Совет галактического ядра принимал высокого гостя в палате света. Кресла, разработанные с учетом анатомических особенностей каждого из 28 представителей совета, висели, казалось, над черной бездной на фоне мерцающих звезд, прямо в воздухе, поддерживаемые невидимыми гравитационными полями. За спиной каждого из них парила объемная голокарта с границами владений их цивилизаций. В центре на полу, закручиваясь в спираль, раскинув свои длинные и широкие рукава, усыпанные мириадами звезд, была изображена галактика с пятном яркого света, словно огромное солнце, в центре которого и стоял в ожидании высокий гость, высокий в прямом смысле этого слова. Без малого десяти метров роста и около тонны веса. Он двигался на удивление быстро и грациозно. Прекрасно сложенное существо. Великолепно развитая мускулатура с видимой мощью тугих мышц подчеркивалась биозащитным костюмом, который, будто вторая кожа, обтягивал его тело. Умные зеленые глаза внимательно следили за происходящим. Внешне спокойный и безмятежный, гость ждал решения совета, скрестив могучие руки на широкой груди. Ответ он уже знал заранее. Представители древнейших цивилизаций, входящие в совет, были для него легко предсказуемыми. Они его боялись. Он знал это, чувствовал их страх на том уровне, на котором хищник чувствует страх жертвы. Не кичась своим превосходством, как физическим, так и интеллектуальным, размер его мозга превосходил по массе некоторых представителей совета. Если смертоносные возможности его тела они могли себе представить, то о пределах возможности его измененного мозга не знал никто.

Точно также в ожидании решения совета перед ними стоял его предшественник много тысяч лет назад. Он надеялся на справедливость, веря в мудрость совета. Напрасно.

Это сборище, в которое входили древние, удерживая власть, держали под жестким контролем молодые расы, определяя рамки пространства, в котором они будут жить и развиваться, жестко контролируя их численность и уровень развития. Методы, которыми это достигалось, чаще всего были кровавыми, хоть и не руками совета. Сами они не любили пачкаться. Они просто развлекались, стравливая молодые расы между собой.

Родная система, состояла из тридцати планет, три из которых были обитаемы. Невероятное, просто фантастическое стечение обстоятельств. Три совершенно разных расы, развиваясь параллельно, не зависимо друг от друга, выходят в космос одновременно.

Мир и торговля процветали в их системе долгие столетия, пока в один прекрасный момент к ним не пожаловали в гости посланники галактического совета, которые брали под своё крыло все молодые расы, предлагая различные выгоды от союза с ними, и оберегая от самых разных бед, которые сами же и устраивали.

Время шло. Преодолев межзвездное пространство, его народ, который называл себя Атлантами, начал колонизировать соседние системы. Оказалось, что незаселенные, безжизненные системы, в которые они пришли, принадлежат цивилизации Берг, чья родная система находится очень далеко от этого места. Демонстрация военного флота Бергов, вынудила обратиться за помощью в совет галактического ядра, который, за лакомый кусочек космоса, потребовал непомерную плату с простодушных гигантов. Согласись тогда на такое, его предшественник практически обрек бы на многие года рабства будущие поколения своего народа. Отвергнув предложение совета и согласившись на безжизненные миры, разбросанные далеко по космосу и от родной системы, раса гигантов быстро выплатила квоту, установленную советом за право пользования.

Весь свой созидательный интеллект они направили на освоение этих безжизненных миров, и вскоре об этих жемчужинах космоса заговорила вся разумная галактика.

Гиганты, совершенствуясь в созидании, процветали, познав законы мироздания и материи, пока в один момент без предупреждения и объявления войны на их торговые суда не начали нападать Кварги – раса разумных паукообразных насекомых – одна и трех рас его родной системы. Переговоры по прекращению огня ни к чему не привели. Кварги требовали освободить обжитые гигантами миры и убираться из этих уголков космоса на все четыре стороны. Гиганты недоумевали, что могло случиться с их добрыми соседями.

Воинами атланты не были. Сама мысль об убийстве живого существа претила самому естеству гигантов, даже несмотря на то что, гибли их соплеменники.

Пришлось обратиться в Совет, который отреагировал тогда крайне странно, заявив, что не будет вмешиваться.

–Естественный отбор. За право на жизнь нужно бороться, мол, это даст толчок к вашему развитию. Все идет своим чередом, -заявили они тогда. Его предшественник умолял их вмешаться, но был выдворен на свой корабль и отправлен ни с чем восвояси.

