Фазар с гордостью держал наследника в своих руках.

— Мой сын самый крепкий и чудесный малыш, он вырастит великим правителем, Ари!

Арайя смотрела на мужа, играющего с их сыном. Она не могла понять. Куда делся тот трепет, который вызывал этот мужчина ранее. Она смотрела на него, но не было ничего, кроме этих двух крошечных детей, чтобы связывало их. Нет, был еще долг, долг перед страной, перед их народом, и они должны были научиться жить вместе так, чтобы создать счастливую семью. И она собиралась сделать все, что было в ее силах, чтобы совершить революцию со своими чувствами. Она подошла к Фазару, держа дочурку на руках.

— А наша маленькая Фелина настоящая красавица.

— Да, как и ее мама, — Фазар наклонился и поцеловал Ари в щечку. — Ты уверена, что за ними здесь будет должный уход?

— Самый лучший, самое лучшее и безопасное место для них на первое время, пока они совсем еще младенцы.

— Да, пусть будет так, дорогая. Все, — он положил Леона в кроватку и поцеловал его в щечку, — нам пора ехать, иначе мы опоздаем к ужину, тебя хочет видеть весь двор.

Он поцеловал в щечку Фелину, развернулся и вышел из комнаты. Арайя старалась изо всех держаться, чтобы не расплакаться при расставании с детьми. Она уложила их в кроватки, поцеловала и погладила каждого, затем тихонько вышла, вытирая все-таки скатившиеся слезы.

На крыльце стояла Кайлима.

— Не переживай, они здесь в надежных руках, я тебя уверяю, я о них позабочусь, а ты — позаботься о муже!

— Да, Кайми, спасибо, я постараюсь.

Женщины обнялись, и Арайя направилась в сторону ожидающего ее мужа. Ее сердце забилось сильнее, когда она увидела, что Фазар стоял ни один. Славий выглядел, словно каменное изваяние, которое изо всех сил пыталось выдавливать из себя слова. Арайя сжалась в комок, собравшись с силами, улыбнулась, и подошла ближе.

— Доброе утро, Славий.

Он сдержанно кивнул.

— Доброе утро, ваше величество.

Его официальность больно хлестнула ее по сердцу.

— Ты готова? — спросил Фазар.

— Да, мы можем ехать.

— Я кое-что приготовил для тебя, — сказал с улыбкой ее муж.

И тут она увидела, в глубине эскорта стоял тот же белый слон, который забирал ее отсюда впервые.

— Он твой, это подарок.

Она взвизгнула от счастья и побежала к своему белому другу.

— Спасибо, — на ходу крикнула она. — Как его зовут?

— Раджа, — Фазар смеялся.

— Здравствуй, Раджа, — сказала она, поглаживая его по хоботу. Слон погладил ее в ответ.

— Ты самый красивый слон в мире, ты мне снился, и я хочу стать твоим лучшим другом.

Слон закивал в ответ своей большой головой. Арайя прослезилась. Тихонько обтерев слезы, она подошла к мужу и обняла его.

— Спасибо, — прошептала растроганная девушка.

— Ладно, ладно, — он был доволен тем эффектом, который произвел его подарок. — Садись в карету, нам пора ехать.

В карете они ехали вдвоем, Славий во главе охраны ехал впереди на горделивом белом жеребце. Это был его любимый конь Вождь.

— Твои покои теперь совмещены с моими, дорогая, — с игривой улыбкой сказал Фазар. Его зеленые глаза сверкнули каким-то коварно-загадочным блеском.

— Ты уже оправилась после родов, ведь так?

— Да, со мной все в порядке, благодарю тебя, — ответила она тихим голосом. Мысль о том, что он снова может грубо обойтись с ней заставила ее внутренне сжаться. После поцелуя Славия она четко понимала, что любящий мужчина ведет себя по-иному, он нежен и ласков, но Фазар был другим и она это знала. Она решила сменить тему.

— Нужна ли тебе какая-нибудь помощь, я имею в виду, чем я должна буду заниматься при дворе?

— О, дорогая, у тебя много обязанностей, встречать гостей двора, проводить с ними вечера, посещать театры и концерты, ты должна следить за культурной жизнью королевства.

— Да, мой муж, разумеется, — смиренно сказала Ари, проглатывая слюну от мысли, что ей придется общаться с большим количеством чужих, завистливых и злобных людей. — Но что я могу сделать для нашего народа?

— Что ты имеешь в виду?

— Возможно, София встречалась с людьми, интересовалась их нуждами, — начала она неуверенно.

— А, да, у нее была такая привычка, ты тоже может последовать ее примеру. Только не увлекайся, знай свое место, ты Старшая Правительница, тебя должны уважать.

— Да, разумеется, ты во всем прав мой муж, я буду вести себя так, как ты говоришь, но мне кажется, что уважение достигается, прежде всего, благочестием, я имею в виду достойное поведение и выполнение своих обязанностей.

