Я сидела на волнорезе, вглядываясь в море. Вдруг из воды появились бледные, покрытые тиной руки, схватили меня и потянули в глубину. Я в ужасе отбивалась, но руки держали крепко и постепенно затягивали все глубже и глубже. Под водой я разглядела зеленое лицо Санны и покрытое чешуей тело с русалочьим хвостом. Она пришла, чтобы забрать меня с собой…

Я очнулась от сна, когда Эйнштейн, потревоженный моими нервными движениями, спрыгнул с кровати и случайно включил стоявшее на полу радио. Было пять утра. За окном шумели птицы. Я натянула на ухо подушку и, прижавшись к Антти, забылась тревожным сном еще на пару часов.

Выпив утренний кофе, мы с Антти занялись велосипедом. С ним все было в порядке, руль совершенно точно не мог отвалиться сам по себе. Я заметила в глазах Антти тревогу.

— Похоже, твой ярко-зеленый железный конь кого-то здорово раздражает. И все-таки трудно представить, что кто-то просто так гуляет с гаечным ключом в кармане. Может, у тебя есть тайный недоброжелатель? — озабоченно поинтересовался он.

Я снова занервничала. Кому надо было портить мне жизнь? И вспомнила, что Аннамари пару раз выходила на улицу. Но она не производила впечатления человека, умеющего обращаться с гаечным ключом. Затем я попыталась вспомнить все места, где в последние дни оставляла велосипед, и занервничала еще сильнее.

— Ты уверена, что эта авария с велосипедом не имеет отношения к расследованию смерти Арми? — спросил меня в лоб Антти, когда я открывала дверь, чтобы отправиться на работу. Я не нашлась что ответить и тихо выскользнула на улицу.

На улице было прохладно, над морем поднимался туман, даже собачников на побережье оказалось меньше, чем всегда. Я заметила, что кручу педали медленнее обычного, — болела коленка. Надеюсь, вечером я все же смогу выйти на свою обычную пробежку.

После обеда я зашла навестить Киммо и страшно разозлилась, услышав, что Перец уже успел допросить его, даже не известив меня об этом. Если бы Стрем был на месте, я бы высказала ему в лицо все, что о нем думаю. А в этот раз предложила Киммо составить официальную жалобу и впредь отказываться от допросов, если на месте нет его официального представителя. Но в ответ он лишь покачал головой.

— Ты думаешь, это что-то изменит? Они уже решили, что я виновен… И я все равно попаду в тюрьму… Да мне уж все равно, ведь Арми больше нет… — Он безвольно, как тряпичная кукла, сидел на неудобном стуле и тер кулаком красные глаза. Мне захотелось дать ему пинка.

— Киммо, очнись! Это не роман Кафки, а реальная жизнь. Никто не сможет посадить тебя в тюрьму, если ты действительно не убивал Арми! И почему ты мне раньше не сказал, что Арми считала смерть Санны убийством? Что она говорила?

— Точно не помню… — Он так жалобно шмыгнул носом, что мне захотелось сию же минуту уйти. — Я не понимаю, откуда Арми это взяла. Мне кажется, она просто пыталась утешить таким образом моих родителей. Но я совершенно уверен в том, что Санна на самом деле покончила с собой. — И Киммо взглянул невидящим взглядом куда-то вдаль. Я вспомнила зеленое лицо Санны, привидевшееся мне во сне, и подумала, снилась ли она ему когда-нибудь тоже?

— Да, Санна как-то говорила мне, что собирается начать новую жизнь, когда ей исполнится тридцать лет. Она так мечтала быть счастливой, ей было хорошо с Маке, но она уже не могла отказаться от наркотиков и алкоголя. К тому же Арми плохо знала Санну, она просто верила всяким сплетням. Может, Санна покончила с собой потому, что поняла: она никогда не сможет изменить свою жизнь. Ты прочти хотя бы то стихотворение, которое она оставила перед смертью на своем столе. Да и Антти считал, что это самоубийство.

— А почему Арми только сейчас заговорила о том, что Санну убили? Ведь прошел целый год.

— Она сказала, что только сейчас обнаружила некоторые закономерности и связи. И что лишь недавно прочла это стихотворение на финском языке. По ее мнению, оно символизирует возрождение, а никак не смерть. Не знаю, я в литературе не особо разбираюсь! Прочти сама!

Слова Киммо удивили меня. Ведь Арми тоже не производила впечатления знатока поэзии. Я вспомнила, что видела у нее на книжной полке лишь томик Эйно Лейно да какие-то журналы. Вряд ли на досуге она занималась анализом литературного творчества Сильвии Плат.

Я отдала Киммо несколько книг о природе, которые передал ему Антти. Надеюсь, они хоть немного помогут ему коротать тоскливое время в камере. После работы я отправилась к Марите подшивать кожаную юбку. К моему великому разочарованию, ей было некогда со мной разговаривать — к ней в гости пришли коллеги с работы.

