Мой первый настоящий рабочий день в булочной. Теперь я официально продавщица. Папа с мамой позвонили мне вчера вечером, чтобы пожелать удачи, Софи тоже. Все спрашивают, когда я собираюсь возобновить учебу… Я все надеялась, что Рик тоже проявится, но так и не видела его с прошлых выходных. И даже не знаю, поменял ли он с Ксавье свой водонагреватель. Я уже раз пятьдесят проверяла, не разрядился ли мой телефон, не включен ли виброзвонок, но нет — ни звонков, ни сообщений не было. Видимо, Рику снова понадобилось «кое-что» сделать.

Когда я пришла в булочную, Дени, кондитер, вышел, чтобы поздравить меня с вступлением в их команду. Покраснев, он пробормотал какую-то фразу, в которой я ни слова не поняла, но это было очень мило. Жюльен тоже хорошо меня принял. Один из рабочих помахал мне рукой. Его зовут Николя, он довольно симпатичный. Ванесса, похоже, свыклась с мыслью, что я стала частью обстановки. Может быть, она тоже начинает испытывать нечто вроде ностальгии при мысли о том, что скоро отсюда уйдет? Мне прекрасно знаком этот феномен.

Выкладывая пончики на серебряный поднос, мадам Бержеро сразу же задает тон:

— С сегодняшнего дня работы прибавится. Люди начинают возвращаться из отпусков.

Сразу после открытия народу было немного. Я сказала себе, что она, возможно, ошиблась и все еще продолжают отдыхать. Но не тут-то было. После девяти утра поток страждущих уже не иссякал. Мы тщетно старались работать быстрее, очередь все росла, выходя за пределы магазина. В банке я никогда не видела такого количества толком не проснувшихся клиентов. Многие из покупателей были загорелыми. Подростки, подходя к прилавку, перечисляли нужные продукты, словно по выданному родителями списку, который они старательно выучили наизусть. Иногда люди в нескольких словах рассказывали о своем отдыхе. Мадам Бержеро любезно отвечала одними и теми же фразами, следя, однако, за тем, чтобы не использовать одинаковые слова, обращаясь к людям, которые уже могли их слышать в очереди. Представляете, какая для этого нужна память? «Судя по вашему загару, погода была хорошей». «Главное — это быть с семьей». «Сама я там никогда не была, но слышала, что это прекрасное место». «Как-то раз я видела репортаж по телевизору, это очень красиво, вам повезло». «Полагаю, питание там хорошее, но у нас все равно лучше!» Тридцать лет в профессии. У нее десятки подобных фраз в запасе. Только за это утро я слышала каждую по меньшей мере раз десять. Когда с отдыха вернутся все постоянные клиенты, она уберет свои фразы до следующего года, как новогодние украшения. Большинство покупателей провели свой отпуск во Франции, некоторые ездили за границу; многие из них были одеты в пляжную одежду, как бы желая еще немного продлить атмосферу отдыха. Те, кто стремился произвести впечатление, громко рассказывали о своем сказочном отдыхе на далеких райских островах.

В середине утра в булочную вошла маленькая девочка. Я не могла отвести от нее глаз. Показалось, что это я сама, только двадцать лет назад. Такая же робкая, в скромном платьице. Она прилежно со всеми поздоровалась и попросила дать ей багет. Когда мадам Бержеро протянула ей сдачу, девочка пересчитала монеты и бросилась к витрине с конфетами. Мне было прекрасно знакомо ее состояние в эту секунду, когда возможно все. Пусть денег хватает только на одну конфету, но, прежде чем ее выбрать, ты обладаешь властью взять каждую из них, то есть все. Это волшебный момент. И я впервые наблюдаю за ним с другой стороны прилавка. Теперь я понимаю, почему мадам Бержеро каждый раз выглядела такой растроганной. Девочка выбрала конфету в виде маленькой бутылочки с колой. Я до сих пор помню ее вкус. Сначала вы чувствуете, как она пенится во рту и на языке тают крупинки сахара. Постепенно конфета становится мягкой, и вы жуете ее, жмурясь от удовольствия… Я бы сама хотела обслужить девочку, но ею занялась Ванесса. Ничего, она наверняка придет еще.

Я пока не решаюсь активно общаться с покупателями. Просто обслуживаю их, отвечаю на вопросы, улыбаюсь, но сама стараюсь с ними не заговаривать. Тем не менее каждый человек, который появляется передо мной, вызывает у меня определенные чувства. Я говорю себе, что он мог бы стать моим лучшим другом или злейшим врагом. Но мы-то с вами знаем, что это неправда.