— Ты слишком много говоришь для жены, — он попытался пошутить. Его смутили ее разумные мысли, оказывается, она была разумна, даже умна, у него не было времени подумать о ее личных качествах, он был слишком занят собой.

Она улыбнулась в ответ. Фазар пересел рядом с ней с противоположного сидения и задвинул шторки кареты. Развернув девушку к себе лицом, он начал целовать ее губы. Она напряглась, но решила, что он вряд ли сейчас сделает с ней то же, что сделал, когда были зачаты их дети. Она попыталась расслабиться и обвила его шею руками. Физически ей были приятны его прикосновения. Он прижал ее к себе и усадил к себе на колени.

— Скоро мы приедем домой, и познакомлю тебя с нашей спальней, — он явно намекал на что-то интимное.

— Но нам нужно будет готовиться к ужину.

— У тебя будет время, — он снова впился в ее рот, проникая рукой под шифон лифа. Ей стало больно от того, что он резко сжал ее сосок, но она не смела противиться. Она сильнее впилась в его рот, принимая такое положение тела, что ему пришлось убрать руку с груди и подхватить ее за талию.

— Тише, тише, моя львица, иначе мне придется овладеть тобой прямо здесь.

Арайя слезла с его колен и уселась рядом, открыв при этом шторку окна.

— Тогда не целуй меня, — сказала она слегка игриво.

— Да, моя повелительница, — пошутил он.

Они ехали молча, но она чувствовала, как в нем пылал огонь желания. Он едва сдерживал себя, и она точно знала, что сразу же по приезду, ей придется разделить с ним ложе. Она волновалась и мысленно обращалась к Селене, чтобы та помогла ей быть в постели с мужем такой, чтобы ему понравилось. Она не знала, что надо делать, но ее страстная природа пробудилась глубже после рождения детей. Она чувствовала, что мужские ласки могли доставить ей много блаженства, и она не хотела, чтобы интимные обязанности жены превратились для нее в обузу. И хотя ее сердце было вместе со Славием, ее тело должно было привыкнуть к ласкам мужа. Она настраивала себя на то, что Бог случайно не выбирает мужей. Она уверяла себя в том, что все не так, как кажется, что ей станет легче, просто нужно немножечко потерпеть.

Когда они въехали в ворота Кассии, Арайя ахнула. К ее приезду цветов в городе стало вдвое больше, в центре главной площади построили новый потрясающе красивый золотой фонтан с двумя золотыми скакунами — символизирующими королевскую двойню. Народ встречал их радостно, Арайя внимательно всматривалась в толпу. На какое-то мгновение ей показалось, что люди старались рассмотреть ее лицо, их глаза были полны какой-то странной надежды, ожидания чего-то. Она улыбалась в открытое окно, махала людям рукой. Фазар сидел гордо, он не выглядывал в окно, он просто принимал все происходящее, как само собой разумеющееся. Арайя сочла подобное поведение, как гордыню, но, естественно, не имела права сказать мужу об этом.

— Позже, все позже, — думала она. — Я должна научиться искусству быть женой.

Они въехали во дворец и поднялись в свои покои по парадной лестнице. Арайя вошла в огромную спальню, в центре которой стоял небольшой фонтанчик с изображением Венеры — богини Любви.

— Знак, — подумала Ари, — значит бриллиантовая Венера, найденная в пещере, поможет ей.

Кровать стояла недалеко от выхода на большую летнюю террасу, оборудованную столиками и стульями, украшенную плющами, магнолиями и физалисом. В комнате находилось огромное трюмо с зеркалом почти до потолка, на столике стояли свечи, косметика и ее драгоценности.

В углу за ширмой одиноко скучала ванная и столик с кремами и маслами. В комнате пахло благовониями, было свежо и уютно.

— Мне здесь нравиться, — с улыбкой сказала Арайя.

— А вот эта потайная дверь, — Фазар нажал на рычаг висящего на стене подсвечника, — вход в мою спальню. Стена немного сдвинулась, открывая вход в другое, не менее красивое помещение, с золотыми гобеленами и золотой кроватью.

— Пойдем, я хочу кое-что показать тебе, — Арайя уже чувствовала опасность от его слов. Какое-то странное чувство не давало ей войти в его комнату, она ощущала там чье-то незримое присутствие, отталкивающее ее. Комната пахла чужими телами, издавая аромат похоти и пота голых тел.

— Нет, Фазар, здесь мне больше по душе, — сказала девушка, элегантно присаживаясь на край своей кровати. Ее белоснежное шелковее платье облегало ее стройное тело. Жемчуг в ушах и на шее придавал ей вид нежности и заботы, мира и тепла. Он не мог противиться ее слабости. Закрыв дверь в свою комнату, он подошел к ней и повалил ее на спину.

— Ты красива, словно сама Селена, спустившаяся с неба, — он не был груб, скорее наоборот, как-то по-детски нежен. Она расслабилась, и гладила его левой рукой по волосам. Именно таким способом мужчину было легко успокоить, советы Кайлимы пришлись весьма кстати.

