. Возможно, позднейшее царство в зените своей славы превосходило своего предшественника в военной мощи, территориальным владениям и масштабам торговли; но в том, что касается простоты жизни, искренней приверженности принципам своей замечательной религии и истинного знания фактов природы, мало может быть сомнения, что преимущество было за ранней расой.

Пожалуй, трудно найти больший контраст между двумя странами, чем мы обнаруживаем между Перу и Вавилонией. Самой выдающейся чертой Перу была примечательная система правления, а религия играла в жизни народа сравнительно небольшую роль, и в действительности гражданские функции жрецов как просветителей, врачей и участников огромной системы обеспечения продовольствием гораздо больше бросались в глаза, чем их проповеди и хвалы, время от времени произносимые по случаю храмовых служб. В Халдее, напротив, система правления никоим образом не была необычайной, но главным фактором в жизни была именно религия, ибо ни одно предприятие какого бы то ни было сорта не начиналось без особого к ней обращения. Фактически религия проникала в жизнь народа и преобладала в ней в степени, которая может сравниться лишь с той, в какой она управляет жизнью брахманов Индии.

Вспомним, что у перуанцев культ состоял в простой, но исключительно красивой форме поклонения Солнцу, или, скорее, духу Солнца; догматы их религии были ясными и немногочисленными, а главной чертой её был всепроникающий дух радости. В Халдее вера была более суровой и мистической, а ритуалы более сложными. Там почитали не только Солнце, но весь сонм небес, и фактически религия была чрезвычайно сложной схемой поклонения великим звёздным ангелам, причём в качестве практического руководства к повседневной жизни в неё входила тщательно разработанная система астрологии.

Давайте пока что отложим описание их великолепных храмов и пышных ритуалов и рассмотрим сначала отношение этой странной религии к жизни людей. Чтобы понять её эффект, мы должны попытаться понять их взгляд на астрологию, и я думаю, что мы найдём его в целом выражением здравого смысла, и он дал бы большие преимущества, будь принят профессорами этого искусства наших дней.

Конечно же, в ранний период, о котором мы говорим, никто из жрецов или наставников, да и насколько мы могли видеть, даже самый невежественный из простого народа не придерживался того взгляда, что сами физические планеты могут влиять на дела людей. Тщательно разработанная математическая теория жрецов, вероятно, была передана им по непрерывной линии традиции от ранних учителей, обладавших непосредственным знанием великих фактов природы, полученным на собственном опыте. Общее представление об их схеме будет нетрудно передать, однако построить какую-либо математическую фигуру, соответствующую требованиям их теории во всех подробностях, в наших трёх измерениях представляется невозможным — по крайней мере при наших нынешних знаниях.

Всю Солнечную Систему, во всей своей огромной сложности, они считали просто одним великим существом, а все её части — его частными выражениями. Все его физические составляющие — Солнце с его удивительной короной, все планеты с их спутниками, их океанами, атмосферами и окружающими их различными эфирами — все они вместе составляли его физическое тело, его выражение на физическом плане. Таким же образом совокупность их астральных миров (не только астральные сферы, принадлежащие к физическим планетам, но и чисто астральные планеты всех цепей — такие, например, как планеты В и F нашей цепи) составляла его астральное тело, а совокупность ментальных миров — его ментальное тело, тот проводник, через который оно проявлялось на ментальном плане.

Пока что идея ясна, и она очень близка к тому, чему учили и нас касательно великого логоса нашей системы. Теперь допустим, что в этих его «телах» на различных их уровнях есть определённые различные классы или типы материи, достаточно равномерно распределённые по всей системе. Эти типы не соответствуют обычному нашему разделению на подпланы, которое производится согласно степени плотности материи, так что, например, в физическом мире мы имеем твёрдое, жидкое, газообразное и эфирные состояния материи. Напротив, это совсем иной способ подразделения, при котором в каждом из типов содержится материя всех этих состояний, так что если мы обозначим каждый из этих типов числами, то получим твёрдую, жидкую и газообразную материю первого типа, твёрдую, жидкую и газообразную материю второго типа и так далее.

Так происходит на всех уровнях, но для ясности давайте пока что ограничим наши размышления одним. Пожалуй, легче всего эту идею будет проследить в отношении астрального плана. Часто объяснялось, что в астральном теле человека можно найти материю, принадлежащую к каждому из подпланов, и пропорция между более плотными и тонкими её видами показывает, насколько это тело способно откликаться на более грубые или утончённые виды желаний, таким образом в некоторой мере являясь индикатором уровня, до которого развился человек. Подобно этому, в каждом астральном теле есть материя и всех этих типов, или перпендикулярных подразделений, но в данном случае пропорция между ними показывает темперамент человека — возбудимый он или спокойный, сангвиник или флегматик, терпеливый или раздражительный и так далее.

Халдейская теория заключалась в том, что каждый из этих типов материи в астральном теле логоса, а конкретно — масса элементальной сущности, функционирующая через тот или иной тип, является в некотором роде отдельным проводником, почти что отдельным существом, имеющим свои особые сродства и способным вибрировать, откликаясь на влияния, которые, возможно, и не вызвали бы отклика у других типов. Эти типы различны между собой из-за того, что составляющая их материя первоначально изошла через разные центры логоса, так что материя каждого типа всё ещё находится в самой близкой симпатии с тем центром, к которому она принадлежит, и малейшее изменение любого рода в состоянии этого центра сразу же отражается тем или иным образом во всей материи соответствующего типа.

Поскольку в каждом человеке есть материя всех этих типов, то очевидно, что всякое действие любого из этих центров и любое изменение в них должно в той или иной мере повлиять на всех существ в системе, причём степень, в которой тот или иной человек подвергнется этому воздействию, зависит от пропорции, в которой присутствует в его астральном теле тот тип материи, который подвергается влиянию. Так что мы обнаруживаем различные типы людей, точно так же, как и материи, и в силу их конституции, а именно — строения их астральных тел, некоторые из них оказываются более подвержены одним влияниям, а некоторые — другим.

