– Итак, господа, что могло случиться такого срочного? – Генерал Мортон был недоволен. – Неужели нельзя подождать, пока я закончу лунку?

Он закрыл за собой дверь небольшого номера, выделенного ему в помещении гольф-клуба, и посмотрел на двух молодых военных в чине капитанов. Один из них держал в руках конверт из крафт-бумаги с аббревиатурой АНБ – Агентства национальной безопасности, занимавшегося контрразведкой, и его же эмблемой – орлом, сжимающим в когтях ключ. Из-за стены доносился звук шагов тех, кто направлялся в бар. С подчиненными, которые наблюдали за ним, не говоря ни слова, генерал не стал церемониться:

– Господа, не стойте столбами! Можно подумать, что вы принесли какое-то ужасное известие! У вас такие лица, словно наши перехватили «боинг» над Пентагоном!

Генерал улыбнулся собственной шутке, на лицах же офицеров не дрогнул ни один мускул.

– Вас прислал Дерингтон? – спросил Мортон.

Генерал кивнул в сторону стола, стоящего посередине комнаты, вынул свою ручку и потребовал:

– Покажите мне документы, которые нужно подписать, и покончим с этим побыстрее.

Штефан бросил на своего сообщника умоляющий взгляд. Тот встрепенулся.

– Это не займет много времени, генерал, – сказал Петер, принимая из рук Штефана конверт.

Он сделал вид, что собирается его открыть, потом нарочно уронил на пол.

– Я сам подниму! – воскликнул Мортон.

Генерал наклонился, полный уверенности, что сам справится с делом быстрее. Петер только этого и ждал: быстро поднес руку к шее Мортона и пережал сонную артерию. Генерал что-то пробормотал, но отреагировать не успел, так как потерял сознание. Штефан едва успел его подхватить, когда он начал валиться на пол. Молодые люди переглянулись.

– Ну ты меня и напугал, – воскликнул Штефан. – Я думал, ты так и не решишься с ним заговорить!

– Прости, – сказал Петер. – Не знаю, что на меня нашло. Оказавшись с ним лицом к лицу, я впал в ступор. Не мог шевельнуть ни рукой, ни языком. Спасибо, что привел меня в чувство.

– Не за что. Но сейчас нам надо действовать!

Петер кивнул, подошел к входной двери и приоткрыл ее. В холле помещения гольф-клуба в эту минуту никого не оказалось. Он сделал знак Штефану, и тот потащил бесчувственного генерала в находящийся неподалеку женский туалет.

Петер быстро проверил кабинки, желая удостовериться, что там никого нет, потом заблокировал входную дверь. Штефан опустил неподвижное тело Мортона на кафельный пол.

– Ты вообще понимаешь, что мы делаем? – спросил Штефан.

– Не думай об этом, а то начнешь дрейфить. Это все равно что лезть на гору – ни в коем случае нельзя смотреть вниз!

Петер вынул заранее припрятанный под одним из умывальников узел. В нем оказались комбинезоны цвета хаки. Они натянули комбинезоны поверх формы, превратившись из капитанов в обычных солдат. Петер снова порылся под умывальником и на этот раз извлек веревку и большой рулон клейкой ленты.

Он без колебаний связал Мортона так крепко, как только мог. Потом сунул ему кляп, позаботившись, чтобы ноздри оставались открытыми.

– Это в его присутствии Фрэнк Гасснер застрелился? – спросил Штефан.

– Да, – ответил Петер, глядя на неподвижно лежащего перед ним постаревшего мужчину.

– У тебя взволнованный вид.

– Это труднее, чем я себе представлял…

Петер выпрямился, подошел к зеркалу, снял украшенную галуном фуражку и надел полотняную пилотку, какие обычно носят рядовые. Глядя, как компаньон поправляет пилотку, Штефан последовал его примеру. Петер посмотрел на часы:

– Через восемь минут мы должны быть далеко отсюда. Если Мортон не появится на поле, вход перекроют и тогда мы пропали.

Опасность подстегнула Штефана, и, схватив Мортона под мышки, он скомандовал:

– Открой окно и проверь, не смотрит ли кто.

– Слушаюсь, капитан!

Грузовик стоял во дворе. В кузове лежала куча свежескошенной травы. Молодым людям не понадобилось много времени, чтобы втащить обездвиженное тело Мортона в кузов. Чтобы генерал не задохнулся, Петер положил ему на лицо сколоченный из деревянных планок небольшой ящик и набросал сверху травы. Не прошло и минуты, как Мортон исчез под кучей зелени.