Он мягко раздел ее, любуясь ее молодым и красивым телом. Ее груди стали полнее, чем он видел их ранее, формы тела слегка округлились, делая тело еще более соблазнительным и уже не детским и угловатым. Он гладил ее, понимая, что ее воздействие на него пугающее, он терял голову, когда был с ней. Она была другой, ее запах был нежным и успокаивающим. Она была страстной, по ее реакциям на его ласки он это понимал, но ее пока еще детская невинность не позволяла ей проявить свою природу в полной мере. Он снял с себя одежду, ему приносила несказанное наслаждение ее тело, прижимающееся к его коже. Они ерзали, ласкали друг друга прикосновениями, постепенно расслабляясь и отдаваясь во власть наступающей чувственной буре. Он был искусным любовником, и она поняла это. На этот раз он был трезв, и его поведение в постели разительно отличалось от того, что ей пришлось испытать в первый раз. Он прикасался языком к разным точкам на ее теле, от чего она вскрикивала и извивалась так, словно ее пытали, и эта мука была слаще меда. Он не вошел в нее до тех пор, пока она не была готова. Но на этом его игра не закончилась, танец их страсти продолжался еще некоторое время, когда вдруг все взорвалось для Фазара, который излился в нее, издавая при этом стон. Он гладил ее нежно, целуя лицо, шепча прекрасные слова. Арайя была в каком-то смутно понимаемом состоянии, она знала точно, что ей хотелось еще, что она могла бы испытать нечто подобное, что сейчас испытал ее муж, но он уже явно не был настроен на продолжение. Он сел в подушки, посадил ее рядом и протянул ей стакан, стоящий у кровати.

— Это снадобье, которое нужно пить, чтобы избежать нежелательной беременности, Мила будет готовить его каждый день, попробуй его на вкус, его нужно пить сразу после акта любви, дорогая, тогда твоя беременность не случиться.

— Хорошо, — сказала Ари и выпила стакан, ароматно пахнущий травами.

— Ты горяча, как полуденное солнце, моя маленькая львица, — пропел ей он.

Арайя улыбнулась, слегка смущенная. Ей нравилось находиться рядом с ним, когда он был так прост и добр к ней. Никакой надменности и гордости, только простота и открытость.

— Я люблю, когда ты прост и щедр на чувства, — вдруг сказала она.

— Как может быть иначе, мой драгоценный цветочек, — он потрепал ее по щеке. Мне жаль, что наша первая ночь с тобой была так… — он замялся, — в прочем, все в прошлом… да?

— Да, конечно, — тихо согласилась она.

— Фазар, — позвала его она.

— Ты хочешь что-то просить у меня, верно все женщины одинаковы.

Это сравнение показалось ей не очень уместным, так как содержало намек на то, что она у него уже далеко не первая, но она продолжила.

— Можно и так сказать.

— Ты хочешь драгоценности или может быть ручного льва?

— Нет, я хотела просить тебя заниматься со мной… этим только в моей спальне, мне здесь более уютно.

— Нет никаких проблем, — ей показалось, что он даже был этому рад. — Как скажешь, мой цветочек.

Он встал с кровати, собрал свои вещи в охапку.

— Я должен принять ванну и собраться на ужин, тебе тоже не мешало бы сделать то же самое, — он чмокнул ее в губы и вышел через потайную дверь.

— Вот все и позади, — подумалось девушке, — все было не так страшно, скорее наоборот, очень приятно. От того, что ее главный страх был позади, ее настроение улучшилось. Она спрыгнула с кровати и омылась в розовой воде, налитой в ванную. Ей понадобилось два часа, чтобы быть готовой к ужину. Лориф суетилась над ее прической, волосы были подняты короной над тонкой шеей, в центре каскада кудрей красовалась королевская диадема. Золотое платье с узким открытым лифом и пышной юбкой и бриллианты сверкали вместе с ее распускающейся женской красотой. Она выглядела краше всех возможных приличий, но сегодня ей хотелось показать всем, кто здесь королева. Она имела права на трон, на своего мужа и на управление государством. И все дамы, которые ранее проводили ночи в постели ее мужа, сегодня поймут, что впредь это никогда не повториться. Она достала флакончик эфирного масла иланг-иланга и нанесла на секретные точки на теле. Прочитав специальные защитные мантры, знакомые с детства и известные ей от Кайлимы, Арайя чувствовала себя абсолютно спокойной. Материнство придало ей уверенности в себе, женская состоятельность и расположение мужа дали ей почву для того, чтобы подчеркнуть свое истинное королевское положение.

Когда Фазар, облаченный в золотую мантию и красный бархатный костюм вошел к ней, его глаза загорелись уже знакомым блеском.

— Ангел мой, — он прижал ее к себе, — нельзя так наряжаться, я не смогу оторваться от тебя ни на миг, боюсь, нам придется отменить ужин, — его руки шарили по ее телу, источающему волшебные притягательные ароматы.

Она мягко отстранила его.

— Мы должны идти, мой царь, позже мы сможем продолжить то, что начали сегодня днем.

