Проснулся Илья оттого, что его начали энергично трясти и стягивать одеяло. С трудом, разлепив глаза, он обнаружил над собой, небритую и крайне озабоченную рожу Марека.
- Пошёл ты... Чёрт! - голая, сонная Анюта, натянула одеяло до самого подбородка. - Совсем что ли уже?.. - она сердито тёрла глаза, - больной, какой-то!
- Пардон! Не знал! - отвечал ей Марек, без особого, впрочем, смущения. - Вы тут дрыхнете, а там... - он тыкал рукой в сторону окна, - там, чёрт знает, что творится! Ты посмотри, посмотри! - тянул он Илью. - Проснуться не можешь? Сейчас проснёшься!
Илье от этих слов стало как-то не по себе, весь сон, как рукой сняло. Что там ещё? Подсмыкнув трусы, он поспешил к окну, куда увлекал его Марек. Картина, которая открылась из окна четвёртого этажа Корпуса моделирования, действительно была такая, что обычной не назовёшь. За низкой крышей опытного цеха, на которой уже не было снега, примерно в километре, за голым зимним березняком, где вчера высилось недостроенное здание, с торчащим возле него подъёмным краном, там, где раньше можно было различить девятиэтажки жилых кварталов, насколько хватало взгляда, до самого горизонта, простирался лес. Зелёный лес!
- Господи ты, боже! - сказала подошедшая к окну, закутанная в одеяло Анюта. - Может, я ещё сплю? Ущипните меня. Уйди ты! - отпихнула она руку, собирающегося выполнить её просьбу, Марека.
- Это еще что!.. еще что... - возбужденно бормотал тот. - Теперь пошли, поглядите, что с другой стороны! Пойдем!
- Да подожди ты, - отбивался Илья от его настойчивых рук, - дай одеться-то!
- Подумаешь, цаца! Нет там никого. Идем, ты удивишься!
- Да уж куда больше... - вздохнул Илья, давая себя увлечь к выходу. Анюта, поплотней запахнув одеяло, поспешила за ними.
- Я когда встал, сразу в сортир, - торопясь, рассказывал Марек, когда они вышли в коридор. - Вон он, напротив, через две комнаты, воды, правда, нет. Идемте, идемте! Ну, короче, дела сделал, в окно гляжу... Ядрить твою налево!..
Туалет был мужской, и Анна нерешительно остановилась, было, на пороге, но, услышав вопли мужчин, отбросила ложную скромность и пулей влетела внутрь. То, что она увидела в окно, заставило ее судорожно, со всхлипом вздохнуть и, чтобы не упасть, опереться о плечо Ильи.
За окном было море. Не прямо, конечно, за окном, наверное, в километре от здания института. Вид был словно с невысокой горы. И какой вид: до самого горизонта, простиралась бирюзовая гладь, смыкаясь с лазурной голубизной неба. Вправо и влево уходила, скрываясь за холмами, изрезанная заливчиками, белая полоска песчаного пляжа, отороченная изумрудной зеленью леса.
- Может дамбу прорвало и Обское море разлилось? - оправившись от первого шока, предположила девушка. - Что? Что вы на меня вылупились? Сама знаю, что глупость сказала.
Мужчины отвернулись от нее и снова уставились на море.
- Ну хорошо, - сказал Илья, - хотя ничего, конечно, хорошего... Здесь море, там лес... а?.. - он замялся подбирая верное слово.
- Ты хочешь спросить, где наше? - усмехнулся Марек.
- Ну, в общем, да.
- А это в конце коридора окно. Там внутренний двор.
- А из нашего окна, - пробормотала Анюта, - Площадь Красная видна... Кто-нибудь что-нибудь понимает?
Когда они вернулись в комнату, Илья сел на диван, яростно ероша волосы.
- Что ж это, черт, такое?.. Марек, ты окно не открывал? - спросил он, нашаривая свою одежду. - Как там температура на улице?
- Да нет, - Марек, нервно барабанил пальцами по подоконнику. - Они же заклеены все на зиму. Ну, сейчас попробую, - он повернул, запирающие окно, ручки и несколько раз с усилием дернул. После третьего рывка рама с треском распахнулась. Посыпалась вата и старая краска. С видом заправского иллюзиониста, Марек обернулся к друзьям, те молча ждали продолжения.
- Алле... оп!
Распахнулась вторая рама и в комнату ворвалась волна жаркого летнего воздуха, сметя все с подоконника и подняв облако пыли.
- Пчхи... - чихнула Анюта.
- Пыль с подоконника вытирать никогда не пробовал? - поинтересовался Илья, протирая запорошенные глаза. Марек пожал плечами, на мелочи, мол, отвлекаться изволите. А за окошком, меж тем, стояло настоящее лето, если конечно не принимать в расчет голые остовы берез и осин их, земного леса. Заставляя жмуриться, в комнату заглядывало восходящее, но уже ослепительное солнце. По небу ползли редкие барашки облаков.
- Интересное кино! - сказал Марек, и пояснил, увидев вопросительные взгляды друзей. - Дома... то есть на Земле... то есть... в общем, раньше солнце тоже с утра в окно светило. У компа монитор слеп, приходилось шторы плотно закрывать.
- Значит в этом мире, твои окна тоже выходят на восток, - неожиданно спокойным тоном констатировала Анюта.
- В каком "этом мире"? - взорвался Илья. - Ты соображаешь, что ты несешь? Фантастики начиталась? Четвертое измерение? Параллельные миры? Совсем сбрендила?
Анюта обиженно передернула плечиками.
- Сам придурок! Разорался... - она отвернулась к стене и подозрительно шмыгнула носом.
- В самом деле, - влез Марек, - что ты яришься Васильев, она-то тут причем? И вообще, параллельный, перпендикулярный... а мне чего-то уже жрать охота... и, кстати, пить. А то после этого спирта сушняк, а здесь воды ни капли нет.
- Ладно! - Илья натягивал брюки, раздражение его уже улетучилось. - Сейчас пойдём ко мне, там попьёшь, - он застегнул молнии на ботинках. - Вы одевайтесь, что вы стоите? Анюта? - он примирительно коснулся плеча подруги. - Ну ладно не дуйся! Извини! Одевайся, пошли.