Тем временем, пока он был далеко от дома в цитадели совета, власть в родной системе захватили Кварги. Сговорившись со второй разумной расой Свис, они прогнали Атлантов из родного мира под угрозой уничтожения.

Теперь совет смотрел на детище своих слов тех далеких времен со страхом. Что тогда, что сейчас – это было одно и тоже существо, и всё же разница между ними была огромной.

Идеальная машина для убийства: рост, вес, скорость впечатляли даже таких, как Сморны, которые жили войной и чтили ее как своего Бога тысячи лет. Но сейчас, после того, что случилось, не рискнули бы выступить против гиганта в одиночку.

Кварги вырезали население планет Атлантов одну за другой, получая от этого какое-то животное удовольствие. Те бежали, оставляя победителям то, что создавалось таким трудом. Враг захватил все миры гигантов, кроме одной системы, заперев их там и оставив наедине со своим горем и страхом.

Добродушные гиганты искренне не понимали, чем они заслужили гнев и агрессию со стороны своих соседей. Не понимали они также и того, почему мудрый и древний совет не вступился за них, позволив Кваргам бесчинствовать в их мирах, за пользование которыми они когда-то заплатили столь высокую цену тому же совету. Цена, которая заключалась в нескольких тоннах галактиона – редчайшее вещество в галактике, которое можно было добыть только в межсистемном пространстве, собирая его буквально по атомам. Не металл, но и не органика – уникальное вещество. Синтезировать или понять природу его происхождения не удавалось никому, пока созидательная наука гигантов не присмотрелась к галактиону внимательней.

Познав некоторые секреты мироздания, в основе которых лежали черные дыры и антиматерия, гиганты научились использовать энергию самого пространства, можно сказать, на уровне творца. И они творили. Научившись на безжизненных мирах, которые отдал им совет, максимально плодотворно используя свои технологии и силу своего интеллекта, создавая условия для жизни там, где их никогда не было, для любой расы. И не важно, чем эта раса дышала: метаном или кислородом, хоть серной кислотой. Они создавали по просьбе других народов то, что под силу было только создателю. Эти технологии и стали причиной их краха.

Секрета из добычи галактиона Атланты не делали и делились своими знаниями со всеми, кто был в этом заинтересован. Технократические цивилизации утратили гармонию с окружающим их миром, развивая технику, без которой они уже не могли жить, а не духовные начала. Оони разучились видеть и чувствовать мир таким, какой он есть. Поэтому всё, чем делились с ними гиганты, оставалось вне понимания. Всю свои историю Атланты жили в единении с природой, слушая ее и внимая ей, не утратив и не притупив изначальные функции своего мозга. Они интуитивно чувствовали окружающий их мир и пространство, чувствовали потоки космических энергий на тонком уровне, познали суть этого тонкого нематериального мира. Перелётные птицы всегда знают, где север, не имея никакого представления о компасе.

Совет решил, что эта раса в будущем может угрожать их власти. Таким образом к ним и пришли завоеватели. Гиганты не умели воевать, а постоять за них не решился никто, боясь объединенной мощи совета древних.

Запертые в своей системе, они прекрасно понимали, что их исчезновение с лица галактики лишь дело времени. На пути своей эволюции они никогда не были хищниками, и не знали кровожадности, пока слово на совете атлантов не взял Бальтазар.

В тот момент, когда все обсуждали, куда лучше бежать, чтобы выжить, он пришел на совет с молодым млахом – пастбищным животным. Подцепив к своей голове различные датчики, он в присутствии всех сделал то, чего до него не делал никто из его народа – оторвал голову бедному животному и, выпив его кровь, произнес: – Братья и сестры, чтобы нам выжить, всем нужно сделать также с нашими врагами. Отбросив тушу мертвого животного, он подошел к машине, которая в этот момент снимала показания с его мозга и тела, достал кристалл, с записанной на него информацией и продолжил, держа кристалл в руке:

– Здесь записаны показания моего мозга в момент этого вынужденного убийства. Здесь записано отвращение от крови как от вида, так и от ее вкуса. Здесь записана решимость на это действие, здесь всё. – он обвел взглядом хмурые лица соплеменников, на многих из которых в глазах он прочитал первобытный ужас. – Совет был прав, говоря мне, когда я пришел к ним за защитой, говоря о естественном отборе, выживет сильнейший, мы должны научиться убивать! – закончил он.

Его изгнали, считая, что он сошел с ума, и приведет их народ к полному уничтожению, которое итак было неизбежно. Бальтазар ушел, но за ним последовала часть оставшихся в живых гигантов.

