15 июля 2000 года

— Мадемуазель Дюран! — Катрин почувствовала, что кто-то осторожно теребит ее за рукав. Неужели она задремала в этом неудобном кресле прямо в больничном коридоре? Она ведь вышла из палаты всего на минутку подышать свежим, не пропитанным запахом болезни и страха воздухом.

Девушка подняла глаза. Перед ней стояла пожилая медсестра.

— Что? — испуганно воскликнула Катрин. — Как она?

— Все так же. Плохо, — вздохнула медсестра. — Я очень сожалею, мадемуазель, но мы уже ничего не можем сделать, только снимаем боль. Она зовет вас, пройдите, пожалуйста, в палату.

Катрин подошла к двери палаты. Нет, она не будет плакать. Мама не должна видеть ее слез. Она вытерла глаза и открыла дверь. Ее мать, Ноэль Дюран, лежала на высокой постели, вся опутанная трубками капельниц. Катрин осторожно подошла к Ноэль.

— Катрин, — едва слышно прошептала женщина. — Катрин…

— Мама, я здесь… — Катрин взяла мать за руку, тоненькую, почти прозрачную, на которой была видна каждая жилка. Болезнь, обнаруженная врачами уже на слишком поздней стадии, в считаные месяцы сделала из полной сил и энергии женщины высохшую мумию. Она едва шевелила губами.

— Катрин, прости меня. Прости за все… — шептала Ноэль.

Катрин сжала руку матери, еле сдерживая слезы.

— Я все видела, видела, как тебе было больно… Прости…

Катрин пыталась поймать взгляд матери, но Ноэль смотрела куда-то мимо нее, будто за плечом девушки кто-то стоял.

— Теперь я свободна, — выдохнула Ноэль, по-прежнему глядя куда-то в пространство. Катрин показалось, что губы матери тронула едва заметная улыбка.

Вдруг Ноэль всхлипнула, потом тяжело захрипела. Катрин нажала кнопку экстренного вызова персонала. Через несколько мгновений в палату вбежали врачи. Медсестра заботливо обняла девушку за плечи, и Катрин покорно вышла с ней в коридор.

— Это конец? — обреченно спросила она.

— Да, похоже, — кивнула медсестра.

— Я должна позвонить отцу, — глухим голосом произнесла Катрин.