Глава VII

ПЕРВОЕ ПОСВЯЩЕНИЕ

Единый Посвятитель

Большинство людей, думая о посвящении, имеют в виду достигаемую ступень собственного развития. Они думают о посвященном как о человеке, который достиг весьма высокого уровня развития и стал великой и славной фигурой в сравнении с человеком внешнего мира. Всё это правда, но мы лучше поймем весь этот вопрос, если постараемся взглянуть на него с более высокой точки зрения. Важность посвящения заключается не в возвышении отдельного индивидуума, но в том факте, что теперь он стал определенно единым с Великим Орденом, с Общиной Святых, как это прекрасно названо в христианской церкви, хотя очень немногие обращают внимание на истинное значение этих слов.

Та великолепная реальность, что скрывается за посвящением в Братство, будет лучше понята после того, как мы рассмотрим организацию Оккультной Иерархии и работу Учителей, что будет сделано в последних главах. Теперь кандидат становится более чем индивидуальным человеком, потому что он — единица в огромной силе. У Солнечного Логоса на каждой планете есть свой представитель, действующий как вице-король. На нашем глобусе этот великий начальник носит титул Владыки Мира. Он глава Братства, а Братство — это не только группа людей, у каждого из которых есть свои обязанности; это также изумительная единица, очень гибкое орудие в руках Господа, могущественное орудие, которым он может владеть. Есть чудесный и непостижимый план, по которому Единое, став многими, снова становится Единым. Это не значит, что какая-нибудь единица во всей системе утрачивает хоть малейшую частицу своей индивидуальности или силы, но что к ней прилагается нечто в тысячу раз большее, она становится частью Господа, частью того тела, в которое он облачен, орудием которым он пользуется, органом, на котором он играет, инструментом, которым он совершает свою работу.

Во всем мире есть лишь один Единый Посвятитель, но при первом и втором посвящении он волен назначать какого-либо другого адепта, чтобы тот исполнял эту церемонию за него, хотя и тогда, в решительный момент присуждения степени, назначенный адепт обращается и взывает к Господу. Это чудесный момент в духовной жизни кандидата, как объяснял Учитель Кут Хуми, недавно принимавший ученика. Он сказал ему:

"Теперь, когда ты достиг ближайшей цели твоих стремлений, я предлагаю тебе обратить свое внимание к куда более высоким требованиями следующей ступени. Теперь ты должен готовиться к "вступлению в поток", к тому, что христиане называют спасением, и это будет выдающимся моментом в длинном ряде твоих земных существований, кульминацией семи сотен жизней. Много веков тому назад через индивидуализацию ты вступил в человеческое царство, в будущем, я надеюсь, не очень отдалённом, ты покинешь его через врата адептства и станешь сверхчеловеком; и между этими крайними точками нет более важного момента, чем то посвящение, к которому ты должен теперь направить свои мысли. Оно не только навеки спасет тебя, но и допустит тебя в то Братство, которое существует от вечности и до вечности, в Братство, которое помогает миру.

Подумай поэтому, как внимательно следует подходить к столь чудесному событию. Я хотел бы, чтобы его слава и красота постоянно стояла перед тобой, и ты мог жить в свете его идеалов. Твое тело юно для столь великого усилия, но тебе представляется редкая и великолепная возможность, и я хочу, чтобы ты вполне ею воспользовался."

Братство

Когда эго получает посвящение, оно становится частью самой сплоченной организации в мире, становится едино с великим океаном сознания Великого Белого Братства. Еще долго новый посвященный не будет в состоянии понять всё то, что несет с собою подобное единение; он должен далеко проникнуть в святилище, прежде чем сможет осознает как тесна связь и как велико сознание самого Владыки, в котором до известной степени участвуют все братья. Здесь на земле оно непостижимо и невыразимо; оно метафизично и утонченно и не может быть выражено словами, но тем не менее, это великолепная реальность, реальная до такой степени, что когда мы начнем понимать её, всё прочее кажется нереальным.

Мы видели, как принятый ученик может прикладывать свои мысли к мыслям Учителя; так и теперь посвященный может прикладывать свои мысли к мыслям Братства и вбирать в себя столько от этого огромного сознания, сколько он способен оценить, и всегда, когда он вбирает его в себя, он становится способен вместить ещё больше, его собственное сознание будет шириться, так что узость мысли станет для него уже невозможной. И как принятый ученик должен стараться не вносить беспорядок в низшие проводники Учителя, чтобы не нарушить совершенства его работы, точно так же и член Братства не должен вводить ничего нестройного в его могучее сознание, действующее как одно целое.

Он должен помнить, что всё Братство в целом вовсе не занято той же самой работой, что выполняют наши Учителя. Многие его члены вовлечены в другие труды, которые требуют крайнего сосредоточения и самого совершенного спокойствия, и если бы некоторые из более молодых членов забывали порой о своем высоком призвании и создавали вредные волны, мешающие Братству, это отразилось бы на работе Великих. Наши собственные Учителя могли бы, пожалуй, пренебречь этим и согласиться претерпевать некоторые небольшие неприятности этого рода ради будущего, когда новый член действительно сможет дать силам, которые ему предоставляет Братство, великое применение. Но нам вполне понятно, что те, кто не имеет никакого отношения к подготовке отдельных индивидуумов, могут сказать: "Нашей работе мешают, и тем, чьи личности еще так незрелы, лучше оставаться вне Братства". Они сказали бы, что эти люди от этого ничего бы не потеряли, поскольку точно так же хорошо можно эволюционировать и вне его, что ученики могут продолжать становиться лучше, сильнее и мудрее, прежде чем получат посвящение.

Расширение сознания посвященного столь чудесно, что об этой перемене можно говорить, как об новом рождении. Он начинает вести новую жизнь "малого дитя", жизнь Христа; в сердце его рождается Христос — интуитивное, или буддхическое, сознание. Теперь он получает право передавать благословение Братства — эту огромную заливающую силу, которую он может давать или посылать любому, как он найдет более подходящим и полезным. Сила Братства будет протекать через него в точности в той мере, в которой он позволит ей изливаться; и это его дело пользоваться этой силой и помнить, что на нем лежит вся ответственность за направление её на ту или иную цель. Благословение, даваемое священнодействующим при посвящении гласит: "Я благословляю тебя, я изливаю в тебя мою силу и благословение. Смотри, чтобы и ты, в свою очередь, постоянно изливал эту добрую волю на других".

Чем более доверия чувствует новопосвящённый, тем сильнее будет истечение силы через него. Если он почувствует хоть малейшее колебание, или сникнет под тяжестью ответственности за ту огромную силу, которая через него протекает, то он не будет в состоянии использовать во всей полноте тот чудесный дар; но если он уже владеет качеством шраддха — полным доверием к своему Учителю и к Братству и совершенной уверенностью, что так как он един с ними, то для него всё возможно — он сможет пройти через мир, как настоящий ангел света, распространяя на своём пути радость и благословение.

Сознание Великого Белого Братства — это неописуемо чудесная вещь. Оно подобно великому, спокойному, светящемуся океану, столь удивительно единому, что малейший трепет сознания, как молния мгновенно пробегает от края и до края, и в то же время каждому его члену оно кажется абсолютно его собственным, индивидуальным сознанием, хотя в нем кроется такая весомость, такая сила и мудрость, какими никакое единичное человеческое сознание никогда не может обладать. Это великолепное море "космического сознания" столь велико и удивительно, что ничто в мире на него не похоже, и даже те, кто стал причастен ему благодаря прохождению через первое великое посвящение, может схватить лишь его проблески, помня только немногое от тех или иных его сторон. В полной мере его можно почувствовать лишь на нирваническом плане, на котором изначально и существует Братство, хотя у него и есть проявления на более низких планах — даже вплоть до физического.

Как целая группа учеников едина в своем Учителе, так и всё Братство едино в своем Господе. Члены его могут свободно обсуждать между собою какой-либо вопрос, но это похоже на то, как если бы в одном уме представлялись разные аспекты вопроса и противопоставлялись один другому; и в то же время постоянно ощущается наличие огромной, почти ужасающей ясности, уверенности, которую ничто и никогда не может поколебать. Тем не менее, всё же каким-то образом происходит так, что приветствуется каждое предложение, и чувствуется, что всё Братство чутко и охотно ждёт вклада каждого индивидуума в обсуждаемый вопрос. Здесь, на земном плане, нет ничего, что можно было бы сравнить с этим сознанием; прикоснуться к нему — это значит прийти в соприкосновение с чем-то новым и необычным и в то же время невыразимо удивительным и прекрасным, с чем-то не нуждающимся ни в доказательствах, ни в сравнениях, но утверждающим свою принадлежность к более высокому и неведомому миру.

Хотя индивидуальности так необыкновенно погружены в это сознание, они то же время они чётко отделены одна от другой, ведь для всех важных решений необходимо согласие каждого из братьев. Правление Царя абсолютно, но он считается и со своим обширным советом и в каждое мгновение готов рассмотреть любую точку зрения, высказанную любым из членов Братства. Однако эта великая правящая группа весьма отличается от земных парламентов. Стоящие выше других на ответственных постах не выбирались на них, и их не назначала какая-либо партийная организация. Они заняли свои места в силу более высокого развития и большей мудрости. Никто не сомневается в решении тех, кто стоит выше, потому что он знает, что они действительно выше, обладая б`ольшим прозрением и большей способностью решать. Для этих Сверхлюдей нет и не может быть ни тени принуждения, заставляющего их одинаково думать или действовать, но доверие к их могущественной организации столь совершенно, что немыслимо, чтобы в конце концов между ними было расхождение. Только в подобном Братстве при подобном Царе мы можем вполне понять прекрасное изречение в одной из молитв Англиканской Церкви: "В служении Ему — совершенная свобода".

Неудачи

В подобной организации, конечно же, не должно быть возможности каких-либо бед или неудач, но поскольку человечество слабо, и не все ещё члены этого великого братства стали сверхлюдьми, неудачи иногда всё же случаются, хотя они и очень редки. "Великие падали, будучи уже даже на пороге, не осилив бремени ответственности, и не смогли пройти", как сказано в "Свете на пути". Лишь достижение степени адепта обеспечивает полную безопасность. Посвящающий говорит кандидату, что раз он вступил в поток, он спасен навеки; но хотя это и так, он все же может в весьма серьезной степени замедлить свой прогресс, если уступит одному из тех искушений, которые всё ещё усеивают его путь. Обычно под спасением навеки подразумевается уверенность в продвижении вперед с теперешней жизненной волной, в том, что человек не будет отсеян в "судный день", который наступит в середине пятого круга, когда Христос, сошедший в материю, решит, какие души смогут, а какие не смогут быть доведены до финального достижения этой цепи миров. Вечного осуждения нет. Как сказал Христос, оно может быть лишь эоническим; есть люди, которые не могут следовать за этим веком, или заветом, но они пойдут за следующим, точно так же, как ребенок, который слишком туп для того, чтобы идти за своим классом, будет хорошо чувствовать себя в предыдущем и, возможно, будет в нем первым.

Когда же случается такая печальная и ужасная вещь — какого-либо рода падение среди посвященных, то через всё это обширное сознание пробегает дрожь страдания, ибо отделение одного члена от остальных походит на настоящую хирургическую операцию, рвущую всем струны сердца. Лишь с крайним сожалением отделяет Братство от себя своего члена, и даже тогда заблуждающийся брат не отсекается окончательно, как бы далеко он ни отпал. Когда-нибудь, где-нибудь, каким-то образом он вернётся, ибо есть связь, которая не может быть разорвана, хотя мы и мало знаем об утомительном пути испытаний и страданий, который он должен будет пройти, прежде чем снова слиться с остальными.

"Голос Безмолвия остается в нём, и как бы он ни уклонился от пути, в один прекрасный день он снова зазвучит, разрывая его на части, и отделит его страсти от его божественных возможностей. Тогда, будучи сопровождаем болью и отчаянными криками оставленного низшего я, он вернётся."

Иные отпадают лишь ненадолго, из-за какого-нибудь выброса чувств, которого Братству невозможно терпеть. Тогда, в точности как Учитель, который может бросить временную завесу между собой и заблуждающимся учеником, Братство находит необходимым создать вокруг одного из братьев, который потерпел неудачу, нечто вроде изолирующего кокона. На сбившегося с пути обращается вся сила Братства, так что, если это вообще возможно, оно не даёт ему перейти границу. Но иногда, даже несмотря на всю силу, которую было позволено применить Братству законом кармы, его член всё же отказывается оставить своё мелочное личностное отношение, замешанное на воображаемом ущербе, обиде, или чём-либо ином, и вот тогда Братству приходится на время отгородить его, пока он не научится лучшему.

—————

Формула посвящения оставалась неизменной на протяжении веков, но в ней есть некоторая гибкость. Обращение посвящающего к кандидату всегда одинаково, насколько дело касается его первой части, но почти всегда имеется вторая, личная, часть, состоящая, в сущности, из наставлений тому кандидату, который проходит через посвящение. Она обычно так и называется личной частью. Мне приходилось видеть примеры, когда создавался образ злейшего врага кандидата, и у последнего спрашивали, как поступил бы он с ним, готов ли он вполне простить его, и помог бы он даже этому столь низкому существу, если бы оно оказалось на его пути. Иногда задаются вопросы касательно работы, уже сделанной кандидатом, и тех, кому он помогал, иногда приглашают выступить вперед и свидетельствовать об этом. Далее я прилагаю отчёт о посвящении.

Отчёт о первом посвящении

Поскольку праздник Весак пришёлся в этом (1915) году на утро 29 мая, для посвящения кандидата была выбрана ночь 27 мая, и всем нам было наказано быть наготове. В данном случае посвятителем был Господь Майтрея, и потому церемония проходила в его саду. (Когда ритуал совершает Учитель Морья или Учитель Кут Хуми, тогда оно обычно происходит в древнем подземном храме, вход в который расположен возле моста через реку между их жилищами). Там было большое стечение адептов — присутствовали все, чьи имена нам известны. Великолепный сад был в полном расцвете: кусты рододендрона пламенели малиновым цветом, а воздух благоухал ароматом ранних роз. Господь Майтрея сидел на своем обычном месте, на мраморной скамье, кольцом окружающей большое дерево перед его домом, а Учителя собрались полукругом справа и слева от него, на сиденьях, расставленных для них на травянистой террасе, над которой мраморная скамья возвышается на несколько ступеней. Однако владыки Вайвасвата Ману и Махачохан тоже сидели на мраморной скамье по обе стороны от специально воздвигнутого резного трона, обращенного лицом в точности к югу и называемого Престолом Дакшинамурти.

Кандидат вместе с представлявшим его Учителем стоял на следующей ступени террасы у ног Господа, а позади и ниже стояли другие ученики, посвящённые и непосвящённые, и несколько привилегированных зрителей, которым было дозволено видеть большую часть церемонии, хотя в известные моменты завеса золотистого света скрывала от них действия главных фигур. Кандидат, как всегда при посвящении, был облачён в белую льняную одежду, а Учителя были большей частью одеты в белый шелк с широкой каймой великолепной золотой вышивки.

Над собравшимися парил большой сонм ангелов, наполняя воздух нежными переливами мелодии, которую они, похоже, каким-то таинственным и тонким образом извлекали из аккорда кандидата — сложную ткань звуков, выражающих его качества и возможности. Это пение продолжалось в течение всей церемонии, образуя как бы тонкий аккомпанемент ко всем сказанным словам, и мешая им не более, чем тихое журчание ручья мешает музыке щебетания птиц, а в некоторые моменты ритуала разрастаясь в торжественную кульминацию. Эта музыка делала сам воздух звучащим, и голоса говоривших не тонули в нем, а напротив, приобретали более богатое звучание. В каждом случае музыка эта основывается на основном аккорде посвящаемого, сплетает из него вариации и фуги, выражая способом, непостижимым на земле, всё то, чем он есть и чем будет.

В центре, между выдвинувшим его Учителем и поручителем стоял кандидат. Он был выдвинут своим собственным учителем, Кут Хуми, а поручителем был Учитель Иисус. Господь Майтрея, улыбаясь, произнес вопрос, открывающий ритуал:

"Кто тот, кого вы поставили передо мной?"

Наш Учитель произнес обычный ответ:

"Это кандидат, ищущий быть допущенным в Великое Братство".

Затем последовал второй вопрос:

"Ручаетесь ли вы, что он достоин быть допущенным?"

И обычный ответ:

"Ручаюсь".

"Возьмётесь ли вы направлять его шаги на Пути, на который он желает вступить?"

Выдвигающий ответил: "Беру его на себя".

"Наши правила требуют, чтобы за кандидата поручились двое из старших братьев; готов ли другой Брат поддержать поручительство?"

Тогда впервые выступил поручитель и сказал: "Я готов поручиться за него".

Посвящающий спросил: "Есть ли у вас свидетельства того, что те новые силы, которые будут даны ему, он употребит на помощь Великому Деянию?"

Учитель Кут Хуми ответил: "Жизнь этого кандидата на этот раз ещё коротка, но, несмотря на это, за ним уже числится много добрых дел, и он уже начал выполнять нашу работу в мире. Также и в своей жизни в Греции он много сделал для распространения моей философии и для усовершенствования страны, в которой он жил."