Те, кто остался на планете, были уничтожены спустя год, причем не Кваргами или Свисами как можно было бы ожидать, а одной из древних рас – Медианцами. Эти существа, похожие на змей или ящериц, никогда не останавливались ни перед чем ради собственной выгоды. Уничтожив последних гигантов, они так и не узнали секрета созидательных технологий, хотя их никто и никогда не скрывал. Они попросту не поняли, как ими пользоваться.

Бальтазар как раз прошёл очередную процедуру по изменению своего мозга, внося в него кое-какие коррективы по изменению инстинктов, основу для которых составляли записи с того самого памятного кристалла и первобытных инстинктов, взятых у особо агрессивных и беспощадных животных. Отключая в мозге одни рецепторы и активируя чувствительность других, они стали идеальными машинами для убийства. Теперь по их венам тёкла не кровь, а яд. Тела обросли броней из хитина, а кости стали прочнее закалённой стали.

Когда ему сообщили о том, что случилось с их домом и теми, кто там оставался, горевать и сокрушатся по этому поводу он не стал. Эти чувства отныне были неведомы его измененному мозгу. Но злость и ярость он чувствовал прекрасно. Он поклялся отомстить. И от того, как эта месть будет приведена в исполнение, космос вздрогнет.

Остатки гигантов искали многие в течение долгого времени, пока они не стали просто легендой.

Те не многие, что пошли за Бальтазаром, укрылись там, где никому и в голову не пришло бы их искать – почти на самой границе галактического ядра, там, где бушевали в своей ярости первозданные силы хаоса, возле сверхмассивной чёрной дыры, как её называют люди, хотя они даже на йоту не представляют, что это такое на самом деле и какие силы там задействованы. Зато имели представление об этих силах те, кто искал Атлантов, поэтому и не совались туда близко. Там, на границе физического мира, раздираемого на части и переводя его в тонкий мир, и укрылись остатки великой расы. Всего пять сотен атлантов.

Используя всю мощь своего интеллекта и технологий, они приспособились к выживаю в условиях, просто невозможных по отношению к жизни, хотя правильней будет сказать не к жизни, а к выживанию, закаляя своё тело и дух в условиях, где гравитация, при неверном шаге, может тебя расплющить, а жесточайшее излучение может испепелить в один миг.

Ясна, подруга, жена, спутница по жизни всегда следовала за Бальтазаром. Последовала и в тот раз, хотя на мгновение и ей показалось, что он сошёл с ума. Такое иногда случалось, что кто нибудь из атлантов, терял рассудок, но крайне редко и никто никогда никого не убивал. Она знала, что он хочет лишь одного – спасти их народ, чтобы они не прекратили существование как вид. Такие методы, как изменение своего организма, своей сущности, ей очень не нравились, поэтому она отказалась проходить процедуры и настояла на том, чтобы сохранить генофонд.

Каждого родившегося ребёнка сохраняли, заморозив в крио камере до тех пор, пока атланты не найдут себе новый дом. Не это адское убежище, а настоящий дом, планету, где они смогут вырастить свои сады, где они не будут ждать, что придет враг, где будут спокойно и счастливо жить их дети. Всего родилось сто младенцев до того, как все атланты кроме Ясны изменились и перестали давать потомство. Ясна подарить детей Бальтазару не смогла потому, что он изменился первым. Она настояла на том, чтобы её заморозили вместе с детьми, чтобы, когда придёт время, она смогла научить их быть теми, кто когда-то назывался народом Атлантов.

Данный природой дар видеть и чувствовать мир тонких энергий, которые они использовали для создания прекрасного и вечного, позволил гигантам создавать самое смертоносное оружие в галактике. Наверное, гиганты и сами до конца не осознавали, что же они создают на самом деле и какие будут последствия.

Атланты брали малые планетоиды и переделывали их в гигантские даже по их меркам космические крепости, начиняя их невероятной мощи оружием. Они искусственно научились продлевать свою жизнь на тысячи лет, терпеливо дожидаясь, когда смогут отомстить. Когда этот момент наконец настал, Бальтазар считая, что они готовы, уничтожив всю эскадру охранявшую цитадель совета, вторгся к ним.

– Уважаемый совет, – начал он, намереваясь поторопить их с ответом, – я могу помочь вам с принятием решения.

Коконы защитных полей пали с кресел совета. Теперь он мог их слышать. Хотя, он слышал их и раньше, улавливая малейшие вибрации от их голосов.