И она улыбнулась ему так нежно, так притягательно, ее энергия обволакивала его, словно младенца, попавшего в лоно к матери. Он не мог сопротивляться ее магнетизму. Он поцеловал ее руку и потянул к выходу.

— Твое благоразумие спасет мир от безумия, — он шутил, не желая признавать ее победы.

Она промолчала, сосредотачиваясь на плане своего сегодняшнего триумфа.

Их встречали музыкой и реверансами, завистливыми взглядами и похотливыми желаниями.

— Это неизбежно, эти человеческие желания, которые глупы настолько, чтобы не понимать необходимости их отсутствия, — подумалось ей.

Весь ужин она кокетничала с мужем, дабы все увидели его расположение к ней. И она видела, что ее план достиг цели. По глазам женщин она заметила, кто уже побывал в его постели, а кто только намеревался там оказаться. Но ее энергия охраны своего супруга не позволяла их женским стрелам кокетства и соблазнения проникнуть сквозь защитный барьер. Они бились, рассыпались, лгали и притворялись, но все было напрасно. Его внимание было целиком и полностью захвачено ею, его законной супругой и их королевой. Она дала понять всем и каждому, что она здесь хозяйка, тем не менее, никого не обидев и не впадая в грех гордыни и тщеславия. Весь вечер она искала глазами Славия, но его не было. И ей подумалось, что это было к лучшему. Что он не показывался ей сейчас на глаза, иначе она бы сразу же потеряла львиную долю уверенности в том, что она поступает не против своего сердца. Но у нее был долг, и она изо всех сил расставляла все приоритеты и точки. Когда выдалась свободная минутка, Арайя с удовольствием поболтала с Нали, которая рассказала ей последние новости. Она сообщила, что люди в Кассии были настолько счастливы рождению наследников, что сами без приказа засадили весь город цветами в знак радости и счастья, посетившего их государство.

— Это большая честь для меня, — сказала Арайя, глаза которой уже наполнились слезами, — я им очень благодарна.

— Люди счастливы, враг отступил, я имею ввиду Демида.

— Да, Нали, мне нужно тебе столько рассказать, приходи ко мне завтра утром, когда мой супруг уйдет выполнять государственные дела, скорее всего часам к девяти я уже буду одна.

— Думаю, — Нали загадочно улыбнулась, — ты останешься одна не раньше двенадцати, судя по тому, как он на тебя смотрит.

Они обе рассмеялись.

Вечер прошел быстрее, чем обычно, Арайя чувствовала себя на коне, бесконечная вереница бесед, танцы и игры, они смогли очутиться в спальне только к трем утра. Ари была ужасно вымотана, ей и в голову не могло прийти, что в таком состоянии можно заниматься любовью с мужем. К ее удовлетворению ее супруг не остался со своими дружками до утра, а вернулся в сои покои вместе с ней. Он был изрядно пьян, и похоже тоже не был настроен на любовные игры. Арайя умылась, одела легкую ночную полупрозрачную сорочку и упала на кровать. Ее муж последовал ее примеру в своей спальне.

На следующий день Ари тихонечко плыла по дворцу, намереваясь найти своего мужа. Сегодня она спала неестественно долго, ночь была утомительной и длинной. Ее легкий золотистый наряд и бриллиантовая диадема превосходно обрамляли ее природную красоту. Она просила слуг не провожать ее до кабинета Старшего Правителя, когда это было возможно, ей хотелось избежать всех этих условностей. Она собиралась просить разрешения Фазара поехать в город знакомиться с жителями. Ей не терпелось вникнуть в их обычаи, уклад их быта, ей хотелось понять, что она должна была сделать для них.

Подходя к кабинету, сквозь приоткрытую дверь она услышала голоса мужчин, бурно обсуждавших какую-то важную государственную тему. Она уже пожалела, что явилась сюда, так как прекрасно понимала, что беспокоить мужчину во время работы, значит, нажить себе кучу неприятностей. Она хотела тихонечко улизнуть, однако чей-то знакомый голос одернул ее.

— Ваше величество!

Ари повернулась и смущенно вошла в кабинет.

Все мужчины резко встали и поклонились. В центре за столом сидел Фазар, справа от него стоял Славий, который и заметил Ари в коридоре. Еще два каких-то человека в военной форме стояли слева.

— Дорогая, — голос Фазара был удивленным, — что-то случилось?

— Прости, мой царь, я не хотела мешать тебе, я надеялась застать тебя одного, чтобы решить с тобой один важный вопрос.

Она ужасно нервничала и, кажется, понимала, что причиной тому был высокий коренастый блондин в военной форме, который буквально обтекал ее своим пристальным взглядом.

— Что ж, останься, — он указал ей на кресло рядом с ним, — мы закончим, и я смогу обсудить с тобой все, что ты хочешь, — его глаза блеснули знакомыми огоньками, и девушке казалось, что это было заметно всем присутствующим. Ее бросило в жар. Она поспешно села в кресло, чтобы мужчины смогли продолжить их беседу.