- Может вы выйдете, все-таки?! - возмутилась девушка. - Или вам тут стриптиз показывать?
- Хорошо, хорошо дорогая! Только успокойся! Мы пошли, а ты одевайся и подходи в триста пятую. - Илья вертел в руках свитер. - Надевать, не надевать ли? Тепло вроде?
- Да так пошли, не замёрзнешь. Я вишь как? - Марек был в брюках и в одном старом тельнике, сквозь дыры которого проглядывало его волосатое тело.
Чтобы попасть в главный корпус из комнаты, где работал Марек, необходимо было спуститься двумя этажами ниже и пройти по тонкой длинной кишке перехода. Когда спустя двадцать минут, причесанная и даже слегка подкрашенная, Анюта открыла дверь в триста пятую, мужчины сопя и ругаясь, ползали на четвереньках вокруг большого штатива, пытаясь надёжно закрепить над горящей спиртовкой, эмалированный чайник, так чтоб ненароком не перевернулся. В открытое настежь окно рванулся тёплый ветер, сметя с письменного стола какие-то бумаги. На Анюту зашикали, чтобы скорей закрывала дверь и не разводила сквозняков.
Чайку, однако, в тот раз им попить не довелось. Как только чайник начал обнадёживающе шипеть и пофыркивать, раздалось отдаленное, гнусавое хрипение мегафона, в котором угадывались следующие слова: "Внимание! Просьба всем, немедленно собраться возле главного входа института". Мегафон повторял это, раз за разом. Окна триста третьей выходили на противоположную от главного входа сторону, и поэтому, друзья отправили Анюту на разведку - через коридор, теперь уже в женский туалет, чтоб посмотрела в окно, кто там каркает. Сами остались стоять у двери, ожидая ее комментариев.
- Да идите вы сюда! - позвала Анюта через несколько секунд. - Подумаешь, стеснительные какие... Писающих и какающих теток здесь нет...
Друзья переглянулись.
- Резонно! - сказал Марек.
- И вообще, сейчас не до условностей! - подтвердил Илья. И они, столкнувшись плечами, одновременно вошли в туалетную комнату. Анюта, распахнув окно, и улегшись животом на подоконник, с любопытством смотрела во двор.
- Ну-ка, барышня, дай глянуть! - Илья слегка ущипнул ее за обтянутую джинсами круглую попу. Она, не оборачиваясь, отмахнулась и немного посторонилась, давая место. Илья пристроился рядом, а у него над ухом шумно сопел нетерпеливый Марек.
На стоянке возле института царило настоящее столпотворение. Все машины, которые были вчера на перекрестке у леска, теперь расположились тут. К ним прибавились новые во главе со здоровенной фурой "вольво", не поместившейся на стоянке и загородившей собой один из выездов.
Небольшая толпа людей, собиралась вокруг милицейского "уазика", стоящего с края здоровенной лужи у самого крыльца. Мегафон, наконец, закончил каркать и на свет божий появился давешний прапорщик. Теперь он был без верхней одежды и выглядел лихо, пузатый, небольшого роста, в невесть откуда взявшейся фуражке с высокой тульей, весь в портупее и с кобурой на боку. Следом из "уазика" извлекся и его напарник - щуплый юный сержантик, наверно, только после армии. На плече он внушительно придерживал ремень, на котором висел короткий автомат.
Солнце меж тем, припекало совершенно по-летнему, буквально на глазах растапливая сизые кучи снега, истекающие в ответ обильными ручьями.
Прапорщик о чем-то спросил толпу. О чем, отсюда, с третьего этажа было не слышно. В ответ раздалось нестройное гудение.
- Бежим вниз! - скомандовал Марек. - А то самое интересное пропустим!
*****
- Граждане!.. У нас произошло ЧП. Я пока не знаю, как объяснить то, что случилось и чем это могло быть вызвано... В общем, никаких разъяснений я пока не получил. Поэтому, как находящееся при исполнении, официальное лицо... представитель власти, так сказать, решил собрать оказавшийся тут народ, чтобы обменяться мнениями, и все значит такое... Ну, в общем, вы меня поняли?! - он зорко осмотрел толпу. - Давайте высказывайтесь, граждане, смелее. У кого какие мнения. Хотелось бы обсудить всё прямо сейчас, не откладывая. Никто не знает, сколько у нас с вами осталось времени.
Толпа, от этих его слов пришла в некоторое замешательство и тревожно загалдела:
- Вокруг какой-то лес и города не видно...
- Точно! С третьего этажа видно один лес и больше ничего!
- Почему больше ничего? Вода какая-то... Море!
- Что случилось? Где мы находимся?
- Может это оптическая иллюзия?
Народ заволновался, засуетился, некоторые женщины были недалеки от истерики. Вперед вылез давешний водитель в мохнатой кепке, которую он не снимал, даже не смотря на теплую погоду:
- Лес вам! Море вам! Да вы еще не поняли ни хрена! Дорога в город... ее нет. И города нет... Там обрыв! Мы уже были с утра, видели. Обрыв метров десять! И с другого конца дороги, в направлении на Кольцово, тоже обрыв!
- Обрыв! Обрыв! - повторяли вслед за ним и другие водители, очевидно также успевшие побывать в тех краях. - Ничего нет...
Поднялся невероятный шум, большинство людей были близки к панике и потеряли способность трезво соображать.
- Спокойно, граждане! - закричал прапорщик. - Спокойно! Разберемся! Предлагаю сейчас поехать туда, посмотреть... и разобраться на месте. Не всем, не всем! - заорал он, увидев, как люди кинулись к машинам.
- Пошел ты!... - сказали ему на бегу. - Раскомандовался тут.
Машины одна за другой начали выезжать с площадки перед институтом.
- Давай, поехали тоже! - подошедший Марек, потянул прапора к его "уазику", при этом бросая выразительные взгляды на Илью.
- Я же хотел... - растерянно говорил ему прапорщик, - ну чтоб выбрали каких-нибудь... ну, в общем, представителей!
- Тебя как зовут? - уверенно спросил его Марек, усаживаясь на заднее сиденье, и энергичными жестами, подзывая Илью.