– Я повторю свой вопрос: Отдадите ли вы нам наши миры, за которые мы когда вам заплатили? В этом случае я никого из присутствующих не трону и уйду спокойно.

Так резко и вызывающе с советом еще никто и никогда не дерзал общаться.

– Как смеешь ты угрожать нам? Твоя судьба решена, жди, – прогремел раскатами голос военного начальника Сморнов, и кресла вновь накрылись защитными полями. Бальтазар прекрасно слышал, как к цитадели был вызван флот Кварга. Цель почти была достигнута. Осталось только подстегнуть к действию сам совет. Вечно они хотят все сделать чужими руками.

О флоте Кварга он не беспокоился, они входили в его план. Их ждали. Три корабля-планетоида были неподалеку от этого места, скрытые полями иллюзий, и ждали своего часа. Как только флот Кварга покинул родную систему, десять планетоидов, также накрытые полями иллюзий, начали кружить медленный хоровод вокруг системной звезды Кварг, которую они переименовали и считали своей добычей в одной из систем, которая раньше принадлежала Атлантам. Посылая короткие импульсы особых энергий, они воздействовали на саму суть звездной материи, создавая необратимые последствия внутри звезды. Тоже самое одновременно происходило еще в двадцати восьми солнечных системах в самых разных уголках галактики.

Он посмотрел на парящие в воздухе кресла. Своим особым зрением Бальтазар видел поток энергии, который поддерживал их в воздухе, проследил, откуда он берет начало. Под полом была скрыта силовая установка, от которой, словно ручейки, тянулись потоки энергии к каждому отдельному креслу. Выбрав кресло, похожее на дерево, с раскидистыми толстыми ветвями, обвивая которые своим змеиным телом, удобно устроился грузный Медианец. Бальтазар усилием своего мозга отсек поток энергии, перенаправив его с кресла на себя, впитывая и накапливая лучистую энергию словно губка. Дерево, парившее в воздухе, со стеклянным звоном рухнуло на черный, мерцающий звездами, пол, разрушив иллюзия бездонной пропасти космоса.

– Дешевые фокусники, – подумал Бальтазар, глядя на то, как извиваясь, барахтается змей, и удивленно озираются по сторонам остальные члены совета. Вслух же он произнес:

– Я ждал этого момента тысячи лет не для того, чтобы стоять и слушать, как вы обсуждаете, какой из вызванных флотов ваших прихвостней придет сюда первым. Не тот вопрос вы обсуждаете. Вы отдадите наши миры обратно или нет? Он повысил голос, в котором был слышен едва сдерживаемый гнев.

Удивление на их лицах доставило ему ребяческое удовольствие. Он чувствовал себя как ребенок, который нашкодил, а взрослые ничего не могут сделать.

–Ты! – прошипел Медианец. Он уже освободил свое тело из под ветвей и продолжал, надвигаясь на гиганта:

– Как смеешь ты…

– Как посмели вы?! – прервал его Бальтазар, – кто дал вам право решать, какой расе жить, как им жить, а кого следует уничтожить.

На ворвавшихся в зал совета воинов Сморна он не обратил ни малейшего внимания, создав защиту огородив пространство вокруг себя потоками энергии, которые впитывал прямо из реактора цитадели. Они открыли огонь, который не причинил никакого вреда Бальтазару. Энергетический вихрь, подхватил пущенные в него заряды и смерчем кружил их вокруг него смертоносным торнадо. Сморны – хорошие воины. Не растерявшись, они всем скопом ринулись на него, на бегу обнажая страшного вида клинки. Распределив бушующий вокруг ураган энергии на выходы из залы, он запечатал его намертво.

С виду неповоротливый гигант, встретил противника своими огромными когтями, которые были изогнуты, словно сабли, горящие изнутри зеленоватым огнем, крутанулся на месте столь стремительно, что следовавшие первыми воины ударились о воздух, который вдруг стал плотным и горячим. Боли никто из них почувствовать не успел, настолько быстро и тонко их разрезало пополам.

Из отрубленных конечностей и перерубленных тел реками лилась кровь. Весь этот танец смерти длился не более десяти секунд, как всё было кончено. Некогда могучие войны валялись, словно поломанные игрушки с оторванными руками и ногами. Раненых не было, можно было не проверять. Вываленные наружу внутренние органы и выпушенные кишки говорили красноречивей любого лекаря.

Усилием своей воли Бальтазар перекрыл питание остальным креслам, в которых в шоке сидели члены совета галактического ядра. Они все со звоном попадали на пол, как осыпаются осенью листья.