К этому учитель Иисус добавил: "В течение двух жизней, когда он пользовался большим влиянием, он терпеливо делал мою работу, исправляя то, что неправильно, и внося благородный идеал в свою жизнь правителя; также он распространял в другой стране учение любви, чистоты и непривязанности к мирскому в своем воплощении монаха. И поэтому теперь я поддерживаю его."

Тогда Господь, глядя с улыбкой на мальчика, сказал: "Тело этого кандидата самое молодое из всех, когда-либо представленных нам для вступления в Братство; есть ли кто-нибудь из братьев, живущих в настоящее время во внешнем мире, который был бы готов обеспечить помощь и совет, в которых нуждается его молодое физическое тело?"

Из группы учеников, стоящей позади, выступил Сириус и сказал: "Владыка, насколько я способен и пока его тело будет в пределах моего достижения, я с большой радостью сделаю для него всё, что могу."

Тогда Господь спросил: "Полно ваше сердце истинной братской любовью к молодому кандидату, чтобы должным образом руководить его шагами?"

Сириус ответил: "Оно полно любви к нему."

Тогда Господь впервые обратился непосредственно к кандидату и сказал: "А ты любишь ли этого брата настолько, чтобы охотно принять его помощь, когда будешь в ней нуждаться?"

Молодой человек: "Да, я люблю его всем сердцем, потому что без него я не стоял бы здесь".

Господь торжественно склонил голову, а Учителя выдвинули кандидата вперед, так что он стал перед Посвятителем. Устремив на него глаза, Господь спросил: "Ты желаешь присоединиться к Братству, которое существует от вечности до вечности?"

Юноша ответил: "Я желаю этого, Владыка, если Вы считаете, что я способен на это, хотя моё тело так молодо."

Посвятитель спросил: "Известна ли тебе цель нашего Братства?" Кандидат ответил на это, что цель его — выполнять волю Бога, содействуя Божественному Плану, который есть эволюция.

Тогда Господь сказал: "Хочешь ли ты дать обет посвятить отныне всю свою жизнь и все свои силы для Братства, абсолютно забывая себя ради блага мира, стараясь жить одной любовью, зная, что Бог есть одна Любовь?"

Посвящаемый ответил: "Я буду стараться всеми силами жить так с помощью моего Учителя."

"Обещаешь ли ты сохранить в тайне то, что тебе будет сказано с этим условием?"

Он сказал: "Обещаю."

Вслед за тем он был опрошен относительно его астральных познаний и астральной работы; ему были показаны многие астральные предметы, и он должен был объяснить посвящающему, что они собой представляют. Он должен был различать астральные тела живых и умерших, указать различие между самим человеком и изображающим его мыслеобразом, между Учителем и точной его имитацией. После того посвящающий продемонстрировал ему на различные астральные случаи и спросил, каким образом стал бы он помогать в каждом из них. Спрашиваемый отвечал как умел, и посвящающий с улыбкой сказал, что ответы его вполне удовлетворительны.

Затем посвящающий произнес Обращение — торжественную и прекрасную речь, часть которой всегда одинакова, хотя обычно к ней прибавляется что-либо, лично касающееся каждого кандидата. Это обращение объясняет работу Братства в мире и индивидуальную ответственность каждого из его членов, обязанного помогать Братству, нести тяжелую ношу страданий мира. Каждый должен быть готов помогать Братству и служением, и советом, и каждому Брату представляется честь отдавать свои знания и свои способности в распоряжение Братства для проведения в какой-либо области его великой работы помощи человечеству, ибо это единое Братство, действующее по единому Закону и возглавляемое единым Главой. Хотя правление этого Царя абсолютно, ни одно из важных решений не принимается без согласия даже самого младшего из членов Братства. Каждый является представителем Братства в какой-либо части мира, и каждый дает обет быть в распоряжении Братства, отправиться, куда пошлют, работать так, как потребуется. В то время как младшие члены, естественно, безусловно повинуются своим старшим, они могут помогать им своими местными знаниями, могут всегда указать на то, чем, как им кажется, можно воспользоваться.

Каждый из братьев, живущий в миру, должен помнить, что он центр, через который может быть послана сила Царя для помощи нуждающимся в этом, и что любой из старших членов Братства может в любое время воспользоваться им как проводником своего благословения. Поэтому, каждый из младших Братьев должен всегда быть готов для использования в любой момент, потому что никогда нельзя сказать, когда могут потребоваться его услуги. Жизнь Брата должна быть всецело посвящена другим; он должен зорко и непрестанно следить за всякой возможностью оказать услугу, и это служение должно быть для него величайшей радостью. Он должен помнить, что ему вверена честь Братства, и следить за тем, чтобы ни одно слово его, ни один поступок не запятнали Братства в глазах человеческих и не дали повода думать о нем хотя бы чуть менее возвышенно.

Он не должен думать, что раз он вступил в поток, то для него уже прекратятся испытания и борьба; напротив, ему придется делать ещё б`ольшие усилия, но он получит и большую силу для этого. Сила его будет гораздо больше, чем раньше, но прямо пропорционально этому увеличится и ответственность. Он должен помнить, что не он, не его отдельное «я» подняло его на одну ступень над его собратьями; скорее он должен возрадоваться тому, что через него немного поднялось всё человечество, освободившись на эту малую толику от своих цепей — в значительной мере своими усилиями. Благословение Братства всегда пребывает с ним, но оно нисходит на него точно в той мере, в какой он передает это благословение другим, ибо таков вечный закон.

Эта часть обращения дается всем. В качестве личного указания молодому кандидату посвящающий добавил:

"Твое тело очень юно для того, чтобы нести такую тяжелую ответственность, как этот великий дар Посвящения, но зато самая юность твоя дает тебе чудесную возможность, редко выпадающую на долю человека. Это заслуга кармы твоих прежних жизней, полных самопожертвования. Старайся, чтобы и в этом теле ты оказался достойным данного тебе преимущества. Мы верим, что ты покажешь, что открыв так рано двери для тебя, мы сделали мудрый выбор. Всегда помни об абсолютном единстве между членами Братства, и не допускай, чтобы его честь пострадала от твоих рук. Начав так рано, ты можешь очень далеко пойти в этом воплощении; подъём будет крут, но твоей любви и твоих сил хватит на это. Развивай в себе мудрость, учись совершенному контролю над своими проводниками, старайся быть чутким, зорким, полным решимости. Помни, что я жду от тебя готовности быть моим доверенным посланником, когда я приду в мир, чтобы учить его. Ты это заслужил обилием своей любви; пусть же эта любовь растет и крепнет, и она уже доведет тебя до конца."

Тогда Господь обратился к другим Учителям и сказал:

"Я нахожу этого кандидата удовлетворяющим требованиям. Согласны ли все присутствующие принять его в наше Сообщество?"

И все ответили: "Мы согласны".

Тогда посвящающий встал со своего сидения и, обратившись к Шамбале, громко воззвал:

"Совершаю ли я это, о Владыка Жизни, Света и Славы, во Имя Твое и для Тебя?"

В ответ на это над его головой загорелась сверкающая звезда, которая свидетельствует о согласии Царя, и все глубоко преклонились перед нею, и хор ангелов зазвучал в это время с торжествующей силой. Под звуки этого царственного гимна кандидат, ведомый обоими Учителями, приблизился и преклонил колени перед представителем Того, кто один может даровать доступ в Братство.

Сверкающая нить, подобная неподвижной молнии, протянулась от зажегшейся звезды к сердцу посвятителя, а от него — к сердцу кандидата. Под влиянием этого могучего магнетизма маленькая серебряная звезда сознания, представляющая монаду кандидата, разгорелась в сверкающее сияние, которое постепенно затопило все его тело причинности, и на один чудесный миг эго и монада слились в одно, в точности как у адептов, у которых это состояние имеет место всё время. Господь возложил руки на голову кандидата и, назвав его истинным именем, сказал:

"Во имя единого Посвятителя, Звезда которого горит над нами, принимаю тебя в Братство Жизни Вечной. Да будешь ты достойным и полезным членом его. Отныне ты спасен навсегда, ты вступил в поток, и да достигнешь ты вскоре того берега."

Музыка ангелов разразилась в целый океан нежных и радостных звуков, наполняя воздух торжествующим ликованием, В эту минуту Посвящающий, коленопреклоненный посвящаемый и его поручители стали почти невидимыми, их закрыла, как покрывало, чудесная игра неземных цветных переливов, перенесших в своих волнах благословения Ману и Махачохана, и чудесный золотистый свет, исходящий от Цветка земного человечества, Гаутамы Будды, парил над ними, принося его благословение, ибо еще один сын человеческий вступил на Путь. И Серебряная Звезда на мгновение как бы расширилась и окружила посвящающего и нового Брата своим ослепительным великолепием. Когда же они снова стали видимы, одежды новопосвященного были уже не из полотна, а из белого шелка, как и у других посвященных.

Когда посвящающий засиял своим каузальным телом, и соответствующее тело посвящаемого засияло в ответ, зрелище было невыразимо прекрасно. Изумрудный и золотой свет загорелся в них, и монада, обычно видящаяся лишь световой точкой внутри постоянного атома в каузальном теле (т. е. теле причинности), воссияла ослепительным светом, заполняя собой весь овал. Монада отождествилась на этот миг со своей собственной частицей, со своим эго, и именно она принимает обет. Действие на астральное тело также весьма интересно; ему придаётся большой ритмический размах без нарушения его устойчивости и равновесия; благодаря этому оно приобретает способность чувствовать более проницательно, не теряя при этом равновесия и не ускользая от контроля своего владельца. Этот размах задаёт посвящающий, воспроизводя в астральном теле неофита вибрацию своего собственного астрального тела, и в то же время стабилизируя его, чтобы несравнимо увеличенная сила вибраций не вызвала в нем ни расстройства, ни потрясений.

Когда всё это исполнено, посвящающий дает новому Брату ключ познания и научает его, каким образом он может безошибочно астрально узнавать любого члена Братства, ранее с ним незнакомого. Одному из старших учеников он поручает следить за его буддхическими упражнениями, как только возникнет необходимость. Торжественная церемония заканчивается тем, что все собравшиеся Братья дают новопосвящённому своё благословение. Последний, в свою очередь, дает благословение Братства миру, впервые применяя могучую силу, доверенную ему. И когда оно действует по всему миру, вливая во всё новую жизнь, добавляя каждому немного больше силы и красоты, воздух наполняется шёпотом мириад голосов, который сливается в песнь великой радости и глубокой благодарности. Еще одна сила добра стала проявленной, и Природа, которая трудится и стонет со своими сынами, ликует, когда один из них вступает в Братство, которое в будущем освободит её от боли. Вся Природа разделяет это достижение — даже та её часть, которую мы столь ошибочно называем неживой.

Так кончилась удивительная церемония Посвящения. Учителя окружили нового Брата, сердечно поздравляя его, а Сверкающая Звезда исчезла из вида.

На следующую ночь я получил распоряжение представить новопосвященного Господу Мира. Ему была оказана редкая честь — это не входит в ритуал первого посвящения и сопровождает обычно третье посвящение. В назначенное мы отправились в Шамбалу, и были приняты, как обычно, в большом зале. Мы застали Владыку нашего мира за беседой с Господом Гаутамой Буддой и Господом Майтреей. Последний представил новопосвященного Владыке мира как "нашего самого нового брата, вечно пламенеющую Звезду Любви", и Санат Кумара милостиво улыбнулся преклонившему перед ним колени юноше. Последний поднял руки в восточном приветствии, и Владыка, простерев свою правую руку и сжав их, сказал ему:

"Ты хорошо потрудился, сын мой, и я доволен тобой. Я позвал тебя, чтобы ты мог услышать это от меня. Иди с миром и старайся делать ещё лучше, ибо я ожидаю, что ты сыграешь великую роль в будущем для моей новой подрасы. Моя Звезда воочию горела над тобой несколько часов тому назад, но помни, что она также реально горит над тобою всегда, хотя ты и не можешь видеть её, а там, где она светит, всегда пребудет сила, чистота и мир."

Затем Господь Будда, возложив руку на голову новопосвященного, сказал:

"Я также желаю дать тебе мое благословение и поздравить тебя, ибо твой нынешний быстрый прогресс является верным залогом грядущего, знаком того, что я буду приветствовать тебя как Брата Великой Мистерии, члена Духовной Династии, через которую свет приходит в миры."

Три присутствовавших кумара с улыбкой смотрели на безмолвного и коленопреклоненного отрока, горевшего любовью и восхищением. Царь поднял свою руку для благословения, а мы простерлись ниц и отбыли.

Продолжительность церемонии

Время, занимаемое церемонией посвящения, меняется в зависимости от некоторых условий, одно из которых — то количество знаний, которым обладает кандидат. В некоторых традициях установлен период в три дня и три ночи, но часто он заканчивается в более короткий срок. При посвящении, на котором я присутствовал, уединение продолжалось две ночи и один день; были и такие, которые вмещались в одну ночь, потому что многое из того, что должно было входить в них, было предоставлено закончить позднее старшим ученикам Учителей. Некоторые из древних посвящений продолжались так долго потому, что кандидатов нужно было наставлять в астральной работе. Есть буддхический опыт, который нужно осознать, ведь для посвящения требуется известное развитие и буддхического проводника, так как иначе некоторые учения, даваемые на этом уровне, не могут быть поняты. Многие теософы уже проводили астральную работу и, таким образом, узнали те подробности астрального мира, которые должны быть сообщены при посвящении, если они не были известны до тех пор. Но если посвящающий знает, что кандидат уже достиг некоторого буддхического развития, то он иногда предоставляет старшим ученикам проводить кандидата через опыт на буддхическом плане в ближайшую ночь или тогда, когда это можно устроить.

Сама церемония посвящения занимает менее шести часов, но кандидатам уделяется время и до, и после нее. После посвящения Учителя всегда поздравляют кандидата и каждый говорит ему несколько добрых слов. Они используют возможность, предоставляемую подобными 2 собраниями, чтобы передать своим ученикам некоторые указания; обычно это повод для великой радости, по крайней мере среди младших членов. Когда ещё один неофит принят, то это победа для всех — ещё один спасён навеки.

Сыновство

Мы уже говорили о той тесной связи, которая существует между принятым учеником и его Учителем; связь эта всё время растет и обычно бывает, что когда ученик подходит к вратам посвящения, то Учитель считает, что пришло время для ещё более глубокого единения меду ним и чела. Тогда последний называется Сыном Учителя, и связь эта такова, что не только низший манас, но и эго в каузальном теле ученика включается в соответствующий проводник Учителя. Последний уже не может опускать завесу, чтобы отделить ученика.

Один мудрый француз сказал однажды: "Dans tous les amours, il y a un qui aime et un qui se laisse ^etre aime'" (Во всякой любви есть тот, кто любит, и тот, кто позволяет себя любить). В девяти из десяти случаев человеческой любви это глубоко верно. Часто причина этого в том, что из двух встретившихся душ одна является более широкой и развитой, чем другая, и потому способна на более глубокую любовь. Более молодая душа ценит это и возвращает эту любовь по мере своих возможностей, но даже лучшим из этих попыток далеко до того удивительного дара, который так легко и естественно изливается старшей душой. И так бывает всегда в случае Учителя и его ученика.

Есть и ещё один момент — любовь, встречаемая нами в обычной жизни, нередко бывает неустойчивой, колеблющейся, склонной к скорому разочарованию, ей может сопутствовать холодность, нелюбезность, недостаток взаимности; она может даже смениться на ненависть, если её объект нарушает наши законы поведения, или своими действиями вызывает у нас страх или отвращение. Но есть и более истинная и глубокая любовь, которую ничто не может пошатнуть — любовь, которая не требует ничего взамен, на которую никак не влияет небрежение и безразличие со стороны её объекта, и даже его недостойное поведение. Если он совершит преступление или опозорится иным образом, любящий его почувствует глубокую боль и сожаление, но ни на миг не станет любить его хоть чуточку меньше — пыл этой любви нисколько не уменьшится, что бы ни совершил любимый.

Такова природа любви Бога к его миру, такой должна быть и любовь Учителя к тем, кому он даёт несравненную привилегию сыновства. Он доверяет им полностью, по своей воле он отказывается от власти отделить их от себя, ибо лишь путём этого предельного и нерушимого единства с ними он может в самой полной степени, которую только позволяет способность их отклика, он может разделить с ними свою собственную природу. Лишь пожертвовав собой, может он дать им в самой полной и предельной мере то, что может получить ученик от Учителя.

Воистину можно сказать об этом, что Учитель отдаёт себя на милость своего ученика. Только подумайте об ужасной ответственности, которую это на нас налагает!

Такая любовь, хотя и редко, встречается и среди людей в нашем физическом мире, и когда это случается, она обладает тем же качеством и приносит тот же результат — она отдаёт того, кто выше, в руки того, кто ниже, так что наивысшая любовь — это всегда и наивысшая жертва. И всё же эта крайняя жертва, этот отказ от своего я несёт с собой величайшую радость, которую на земле больше ничто не может дать, потому что лишь такая любовь богоподобна, и такое самоотречение возносит человека в самое сердце Христа. Истинно верно, что "любовь покрывает множество грехов" и что "прощаются грехи её многие за то, что она возлюбила много".