- Что? - прапорщик несколько ошалел от Марековой фамильярности. - А-а... Николай.
- А я Марек, - Марек, обеими руками, энергично потряс его кисть и вопросительно повернулся к мальчишке-сержанту.
- Петр, - представился тот, но руку не протянул.
- Марек! - повторил Марек. - А он Илья. Мы!.. - он приложил руку к груди, - представители! - энергичный жест в сторону главного корпуса института. - Вы!.. - теперь его ладонь на плече прапорщика Николая, - представители! - не менее энергичное движение в сторону скопления машин. "Что он с ними, как с индейцами разговаривает?" - удивился Илья.
- Садись же скорей! - повернулся к нему Марек. - Ну что Коля?!.. давай поехали уже, пока исследователи, там с обрыва не попадали.
*****
На заднем сидении, прямо по середине его, лежал автомат. Илья, садясь в машину, осторожно отодвинул его к противоположному краю сидения.
- Я вообще не понимаю, что произошло!.. - возбужденно рассказывал прапорщик Николай, когда "уазик" вырулив от института, бодро, помчался по Проспекту науки, - дежурство наше вчера уже кончилось, осталось только оружие сдать, да машину в гараж поставить... а тут такая херня! Рация молчит, туман этот...
- Не понимает, он, - усмехнулся Марек, - эк удивил! Ты мне хоть кого-нибудь тут покажи, кто понимает.
- Может это эксперимент, какой? - напористо спросил прапорщик, подозрительно косясь на него. - Вы не знаете? Вы же эти... ученые... - в его устах, слово "ученые" прозвучало, чуть ли не ругательно.
- Ну, блин, началось... - протянул Марек. - Слышь Илюха?.. скоро нас с тобой начнут обвинять, что мы их сюда затащили!
- Ниче я не обвинял... - пробубнил Николай отворачиваясь. - Просто наукой своей, натворят дел, а потом расхлебывай!..
- Ну, это ты брат не по адресу, - сказал Марек обиженным тоном. - Если ученые виноваты, ты с них и спрашивай. А мы-то чего? Илюха химик, я программист... какие ж мы ученые? Ученые они все в очках и с бородками... и шапочки у них еще такие круглые.
Прапорщик хмуро покосился на него, не издевается ли? Не высадить ли наглеца на дорогу? Но лицо у Марека было честное и абсолюно серьезное. Илья отвернулся к окну, с трудом сдерживая смех.
- Этот мудило еще! - прапорщик переключил свое внимание на тощего сержанта.
- Чо мудило-то? - сержант втянул голову в плечи, видимо эту тему они уже проходили.
- Ничо! Х... через плечо! Провозился с алкашом этим!.. как будто сразу непонятно было, что он все пропил...
- Да ладно, Семеныч, чо ты опять начинаешь, одет-то он нормально был...
- Нормально... идиот! Он там остался, а ты здесь!.. и я по твоей милости!
Илья с Мареком переглянулись.
- Да не убивайтесь вы так! - утешил милиционеров Марек. - Может еще все наоборот...
- Что наоборот?! - синхронно повернулись к нему стражи порядка. "Уазик" сильно вильнул. - За дорогой следи! - прикрикнул на водителя Николай. - Что наоборот?
- Ну... - пожал плечами Марек, - может это мы тут и остались живы-здоровы, на солнышке греемся... А остальные все... Ух!
- Ух?
- Ну, того! - Марек благочестиво поднял глаза к небу.
Прапорщик посмотрел на него ошалелым взглядом. Отвернулся. Снял фуражку, протер плешь платком. Водрузил фуражку на место и больше не произнес не слова.
Тем временем, прыгая на выбоинах асфальта, "уазик" доскакал до пустыря.
Обрыв и впрямь существовал. Что, впрочем, и до этого не вызывало сомнения. Несколько обогнавших "уазик" легковушек столпились, немного не доезжая до края дороги, их хозяева потеряно бродили вдоль кромки. Водитель Петр резко тормознул, так, что Марек еле удержался, чтобы не клюнуть носом в переднее сидение.
- Орел! - одобрительно сказал он, впрочем, ни к кому не обращаясь. - Ну что ж, пойдем, поглядим на дела наши скорбные?
Прапорщик покосился на него, вышел из машины, не закрыв за собой дверцу, и направился к обрыву. Марек с Ильей последовали за ним, сержант остался за рулем. Вид у него был индифферентный.
Дорога обрывалась внезапно, дальше были стволы исполинских деревьев, метрах в тридцати от поверхности, увенчанные густыми развесистыми кронами. Илья подошел к самому краю, глянул вниз и увидел землю, словно из окна второго этажа, сходство усиливалось еще и тем, что обрыв был совершенно ровный и, перпендикулярный к поверхности земли. Словно бритвой срезало. Вниз бежали многочисленные ручейки от тающих наверху сугробов. Дул ласковый ветерок, на небе ни облачка, и погода стояла совершеннейше летняя, словно не было вчера жуткого мороза и вьюги.
- Ты, что-нибудь понимаешь? - спросил Марек. Он опустился на одно колено и, протянув руку, провел ладонью по склону. - Только, что не блестит... шлифовали его, что ли? Другие люди рядом с ними, тоже щупали поверхность склона и цокали языками. Несколько поодаль, стояла еще одна группка. Они, возбужденно о чем-то переговариваясь, передавали друг другу здоровенный армейский бинокль. Друзья подошли к ним.
- Ух, ты, бинокуляр! - восхитился Марек. - Откуда такой?
- Мой, - угрюмо сказал здоровенный бородатый мужик, в свитере и камуфляжных штанах и зачем-то пояснил. - Охотник, я... С охоты тут ехали. Вот приехали...
- Взглянуть не дозволите? - спросил его Марек.
- Гляди... за просмотр денег не берем, - бородач протянул ему бинокль. - Вон туда смотри, - он показал рукой в сторону, где между стволами деревьев виднелся просвет. Марек с минуту вглядывался в окуляры, затем молча передал прибор Илье. Тот, в свою очередь, поднес бинокль к глазам.
