Последние дни
Фредерика они так и не нашли, да и искали его лишь за тем, чтобы попрощаться. Леон казался напряженным и угрюмым, и Роза, пока он возился с телефоном, тоже чувствовала себя на редкость далекой от действительности. Время стало каким-то вязким, секунды текли медленно, и поэтому она обрадовалась, когда вид улицы Бове сменился видом маленькой, знакомой комнатки в Ленинграде. Франция 1964 года исчезла, превратившись в крошечную картинку Бове на экране телефона Леона.
- Ну, что ты скажешь? - Леон устало плюхнулся на свою кровать и запустил пятерню в волосы. - Похоже, мы знаем, что с ней стряслось. Честно говоря, я думал, что с ней просто случился какой-нибудь несчастный случай, но это... Господи, неужели это правда? Она покончила с собой?
- И зачем, хотела бы я знать? - спросила Роза, тоже опускаясь на краешек своей кровати.
- Любовь, - странным голосом протянул Леон. - Достаточно просто. Она не смогла пережить уход того, о ком писала. Такое бывает, а для Солтинера это - обычное дело.
Роза встретила его взгляд и вздохнула. Леон мрачно усмехнулся и продолжил:
- Анна ведь Солтинера. И если она влюбилась безответно, то вполне могла впасть из-за этого в депрессию, а потом и умереть. Как ни страшно это звучит, но это так.
- Неужели все так серьезно? - испуганно спросила Роза. - Неужели только из-за исчезновения какого-то человека любой Солтинера может умереть? Но ведь не может же быть, чтобы всякому отвечали взаимностью. Это было бы просто нечеловеческое везение!
Леон качнул головой и ответил, взвешивая слова:
- Понимаешь, в этом смысле всем Солтинера и правда везет. Мы влюбляемся, когда чувствуем, что нашли "своего" человека. В наше время люди любят терять голову по нескольку раз за год, но при этом это чувство далеко от... Скажем так, любят по-настоящему раз-два в жизни, и любят - душу. Конечно, иногда сложно разглядеть, какая там душа у человека, но у нас с этим проще, потому что мы чувствуем все сразу. И поэтому нам везет - мы просто не ошибаемся, потому что действуем наверняка. Ну, в большинстве случаев это так, - поправился он, - бывает, что и ошибаемся, но это лишь очень редкие исключения.
Какое-то время Роза молча взвешивала эти слова, а потом непонимающе нахмурилась и спросила:
- Выходит, Анна ошиблась?
Но Леон лишь развел руками.
- Этого я тоже понять не могу. Скорее всего, произошло какое-то недоразумение, из-за которого они вынуждены были расстаться, или что-то вроде этого.
- Но почему же это случилось, если она влюбилась "наверняка"? Должна же она была знать, что делает. Или все дело в том, что тот, в кого она влюбилась, не согласился с ее видением "родственной души"? - Роза потерла виски кончиками пальцев. - Или же нет... Слушай, а если Солтинера влюбляется в простого смертного... - Леон улыбнулся, и Роза поспешно продолжила, - он же рискует запросто получить от ворот поворот. Такое ведь вполне могло случиться и с Анной. Не могла же она подойти на улице к прохожему и сказать "Прости, но ты - моя родственная душа, так что пошли, обсудим это".
Но Леон лишь покачал головой.
- Роза, если не хочешь получить от ворот поворот, то и подходить к делу следует осторожно. И Анна это наверняка понимала. Простые смертные, как ты выразилась, тоже, бывает, влюбляются с первого взгляда. Но говорить об этом прямо и сразу же... Это же противоречит всем законам осторожности! Даже из чувства самосохранения, - прибавил он, пораздумав. - Мало ли, какая реакция последует после прямого признания в первые минуты знакомства.
Не сдержавшись, Роза прыснула, прикрыв рот кулаком.
- С тобой мне с самого начала пришлось играть роль таинственного парня, - прибавил Леон. - Приходилось делать вид, что мне срочно надо рассказать тебе все о Солтинера, иначе грядет неминуемая катастрофа. В реальности же я просто хотел с тобой чаще видеться, и все.