В это время флот Кварга вышел из гиперпространства.

– Смотрите, что сейчас случится с вашими прихлебателями, сказал он, подключаясь к энергиям, которые питали голопроектор, внимательно следивший за окружающим цитадель пространством.

В воздухе развернулась огромная картина, на которой один за одним появлялись различного тоннажа корабли Кваргов, выходя из гиперпространства. Неожиданно как для совета, так и для вражеского флота, по бокам, будто из неоткуда, сбросив поля иллюзий, появились две небольшие планеты. Третья планета появилась сзади вышедшего из-под пространства флота, замкнув полукруг. Планетоиды начали светиться изнутри, тем же зеленоватым пламенем, что и когти Бальтазара. Казалось, само ядро планет просвечивало их насквозь, разгораясь все сильнее. Пространство на изображении объемной картины данного участка космоса дрогнуло. Сама материя обрела плотность, закрыв собой свет далеких звезд. Звук в безвоздушном пространстве невозможен в принципе, но, тем не менее, все отчетливо слышали звук нарастающего свиста. Это был стон самого космоса, стон великого Ничто. В одно мгновение тысячи кораблей Кварга оказались под страшной силой гравитационного удара, который превратил их в груду бесполезного металлолома. Их флот оказался, будто, между двух ладоней, которые прихлопнули его, словно назойливого комара. После этого планетоиды, вновь спрятавшись за вуалями маскирующих полей, переместились за тысячи световых лет от этого места, и заняли места в далекой системе, ожидая своего часа.

– Ты ответишь за это, Бальтазар, – сказало существо, похожее на медузу.

– Разве того, что вы уничтожили когда-то мой народ лишь только потому, что не смогли постичь чудес нашей науки, вам недостаточно? – с издевкой спросил он, – или вы уничтожите нас еще раз за то, что я пришел просить отдать то, что принадлежит нам по праву? Бальтазар медленно приближался к медузе, постепенно заставляя атомы воздуха двигаться быстрее. Воздух вокруг существа, похожего на медузу начал нагреваться, становясь сухим и горячим как в пустыне, принося ей невыносимые мучения.

– Нравится? – спросил он, присаживаясь на корточки напротив нее.

– Гори в пламени, чудовище! – задыхаясь от боли, выдохнула медуза.

Помня о том, что члены совета нужны живые, Бальтазар ослабил хватку, воздух вокруг медузы начал остывать. Остальной совет молчал.

– Что-то вы какие-то скучные, может и впрямь добавить огонька, а то наша встреча проходит как то прохладно. Он вызвал изображение родной системы Медузы.

– Смотри, – сказал он, для эффекта щелкнув когтями друг о друга, высекая зелёные искры. Системная звезда в тот же миг, сбросив верхнюю оболочку, в страшном взрыве превратилась в сверхновую, сжигая в адском пламени родные миры медузы. По залу прокатился отчаянный вопль существа, осознавшего, что осталось без родной колыбели, которая вскормила и выходила его народ.

Дальше Бальтазар вызывал одно за другим изображения всех двадцати восьми материнских систем совета, и с каждой из их родных звезд происходили страшные вещи: все они гибли, подчиняясь воле гигантов, страшной смертью.

В центре одной звезды возникала черная дыра, затягивая в свою ненасытную утробу звезду и разрывая на части безумной силой гравитации планеты системы. Некоторые звезды затухали прямо на глазах. Ядерная реакция в их недрах прекращалась почти мгновенно. Солнце медианцев, которые добили оставшихся в родной системе гигантов в погоне за богатством, превратилось в огромный кристалл невиданной красоты. Миры же Медеи замерзли очень быстро, лишенные тепла звезды.

– Ты чудовище, – сказал кто-то из зрителей этого действа.

– Вы помните меня, когда я пришел к вам в первый раз, спросил он, силой своего разума вынимая из памяти компьютера цитадели совета запись, соответствующую тому моменту. На изображении перед этим же советом возник гигант, вместо когтей у него были пять обычных пальцев, а его добродушное лицо застенчиво улыбалось совету.

– Не может быть, – произнес кто то.

– Может, – утвердительно ответил Бальтазар. Мой предшественник и я – одно лицо, но два совершенно разных существа. Вы изменили нас, не остановив ту бойню, сказав, что выживет сильнейший. Те, кто выжил, переосмыслили сказанное тогда вами, и поняли, что вы были правы на счет естественного отбора. Теперь на правах сильнейшего, я счел ваши виды недостойными существования.