Об этой ступени теснейшего единения прекрасно сказано в "Свете на Пути", где написано: "Мой мир я спускаю на вас, — может Учитель сказать лишь своим возлюбленным ученикам, который стали такими, как он", и поэтому ученики эти обладают неоценимым преимуществом быть в состоянии передавать этот мир другим во всей его полноте. Право и долг каждого принятого ученика — благословлять во имя Учителя, и за каждым таким усилием непременно следует великолепное излияние его силы. В особенности должен ученик давать это мысленное благословение, когда бы он ни входил в дом. "Да пребудет благословение Учителя на доме сем и всех живущих в нем". Но Сын Учителя может дать самое касание его присутствия, более великий и полный мир. Сын Учителя уже член Великого Белого Братства или вскоре станет им. Принадлежность же к нему, как мы говорили, дает силу сообщать ещё большее благословение, хотя каждое из них имеет своё значение на своем месте.

Я хорошо помню, как мне приходилось в разных случаях давать эти благословения великому ангелу по соседству, которого я имел честь хорошо знать. Проезжая на судне вблизи его территории, я послал ему однажды привет — полное благословение моего Учителя, и поистине прекрасно было зрелище того, как он принял его, глубоко склонившись и обнаружив свою оценку привета приятным, нежным сиянием святости и глубокого благоговения. В другой раз, при подобных же обстоятельствах, я передал ему благословение Братства, и в то же время вся сила этого великого ангела вспыхнула в отклике и осияла все его владения. Не только всё то, что было в нём, внезапно оживилось и усилилось до крайних пределов, но, будто поднятые по команде солдаты, откликнулись и тысячи меньших созданий, работающих под его началом. Вся природа ответила в то же мгновение. Мой учитель, которого он столь почтительно приветствовал, не является его учителем, но мой Владыка — и его Владыка, ибо есть лишь один, Единый.

Уровень, требуемый для посвящения

Вопрос, приближается ли человек к состоянию готовности для посвящения, подразумевает три различных, но взаимосвязанных ряда соображений. Первое — это обладает ли он в достаточной степени теми необходимыми качествами, которые даются в книге "У ног Учителя", — это значит, что у него должны быть все эти качества хотя бы в минимальной степени, а некоторые из них в гораздо более чем минимальной. В качестве иллюстрации подумайте о том, как оцениваются работы на некоторых экзаменах. Экзаменаторы заранее постановляют, что не пропустят тех кандидатов, которые получат по каждому предмету ниже известного минимума, но процент, устанавливаемый для каждого предмета, весьма низок, — скажем, 25 %. Каждый, не получивший этого процента баллов по какому-нибудь предмету, считается не выдержавшим, но и тот, кто получил по каждому из предметов только этот минимум, может не пройти, потому что, кроме определенного минимума по каждому из предметов, есть еще и общий минимум, скажем, 40 %. Поэтому тот, кто получит по одному или двум предметам всего 25 %, или 30 %, должен получить по каким-нибудь другим предметам гораздо больше, чтобы набрать требуемый средний проходной балл.

Этот же метод принят и в оккультизме; у кандидата должны быть в известной степени все эти качества, но некоторые из них он должен развить весьма основательно. Кандидат не сможет пройти, если у него совсем не будет распознавания; но если у него много меньше распознавания, чем должно быть, то взамен, быть может, будет принят избыток любви. Во-вторых, эго должно так приучить свои низшие проводники, чтобы оно могло в совершенстве действовать через них, когда пожелает. Кандидат должен осуществить то, что в ранней Теософической литературе называлось связью между низшим и высшим я. В-третьих, человек должен быть достаточно силен для того, чтобы выдержать связанное с посвящением огромное напряжение, которое распространяется даже на физическое тело.

Что касается того уровня продвижения, на котором человек может быть посвящен, то тут открывается простор для большого разнообразия. Ошибочно полагать, что все посвященные равны в своём развитии, точно так же как было бы неправильно предполагать одинаковое знание у всех людей, получивших степень магистра искусств. Вполне возможно, что человек будет преуспевать во многих из требуемых качеств и стоять высоко над общим минимумом и в то же время серьезно отставать и быть ниже минимума в каком-либо одном отношении; тогда, конечно, ему придется подождать до тех пор, пока он не приобретет минимума в том направлении, которое оказалось в небрежении, но пока он будет делать это, он будет продолжать развиваться в других отношениях ещё далее.

Отсюда очевидно, что хотя для посвящения и требуются известные достижения, некоторые кандидаты могут в одних отношениях достигнуть гораздо большего, чем в других. Также видно, что промежутки между посвящениями могут быть весьма различны. Человек, который только что смог принять первое посвящение, быть может, уже обладает в значительной степени качествами, необходимыми для второго; тогда для него промежуток между этими посвящениями будет необычайно короток. С другой стороны, кандидат, достаточно сильный всесторонне, но только для того, чтобы пройти через первое посвящение, будет медленно развивать в себе все дополнительные качества и знания, необходимые для второго, и промежуток между ними, вероятно, будет долгим.

Нынешняя возможность

Теперь мы вступили в тот период мировой истории, в котором прогресс на всех уровнях эволюции может быть весьма быстрым, так как близкое пришествие Мирового Учителя произвело такой сильный прилив мыслей и чувств, касающихся духовных вещей, причём мыслей прогрессивных, что каждый, кто теперь делает усилия в этом направлении, увлекается ускоряющимся потоком. Это относится не только к потоку человеческих мыслей и чувств — фактически, человеческая мысль является лишь весьма малой частью этой волны, потому что те человеческие существа, которые знают что-либо определенное о близости Пришествия, находятся в меньшинстве. Гораздо большее значение имеет огромная сила мыслей и чувств сонмов великих ангелов, знающих план и всеми способами старающихся помочь его осуществлению.

Однако, такой быстрый прогресс связан с весьма явным напряжением, что в достаточной мере сознают лишь немногие стремящиеся. Изучающему оккультизм, поставившему себе целью ускорение своего развития, хорошо бы помнить, что одно из необходимых для этого условий — это хорошее физическое здоровье. Он хочет в одной жизни осуществить тот прогресс, для которого при обычных обстоятельствах понадобилось бы двадцать или более жизней, а так как количество требуемых для этого усилий остается тем же (ибо в отношении уровня, необходимого для посвящения, никаких скидок не делается), то ясно, что стремящемуся придётся давать гораздо б`ольшую нагрузку своим проводникам, если он хочет добиться успеха.

На физическом плане возможно сократить тот период времени, который обычно дается для каждого экзамена; но сделать это человек может лишь посредством более сильной нагрузки своего мозга, своего внимания, своего зрения, выносливости, и мы знаем, как фатально легко человеку переутомить себя в каждом их этих направлений и тем серьезно повредить своему физическому здоровью. Подобные же условия применимы и к усилиям ускорить духовную эволюцию; это возможно и это делалось, и прекрасно, если человек работает над этим, но с той оговоркой, что ему следует тщательно остерегаться переутомления, чтобы, в конце концов, не затормозить развитие вместо того, чтобы продвинуть его. Недостаточно иметь хорошее физическое здоровье при начале осуществления своих стремлений — необходимо сохранить его до конца, потому что сам прогресс — лишь средство для достижения цели, и мы стараемся развивать себя не для того, чтобы стать великими и мудрыми, но чтобы получить силу и знание для лучшей работы ради человечества. Мы никогда не должны забывать, что оккультизм — это прежде всего апофеоз здравого смысла.

Молодые посвящённые

До сих пор, за весьма редкими исключениями, люди посвящались лишь тогда, когда их физические тела достигли зрелого возраста и после того, как они своей деятельностью в жизни доказали, что сердца их отданы работе Логоса. Однако, в течение последних нескольких лет привилегия посвящения была дана нескольким эго, тела которых еще юны, и как мы понимаем, это было сделано для того, чтобы по пришествии своем Господь нашел группу молодых работников, готовых служить ему. Придя, Мировой Учитель будет носителем чудесного сознания Братства, и чем больше помощников, пребывающих в физическом теле, сможет он объединить вокруг себя в каждом данном месте, тем легче будет его работа. Он может воспользоваться услугами любого обычного мирского человека в пределах его способностей, но уже принятый ученик Учителя будет во многих отношениях гораздо полезнее для него, чем мирянин; и ещё бесконечно полезнее для него тот, кто уже прошел через врата посвящения и пробудил те многочисленные связи, которые объединяют членов Братства. Посвящается всегда эго; возраст же физического тела, в которое оно облечено в данный момент, имеет к этому малое отношение.

Во всех тех случаях, когда посвящаются молодые люди, старшие члены Братства, живущие возле них или соприкасающиеся с ними в физическом теле, берут на себя помощь и руководство ими. Это необходимо ввиду той большой ответственности, которую приносит с собою посвящение с его расширенным сознанием и дополнительными силами и способностями. Неправильное действие или ложный шаг со стороны посвященного несет с собой б`ольшие кармические последствия, чем подобные же действия того, кто не принадлежит к Братству. Поэтому, быть может, хорошо привести здесь некоторые из указаний для этой молодежи.

Каждый должен всегда помнить, что он посвящён, потому что в прежних жизнях, а может быть, и в настоящей, он помогал миру в некоторой необходимой степени и теперь Братство надеется, что он будет продолжать идти по этому пути и становиться всё большим и большим каналом для жизни Логоса. Именно ради возможности увеличения его полезности он и допускается к посвящению, и во время церемониала он произносит обет не только как эго, но и как монада, что делом его жизни будет изливаться в благословении так же, как и Логос постоянно изливает свою любовь. Поэтому он должен ежедневно и ежечасно хранить этот обет в уме и всё подчинять ему. Его прошлая карма придаёт ему различные личные качества и импульсы; он должен следить, чтобы они не склоняли его думать скорее о себе и своём личном благосостоянии, чем о более великом я и о благоденствии мира.

Прежде чем молодой посвящённый сможет приняться за ожидающую его более обширную работу, он часто должен пройти через обыкновенную подготовку в колледже и университете. В этом случае он будет погружён в обстановку энергичной деятельности и многих эгоцентрических интересов. Жизнь окружает его многими искушениями и предоставляет случаи забыть об обете Братства. Он должен пройти через всё это, сохраняя чётко очерченную позицию, понимая, что всё это выпало ему ради целей Братства. В мирской жизни, во всех случаях, учась, отдыхая или развлекаясь, он должен определённо помнить: "Сделает ли меня то, что я собираюсь сделать, лучше оснащённым для работы Учителя, или лучшим каналом для распространения любви и счастья?"

Он должен всегда помнить, что Братство имеет прежде всего право на его служение, и он никогда не должен ставить себя в такое положение, которое сделало бы для него невозможным исполнение этого долга. Это не значит, что он должен вести жизнь отшельника, но пока он живёт общественной жизнью, которая даёт ему необходимый рост, он должен всё время следить, делает ли она его лучшим каналом для Логоса. Отныне все те переживания, хотя бы и приятные и безвредные, которые не делают его лучшим каналом Логоса или не дают возможности служения, не имеют для него цены и являются лишь потерей времени. Он должен стараться увидеть и использовать каждую возможность для помощи и учиться тому, что делает его полезным.

Посвящённый — брат всем

Когда ученик совершает великий шаг посвящения и становится членом Братства, он становится в гораздо большей степени, чем раньше, и по-особенному братом каждому из людей, своих товарищей. Это не значит, что он должен руководить их жизнью и стараться направлять их с помощью критицизма. Его дело в жизни не осуждать, а ободрять; но если он видит основание для какого-либо предложения, он должен сделать это с превеликой вежливостью и осторожностью. Мир не видит высших членов Братства, поэтому он может судить об этой организации по тем младшим членам, которые находятся в его поле зрения. Вот что стоит за фразой в обращении при посвящении, гласящей, что неофит держит часть Братства в своих руках.

Долг его излучить любовь и благословение так, чтобы каждое место, где ему случиться быть, становилось счастливее от его присутствия. Поэтому он должен всегда быть обращённым наружу. Для него не важно то, как судит его действие мир, важно лишь то суждение, которое даёт Братство. Популярен он в мире или нет — не имеет значения, если во всём своём поведении он был верен поставленным перед ним идеалам. Некоторые из старших членов Братства могут пожелать использовать его в любой момент, где бы он ни был, и иногда он даже может не знать об этом своим мозговым сознанием. Но если в тот момент, когда понадобится, он окажется погружённым в свои собственные дела и обращённым внутрь, а не наружу к миру, то его нельзя использовать. Самое нужное для него — это выстраивание своего характера так, чтобы Учитель, взглянув на него, находил его думающим о благе мира, а не о том счастье или несчастье, которые мир несёт ему.

 

Глава VIII

ЭГО

Рождение эго

Для того, чтобы ясно понять дальнейшие шаги на Пути, необходимо теперь заняться рассмотрением эго, того, как оно пробуждается и проявляет свою способность приводить личность в гармонию с собою, достигать до буддхического плана и осознавать своё единство со всем живущим.

В своих книгах "Человек видимый и невидимый" и "Христианский символ веры" я дал диаграмму, иллюстрирующую три излияния Божественной Жизни в нашей схеме эволюции, которую воспроизвожу и здесь. Вверху диаграммы находятся три круга, символизирующие три аспекта Логоса, три Лица Пресвятой Троицы, от каждого из них идёт вниз линия, пересекающая под прямым углом горизонтальные линии, обозначающие семь планов природы. Линия от низшего из кругов (третьего аспекта) проходит прямо через середину диаграммы, всё темнея и утолщаясь по мере опускания; она показывает, что Святой Дух оживляет материю различных планов, сначала строя соответствующие атомы, затем собирая эти атомы в элементы.

В эту, оживлённую таким образом материю, от круга, изображающего Бога-Сына, нисходит второе излияние, и Божественная Жизнь, из которой оно состоит, собирает эту материю в формы, в которых она могла бы обитать и таким образом воплощаться и создавать для себя тела, или проводники. На самом низшем уровне материальности эта жизнь одушевляет материальное царство и, развивая его, постепенно становится достаточно определённой, чтобы одушевить растительное царство, а ещё позже и животное. Когда она поднялась до высочайшего уровня животного царства, в ней происходит замечательная перемена и вводится новый фактор — Третье Излияние, идущее от самого верхнего круга, от первого аспекта Логоса, обычно называемого Богом-Отцом.

Сила, которая до сих пор одушевляла, теперь сама одушевляется, и новая сила, идущая от Первого Лица, действует на то, что до сих пор было душой животного и превращает его в тело для себя, хотя тело это из столь чрезвычайно тонкой материи, что оно совершенно неощутимо для наших физических чувств. Так рождается эго в своём каузальном теле, и оно сразу привлекает к себе результат всего опыта, приобретённого этой животной душой в течение эонов лет её предыдущего развития, так что не утрачивается ничто из тех качеств, которые были приобретены в ходе её эволюции.

Монада и эго

Что же это за чудесная сила, исходящая от высшего аспекта Солнечного Логоса? Поистине, это настоящая жизнь самого Бога. Вы можете сказать, что так же обстоит и с первым и вторым излияниями. Это совершенно верно, но они медленно и постепенно нисходят через все подпланы, собирая вокруг себя материю каждого из них и вплетаясь в неё так тесно, что с трудом можно отличить их от материи и вообще признать в них Божественную Жизнь. Третье же излияние молниеносно устремляется из своего источника, никоим образом не вовлекаясь в промежуточную материю. Это чистый белый свет, незапятнанный ничем, через что он проходит.

Хотя на диаграмме для ясности третье течение Божественной Жизни показано идущим непосредственно от Логоса, фактически оно давно изошло от него и парит в промежуточном положении на втором плане. Когда оно парит на этом уровне, оно называется монадой, и мы, быть может, меньше всего ошибёмся в своих представлениях, если будем мыслить её как часть Бога — часть, но Того, что неделимо — это парадоксально для нашего смертного разума, но в этом заключена вечная истина, которая выше нашего понимания.

Общий метод этого нисхождения духа в материю, по-видимому, всегда одинаков, хотя, конечно, различные условия разных планов дают разницу в подробностях. Сам Логос опускает монаду, крошечную частицу самого себя, на уровень, который лежит гораздо ниже его собственного уровня. Конечно, такое нисхождение должно означать весьма серьёзное ограничение, хотя всё это лежит слишком высоко за пределами крайних достижений нашего сознания для того, чтобы можно было это описывать или понимать. Точно так же монада опускает вниз крошечную частицу самой себя, которая становится эго, и в этом случае ограничение также в огромной степени возрастает. То же самое происходит ещё раз, когда эго повторяет эту процедуру и отбрасывает крошечную частицу себя в ментальное, астральное и физическое тела человека — частицу, которую мы называем личностью.

Эта последняя крошечная частица есть та точка сознания, которую ясновидящие видят движущейся в человеке. Согласно одной из систем символизма точка эта видима как "золотой человечек величиной с большой палец", пребывающий в сердце; однако многие из нас видят её скорее в форме звезды. По-моему, сам я всегда видел её как сверкающую звезду. Человек может держать эту звезду сознания где пожелает, т. е. в любом из семи главных центров своего тела. Наиболее естественное место для неё зависит от типа, или луча человека и, как я думаю, также и от его расы и подрасы. У нас, принадлежащих к пятой подрасе пятой расы это сознание почти всегда пребывает в мозгу, в центре, связанном с гипофизом. Но есть люди и других рас, для которых естественно держать его в сердце, или гортани, или солнечном сплетении.