- Ах вот как! - ахнула Роза. - А как же эти намеки про мои способности, про то, что меня опасно оставлять без информации, потому что я могу натворить бед?
- Да я же с самого начала поделился с тобой этими самыми способностями, - Леон небрежно пожал плечами. - Это обычное дело для нас. Они же появились у тебя уже после нашего знакомства, так?
Пару минут Роза восхищенно и недоверчиво смотрела на него, а потом сбивчиво воскликнула:
- Тогда разговор шел о заряде, из-за которого я временно потеряла аппетит и стала блондинкой!
- ...и есть не можешь до сих пор, - докончил за нее Леон, коротко улыбнувшись. - А что касается блондинки... Я до сих пор не могу поверить в то, что ты не поставила под сомнение ту мою историю про изменившийся цвет волос. Да и о каком таком заряде могла идти речь, когда без тебя я и сам становился брюнетом, так как безумно по тебе скучал и в конце концов заболевал? Как и ты сама, только ты не скучала, и потому твои волосы... - не договорив, он какое-то время глядел куда-то поверх плеча Розы, а потом тихо закончил. - Даже не знаю, как бы я все объяснил, если бы ты тогда не была в обмороке и видела меня с черными волосами. Сказать, что это обычная реакция на слишком долгое отсутствие любимого человека, означало открыто во всем признаться.
Роза чуть заметно побледнела, во все глаза глядя на него. Пару минут было слышно лишь, как этажом ниже поет Евгения, а потом Роза изумленно протянула:
- Итак, ты с самого начала превратил меня в одну из ваших... И ничего мне не сказал.
- Это произошло почти само собой, - оправдываясь, ответил Леон, уже в который пожимая плечами. - Когда я увидел тебя, то сразу понял, что случилось. Погода ведь улучшается не просто так, а когда встречаются Солтинера и тот, в кого он влюблен - в Сулпуре это всем известно. А если бы ты узнала это раньше времени... Приходилось придумывать отговорки, недоговаривать, и всячески отмалчиваться, - Леон вздохнул. - Я много раз думал, что кто-то случайно проболтается, и скажет тебе, чем на самом деле все объясняется. А тогда было очень важно, чтобы ты ни о чем не подозревала - ты внимания на меня не обращала.
- А Марта сразу обо всем догадалась, - медленно протянула Роза, покраснев. - Я еще в самый первый день ей с Хади рассказала, как ты спас меня от голодной смерти.
В глазах Леона мелькнула озабоченность и он кивнул:
- Не только Марта. Родители с самого первого дня поняли - что к чему. Поэтому они и пригласили всех вас переехать к нам.
Роза в который раз почувствовала, как почва уходит у нее из под ног.
- Что?! - пискнула она.
Леон виновато ей улыбнулся.
- Знали, конечно, - он глубоко вздохнул. - И все остальные тоже знали. Алексис с Леной, мне кажется, тоже стали подозревать кое-что, особенно после моей поездки в Реймс. Хотя в Сулпуре и было незаметно, что мы с тобой влияем на погоду. Но вот если бы кто-нибудь увидел нас во Франции, в том же Реймсе...
Леон смолк, так и не договорив, и довольно долгое время оба слушали поднявшийся до фальцета голос хозяйки дома, распевающей какую-то тягучую и трагичную песню. Довольная улыбка скользила по лицу Розы, а когда Леон перехватил ее взгляд, она пояснила:
- Теперь я понимаю, что хотел сказать Николас Марино, когда говорил о том, что выдает влюбленного Солтинера. Погода - очень просто.
Улыбнувшись, Леон просто кивнул. Глаза его вспыхнули теплом, и Роза почувствовала, как мысли ее вновь начинают блаженно растекаться в разные стороны.
- Итак, Анна, - поспешно сказала она, встряхнувшись.
Леон растерянно моргнул.
- Думаю, - продолжила Роза, уверенно отмахиваясь от всех мыслей ванильного свойства, - прежде всего надо хотя бы узнать, про кого именно она писала. А там уже разберемся, что делать. Ты согласен?