Вся Солнечная Система, если смотреть на неё с достаточно высокого плана, выглядит состоящей из этих великих центров, каждый из которых окружён огромной сферой влияния, указывающей пределы, в которых изливающаяся через него сила особенно активна. У каждого из этих центров имеется нечто вроде своих собственных упорядоченных периодических изменений, возможно, на бесконечно более высоком уровне соответствующих биениям человеческого сердца. Но поскольку период некоторых из этих изменений гораздо быстрее, чем период других, это даёт любопытный и сложный набор эффектов, и было замечено, что движение физических планет и положение их относительно друг друга даёт ключ к расположению этих великих сфер в любой момент. В Халдее считали, что при постепенном сгущении первоначального светящегося тумана, из которого образовалась наша система, местоположение физических планет определялось образованием вихрей в определённых точках пересечения этих сфер друг с другом и данной плоскостью.

Влияния, принадлежащие этим сферам, широко варьируются по качеству, и один из способов, которыми проявляется эта разница, является их воздействие на элементальную сущность в человеке и вокруг него. Однако следует всегда помнить, что существование такого влияния предполагается на всех планах, а не только на астральном, хотя сейчас ради простоты мы ограничиваемся именно им. У этих влияний могут и должны быть другие, и более важные линии воздействия, чем известно нам сейчас, но по меньшей мере то, что каждая сфера оказывает свой особый эффект на многообразные разновидности элементальной сущности, не может не обратить на себя внимание наблюдателя.

Одно, например, значительно стимулирует активность и жизненность тех видов сущности, которые относятся к центру, из которого оно пришло, в то же время по всей видимости сдерживая активность других или управляя ею; влияние же другого на свои собственные виды сущности может быть очень сильным, при этом нисколько не действуя на другие виды. Есть всевозможные виды сочетаний и видоизменений, при которых действие одного из влияний может быть усилено или почти нейтрализовано присутствием другого.

Здесь неизбежно зададут вопрос — не были ли халдейские жрецы фаталистами, и не считали ли они, открыв, какой точно эффект оказывают эти влияния на разные типы людей, что эти результаты неизбежны и человеческая воля не в силах им сопротивляться? Их ответ на последний вопрос решительно утверждал, что эти влияния ни в малейшей степени не имеют власти над волей человека; всё, что они могут сделать — это в некоторых случаях облегчить, а в некоторых — затруднить действие воли в некоторых направлениях. Но поскольку астральное и ментальное тела человека состоят практически из той живой материи, которую мы называем элементальной сущностью, то всякое необычное возбуждение любого из её типов, или внезапное увеличение её активности, несомненно может в некоторой мере повлиять на его эмоции или ум, или на то и другое. Очевидно также, что эти влияния воздействуют по-разному на разных людей — по причине отличия разновидностей сущности, входящих в их состав.

Однако самым ясным образом заявлялось, что человек ни в коем случае не может быть сбит ими с избранного им направления действий без ведома его воли, хотя очевидно, что они могут помочь или помешать ему в предпринимаемых им усилиях. Жрецы учили, что человеку по-настоящему сильному почти нет нужды беспокоиться о том, когда какие влияния господствуют, но но всем заурядным людям обычно стоит знать, в какой момент какую силу можно будет применить с наибольшим преимуществом.

Они тщательно разъясняли, что сами по себе эти влияния являются не в большей мере добрыми или злыми, чем любые другие силы природы, как сказали бы мы теперь — подобно тому, как электричество или любая другая великая сила может нам помогать или вредить соответственно тому, какое ей даётся применение. И точно так же, как некоторые эксперименты скорее будут успешными, если предпринимаются, когда воздух сильно заряжен электричеством, тогда как другие в этих условиях скорее всего не удадутся, так, говорили они, и усилия, требующие применения сил нашей умственной и эмоциональной природы, с большей или меньшей лёгкостью достигнут своей цели соответственно влияниям, преобладающим во время их совершения.

Потому всегда понималось, что человек железной решимости или изучающий истинный оккультизм мог отбросить эти факторы как пренебрежимо малые, но поскольку большинство представителей человечества всё ещё позволяют себе быть беспомощными игрушками сил желания и пока не развили ничего достойного называться собственной волей, считалось, что их слабость позволяет этим влияниям обрести ту важность, на которую они сами по себе и не претендовали.

Факт воздействия какого-либо влияния никогда не означает неизбежности того или иного события, но делает его более вероятным. Например, в результате того, что в современной астрологии называется влиянием Марса, в астральной сущности устанавливаются определённые вибрации, склоняющие к страсти. Потому вполне можно предсказать, что человек, по природе склонный к чувственности и страстности, при особо усиленном воздействии этих влияний, вероятно, совершит какое-нибудь преступление, связанное с чувственностью и страстью. Он ни в малейшей степени не будет к этому принуждён, но просто наступит состояние, при котором ему станет гораздо труднее сохранять равновесие. Ведь воздействие, которому он подвергнется, будет двоякого характера — не только сущность внутри него будет побуждена к большей активности, но и соответствующая материя плана снаружи тоже ускорится, что опять же подействует на него.

Часто приводился пример того, как определённая разновидность влияния иногда может вызвать такое положение дел, когда заметно усиливаются все виды нервного возбуждения, вследствие чего повсюду возникает общее чувство раздражительности. При таких обстоятельствах гораздо чаще, чем обычно, возникают споры, даже по самым пустячным поводам, и большое количество людей, которые всегда были на грани потери самообладания, полностью теряют над собой контроль при малейшей провокации.

Также говорилось, что иногда может случиться, что такие влияния, попадая на почву затаённого недовольства или невежественной зависти, могут раздуть их до народного бунта, из которого могут последовать масштабные бедствия. Очевидно, это предупреждение, данное тысячи лет назад, вовсе нелишне и сейчас, ибо именно под этой причине в 1870 году парижане носились по улицам с криками «на Берлин!», и именно так много раз возникал дьявольский призыв «дин! дин!», так легко возбуждавший бешеный фанатизм нецивилизованной исламской толпы.

Потому астрология этих халдейских жрецов занималась в основном вычислением положений и воздействий этих сфер влияния, так что главной её функцией скорее было установление распорядка жизни, а не предсказание будущего. Во всяком случае её предсказания носили характер указания тенденций, а не точных событий, тогда как астрология нашего времени, похоже, посвящает себя в значительной мере именно последнему.