Молодые люди выпрыгнули из кузова и перешли в кабину. За руль сел Петер. Он точными движениями закоротил провода грузовичка, запуская двигатель.

– Пока все идет хорошо, – подмигнув, констатировал он.

– А если он очнется? – обеспокоенно спросил Штефан.

– Не раньше чем через час.

– Ты в этом уверен?

– У такого рода воздействия долговременный эффект. Человек «отключается» минимум на час. Ты, к примеру, очнулся только через три часа.

– Ты и меня «отключал»? – возмущенно спросил Штефан.

– Ну да. Или было лучше сломать тебе руку, чтобы ты вырубился?

Серый грузовичок службы ландшафтного дизайна подъехал к посту охраны. Военный вышел из будки и приблизился к машине со стороны водителя. Петер надвинул пилотку чуть ли не на глаза.

– Вывозите траву? Сейчас? – спросил охранник.

– Таков приказ. Экология нынче в моде. Начальство решило поэкспериментировать. Это ненадолго, всего на пару дней. Потом решат, то ли будут, как раньше, оставлять ее на компост, то ли вывозить.

Охранник пожал плечами и поднял шлагбаум. Петер кивнул ему и нажал на газ. Двигаясь по аллее, соединявшей гольф-клуб со скоростной автомагистралью, Петер не отрывал глаз от зеркала заднего вида, но охранник вернулся к чтению своей газеты и не обращал на них никакого внимания.

– Готово! Мы выбрались! – воскликнул Штефан. – Самое трудное позади!

Петер посмотрел на товарища и засмеялся:

– А вот тут ты, приятель, попал впросак!

Поток машин был плотным, но двигался быстро. Затерявшись среди сотен автомобилей, пикап мчался на хорошей скорости. Они включили радио и «попрыгали» с канала на канал, но в одиннадцатичасовом выпуске новостей комментаторы говорили только о спорте. Петер и Штефан оставили военный грузовик в промышленной зоне, расположенной в южной части города, и переоделись в гражданское. Переодели они и Мортона на случай, если на его форме имелся «маячок» системы слежения. Генерал все еще был без сознания. Они упаковали его в ящик для садово-огородного трактора, который сейчас лежал в кузове пикапа.

Петер постукивал пальцами по рулю в ритме транслируемой по радио песни Дэвида Боуи. Добравшись до Перингтона, они съехали с автомагистрали.

– Думаю, мы не услышим об этом в новостях, – высказал свое мнение Штефан.

– Конечно, нет. Такая информация не подлежит обнародованию. Кричать на всех углах, что босса АНБ похитили во время игры в гольф? Это смешно.

– А зачем тогда мы два часа слушаем новости?

– Это ты слушаешь новости. А я слушаю музыку.

Петер увеличил громкость и стал подпевать радио.

Штефан отодвинул два засова на двери комнаты и осторожно распахнул ее настежь. Свет, который проник сюда из гостиной, дал ему возможность удостовериться, что Мортон все еще лежит на кровати. Связанный генерал застонал и с трудом повернул голову, чтобы посмотреть на своего тюремщика.

Штефан вошел в комнату, поставил на стол подключенную к удлинителю переносную лампу, потом подтащил стол поближе к кровати. Ежесекундно ожидая подвоха, он помог Мортону сесть на край кровати, лицом к столу. Включив лампу, Штефан направил ее в лицо генералу. Мортон что-то пробубнил и отвернулся, закрыв глаза.

– Нам нужно поговорить, – ровным голосом сказал Штефан. – Сейчас я выну кляп. Если вы закричите, придет мой приятель и снова вас «вырубит». Решайте сами.

Штефан осторожно коснулся руками затылка генерала, развязал узел и вынул кляп. Мортон первым делом широко открыл рот.

– Черт возьми, – пробурчал генерал, – вы мне чуть голову пополам не раскололи!

Стараясь как можно убедительнее играть свою роль, Штефан проверил, хорошо ли связаны его запястья и лодыжки, и перешел к противоположной части стола. Там он сел на стул, повернувшись лицом к пленнику.

– Кто вы? – спросил Мортон.

– Это длинная история, – ответил Штефан.

– Чего вы хотите? Вы террористы?

– Думаю, если вам посчастливится когда-нибудь нас поймать, именно так вы и представите нас общественности, чтобы оправдать расправу без суда и следствия.