Взгляд Леона вновь принял выражение рабочей серьезности, он кивнул и сказал:
- И как можно скорее.
Первым делом они написали по памяти письмо Анны на отдельный лист, а потом Леон взялся записать туда же все содержимое их разговора с Софией. Роза прибавила кое-что от себя, а когда с этим делом было покончено, оба они начали готовиться к предстоящему разговору с самой Анной. Это заняло большую часть всего вечера. Сложность заключалась в том, что им предстояло полностью отказаться в разговоре с ней от прямых вопросов: спрашивать Анну про подозрительных личностей - означало попросту заранее взволновать ее, а ведь еще существовала вероятность, что ей пока ничего неизвестно. Поэтому Роза предложила повременить с вопросами так долго, как это будет возможно, а пока вооружиться одними лишь намеками. Леон согласился, хоть и неохотно, и утром следующего дня они направились навестить ее.
Впрочем, как выяснилось уже спустя час, такая серьезная подготовка была никчему - намеки Анну лишь удивили, и в конце концов она чистосердечно призналась им, что не понимает, что они хотят ей сказать.
- Мне очень приятно, что вы волнуетесь за меня, - сказала она, удобно устроившись на диванчике в обнимку с подушкой. - Но я, право же, прекрасно себя чувствую - не беспокойтесь. Правда, отеки меня беспокоят... - пожаловалась она, вздохнув. - И бессонница покоя не дает, но в остальном все прекрасно. Я даже не вижусь ни с кем - просто сил нет долго гулять. Ко мне приходит только мама.
В отчаянии Леон предпринял последнюю попытку что-то узнать, и спросил, не случилось ли у нее за последнее время новых знакомств. В ответ на это Анна только пожала плечами и весело рассмеялась. "Только пара голубей - прилетают иногда и садятся на подоконник."
Подошел к концу сентябрь и потянулись первые дни октября, так и не принося с собою никаких изменений. Леон и Роза продолжали упорно навещать Анну, каждый раз справляясь у нее, не беспокоит ли ее что-нибудь или кто-нибудь. Чаще всего та отвечала отрицательно, но иногда рассказывала им про свою усталость и упоминала, что ждет не дождется увидеть наконец своего ребенка. С каждым днем, говорила она, ей становится все труднее заставить себя прогуляться, или просто выйти из дому; поэтому-то она и проводит столько времени в четырех стенах. Под конец октября Леон с Розой и вовсе засомневались в том, что правильно поняли смысл злополучного письма - Анна перестала гулять совсем, если не считать редких вылазок в соседний дом: навестить их самих и маму.
- Больше мне и не нужно, - пояснила она Розе, когда та случайно узнала об этом ее обновленном маршруте прогулок. - Солнца мне достаточно, а бродить по городу у меня желания нет. Пока что, во всяком случае.
Совершенно растерянные, встревоженные и попросту уставшие от неизвестности, Роза и Леон безуспешно пытались придумать объяснение этой загадке, связанной со злополучным знакомством Анны. До дня появления на свет Софии оставалось чуть больше полу месяца - она должна была родиться восемнадцатого ноября, - а Анна до сих не проявляла даже признаков сколько-нибудь серьезного увлечения. Она ни о ком конкретно говорила, не смущалась - создавалось такое впечатление, что роковое знакомство должно случиться уже после рождения ее дочери. А это в свою очередь указывало на то, что день знакомства и день предполагаемой смерти Анны разделяли всего-навсего четыре дня.
- Это просто немыслимо, - сказал Леон, продемонстрировав Розе таблицу Каталога. - Двадцать второго ноября, 1926 года, находят письмо, а всего лишь за четыре дня до этого рождается София... За это время сложно даже договориться о первом свидании, а уж о том, чтобы влюбиться и расстаться... А еще и учитывая беременность Анны... Нет, невероятно. Она точно должна познакомиться с ним раньше, иначе это не укладывается ни в какие рамки!
