Несмотря на сумерки и проблемы со зрением, Блейк был полон решимости идти до конца. Ему нужно было во что бы то ни стало позвонить, даже если бы для этого потребовалось влезть на дерево. Ситуация, в которой оказался Блейк, не терпела промедления, однако звонить из замка, где его разговор могли услышать, он не хотел. Он спустился по аллее и, миновав заброшенный вольер, через некоторое время углубился в лес, стремясь выбраться на гребень холма. Ветви порой хлестали по лицу, но это его не останавливало. Он шел и шел, не замедляя шага, спотыкаясь, хватаясь за стволы деревьев и продираясь сквозь густой подлесок и колючий кустарник, преграждавший путь на вершину.

Наконец он очутился в густых зарослях низкорослого кустарника, где каждый шаг давался ему с трудом. Обдуваемый холодным ветром, он мог видеть с возвышенности изрезанный силуэт замка и значительную часть долины, в глубине которой лежал ближайший город.

Блейк осторожно достал из кармана мобильный телефон. Он понимал, что, если уронит его, отыскать аппарат в вечернем полумраке среди сплетенных веток и сухих растений будет очень трудно. От этой мысли его прошиб холодный пот. Без мобильника он погибнет. Он поправил очки и сощурил глаза, стараясь разглядеть, действительно ли есть связь. Манон сказала правду. Хорошая девочка. В памяти его телефона хранилось всего пять имен. Он нажал на Ричарда Уорда — тот поднял трубку на четвертом гудке.

— Добрый вечер, Ричард, это Блейк.

— Как поживаешь?

— Не очень. Ты мне нужен.

— Ты врезался в мусоровоз? Твоя лодка дала течь?

— Если бы ты меня видел… Я стою посреди леса, в краю, населенном сумасшедшими.

— Миленькое определение Франции…

— Ричард, я хочу все бросить. Я хочу вернуться.

— Но ты только вчера приехал, насколько я помню.

— Ты не представляешь себе, что мне пришлось пережить за это время…

— Они заставили тебя есть улиток? Кормили плесневелым сыром?

— Ты недалек от истины: кошачьей едой. И самое ужасное — она мне понравилась.

— Тебе нравится кошачья еда? Прежде чем ты пойдешь на прием к гастроэнтерологу, не забудь проконсультироваться у психиатра.

— Ричард, ты был прав: ехать сюда было с моей стороны глупостью.

— Раньше надо было думать, дорогой. Ты пообещал продержаться по крайней мере до конца испытательного срока. Ты дал слово.

— Вчера вечером управляющий хотел меня пристрелить и чуть не сломал мне руку, потому что я потоптал у него под окном какую-то хреновину.

— Надо же, у тебя там бурная жизнь! Я тебе завидую. Как подумаю, что мы с Мелиссой в это время тупо пялились в телевизор…

— Умоляю тебя. Мне шестьдесят шесть лет, я уже не в том возрасте, чтобы терпеть подобное.

— Браво, приятель, ты продержался в два раза дольше, чем Христос! Продолжай в том же духе! Но если увидишь, что они идут к тебе с большим деревянным крестом и гвоздями, беги со всех ног и зови на помощь, а я постараюсь выслать тебе подкрепление.

— У меня сил нет, а тебе плевать.

— У тебя не было сил еще до отъезда, старина, и позволь тебе напомнить, что ты отправился туда по собственной воле. Ты настойчиво просил меня об этом. И мы договорились, что ты пристойно отработаешь испытательный срок, не создавая проблем и не заставляя меня краснеть за тебя. После этого ты свободен.

— А если эти месяцы будут последними в моей жизни?

— Не пытайся меня разжалобить. В Лондоне ты бы умудрился отравить их себе точно так же.

— Я мог бы поехать к Саре…

— Эндрю, тебе не совестно? Ты ведешь себя как десятилетний мальчишка, который плетет невесть что, лишь бы отвертеться от неприятной обязанности.

— Так ты мне не поможешь?

— Я уже помог тебе, когда в очередной раз уступил твоим капризам. Я нашел тебе это место. Вот и работай. Обнимаю тебя, Эндрю. Звони, если будет что-то серьезное. А пока прекрати топтать людям всякие там хреновины.

Уорд повесил трубку. Эндрю остался один — ночью, в зарослях шипастого кустарника. Он сделал шаг, но споткнулся. Нога зацепилась за что-то, и он свалился в кучу каких-то стелящихся колючих растений. Он думал только о том, как не выпустить из рук мобильник.

— Bloody hell! [3]Здесь: Да чтоб тебя! (англ.)
— выругался Эндрю.

Слезы бешенства и отчаяния выступили у него на глазах, но чувство собственного достоинства не позволило ему вконец раскваситься. Он представил себя умирающим тут, в лесу, представил, как Юпла находит его тело, изодранное волками и другим зверьем. Его собранные по всему лесу останки будут положены в пищевые контейнеры, позаимствованные у Одили, и отправлены в Англию. Несколько минут он старался отогнать от себя эти бредовые мысли.

Потом с трудом поднялся — сначала на четвереньки, затем в полный рост — и стал выпутываться из растительной ловушки. Когда он наконец выбрался на свободу, то чувствовал себя без сил.

Спустившись с холма, Эндрю обнаружил, что его одежда пришла в негодность. Брюки и свитер были порваны во многих местах. Лицо и руки горели из-за множества глубоких царапин. К счастью, до аллеи было не так далеко. Выйдя на опушку леса, Блейк испытал облегчение. Он так вымотался, что хотел обратиться за помощью к Манье, но, опасаясь новых неприятностей, передумал.

Блейк уже двинулся в сторону замка, как вдруг заметил возле дома управляющего чью-то тень. Эндрю спрятался за деревом. В свете, падающем из окна, действительно мелькнул силуэт. Снова тот же вор. Блейк скользнул к кустам гортензии, чтобы лучше видеть. Что делать? Закричать, вызывая Манье? Пытаться справиться с вором самому? В его-то возрасте?..

Сквозь листву Блейк увидел, что тень бродит вдоль фасада. Вдруг дверь дома отворилась, и на улицу выскочила Юпла. Однако пес, вместо того чтобы наброситься на незнакомца, радостно кинулся ему навстречу! На пороге появился Манье. К нему приблизилась невысокая и тоненькая фигурка незнакомца. Блейк стоял слишком далеко, чтобы хорошо разглядеть, но решил, что скорее всего это не незнакомец, а незнакомка. Блейк вздохнул. Управляющий и его гостья вошли в дом, и дверь закрылась.

Блейк, еле передвигая ноги, добрался до замка. В своей комнате на стене он будет отмечать черточкой каждый прожитый день — так делают заключенные. Свобода наступит не завтра. Надо продержаться четыре месяца.