Мир рванулся навстречу, приближенный двенадцатикратной оптикой. Прямо перед носом стволы деревьев, покрытые грубой коричневой корой. Пожалуй, похожи на сосны. Но не сосны. Ветки кроны густо облеплены короткими иголками, на концах круглые зеленые шишки. Между, так называемых, сосен, другие деревья, поменьше, с пирамидальными кронами, а вон вообще похожие на какие-то пальмы, с копной длинных листьев на верхушке ствола. Все это сливалось в сплошной зеленый ковер, который на самой грани видимого, поднимался к невысоким черным горам.
*****
- Вы мне вот скажите... - риторически вопрошал Марек, когда они, в милицейском бобике, мчались обратно в институт - ...мы на Земле, или где? Тряска, впрочем, не отличается от земной, - заметил он, когда машину подбросило на очередной колдобине.
- Лучше будем считать, что мы на земле! - сказал ему Илья. - Помнишь как в Кин-Дза-Дза? Солнце здесь, значит Ашхабад там...
- Да уж... - сказал Марек, - отошли на минутку и затерялись в песках... вернее сказать в лесах.
Они въехали на площадку перед институтом, где их встретили вопрошающие взгляды, остававшихся там людей.
- Пока что господа и дамы... - громогласно объявил Марек, выходя из машины - ... ясно только то, что ничего не ясно! Могу только подтвердить: там, где мы были, действительно небольшой обрывчик, а дальше лес... Не плачьте женщины! Обождите пока! Будут вас бить, будете плакать, а сейчас не стоит! - многие из женской части населения действительно подозрительно зашмыгали носами и даже начали всхлипывать. Мужчины наоборот начали возбужденно галдеть, на разные лады, повторяя уже навязшие в зубах тезисы, про обрыв, лес и море. Кто-то высказывал нелепые предположения об их месте нахождения, кто-то странные способы спасения из создавшейся ситуации.
- Ну вот... - разочарованно сказал Марек, - Товарищ прапорщик, пора брать контроль в свои руки, как считаешь?
Николай пожал плечами и полез на подножку "уазика".
- Тихо, граждане! Па-апрошу без паники!..
К Илье протиснулась Анюта, дернула за руку.
- Ну?!.. чего там, наука говорит?
- Не слышала? Марек же сказал... обрыв, лес какой-то чудной...
- Задолбали вы уже все, со своим обрывом и лесом! - зло оборвала его девушка. - Еще что-нибудь можешь сказать?
Илья сглотнул слюну и терпеливо продолжил:
- ...а дальше горы. Километров двадцать до них... Ну, пошли мы вдоль кромки обрыва... - он покосился на Анюту, та молча слушала, - пару километров прошли, все одно и тоже... Мужики хотели по стволам вниз спуститься, уговорили пока этого не делать. Надо в Институте веревок взять... Что еще?.. Охотники там были... двое человек. Они обещали пройти вдоль всего края, посмотреть как там и что. Кто-то вообще, самостоятельно уже поперся. В общем, приедут... тогда может чего-нибудь прояснится. Люди мерили по спидометру - Институт от того края, где мы были, примерно в полутора километрах. А вот в противоположную сторону гораздо больше! Сколько точно, никто не знает, потому что прямой дороги туда нет. А вообще... - Илья с неодобрением оглянулся на шумящее толковище, - как-то уже надо налаживать жизнь. А то людишки, глядишь, скоро друг на друга кидаться начнут. Давай, прими участие - иди вон, дамочек своих, успокаивай.
- Ага!.. - Анюта вытерла рукавом кофточки вспотевший лоб, - Успокаивай... Тебе легко сказать... Это у тебя ни котенка, ни ребенка, а у людей семьи дома остались.
*****
Дневник Майи
18.03.200...
"Вот сижу и думаю, с чего начать. Наверно, нужно все по порядку, но кто знает, с какого конца рассказывать, чтобы было по порядку? И где тот порядок! Но тем не менее. Сейчас, наверное, часов десять утра, солнце уже стоит высоко и заметно пригревает. Это радует. Но на этом, к сожалению, заканчиваются все приятности и начинаются одни непонятки.
Во-первых, ни я, ни кто-либо другой, не знает, где именно мы находимся. Я, конечно, имею в виду, в глобальном смысле. А так, лично я, сижу на диванчике в вестибюле Института. Сижу и пытаюсь вести записи в дневнике. Когда папа посоветовал мне вести дневник, он сказал, что это дисциплинирует и приучает держать в порядке, не только дела, но и мысли. Когда записываешь их на бумагу - зачастую находишь ответы на самые разные вопросы в своей жизни. Правда, за последнее время произошло так много всего, что ни о каком порядке и речи быть не может. Впрочем, отвлеклась.
Так вот - я даже не уверена, что мы находимся на Земле, как ни абсурдно это звучит! Уж, что не в городе - это точно! Сотрудники Института милостиво провели с нами экскурсию на крышу. Оттуда видно, что на восток, насколько хватает глаз, расстилаются бескрайние леса... зеленые, заметьте себе! И это в феврале месяце! На улице теплынь, как в мае, только певчих птиц не слышно! А на западе какой-то огромный водоем! Море! В крайнем случае - огромное озеро.
Но я опять отвлеклась! Вчера ночью, когда мы пытались прорваться сквозь эту странную полосу тумана (туманная полоса препятствий, какая-то) у нас, как и у других бедолаг, ничего не получилось! Водитель пытался ехать вперед какое-то время, но потом туман стал таким плотным, что не возможно было разглядеть не только дороги под колесами, но и что находится на расстоянии вытянутой руки. То есть, вообще НИЧЕГО. Одна ледяная серая мгла. Нервы у него не выдержали, да и у меня тоже, и мы, кое-как, даже не разворачивая машины, задним ходом, попятились обратно. В какой-то момент, я испытала отчаяние, мне показалось, что ехать назад так же безнадежно, как и вперед, но тут послышались голоса людей и мы выбрались обратно на дорогу.
Сейчас-то я понимаю, как нам повезло, что вовремя струсили и вернулись. Оказались бы посмелее - свалились бы с обрыва!
Потом все ломанулись к Институту. Ну и мы тоже. Припарковались на институтской стоянке. В итоге, переночевали в машине. А куда деваться? Институт заперт, а мороз стоял неимоверный, наверно, как на Северном Полюсе, или еще сильнее, как на Южном. Таксисту каждые пятнадцать минут приходилось заводить двигатель, чтобы нам не замерзнуть в конец.