— Собрались посплетничать, — мрачно произнесла она на кухне, усаживаясь за швейную машинку. И лишь в этот момент я поняла, каким серьезным потрясением оказалась смерть Арми для всей Тапиола, как взбудоражила она всех жителей. Пожалуй, стоило остаться с гостями Мариты и послушать, что люди говорят о случившемся.

Марита нагнулась над швейной машинкой, и я увидела у нее под ухом огромный багровый синяк, начавший уже желтеть по краям.

Когда я подшивала край, на кухню ворвались близнецы и кинулись к кувшину с соком. Толкаясь и расплескивая сок, они напились и лишь после этого заметили меня.

— Мария, привет! Ты же полицейский, значит, это ты задержала Киммо, да? — начал разговор Матти.

— Я больше не работаю в полиции, — ответила я, откусывая последнюю нитку.

— А, понятно, его схватили те плохие полицейские, которых показывают в кино и по телевизору!

У меня не было сил вступать с ним в дискуссию о системе правоохранительных органов Финляндии, и я лишь согласно кивнула.

— Эти плохие полицейские однажды забрали в тюрьму Оде, Санна тогда плакала, — пояснил Микко.

Оде, Отсо… Ангел упоминала о каком-то Оде, Аннамари говорила про Отсо Хакала — мужчину, который избивал Санну и впоследствии сел в тюрьму за наркотики. На мой взгляд, он тоже подходил на роль возможного убийцы.

— Так Киммо и вправду убийца? А почему нам никто ничего не рассказывает? — возмутился Микко, и, прежде чем я успела открыть рот, они выбежали из кухни, словно и не хотели услышать мой ответ. Я знала, что Марита с нетерпением ожидает окончания учебного года и наступления каникул, чтобы отправить мальчишек в Инкоо к Саркела до тех пор, пока ситуации немного успокоится.

Вернувшись домой, я переоделась и начала собираться на пробежку. Колено почти не болело, но во время бега сильно отдавало в правое плечо, особенно на крутых поворотах извилистой дорожки. Я выбрала маршрут в сторону острова Кархусаари, мне давно хотелось полюбоваться видами старой усадьбы. Я бежала по пустынным дорожкам парка, сосредоточенно глядя вниз и стараясь не спотыкаться об узловатые корни старых деревьев. Вскоре городской шум остался позади, вокруг слышалось лишь пение птиц и шум леса. Дорожка привела меня на берег, там я сделала несколько упражнений на растяжку и направилась в обратный путь по узкой лесной тропинке. И в этот момент за спиной раздался треск веток, громкие шаги и тяжелое дыхание. Кто-то преследовал меня, пытаясь догнать.

Я побежала быстрее. Терпеть не могу, когда кто-то бежит следом, дыша в затылок. Я попыталась оглянуться через плечо, но увидела лишь мелькавший между деревьями темный спортивный костюм. Я заметила, как преследователь сократил дорогу, повернув на тропинку, которая вела напрямую на берег. Может, он затаился, чтобы неожиданно напасть на меня и столкнуть в море, как Санну?..

Я чуть не упала, споткнувшись о корень вековой ели, и это немного привело меня в чувство. Кому и зачем понадобилось бежать за мной? Видимо, случай с велосипедом произвел на меня слишком сильное впечатление… И все же я вздохнула с облегчением, вернувшись на побережье, где прохаживались парочки и хозяева выгуливали своих псов.

В районе девяти я стала собираться в клуб «Бизар». Натянула на себя старое блестящее трико, в котором когда-то занималась в спортзале, колготки в сеточку. Облик завершали короткая кожаная юбка и туфли на семисантиметровых шпильках, в которых я с трудом передвигалась. Да, надо чаще ходить на каблуках… В течение четверти часа я поливала голову лаком самой сильной фиксации, который только смогла найти, пытаясь поставить волосы дыбом. В старой косметичке я обнаружила бледно-розовую рассыпчатую пудру, подвела черные стрелки на глазах, губы покрасила помадой цвета пожарной машины. Раньше я ругала себя, что ленюсь выбрасывать старую косметику, но сейчас она оказалась очень кстати.

В прихожей накинула на плечи старую кожаную куртку и обернулась к зеркалу. Оттуда на меня смотрела юная Мария в панковском прикиде, как десять лет назад. Яркий боевой раскрас, прическа дыбом, похожая на небольшое птичье гнездо, кожаная униформа. И хотя прошло не так уж много времени, я поняла, что здорово изменилась за эти годы. Я стала красивее, во взгляде прибавилось уверенности, ушел внутренний страх. Ни за что на свете я не хотела бы снова стать той закомплексованной девочкой-подростком, какой была еще недавно.

Я спустилась по ступенькам и постучала в кабинет Антти:

— Посмотри на меня, пожалуйста.

Он взглянул, и я заметила, как широко раскрылись его глаза.

— Вау! Одевайся так каждый вечер! А ну-ка повернись. У тебя под курткой что-нибудь есть? Послушай, может, мне все же пойти с тобой? Страшно отпускать тебя одну в таком виде, — ухмыльнулся он.

— Не волнуйся, я смогу за себя постоять, — улыбнулась я в ответ. — Надеюсь, что не встречу в автобусе клиентов нашей конторы. Надо для смелости глотнуть чего-нибудь покрепче, составишь компанию?