Это был приговор древним народам. Все двадцать восемь представителей древнейших рас галактики сидели на полу в ожидании своей участи рядом со своими креслами-тронами, в которых они, удобно устроившись, правили галактикой «Млечный путь» стальным кулаком. Кто-то сидел, обхватив голову руками, кто-то бился в истерике, кто-то просто сидел молча. В один миг они потеряли все: миллионы лет развития, все достижения, все обратилось в прах безвозвратно. На бывших повелителей – вершителей судеб было жалко смотреть, но на этом их ужас не закончился.

Бальтазар заключил их в силовые коконы, которые переместил на один из планетоидов. Там в лабораториях адской науки из тел представителей совета гиганты повытаскивали мозги, которые помещали в специально изготовленные прозрачные капсулы. Сконструированы они были так, что их узники, не имея тела и органов, могли продолжать чувствовать и видеть все.

Месть Бальтазара заключалась в том, чтобы они жили очень и очень долго, скитаясь в пространстве и не имея возможности быть притянутыми силами других космических тел. Он хотел, чтобы они ощутили ужас и обреченность пролетая другие звездные системы, видя пригодные для жизни планеты и другие цивилизации, но не имели никакой возможности попросить их о помощи. Специальные двигатели и автоматика должны следить за тем, чтобы они не сгорели в какой-нибудь звезде, облетая их по самым экстремальным траекториям, так что бы они молились о смерти, но их тюрьма каждый раз сохраняла им жизнь. Они должны скитаться вечно. Бальтазар видел их раскаяние. Умом он это понимал, но искусственно отключенные некоторые области мозга притупляли в нем такие чувства как сострадание или жалость.

Созданный гигантами культ смерти и разрушения, который они возвели в божественный ранг, шагал по галактике, уничтожая все очаги разумной жизни, забыв о том, для чего они изменили свою сущность созидателей. Они стали демонами разрушения.

Бальтазар не мог найти себе покоя, пока не были уничтожены или порабощены все разумные, которых они смогли найти. Жажда крови гнала его всё дальше и дальше от системы к системе.

Как напоминание о том, кем он был раньше, на груди у него висел в качестве украшения тот самый памятный кристалл, благодаря которому изменился облик почти всей разумной галактики. В этом кристалле хранилась информация с его мозга до того убийства невинного млаха, чью кровь он выпил.

Так продолжалось многие тысячи лет, пока однажды цепь, на которой висел кристалл, не порвалась. Вид упавшего кристалла заставил верховного демона вспомнить Ясну – свою супругу, которая не измененная вместе с детьми ждала своего часа пробуждения в давно забытом месте, куда когда-то они пришли, чтобы измениться. Повинуясь чувству, название которого он уже не мог вспомнить, он полетел к центру галактики, не зная, кто или что его зовет. Но этому зову он был не в силах сопротивляться. Найдя нужную ему планету и спустившись в ее недра, он нашел то место, где в объятиях криосна спала Ясна. Помнив о том, как она была против того, что они с собой делали, будить ее он не собирался,. Она предлагала здесь на этом месте, где никто никогда не будет их искать, начать заново строить их цивилизацию. Но осознав всю тщетность своих уговоров, она погрузилась в сон.

– Зачем же ты вообще тогда пошла за мной? – задал он вопрос спящей Ясне и, не получив ответа, пробежался когтями по кнопкам системы криосна. Через некоторое время женщина открыла глаза. Увидев Бальтазара и не узнав его, она закричала от ужаса, но взглянув в его глаза, в которых мелькнуло что-то знакомое, она узнала его, но не могла поверить в то, что это он.

– Бальтазар, что с тобой стало? – спросила она, с трудом узнавая его за всеми этими когтями, рогами и чешуей. Она поняла, что за всем этим скрывается дорогое и любимое ей родное создание. Только глаза оставались прежними, но и они не те, что раньше. Что-то неуловимо знакомое в них было, но эти глаза были глазами разрушителя.

– Ты отомстил, да?! – с горечью спросила она, уже зная ответ, и страшась, но надеясь, что ошибается.

Могучий гигант не ответил, он просто сел прям на пол, не сводя с нее своих зеленых глаз и размышляя о том, как же она прекрасна, и почему не пришел к ней раньше. Но не давно забытые чувства обуревали им, а низменная похоть, которой он и поддался: насильно усыпил Ясну обратно и овладел ей спящей. После этого Бальтазар часто приходил к ней, насилуя ее раз за разом, и укладывая обратно в крио камеру.