А среди ночи по крыше такси застучали капли - снег с берез, насаженных вокруг институтского двора, стал стаивать. А утром во все стороны, уже текли ручьи, сугробы оседали на глазах. Пока мы офигевшими взорами окидывали окружавшую нас нереальность, выглянуло солнце. Под его лучами, снег кажется, вообще начал испаряться.
Кроме нас у института ночевало еще с десяток машин - и те, кто не успел уехать с работы и случайные проезжие, вроде меня с моим таксистом. Кстати, его зовут Виктор Сергеевич, он ничего такой мужик (разрешил мне покемарить на заднем сидении), только молчаливый и курит много. Но я опять отвлеклась.
Короче, утром, как только мы с ним протерли глаза, сразу стало ясно, что за ночь произошло очень многое. Но я повторяюсь - это наверное от волнения. Так вот, некоторые уже успели съездить в обе стороны дороги. Возвращались очень быстро, у всех совершенно очумевшие лица и глаза по пять рублей. И все твердят одно и то же - города нет, есть лишь обрыв и лес. Все!
Вот сижу и думаю, когда-нибудь, когда я стану жутко знаменитой, и мой дневник купят за сумасшедшие деньги, чтобы издать его многомиллионным тиражом, какое название я придумаю для всей этой истории? Моя мама всегда говорила, что самое главное - уметь подать себя, произвести впечатление с первых минут. Так что название должно быть оригинальным. Но об этом я подумаю потом, когда появится хоть какая-то известность и определенность. А пока - сижу и жду неизвестно чего. Впрочем, как и все здесь. Народ с утра ходит, словно пыльным мешком из-за угла стукнутый. Тут на стоянке перед институтом собрались совершенно случайные люди. Вчерашняя фура, джип при ней. Автобус, с десяток легковушек. А может и больше. Они постоянно в движении - подъезжают и отъезжают.
Среди наших лишенцев есть мамаша с двумя детьми - мальчишки-погодки лет двенадцати. Ребятня устроили шумную возню на стоянке, бегали и орали в течение часа. А потом один из них подбежал к матери и заявил: "Мама, я пить ужасно хочу!" На что получил от матери подзатыльник, и заявление, что никакого попить у нее нет, и что они ее с ума сведут, и всю душу вымотали, и чтобы они забрались немедленно в машину, и сидели там не шевелились. А она сходит и поищет попить. Где она собиралась брать воду, я не представляю, вахтерша из института сказала: ни в одном кране воды нет. Я и отдала незадачливой мамане бутылку с минералкой - купила вчера в дорогу, но даже не открывала. Пока женщина (ее зовут Татьяна) поила своих детенышей, я успела узнать у нее все эти сведения про изменившиеся окрестности. Она тоже несколько раз ездила туда-сюда...туда-сюда... все поверить не могла. "А ведь собиралась же вчера ехать другой дорогой, нет, захотелось срезать. Срезала!" Она долго мне повторяла одно и тоже. Я не особо вслушивалась в ее жалобы, да и она не особо нуждалась в том, чтобы ее внимательно слушали. Есть кому жаловаться - она и жалуется"
*****
Майя оторвалась от дневника и откинулась на диванчике: "Собственно писать больше нечего. Сведений новых нет и мысли, как-то вдруг, все кончились. Где, интересно, колпачок от ручки? Ну, естественно, во рту. Так и не могу отучить себя от школьной привычки - покусывать его во время письма". Девушка оглянулась по сторонам. Кроме нее в вестибюле никого не было. В этот момент, Майя внезапно сообразила, что у большинства оказавшихся здесь, рядом кто-то родной или знакомый, а она вот, одна одинешенька. Ей, всегда прежде, окруженной толпой родственников и друзей, вдруг оказаться одной в целом мире... Может сходить, поболтать с Татьяной или к своему такси? Но Татьяна опять заведет свою волынку, про то, как все это сведет ее с ума, а Виктор Сергеевич, тот и вовсе, молчит как сыч. Девушка перечитала последнюю фразу в дневнике, тяжело вздохнула: "Пишу какую-то фигню... кому оно надо?" Захлопнула тетрадь, бросила в сумочку, повесила ее на плечо, и с трудом приоткрыв тяжелые стеклянные двери, выскользнула на улицу.
Солнце заливало институтский двор даже не по-весеннему, а по-летнему. Таксист ковырялся под капотом своей "Волги" - что-то там перебирая. Майя подумала, что он, возможно, единственный из водителей, не поехал "обрыв смотреть". Рассудительный мужик, спокойный. На общую панику не поддался. А, может быть не любопытный или просто тормоз.
Кроме такси перед институтом стояло еще с десяток машин. Прямо перед институтским крыльцом громоздился вчерашний "ПАЗик" - дверь приоткрыта, сквозь окно салона видна кондукторша. Сняв с себя зимнюю куртку и платок, сидела в одной вязаной безрукавке и цветастом свитере с люрексом. Рыже-седые волосы закручены на затылке в пучок. Майя заглянула в салон автобуса и с удивлением обнаружила, что кондукторша старательно пересчитывала и записывала выручку, сверяясь с номерами билетов. Более бессмысленного занятия, по нынешним временам, Майя представить себе не могла. Водителя нигде не было видно, тоже наверное, поперся на обрыв, оставив охранять автобус эту бабку. Кондукторша, продолжая механически перебирать мелочь, неприязненно взглянула на любопытную девицу: "Чего надо? Автобус никуда не пойдет. Нечего в салон лезть!".