— У нас нет выбора, — сказал Фазар, обращаясь к мужчинам, — нам придется найти средства на содержание армии, обучение солдат и на приобретение оружия.

— Нам придется увеличить налоги, деньги, которые нам нужны — это целое состояние, — Славий понимал, что положение страны не позволяло нести такие расходы, однако возможная угроза безопасности страны вынуждала Старшего Правителя принимать меры. Страна ранее никогда не воевала, поэтому армия Амалонии была немногочисленна и скорее номинальна, нежели чем, готова к серьезным сражениям.

— Скажи, друг мой, не вызовет ли это восстание и возмущение в народе? — спросил Фазар.

— Думаю, этого мы не сможем избежать. Последние годы государство потеряло много урожая, из-за этого некоторые его части живут почти впроголодь. Увеличение налогов вызовет волну неприятия.

Лица мужчин были очень напряжены, скулы Старшего Правителя ходили взад, вперед, что было явно опасным знаком.

Он долго смотрел куда-то вдаль, как вдруг неожиданно повернулся к своей жене, опасающейся даже дышать, и спросил:

— Жена моя, как бы ты поступила в данной ситуации?

Ари поняла, что Шами часто советовался с мудрой Софией, поэтому Фазар решил последовать той же традиции.

Она помедлила, тщательно подбирая слова. Она должна была сделать так, чтобы сказать правильное решение, но не ущемить его мужское самолюбие.

— Мой царь, — начала она, вспоминая все то, чему учила ее Кайлима, — ты великий правитель, твое желание заботиться о твоем народе вызывает у меня восхищение. Правильно ли я поняла суть проблемы? У государства нет финансовой возможности создать и содержать армию для борьбы с возможными врагами Амалонии?

— Да, моя царица, Демид может передумать и снова направить свои войска в нашу сторону, у нас нет выбора, мы должны воспитать армию, затраты на это огромны.

— Мой король, — Арайя старалась говорить как можно более смиренно, стоит ей оступиться со словом, и он не примет ее совета, — в детстве я читала одну сказку, в ней рассказывалось об одном правителе, который дарил каждый семье, в которой рождался мальчик, по луку со стрелами. В результате все мальчики его страны с самого детства учились стрелять, а вырастая, становились прекрасными лучниками и отважными воинами. Возможно, не нужно собирать армию, мой дорогой муж, нужно просто заложить традицию военного воспитания для каждой семьи.

Она замолчала, давая возможность мужчинам додумать ее идею, чтобы они смогли считать, что конечное решение и затея принадлежит им.

— Интересно, сказал Фазар, луки не дорого стоят, мы можем себе это позволить, но как нам сейчас подготовить армию на случай возможного нападения?

— А что, если закрепить за каждым обученным солдатом несколько семей, мужчин которых они в кратчайшие сроки обучат мастерству сражения, — предложил вдохновленный Славий.

— Отличная идея, брат, — воскликнул Фазар, — это не требует никаких расходов на сборы и содержание армии, но позволит нам получить максимальный результат в необходимые сроки.

Мужчины начали бурно обсуждать все возможности данного решения, их лица светились радостью. Арайя сидела тихо, ее сердце наполнялось любовью к тем людям, которые находились рядом с ней. Ее муж был неплохим человеком, в нем было доброе начало, и он действительно хотел счастья для своего народа. Славий был отличным воином, он всем сердцем был предан короне, честь, достоинство и благородство гербом светились в его чистых голубых глазах.

— Брат, — подумала она, — я должна называть его так.

— Арайя, ты молодец, ты моя муза, ты вдохновила нас на прекрасное решение, — сказал ее муж. — Я объявлю о новой традиции, каждый рожденный мальчик отныне будет с детства иметь лук, — он поцеловал ее руку.

— Мой царь, — ты очень мудрый правитель, — она нежно улыбнулась своему супругу.

Следующие несколько месяцев Славий и Фазар были полностью заняты организацией обучения воинов. Они вместе постоянно выезжали, знакомились с семьями будущих воинов, обучали приемам боя и стрельбе из лука. По совету своей жены Фазар лично вручил лук каждой семье, где были сыновья, дабы вдохновить их на подвиги ради государства. Арайя с удовольствием наблюдала, как его природная гордыня потихоньку отступала, он начал общаться с простыми людьми, и по ее просьбе несколько раз выезжал вместе с ней знакомиться с фермерами и мастерами, торговцами и ювелирами. От простого народа королевская чета узнала много того, что можно было легко исправить, но что не было исправлено благодаря нерадивому местному руководству. Некоторые управляющие округами получили серьезный нагоняй, некоторые были разжалованы. Люди были искренне благодарны королю за его помощь, а Арайю просто обожали, ее внутренний свет был заметен издалека. Люди чувствовали уважение к себе, и отдавали свое служение вдвойне. За полтора года такой политики Амалония увеличила свои доходы вдвое, имела хорошо обученную армию и полностью преданный народ, который был готов пойти и в огонь и в воду ради своей страны.