Тем не менее, не может быть сомнений, что древние халдеи были правы в том, что человеческая воля в силах изменить судьбу, назначенную ему его кармой. Карма может забросить человека в определённое окружение или подставить его под те или иные влияния, но она никогда не может заставить его совершить преступление, хотя и может поставить его в такое положение, что с его стороны потребуется большая решимость, чтобы этого преступления избежать. Потому нам представляется, что в силах астрологии — предупреждать человека об обстоятельствах, в которых он окажется в то или иное время, но всякое предсказание его действий при этих обстоятельствах теоретически может основываться лишь на вероятности, — хотя мы и вполне признаём, что в случае заурядного и безвольного человека из толпы эта вероятность становится определённостью.

Вычисления этих древних жрецов позволяли им составить нечто вроде официального календаря на каждый год, которым в значительной мере регулировалась вся жизнь народа. Они решали, в какое время наиболее безопасно можно проводить все сельскохозяйственные работы и указывали подходящие моменты для разведения животных и растений. Они были не только наставниками народа, но и врачами, и точно знали, при каком сочетании влияний различные лекарства можно было применять с наибольшей эффективностью.

Своих последователей они делили на классы по признаку, которые теперь бы мы назвали управляющими планетами, и их календарь был полон предупреждений, адресованных разным классам, например: «В седьмой день поклоняющиеся Марсу должны особенно остерегаться беспричинного раздражения», или «С двенадцатого по пятнадцатый день существует необычайная опасность опрометчивости в любовных делах, особенно для поклоняющихся Венере» и так далее. И в том, что эти предостережения оказывались очень полезными для масс народа, мы не можем сомневаться, какой бы странной ни казалась эта разработанная система предосторожностей против малейших случайностей в наши дни.

Из этого своеобразного деления людей на типы соответственно планетам, указывавшим положение центра влияния, которому они были легче всего подвержены, происходило столь же любопытное устройство как публичных храмовых служб, так и личного поклонения верующих. Определённые часы дня для молитвы, определяемые по видимому движению Солнца, соблюдались одинаково всеми; на восходе, в полдень и на закате жрецами в храмах распевались определённые стихи или гимны, и более религиозные люди взяли себе за правило регулярно присутствовать на этих коротких службах, тогда как те, кому не было удобно на них присутствовать, соблюдали эти часы, читая несколько благочестивых фраз восхваления и молитвы.

Но, совершенно отдельно от этих обрядов, которые, похоже, были общими для всех, у каждого были свои собственные молитвы, возносимые тому божеству, с которым он был связан от рождения, а время для них постоянно изменялось соответственно с движением его планеты. Момент прохождения ею меридиана по всей видимости считался самым благоприятным, а следующими по степени благоприятности считались несколько минут, следующих сразу за её восходом или непосредственно предшествовавших её заходу. Однако к ней можно было обращаться в любое время, когда она над горизонтом, и даже после захода её за горизонт божество планеты не было всецело вне досягаемости, хотя в этом случае к нему обращались только при какой-нибудь чрезвычайной ситуации, и весь церемониал был совершенно иным.

Жрецами составлялись особые календари для последователей каждого из этих планетных божеств, где содержались все подробности, касающиеся подходящих часов для молитвы и стихов, которые должны были в них читаться. Они были чем-то вроде периодических молитвенников, выпускавшихся для каждой планеты, и все, кто был связан с определённой планетой, старались раздобыть себе копии соответствующего календаря. Фактически это было нечто гораздо больше, чем просто расписания, напоминавшие о часах молитвы; они готовились в особых астрологических условиях — каждый под влиянием своего собственного божества, и считались обладающими свойствами талисманов, так что каждый последователь той или иной планеты всегда имел с собой самый свежий календарь для неё.

Из этого следовало, что у религиозных людей древней Халдеи не было регулярных часов молитвы и поклонения каждый день, как это практикуют сейчас — вместо этого время для медитации и религиозных упражнений было скользящим и иногда могло приходиться на утро, иногда — на полдень, иногда — на вечер и даже на полночь. Но когда бы оно ни наступало, его не пропускали, и как бы неудобно ни вклинивался этот час в дела человека, его удовольствия или его отдых, если он упускал возможность воспользоваться этим преимуществом, это считалось серьёзным уклонением от исполнения долга. Насколько мы могли видеть, ни у кого и мысли не было, что дух планеты мог каким-либо образом прогневаться, если этими часами пренебрегали, или что он вообще мог испытывать гнев; идея скорее была в том, что в эти моменты божество изливает своё благословение, и было бы не только глупо, но и неблагодарно упускать столь любезно предоставленную возможность.

Пока что мы коснулись лишь личной религиозной жизни людей, но у них были и большие, и пышные публичные церемонии. Каждой планете соответствовало по меньшей мере два великих праздника в году, а у Солнца и Луны их было куда больше, чем два. У каждого планетного духа были храмы во всех частях страны, и по обычным случаям их последователи довольствовались посещением ближайшего; но в большие праздники, о которых мы говорим, огромные множества людей собирались на обширной равнине в окрестностях столицы, где находилась группа великолепных храмов, каждый из которых был совершенно уникален.

Эти здания сами по себе достойны внимания как отличные образцы доисторического стиля архитектуры, но больше всего интересны тем, что их расположение, очевидно, имело целью представить расположение планет в Солнечной Системе, и поняв принцип расположения этих храмов, можно было убедиться, что составлявшие этот план обладали значительным знанием предмета.

Самым великолепным и намного превосходящим всех по размеру был огромный храм Солнца, который необходимо описать более подробно. Другие, воздвигнутые на постепенно увеличивающихся расстояниях от него, с первого взгляда выглядели так, будто были построены не по упорядоченному плану, а просто так, как диктовало удобство.

Однако более пристальное изучение показало, что план был, и план примечательный — что не только постепенно растущие расстояния между меньшими храмами находились в определённом соотношении и несли определённый смысл, но и даже относительные размеры некоторых важных частей этих храмов не были случайными, поскольку означали соответственно размеры планет и их расстояния от Солнца.

