Фельдфебель стоял за деревом и наблюдал за тенями, суетившимися вокруг дома артиллерийского полковника. Крыша горела ярким пламенем и могла обрушиться в любой момент. Солдаты выносили на улицу чемоданы, ящики, мебель. На вытянутых руках передали корзину с посудой, вытаскивали, передавая друг другу, предметы обмундирования. Пара солдат пыталась еще что-то тушить. Притащили от колодца чан и выплеснули из него воду на дымящиеся балки.
Фельдфебель различал испачканные сажей лица. Он приметил, что огонь русской артиллерии переместился дальше на запад. Снаряды уже пролетали над развалинами деревни дальше и рвались в лесу среди густо стоявших деревьев.
Фельдфебель вышел из укрытия и внимательно осмотрелся. Его никто не заметил. Он медленно выбрался на деревенскую улицу, сделал круг по низкому кустарнику и подошел к горящему дому. В запущенном саду лежали ящики и чемоданы. Измученные солдаты стояли вокруг и смотрели на обрушающиеся балки. Поблизости — ни одного офицера. Фельдфебель решительно подошел ближе. Энергичное движение рукой:
— Нельзя здесь оставлять вещи!
Солдаты испуганно посмотрели на него. Они видели его погоны и начали приводить себя в порядок.
— Все сложить здесь, — приказал фельдфебель, взял маленький столик с шахматной доской и перенес его на указанное место.
«Артиллеристы», — отметил он. Он чувствовал себя немного не в своей тарелке. Когда с дороги свернул вездеход, он тут же приметил полковника.
— Продолжать! — гаркнул он.
Твердыми шагами подошел к машине, приложил руку к шлему, приготовился доложить.
— Спасибо, спасибо, — рассеянно сказал полковник. Он удрученно осмотрел остатки своего дома. — Можете достать машину для моих вещей?
Он вставил в глаз монокль и посмотрел на фельдфебеля.
— О, сапер. Очень любезно с вашей стороны, — прогнусавил он, увидев черные выпушки на погонах и петлицах. — Спасибо, но остальное мы уж как-нибудь сделаем сами.
Фельдфебель хотел сказать еще что-то. Но полковник уже повернулся к нему спиной и отдавал соответствующие приказания. Фельдфебель четко повернулся кругом и ретировался. Что делать теперь? Деревенская улица была пуста. Он быстро сошел с дороги, а потом в другом месте вернулся на нее снова. Из-за руин появился офицер. Фельдфебель напрягся и сделал вид, как будто занят выполнением чего-то очень важного. Отдал честь и прошел мимо. Почувствовал спиной взгляд офицера и ускорил шаг. Дошел до шоссе. Ему навстречу ехала телега. Возница стоял на козлах, натянув вожжи. На фельдфебеля он не обратил никакого внимания. Телега исчезла в клубах пыли на деревенской улице.
В стороне от дороги — мелколесье. Фельдфебель, немного подумав, решил идти по дороге. Из-за поворота ему навстречу выскочил вездеход. Фельдфебель отпрыгнул в сторону. Машина остановилась. Из нее высунулся офицер.
— Идете с передовой? Я с моим батальоном должен ликвидировать прорыв, но не уверен, туда ли мы идем, — он не дал фельдфебелю вставить и слова. — Подрова — это туда?
— Так точно, господин…! — Фельдфебель показал в направлении, откуда шел. Дымящаяся деревня уже скрылась за лесом. — В том направлении, около километра.
— Спасибо. Куда направляетесь?
— В штаб дивизии. — Фельдфебель твердо посмотрел офицеру в глаза.
Машина уехала. Фельдфебель пошел дальше, теперь уже напряженно приглядываясь к дороге. Когда вдалеке показалось новое облако пыли, он опрометью бросился в лес и спрятался за кустом. Послышались походный шаг, бряцанье оружия, приглушенные голоса. Сквозь листву он видел только ноги. Очевидно, пехота. Потом — колеса походных тележек. Наверное — тяжелые пулеметы. Пауза. Потом — снова пары сапог. Целая рота. Потом — опять колеса. На этот раз, кажется, — легкие пехотные орудия. И, наконец, — тишина.
Фельдфебель выждал. Потом снова пошел к дороге. Он пробирался по опушке леса. Со стороны Подровы доносились разрывы тяжелых снарядов. Снаряды свистели и над ним. Сзади доносился глухой рокот фронта. Появился человек. Фельдфебель остановился. Потом пошел дальше. Навстречу — одинокий солдат, весь потный, на спине — радиостанция. Каска болтается на поясном ремне. Волосы липкими прядями упали на лицо. Хотел пройти мимо. Фельдфебель его остановил:
— Привет. Куда?