Грубиянка! Брови домиком, круглые глаза увеличенные толстыми линзами очков, маленький крючковатый носик посредине обрюзгшего лица, поджатые губы. Ну точно сова в зоопарке. Девушка отошла от автобуса и огляделась. Поперек двора расположилась фура - символ несчастья. Вот не раскорячься она вчера поперек улицы - Майя была бы сейчас уже на подъезде к дому! Давешний "Лэнд Крузер" тоже стоял рядом. Все дверцы распахнуты. Было видно, что водитель дрыхнет, откинув спинку сиденья и натянув на глаза кепку. "Ночью что ли не выспался? А сколько, интересно, их там было в джипе? - Майя огляделась. - Ага, наверняка вон тот из их компашки - квадратный, широкоплечий, несмотря на теплую погоду, в кожаной меховой куртке. Ну и фрукт - коротко стриженная башка, рожа кирпичом - типичный персонаж сериала про бандитов. Фу, урод!" Другой дядька, очевидно водитель фуры, нервно покуривал на подножке своего "вольво". К нему подошел еще один пассажир джипа - коренастый крепыш, что-то тихо спросил. "Водитель" лишь в ответ покачал головой, продолжая курить. Майя принялась воображать их историю: "К бабке не ходи - наверняка уговорили мужика не левый рейс, мол, туда и обратно, никто и не заметит. А тут - на тебе - мало того, что попал неизвестно куда, так еще и неизвестно, как отсюда выбираться! Ничего, терпи, браток, нам тут всем не легко!"
Рассудив таким образом, Майя незаметно сделала "браткам" ручкой и пошла в другую сторону. Ага, некоторые, оказывается, времени даром не теряют. Девица из "тойоты-старлет", решила воспользоваться солнечной погодой. Она разделась до пояса, оставшись в сине-голубом кружевном лифчике и цветастых джинсах, и пристроившись на капоте своей "старлетки" - загорала. Запрокинула лицо с острым носиком, глаза закрыла, челюсти равномерно двигаются - жует жвачку. Время от времени поднимает руку - откидывает со лба пряди челки. А челка у нее примечательная! Пряди выкрашены в два цвета - розовый и зеленый, и длиной до нижней скулы. При этом, волосы на затылке острижены почти под ноль. Хорошая прическа. С такой, незамеченной не останешься! Кого же она Майе напоминала? Точно! Тетин волнистый попугайчик Дуся, один в один. Неподалеку от девицы, отирался тощеватый молодой человек, очевидно, ее спутник. Он бросал косые взгляды в разрез лифчика, и что-то постоянно грыз, как хомяк... Кажется кедровые орешки. Нет, для хомяка слишком тощ... скорее бурундук.
Составив свое мнение, и об этой парочке - Майя, потеряв к ним интерес, отвернулась. Кто еще тут остался без ее внимания? Ну, Татьяна с пацанятами... Теперь ее мальчишки ползали по салону "Жигулей" - по очереди принимаясь крутить руль и изображать из себя Шумахеров.
А вон та машина посолидней, как и ее пассажирка... припарковала свою "Ауди" в сторонке. Интересно, кто она? Бизнес-леди? Или просто жена - любовница - дочь, какого-нибудь миллионера. Хотя, для дочери - старовата. Как не штукатурься, а на ярком солнышке видно, что девушке далеко не двадцать. Хотя выглядит великолепно - приятные, хоть и несколько высокомерные черты лица, дорогой винно-красный брючный костюм, ухоженные руки с маникюром и с изящными золотыми колечками на всех пальцах. Роскошные пепельные волосы до плеч. Свою шубу она давно уже скинула в салон автомобиля, а теперь сняла и жакетик, оставшись в черной кружевной блузке с прозрачным верхом. И, кстати, единственная была не в зимних сапогах или ботинках, а в туфлях на высокой шпильке. Явно, ехала куда-то - в театр, или в гости. Ехала, да не доехала. Как собственно и все здесь присутствующие. Сейчас великолепная дама, сидела в машине на переднем пассажирском сиденье и, выставив ноги на улицу, неспешно курила. Взгляд блуждающий, на лице отсутствующее-презрительное выражение. Ну и фифа!
А вот простая отечественная "десятка". Как ни странно, но Майя запомнила водителя этой машины в числе первых, притом, что в общую говорильню он не лез, держался в стороне. Интересно кто он? Чем занимался в прошлой жизни? Высокий, плотный, волосы коротко стрижены. Красивые крупные ухоженные руки, обручального кольца нет. Далеко не старый, но и не особенно молодой. Лет сорок с небольшим. Одет в простые джинсы и пиджак. Раньше так ходили одни колхозники, а теперь, все кому не лень, включая эстрадных звезд. Мужчина с задумчивым видом, прохаживался рядом со своей "перевернутой подводной лодкой". Слишком он какой-то положительный. Как бы его обозвать? Никакие насмешливые прозвища к нему не приклеивались и Майя, так ничего не придумав, ушла.
Оказалось, что она обошла двор по кругу, вернувшись к исходной точке. Делать больше было нечего. Майя, еще немножко поглазела на загорающую девицу, удивляясь ее непосредственности. Та лениво приоткрыла один глаз (ну настоящий попугайчик!), посмотрела на непрошенную зрительницу, надула пузырь из жвачки. Пузырь лопнул, облепив ее губы. Нахалка!
Остальной народ сидел притихший и пришибленный, про них и сказать-то было нечего, каждый жался к своей машине, как к кусочку оставшейся ему реальности, и понуро ждал чего-то. Точно пассажиры, у которых отменили рейс, не сказав при этом, когда будет следующий.
Даже у машин был потерянный и понурый вид. Майя посмотрела на автобус - "тетушке Сове" внутри не жарко что ли? Чего она там сидит? Хоть двери и открыты, но шпарившее во всю солнце, наверняка раскалило эту железяку. Вон, даже упертый браток из джипа, сбросил свою меховую куртку. Наконец, кондукторша тоже пришла к выводу, что нужно пойти подышать свежим воздухом - она медленно поднялась со своего места, подошла к открытой двери. Майя увидела ее глаза - остановившиеся, остекленевшие, и уже сделала шаг к автобусу, чтобы спросить, не плохо ли ей, когда у той как-то странно дернулось лицо, и пожилая женщина стала падать головой вперед, прямо в разрез открытых дверей автобуса. Кто-то закричал, несколько людей рванулись к ней. Не успели - от страшного стука, с каким голова кондукторши ударилась об асфальт, Майю передернуло. Первым подскочил Виктор Сергеевич, следом спутник загорающий девицы. Затем и другие люди повыскакивали из своих машин. Только пассажиры джипа равнодушно наблюдали за происходящим.