Отношения между Арайей и ее мужем были теплыми и спокойными. Он доверял ей. Видя ее мудрость и разум, он часто советовался с ней, ее советы приносили ему славу и почет.

Однажды они ехали верхом мимо банановых и кокосовых плантаций, с целью ознакомления с работой на них. Неожиданно прямо в лоб царя ударился камень, рассекнув кожу и пустив кровь. Охрана метнулась в сторону и тут же притащила за шиворот невысокого коренастого мужчину лет пятидесяти, который горячо извинялся, пытаясь объяснить, что это произошло случайно.

Фазар был ужасно зол, но Арайя подъехала к нему на своем любимом, подаренном мужем скакуне голубого окраса, приложила к ране платок. И взяла его за руку. Тем самым давая понять, что царь должен быть мудрым и милосердным.

— Зачем ты это сделал? — чуть успокоившись, спросил Фазар.

— Сир, простите меня, я пытался сбить кокос, я не видел вас. Моя семья голодает уже второй день, управитель уволил меня в прошлом месяце за то, что пришлось остаться дома в воскресенье и не выходить на работу, так как моя жена была больна, и мне нужно было заботиться о ней и о наших детях. Простите меня, я не хотел причинять вам вреда.

Арайя наклонилась к мужу и что-то шепнула ему на ухо. Лицо короля просветлело.

Он тут же приказал отвести его к управителю плантации.

Жестко отчитав того за жестокость, проявленную к жителю государства, Фазар уволил его, повелев работать на плантации сборщиком урожая без выходных в течении шести месяцев. А человеку, который порезал ему лоб камнем, он сказал следующее:

— Дерево щедро, оно дает нам плоды, чтобы жить, но Правитель щедрее дерева, поэтому он даст тебе не только средства на жизнь, но и новый дом для твоей благочестивой семьи. Отныне ты назначаешься управителем данной плантации, так как честно отработал здесь более двадцати лет и прекрасно разбираешься в том, что и как здесь нужно делать. Ты добрый человек, твое доброе сердце принесло тебе добрые плоды.

Вскоре об этой истории знала вся страна. Люди славили мудрость Старшего правителя, чему Фазар был необычайно рад.

Королевские дети вернулись домой и росли на радость родителям. Арайя часами играла с ними и гуляла в ароматных садах. Фазар виделся с ними каждый день, но ненадолго, так как государственные дела не требовали отлагательств. Вечерами Фазар приходил к ней ненадолго, никогда не оставаясь с ней на ночь. Она привыкла к тому, что ей часто хотелось продолжения его ласок, которые были искусными, но не достаточно продолжительными. Ей также хотелось спать с ним до утра, но он утверждал, что они не смогут высыпаться, если станут спать вместе, и она не смела настаивать. Со временем, он стал приходить к ней реже, но она понимала, что он уставал, и она сама была рада лишний раз отдохнуть, памятуя о том, что жена должна контролировать сексуальное желание своего мужа. Она начала замечать, что относиться к нему не как к мужу, а как к хорошему другу, с которым они вместе работают, выполняя свою часть договора. Она ужасно скучала по Славию, который избегал встреч с ней, и она его не осуждала, но страстно желала его видеть. Иногда она была уже готова звать его, но благоразумие и долг брали вверх. Она не смела бередить его раны, она хотела, чтобы он женился и стал счастливым.

В этот день был чудесный вечер, Фазар уехал в соседнюю провинцию по каким-то делам и должен был вернуться лишь через несколько дней. Фелина и Леон спали, Арайя поцеловала их в щечки и решила прогуляться под светом ночной Селены. Она бродила по саду, как вдруг услышала стук копыт. Белокрылый вождь — конь Славия — скакал навстречу из темноты леса. Она заметила, что он держал на руках какую-то девушку, кажется, она была без сознания.

Конь притормозил, Славий заметил Ари.

— Сестра, — он снова назвал ее этим глупым словом, — что ты здесь делаешь одна? — в его голосе звучало волнение.

— Кто эта девушка. Ей нужна помощь?

— Да, я нашел ее у дороги, у нее разбита голова, она без сознания, я должен срочно отвезти ее к Знасию, лекарю.

— Я с тобой.

— Это исключено, возможно, она чем-то больна, я не пущу тебя, прости.

Безапелляционно он развернул коня в сторону домиков на отшибе королевских садов и сорвался с места. Ари почувствовала, как гнев поднимается откуда-то изнутри. Она точно не знала, что вызвало такую реакцию. Возможно это ревность к этой несчастной, которую он так заботливо держал на руках. Не контролируя себя, она резко зашагала в сторону дома Нали и ее отца. Когда она вошла в дом, незнакомка уже лежала в постели, переодетая в чистое белье и омытая заботливыми руками Нали. Славий разговаривал со Знасием, седым старцем в очках, возле горящего камина в гостиной.

— Она приходила в себя? — спросила Арайя.

— Да, но она, кажется, ничего не помнит. Славий будет взбешен, когда увидит тебя здесь, он сказал, что велел тебе отправляться домой, — Нали улыбалась.