Встречный устало снял со спины радиостанцию, вытер рукавом пот со лба.
— Запасной связист, — ответил он безразлично. — Приказано отправиться в артиллерийскую часть в Подрове. Там вышла из строя радиостанция.
— А откуда вы идете?
— Оттуда, из леса. Нам пришло сообщение, и меня отправили, — махнул он за спину неопределенным жестом.
— Не повезло, — сказал фельдфебель и предложил солдату сигарету. — Какие новости с передовой?
— Достаточно всяких.
— Как там дела?
Солдат казался не очень-то словоохотливым. Отмахнулся, как бы защищаясь:
— Полная неразбериха.
— Подробности?!
— Русские прорвались. Все, кто может бежать, — бегут.
Фельдфебель протянул ему надорванную пачку сигарет:
— На, если хочешь.
— Спасибо. — Он стал разговорчивее: — Болтают уже об «отводе фронта к развязке дорог». Понятия не имею, где это находится.
— Левее от высоты.
— Никогда не слышал.
— Шоссе ведет в Подрову. Она там, вскоре за поворотом…
— Шоссе! — Солдат опять взвалил радиостанцию на спину. — Я думал, это просто грязная лесная дорога.
— Ни пуха! — напутствовал его фельдфебель и отправился дальше.
«Неплохо, — думал он, — я безупречен. И могу спокойно оставаться у дороги. Кто может навести обо мне справки в этой неразберихе? Иду я по приказу или без него? В Эмге отправлюсь в обоз. Это даже мой долг. Там всегда найдется дело. Собирать отбившихся. Получить двойной паек на роту. Может быть, даже шоколад. Определенно, я там понадоблюсь», — размышляя так, он продолжал идти. И не заметил солдата, небрежно прислонившегося к дереву. Лишь его тень ворвалась в подсознание.
— Фельдфебель!
Он испуганно обернулся.
— Секундочку!
Фельдфебель увидел ефрейторский уголок:
— Что вам надо? Вы что, спятили? Как обращаетесь к старшему по званию?
Ефрейтор спокойно подошел к нему:
— Куда?
Фельдфебель возмутился: такого с ним еще не бывало.
— Я требую прекратить разговаривать со мной в таком тоне] — Он хотел сказать еще что-то, но внутренний голос предостерег его.
Фельдфебель повернулся и решительно пошел дальше. Но ефрейтор крепко ухватил его за рукав. Он оказался на редкость настырным.
— Проклятье! — Фельдфебель вырвал рукав, скорее удивившись, чем разозлившись. И тут он увидел на груди ефрейтора бляху и замолк.
— Ну, наконец-то, — раздраженно сказал ефрейтор. — Полевая жандармерия. Ваши документы, пожалуйста.
Фельдфебель растерялся. Он почувствовал смутное неприятное чувство в животе. Когда стал расстегивать нагрудный карман, пальцы его задрожали. «Хоть бы он ничего не заметил», — подумал он и попытался отшутиться:
— Наверное, приняли меня за шпиона?
Пока фельдфебель доставал и протягивал ефрейтору солдатскую книжку, словно ничтожное свидетельство, тот смерил его взглядом сверху донизу
— Командировочное?
— У меня его нет. — Фельдфебель удивился, насколько спокойно у него получились эти слова.
— Откуда? Куда? — Ефрейтор неотрывно смотрел ему в глаза.
— Моя рота находится на позициях у высоты. Направляюсь в обоз, в Эмгу. — Он был очень взволнован, чтобы хорошенько обдумывать свои слова.
То, что он сказал, соответствовало его намерению, которое он только что придумал и которое нужно было еще упорядочить. Лучшего в голову ему ничего не пришло. Он попытался успокоиться, но почувствовал, что на его шее начинает затягиваться удавка.
— Что вы хотели в обозе? — Голос ефрейтора приобрел странный полутон.
— Как фельдфебель, я отношусь к обозу.
«Что за чепуха!» — подумал он испуганно.
— Необязательно.
Фельдфебель закашлялся. Ефрейтор вежливо ждал, когда он закончит.
— Когда вы покинули расположение своей роты?
«Теперь надо дать правильный ответ», — подумал он. То, что он ответит сейчас, может оказаться решающим. Но в голове его все перепуталось. Сказать ли «до» или «после»? «До» казалось ему правильнее. Но время, прошедшее с этого момента? Вдруг промелькнула мысль просто убежать. Но у ефрейтора — пистолет. Кобура открыта, рукоятка торчит наружу. И он снова отказался от этой мысли.