- Женщине плохо! Вода, вода есть у кого-нибудь? - Виктор Сергеевич смотрел на Майю, каким-то несвойственным ему, заполошным взглядом. - Ну что уставилась узкоглазенькая?! Воды найди!
Майя испуганно пожала плечами - вода ли ей нужна? Потом оглянулась на Татьяну - женщина с бледным лицом стояла возле своих "Жигулей", прижав к себе детей.
- У вас осталась вода? - крикнула ей Майя, та кивнула головой, но с места не тронулась. Майя бегом кинулась к ним. Татьяна молча показала ей рукой в салон - на заднем сиденье лежала бутылка с остатками минералки. Схватив ее, девушка помчалась обратно к автобусу - но там вокруг упавшей, плотно толпились люди. Майя попыталась растолкать любопытных, но ее опередили:
- Пропустите, пожалуйста! Дайте пройти, я врач, - раздвинув зевак, как ледокол льдины, к женщине протиснулся хозяин "десятки". Майя пролезла следом за ним. Он сел рядом с неподвижно лежащей кондукторшей на корточки, положил ладонь ей на шею, проверяя пульс.
- Доктор, что с ней? - пристроившаяся рядом Майя, заглянула ему в глаза. - Перегрелась?
- Это как минимум! Не считая черепно-мозговой... Так... нужно унести ее куда-нибудь, где попрохладнее, и где мне будет удобнее ее осмотреть.
Кое-как подняли кондукторшу на руки - женщина была отнюдь не дюймовочка, отнесли сначала в вестибюль института. Бабка-вахтерша, увидев их, засуетилась, выскочила из своего загончика.
- Медпункт, тут есть какой-нибудь? - спросил доктор.
- Есть, есть пункт! - закивала вахтерша. - Тут рядом, на первом этаже. А что с ней? - ей никто не ответил и она, схватив с доски нужный ключ, быстро пошла вперед, показывая дорогу. Сама открыла дверь. - Вот сюда, давайте... на кушеточку. Тут и простыночка есть!
Врач окинул окружающих хмурым взглядом:
- Я сейчас буду делать осмотр... пожалуйста, всех попрошу!.. - он кивнул головой на выход.
- Да, да! - засуетилась вахтерша выталкивая любопытных за дверь - Нечего глаза доктору мозолить, идите, идите, посторонним нельзя тут!
Народ побрел обратно на улицу.
*****
Вернувшись в вестибюль института, Майя вспомнила, что, между прочим, ничего не ела со вчерашнего дня. Нервы нервами, но теперь пустой желудок внезапно напомнил о своем существовании бурчанием и тошнотой. Девушка оценила свои припасы - кроме бывшей бутылки с водой у нее в сумке имелись еще пара яблок и тетушкины пирожки с капустой и с мясом. Яблоки - это неактуально, а вот пирожки в самый раз! Не сразу вспомнила, где оставила сумку. Ага, да вот же она - пристроилась возле кресла под доской с объявлениями. Майя расстегнула замок, порылась в сумке, среди вещей. "Куда же тетя сунула пирожки? Ага, вот он пакет, в отдельном клапане". Достала, один надкусила - с мясом - пойдет. В этот момент вернулась вахтерша:
- Эй, девушка!.. маленькая, черненькая...
- Я? - Майя с удивлением посмотрела на свое отражение в большом зеркале.
- Да, да, вы!... давай, иди назад к доктору - помочь нужно. А я тут посижу, мне от ключей далеко нельзя!
Майя пожала плечами - не такая уж она и маленькая, а если на каблуках, так и вполне нормального роста. Запихнула сумку обратно под кресло и, пройдя через безвольно крутящийся турникет, вернулась в медпункт, жуя по дороге пирожок. Заглянула в двери - в кабинете остро пахло какими-то лекарствами. "Тетушка Сова" так и лежала, с закрытыми глазами, а доктор перебирал коробки и флаконы в стеклянном шкафу.
- Вас вахтерша прислала? - спросил он не оборачиваясь, очевидно увидев отражение девушки в дверце шкафа. Голос спокойный, глубокий. Человеку с таким голосом, как-то хочется доверять. - Что? - удивленно обернулся он, услышав невнятное мычание в ответ. Майя с трудом проглотила последний кусок пирожка:
- М-м-м.. Да... меня... Вам помощь нужна?
- Мне нет. А вот женщине - может понадобиться.
- Что с ней?
- Острый приступ стенокардии. Предынфарктное состояние. Еще и головой приложилась... А все, что я могу предложить - полный покой, и, пожалуй, и все... Так что нужно будет за ней ухаживать... как вас зовут?
- Майя...
- Очень приятно, Майя!.. э-э?
- Николаевна... не надо Николаевна... просто Майя!
- А я, Алексей Федорович... хирург. Значит, так Майечка!.. пока время есть, нужно пересмотреть все местные запасы на предмет, как наличия, так и отсутствия предметов первой необходимости. Я почему-то совершенно уверен - в ближайшем будущем нас ожидает еще очень много неприятных сюрпризов.
- Эта женщина все утро просидела в автобусе, в духоте... поэтому, наверное, с сердцем плохо и стало!
- Я сейчас не об этом. Я имею в виду - удивительно, что тут одна больная, а не целый лазарет. Мы оказались в незнакомом месте, на неизвестно какой срок, и что нам ожидать от будущего, я лично, не очень-то себе представляю. Но с болезнями попытаюсь справиться! Опыт, какой-никакой, имеется.
- Я в этом не сомневаюсь! - Майя несколько раз нажала на грушу, лежащего на столе тонометра и виновато улыбнувшись, добавила. - Только, непонятно от чего страховаться...
- Пусть так. Но лучше быть готовым хоть к чему-то, чем не готовым ни к чему. Так... - Алексей Федорович придирчиво осмотрел шкаф. - Тут, пожалуй, все ясно. Особо не разбежишься, но, тем не менее, тем не менее... кое-что...
Оставив в покое тонометр, девушка подошла к окну. Солнце перебралось на другую сторону и площадку перед Институтом накрыло тенью. В кабинете было прохладно, массивное здание еще не успело прогреться.