- А разве у тебя не указана дата ее смерти? - тревожно пробормотала Роза, наклонившись над экраном его телефона. - Думаю, кстати, и дата ее знакомства с этим негодяем должна быть.
- Нет, - Леон поморщился. - Это меня и поражает. Это бы избавило нас от необходимости отправляться на встречу с ее дочерью, но... Не знаю почему, но ни того, ни другого, в Каталоге нет. Я смотрел раз пять, и еще в Сулпуре.
Роза вздохнула и покачала головой. Происходящее просто не укладывалось у нее в голове.
- Как было бы здорово, если бы в том письме значилось, когда именно Анна познакомилась с этим типом, - сказала она. - Мы бы могли подкараулить его и просто огреть твоим телефоном по голове. И все бы обошлось.
Леон рассеянно помахал телефоном и отошел к окну. Какое-то время он стоял там, глядя на красное, закатное небо, а потом сказал глухо:
- Все обойдется. Со дня на день они должны познакомиться, иначе просто быть не может. Если бы только можно было узнать точную дату!
За всеми волнениями, визитами и разговорами, Леон и Роза не заметили, как настал ноябрь. За весь предыдущий месяц они только раз отлучились от Анны - на неделю они уехали из Ленинграда, предоставив городу возможность как следует умыться дождем. Но за исключением этой отлучки, не проходило и дня без того, чтобы они не навещали Анну. А между тем, чем меньше времени оставалось до рождения Софии, тем быстрее летело время. Первое ноября стало, пожалуй, самым длинным днем месяца, а все последовавшие за ним летели с такой же скоростью, как золотые листья, уносимые с деревьев ветром.
Наконец, когда до восемнадцатого ноября осталась неделя, начала появляться долгожданная информация, хоть и в несколько неожиданном виде. Стояло ветреное утро, и Леон с Розой по обыкновению прогуливались по набережной реки, подняв воротники и подставив ветру спину.
Леон был взвинчен с самого утра, и с трудом удерживался от того, чтобы не показывать этого. Но когда они переходили дорогу и мимо них молнией пролетел велосипедист, он метнул ему в след такой многозначительный взгляд, что Роза не выдержала и спросила:
- Что случилось? Все в порядке?
Судя по его виду, и по последовавшему затем судорожному вздоху, Леон не хотел, и не собирался распространяться на эту тему, но Роза была настроена решительно.
- Послушай, Лео, - сказала она, - я знаю, сейчас сложное время, но... я уже очень давно не видела тебя таким мрачным. Я волнуюсь. Не думай, что мне ничего не заметно. В конце концов, я тебя уже достаточно знаю.
По лицу Леона пробежала слабая улыбка.
- Что случилось? - упрямо повторила Роза.
Леон еще какое-то время молчал, а потом вздохнул и отрывисто сказал:
- Тучи. Полчаса назад это были легкие облачка, а сейчас уже как будто собирается дождь.
Роза машинально посмотрела на небо, и спустя секунду тихо ахнула, ухватившись за руку Леона. Тот кивнул ей и она вся похолодела.
- Совпадение исключается? - спросила она тихо.
Леон, казалось, понял ее состояние, потому что в его ответе слышалось желание казаться спокойным:
- За эти три месяца еще ни разу не было плохой погоды. Мы с тобой поэтому и уезжали отсюда на неделю. Не считая этих коротких вылазок на день-два, понятное дело.
- Да-да, я понимаю, - кивнула Роза, но тут голос ее дрогнул и она воскликнула. - Что же это значит? Неужели...
Глубоко вздохнув, Леон кивнул и сказал, со все тем же нарочитым спокойствием:
- Кроме как присутствием поблизости Сетернери это никак нельзя объяснить.
Несколько восклицаний уже готовы были сорваться у нее с губ, когда Роза усилием воли заставила себя плотно сжать их и промолчать. И хотя фраза "Но Анна же с ними никак не может быть связана, мы же это уже выяснили!" продолжала отчаянно биться в ее голове, сказать что-либо она себе позволила только полностью успокоившись:
- Что же нам делать?