Шло время. Атланты находили слаборазвитые народы, которым по уровню развития было еще очень далеко до выхода в космос. Их не уничтожали, они ими правили, воюя между собой за каждый такой мир. Правили они жестоко. Развлекаясь, устраивали между ними междоусобные войны. Численность гигантов сокращалась на дуэлях и подлых убийствах. Однажды Бальтазар вновь в порыве своей похоти пришел разбудить Ясну. Она была готова. Крышкой от саркофага, в котором она спала, изловчившись, оглушила его, вырвав силовые кабеля, и связав его, она увидела кристалл, висящий на его шее. Страшная машина, изменившая всех атлантов, хранилась в подземельях этой же планеты. Найдя ее, и поместив туда своего возлюбленного, Ясна начала экспериментировать, не зная, как ей пользоваться.

Неизвестно, сколько времени Бальтазар провел на этой Богом забытой планете в объятиях машины, которая изменяла его второй раз. Но планета, на которой это происходило, казалось, всколыхнулась от его крика, полного безмерного страдания. В этом крике было все: и раскаяние, и желание умереть, и безысходность, и радость. Его мозг даровал ему забвение, лишив сознания, а Ясна, ощущавшая в тот момент его эмоции, и переживая их как свои собственные на том тонком уровне, на котором могли общаться между собой атланты, сошла с ума. Проснувшись, Бальтазар нашел ее сидящей в кресле за пультом управления машиной, которая вновь сделала его самим собой, и все же не тем. Осторожно подойдя к ней, заглянув ей в глаза, он увидел пустоту. Такие прекрасные и знакомые, цвета утреннего неба, ее глаза, были абсолютно пусты. Разум покинул её тело, оставив ему живую, но пустую оболочку, в которой теплилась жизнь двоих еще не рожденных существ. Вновь исправленный мозг отдавал себе полный отчет в том, что он творил все эти тысячелетия. Осознав, что он сделал с Ясной, он решил прекратить свое существование. С этим грузом он жить не мог.

И вот, стоя на краю обрыва в глубокую пропасть, он, полный решимости, был готов сделать шаг навстречу своей смерти. Раньше, до всех этих событий, сделать это он бы не смог. Любая жизнь, включая собственную, была неприкасаема и священна, а теперь он готов лишить жизни себя. Все эти игры с изменениями своей сущности не прошли даром, наложив свой глубокий отпечаток. Немного поразмыслив, он пришел к выводу, что, видимо, эта адская машина под управлением Ясны не все вернула на свои места. Он все еще может отнимать жизнь, и не важно, даже если она своя собственная. Подумав о том, чем занимаются сейчас его соплеменники, вспомнив изначальную цель всех своих действий: отомстить и спасти свой народ – он вернулся в подземелье, где оставил Ясну. Она все также сидела в кресле, смотря в никуда. Почувствовав еще раз две искры зачатой жизни в ней, он принял решение, что не станет себя убивать, пока не будет уверен в светлом будущем этих детей, которые, возможно, смогут возродить его народ, память о котором он предал. Погрузив несчастную Ясну обратно в криосон, он улетел с планеты. Путешествуя от системы к системе, где бесчинствовали атланты, он пытался напомнить, кто они на самом деле. Ему приходилось убивать их ради спасения своей жизни и достижения своей новой цели, ясно понимая, что останься хоть один измененный гигант в живых, он не даст спокойной жизни всем остальным, будет тиранизировать и убивать всех, кто будет ему попадаться, потому что Бальтазар сам когда-то ради мести искоренил в них то, что раньше было свято. Так он начал охоту на всех измененных, исправляя заодно то, что они успели натворить. Ему приходилось уничтожать целые народы, которыми безжалостно правили его соплеменники, и возрождать их вновь, неся в их миры добро и свет. Когда был уничтожен последний демон разрушения, на самом краю галактики он нашел удивительно похожий на его родной мир маленький голубой шарик, такой красивый и девственно чистый. На его поверхности обитали примитивные, но живущие в гармонии с планетой и отдаленно похожие на него самого существа. Он чувствовал в них добро. Это место своей удаленностью от большого скопления звезд подходило для возрождения, как никакое другое. Наличие десяти планет в системе придавало ему уверенности в безбедном будущем его народа, который он здесь собирался возродить. Доставив на поверхность в зону умеренного климата сотню спящих детей, которые в камерах крио сна ждали этого момента тысячи лет, он, покидая их, не беспокоился об их будущем, создав им все условия. Имея знания и умения чувствовать и управлять силами природы, они будут жить и процветать в этом новом для них доме.