Ослепленный ярким светом, генерал напрасно пытался рассмотреть своего собеседника. Зато Штефан, отодвинувшись от лампы, мог в свое удовольствие любоваться всемогущим патроном АНБ. Впервые в жизни он видел перед собой важную персону, одного из этих «серых кардиналов», которые, как принято считать, и правят нашим миром. Без военной формы, переодетый в обычную одежду, Мортон выглядел почти заурядно. Он осунулся, а застрявшие в коротких волосах стебельки травы отнюдь не добавляли ему значительности.

– Зачем вы меня выкрали? Чего вы требуете в обмен на мою свободу?

Штефан не ответил. Петер считал, что самое важное – убедить генерала в том, что у них полно времени и он останется пленником до тех пор, пока они не получат желаемого.

– Вы отдаете себе отчет в том, что за вами теперь охотятся сотни агентов? – спросил Мортон. – У них в распоряжении достаточно средств, чтобы вычислить вас за несколько часов.

– Вы говорите о тех людях, кому было поручено вас охранять?

Штефан присмотрелся к Мортону повнимательнее. Он чувствовал, что тот буквально кипит от сдерживаемого гнева. Если бы Мортон был лет на двадцать моложе и у него были развязаны руки, к нему, бесспорно, было бы опасно подходить. У генерала были светлые, умные глаза. Эти глаза видели, как умер Фрэнк Гасснер…

Мортон нервно дернулся:

– Черт возьми, да чего же вы хотите?

– Вы помните Катрин и Марка Дестрелей? – резко спросил Штефан.

Глаза генерала широко раскрылись. Голова его странно дернулась, и он ответил:

– Двое ученых, государственная измена. Это старое дело.

Штефан наклонился над столом и спросил:

– Вы уверены, что говорите правду, или это официальная версия?

– У них не было ни детей, ни родственников, – сказал Мортон. – Не пытайтесь меня убедить, что вами движет месть, это смешно.

– За что я мог бы вам мстить, если вам не в чем себя упрекнуть? Разве что вы попытаетесь вспомнить…

– Кто вы? – настойчиво спросил генерал.

– Не уверен, что вы готовы это услышать, генерал. Зато я надеюсь получить от вас нужную мне информацию.

Мортон выпрямился. Штефан перешел к интересующей его теме:

– Мы знаем, что вы так и не нашли отчеты о научных наработках Дестрелей. А еще мы знаем, что даже по прошествии двадцати лет они для вас в высшей степени интересны.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы лжете. Неделю назад в аэропорту города Глазго ваши люди выкрали девушку, непосредственно связанную с этим делом.

– Я ничего об этом не знаю. – Тоном, в котором сквозила насмешка, Мортон добавил: – Мой бедный мальчик, если бы вы знали, сколько людей нам приходится арестовывать, вы бы поняли, почему я ничего не знаю об этом случае.

– И вы посмели объявить нас террористами…

– Речь шла о национальной безопасности!

– Речь шла о жизни людей.

Мортон презрительно фыркнул.

– Но оставим это, – сказал Штефан, которому генерал нравился все меньше и меньше. – Я не собираюсь вас переубеждать. Мне нужна ваша помощь, и я ее получу, хотите вы того или нет.

Неожиданно в дверном проеме появился Петер. Его высокий силуэт четко вырисовывался на фоне контрового света.

– Он ничего не скажет, – бросил он Штефану.

Мортона, похоже, насторожило неожиданное появление еще одного похитителя. Теперь он оказался в меньшинстве, а это не сулило ничего хорошего. Петер вошел в полумрак комнаты и остановился за спиной своего напарника. Генерал удвоил усилия, пытаясь хоть что-нибудь увидеть. Пучок света от лампы все также был направлен ему в лицо.

– Мы сменим тактику, – добавил Петер.

Штефан не понимал, почему товарищ так быстро поменял план, но в присутствии пленника не мог задавать вопросы. Поэтому решил промолчать.

– Вы здесь главный? – рискнул спросить Мортон.

Петер усмехнулся.

– У нас нет главных, – ответил он. – Наша иерархия зависит от важности возникающих проблем. Чем у вас их больше, тем вы главнее. Я – номер второй. Есть еще кое-кто, но эта персона слишком высокого полета.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Мортон.

Не затрудняя себя ответом, Петер положил руку на плечо товарищу и сказал:

– Теперь моя очередь. На него надо слегка надавить, иначе мы ничего не добьемся.

Штефан кивнул и встал, намереваясь покинуть комнату. Мортону не нравилось все происходящее, а этот второй похититель – и того меньше. Голос у него был жестче, он производил впечатление человека более решительного, а значит, и более опасного.