Странно, но именно после этих слов, сказанных ровным тоном, Леон взглянул на нее с беспокойством. Он чуть заметно сжал ее руку, словно желая таким образом ободрить.
- Все будет в порядке, - твердо сказал он, и улыбка скользнула по его напряженному лицу. - Не волнуйся. Мы со всем этим разберемся.
Перед глазами у Розы вновь встал Плутон, и она быстро моргнула. Леон еще раз посмотрел на небо, затянутое тучами.
- Пока что они просто в городе, - сказал он. - Если бы они были рядом, мы бы почувствовали их. Ты бы тоже почувствовала, Роза. А пока что просто ухудшилась погода. Ничего страшного.
Но несмотря на его уверенный тон, на протяжении всего дня Леона не покидало беспокойство. Роза это видела, и с тревогой представляла себе, как Сетернери кружат по городу, карауля и, быть может, подкрадываясь к ним со всех сторон.
О том, что Леон обладает перед ними каким-то особенным преимуществом, Роза не думала. Не то чтобы она не верила в его способности, но просто не представляла себе, как эти самые способности помогут им, в том случае если на них нападут сразу с десяток Сетернери. А в том, что это возможно, она уже почти не сомневалась. Страх перед возможностью быть схваченными Сетернери, не покидавший ее на протяжении первых дней в Ленинграде, теперь вернулся, и целая череда мрачных видений проносилась теперь перед ее глазами.
Леон сделался молчаливее, и, пока они сидели в гостиной у Анны, навестив ее как и всегда, он едва ли сказал больше десяти фраз. Весь день он что-то обдумывал, и только под вечер, когда Роза уже сидела с книжкой в кровати, обратился к ней со словами:
- Ты не заметила - она ничего не говорила про предчувствия?
- Анна? - Роза захлопнула книжку и обняла колени руками.
Леон кивнул, и она положила на колени подбородок, так что волна рыжих кудряшек скользнула со спины и закрыла ей с обеих сторон лицо. Роза поспешно перекинула их через одно плече, и только потом ответила с виноватым видом:
- Я не помню. Кажется, да.
Судя по ответному взгляду Леона, и он во время визита к Анне был не слишком-то настроен ее слушать. И Роза прекрасно поняла его, а потому добавила:
- Если ты так думаешь, значит - говорила. Вполне возможно, что она что-то чувствует. Нам следовало ее предупредить, - тихо докончила она. - Рассказать о том, что означает ухудшение погоды. Может, это даже как-то связано с... - внезапно настигнутая догадкой, Роза побледнела и ахнула. - Лео, а может это как-то быть связано с тем, что с ней случилось? То есть, что с ней должно было случиться, исходя из письма. Из-за плохой погоды она почувствовала себя хуже, а ведь она и так еще не успела восстановиться после рождения Софии! Возможно, Сетернери специально захотели навредить ей, - прибавила она, хоть и несколько неуверенно. - Она ведь Солтинера, может, они узнали об этом?
- Анна ведь писала о парне, с которым рассталась, - сказал Леон, качая головой. - Все связано с этим.
- Но присутствие Сетернери могло ухудшить ситуацию, - упрямо повторила Роза. - Не могла же Анна просто так умереть? Если бы их не было в городе, то продолжала бы стоять хорошая погода - все-таки мы, если верить тому письму, еще были здесь... в тот момент.
В глазах Леона мелькнуло странное выражение, и он сказал:
- София сказала, что ее нашли в комнате с задернутыми шторами. Я это запомнил. Анна намеренно лишила себя света - то есть Сетернери тогда были ни при чем.
Роза замолчала и зябко поежилась, пытаясь не представлять себе этой картины. Леон подошел к ней и обнял за плечи, поцеловав в волосы. Как и всегда, Роза почувствовала исходящее от него тепло, и напряжение, сковывающее ее, начало исчезать.
- Мы не позволим ей умереть, - сказал он ей. - Поверь мне, Роза, не позволим. Мы обязательно спасем ее, чего бы это нам не стоило. Мы будем чаще навещать ее, и тогда ничего страшного не случится. Все будет хорошо.