Утром в пятницу я просыпаюсь уже одна. Мама уехала ночью, а папу вызвали на работу раньше. Он ушел около шести. Я долго лежу в постели и размышляю, идти мне в школу в последний день перед каникулами или не обязательно. Если не приду, никто не узнает. За каникулы уже все забудут и не станут требовать у меня справку. Потом решаю, что у меня сегодня уникальный шанс появиться в школе в нормальном человеческом облике. Больше такого шанса не будет. Через неделю приедет мама, и после каникул я снова буду ходить в этой уродской форме и с заплетенными волосами.

Я вскакиваю с постели и начинаю разыскивать косметический набор, который мама отняла у меня вчера. Мне ведь еще накраситься надо вечером, вдруг на концерт попаду. Надежды, конечно, мало, билетов, скорее всего, нет… Ну а вдруг? Вдруг Белоусов что-нибудь придумает? Как-нибудь исхитрится и достанет? Он ради меня в лепешку разобьется. Да и Фомин тоже. Как я их выдрессировала! Сказка!

Косметику я не нахожу, хотя роюсь везде, где только можно. И где нельзя, тоже роюсь. Но набор словно в воду канул, как выражается мама. А может, она его с собой забрала? Только зачем он ей?

С косметикой облом, но зато я натыкаюсь на свои кроссовки на платформе, опять же подарок тети Жени. Мама спрятала их в прошлом году. Она сказала, что десятилетним девочкам нельзя носить каблук выше двух сантиметров. А тут платформа – целых восемь. (Она специально мерила линейкой.) И отобрала их у меня, я даже ни разу не успела никуда в них выйти.

Я решительно натягиваю кроссовки. Отлично, за год нога у меня почти не выросла. Значит, можно носить. Я надеваю джинсы, вязаный джемпер, распускаю волосы. Потом беру мамину старую, почти использованную помаду и слегка подкрашиваю губы. И еще долго верчусь перед зеркалом, оглядывая себя со всех сторон. Ну, держитесь, однокласснички! И Белоусов, и Фомин, и Мальцева, и все остальные. Сегодня я просто неотразима.

Я перекладываю учебники из рюкзака в сумку и вдруг слышу свой телефон. Кто бы это мог быть так рано? Фомину, что ли, не терпится?

Нет, это мама.

– Да? – говорю я в трубку.

– Ангелина, ты в школе? – спрашивает мама.

– Уже выхожу.

– Как выходишь? Ты уже час как должна быть в школе!

Я удивленно смотрю на часы. Восемь тридцать. Уроки начинаются в девять.

– Мама, время только полдевятого.

– Ангелина! Опять ты все перепутала. Уже полдесятого.

– Да нет же, мама. Это ты перепутала.

Трубка замолкает. Наверное, мама смотрит на часы.

– Ой, точно, – говорит она. – Я же часы перевела. Здесь время другое, плюс час. Ну хорошо, иди в школу, а я тебе еще позвоню.

– Зачем? – озадаченно спрашиваю я.

– Как зачем? Тебя же надо контролировать. Во сколько уроки сегодня заканчиваются?

– В полвторого, – на автомате говорю я.

– Ну вот, я тебе позвоню в полвторого. И буду звонить каждые два часа и спрашивать, что ты делаешь. А как ты хотела?

Мама отключается. Я смотрю на свой телефон, и где-то внутри меня растет раздражение. Контролировать меня надо? Каждые два часа? Из другого города? Отлично!

Я выключаю телефон и швыряю его на кровать. А вот теперь контролируйте. Сколько хотите.

Я вытряхиваю учебники из сумки, беру школьный проездной, немного денег из тех, что мама оставила нам с папой на расходы, и выбегаю из дома. На углу ждет Фомин. Меня пока не видит, топчется на месте как раз спиной ко мне. Я бегу за дом и через соседний двор выхожу на проспект. Все, от всех избавилась. Свобода!

Я гуляю по улице, смотрю на витрины, дышу свежим воздухом. Сегодня не холодно, только пасмурно. Хорошо, что дождя нет, а то я без зонта. Я брожу просто так, мне никуда не надо, меня никто никуда не гонит и никто нигде не ждет. Я ни от кого не завишу, я сама по себе.