- Вон вам, Алексей Федорович, глядите - может, это первые сюрпризы пожаловали!
Во двор, во главе кавалькады из нескольких машин въехал милицейский "УАЗик". Лихо развернувшись, встал прямо перед крыльцом. Захлопали дверки, люди выбирались из машин, собираясь в толпу возле него
Из милицейской машины помимо пузатого прапорщика и тощенького сержанта выбрались еще двое гражданских, сотрудников Института, которых делегировали на обрыв. Один, маленький, толстенький, экспрессивно размахивал руками, и что-то возбужденно говорил окружающим. Второй высокий, симпатичный, пока помалкивал. А вот и его длинная, тощая подружка... спешит из дверей Института. С ней еще какие-то тетки. Подружка или жена? Да какая Майе, собственно, разница? Наверное, все-таки подружка.
- Разведывательная-оценочная экспедиция" вернулась. Что-то долго они там ковырялись, - Майя оглянулась. Доктор возился возле кондукторши.
- Я пойду вниз, послушаю?..
- Идите, идите. Я сейчас закончу тут и тоже спущусь.
Майя пулей вылетела во двор. Около приехавших машин собралась целая толпа. К приезжим добавились институтские. Все что-то возбужденно говорили и размахивали руками. От недавнего апатичного настроения людей не осталось и следа. Постоянно слышались крики: "Ничего нет", "Обрыв", "Лес кругом", "Тише граждане, не создавайте паники", "Нужно развести костры, нас заметят и спасут", "Я же говорила тебе, что нужно было ехать в объезд"... Майя ловко протиснулась в первые ряды, чтобы разобрать хоть что-нибудь. Наконец, прапорщик влез на подножку машины и закричал, перекрывая гомон толпы:
- Тихо, граждане! Па-апрошу без паники! Паника делу не поможет! Ситуация в которой мы оказались, прямо скажем, паршивая, и так сказать, чреватая. Но, тем не менее, в наших же интересах, соблюдать спокойствие и вести себя соответственно... Да, так вот... предлагаю начать с того, чтобы все сейчас спокойно достали свои паспорта и сдали их мне, на время... так сказать...
- А мочу на анализ тебе не сдать? - крикнул кто-то за спиной у Майи.
- Их просто перепишут и все, - как ни в чем не бывало, продолжил милиционер. - Чтобы, значит, точно знать кто, откуда и вообще, мало ли что... вот вы, девушка... - он ткнул пальцем в сторону Майи - вы, я смотрю, все что-то записываете?
- Это я так, для себя! - Майя двумя руками ухватилась за свою сумочку с тетрадкой.
- Я и говорю, порядок должен быть!.. Так вот, вы сейчас спокойно сядете где-нибудь в тенечке, и по очереди запишите всех, ну, у кого не будет паспортов, тот, конечно, может так сказать. Но, граждане не шумите, нужно же нам знать, сколько нас тут душ всего? Мало ли что!
Народ пошумел, покричал и стал расходиться. Но какая-то очередь образовалась - люди подходили к Майе и протягивали ей свои документы, или же просто так называли фамилии и адреса. Девушка записывала их на последней странице своей тетради, и первой вписала себя: Майя Николаевна Сурина, прож. г. Абакан, ул. Рашетова...
*****
Обходя лужи к "уазику" приблизились Борис с Егором в сопровождении институтского ветерана, технолога Михаила Аркадьевича Штерна. В делегацию также входили и несколько водителей злосчастных автомобилей. Один из них, седой и представительный мужчина, представился:
- Петренко Алексей Федорович, врач, хирург. Я думаю, что надо как-то начинать налаживать здесь быт. Пока еще все прояснится, если вообще прояснится, а пить кушать уже хочется. Да и голодные, неустроенные люди, гораздо более склонны к панике и необдуманным действиям в отличие от сытых.
- Мы тут посоветовались... - вступил в разговор Борис. - Думаем, пора вскрывать буфет.
- Вы что ж думаете?.. - усомнился прапорщик Николай, - мы тут надолго? Щас, значит, начнем хозяйничать, а нас потом за это раком поставят! За расхищение, так сказать, казенного имущества...
Петренко посмотрел на него с сожалением.
- Вы бы, прапорщик, раньше свою сознательность проявляли! А то, как на дорогах взятки брать...
Николай посмурнел лицом, даже, кажется, начал надуваться, как кот перед дракой.
- Стоп, стоп, стоп! - влез между ними Марек, предотвращая готовую вспыхнуть ссору. - Зря вы так товарищ врач, Николай наш, вовсе даже и не гибддешник! Правильно я излагаю?
- Патрульно-постовая, - буркнул прапорщик.
- Вот! - Марек поднял указательный палец. - Так что не надо человека так оскорблять!
Тут, глядя на оскорбленного прапорщика, Илья вспомнил разговор в "уазике", о том, что милиционеры попали сюда, как раз из-за того, что не вовремя решили обобрать пьяного.
- Но! - меж тем продолжал Марек. - Я совершенно согласен с предложением - буфет надо вскрывать! В конце концов, его содержимое, институтское имущество, значит, ответственность за него лежит на нас, работниках института! А ты Николай, тут не причем. Если что, скажешь, что поддался давлению общественности. У нас чрезвычайная ситуация, так что никто нас за это не осудит. Тем более что холодильники не работают и продукты, на такой жаре, все равно скоро испортятся. Лучше уж мы их съедим. Верно, Михаил Аркадьевич? Вы тут у нас самый старший наверно, что скажете?
- Что скажу? - ветеран нервно комкал в руках свой берет, принимать ответственные решения было для него непривычным делом. - Скажу, э-э, что таки да, доступ к буфету нам необходим. Глупо пропадать с голоду, имея под боком запас продуктов, пусть даже и небольшой. Однако хочу подчеркнуть, следует избежать вакханалии и анархии. Предлагаю составить список, так сказать, личного состава и продукты выдавать в соответствии с этим списком. Несколько бюрократично, зато всем достанется.
- Красиво излагаете! - похвалил его Марек. - Четко, грамотно, по-военному! Вы в армии, часом, не служили?
- Составляют уже список! - сообщил прапорщик. - Вон, той девке поручил. Вы тоже, кстати, запишитесь.