Оставив руны предостережения будущим поколениям с описаниям краткой истории того, что случилось, он вернулся на свой последний из оставшихся планетоидов, страшного оружия возмездия. Не желая, чтобы будущие поколения видели, в кого он превратился, и, не желая отвечать на неизбежно последующие вопросы, которые разорвали бы в клочки его израненную душу, он остался жить на планетоиде, заняв орбиту рядом с этой новой планетой. Душевная боль и раскаяние от своих деяний, и от деяний его последователей, погнала его в цитадель совета. Он писал историю бесчинств измененных гигантов, высекая ее в стеклянном полу, который был тверже стали, и выжигая в металле, из которого состояла цитадель, писал о том, кем они были, и кем стали позже, благодаря зависти и корысти других цивилизаций. Много времени на это потребовалось, но Бальтазар, не жалея себя, продолжал писать историю – предупреждение для тех, кто когда-нибудь найдет это место. Затем он запрограммировал компьютер так, чтобы при входе живого существа в эти залы, на случай, если вдруг исследователи не смогут прочитать его руны, он показывал картину того, что было. Съедаемый чувством вины за то, что он с ней совершил, стоя над прозрачным саркофагом, любуясь ей и ненавидя себя, он ушел на планету, где все началось, туда, где в ее недрах крепким сном спала его Ясна. Он мог бы попытаться вернуть ей разум, но был уверен, что она этого не хотела бы, да и сам он жить уже не хотел. Его на этом свете держали лишь двое детей. Они имели право на жизнь, пусть и не зная своего отца, не зная, каким он был чудовищем, но со светлой памятью о своей матери, пусть и без нее. Погрузив саркофаг на планетоид, Бальтазар вернулся в безымянную систему, где оставил развиваться самостоятельно сотню детей.

Прошло много времени, пока он находился почти в самом центре галактики. Цивилизация, которая возродилась от сотни до миллионов, успела рухнуть под ударом войны. Как такое вообще возможно, они же не были изменёнными, что могло пойти не так? Словно сумасшедший, он метался по планете, выискивая оставшихся в живых, обыскивая руины за руинами, возведенные потомками тех, кого он здесь оставил, и находил их. Одичавших убивал, чтобы остаться в живых самому. Они видели в нём монстра и пытались уничтожить. Спасти удалось лишь нескольких.

Воспользовавшись мощью планетоида, он выбрал третью от звезды планету, подающую надежду на возрождение жизни своими вулканическими извержениями. Он ускорил эти процессы, раскаляя этот мир до невероятных температур, и остужая его кометами, содержащими необходимую для жизни воду. Никто не знает, сколько это продолжалось, пока Бальтазар не стал удовлетворен. Он принял решение извлечь из чрева Ясны двоих детей. Они должны дать начало новой жизни. Чтобы не повторить своей прошлой ошибки, и чтобы маленькие атланты не натворили бед в будущем он их изменил, внеся коррективы в их рост и мозг, решив, что пусть жить они начинают с чистого листа. Вмешавшись в их ДНК, они перестали быть братом и сестрой, так они смогут продолжить род. Отныне и в пищу употреблять они смогут не только то, что растет, но и плоть животных. Бальтазар считал, что так у них выработаются нужные навыки для защиты себя и нападения на других, если потребуется постоять за себя. Однако будущее этих детей он себе слабо представлял, так как не знал, как они будут развиваться, ведь зачаты они были от его осквернённого семени. Единственное, что он мог сделать, это попробовать поставить их на правильный путь – путь гармонии с миром.

Создав прекрасный сад, он поселил их там, заселив вместе с ними животных, которые будут их окружать в дальнейшем. Он стал их учить добру и злу, учил охотиться, чтобы добыть себе пищу, и возделывать землю, чтобы пища выросла. Дети называли его отец, но никогда не видели его воочию и любили его всем своим естеством. Когда они достигли определенного возраста, дерево знаний, как он велел им его называть, начало цвести, и дало плоды, содержащие в себе ферамон. Съев эти плоды, они стали мужчиной и женщиной, и звали их Адам и Ева.

Зная, что придет время вернуть разум любимой и вновь стать на защиту своих детей, которые назовут себя Человечеством, сам Бальтазар лег в саркофаг рядом со своей любимой Ясной на последнем оставшемся планетоиде смерти, сделав его спутником новой земли своего народа.