— В полночь, — ответил он твердо.
— Вы, наверное, думаете, что мы не знаем, когда русские начали артподготовку?
«Что бы это значило?» — подумал фельдфебель и немного замялся.
— Естественно, еще до нее, — поправился он.
— Вот именно, — иронично сказал ефрейтор. — Идите-ка со мной.
Он повернул фельдфебеля, чувствительно толкнул в спину и повел его впереди себя на лесную просеку. Фельдфебель подумал о русском пленном. «Пулеуловитель», — пронеслось у него в голове. Толчком, который он дал русскому в спину, началась эта ночь; этим толчком в его собственную спину она закончилась.
На просеке стоял вездеход. Только сейчас он увидел следы покрышек на лесной почве. «Надо было бы мне их заметить раньше», — подумал он. Три полевых жандарма курили, облокотившись на машину. Каски лежали в траве. Они посмотрели на него — лейтенант, фельдфебель, унтер-офицер.
— Майер, старый охотник, кого это вы к нам ведете? — рассмеялся лейтенант.
— Не вполне ясный случай. Надо бы с ним немножко заняться, — ефрейтор говорил так, словно не было никаких различий в званиях.
«С лейтенантом можно еще поговорить», — подумал фельдфебель. Он постарался произвести хорошее впечатление. Вытянулся, поприветствовал:
— Господин лейтенант, я…
— Тсс. Со мной разговаривайте только тогда, когда я вас спрошу, — мягко прервал его лейтенант.
Ефрейтор сзади ловким движением вытянул из нагрудного кармана фельдфебеля солдатскую книжку и передал ее лейтенанту. Тот начал медленно ее перелистывать.
— Говорил; что покинул позиции в полночь. Утверждает, что русская артподготовка в это время уже началась. Направляется в обоз в Эмгу, — доложил ефрейтор. Он сделал ударение на «полночь».
— Ладно, сдавайтесь. Вы сбежали, — равнодушно сказал лейтенант.
— Господин лейтенант…
— Да или нет? Не надо мне никаких романов.
Такая манера запутывала.
— Нет, господин лейтенант.
— Что вы делали у себя в роте? — Лейтенант как раз разглаживал загнутую страницу в книжке.
— Старшина роты! — Фельдфебель подумал: «Я сам сделал записи о занимаемой должности и дал капитану заверить со всеми датами».
— И тогда ваш командир роты, под огнем, перед атакой противника, отправил вас в обоз?
Фельдфебель начал кусать губы.
— Я полагаю, — лейтенант обратился к унтер-офицеру, — это — наш клиент.
Ефрейтор кивнул:
— Не все же одним рядовым попадаться.
— Дурацкая история, — неясно добавил унтер-офицер.
Фельдфебелю стало плохо.
— Да. Таких-то нам и надо. — Лейтенант поднялся. — Отвезите его в Эмгу.
— Есть, господин лейтенант!
Рука подхватила фельдфебеля под локоть и мягко повлекла к машине. Ефрейтор сел за руль.
— И сразу же обратно!
— Есть, господин лейтенант!
Они выехали с просеки и отправились в направлении Эмги.
— Все не так уж плохо, — сказал унтер-офицер, севший рядом с фельдфебелем, угощая его сигаретой.
Чтобы ветви не били по машине, ефрейтор притормаживал. Фельдфебель курил, сильно затягиваясь.
— Может быть, вам повезло, — продолжал унтер-офицер.
Ефрейтор дал газу. «Странно, — подумал фельдфебель, — они все делают так, как будто могут посадить меня за рассказанное». Он посмотрел на спидометр. Стрелка плясала около цифры «70». Когда навстречу попадались машины, они пару раз останавливались. Встречные бросали на фельдфебеля примечательные взгляды.
Эмга. Широкая проезжая часть. Бревенчатые дома. На холме — церковь без купола и крыши. Справа горел дом. Машину тряхнуло на переезде через рельсы. За дымящим паровозом — вагон с закрашенными белыми окнами, на стенке вагона посередине — большой красный крест. На шоссе валяются дорожные указатели, штандарты и вымпелы с разными тактическими знаками. Посреди дороги в воздух взлетел фонтан земли. Из-за шума фельдфебель не слышал свиста снаряда. Он пригнулся. Слева от них — длинное здание. Над входом косо приклеен знак дивизии. Солдаты выносят папки с бумагами, укладывают их в грузовики. За низким забором на носилках лежали забинтованные раненые. Машина остановилась перед похожим на башню пакгаузом. С его стен кусками отваливалась штукатурка. Перед дверью стоял полевой жандарм.