Один из покупателей заставил буквально содрогнуться Ванессу: маленький старичок с почти облысевшей головой, в старомодной рубашке, бесформенных брюках и вьетнамках на ногах.

— Этим занимайся сама, — бросила она мне, делая вид, что перекладывает безе. — Я его не выношу. Он такой противный, что меня может вырвать.

Старичок, конечно, не шикарно выглядит, но зачем же так реагировать… В очереди он пятый по счету. Женщина, которая расплачивается у кассы, рассказывает, что ездила в Испанию навестить родных. Внезапно ее прерывает громкий голос:

— Там бы и оставалась, здесь и без вас полно народу.

Неловкая пауза не смущает сварливого покупателя.

Следующая дама жалуется на то, что давно не получала вестей от дочери, уехавшей в путешествие. И снова старичок не упускает случая высказать свое мнение:

— Тревожные мысли создают маленьким вещам большие тени…

Подавленное молчание. Наконец подходит его очередь, и Ванесса, придерживая живот, убегает в подсобку.

— О, да у нас новенькая! — начинает он.

Мадам Бержеро берет огонь на себя:

— Здравствуйте, месье Калан. Вы хорошо выглядите сегодня.

— Нужно сказать ей, что я обычно беру, поскольку я ненавижу повторять. Мы не должны страдать от некомпетентности новых работников. Им следует быстрее учиться. Где малышка Ванесса? Я бы хотел с ней поздороваться…

— Мы ей передадим, — отвечает хозяйка булочной. — Жюли вас сейчас обслужит.

Она поворачивается ко мне:

— Положи для месье Калана половину поджаристого багета, как можно менее клейкую лепешку с изюмом и меренгу с кремом.

Я выполняю. Он следит за моими движениями с подозрительным видом.

— Нет, не эту лепешку, — приказывает мне он. — Я хочу ту, что лежит прямо за ней.

Я подчиняюсь и в этот момент за стеклом витрины вижу Рика, который бежит мимо булочной. В бриджах и футболке. Видимо, отправляется на свою пробежку. Я взволнована. К тому же, несмотря на то что он быстро исчез, я успела разглядеть на его спине рюкзак.

— Вы просили еще меренгу с кремом?

Дотошный старик раздраженно закатывает глаза и шумно вздыхает:

— Плохое начало! Не в состоянии запомнить даже три наименования. Вас еще нужно учить!

Мадам Бержеро вмешивается:

— Это ее первый день, месье Калан, вот увидите, она вам обязательно понравится.

С пренебрежительным видом он бросает мне:

— Живи, чтобы учиться, и ты научишься жить.

После чего забирает свои покупки, сдачу и выходит из магазина. Неудивительно, что, как только он перешагивает порог, напряжение спадает. Словно все, включая покупателей, дружно вздыхают с облегчением. Ванесса возвращается.

Других инцидентов до обеденного перерыва не было. Ванесса показывает мне, как закрывать дверь и опускать штору витрины.

Я бы с удовольствием провела обеденную паузу, поджидая возвращения Рика, но у мадам Бержеро на сегодняшний полдень оказались свои планы. Поскольку это был мой первый рабочий день и один из последних Ванессы, она организовала обед для всего коллектива.

В пекарне рабочие отодвинули в сторону мешки с мукой и тележки, чтобы освободить место. За длинным столом нас собралось девять человек. Мадам Бержеро восседает во главе стола, но она же всех и обслуживает. Жюльен по правую руку от нее, остальные как придется. Николя, хлебопек, уселся напротив меня. Он не сводит с меня глаз. Ванесса рассказывает:

— Калан достался Жюли, и она чуть не ошиблась!

— Вот ведь мерзкий старикашка! — восклицает хозяйка, наливая вина мужчинам.

Николя наклоняется ко мне:

— Он и правда скверадкий…

«Скверадкий?»

Дени, шеф-кондитер, видит мое замешательство. Он с улыбкой объясняет:

— Тебе потребуется время, чтобы научиться понимать язык Николя. Он объединяет слова, чтобы создать новые. Скверадкий — это скверный и гадкий. Так ведь, Нико?

— Совершенно верно, месье Дени.

Дени тихо добавляет:

— Такие странные ребята могут только хлеб выпекать. А чтобы делать пирожные, нужно быть настоящими профессионалами.

— Я все слышу, — возмущается Жюльен. — Оставь моих ребят в покое. Они хотя бы не обмазывают своих подружек кондитерским кремом…

Николя снова наклоняется ко мне:

— Это просто поражиданно…

Видимо, он хочет сказать «поразительно» и «неожиданно». А может быть, и нет…

К концу обеда я много узнала о новой профессии. Отныне я уже никогда не смогу смотреть на пирожное прежним взглядом.