Эта звезда сознания представляет эго здесь, на этих низших планах, и когда оно проявляется через эти проводники, мы называем его личностью; она и есть тот человек, каким он известен своим друзьям.

Сообщение с личностью

Хотя эта личность и безусловно является частью эго — ведь всякая жизнь и энергия её — это его жизнь и его энергия — тем не менее она часто забывает об этом факте и начинает считать себя совершенно независимым существом и действовать в своих собственных интересах. Она всегда имеет линию связи с эго (часто называемую в наших книгах антахкарана), но обычно не предпринимает усилий к её использованию. У обыкновенных людей, никогда не изучавших этого предмета, личность и является во всех смыслах человеком, а само эго проявляется лишь весьма редко и частично.

Эволюция человека на ранних ступенях и заключается в раскрытии этой линии связи, дабы эго получало всё увеличивающуюся способность утверждать себя через неё, и в конце концов окончательно овладело личностью, так что у неё не было бы отдельных мыслей или желаний, и она стала бы (как это и должно быть) просто выражением эго на низших планах. Конечно, следует понять, что эго, всецело принадлежащее к гораздо более высокому плану, никогда не может быть вполне выражено здесь внизу; самое большое, на что мы можем надеяться, это то, что в личности не будет содержаться ничего такого, что не входит в намерения эго, и что она будет выражать его в той мере, в какой оно может быть выражено в этом низшем мире.

Абсолютно неподготовленный человек не имеет практически никакой связи с эго; у посвящённого же полная связь, и, следовательно, мы найдём (как этого можно ожидать), что среди нас есть люди на всех ступенях между этими двумя пределами. Следует помнить, что и само эго находится ещё в процессе развития, и что поэтому нам приходится иметь дело с эго, находящимися на различных стадиях продвижения. Но во всяком случае, эго в весьма многих отношениях есть нечто гораздо большее, чем когда-либо может быть личность. Хотя, как было сказано, эго есть лишь частичка монады, но в своём каузальном теле оно присутствует в полной мере, даже когда силы его неразвиты, в личности же имеется лишь касание его жизни.

Верно также и то, что на том уровне, на котором находится эго, жизнь бесконечно шире и ярче, чем то, что мы знаем как жизнь здесь, на земле. Точно также, как эволюция личности состоит в том, чтобы научиться полнее выражать эго, так и для эго эволюция — в том, чтобы научиться полнее выражать Монаду. Неразвитая личность забывает об этой связи с эго и чувствует себя вполне независимой. Однако, едва ли возможно, чтобы находящееся на гораздо более высоком уровне эго не сознавало бы свей связи с монадой. Конечно, одни эго гораздо сознательнее относятся к потребностям своей эволюции, чем другие, или, говоря другими словами, есть эго более старые и более молодые, и первые серьёзнее стараются раскрыть заложенные в них возможности.

Эго в своём собственном мире

Мы склонны думать, что единственное возможное для эго развитие — это через личность; но это не так, или вернее, это так лишь для небольшой группы качеств. Как я пространно объяснил это в книге "Человек видимый и невидимый", каузальное тело дикаря почти бесцветно. Когда же в процессе своей эволюции он развивает хорошие качества, которые могут найти соответствующие вибрации в материи каузального тела, там начинают проявляться цвета, выражающие эти качества, и вскоре это тело уже не пусто, а полно деятельно пульсирующей жизнью. Теперь через него может проявляться настолько большая часть эго, что оно сильно увеличивается в размерах, оно всё дальше и дальше простирается от своего физического центра до тех пор, пока человек не будет в состоянии охватывать в себе сотни и даже тысячи людей и таким образом оказывать обширное благое влияние.

Как бы чудесно это ни было, это лишь одна сторона развития. У эго есть совершенно иные линии прогресса, о которых мы здесь ничего не знаем; оно живёт своей собственной жизнью среди себе равных, среди великих арупадэв и всех видов великолепных ангелов, в мире, который за пределами нашего понимания. Молодые эго, вероятно, мало сознают всю эту замечательную жизнь, точно так же, как младенец мало знает об интересах окружающего его мира; но по мере постепенного раскрытия его сознания он пробуждается для всего этого великолепия и очаровывается его яркостью и красотой.

В то же время и само оно становится удивительно прекрасным и впервые даёт нам некоторое понятие о том, каким Бог предназначил быть человеку. У подобных существ мысли уже не принимают форм и не плавают вокруг, как это бывает на низших уровнях, но молниями проносится от одного к другому. В данном случае у нас нет новообретённых проводников, постепенно попадающих под контроль и научающихся более или менее слабо выражать пребывающую в них душу — мы стоим лицом к лицу с телом более древним, чем горы, с настоящим выражением божественной славы, которая постоянно пребывает в нём и всё более и более светится через него в постоянном раскрытии её сил.

Здесь мы уже не имеем дела с внешними формами, а видим вещи в себе, ту реальность, которая скрывается за несовершенным выражением. Здесь причина и следствие составляют одно, они ясно видимы в своём единстве, как две стороны одной монеты. Здесь конкретное уступает место абстрактному; уже нет многообразия форм, но остаётся идея, стоящая за всеми этими формами. Здесь доступна суть всего, мы уже не изучаем подробностей, не обсуждаем предмет и не стараемся его объяснить — мы берём самую суть или основную идею и целиком выдвигаем её, как передвигаются фигуры во время шахматной игры. То, что здесь на земле было бы целой философской системой, требующей для объяснения многих томов, там является одним определённым объектом — мыслью, которую можно бросить в мир также, как карта бросается на стол. Опера или оратория, передача которой заняла бы на многие часы целый оркестр, там является одним мощным аккордом, методы целой школы живописи сжаты там в одной великолепной идее, и такие идеи являются теми интеллектуальными фигурами, которыми обмениваются Эго, беседуя друг с другом.

Нелегко объяснить физическими словами те различия, которые существуют между эго, так как все они во многих отношениях превышают то, к чему мы привыкли здесь. Сравнения вводят в заблуждения, если заводить их слишком далеко или принимать слишком буквально. Быть может, я смогу дать хотя бы слабое отражение того впечатления, какое я получил от моего общения с различными эго, если скажу, что продвинутое эго напоминает достоинства величественного и изысканно вежливого посла, полного мудрости и благосклонности, в то время как эго менее развитого человека ближе к типу грубоватого, добродушного помещика. То эго, которое уже на пути и приближается к степени адепта, имеет много общего с великими ангелами и излучает чрезвычайно мощные духовные влияния.

Заинтересованность эго в личности

Можно ли удивляться тому, что эго энергично устремляется в вихрь интенсивной деятельности на своём собственном плане, и что это кажется ему неизмеримо более интересно и важно, чем слабые и отдалённые усилия связанной и полусформированной личности, закутанной в плотный мрак низшего мира?

В физической жизни обыкновенного мирского человека для эго мало интересного, и лишь временами случается что-нибудь действительно важное, что может на мгновение привлечь его внимание, и из чего оно может извлечь из этого нечто ценное. Обыкновенный человек живёт кое-как, и больше половины своего времени он совсем не пробуждён к настоящей, более высокой жизни. Некоторые из нас склонны жаловаться, что наши эго очень мало обращают на нас внимание, но спросим себя, а какое внимание обращаем мы на них? Возьмём для примера какой-нибудь из наших дней; сколько раз в течение него мы хотя бы подумали об эго? Если мы хотим привлечь его внимание, мы должны сделать нашу личность полезной для него. Как только мы начнём посвящать б`ольшую часть наших мыслей более высоким предметам (а это всё равно, что сказать: как скоро мы начнём действительно жить), эго скорей всего обратит на нас больше внимания.

Эго знает, что некоторые необходимые части его эволюции могут быть осуществлены только через личность и в её ментальном, астральном и физическом телах; поэтому оно знает, что оно должно уделять ей некоторое время, взять её в свои руки и поставить под контроль. Но мы вполне можем понять, что задача эта порой к себе не располагает, что данная личность может показаться непривлекательной и не подающей надежды. Если мы посмотрим на большинство окружающих нас личностей, на их физические тела, отравленные мясом, алкоголем и табаком, на их астральные тела, пышущих жадностью и чувственностью, на их ментальные тела, не интересующиеся ничем, кроме дел или, быть может, скачек или бокса, то нетрудно понять, почему эго, озирая их с высоты, может решить отложить серьёзные усилия до следующего воплощения в надежде, что следующая группа проводников, быть может, окажется более доступной влиянию, чем та, на которой остановился его ужаснувшийся взор. Мы можем представить, что оно говорит себе: "ничего не могу с этим поделать, быть может, в следующий раз я получу нечто лучшее; худшее едва ли может быть, а между тем у меня есть гораздо более важное дело".

Подобная вещь нередко случается на ранних этапах нового воплощения. Начиная от рождения ребёнка, эго парит над ним и в некоторых случаях старается оказывать влияние на развитие ребёнка, пока он ещё очень молод. Обычно оно обращает мало внимания на детей до семилетнего возраста, до того времени, пока не будет практически закончена работа кармического элементала. Дети так отличаются друг от друга, что неудивительно, что так же сильно разнится и связь между эго и соответствующими им личностями. Некоторые детские личности быстры и отзывчивы, некоторые тупы и капризны; если выступают последние качества, то эго часто временно отстраняет свой активный интерес, надеясь, что по мере роста детского тела оно станет умнее и отзывчивее.

Подобное решение может показаться нам неразумным, потому что если эго пренебрегает личностью в настоящее время, то маловероятно, чтобы в ближайшее время она исправилась; если оно представляет детскому телу развиваться без всякого влияния, то уже обнаруживающиеся нежелательные качества вполне могут усилиться, вместо того, чтобы отмереть. Но мы едва ли можем судить об этом, так как наши знания по этому вопросу весьма несовершенны, и мы ничего не знаем о той более высокой деятельности, которой посвящает себя эго.

Из этого видно, насколько невозможно точно судить о положении, занимаемом в эволюции кем-либо, кого мы видим только на физическом плане. В одном случае кармические причины могут дать весьма порядочную личность, за которой имеется эго весьма умеренного развития; в другом же случае карма может дать более низкую или неполноценную личность, принадлежащую сравнительно подвинутому Эго. Хорошим примером этому представляются повествования из жизни Господа Будды. Однажды к нему пришёл человек, как вообще приходили к нему люди с какой-нибудь заботой — и рассказал, что у него много затруднений с медитацией, которая ему почти совсем не удаётся. Будда сказал ему, что причина этого совсем проста — в прежней жизни у него была глупая привычка надоедать святым людям и мешать их медитации. И всё же эго этого человека могло быть более продвинутым, чем у некоторых его товарищей, чья медитация проходила хорошо.

Когда эго решает обратить всю силу своей энергии на личность, то производимая перемена оказывается чудесной. Тот, кто не исследовал этого лично, не может и представить, как удивительна, быстра и радикальна может быть такая перемена при благоприятных условиях, т. е. если эго достаточно сильно, а личность не является непоправимо порочной, особенно если и личность со своей стороны делает решительные усилия для того, чтобы стать совершенным выражением эго и сделаться для него привлекательной.

Отношение личности

Трудность этой темы значительно усиливается для нас тем фактом, что нам необходимо одновременно смотреть на неё с двух различных точек зрения. Большинство из нас здесь, на земле, являются в первую очередь личностями и думают и действуют исключительно как таковые, но мы знаем, что на самом деле мы — эго, и те из нас, кто многолетней медитацией сделали себя более чувствительными к более тонким влияниям, часто сознают вмешательство этого Высшего Я. Чем более мы привыкнем отождествлять себя с высшим я, тем более ясно и здраво будем мы смотреть на жизненные проблемы, но поскольку мы чувствуем себя всё ещё личностями, смотрящими на своё высшее я снизу, то наш долг и наша выгода, очевидно, состоят в том, чтобы открыться ему, устремиться к нему, настойчиво устанавливать в себе такие вибрации, какие могут быть ему полезны. Так что давайте хотя бы убедимся, что мы не становимся поперёк пути эго, что мы всегда делаем для него самое лучшее, в соответствии с нашей просветлённостью.

Поскольку эгоизм — это усиление личности, то первый наш шаг должен состоять в освобождении от него. Для этого мы должны стараться наполнять наш ум возвышенными мыслями; если мы постоянно заняты мыслями низшего порядка, как бы важны они ни были сами по себе, то эго не может использовать наш ум как канал для своего выражения. Когда оно делает пробное усилие, когда оно опускает вниз свой исследовательский щуп, мы должны с энтузиазмом принять его и поспешить повиноваться его указаниям для того, чтобы оно всё более и более овладевало нашим умом, и таким образом вступало в свои права, насколько это касается этих низших планов. Так мы будем продвигаться всё ближе к желаемой цели и вступим на путь, ведущий прямо к первому посвящению, при котором высшее и низшее становятся едины, или скорее, большее поглощает меньшее, так что в личности уже не будет ничего, что не представляло бы собою эго — низшее становится лишь выражением высшего.

У личности, быть может, было много своих собственных неприятных качеств, таких как ревность, гнев, уныние, но все они уже отброшены, и теперь она просто воспроизводит то, что идёт свыше. Эго, приведшее низшее «я» в гармонию с собою, теперь устремляется к буддхическому плану, плану единства. Только таким образом может человек начать отбрасывать иллюзию самости, которая стоит на пути его дальнейшего прогресса, и вот почему при первом посвящении необходим буддхический опыт, если он не был пережит ранее. Во многих случаях он приходит раньше, поскольку высшие эмоции, проявляющиеся в астральном теле, отражаются в буддхическом проводнике и пробуждают его, и вследствие этого он бывает несколько пробужден ещё до посвящения.

Осознание единства

Всё живущее на самом деле едино, и вступающие в Братство должны признавать это как факт. Нас учат, что есть лишь единое Я, и мы стараемся понять, что это значит. Но совершенно иное дело — убедиться в этом самим, как видит это кандидат, когда вступает на буддхический план. Это как если бы мы жили каждый на дне своего колодца, из которого мы могли смотреть на солнечный свет в том мире, который над нами — и в точности как светя в глубину многих колодцев, свет тем не менее остаётся одним, так и Свет Единого освещает мрак наших сердец. Посвящённый выбрался из колодца личности и видит, что тот свет, который он считал своим, есть на деле Бесконечный Свет всех.

Живя в каузальном теле, эго уже признало Божественное Сознание во всём; когда оно смотрело на другое эго, его сознание совершало как бы скачок вверх, признавая в нём Божественное. Но на буддхическом плане оно уже не порывается приветствовать его извне, потому что оно уже и так в самом его сердце. Оно и есть то сознание, которое и в нём, и в другом. Нет больше ни «тебя», ни «меня» — все едины, будучи гранями чего-то превосходящего их и всё же включающего их в себя.

И всё же во всём этом необычном продвижении в смысле индивидуальности ничего не теряется, хотя чувство разделённости полностью пропадает. Это кажется парадоксальным, но верность этого очевидна. Человек помнит всё то, что лежит позади; он и есть тот самый человек, который совершил то или иное действие в далёком прошлом. Он ничуть не изменился, за исключением того, что теперь он есть нечто большее, чем был тогда, и он чувствует, что включает в себя и много других проявлений. Если бы сейчас сотня из нас могла одновременно поднять своё сознание до мира интуиции, то мы были бы единым сознанием, но каждому это сознание казалось бы его собственным, абсолютно неизменным, за исключением того, что теперь оно включает и сознание других.

Каждому казалось бы, что это он вобрал или включил в себя сознание прочих, так что здесь явно присутствует некоторая иллюзия, и дальнейшее осознание прояснит нам, что все мы — грани более великого сознания, и что то, что до сих пор мы считали нашими качествами, нашим интеллектом, нашими энергиями, всё время было его качествами, его интеллектом, его энергией. Тогда мы приходим к прямому, фактическому осознанию вековой формулы "Ты есть То". Одно говорить об этом здесь, на земле и охватывать, или думать, что мы охватываем это интеллектуально, и совсем другое — вступить в этот чудесный мир и знать это с такой уверенностью, которую ничто не может поколебать.

Когда это буддхическое сознание вполне впечатляет физический мозг, оно придаёт новую ценность всем жизненным действиям и отношениям. Мы уже не смотрим на лицо или предмет, безотносительно к степени нашей благожелательности или симпатии к нему; мы просто являемся им и знаем его, как знаем мысли нашего собственного мозга или движение нашей собственной руки. Мы даём оценку его мотивам так же, как своим собственным, хотя мы вполне можем сознавать что та, иная часть нас самих, обладающая б`ольшим знанием или стоящая на иной точке зрения, может действовать совершенно иначе.