— Давай, давай, — сказал унтер-офицер и выпрыгнул из машины. — Не то нас накроет русская артиллерия.
Он нетерпеливо ждал фельдфебеля. Дверь была такая низкая, что пришлось наклоняться. Внутри было совсем темно. В складском помещении фельдфебель не заметил ни одного окна. Только через щели проникал какой-то свет. Одним отточенным движением унтер-офицер с лицом боксера отобрал у него пистолет и поясной ремень. Он даже не успел что-то сказать против. Впрочем, он тут же счел это бессмысленным. Надо было выждать. Позже он с ними поговорит. В руки ему сунули картонный номерок. Фамилию занесли в потрепанную книгу. Потом унтер-офицер провел его на один пролет лестницы вверх. Перед ними оказалась металлическая решетка в крупную ячейку с встроенной в нее дверью. Унтер-офицер открыл висячий замок, дал фельдфебелю пройти, закрыл за ним дверь и затопал по лестнице вниз. Фельдфебель увидел на полу пустые бумажные мешки. НЕМЕЦКИЙ ПОРТЛАНДЦЕМЕНТ. Вокруг только голые сырые кирпичные стены. На деревянных досках сидели три солдата и играли в карты. Карты у них были сделаны из кусочков тех же бумажных мешков. Форма у всех покрыта цементной пылью. Над ними — балки и стропила с обратной стороной красной черепичной кровли. Слабый свет проникал сквозь щели.
— Последний козырь!
Солдаты на него не обращали никакого внимания. Один из них плюнул на пол. Фельдфебель рассмотрел на его рукаве следы споротого ефрейторского уголка.
— Может, этот нам сможет что-нибудь рассказать! Когда придут русские?
Фельдфебель молчал.
— Боишься? — Они сложили кусочки бумаги в стопку. Их смех звучал сдавленно.
— Какую заповедь ты нарушил? Восьмую?
— Оставьте свои вопросы при себе, — ответил фельдфебель.
Теперь он увидел, что у стены сидел еще один арестованный.
— Не будет ли господин фельдфебель столь любезен сообщить нам, когда русские, наконец, придут в Эмгу? — ерничал разжалованный. — Это чертовски важно для нас.
— Для него, наверное, тоже, — сказал другой.
В деревне разорвался снаряд. Фельдфебель попытался определить, в какой стороне находился фронт. Солдаты продолжали подкалывать его:
— Наше общество ему недостаточно приятно. Но все же какой-то там фельдфебель не должен так задаваться.
Фельдфебель хотел сделать вид, что не слышит. Стараясь изо всех сил сохранять спокойствие, он рассматривал сидящего у стены человека. Однако внутри него все кипело. Все из-за недоразумения. В конце концов, он отправился в тыл с разрешения капитана. Доложил майору. А потом хотел отправиться в Эмгу. Ведь все совершенно ясно. Просто сплошное недоразумение. На улице опять послышался взрыв. Камешки и осколки ударили по крыше. Посыпалась известка. «Проклятье, — думал он, — в любой момент могут попасть сюда. А мы сидим здесь. И все из-за недоразумения». Он хотел немедленно поговорить с офицером. Только теперь заранее надо было обдумать, что надо ему сказать. Но при этой болтовне ни одна разумная мысль не шла ему в голову.
— Господин Незнающий. Наверняка попал сюда из тылового гарнизончика. Иначе бы с удовольствием открыл рот.
— Заткнись! — вдруг закричал фельдфебель.
Они подавленно замолчали. Но только на пару секунд. А потом вдруг рассмеялись над ним. Ефрейтор согнулся, словно у него были колики. Но за смехом скрывалось нечто беспокойное, страх и ненависть. Внезапно наступила тишина. Перекошенная от злобы красная физиономия посмотрела на фельдфебеля:
— Вы, свиньи, драли с нас три шкуры, где только можно. А здесь — всё! Ты понял?
Вены на шее говорившего вздулись. Словно хищный зверь, он приближался к фельдфебелю.
— Я, правда, уже не выберусь из этой вшивой дыры. Да я и не хочу. Для меня уже все кончено. Но я не позволю больше обращаться со мной, как с собакой! — Его голос срывался.
Фельдфебель попятился. Ефрейтор загонял его в угол шаг за шагом. На его лбу вздулись вены. Фельдфебель ощупывал руками стены. А лоб со вздувшимися венами приближался все ближе и ближе.