Но всякому, кто вообще хоть что-то знает об астрономии, очевидно, что всякие попытки построить модель Солнечной Системы, соблюдая масштаб, обречены на неудачу — во всяком случае, если делать храмы таких размеров, чтобы они годились для обычного поклонения. Разница в размерах между Солнцем и самыми маленькими членами его семьи столь значительна, а расстояния между ними столь огромны, что если здания не сделать кукольными домиками, никакая страна не смогла бы вместить всю систему.

Как же тогда халдейские жрецы, спланировавшие этот удивительный комплекс храмов, ухитрились преодолеть эти трудности? Точно так же, как поступают иллюстраторы наших современных книг по астрономии — использовав два совершенно разных масштаба, но сохранив относительные пропорции внутри каждого из них. В этом удивительном памятнике древнего искусства нет ничего, что могло бы нам доказать, что его автор знал абсолютные размеры планет и расстояния до них, хотя конечно же он мог их знать, но в чём можно быть уверенными, так это в том, что ему прекрасно были знакомы их относительные размеры и удалённость от Солнца. Он также узнал от своих учителей или сам открыл закон Боде. Насколько дальше простирались его знания на основании изучения этих построек остаётся только предполагать, но он точно должен был владеть определенными знаниями о размерах орбит планет, хотя его вычисления в некоторых отношениях отличались от принятых сейчас.

Святилища, посвящённые внутренним планетам, образовывали нечто вроде неравномерного скопления под самыми стенами великого храма Солнца, тогда как храмы других членов солнечной семьи были рассыпаны по равнение со всё большими интервалами, и представитель удалённого Нептуна почти терялся вдалеке. Здания отличались по стилю, и почти нет сомнений, что у каждого видоизменения было своё особое значение, хотя во многих случаях мы не могли его выяснить. Однако была одна черта, являвшаяся для всех общей — у каждого из них был центральный полусферический купол, который, очевидно, имел особое отношение к тому небесному телу, которое он представлял.

Все эти полусферы были ярко окрашены теми цветами, которые халдейская традиция связывала с той или иной планетой. Принцип, по которому были выбраны эти цвета, далеко не ясен, но мы вернёмся к ним позже, когда будем описывать великие праздничные службы. Купола вовсе не всегда сохраняли те же пропорции к размерам храмов, но их относительные размеры точно соответствовали диаметрам планет, которые они символизировали. Что касается Меркурия, Венеры, Луны и Марса, халдейские вычисления этих размеров точно совпадали с нашими собственными, но купола для Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна, хотя и были значительно больше, чем у внутренней группы, всё же были явно меньше, чем должны были быть согласно нашим расчётам, если были бы построены в том же масштабе.

Возможно, причиной этому применение для этих огромных шаров другого стандарта, но гораздо более вероятным кажется, что халдейские пропорции были верны, а современные астрономы значительно переоценили размеры внешних планет. Пока лишь установлено, что в случае Юпитера и Сатурна наблюдаемая нами поверхность — это лишь край обширного и плотного облачного покрова, а не поверхность самой планеты, и если это так, то халдейское представление этих планет должно быть столь же точно, как и в остальных частях их схемы. Другой аргумент в пользу такого предположения состоит в необычайно низкой плотности, обычно приписываемой этим планетам нашими астрономами, которая не согласуется с плотностью планет, более доступных для нашего наблюдения.

Несколько любопытных подробностей, будучи взяты вместе, показали нам, что тот, кто планировал эти прекрасные храмы, должно быть обладал основательным знанием Солнечной Системы. Вулкан, планета, орбита которой находится внутри орбиты Меркурия, был представлен должным образом, а то место, которое в этой схеме должна была занимать Земля, было занято храмом Луны — он был большим, но венчавшее его полушарие было непропорционально маленьким, будучи выполнено в том же масштабе, что и все остальные. Вблизи этого храма возвышался отдельный купол из чёрного мрамора, поддерживаемый колоннами, который, судя по его размеру, очевидно, должен был олицетворять Землю, но при нём не было никакого святилища.

В пространстве между Марсом и Юпитером (вычисленном совершенно точно) не было храма, но находилось несколько колонн, каждая из которых венчалась крохотным куполом обычной полусферической формы; как мы предположили, они должны были представлять астероиды. У каждой планеты, имевшей спутники, они были тщательно обозначены второстепенными куполами соответствующих пропорций, окружавшими главный купол, и также ясно были показаны кольца Сатурна.

По главным праздникам той или иной планеты все последователи соответствующего божества (или как бы мы сказали сейчас, люди, родившиеся под этой планетой) надевали поверх или вместо своих обычных одежд мантии или ризы того цвета, который был посвящен этой планете. Цвета эти были чрезвычайно яркими, а материал блестел, подобно атласу, так что эффект обычно получался поразительным, особенно когда под основным цветом был другой оттенок, как в так называемом переливающемся шёлке. Список этих цветов может оказаться интересным, хотя, как мы ранее заметили, причины, определившие их выбор, не всегда очевидны.

Платье последователей Солнца было из красивого тонкого шёлкового материала, в который были вплетены золотые нити, так что это одеяние выглядело по-настоящему золотым. Но золотая ткань, знакомая нам теперь, толстая и не гнущаяся, тогда как та ткань была столь гибкой, что её можно было сложить, как муслин.

Цвет Вулкана был характерным цветом пламени, ярким и эффектным — вероятно, символизируя крайнюю близость Вулкана к Солнцу и огненные физические условия, которые должны на нём иметь место.

Меркурий символизировался ярким оранжевым оттенком, переливающимся с лимонным — эти оттенки нередко можно было заметить в аурах его последователей, как и в их облачениях, но хотя в некоторых случаях преобладающий в ауре цвет казался возможным объяснением выбора цвета планеты, были и другие случаи, к которым этот принцип вряд ли можно было применить.

Приверженцы Венеры одевались в красивый и чистый небесно-голубой, под которым был светло-зелёный, что в целом давало переливчатый эффект, когда одетый так человек двигался.

Одеяния Луны были, естественно, из белого материала, но в него вплетали серебряные нити, так что его практически можно было назвать серебряной тканью так же, как одеяния Солнца были тканью золотой. Однако при некоторых типах освещения эти лунные одеяния демонстрировали красивые бледно-фиолетовые оттенки, что значительно улучшало производимый эффект.