Но не следует полагать, что человек, поднявшись до низшего подразделения мира интуиции, уже сразу полностью осознаёт своё единство со всем живущим. Это совершенство ощущения приходит только после многих усилий и трудов, тогда, когда человек достигает высшего подразделения этого царства единства. Вообще вступить на этот план — значит испытать огромное расширение сознания, осознать себя единым со многими другими; но ранее перед человеком открывается период усилий, саморазвития, аналогичный тому, через который мы проходим, когда посредством медитации мы стараемся раскрыть наше сознание на плане, непосредственно лежащем над нами. Шаг за шагом, подплан за подпланом, должен стремящийся завоевать свой путь; ведь даже и на этом уровне для достижения прогресса необходимы усилия.

Когда кандидат прошёл первое посвящение и сознательно вступил на буддхический план, перед ним встаёт работа по развитию себя на каждом из подпланов, дабы он мог освободиться от трёх великих препятствий, как называют их технически, которые мешают его дальнейшему прогрессу. Теперь он уже определённо вступил на Путь Святости и стал тем, кто в буддизме называется сотапатти или сохан — "вступивший в поток", тогда как у индусов он называется паривраджака, что означает «странник» — тот, кто уже не считает ни одного места в трёх низших мирах своим местопребыванием или убежищем.

 

Глава IX

ВТОРОЕ И ТРЕТЬЕ ПОСВЯЩЕНИЯ

Первые три препятствия

Кандидат, прошедший через первое посвящение, уже вступил собственно на сам Путь — тот путь, который ведет к степени адепта, к вратам, ведущим из царства человеческого в сверхчеловеческое. Если смотреть на этот Путь снизу, то удивительно, что кандидат не впал в истощение после работы, ведущей к первому посвящению, что он не отступился и не утерял мужества перед головокружительными высотами, которые он видит поднимающимися перед ним на безжалостно крутом Пути. Но он испил из источника жизни, и сила его удесятеряется, ибо сердце его чисто и слава идеала человечества, который он видит со всё возрастающей ясностью, обладает для него такой притягательностью и и вдохновением, с которыми не может сравниться никакой материальный стимул или интерес.

Первый этап его путешествия заканчивается вторым посвящением, для достижения которого он должен избавиться от следующих трёх самйоджан, или оков:

1. Саккаядиттхи — заблуждение относительно своего я.

2. Вичикичча — сомнение или неуверенность.

3. Силаббатапарамаса — суеверие.

Первое из них — это то сознание "я есмь", которое, будучи связано с личностью, есть ни что иное, как иллюзия, от которой нужно освободиться на самой первой ступени истинного пути восхождения. Но полное избавление от этого препятствия означает нечто большее, поскольку подразумевает осознание того факта, что индивидуальность поистине едина со всем, и что поэтому интересы её никогда не могут находиться в противоречии с интересами ее братьев и что настоящий прогресс её заключается в том, чтобы более всего содействовать прогрессу других.

Что же касается второго препятствия, то здесь необходимо сказать несколько слов предупреждения. Люди, воспитанные в европейской манере мышления, к несчастью, настолько сроднились с мыслью, что от ученика какой-либо религии, школы или секты может требоваться слепое, без рассуждений принятие некоторых догматов, что услышав о том, что в оккультизме сомнение считается препятствием к прогрессу, они могут предположить, что и этот путь так же требует от идущих по нему той же неоспоримой веры, как требуют этого многие современные суеверия. Ничто не может быть дальше от истины.

Верно, что сомнение (или скорее неуверенность) в некоторых вопросах есть препятствие к духовному прогрессу, но противоядием этому сомнению является не слепая вера (которая сама считается препятствием, как сейчас будет видно), но уверенность убеждения, основанного на индивидуальном опыте или математическом рассуждении. Пока дитя сомневается в точности таблицы умножения, оно едва ли достигнет успеха в высшей математике; но сомнения его могут быть устранены лишь тогда, когда оно достигнет основанного на опыте или рассуждении понимания, что положения таблицы правильны. Оно верит, что дважды два — четыре не только потому, что сказали это, но потому, что это стало для него очевидным фактом. И это в точности тот метод, который известен в оккультизме для разрешения сомнений, причём метод единственный.

Вичикичча определяется как сомнение в учениях о карме, перевоплощении и в действенности методов достижения высочайшего блага посредством Пути Святости; но знание этих вещей приносит с собою и живое осознание того, что мир — это школа Бога для человека и что план его есть эволюция бессмертной жизни через тленные формы, и он чудесен и благодетелен в каждой свой части. Сбрасывая эти вторые оковы, посвященный приходит к абсолютной, основанной на непосредственно личном знании или понимании уверенности в том, что оккультное учение относительно этих пунктов правильно.

Третьи оковы — суеверие — описываются как все виды неразумных и ошибочных верований и всякая зависимость от внешних обрядов и церемоний для очищения сердца. Посвящённый видит, что все методы помощи, предлагаемые нам великими религиями — молитвы, таинства, паломничества, посты, соблюдение различных обрядов и церемоний — все это только помощь и не более; мудрый человек принимает те из них, которые находит для себя полезными, но не считает ни один из них единственно достаточным для достижения спасения. Он ясно знает, что освобождения должно искать в себе самом и что как ни ценна может быть эта помощь для развития его воли, его мудрости и любви, но она никогда не может заменить тех личных усилий, лишь посредством которых он может достигнуть цели. Сбросивший эти оковы понимает, что нет ни одной формы религии, которая была бы необходима для всех людей, но что путь к высшему можно найти равно через любую из них, и даже вне их.

Эти три оковы находятся в единой упряжке. Когда вполне понято различие между индивидуальностью и личностью, то возможно до некоторой степени оценить ход перевоплощения и рассеять всякие сомнения по этому поводу. Когда это сделано, то знание духовной вечности истинного я позволяет полагаться на собственные духовное силы и этим рассеивается суеверие.

Подразделения шагов Пути

Каждая стадия Пути делится на четыре ступени. Первая — это магго, или путь, на котором ученик старается сбросить оковы. Вторая — пхала, буквально плод, или результат, когда для человека становятся всё более явными результаты его усилий. В-третьих, идет бхавагга, или завершение, период, когда результат достигает кульминационного пункта и человек в состоянии удовлетворительно выполнить работу, относящуюся к той ступени, на которой он теперь твердо стоит. Четвертая ступень — готрабху, что означает то время, когда ученик стал достойным принятия следующего посвящения.

Чтобы стать готрабху, как мы видим, совершенно необходима полная свобода от препятствий своего этапа Пути. Прежде чем человек может перейти ко второму посвящению, посвящающий, избранный Владыкой, требует свидетельства того, как кандидат использовал силы, приобретённые им при первом посвящении, и одна из прекраснейших черт этой церемонии — это та часть, когда все те, кому помогал кандидат, выступают, чтобы свидетельствовать об этом. Для этого посвящения требуется также, чтобы кандидат развил в себе способность свободно действовать в своем ментальном теле, ведь в то время как церемония первого посвящения проводится на астральном плане, церемония второго происходит в низшем ментальном мире.

Быть может, покажется трудным примирить это заявление с тем, что посвящение описывается происходящим в некотором зале, или саду, но в действительности тут нет расхождения. Когда посвящающим бывает Господь Майтрея, то церемония обычно происходит или в его саду, или в его большой комнате. Сам он присутствует в своем физическом теле так же, как во многих случаях и Господь Вайвасвата Ману, живущий очень близко оттуда. Все другие присутствующие при первом посвящении бывают обычно в астральном теле, а при втором посвящении — в ментальном теле. Великие очень легко переносят фокус своего сознания на любой требуемый уровень, но, конечно же, на астральном и ментальном планах имеется точное воспроизведение того, что есть на физическом плане, и поэтому приводимые отчеты совершенно правильны, и положения, занимаемые относительно физических предметов, совершенно таковы, как их описывают.

Отчет о втором посвящении

Следуя плану прежних глав, я опять даю описание церемонии.

Было получено известие о том, что в доме Господа Майтрейи в ночь полнолуния месяца чайтра состоится большое собрание адептов, и что это высочайшее собрание будет использовано для того, чтобы допустить некоторых кандидатов к посвящению сакридагамина, как только это будет найдено удобным. Учитель Морья пожелал, чтобы наставники молодых людей были у него не позднее десяти часов.

В этот вечер вокруг парило множество друзей, прибывших из Индии, и когда кандидаты и их попечители отправились в дом Учителя Кут Хуми, они скромно последовали за ними и остались в почтительном ожидании поблизости. Вскоре после того, как они появились у дома, вошел Учитель Морья. Оба Учителя почти немедленно направились к дому Господа Майтрейи и вошли в него, а последовавшие за ними ученики остались в саду.

Сад этот расположен на южном склоне Гималаев, и оттуда открывается вид на обширные равнины Индии, простирающиеся до самого горизонта. Он лежит во впадине и поэтому укрыт и защищен сзади сосновым лесом, который огибает его справа. За этим лесом, немного восточное, расположен очень древний каменный дом с широкой верандой с колоннами, где обитает ману нашей расы, Великий Господь Вайвасвата. Сад Господа Майтрейи был залит серебристым светом полной луны, падавшим на массы кустов рододендрона и на цветущие весенние цветы, и ослепительно озарявшим белую мраморную скамью, окружавшую огромное дерево — любимое место отдыха Владыки, которое он теперь занял, выйдя из дому. Учителя расположились полукругом на травянистой террасе ниже его сидения, заняв места справа и слева от него.

Ступенью ниже на этой террасе, между двумя представлявшими их Учителями — Учителем Кут Хуми и Учителем Джуал Кхулом, стояли два кандидата. За ними стояли опекуны, назначенные младшему кандидату в низшем мире. Ману сидел несколько позади, по правую руку от Бодхисаттвы, а над ними сияла великолепная фигура Господа Гаутамы Будды, который во время своей последней земной жизни принял от этих двух кандидатов "во веки ненарушимый обет" и теперь давал им своё всемогущее благословение на тот шаг, который они собирались предпринять. Возле него находились Махачохан, глава пяти лучей, а позднее между ними и несколько повыше их вспыхнула в ответ на торжественный призыв Бодхисаттвы сверкающая звезда Единого Посвятителя, Владыки Мира. Такова была изысканная обстановка церемонии Посвящения.

Учителя Кут Хуми и Джуал Кхул вывели кандидатов на шаг вперед, и Бодхисаттва спросил:

"Кто те, кого вы привели ко мне?"

Учитель Кут Хуми ответил:

"Это два брата, которые, сбросив узы разделённости, сомнения и суеверия, собрав жатву и показав результаты своей работы, желают вступить на путь сакридагамина. Я предлагаю их в качестве готрабху."

Господь Майтрея спросил:

"Будете ли вы продолжать руководить этими братьями на том Пути, на который они стремятся вступить?"

Учитель ответил: "Буду."

Господь сказал:

"Наши правила требуют, чтобы двое из старших братьев подали голос за каждого из кандидатов, которые предлагаются ко Второму Пути. Поддерживает ли их просьбу еще кто-либо из братьев?"

Учитель Джуал Кхул ответил: "Я поддерживаю."

Господь, обращаясь к опекунам, сказал: "Вы, двое братьев, живущих во внешнем мире, взяли на свое попечение младшего из этих кандидатов. У вас был уже опыт в принятой вами обязанности попечительства; так как тело его ещё юно, то согласны ли вы продолжать попечение и помогать ему на Втором Пути?"

Они ответили: "Мы согласны и рады сделать это."

Господь спросил:

"Продолжает ли ваша любовь к нему быть настолько сильной, чтобы работа была приятной и легкой?"

Они ответили:

"Любовь наша к нему еще глубже, чем была в то время, когда мы взялись за эту счастливую задачу; им легко руководить, и он обучается охотно".

Господь сказал младшему из кандидатов:

"А твое сердце, также ли оно полно любви к этим двум братьям, и будешь ли ты впредь радостно подчиняться их попечению, не позволяя ничему встать между их сердцем и твоим?"

Он ответил:

"Я с радостью буду делать это, потому что очень люблю обоих и благодарен им за заботу."

Господь обратился к обоим кандидатам:

"Итак, вы желаете вступить на Путь Сакридагамина?"

Они ответили:

"Мы желаем этого, если мы достойны вступить на него."

Бодхисаттва сказал:

"Так как с незапамятных времен существует в Братстве обычай спрашивать у кандидатов, представляемых к каждому из следующих посвящений о том, как использовали они данные им ранее силы, так как сила лишь тогда является таковой, когда она употребляется для помощи другим, то я спрашиваю, кто будет свидетельствовать об услугах, оказанных этими кандидатами с тех пор, как они в последний раз стояли перед нами и были приняты в Братство? Кому помогали они? Какую определенную работу сделали они в области учения?"

Торжественные слова прорезали воздух, казалось, что слова прозвучали на весь мир — и вот с четырех сторон света появилась большая толпа свидетелей и стояла безмолвно, глядя любящими и благодарными глазами на стоявших в центре кандидатов.

Учитель Кут Хуми сказал:

"Вот явились от разных наций и из разных стран те, кто получил свет, утешение и силу от моих учеников. Устами моего старшего сына весть моя была передана многим тысячам людей; он непрестанно трудился над тем, чтобы нести свет пребывающим во мраке, и они здесь, чтобы свидетельствовать об этом. Он написал также книгу и много статей, которые остаются свидетельством его любящей работы для других. Мой младший сын — при этом учитель мягко улыбнулся — еще молод телом для общественной работы, но он написал маленькую книгу, которая передает другим то учение, которое я дал ему, и десятки тысяч людей любят в нем того, кто ведет их к нам; и они также здесь, готовые свидетельствовать об этом."

И многочисленные голоса воскликнули: "Мы свидетельствуем", — и свидетельство это было так многочисленно, что, казалось, звучал самый воздух. Улыбка Бодхисаттвы стала невыразимо нежной, когда он, Спаситель Мира, прислушался к вызванному им ответу.

Тогда первый попечитель сказал: "Я свидетельствую о старшем из этих кандидатов, что в периоды тяжких забот, борьбы и горечи, он был вполне верен и к моему брату и ко мне (хотя с виду мы противостояли друг другу) сохраняя непоколебимую стойкость, и в то же время мягкость, ясность и искренность. Свидетельствую также о его неутомимой и бескорыстной работе для других и о том, что он все силы употребил на служение. О младшем, моем возлюбленном воспитаннике, я свидетельствую, что он всегда старается помогать тем, с кем встречается, и он обнаружил редкое умение помогать, разливая вокруг себя лучезарную любовь и чистоту, благодаря которым само его присутствие благословенно. Все знают ценность его маленькой книги.

Второй попечитель также сказал в пользу кандидата следующее:

"Я также добавлю мое свидетельство об этих обоих дорогих мне кандидатах. Я свидетельствую, что старший оказал мне лично большую, исполненную верности, привязанности и самопожертвования помощь и поддержку, и я слушал от многих других о том вдохновении и свете, которые он внес в их жизнь. О младшем кандидате я свидетельствую то, что я сам был очевидцем той удивительной любви и преданности, которые он внушил членам своего Ордена, как в Адьяре, так и в Бенаресе, и тех перемен, которые произошли в них. Я также получал много писем, в которых писавшие подтверждают, что написанная им книга дала им новое понимание жизни."

Учитель Кут Хуми вызвал из множества собравшихся некоторых из тех, кто познал истину через каждого из кандидатов, тех, кто считал их своими водителями и следовал за ними. Многие выступили вперед для того, чтобы подтвердить данную им помощь, и каждый говорил то, что чувствовал в своем сердце; многие из них говорили, что книга "У ног Учителя" дала им новый взгляд на жизнь. Некоторые из получивших большую помощь и не смогших присутствовать на собрании потому, что в это время они бодрствовали и были заняты своими обыкновенными делами, были представлены живыми образами, сделанными Учителем; и хотя они ничего не могли сказать или сделать, но, возможно, что их оригиналам через них могла передаться некоторая доля чудесных влияний этого момента. Затем толпа удалилась, а церемония продолжилась.

Бодхисаттва обратился к кандидатам, одобряя сделанную ими работу и выражая надежду, что те новые силы, которые будут сообщены им, получат такое же хорошее употребление, как и те, которыми они уже владеют. Он продолжал:

"Вы навеки сбросили те тройные оковы, которые связывают ваших братьев на земле, и ваша свобода должна быть употреблена на то, чтобы облегчать тяжесть их уз. Вы получили полную уверенность в том, что мысль об отдельном «я» есть иллюзия; теперь вы должны внушить эту уверенность вашим низшим проводникам, так чтобы в них никогда не было ни действия, ни мыслей об отдельности «я» и чтобы все делалось для Единого Я, действующего во всём. Будете ли вы стремиться делать это и не прекращать усилий, пока не достигнете успеха?"

"Будем" — ответили кандидаты.

Господь Майтрея сказал:

"Вы сбросили оковы сомнения, и вы с уверенностью знаете, что эволюция есть факт, и что метод эволюции — это постоянное погружение в материю под действием закона приспособляемости. Вы должны употреблять те силы, которые будут даны вам теперь, на рассеяние сомнения в других людях, так чтобы они могли разделить с вами то знание, которое вы приобрели и, конечно, приобрели не для себя одних. Употребите ли вы теперь эти силы для просвещения других?"

Кандидаты ответили: "Мы употребим их на это."