– Начнем сначала, генерал, – сказал Петер, устраиваясь на стуле.

Мортон отметил про себя, что слово «генерал» слетело с губ этого человека так естественно, словно он был хорошо знаком с военными порядками.

– Вы продолжаете настаивать на том, что для вас дело Дестрелей одно из тысяч и речь идет о банальной продаже ими информации, классифицированной как секретная?

– Если в этом деле были другие мотивы, я о них не знаю. Мы не успели их допросить. Дестрели оказали сопротивление агентам, которые пытались их задержать, и были застрелены на месте. В те времена я не был директором АНБ. Я руководил одним из отделов.

– Это случилось больше двадцати лет назад, генерал. Если это и вправду заурядное дело, у вас превосходная память. Хотя, между нами, сомнительные дела задерживаются в памяти куда дольше… Два десятилетия в таком случае не предел…

Мортон понял, что ему нужно очень внимательно следить за тем, что он говорит.

– Забудем ненадолго о Дестрелях, – сказал Петер. – Поговорим о том, что случилось вечером 4 октября 1990 года. Вы помните этот вечер?

Генерал нервно усмехнулся:

– Если вы выкрали меня, чтобы поинтересоваться, как я проводил время двадцать лет назад, вас ждет разочарование. У меня, конечно, прекрасная память, но не до такой же степени!

Ирония в ответе Мортона не смутила Петера, и он спокойно продолжал:

– Подумайте хорошенько, генерал, это важный момент. Я не верю, что вы смогли забыть тот вечер.

Мортон со вздохом поднял очи к небу.

– Эта игра ни к чему не приведет, – раздраженно бросил он. – Если вы намекаете на определенное событие, скажите прямо. Хватит ходить вокруг да около.

Петер откинулся на спинку стула и посмотрел на Штефана. В полумраке молодые люди обменялись взглядами. Пришло время выложить главный козырь.

– Генерал, поговорим откровенно, – начал Петер. – Вы похитили молодую гражданку Испании, которую зовут Валерия Серенса. Она не преступница и не представляет угрозы для правительства. Мы требуем, чтобы ее немедленно освободили.

– Если все так, как вы говорите, зачем бы мы стали ее задерживать? Если произошла ошибка, наша юридическая служба и дипломатические представители ее страны во всем разберутся, и девушка быстро выйдет на свободу.

– Не играйте со мной, генерал.

– О какой игре вы говорите? Известно ли вам, мой мальчик, что в демократическом государстве даже секретные службы находятся под контролем независимых инстанций. И я сказал вам чистейшую правду. Если эта девушка, о которой я, кстати, слышу впервые, не совершила ничего предосудительного, ей нечего бояться.

– Вы солгали, причем солгали дважды. Вы прекрасно знаете, о ком идет речь, и знаете также, что можно сделать с невинным человеком, если в игре задействованы политические или иные государственные интересы.

– Вы считаете, что тот, кто сам похищает людей, имеет право говорить о морали?

– Вы снова совершаете ошибку, генерал… В Белом доме не ошиблись, назначив вас руководителем Агентства. Вы усердно служите своим боссам.

– Я вам не позволю…

– Мне не нужно ничье позволение. Я знаю, о чем говорю. Вы злоупотребляете доверием тех, кто верит, что служит своей стране.

– Но черт вас подери, кто вы?

– Вспомните 4 октября 1990 года. Вам следовало послушаться Фрэнка Гасснера, он был прав!

Мортон побледнел и застыл. Петер схватил лампу и направил свет себе на лицо.

– Посмотрите на меня, генерал. Вы постарели, а я помолодел. Вы напрасно ищете секрет Дестрелей, а я его нашел. Вы изо всех сил пытаетесь скрыть ложь, а я хочу спасти правду!

Все тело Мортона нервно подергивалось.

– Вы сумасшедший! – заорал он. – Гасснер покончил жизнь самоубийством. Он не смог пережить проигрыша. Не смог смириться, что у него отобрали это дело.

– И снова вы лжете. Он убил себя на ваших глазах. Мы с вами знаем это лучше, чем кто бы то ни было…

Глаза Мортона расширились от ужаса. Петер наклонился к нему и, чеканя каждый слог, произнес:

– «Я был счастлив служить у вас под началом, господин генерал, но в этот раз вы совершаете ошибку. Я повторю еще раз: это самая серьезная ошибка в вашей жизни».