Марс достаточно уместно облачал своих приверженцев в великолепные ярко-алые одеяния, но под этим цветом был сильный малиновый оттенок, практически занимая его место при наблюдении с некоторых точек. Этот цвет совершенно невозможно было спутать с цветами Вулкана и Меркурия — он совершенно от них отличался. Он мог быть избран как по причине цвета ауры, так и по красноватому оттенку самой физической планеты.

Юпитер облачал своих детей в замечательный блестящий сине-фиолетовый материал, испещрённый крохотными серебряными крапинками. Причину этого объяснить нелегко, если опять не приписать это ассоциации с цветами ауры.

Приверженцы Сатурна одевались в ясный зелёный цвет, подобный иногда появляющемуся при закате солнца, а под ним были жемчужно-серые оттенки, тогда как родившиеся под Ураном носили великолепный глубокий голубой — непередаваемый цвет Южной Атлантики, незнакомый никому, кроме тех, кому приходилось его видеть. Одежды, соответствующие Нептуну, были наименее заметными из всех, поскольку это был простой тёмно-синий цвет, хотя при ярком освещении он тоже приобретал неожиданное богатство.

По основным праздникам какой-либо из этих планет её последователи появлялись в полном облачении, и процессией следовали в её храм, украшенные гирляндами цветов, неся знамёна и золочёные жезлы, наполняя воздух звучным пением. Но самым большим зрелищем был один из главных праздников Бога Солнца, когда все люди вместе, одетые в пышные облачения своих божеств-покровителей, своим огромным множеством совершали торжественный ход вокруг храма Солнца. По таким случаям приверженцы Солнца наполняли до отказа само здание храма, тогда как рядом со стенами проходили последователи Вулкана, снаружи их — Меркурия, Венеры, и так далее — все планеты были представлены в порядке их удалённости от Солнца. Вся масса народа, таким образом, расположенная концентрическими кругами ярких цветов, медленно и равномерно вращалась подобно колоссальному живому колесу, и под потоками живого света, изливаемыми тропическим солнцем, они, пожалуй, представляли самое яркое зрелище, которое только видел мир.

Чтобы дать некоторое представление о ещё более интересных церемониях, происходивших по таким случаям внутри самого храма Солнца, необходимо попробовать описать его внешний вид и устройство. Основной его план был крестообразный, с большим круглым помещением (покрытым полусферическим куполом), где и встречались лучи креста. Мы получим о нём более верное представление, если вместо обычной крестообразной церкви с нефом, алтарём и притворами представим себе огромное круглое помещение под куполом, напоминающее читальный зал Британского музея, и четыре гигантских нефа, расходящихся от него на четыре стороны света, при этом все лучи креста имеют одинаковую длину. Чётко представив эту часть картины, добавим к этому четыре других больших прохода между лучами креста, ведущие в обширные залы, стены которых так закруглялись, что в плане эти залы имели вид листьев или лепестков цветка. Фактически план храма выглядел как равносторонний крест, наложенный на простой четырёхлепестковый цветок, так что лучи креста были между лепестками.

Человек, стоявший в центре под куполом, мог наблюдать виды, простирающиеся во всех направлениях. Всё строение было тщательно ориентировано по сторонам света, так что лучи креста были точно направлены на кардинальные точки. Южный конец оставался открытым и образовывал главный вход, напротив которого был огромный алтарь, занимавший конец северного нефа. В восточном и западном нефах тоже были алтари, гигантские с нашей точки зрения, хотя и значительно меньшие, чем главное возвышение в северном конце.

Эти восточный и западный алтари, похоже, играли примерно ту же роль, что и те, что в католических соборах посвящаются Пресвятой Деве и Св. Иосифу, так как один из них был посвящён Солнцу, а другой — Луне, и некоторые из регулярных ежедневных служб, связанные с этими двумя светилами, совершались возле них. Однако самые большие толпы собирались вокруг большого северного алтаря, возле которого проводились все самые большие церемонии, и его устройство и обстановка были интересными и любопытными.

На стене за алтарём, в том месте, которое в обычной церкви занимает «восточное окно» (хотя здесь это был север), висело огромное вогнутое зеркало, намного превосходящее в размерах любое, которое нам приходилось видеть. Оно было металлическим, скорее всего серебряным, отполировано до предельно возможной степени. Нами было замечено, что уход за ним и поддержание его блеска и такой чистоты, чтобы на нём не было и пылинки, считалось религиозным долгом самого первостепенного характера. Изготовление столь огромного зеркала с таким совершенством, да ещё и так, чтобы его огромный вес не искривил его, оказалось бы серьёзной проблемой для современных инженеров, но она была успешно решена этими людьми, жившими в далёком прошлом.

По центру крыши этого огромного северного нефа проходил узкий разрез, через который было видно небо, так что свет всякой звезды, проходившей меридиан, проникал в храм и падал на это огромное зеркало. Известное свойство вогнутого зеркала состоит в том, что оно формирует в воздухе перед собой, в своём фокусе, образы всего, что в нём отражается, и этот принцип использовался жрецами, чтобы (как бы они, вероятно, это назвали) собрать и применить влияние каждой планеты, когда она в самой большой силе. На полу, под фокусом зеркала, был пьедестал с установленной на нём жаровней, и когда планета проходила меридиан и светила через прорезь в крыше, на угли в жаровне бросали немного благовония. Сразу же поднимался столб серого дымка и посреди него сиял живой образ планеты. Тогда прихожане склоняли свои головы и звучало радостное пение жрецов. Фактически эта церемония несколько напоминала выставление святых даров в католической церкви.

При необходимости пускалось в действие и другое устройство — плоское круглое зеркало, которое спускалось с крыши на верёвках так, чтобы точно занимать фокус большого зеркала. Им ловили отражённый образ планеты, и наклоняя его, могли направлять концентрированный свет, принятый вогнутым зеркалом, на определённые места на полу храма. На эти места клали больных, для которых данное конкретное влияние считалось благотворным, тогда как жрец возносил молитву, чтобы планетный дух излил на них исцеляющее и укрепляющее влияние; и несомненно, эти усилия часто вознаграждались исцелениями, хотя вполне возможно, что в достижении результата большую роль играла вера.