Господь Майтрея продолжил:

"Вы поднялись над всеми суевериями; вы знаете, что человек может найти свет в любой религии; вы знаете, что обряды и церемонии не имеют самоценности, и что всё то, что они дают, может быть получено и без них, знанием и волей. И прежде всего, вы свободны от суеверия относительно гнева той Силы, что стоит за эволюцией, и знаете, что всё сущее пребывает в Мировой Любви и что именно благовестие Мировой Любви должны вы распространять среди людей. Будете ли вы стараться рассеивать мрак, распространяя это благовестие?"

Кандидаты ответили: «Будем».

Тогда Господь Майтрея добавил:

"Не забывайте никогда, что нет иной тьмы, кроме тьмы неведения и заблуждений. Сказано было: "Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у которого нет изменения и ни тени перемены." В нём вовсе нет мрака, но люди поворачиваются спиной к его Свету и тогда идут в своей собственной тени, плача о том, что темно."

Затем кандидатов подвергли некоторым испытаниям относительно работы на ментальном плане. Им предложили на рассмотрение тех людей в небесном мире, которые впоследствии будут отданы на их попечение, и Господь спрашивал, что могли бы они предпринять в каждом отдельном случае, учитывая те ограничения, при которых приходится работать их опекаемым. Одним из них был средневековый монах, полный благоговения, но с крайне ограниченными взглядами на Бога, на святых и церковь, и Господь спрашивал, что сделали бы они, чтобы помочь его росту.

Всё происходящее во время второго посвящения совершается на ментальном плане, и все действуют в своих ментальных телах, а не в обычных маявирупах, которыми они пользуются на астральном плане.

После того, как испытание было закончено и кандидаты успешно ответили на обращенные к ним вопросы, их подвели к Господу Майтрее, и они преклонили перед ним колени. Он встал и, обратившись лицом к Шамбале, громко воскликнул:

"Свершаю я сие, о Господь Света, Жизни и Славы, во Имя Твое и для Тебя."

И тогда над его головой загорелись Сверкающая Звезда, знак согласия Единого Посвятителя, и величественная фигура Господа Гаутамы засияла ещё ярче и ослепительнее в то время, как он поднял в благословении свою правую руку. Махачохан также встал, чтобы дать свое благословение, когда Бодхисаттва поочередно возложил свои руки на склоненные головы кандидатов, и все низко склонились в глубоком почтении перед Великими. Воцарилось безмолвие.

В этой тишине был вручен Ключ Познания; Бодхисаттва излил из своих ментального и каузального тел лучи силы, которые, упав на соответствующие тела новопосвящённых, вызвали внезапный и пышный рост уже бывших там семян подобных сил. Как бутон, оживленный лучами солнца, внезапно раскрывается во всем великолепии расцветающего цветка, так и их ментальные и каузальные тела внезапно раскрыли заложенные в них силы, которые развернулись в лучезарной красоте. Через них, когда они раскрыты, может свободно действовать интуиция, и таким образом предоставляется свобода для работы новой силы. После этого Господь Майтрея сказал:

"Примите эту новую силу, которую я дал вам, и бесстрашно доверьтесь ей. Приведите свои низшие проводники в состояние такого порядка и отзывчивости, чтобы сила эта свободно могла проходить через них до физического мозга и безошибочно направлять ваше поведение. Пусть она сияет на том пути, который лежит перед вами и готовит вас к вступлению на Третий Путь."

Закончил он великим благословением; Звезда и величественные фигуры, бывшие возле нее, исчезли; все снова склонились в глубоком почтении, и великая церемония было окончена.

Собравшиеся Учителя оставили тогда свои места и каждый из них сказал новопосвященным несколько добрых слов и благословил их. Учитель Кут Хуми обратился также с несколькими ласковыми словами к толпе свидетелей, которые, как было сказано выше, отодвинулись на некоторое расстояние. Теперь им было позволено снова приблизиться и к своим руководителям, которые в свете нового, только что приобретенного знания дали некоторые указания каждому их этих последователей и с благословением отпустили их.

Ментальное развитие

Второе посвящение быстро продолжает развитие ментального тела, и в это или ближайшее время ученик учится пользоваться маяви-рупой, что иногда переводится как "тело иллюзий". Это временное астральное тело, которое создается тем, кто способен действовать в своем ментальном теле. Когда человек путешествует на астральном плане, то обычно он делает это в своем астральном теле; если бы в то время, когда он действует в астральном теле, ему понадобилось обнаружить себя на физическом плане, то ему пришлось бы материализовать вокруг астрального тела тело физическое. Так иногда и делается, хотя не часто, потому что это требует большой затраты сил. Точно также, если человек работает в своем ментальном теле и желает проявиться на астральном плане, то ему необходимо материализовать временное астральное тело, которое и есть маяви-рупа. Окончив работу, он снова удаляется на ментальный план, и временное тело исчезает; материалы его возвращаются в общий оборот астральной материи, откуда она и была извлечена волею ученика.

До первого посвящения человек работает ночью в своем астральном теле, но как только он в совершенстве овладеет им и сможет вполне им пользоваться, начинается работа в ментальном теле. Когда, в свою очередь, будет вполне организовано и это тело, то оно представляет гораздо более гибкий проводник, чем астральное тело, и в нем может выполняться многое из того, что невозможно на астральном плане. Вместе со способностью образовать маяви-рупу человек получает возможность мгновенно переходить с ментального плана на астральный и обратно и всё время пользоваться гораздо большей силой и более острым ощущением ментального плана, а если он захочет стать видимым для людей в астральном мире, то ему нужно лишь сделать астральную материализацию. Необходимо, чтобы Учитель показал вначале своему ученику, как делать маяви-рупу, после чего, хотя это вначале нелегко, он может делать это самостоятельно.

В связи с этим вторым посвящением происходит значительное расширение и развитие ментального тела, но обычно проходит несколько лет, прежде чем результаты этого обнаруживаются в физическом мозгу. Начиная же проявляться, они несомненно подвергают мозг сильному напряжению, так как он не может быть мгновенно настроен на необходимую частоту.

Опасная точка

Период после принятия второго посвящения является во многих отношениях самым опасным из всех этапов Пути, хотя в любой точке вплоть до пятого посвящения всегда есть возможность падения или затраты многих воплощений на блуждание. Но именно на этой ступени особенно проявляются всякие слабости, которые могут оказаться в характере кандидата. Казалось бы, что человеку, поднявшемуся на такую высоту, невозможно упасть обратно, но, к несчастью, опыт нам показывает, что иногда это случается. Почти во всех случаях опасность приходит через гордыню. Если в природе человека есть хотя бы малая толика гордости, то ему угрожает серьезная опасность падения. То, что мы здесь называем интеллектом, есть лишь отражение истинного разума, и всё же некоторые из нас гордятся этим отражением, гордятся своим умом и проницательностью. Поэтому, когда человек получает хотя бы отдаленный проблеск понимания того, чем станет его интеллект в будущем, то появляется серьезная опасность, и если он направится по пути гордыни, то ему придется пройти через страшно тяжёлые времена, прежде чем он вернётся назад. Лишь непрестанная и всё увеличивающаяся бдительность может помочь ему с успехом пройти через эту стадию, и он должен стараться постоянно изничтожать всякий след гордости, эгоизма и предрассудков.

Зная это, мы внезапно обнаруживаем, как любопытно бросает это свет на некоторые библейские тексты. Этот опасный момент в жизни посвященного иллюстрируется в Евангелии повествованием об искушении в пустыне, которое последовало за крещением Христа Иоанном. Сорок дней в пустыне символизируют тот период, в течение которого расширение ментального тела, даваемое при втором посвящении, прорабатывается в физическом мозгу, хотя для обыкновенного кандидата для этой работы вполне может понадобиться период не в сорок дней, а в сорок лет. В жизни Иисуса это был тот период, когда мозг его приспосабливался к грядущему Христу. Тогда Дьявол, представляющий в символизме низшую природу, является искушать посвященного, предлагая ему употребить свои силы прежде всего для удовлетворения своих собственных потребностей. "Если ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами". Затем его искушают броситься вниз с кровли храма и таким образом совершить чудо, которое изумило бы толпу. И, наконец, ему показывают все царства мира, их славу, и Дьявол говорит: "Всё это я дам тебе, если пав, поклонишься мне", искушая его употребить свои силы на удовлетворение своего честолюбия. Каждое из этих искушений представляет собой различную форму гордыни.

Если первое великое посвящение соответствует новому рождению, то второе посвящение можно сравнить с крещением Святым Духом и Огнем, ибо в этот момент изливается сила Третьего Лица Пресвятой Троицы, нисходя в виде того, что можно было бы назвать потоком огня, пламенеющей волной живого света, хотя все эти слова неадекватны. Человек на этой ступени называется у буддистов сакадагамин, то есть возвращающийся лишь однажды, что означает, что человек, достигший этого уровня, нуждается лишь в одном воплощении для достижения степени архата, четвертого посвящения, после которого уже нет обязательного физического рождения. Индусское название для этой второй ступени — кутичака, строящий хижину, то есть достигший места покоя.

На этой ступени уже не сбрасываются никакие оковы, но обычно это период значительного психического и интеллектуального продвижения. Если так называемые психические способности еще не были приобретены до тех пор, то они должны быть развиты на этой ступени, так как без них практически невозможно усвоить то знание, которое дается теперь, или делать более высокую работу для человечества, принимать участие в которой имеет теперь привилегию посвященный. Он должен распоряжаться своим астральным сознанием в бодрствующем состоянии, в физической жизни, а во время сна перед ним откроется небесный мир, ибо состояние человека вне физического тела всегда ступенью выше, чем в то время, когда он еще отягощен своей плотской обителью. Однако, Анни Безант в своей книге "Посвящение — совершенствование человека" даёт этому альтернативную интерпретацию — она говорит, что прежде чем человек может приблизиться к третьему посвящению, он должен научиться проводить в своё физическое сознание дух интуиции (буддхи), дабы он мог пребывать в нём и вести его. Она добавляет: "Этот процесс обычно называется "развитием психических способностей", и это так, если иметь в виду истинный смысл слова "психический". Но это не означает развития ясновидения и яснослышания, которые зависят от другого процесса".

Третье посвящение

Когда кандидат прошел через четыре предварительные ступени второго посвящения и ещё раз стал готрабху, он готов для третьего посвящения, к тому, чтобы стать анагамином, что буквально означает "тот, кто не возвращается", поскольку от него ожидается, что он достигнет следующего посвящения в этом же воплощении. Индусское название для этой ступени — это хамса, лебедь, но слово это также считается формой изречения Со-хам, "То есть Я". Есть предание, что лебедь может отделять молоко от воды, также и мудрец может осознать истинную ценность явлений жизни для живых существ.

В христианском символизме это посвящение олицетворяется Преображением Христа. Он отправился на высокую гору и там преобразился перед своими учениками. "Просияло лицо Его, как солнце, одежды его сделались белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить." Это описание указывает на аугоэйда, на прославленного человека, и является неплохим описанием того, что происходит при этом посвящении, потому что как второе великое посвящение главным образом относится к ускорению развития низшего ментального тела, так на этой ступени в особенности развивается каузальное тело, или тело причинности. Эго приводится в более тесное соприкосновение с монадой, и этим поистине преображается. Это чудесное излияние действует даже на личность. При первом посвящении высшее и низшее я становятся едины, и это единство уже никогда не утрачивается, но происходящее теперь развитие высшего Я не может отразиться в низших мирах формы, хотя они объединяются в предельно возможной степени.

Евангелие рассказывает, что при Преображении явились Моисей и Илия, два главных действующих лица в Ветхом Завете: один — величайший из еврейских пророков, другой — представитель еврейского закона. Таким образом, вместе с тем, кто должен был дать Новый Завет, Завет Евангелия, были представлены два устава, или метода приближения к Истине: метод вдохновенного пророчества и метод следования закону. Все эти символы имеют значение, относящееся к действительным фактам третьего посвящения.

Ещё один символ, относящийся к той же ступени, дается в евангельском предании о представлении Христа перед своим Отцом в храме. В традиционном повествовании оно помещено несколько не в том месте, поскольку Христос изображается ребёнком. На этой ступени человеческого прогресса он приводится к Духовному Царю Мира, к могущественному Главе Оккультной Иерархии, который на этой, третьей, ступени или сам сообщает посвящение, или поручает это одному из своих учеников, одному из трех Владык Пламени, явившихся с ним с Венеры; в последнем случае человек представляется Царю вскоре после посвящения. Так Христос приводится в присутствие Отца своего; буддхи в посвященном поднимается до тех пор, пока не станет единым со своим первоисточником на плане нирваны, и тогда в человеке совершается удивительное единение первого и второго принципов.

Четвёртое и пятое препятствия

Двигаясь по кругу своей повседневной работы, анагамин наслаждается всеми теми великолепными возможностями, которые даёт полное владение способностями высшего ментального плана, и когда он оставляет ночью свой физической проводник, он снова входит в то чудесно расширенное сознание, которое принадлежит буддхическому плану. На этой ступени он должен отбросить все запоздалые остатки тех оков, что именуются камарага и патигха — привязанность к наслаждению ощущениями, олицетворяемую земной любовью, и все виды гнева и ненависти. Стремящийся должен освободиться от возможности порабощения чем бы то ни было внешним. Это совсем не значит, что он не будет чувствовать притяжения прекрасного, приятного, чистого или отвращения от всего того, что противоположно. Он будет принимать это в расчет в ходе своей работы, но не позволит этим вещам играть решающую роль, и будет полностью освобождаться от них, когда это необходимо для работы.

Здесь мы должны предостеречь против ошибочного понимания этого, с которым мы часто встречаемся. Чистейшая и благороднейшая человеческая любовь не умирает никогда, и никоим образом не уменьшается оккультной подготовкой; напротив, она растет и ширится до тех пор, пока не охватит всех с той же пламенностью, которая ранее щедро изливалась на одного или двух человек. Но в то же время ученик должен подняться над всеми соображениями, связанными лишь с личностью окружающих его, и тогда он будет свободен от той несправедливости и пристрастия, которые часто влечет за собой обыкновенная любовь.

Ни на мгновение не следует полагать, что приобретая широкую любовь ко всем, человек утрачивает особую любовь к своим ближайшим друзьям. Необычно тесная связь между Анандой и Господом Буддой, между апостолом Иоанном и Христом является свидетельством того, что, напротив, чувство это усиливается до огромных размеров, и что связь между Учителем и его учениками крепче всяких земных уз. Та любовь, которая расцветает на пути Святости, это любовь между эго, а не просто между личностями, поэтому она сильна и постоянна без страха уменьшения или колебания, ибо это "совершенная любовь, которая изгоняет страх".

 

Глава X

ВЫСШИЕ ПОСВЯЩЕНИЯ

Архат

В течение стадий, следующих за первым, вторым и третьим посвящениями ученик постепенно развивает буддхическое сознание, но при четвёртом посвящении он вступает на нирванический план, и с тех пор он занят равномерным восхождением через него, или, точнее, через ту его часть, которая состоит из пяти его нижних подпланов, где собственно и пребывает человеческое я. В некотором отношении это посвящение является точкой, отмечающей половину пути, поскольку обычно говорится, что в среднем между первым и четвёртым посвящением проходят семь жизней, и также семь жизней — между четвёртым и пятым, но, как я говорил ранее, эти цифры могут очень сильно уменьшаться или увеличиваться, и в действительности в большинстве случаев этот период получается не так уж велик, поскольку воплощения принимаются одно за другим, без перерывов на жизнь в небесном мире.

Ученик, прошедший четвёртое посвящение, в буддийской терминологии называется архатом, что значит достойный, способный, чтимый или совершенный, и в восточных книгах сказано о нём много прекрасных вещей, потому что их авторы знали, насколько это высокий уровень развития. Индусы называют такого человека парамахамса, то есть тот, кто выше или за пределами хамсы.

Христианский символизм

В христианском символизме четвертое посвящение обозначается страданием в Гефсиманском саду, распятием и воскресением Христа. Но так как в нем есть предварительные ступени, то оно может быть вполне символизировано различными событиями, которые, как говорят, имели место в течение Святой Недели. Первым из этого ряда событий было воскрешение Лазаря; память этого всегда празднуется в субботу перед Вербным Воскресеньем, хотя по Евангелию это было на неделю или две раньше. В воскресенье был торжественный вход в Иерусалим, в понедельник и вторник был произнесен ряд речей в храме, в среду — предательство Иуды Искариота; в четверг — основание Св. Евхаристии, в ночь с четверга на пятницу суд перед Пилатом и Иродом; в Великую Пятницу — распятие, Страстная Суббота была проведена в могиле, а в ночь на воскресенье, или скорее в самом начале воскресного утра, Христос восстал из мертвых, восторжествовал навеки.