— Помогите! Унтер-офицер! — закричал фельдфебель.
Кулак ефрейтора заехал ему в лицо. Фельдфебель пошатнулся. Из его глотки донеслось бульканье. Второй удар. Он даже не осмеливался поднять руки. Привалился к стене, закрыл глаза. Вдруг, как сквозь вату, донесся голос:
— Тебе все мало?
Послышался свистящий звук. Фельдфебель с трудом открыл глаза. В камере стоял полевой жандарм и лупил плеткой разжалованного. Удар следовал за ударом, куда попало, по плечам и по голове.
— Засранец!
Ефрейтор упал. Остальные арестанты прижались к стене. Фельдфебель испытал удовлетворение, быстро подошел и ударил ефрейтора ногой в живот. Жандарм обернулся и замахнулся на фельдфебеля.
Фельдфебель отскочил назад:
— Он меня ударил!
Он заметил, что пользуется незначительными преимуществами, когда понял, что унтер-офицер бить его не будет.
— Заткнись! Вы все здесь равны!
— Вы об этом еще пожалеете, — пискнул фельдфебель.
Он хотел укусить себя за язык. Но жандарм удивленно посмотрел на него. «Значит, я могу с ним поговорить», — подумал фельдфебель и приказал:
— Немедленно откройте дверь!
— Что?
— Открыть дверь, я сказал!
Снаружи рядом со складом раздался взрыв. Со стен посыпалась штукатурка. Казалось, от разряжения приподнялась крыша. На мгновение стало светло как днем. С крыши обвалилась черепица.
Когда снова стало тихо, полевой жандарм уже топал вниз по лестнице. Вернулось жуткое отрезвление. Пол, покрытый цементной пылью и кусками черепицы, осветили солнечные зайчики. Двое арестантов встали и оттащили ефрейтора в тень. Они были похожи на потрепанных коршунов, усевшихся после неудачного налета в нише руины. Они бросали на фельдфебеля ненавидящие взгляды.
Фельдфебель нервно осмотрелся. Его взгляд остановился на человеке, не участвовавшем в драке. Он сидел, прислонившись к стене, совсем молодой, почти ребенок. Мундир мешком висел на его тощих плечах. Две худые руки, голова, слишком тяжелая для тела. Под растрепанными волосами блестели два глубоко посаженных глаза. Фельдфебель аккуратно сел рядом с ним в тени стены. Теплый мягкий свет успокоил его.
— Вы больны? — спросил он едва слышно, чтобы только солдат мог его понять.
Мальчик едва заметно качнул головой. Его глаза смотрели в одну точку — на кусок белой штукатурки на противоположной стене.
— Давно вы здесь? — тихо спросил фельдфебель.
— Не знаю.
— Но вы же должны это знать!
Снова молчание. Потом он продолжил:
— Они повсюду возят меня с собой. Должно быть, давно.
Фельдфебель испугался. Таких глаз он еще никогда не видел. Зрачки были слепые. И, несмотря на это, они двигались, посмотрели на его погоны.
— Вы фельдфебель…
— Да. Вы осуждены? — Быть может, ему удастся услышать что-то полезное.
— Еще нет, — ответил молодой человек.
— Но вы ждете суда?
— Да.
Парень тупо уставился прямо перед собой. Трое других наблюдали за ними.
— А за что?
— Я спрятался!
— Спрятался? — прошептал фельдфебель.
— Мы должны были атаковать русские окопы. А я спрятался. Из-за моей мамы.
Фельдфебель был разочарован. Страх — это его удовлетворило.
— Мамы? — спросил он незаинтересованно.
— Она одна, и я у нее один. Вы это понимаете?
Фельдфебель посмотрел на слабое тело, сухие пальцы, желтые круги под глазами и вдруг сказал:
— Вы наверняка больше не вернетесь к своей матери.
— На все воля Бога.
— Какого Бога?
— Того, который там, — он показал на пол. Он подразумевал полевого жандарма.
— Никакой это не Бог! — скривил рот фельдфебель.
— Мы все в его руках! — Глаза мальчика заблестели.
Фельдфебелю стало жутко. Он отодвинулся.
— Идиот! — донеслось с другой стороны.
— Вы еще посмотрите! — раздался возбужденный звонкий голос молодого человека по складу.
Фельдфебеля затрясло от ужаса.
— У вас есть часы? — спросил один из трех солдат с другой стороны.
Почти благодарно фельдфебель ответил:
— Восемь.
— Значит, день только начинается.