Возжжение некоторых священных огней, когда меридиан проходило само Солнце, совершалось с помощью того же приспособления, хотя одна из самых интересных церемоний этого рода проводилась всегда на западном алтаре. На этом алтаре всегда горел огонь, называвшийся «священным лунным огнём», и ему позволяли погаснуть лишь раз в год, в ночь перед весенним равноденствием. На следующее утро лучи Солнца, проходя через отверстие над восточным алтарём, падали прямо на западный притвор, и с помощью подвешенного на их пути стеклянного шара, наполненного водой и действовавшего как линза, само Солнце снова зажигало священный огонь Луны, который затем заботливо хранили и поддерживали весь следующий год.

Внутренняя поверхность большого купола представляла собой планетарий, и при помощи некоего сложного механизма основные созвездия двигались в соответствии с реальным движением звёзд, так что в любое время дня, или в пасмурную ночь, поклоняющийся в храме мог точно определить положение любого из знаков Зодиака и положение планет относительно их. Для представления планет использовались светящиеся тела, и в ранние дни этой религии, в точности как и в ранние дни мистерий, они были настоящими материализациями, вызванными к существованию учителями-адептами; но в позднейшие дни и в том, и в другом случае сделать действующие правильным образом материализации оказалось трудным или невозможным, и их место заняли искусно устроенные механизмы. Внешняя поверхность этого огромного купола была покрыта тонкими пластинами золота; и примечательно, что на поверхности создавался специфический пятнистый эффект, целью которого, очевидно, было воспроизвести «рисовые зёрна», или пятна на Солнце.

Другой интересной чертой этого храма было подземное помещение, или потайной склеп, который был предназначен исключительно для жрецов, по всей видимости, с целью медитации и саморазвития. Единственный допускавшийся туда свет проходил через толстые пластины хрусталеоподобного вещества различных цветов, вставленные в полу храма. Были сделаны устройства, отражавшие солнечный свет и направлявшие его через эти фильтры, и жрец, практиковавший медитацию, позволял этому отражённому свету падать на различные центры своего тела — иногда между глаз, иногда в основание позвоночника, и так далее. Очевидно, это способствовало развитию способностей предсказания, ясновидения и интуиции, а применяемый цвет зависел не только от того, какой цели хотел достигнуть жрец, но и от планеты или типа, к которому он принадлежал. Было также замечено, что здесь, как и в греческих мистериях, использовался тирс — пустотелый стержень, заряженный электрическим или жизненным огнём.

Интересную часть изучения этой религии древнего мира составили наши попытки понять, что же имели в виду её учителя, когда говорили о звёздном ангеле и духе звезды. Небольшое, но тщательное исследование показало, что эти термины, хотя иногда бывали синонимами, не всегда таковы, поскольку под общим термином «дух планеты» у них, похоже, скрывалось по меньшей мере три совершенно разных понятия.

Во-первых, они верили в существование у каждой планеты неразвитой, полуразумной и в то же время чрезвычайно мощной сущности, суть которой в нашей теософической терминологии мы, пожалуй, могли бы выразить как совокупность всей элементальной сущности этой планеты, рассматриваемую как одно огромное существо. Мы знаем, как в случае человека элементальная сущность, входящая в состав его астрального тела, становится во всех отношениях отдельным существом, которое иногда называют элементалом желания, и как различные типы и классы этой сущности соединяются во временное единство, способное на вполне определённые действия по своей самозащите, как, например, сопротивление процессу распада, начинающемуся после смерти. Точно так же мы можем представить и совокупность элементальных царств какой-либо планеты, энергетически представляющую единое целое, и тогда поймём теорию, которой придерживались древние халдеи касательно этой первой разновидности планетарного духа, для которого гораздо более подходящим названием будет «планетарный элементал». Влияние (или, возможно, магнетизм) этого-то планетарного элементала и пытались они сфокусировать на людях, страдающих от определённых болезней, или заключить его в талисман для будущего использования.

Жрецы считали, что видимые для нас физические планеты служат указателями положения или состояния великих центров в теле самого логоса, и что через каждый из этих великих центров изливается один из десяти типов сущности, из которой, согласно им, было построено всё. Каждый из этих типов, взятый сам по себе, отождествлялся в планетой и также часто назывался духом этой планеты, таким образом придавая этому термину ещё один, совершенно отличный смысл. В этом смысле они говорили о духе планеты как о присутствующем повсюду во всей Солнечной Системе, действующем в каждом человека и показывающем себя в его действиях, а также проявляющемся через определённые растения и минералы и придающем им их отличительные свойства. Конечно, этот самый «дух планеты» в человеке и подвергался воздействию состояния того великого центра, к которому он принадлежал, и именно в отношении его и выпускались все астрологические предостережения.

Однако, когда халдеи призывали благословение духа планеты или старались подняться к нему искренней и почтительной медитацией, они использовали это выражение в ещё одном смысле. Каждый из этих великих центров они считали дающим рождение целой иерархии великих духов, и во главе каждой из этих иерархий стоял Великий, называвшийся Духом планеты, или чаще, звёздным ангелом. Это его благословения искали родившиеся под его влиянием, и это его считали они одним из великих архангелов, семи духов перед престолом божим, как называют их благоговейные христиане, одним из могучих распорядителей божественной силы логоса, каналом, через который проявляется его невыразимое великолепие. Поговаривали, что когда в большом храме проводится праздник какой-либо планеты, в тот самый момент, когда её образ ярко вспыхивал среди дыма благовоний, те, чьи глаза открывались благодаря благоговейному экстазу, иногда видели могучую форму её ангела, парящую под сияющим светилом, так, что оно горело у него во лбу, когда он милостиво смотрел на тех поклоняющихся, чья эволюция была с ним так близко связана.

Одно из положений этой древней веры заключалось в том, что в редких случаях для высокоразвитых людей, полных искренней преданности своему ангелу, открывалась возможность силой продолжительной медитации подняться из нашего мира в его мир — то есть изменить весь ход своей эволюции и получить следующее рождение уже не здесь, а на его планете, и храмовые записи содержали отчёты о жрецах, совершивших это, и ушедших таким образом за пределы обычной области человеческого познания. Считалось, что один или два раза в истории это происходило и в отношении более высокого порядка звёздных божеств, относящихся к звёздам, находящимся всецело за пределами нашей Солнечной Системы, но это считалось дерзким полётом в неизвестное, поскольку о полезности этого даже величайшие из высоких жрецов хранили молчание.