Какое волшебное чувство!

Я останавливаюсь у продуктового павильона, чтобы поправить ослабшие шнурки на кроссовках. Тут есть небольшая лавочка, и можно сделать это сидя. Вдруг возле меня с бешеным рычанием тормозит красно-серебристый мотоцикл – или мопед, я в них не разбираюсь. Мотоциклист снимает шлем, и я вижу парня, постарше меня, но не совсем взрослого.

У меня останавливается дыхание – он такой кла-а-ассный! У него длинная челка на пол-лица и родинка под глазом. Не парень, а мечта. Я сижу и таращусь на него как дура, даже забываю про шнурки.

– Слышь, русалка, – говорит он, – покараулишь скутер, пока я в магазин схожу?

Я не могу решить, стоит обижаться на «русалку» или это был комплимент.

– Не боишься, что уеду? – говорю я.

– Ух ты, – говорит он. – А ты дерзкая.

Вот теперь точно комплимент. Я картинно встряхиваю волосами и наклоняюсь над кроссовками. Краем глаза слежу, как он идет в магазин. На пороге он оборачивается, смотрит в мою сторону. Потом исчезает в дверях.

Я быстро завязываю шнурки и встаю. Так я выше выгляжу, я же сегодня на каблуках. Он возвращается с бутылкой лимонада в руке и с интересом смотрит на меня.

– Не уехала? – спрашивает он. Я не знаю, что ответить, ничего остроумного в голову не лезет. Поэтому я многозначительно усмехаюсь, медленно обхожу его скутер и делаю вид, что ухожу.

Только бы окликнул! А то ведь придется и правда уйти.

– Даже не скажешь, как тебя зовут? – спрашивает он вслед.

Я оборачиваюсь, но не сразу. Он смотрит на меня и улыбается. У меня колотится сердце. Неужели это и в самом деле происходит? Со мной хочет познакомиться старшеклассник, да еще такой клевый!

– Ангелина, – отвечаю я после небольшой паузы.

– Красивое имя, – говорит он. – А я Максим. Можно Макс. А в каком классе учишься? В шестом?

– В седьмом, – нагло вру я. Он смотрит недоверчиво.

– А сколько же тебе лет?

– Тринадцать, – уверенно говорю я. А что? Не так уж много я прибавила, всего один год с хвостиком. Мне сразу после Нового года исполнится двенадцать. Надо было еще прибавить… Но нельзя, уже не поверит. Эх, если бы я сегодня нашла свою косметику!

– А мне четырнадцать, – говорит он. – Я в восьмом учусь. Хочешь, прокачу?

Я больше не раздумываю. Сажусь сзади, он надевает шлем. Я не знаю, куда пристроить свои руки. Макс говорит мне, чтобы я обхватила его за талию и держалась крепче. У меня от волнения пересыхает в горле. Я трясущимися руками обнимаю его за куртку.

Мы катаемся с ним по городу. Не по всему, конечно, городу, а по нашему району. Ветер свистит у меня в ушах и яростно треплет распущенные волосы. Мне хочется кричать во все горло. Мне хочется, чтобы все знали, какая я счастливая. У меня парень! Взрослый! На мотоцикле!

Это фантастика!

Потом мы гуляем в большом городском парке, кормим плавающих уток кусками маковой плетенки и ждем, когда начнут работать аттракционы. В одиннадцать часов приходит сторож и говорит, что парк не работает уже неделю, потому что сезон закончился. Мы садимся на скутер и снова катаемся. Потом едим мороженое в кафе. А потом Макс отвозит меня домой, и мы договариваемся встретиться в пять часов, чтобы пойти в кино.

В половине пятого я пишу папе записку, что у меня разрядился телефон и что я буду в гостях у подруги до восьми часов вечера. Прикрепляю записку к зеркалу в коридоре и бегу во двор. Там меня ждет Макс.

О концерте и об этих глупых одноклассниках, Фомине и Белоусове, я даже не вспоминаю.