— Не знала, что он имеет права отдавать мне приказы, — Ари сказала это громко, и, повернувшись, лицом к лицу столкнулась с тем, о ком говорила. Глаза Славия пылали каким-то странным заревом, она видела это пламя однажды, но совсем при других обстоятельствах.

— Мое единственное право, сестра, заботиться о твоей безопасности, уверен, Фазар был бы очень разочарован, узнав, что ты прошагала в одиночестве почти тридцать минут по ночным королевским садам.

Его глаза метали молнии, ее же были готовы пролиться дождем.

— Я останусь здесь, чтобы заботиться об этой девушке, — она сказала это сама не зная почему, скорее просто поперек ему.

— Я уже сказал, что это невозможно, Знасий позаботиться о ней.

Он взял ее за руку и резко потянул за собой. На дворе было темно, как в дымовой трубе, лишь узкая лунная дорожка освещала тропинку, ведущую ко дворцу.

— Как ты дошла сюда в такой темноте, безрассудная… — он осекся.

Он тащил ее за собой так, словно она была уличной девкой, а не Старшей Правительницей.

Она пыталась вырвать руку.

— Отпусти меня, мне больно.

— Нет, — его голос был жестким и безучастным.

Это было уже слишком. Плотина прорвалась, и слезы хлынули из ее глаз.

— Отпусти, — закричала она и упала на землю.

Впервые это случилось. Она не заметила, как отчаянное одиночество и постоянное состояние вынужденной разумности загнали ее в психологический тупик. Истерика нарастала. Единственный свет, лампада ее сердца, человек, невидимое присутствие которого давало ей стимул держаться, был жесток к ней. Ее психика не могла этого вынести. Да еще и эта женщина, она чувствовала какую-то опасность, исходящую от нее. Ее чувства нельзя было обмануть. Она точно знала, что ее сердце болело. Славий опешил. Он не ожидал такой реакции. Он так долго избегал ее, так долго тренировал себя быть с ней лишь братом, заботящимся и преданным. И сейчас он был взбешен тем, что она подвергала себя опасности, более того он был вынужден остаться с ней наедине, что явно выбивало из равновесия всю его решимость, вымуштрованную месяцами одиночества. Она лежала на земле, беспомощная, хрупкая, обливаясь слезами. Ее горе было ему понятно. Его сердце рвалось на части, и он не знал, что делать.

Он поднял ее на руки и сел с ней на скамейку в тени. Достав платок, он вытер ей лицо. Ее запах. Его голова закружилась, словно он получил удар.

— Прости, — шепнул он.

Она прильнула к нему, уткнувшись лицом в пульсирующую жилку на его шее.

Секунда, и его возбуждение было почти неконтролируемым. Он напрягся, словно струна, месяцы тренировок — все было напрасно, он не может сопротивляться ее магнетизму, он любил ее, и сейчас его сердце снова рвалось по швам, зашитым тонкими нитками долга.

— Ари, прошу тебя, не губи нас, — его голос стал хриплым.

Сейчас ее рассудок был далеко. Ей было все равно, она с трудом понимала кто она, сейчас она была просто женщиной, которая любила, и она имела на это право.

Она подняла голову и прильнула к его губам. Он замер. Она бешено впивалась в него, слезы хлыстали ее по лицу, измученное сердце больше не могло вмещать в себя ложь. Он схватил ее за плечи так, словно она была убийцей, уничтожающей его жизнь.

— Нет, Ари, нет, — сказал он тихо, отстраняя ее и ставя на землю.

Он снова вытер ее слезы.

— Твои дети, ты нужна им, если мы сделаем это, ты уже не будешь королевой, а твои дети нуждаются в матери.

Она стала неподвижной маской. Слезы катились по безжизненному лицу.

Он взял ее на руки и молча понес ко дворцу. Черный ход скрыл их совместное появление. Он уложил ее в кровать, налил какое-то снадобье из маленького пузырька, висевшего на шее, и дал ей выпить.

— Кайлима научила меня готовить его, оно успокоит тебя и принесет сон. Спи, моя королева, моя жизнь уже принадлежит тебе, я не могу дать тебе больше.

Он поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты.

На следующий день стало известно, что незнакомка пришла в себя, но абсолютно ничего не помнила из ее прошлого. Знасий сообщил, что у нее, скорее всего, амнезия из-за сильного удара по голове. Девушка смогла назвать лишь свое имя — Лилия. Ее одежда не была бедной, ее платье, хотя и разорванное в нескольких местах, было сшито из дорогой ткани, возможно на ней были украшения, но, скорее всего, ее ограбили. Возможно, в этом и состояла причина нападения. С самого утра Арайю подмывало пойти и посмотреть на нее, ее одолевала ревность, так как Ремия сообщила ей, что с утра Славий заходил осведомиться о ее здоровье. Арайя чувствовала, что с ней твориться нечто невообразимое. Ранее никогда она не испытывала подобных чувств. Ей казалось, что она летит с пьедестала невинности в злачную яму людских пороков, тех, которых она распознавала в других за километры. Теперь же она оказалась слепа к голосу разума. Ее съедало чувство жадности, она хотела, чтобы Славий принадлежал только ей. Эгоизм рос с каждой секундой, и она не могла сопротивляться. Она задавила себя слишком сильно, долго лишала себя возможности следовать зову своего сердца, и, перегнув палку, теперь пожинала плоды своего труда.