Какими бы странными ни показались сейчас нам эти методы и как бы сильно они ни отличались от всего, что мы узнаём теперь, изучая теософию, было бы глупо их осуждать или сомневаться в том, что для тех, кому они предназначались, они были столь же эффективны, как и наши собственные. Мы знаем, что в великом Белом Братстве есть много Учителей, и хотя требования, предъявляемые для каждого шага Пути, одинаковы для всех кандидатов, всё же каждый из Великих Учителей принимает для своих учеников тот метод подготовки, который ему видится для них наиболее подходящим, а поскольку все эти пути одинаково ведут к вершине, не нам говорить, который из них кратчайший или лучший для нашего ближнего. Для каждого человека есть один путь, который является кратчайшим, но который это путь, зависит от того места, из которого он отправляется. Ожидать, что все должны сначала собраться вокруг нашей отправной точки, а оттуда идти нашим путём, значило бы впасть в иллюзию, порождённую невежеством и самомнением — ту самую, которая закрывает глаза религиозным фанатикам. Нас не учили поклоняться великим звёздным ангелам или ставить перед собой цель присоединиться к эволюции дэв на сравнительно ранней стадии, но мы всегда должны помнить, что есть и иные направления оккультизма помимо той его формы, с которой нас познакомила теософия, и что даже в нашем собственном направлении мы знаем очень мало.

Пожалуй, лучше избегать слова «поклонение», когда мы описываем чувства халдеев по отношению к звёздным ангелам, поскольку на Западе оно всегда ведёт к ошибочным представлениям. Это скорее глубокие любовь, почтение и преданность, подобные тем, что мы испытываем к Учителям Мудрости.

Эта религия была близка сердцам халдейского народа и несомненно помогала большинству вести хорошую и праведную жизнь. Её жрецы были людьми великой учёности в своей области, их исследования истории и астрономии были глубоки, и в том, что они изучали две эти науки вместе, не было ничего неестественного, поскольку они всегда классифицировали исторические события согласно их предполагаемой связи с разными астрономическими циклами. Они были также довольно хорошо сведущи в химии, и использовали некоторые её достижения в своих церемониях. Мы наблюдали случай, когда жрец, стоявший на плоской крыше одного из храмов и призывавший одного из планетных духов, держал в руке длинный посох, конец которого был покрыт каким-то веществом, напоминавшим битум. Он начал своё обращение с того, что на каменных плитах, которыми была вымощена крыша, начертил перед собой этим посохом астрологический знак, и это вещество оставило на поверхности камня яркий фосфоресцирующий след.

Как правило, каждый из жрецов посвящал себя какому-нибудь особому направлению обучения. Одна группа становилась искусной в медицине, постоянно исследуя свойства различных трав и лекарств, приготовляемых при той или иной комбинации звёздных влияний; другая обращала своё внимание исключительно к земледелию, выявляя, какая почва лучше подходит для конкретных посевов и как её можно улучшить. Они также работали над выращиванием всех видов культурных растений и над выведением новых сортов, испытывая скорость и силу их роста под по-разному окрашенными стёклами и так далее. Эта идея применения цветного света для способствования росту растений была распространённой у некоторых из древних атлантских народов, и составляла часть учения, которое первоначально давалось в самой Атлантиде. Ещё одна группа составляла нечто вроде бюро погоды и с достаточной точностью предсказывала как обычные перемены погоды, так и особые возмущения, такие, как бури, ураганы и смерчи. Позже это стало чем-то вроде правительственного департамента, и жрецов, предсказывавших неточно, смещали с должности как негодных.

Огромную важность там придавали дородовым влияниям, и будущая мать за несколько месяцев до родов направлялась в уединение, чтобы жить почти монашеской жизнью, которая продолжалась и несколько месяцев после рождения ребёнка. Система образования страны не находилась непосредственно в руках жрецов, как это было в Перу, хотя именно они решали, к какой планете принадлежит родившийся ребёнок, что делалось при помощи вычислений, к которым, по всей видимости, в некоторых случаях добавлялись ясновидческие прозрения. Дети, относящиеся к какой-то конкретной планете, посещали школу этой самой планеты и обучались учителями, принадлежавшими к тому же типу, что и они сами, так что детям Сатурна вовсе не разрешалось посещать школу Юпитера, а детям Венеры — обучаться у приверженца Меркурия. Подготовка, предписанная для разных типов, значительно различалась, дабы в каждом случае развить хорошие качества и противодействовать тем слабостям, ожидать которых у данного типа мальчиков или девочек наставников подготовил долгий опыт.

Целью образования у них почти всецело было формирование характера; простая передача знаний занимала полностью подчинённое положение. Каждый ребёнок обучался любопытному иероглифическому письму этой страны и основам простой арифметики, но кроме этого не преподавалось ничего, что мы бы признали за школьные предметы. Учениками заучивались наизусть многочисленные религиозные, или скорее, этические правила, предписывающие поведение, ожидающееся от «сына Марса», или любой другой планеты при различных обстоятельствах, которые могли возникнуть, и единственной изучавшейся литературой были объёмистые комментарии на них, которым не было конца, полные историй о приключениях и ситуациях, в которых герои действовали иногда мудро, а иногда глупо. Детей учили давать критическую оценку этим действиям и обосновывать своё мнение, а также описать, как бы отличались их собственные действия в подобных обстоятельствах от действий героев.

Хотя дети проводили в школах много лет, всё это время тратилось на ознакомление (не только теоретическое, но и практическое, насколько это было возможно) с учениями этой огромной «Книги Долга», как она называлась. Чтобы уроки лучше запечатлевались в умах детей, они должны были разыгрывать сцены из этих историй, как в театре, олицетворяя тех или иных героев. Всякий молодой человек, у которого развился вкус к истории, математике, сельскому хозяйству, химии или медицине, по окончании школы мог присоединиться в качестве ученика к жрецу, специализирующемуся по одному из этих предметов, но школьный курс ни одного из них не включал, и даже не давал никакой подготовки к их изучению свыше той общей, которая годилась для всех.