Все эти подробности драмы Христа соотносятся с тем, что в действительности происходит в связи с четвертым посвящением. Воскресив Лазаря в субботу, Христос сделал нечто чудесное и необычное и, в значительной степени, результатом этого было то, что вскоре он вкусил свое единственное земное торжество, потому что на слух о воскрешении мертвого собралось много народу. Они поджидали его; и когда он вышел из дому, чтобы отправиться в Иерусалим, они встретили его овациями и шумными излияниями чувств и приветствовали Его так, как и теперь приветствуют на Востоке всякого, кого считают святым. Народ с большим энтузиазмом проводил его в Иерусалим, а он, получив это малое земное признание, естественно, воспользовался случаем, чтобы учить людей, и произнес речи в храме, куда явились большие толпы народа, чтобы увидеть и послушать его. Это символ того, что происходит в действительности. Посвященный привлекает к себе некоторое внимание и приобретает известную популярность и признание. Затем против него всегда восстает предатель, и так искажает сказанное и сделанное им, что оно кажется злом. Рюйсбрек так формулирует это:

"Иногда эти несчастные лишаются своих земных благ, своих друзей и родных, их покидают все создания, святости их не верят и презирают её, все дела их жизни люди трактуют превратно, все окружающие отвергают их и пренебрегают ими; иногда на них нападают различные болезни."

Затем следует град злословия и оскорблений, и мир отвергает посвящённого. После этого идет сцена в Гефсиманском саду, когда Христос чувствует себя совершенно покинутым; затем он подвергается осмеянию и распятию. И, наконец, с креста раздается возглас: "Боже, Боже, почему ты оставил меня?"

Е. П. Блаватская придерживалась теории, изложенной ею в "Тайной Доктрине", но которую я не могу проверить лично, что истинное значение этих слов — "Боже, Боже мой, как прославил ты меня!" Я не знаю, которая их этих версий точнее, но в обеих есть великая истина. Одной из черт четвертого посвящения является то, что человек должен быть оставлен в совершенном одиночестве. Сначала ему приходится стоять одиноко на физическом плане; все его друзья по какому-либо недоразумению восстают против него; потом всё налаживается, но на время человек остаётся с чувством, что против него восстал весь мир.

Быть может, это еще не такое большое испытание, но оно имеет и другую, внутреннюю сторону; ему приходится временно испытывать состояние, называемое авичи, что означает "без волн", то есть без вибраций. Это состояние авичи не есть ад, как полагает расхожее мнение, но это состояние, при котором человек стоит абсолютно один в пространстве и чувствует себя отрезанным от всякой жизни, даже от Логоса; без сомнения, это самое страшное переживание, какое только возможно для человеческого существа. Говорят, что оно длится лишь мгновение, но пережившим этот наивысший ужас оно казалось вечностью, ибо на этом уровне нет ни времени, ни пространства. Думаю, что у этого ужасного испытания две цели — во-первых, кандидат получает способность в полной мере сострадать тем, для кого авичи явилось результатом их действий, а во-вторых, он может научиться полной независимости от чего-либо внешнего, торжествуя в полной уверенности, что он един с Логосом, и что весь этот захватывающий ужас, вызванным чувством изоляции — ни что иное, как иллюзия и искушение. Некоторые не выдерживали этого ужасного испытания, и им приходилось возвращаться назад и снова начинать свою работу восхождения к посвящению. Но для того, кто может непоколебимо выдерживать этот кошмар, это воистину удивительный, хотя и ужасный опыт, так что хотя к самому испытанию можно применить толкование "почему ты меня оставил?", чувство вышедшего из этого испытания победителем неплохо выразят слова "как ты меня прославил".

Это посвящение отличается от всех других тем, что в нем есть этот странный двойственный аспект страдания и победы. Каждое из прежних посвящений символизировалось в христианской системе одним определенным фактом — Рождением, Крещением, Преображением; но для того, чтобы изобразить четвертое посвящение, понадобился ряд событий. Распятие и ряд различных страданий, завершением которых оно явилось, олицетворяет одну сторону этого посвящения, а Воскресение и его торжество над смертью представляет другую сторону. На этой ступени всегда есть страдание — физическое, астральное и ментальное, всегда есть осуждение с стороны мира и кажущаяся неудача. Всегда есть и великолепное торжество на высших планах, которое, однако, остаётся неизвестным внешнему миру. Тот особый вид страдания, который неизменно сопровождает это посвящение, расчищает остатки кармы, которые ещё могут стоять на пути посвященного. То терпение и радость, с которыми он переносит страдания, имеют большое значение для укрепления его характера и помогают определить степень его полезности для той работы, которая ему предстоит.

Распятие и Воскресение, символизирующие это посвящение, так описываются в древнеегипетской формуле:

"Тогда кандидат будет привязан к деревянному кресту, он умрет и будет погребен, и сойдет в подземный мир (преисподнюю); после третьего дня он возвратится назад из мертвых."

Только по истечении полных трех дней и ночей и части четвертого все ещё находящийся в трансе кандидат в те древние времена вынимался из саркофага, в который его клали, и выносился на открытый воздух на восточную сторону пирамиды или храма так, чтобы первые лучи солнца упали на его лицо и пробудили его от долгого сна.

Есть старая пословица "Без креста нет венца", которой можно придать тот смысл, что если человек не спустился в материю, не будет привязан к кресту материи, то для него невозможно будет воскресение и обретение венца славы; путем ограничений, печалей и бед он обретет победу. Невозможно описать это воскресение, все наши слова кажутся тусклыми в сравнении с его великолепием, и самая попытка описания почти кощунственна. Можно сказать лишь то, что за всеми заботами, печалями и затруднениями, искушениями и испытаниями сияет победа и победа навеки, потому что всё завоевано знанием и внутренней силой. Вспомним, как провозгласил свою свободу Господь Будда:

Нирвана

С этих пор архат овладевает сознанием буддхического плана, будучи ещё в физическом теле; когда же он покидает тело во сне или в трансе, он сразу переходит в невыразимую славу нирванического плана. При посвящении у него должен быть хотя бы один проблеск нирванического сознания, точно так же, как и при первом посвящении должно быть краткое переживание буддхического, и теперь его ежедневные усилия должны быть направлены к тому, чтобы все далее и далее продвигаться на плане нирваны. Эта задача огромной трудности, но постепенно он окажется в состоянии продвинуться ввысь, в это несказанное великолепие.

Вступление туда совершенно ошеломляющее; сначала оно несет с собой ощущение сильнейшей жизненности, которое удивляет даже того, кто уже знаком с буддхическим планом. Это удивление испытывалось и ранее, хотя и в меньшей степени, когда человек впервые поднимался с одного плана на другой. Даже тогда, когда мы впервые в полном сознании переходим с физического плана на астральный, мы обнаруживаем, что эта новая жизнь гораздо шире, чем всё то, что было известно нам до сих пор, и восклицаем: "я думал, что я знаю, что такое жизнь, но я совсем не знал этого до сих пор." Когда мы переходим на ментальный план, то же чувство удваивается — астральный мир был чудесен, но в сравнении с ментальным он ничто. Такое же переживание бывает, когда мы переходим на высшее подразделение ментального плана. С каждым шагом возвращается то же удивление, и никакие предварительные мысли не могут подготовить к нему, потому что оно всегда бывает более изумительно, чем то, что можно вообразить, и жизнь на высших планах — это такая сила блаженства, для которой нет слов.

Европейские ориенталисты переводят слово «нирвана» как уничтожение, так как слово это означает «задутый», как тушат дыханием пламя свечи. Ничто не может быть более полной противоположностью истине, чем такая трактовка, с той оговоркой, что в некотором смысле это конечно же уничтожение всего того, что известно нам на земле как человек, потому что это уже не человек, а Бог в человеке, бог среди других богов, хотя меньший, чем они.

Постарайтесь представить, что вся вселенная наполнена этим необъятным потоком живого света и состоит их него, и всё это движется вперед, безотносительно, как необоримо несущийся вперед великий океан света — света, имеющего цель (если это здесь доступно пониманию), невероятно сконцентрированного, но абсолютно свободного от всякого напряжения или усилий, — нет, слова бессильны. Сначала мы не чувствуем ничего, кроме блаженства, и не видим ничего, кроме силы света; но постепенно мы начинаем осознавать, что даже в этом ослепительном сиянии есть еще более яркие пятна (как бы ядра), через которые свет приобретает новое свойство быть ощутимым на низших планах, обитатели которых без этой помощи совсем не имели бы возможности почувствовать его лучезарность. Затем постепенно мы начинаем понимать, что эти добавочные солнца суть Великие, планетные духи, великие ангелы, божества кармы, дхьян чоханы, будды, христы, учителя и многие другие, неизвестные нам даже по именам, и что через них свет и жизнь протекает до низших планов.

Мало-помалу, по мере того, как мы привыкаем к этой чудесной реальности, мы начинаем ощущать, что мы едины с ними, хотя и гораздо ниже вершины их великолепия; что и мы — часть Единого, пребывающего каким-то образом в них всех и в каждой точке промежуточного пространства; мы видим также, что и мы являемся фокусом, и что через нас, на нашем, гораздо более низком уровне, протекает свет и жизнь к тем, кто стоит ещё дальше (не от него, потому что все являются его частями, и кроме него, нигде ничего и нет), но от осознания, понимания и переживания этого.

Е. П. Блаватская часто говорила об этом сознании, что центр его повсюду, а окружность нигде. Это выражение, глубоко передающее идею, приписывается то Паскалю, то Николаю Кузанскому, то «Зохару», но по праву оно принадлежит книгам Гермеса. Такое сознание воистину далеко от уничтожения; достигающий его посвященный ничуть не утрачивает ощущения себя самого; память его совершенно непрерывна, он — тот же самый человек, и всё же теперь он поистине может сказать: "Я есть Я", зная, что в действительности это «Я» означает.

Эта идея удивительно хорошо выражена сэром Эдвином Арнольдом в "Свете Азии".

Отсутствие жизни тут понимается не в смысле смерти, ибо достигший нирваны являет пример и выражение самой живой жизни, какую можно только представить, а в том смысле, что он далеко за пределами и жизни и смерти, покинув сансару навсегда. Ад определили как "время без Бога", а рай — как "Бога без времени", и это второе определение ещё более приложимо к нирване.

Всякое описание нирваны, которое мы можем попытаться предпринять, должно выглядеть странно, ибо никакие слова не не могут дать ни малейшего понятия о подобном переживании, так как всё, к чему привык наш ум, исчезает ещё задолго до того, как достигается этот уровень. Конечно, даже и на этом уровне есть некоторая оболочка для Духа, которую невозможно описать, потому что в одном смысле она как бы атом, а в другом, как будто целый план. Человек чувствует себя как бы повсюду, но может сосредоточиться где угодно, и где бы в это время ни уменьшилось излияние силы, там и есть для него тело.

Невыразимое великолепие нирваны неизбежно превосходит всякое физическое понимание, и потому даже самые поэтичные попытки описать её обречены на неудачу. Тем не менее, всякий, кто пишет о ней, подходит к ней под своим углом, и потому каждый может внести свой вклад описанием какого-нибудь момента, который другие упустили. Я уже пытался сообщить свои собственные впечатления, а теперь позвольте процитировать моего давнего друга и брата Джорджа Сидни Арундэйла, который в своей книге «Нирвана» сделал примечательную и весьма удачную попытку передать то, что непередаваемо. Конечно, все мы потерпим тут неудачу, и всё же я чувствую, что он больше, чем я приблизился к успеху. Он пишет:

"Первое моё воспоминание — Учитель К. Х., который выглядел так, как раньше я никогда его не видел. Он всегда сияющ, но сейчас он был более чем сияющ, и здесь я не могу подобрать слов, чтобы описать это его великолепие, которое я воспринял своим первым проблеском нирванического сознания. «Великолепный» и «сияющий» — бедные слова, вот слово «ослепительный», пожалуй, выразит это несколько лучше, потому что на мгновение я был ошеломлён. Мне почти что хотелось закрыть от него своё лицо, и всё же я не мог отвести от него взгляда, настолько безмерно великолепно он выглядел — он уступал лишь Царю, как я понял позднее, хотя в тот момент большей славы я не мог и представить.

Мне пришлось воззвать к своей смелости. Я почувствовал, что он как бы сказал мне: "добро пожаловать в новое царство, которое ты должен научиться покорить". Его властью моё сознание раскрылось, и я ступил как бы через порог нирваны. Слова и фразы, какими бы прекрасными и величественными они ни были, почти что кощунственны, когда ими пытаются описать условия нирваны. Даже первое слабое касание переживания этого возвышенного уровня сразу же делает переживания прочих планов незначительными, за исключением разве что нахождения в присутствии Единого Посвятителя. Я помню свой первый проблеск буддхического сознания, имевший место в связи с принятием меня в ряды Великого Белого Братства, и до сих пор вспоминаю, как дивился я виду Учителя в его буддхическом проводнике, и мне памятно то удивительное чувство единства со всеми вещами, которое я переживал в последующие дни — я чувствовал вместе с деревьями, и цветами, рос вместе с ними, страдал вместе с ними и радовался. Помню я также и то, как отбросил своего векового товарища — каузальное тело, и между предыдущим моментом и последующим моментом проблеска нового царства был живительный контраст.

Но в этот раз Учитель выглядел как кто-то такой, кого я никогда не знал раньше, облачённый в великолепие царства, в которое я вступал, как маленький ребёнок. Меня охватило новое сознание, и мой мир моментально наполнился новыми, необычными, великолепными ценностями. Всё стало иным, совершенно иным, хотя и оставаясь при этом тем же самым. Моим глазам открылась новая божественность, новое значение, новая цель. Это превзойдённое и восславленное буддхическое единство — ещё более чудесное; каким-то удивительным образом это прежнее состояние влилось в ещё более широкое и огромное. Это даже что-то более истинное, чем единство, что-то более реальное. Это кажется невозможным, и тем не менее, это так.

Какова же природа того, для чего даже буддхическое великолепие является лишь ограничением? Я вынужден пользоваться словами, а слова, похоже, являются в этом самой слабой стороной. Я могу лишь сказать, что это — великолепие трансцендентального Света, море света, который есть образ вечности самого Бога. Я оказался лицом к лицу с незапятнанным зеркалом его силы, отражением его благости. И это зеркало, отражение — бесконечный океан света, частью которого я стал (хотя в каком-то смысле я ею уже был) в путём того, что можно назвать апофеозом всех единений, пережитых поочерёдно на более низких планах. Братство — во внешнем мире, единство — в мире буддхическом, в нирване же — свет превосходящий.

Этот трансцендентальный свет ближе к Реальности даже в сравнении с буддхическим единством, которое до тех пор казалось мне самым изумительным фактом в мире. Свет — начало, свет — путь, свет — будущее. "Да будет Свет", сказал Бог, и был свет, и свет неописуемый. Прекрасен свет мира, но он лишь слабое отражение торжествующего (пожалуй, это прилагательное будет тут уместно) света этих областей Реального. Таков свет Солнца, прежде чем он спустился в те формы, в которых мы его знаем. Это свет, очищенный от формы, свет который есть жизнь формы. Это вечно сущее "свидетельство бессмертия", будущее в настоящем, и всё же Вечное. Это апофеоз и суть того света, что знаком нам. Всё великолепие самой удивительной зари (а я чувствую, ничто не может быть удивительнее совершенной восточной зари) приходит к великолепному плоду и совершенству в том полдне, который — нирвана.

Бог есть Свет, свет — Бог, человек — свет, всё есть свет — новый смысл получил древний египетский призыв: "Ищи свет, следуй за светом. Воспринимай его и учись быть единым с божественным светом во всех вещах". Глядя теперь на мир, я вижу его в понятиях света. Бог-Свет находится в проявлении в человеке-свете, камне-свете, дереве-свете, существе-свете. Всё есть свет — ослепительная слава в центре, переведённая в цвет при излучении к периферии. Ослепительное великолепие повсюду — божественный свет — сияющее семя будущности всякой индивидуальной вещи в каждом царстве. И это семя света расщепляет свою белизну (похоже, это не то слово, но слово «светлота» представляется несколько неуклюжим) на цвета радуги.

В каждом царстве природы семь великих путей цвета, в начале пути лишь потенциальные, в конце его раскрываются в великолепные плоды. Алмаз, рубин, изумруд, сапфир — короли минерального царства — достигли высшего совершенства своих цветов. Но и на дне его существуют столь же великолепные красоты, медленно высвобождаясь из своего заточения эволюционным процессом, пока не выйдут на свободу, столь же прекрасные, как драгоценные камни. И так же обстоит в каждом царстве. Свободный вновь заточается, чтобы достичь ещё большей и более великолепной свободы.

Купаясь в спокойно стоящей молнии, а именно с ней можно сравнить нирвану, я воспринимаю молнии, находящиеся в заключении во всех вещах. Вижу свет, который ещё тускл — это дикарь, яркий свет — это развитый человек, свет, который само великолепие — это сверхчеловек, Учитель. Я вижу повсюду цвет — он в процессе трансмутации, восславления, превосхождения. Черноты, в смысле антитезы свету, нет нигде. Бог сказал "Да будет Свет" и был свет, и свет повсюду. Его свет сияет даже в нашей тьме.

Что такое нирвана? Божественный свет. Я коснулся, лишь на мгновение, его нижних пределов, его плотнейших слоёв. Здесь, на земле, я не могу даже мысленно представить его великолепие, но по возвращении он оставил мне новое восприятие Реальности. Я стал на один шаг ближе к реальному. В мире существует более тесное братство, чем я полагал раньше — более глубокая тождественность, более великолепные источник, путь, цель. Повсюду и во все времена есть посланцы божественного солнечного света. Каждый цвет повторяет его слово и его голос. Каждая форма дышит его назначением. И я, пылинка в солнечном свете, всё же являюсь его частью, и глядя вверх на Солнце, я вижу знак своей собственной божественности, воплощённое обетование и моего конечного достижения. Как наш Господь есть Солнце, так и все мы такими будем, ибо он повелел так.