После обеда она все же не выдержала, одела на себя самое красивое платье, если такое возможно было выделить среди ее многочисленных вещей, нарядилась в бриллианты и жемчуга, приносящие женскую силу, и пошла в дом к Нали. Погода была, как всегда, жаркая. Солнце пекло невыносимо, но чувство, сжигающее Арайю изнутри, было куда горячее.

— Жара, — сказала она, обнимая встречающую ее Нали.

— Да, дорогая, судя по твоим глазам, просто испепеляющая пустыня.

— От тебя ничего не скрыть, моя дорогая Нали. Я бы хотела познакомиться с нашей гостьей, которую наш любезный Славий доставил к нам во дворец и теперь так усердно о ней заботится.

Нали чувствовала приближающуюся грозу. Она взяла Ари за руку и отвела в сторону.

— Не твори глупостей, умоляю. Она хорошая девушка, простая, напуганная и очень милая. Она ни в чем не виновата. Молю тебя, Арайя, будь благоразумной.

— Ты боишься, что я причиню ей вред? — Арайя смеялась, но смех был наполнен горечью и болью.

— Нет, просто помни, кто ты.

И Нали тихонечко пошла в сторону летней веранды, на которой слышались чьи-то голоса.

Они вышли на открытую площадку, залитую дневным светом и усаженную цветами. Седовласый Знасий пил чай вместе с маленькой хрупкой девушкой. Ее черные блестящие волосы были скромно уложены назад в две закрученные линии и спускались свободным хвостом до пояса. На ней было надето скромное голубое платье, обтягивающее ее худощавое тело. Ее лицо было невинно, как у юной девушки, хотя на вид ей было не менее двадцати.

Завидев Старшую Правительницу, Знасий немедленно поставил чашку и встал в знак приветствия.

— Ваше величество, — он улыбнулся как всегда открыто и лучезарно.

Девушка растерявшись не стразу поняла, кто перед ней, покраснела, поставила стакан, встала и сделала неуклюжий реверанс.

— Ваше величество, это Лилия, ее история вам уже знакома, — сказала Нали.

Арайя смотрела на эту невинную почти девочку, ее сердце защемило от стыда за свое поведение.

— Лили, — она подошла к ней и взяла ее за руки. — Прошу вас не волноваться, у нас вы будете в полном порядке. Знасий позаботится о вас, а Нали будет вовсе не прочь болтать с вами вечера на пролет.

— Ваше величество, — ее голос был тихим, похожим на голосок божественного ангела, — со мной не очень весело болтать, я ничего не помню, — ее карие глаза наполнились слезами.

Сердце королевы было разбито. Он не сможет не заботиться о ней, он воин и защитник, он возьмет ее под свою опеку, она это точно знала. Теперь ей стало понятно то первое чувство, которое пронзило ее насквозь, когда она увидела Славия, везущего Лили на своем коне. То чувство, вызвавшее бурю в ее душе, сопротивление неизбежному, тому, чего она всегда боялась, но знала, что это неминуемо произойдет. Она смотрела на эту беззащитную девочку, и ей хотелось кричать, ибо она тоже нуждалась в нем, нуждалась больше, чем эта дрожащая кроха, но она имела право на все, кроме его любви. Она была замужем, замужем не только за королем, но и за государством. Она была матерью не только своих детей, она была матерью целого народа. Это было целью ее существования. Ее предназначением, ее судьбой. Арайя легонько присела на стул.

— Тебе плохо? — взволнованно спросила Нали.

— Это все жара, — тихо ответила Арайя. Ее голос был упавшим, почти мертвым, — дай мне воды.

Знасий тут же исчез и немедленно вернулся с каким-то пузырьком. Капнув несколько капель в стакан, он протянул его Ари.

— Спасибо, — она выпила его залпом, не разбирая вкуса.

— Думаю, мне нужно прилечь, пойду к себе, — она безжизненно посмотрела на Лили, — душа моя, все будет хорошо, у вас все будет прекрасно, я вижу.

Она встала, казалось, ее рост стал намного ниже. Украшения безжизненно висели на ней, словно тяжелые камни, давящие ее к земле. Не видя куда идти, она медленно поплелась, плечи упавшие, глаза прозрачные.

У выхода Нали взяла ее за руку.

— Я провожу тебя, вдруг тебе станет плохо. Сегодня действительно палит.

Арайя подняла на свою подругу уставшие безжизненные глаза.

— Она его будущая жена, — тихо сказала она и пошла по одинокой тропинке, испепеленной безжалостным полуденным солнцем.