Литература этого народа не была обширной. Официальные записи велись с превеликой аккуратностью; регистрировался отвод земли, указы и декреты царей всегда каталогизировались для удобства справки; и хотя эти документы предоставляли прекрасный, даже если несколько суховатый, материал для историка, мы не обнаружили следов написания какой-либо связной истории. Она преподавалась устно, по преданию, и некоторые эпизоды сводились в таблицы в связи с астрономическими циклами, но это были лишь хронологические таблицы, а не история в нашем смысле этого слова.

Поэзия была представлена серией священных книг, дававших высоко символический и образный отчёт о происхождении мира и человечества, а также несколькими балладами или сагами, прославлявшими деяния легендарных героев. Последние, однако, не записывались, а просто передавались от одного чтеца к другому. Этот народ, как и многие другие восточные народы, любил слушать и сочинять истории, и множество преданий такого рода было передано через века, очевидно, из отдалённой эпохи более грубой цивилизации.

По некоторым из этих ранних легенд оказалось возможным восстановить общий набросок ранней истории этого народа. Большинство нации было туранского происхождения и принадлежало к четвёртой подраса атлантской коренной расы. Первоначально по всей видимости они представляли собой несколько небольших племён, постоянно враждовавших между собой, живших примитивным земледелием и знавших очень мало об архитектуре или какой-либо культуре вообще. В 30000 г. до н. э., когда они ещё пребывали в таком состоянии, к ним пришёл великий вождь с востока, принадлежавший уже к другой расе, который после арийского завоевания Персии и Месопотамии и установления правления Ману над этими областями, был послан им туда в качестве правителя. От него-то и пошла царская династия древней Халдеи — её представители внешне сильно отличались от своих подданных бронзовой кожей и глубоко посаженными сверкающими глазами. Значительно более поздние вавилонские скульптуры, дошедшие до нас, дают нам неплохое представление об этом типе, хотя ко времени их создания арийская кровь пропитала уже весь этот народ, тогда как в то время, которое мы описываем, она лишь чуть примешалась к нему.

После долгого периода великолепия и процветания могущественная Халдейская Империя стала медленно приходить в упадок, пока, наконец, не была уничтожена вторжением орд фанатичных варваров, которые, придерживаясь более грубой веры, и с истинно пуританским жаром ненавидя все свидетельства более благородных и прекрасных религиозных чувств, чем их собственные, уничтожили все следы великолепных храмов, с такой любовью возведённых для служения звёздным ангелам, которое мы попытались описать. Эти разрушители были, в свою очередь, изгнаны аккадийцами, пришедшими из северной холмистой страны, которые тоже были атлантами, но шестой подрасы; и последние, постепенно смешиваясь с остатками прежнего народа и другими племенами туранского типа, составили ту шумеро-аккадскую нацию, из которой развилась позднейшая Вавилонская Империя. Однако по мере её роста к ней всё больше примешивалась арийская кровь — сначала от арабской (семитской), а потом и от иранской подрасы, так что ко временам, обычно называемым «историческими», на лицах, запечатленных для нас скульптурами и мозаиками Ассирии, вряд ли сохранились какие-либо туранские следы.

Этот позднейший народ, по меньшей мере поначалу, поддерживал сильную традицию своего более великого предшественника и всегда старался возродить положение и религию прошлого. Его усилия были успешны лишь отчасти — из-за примеси чужой веры и воспоминаний о другой, более недавней традиции партнёра, доминировавшего в этой комбинации народов, получилась лишь бледная и искажённая копия великолепного культа звёздных ангелов, процветавшего в золотом веке, который мы попытались описать.

Какими бы бледными и нереальными ни были все эти картины прошлого для тех, кто не видел их сам, всё же они могут не только представить для изучающего оккультизм глубокий интерес, но и оказаться ему очень полезными. Их изучение поможет расширить его кругозор и время от времени будет давать ему отдельные проблески того, как действует огромное целое, в котором всякая эволюция и всякий прогресс, который мы только можем представить, оказывается лишь крошечным колесиком в огромной машине, маленькой компанией в огромной царской армии. Также для него будет некоторым ободрением, узнав немного из того прекрасного и славного, которое видела наша старая Земля, уразуметь, что это лишь бледные предвестники той славы и красоты, которая только грядёт.

Но мы не должны оставить эти незначительные наброски двух картин из прошлого золотого века, вставленные нами в огромную картину мировой истории, не упомянув идеи, которая обязательно придёт в голову тому, кто их изучает. Мы — те, кто любит человечество и старается, хотя бы и немного, помочь ему на его многотрудном пути, можем ли мы читать об условиях, существовавших в древней Халдее, и пожалуй, ещё в большей степени — в древнем Перу, где народы жили счастливой и праведной жизнью, свободные от проклятия невоздержанности и ужасов нищеты, можем ли мы читать об этом без закрадывающегося сомнения — действительно ли человечество эволюционирует? Мы задаём себе вопрос — разве это на благо человечества, что после всего того, что достигли эти цивилизации, им было позволено разрушиться и пасть, не оставив и следов, и теперь мы пришли к этому?

Да, поскольку мы знаем, что закон прогресса — это закон циклических изменений, и согласно ему личности, империи, расы и миры уходят и больше не возвращаются — в той же форме. Все формы должны погибнуть, какими бы прекрасными они ни были, чтобы пребывающая в них жизнь могла расти и расширяться. Мы также знаем, что этот закон — выражение Воли, божественной воли логоса, и потому в конечном счёте его действие должно быть на благо любимого нами человечества. Никто никогда не любил человека так, как он, пожертвовавший собой, чтобы человек мог быть; он знает всю эволюцию, от начала и до конца, и он удовлетворён. Это в его руке, той руке, которая благословляет человека, все судьбы людей, и есть ли среди нас хоть один, кто не доволен этим и не хотел бы оставить их в его руках, и не удовлетворённый до глубины души, слыша, как он говорит, как однажды один Великий Учитель сказал своему ученику: «Что я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после»?