Свет — это язык, мысль, облачение и проводник. Одна вспышка света сообщает нам, внизу живущим, целую философию.

Свет — Воля Солнца, Мудрость Солнца, Любовь Солнца. В книгах пишут, что нирвана — это блаженство, но даже побывав в самой крайней её области, у самых границ, я понял, что это нечто бесконечно большее. Один лишь взгляд, и все вещи стали как будто совсем новыми, внутри меня и вовне. Я остался, хотя и совершенно изменился, а всё вокруг меня как бы проходит переоценку. Даже теперь всё значит для меня гораздо больше, чем раньше. Каждый предмет, в каждом царстве природы, кажется мне больше тенью реальности, чем реальностью, поскольку я чувствую, сколь слабы и неадекватны должны быть все отражения этого Света. И всё же в равной степени верно, что каждый предмет более реален, чем я думал раньше. Я увидел те возможности, которые как в тюрьме, заключены в форме, и я воспринял тени. Я увидел раскрывающееся великолепие Вечного Света и ощутил Реальное. Все прочие миры в сравнении с этим нирваническим миром — миры теней. И всё же в силу этой нирваны они стали для меня более реальными мирами, так как я увидел печать назначения, данного Богом всем вещам, и стал относиться к ним с куда большим почтением, чем раньше.

Философы говорят о чистом Бытии. Похоже, я почувствовал, каким оно должно быть — не потому что соприкоснулся с ним, но лишь потому что соприкоснулся с тем, что несколько менее лишено чистого Бытия, чем любые из состояний сознания, до сих пор мною пережитых.

Как верно, что язык в данном случае лишь скрывает мысль и значение. Чтобы передать смысл нирванических вещей, нужен нирванический язык. Как прекрасно сказал Маерс:

Чтобы не быть несправедливым к этому выдающемуся автору, я должен признаться, что вышеприведённая цитата представляет собой лишь ряд не связанных между собой отрывков, и я настоятельно рекомендую читателям тщательно изучить книгу, из которой они были мною взяты; она выпущена адьярским Теософическим Издательством.

Буддийский монах Ананда М. в своей книге "Мудрость Арьев", пишет о нирване следующее:

"Буквальное значение этого слова — просто «угасание», то, что происходит с огнём лампы, когда его задувают, но вы, до сих пор следившие за тем, что относительно неё говорилось, поймёте, сколь глубоко ошибаются те, кто толкуют нирвану как нечто равноценное полном уничтожению. Уничтожение тут только в одном смысле — уничтожение желания, страсти, самообмана. Однако, когда мы начинаем пытаться объяснить её смысл в иных, не отрицающих, терминах, то встречаемся с непреодолимыми трудностями, так как все наши положительные определения неизбежно даются в понятиях знакомой нам жизни и человеческой мысли; здесь же мы говорим о том, что за пределами всякой жизни, о той самой цели, к которой вся жизнь стремится…

Для учёного буддиста нирвана означает Крайнее, Запредельное, Цель жизни — состояние столь отличное от нашего обусловленного изменчивого существования привидевшегося «я», что он знает, что оно лежит за пределами не только наименований и описаний, но даже и самой мысли. И всё же — и в этом заключается чудо и величие этой мудрости арьев, добытой величайшим из них ради освобождения человека от им же наложенных на себя пут — это великолепие, не подвластное мысли, и мир, являющийся целью всех существ, вовлечённых в борьбу, оказывается ближе к нам, чем наше собственное сознание, а для истинно понимающего он дороже самой дорогой надежды. Она превосходит великолепие Луны и Солнца, он превыше звёздных высот возвышенного до предела сознания, за пределами безбрежных пропастей всеобъемлющего эфира, в котором эти вселенные обретают свой безграничный дом. Она выше тех высот, с которых сама Мысль, тщетно хлопая крыльями, падает, подобно заблудившейся птице, воспарившей в столь разреженный воздух, который уже не может её поддерживать; она не только выше нашего мышления, но и выше сознания, которое, на этот преходящий момент, есть всё, что мы можем назвать «собой»…

Жить без «я» и умереть без «я», искать не награды, а лишь служения большей жизни, надеяться не на небеса, не на эоническое блаженство, а лишь на то, чтобы каждый день становиться всё менее эгоистичным — вот урок, который даёт жизнь и учение Учителя, лишь так в конце концов на всю жизнь снизойдёт Мир."

Анни Безант в недавней лекции сказала об этом:

"В буддийской философии известно прекрасное высказывание Господа Гаутамы Будды о нирване, где он старается человеческим языком указать на нечто такое, что можно уразуметь об этом состоянии. Вы можете найти его в китайском переводе Дхаммапады, с которого сделан английский перевод, опубликованный в "Восточной серии" Трюбнера. Он выражает это так: если бы не было нирваны, не было бы ничего; и чтобы показать, что он имеет в виду, он использует фразы, в которых берётся что-то несозданное и затем соединяется с созданным; берётся реальное, и затем соединяется с нереальным. Он резюмирует это утверждением, что нирвана есть, и не будь её, не было бы ничего прочего. Это попытка (если будет почтительно так её назвать) сказать то, что не может быть сказано. Это означает что не будь несозданного, невидимого и реального, не было бы и вселенной вообще. В этом мы имеем указание на то, что нирвана — это полнота, а не пустота. Вы должны основательно проникнуться этой идеей при изучении всякой великой системы философии. Ведь очень часто используются выражения, казалось бы, указывающие на пустоту, и отсюда происходит западная идея об уничтожении. Думая же об этом, как о полноте, вы осознаете, что сознание всё больше и больше расширяется, но при этом не теряется чувство идентичности; если вы сможете думать об этом, как о центре без окружности, то увидите проблеск истины."

Человек раз осознавший это чудесное единство, не может забыть его, и никогда уже не может стать таким, каким он был прежде, как бы глубоко ни погрузился он в свои низшие проводники для помощи другим и спасения их, как бы ни был он туго привязан к кресту материи, закупорен, запрятан и ограничен, он никогда не сможет забыть, что очи его видели Царя во всей красе Его, что он узрел страну весьма далекую и весьма близкую, которая всегда в нас, если мы только можем видеть её, потому что для достижения нирваны нам не нужно отправляться на какие-то отдаленные небеса, нам нужно только раскрыть свое сознание её славе. Как давно сказал Господь Будда: "Не жалуйтесь, не плачьте и не молитесь; раскройте свои глаза и видьте: свет окружает вас, и он столь чудесен, столь прекрасен, настолько превышает всё, о чем когда-либо мечтали и молились люди, и он на веки веков."

"Весьма отдаленная страна" — это слова пророка Исайи, но как ни странно, это неправильный перевод. Исайя говорит не о стране, которая лежит далеко, но о стране "далеких расстояний", а это совсем иная и весьма прекрасная мысль. Это указывает на то, что у пророка были некоторые переживания этих высших планов, и что мысленно он сравнил великолепие усеянных звездами небес с тесными катакомбами, в которых мы ползаем на земле, потому что эта жизнь есть слепое ползание по темным и запутанным путям, если сравнить её с великолепной и полной смысла жизнью, с полным осознанием Божественной Воли, одушевляющую воли живущих в ней и действующую через них.

Работа архата

Великая работа, предстоящая архату, состоит в том, чтобы взобраться на высочайшие вершины человеческих планов бытия, а в процессе достижения этого ему нужно сбросить оставшиеся пять из десяти великих оков, которые суть:

6. Рупарага — желание красоты формы, или физического существования в форме, включая желание того же и в небесном мире.

7. Арупарага — желание жизни вне формы.

8. Мана — гордость.

9. Уддхаччха — возбуждённость или раздражительность, способность впадать из-за чего-либо в беспокойство.

10. Авидья — неведение.

Шестые и седьмые оковы заключают в себе не только понятие рага, или притяжение (влечение), но и двеша, или отталкивание (отвращение), и сбрасывание этих оков требует такого свойства характера, чтобы ничто на низших планах формы или на высших планах вне формы ни на мгновение не удержало бы человека своим притяжением или не оттолкнуло бы его своей неприятностью, если человеку придется работать там. Когда сброшены восьмые оковы мано, человек забывает о величии своих собственных достижений и для него уже невозможна гордость, так как он всегда пребывает в свете и не измеряет себя ничем низшим. Тогда приходит совершенная ясность, которой ничто не может нарушить, которая дает ему свободу приобретать любые знания, стать практически всеведущим, насколько это касается нашей планетной цепи.

Пятое посвящение

Теперь кандидат приближается к пятому посвящению, к посвящению адепта. "Он исполнил назначение своего человеческого существования", поэтому теперь он делает последний шаг, который сделает его сверхчеловеком, или, как это называют буддисты, асекхой, потому что ему уже нечему учиться, он уже исчерпал все возможности, человеческого царства природы. Он, как говорят индусы, дживанмукта, освобожденная жизнь, свободное существо, свободное не в силу какой-то отдельной независимости, но потому, что воля его едина с мировой Волей, с волей Единого без второго. Он всегда пребывает в свете нирваны, даже в своем бодрствующем сознании, если он предпочитает оставаться на земле в физическом теле; будучи же вне тела, он поднимается ещё выше, на монадический план, который лежит не только вне наших слов, но и вне наших мыслей. Сказано Господом Буддой: "… Не измеряй словами Неизмеримого, не погружай нить твоей мысли в бездонное. Кто спрашивает, — ошибается, и ошибается тот, кто отвечает. Безмолвствуй."

В христианском символизме достижению адепта соответствует Вознесение и нисхождение Св. Духа, потому что адепт возносится над человечеством, над землею, хотя, если он пожелает, как сделал это Христос, он может вернуться, чтобы учить и помогать. Вознесясь, он становится един со Св. Духом, и первое, что неизменно делает он своей новой силой, это изливает её на своих учеников, как и Христос излил её в виде огненных языков на главы своих последователей в Праздник Пятидесятницы. Если вы посмотрите на какую-либо из диаграмм, изображающих основные начала человека, печатавшихся в прежних книгах, то вы увидите соотношение между проявлениями Логоса в космическом пракритическом плане и в душе человека — троичная атма, тройственный дух в человеке, лежит в низшей части нирванического, или духовного, плана, а низшее проявление третьего лица, Бога Духа Святого — в высшей части этого плана. Адепт становится един с ним на этом уровне, и это настоящее объяснение христианского праздника Духова Дня. Именно по причине своего единства с ним асекха и может принимать учеников; архат же, хотя и может научить очень многому, всё же работает под руководством адепта, действует для него, и исполняет его указания на физическом плане, но сам не берет учеников, так как у него ещё нет этой особой связи со Св. Духом.

За пределами адептства

Выше степени адепта лежит посвящение чохана, а за ним ещё другие, о которых я буду говорить в главе об Оккультной Иерархии, и лестница бытия уходит в облака света, в которые покамест могут проникнуть лишь немногие из нас; и когда мы спрашиваем тех, кто стоит выше нас и знает бесконечно больше, то всё, что они могут сказать, это что лестница простирается настолько, что скрывается и от их взгляда. Им известно гораздо больше ступеней, чем нам, но лестница уходит всё дальше и выше, в невообразимые высоты славы, и конца её не знает никто.

Хотя я был совершенно точен, сказав, что никто из нас не может увидеть конца той лестницы и что работа стоящих в высших рядах Иерархии, почти непостижима, всё же я хочу, чтобы вам стало совершенно ясно, что их существование и работа столь же реальны и определённы, как всё в этом мире, и даже более, и что в нашем видении этих Великих нет ни малейшей неопределенности. Хотя о высшей части их работы мне известно лишь очень немногое, однако я в течение многих лет постоянно, почти ежедневно видел бодхисаттву за работой, и много раз мне приходилось наблюдать Владыку Мира в его чудесном и непостижимом бытии. Так что для меня они такие же реальные люди, как и любой их тех, кого я знаю, и я насколько только можно уверен в их существовании и в некоторых аспектах той роли, которую они играют в мире.

Я совершенно уверен в потрясающей истине того, что я могу сказать о них, но я не могу ни объяснить, ни понять более, чем часть того, что они делают. Я видел дхьян-чоханов, планетных духов и посланников с других солнечных систем, и я с полной уверенностью знаю о существовании и всё превосходящей славе этих существ; но я совсем не знаю, каковым может быть великое дело их жизни. Я сам видел проявление Логоса Солнечной системы, видел его среди равных ему, но всё же в миллионы раз больше, чем виденное мною несказанное величие, должно быть то, что видят в нём они. Как Арджуна, согласно Бхагавад-гите, видел Божественную Форму, так же видел её и я, и у меня нет в этом ни тени сомнения. И я хочу прибавить и своё свидетельство о том, что эти вещи таковы. Я осмеливаюсь сказать, что написав это, я в чём-то выставляю себя на осмеяние — люди скажут: "кто ты такой, чтобы писать о таких вещах?" Но я видел, и трусостью было бы не свидетельствовать об этом.

Я много раз повторял и устно, и письменно, что я не хочу, чтобы кто-либо основывал свою веру в теософию на моих утверждениях. Я думаю, что каждый человек должен самостоятельно изучить систему и прийти к своим собственным выводам, так как основание для принятия какого-либо учения заключается в том, что человек либо сам знает это по своему собственному опыту, либо считает это самой разумной для себя гипотезой. Но это ничуть не меняет того факта, что у меня есть свидетельства для тех, кто пожелает прислушаться к ним, свидетельства, которые я излагал в этой и других книгах. Мы, пишущие о теософии в двадцатом веке, можем вполне повторить ясное утверждение Св. Иоанна, сделанное почти две тысячи лет тому назад:

"О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши…. возвещаем вам."

И мы, видевшие, приносим наше свидетельство, а примет ли его мир, для нас невелика разница.

Семь путей

Сразу же за посвящением асекха открывается семь великих путей, между которыми адепт должен выбирать, и здесь будет лучше, если я процитирую то, что сказано в книге "Человек: откуда, как и куда".

"Когда человеческое царство пройдено и человек стоит на пороге своей сверхчеловеческой жизни как освобожденный дух, то перед ним раскрывается на выбор семь путей: Он может вступить в блаженное всеведение и всемогущество нирваны с деятельностью, которая превышает наше познание — он может стать в каком-либо из будущих миров аватарой, или божественным воплощением; иногда это называется "принятием облачения дхармакая". Он может вступить в "духовный период" — это выражение охватывает несколько неизвестных значений, среди которых, вероятно, и "принятие облачения самбхогакая". Он может, "приняв облачение нирманакая", стать частью той сокровищницы духовных сил, из которой черпают для своей работы агенты Логоса. Он может остаться членом оккультной Иерархии, управляющей и охраняющей тот мир, в котором он достиг совершенства. Он может вступить в великолепную ангельскую или дэва эволюцию. Он может отдать себя непосредственному служению Логосу и быть использованным им в какой-либо части Солнечной Системы, быть его слугою и вестником, который живет лишь для того, чтобы исполнять его волю и делать его работу во всей системе, которой он управляет. Как у генерала есть свой штаб, члены которого передают его приказания во все концы поля, так есть свой штаб и у того, кто повелевает всем — "служители Его, исполняющие волю Его". Это считается очень трудным путем, пожалуй, величайшей жертвой, открывающейся перед адептом, и поэтому исполнение её связано с великим отличием. Член этого генерального штаба не имеет физического тела, а создает его посредством крияшакти — "способности творить" мыслью — из материи того глобуса, куда его посылают. Штаб включает в себя существ, находящихся на весьма различных уровнях — от адепта и выше.

Принявший облачение дхармакая удаляется в монаду и отбрасывает даже свой нирванический атом; самбхогакая сохраняет свой нирванический атом и являет себя как тройственный дух; нирманакая же сохраняет своё каузальное тело, а также и постоянные атомы, пронесённые им через всю свою эволюцию, так что он может в любой момент материализовать вокруг него, если пожелает, ментальное, астральное и физическое тело. Он определенно сохраняет связь с тем миром, из которого он пришел, чтобы служить как бы резервуаром, из которого изливается на этот мир духовная сила. В "Голосе Безмолвия" о нирманакаях говорится как об образующих охранительную стену, которая оберегает мир от ещё больших несчастий и страданий. Не понимающим внутреннего смысла может показаться, что тут имеется в виду, что горе и страдания приходят в мир извне и что эти великие отражают их, но это совсем не так, потому что все несчастья в мире происходят от тех, кто страдает от них. Каждый человек — сам себе законодатель, каждый сам обрекает себя на погибель или назначает награду, но долг нирманакайи — доставлять большой запас духовных сил в помощь людям. Всё время они порождают эту силу, не беря ни части себе и отдавая всю её на служение Братству, чтобы оно употребило ее для облегчения тяжкого бремени мира.

Из этого видно, что из достигших степени адепта сравнительно лишь немногие остаются на нашей Земле в качестве членов Оккультной Иерархии, но они и их работа имеют жизненно важное значение, так что мы посвятим этому остальные главы этой книги.