— Я собирался еще поработать сегодня вечером, поэтому просто посижу с тобой.

Антти работал над докторской диссертацией, и периодически трудовой энтузиазм сменялся у него порывами отчаяния — тогда он метался по кабинету, расшвыривая в стороны бумаги и тоскливо вопрошая, буду ли я его любить, даже если из него ничего не выйдет. «Ничего» в данном случае обозначало доктора наук. После защиты диссертации он планировал уехать на некоторое время поработать за границу. Скорее всего в Соединенные Штаты. Мне же в Америке было совершенно нечего делать, разве что помогать доблестным агентам ФБР ловить международных преступников, хотя вряд ли они нуждались в помощи финской полиции в моем лице.

Я щедро налила в стакан лимонной водки, плеснув сверху спрайта. По-хорошему, мне не следовало пить: все-таки я шла на работу, а не развлекаться, — но я чувствовала, что надо взбодриться.

— Интересно, как человек может относиться к тому, что всю его жизнь выворачивают наизнанку перед другими, чтобы снять с него подозрение в убийстве? — вдруг спросил меня Антти.

— Лично у меня нет никаких грязных секретов. Почему ты спрашиваешь? Не хочешь, чтобы я туда шла?

— Не знаю… Может, просто немного ревную… Не понимаю, чего ради ты так носишься с этим Киммо?

Мне стало смешно. Я относилась к Киммо как старшая сестра, не более того…

— С тобой бы я носилась в пятнадцать раз больше, — попыталась отшутиться я. — А потом, знаешь, хочу докопаться до истины. Мне кажется, что в этом деле мы видим лишь верхушку айсберга, а большая часть произошедшего пока скрыта от глаз… — Я вспомнила, что говорила Минна о смерти Санны, но пока никому не хотела об этом рассказывать — даже Антти.

Он проводил меня до автобусной остановки. Я никак не могла найти проездной — наверное, потеряла его, когда упала с велосипеда в море. Жаль, могла бы ездить по нему еще две недели… Казалось, меня рассматривает весь автобус, хотя по дороге встретилась всего пара знакомых.

Мне пришлось проковылять довольно приличное расстояние на каблуках по пустынной территории бывшего завода, пока я наконец не обнаружила нужную дверь необходимого мне ангара. Скоро все эти заброшенные здания будут снесены, а на их месте построят новые жилые кварталы.

В дверях стоял здоровый, совершенно лысый парень в кожаном комбинезоне на голое тело, внутри толпился народ. Я почувствовала возбуждение, впервые в жизни попав на такую необычную и «жесткую» вечеринку.

Два складских ангара были соединены небольшим проходом, горело всего несколько ламп, на стенах в подсвечниках мерцали свечи. Длинный стол, пара стульев, в дальнем помещении — барная стойка и самодельная сцена с какими-то непонятными мне предметами. Играла «АББА». Я купила билет у странной девушки в черном парике, одетой в темное бархатное платье.

— Не знаешь, Ангел уже здесь? — спросила я у нее.

— Видишь ту девушку с длинными волосами? Вон, около бара. Это и есть Ангел.

На стене у входа висело два монитора, на одном крутился какой-то доморощенный порнофильм плохого качества, на втором — клипы Мадонны. Я неуверенно прошла на своих каблуках в дальний ангар к бару. К моему удивлению, вокруг было довольно много мужчин в обычной повседневной одежде, которые пристально рассматривали меня. Никогда раньше я так откровенно не чувствовала себя сексуальным объектом.

Ангелом звали девушку с невероятно длинными волосами. Я вспомнила, что не раз видела эти роскошные золотистые волосы, спускавшиеся почти до колен своей обладательницы перед собой на лекциях в университете.

Ангел… Она действительно заслуживала это имя. У нее было прекрасное, словно нарисованное художниками эпохи Ренессанса лицо, которое она почти не портила косметикой. Но на этом сходство с Ренессансом заканчивалось. Девушка была одета в черное облегающее платье, расклешенное к полу, словно хвост русалки. Огромный вырез демонстрировал молочной белизны грудь. Она казалась воплощением смелой мужской мечты.

— Ты, наверное, и есть Ангел, да? А я Мария, я звонила тебе по поводу Киммо.

— Привет. Возьми себе что-нибудь выпить, и пойдем куда-нибудь в сторонку поболтаем.

Я взяла с барной стойки пол-литровую бутылку белого вина и сделала большой глоток прямо из горла, не утруждая себя поиском бокала.

В начале беседы я попросила разрешения записать наш разговор на маленький карманный диктофон, который приобрела, еще работая в полиции. Благодаря этому диктофону я чувствовала себя самым настоящим детективом. Мимо меня проплывали странно одетые, чудные люди — казалось, что я в кино. Звучал голос Клауса Номи, сцена периодически скрывалась в клубах бутафорского дыма, усиливая впечатление нереальности происходящего.

Я поинтересовалась у Ангела деятельностью клуба. Она объяснила, что это просто клуб по интересам, вот только интерес у присутствующих был довольно необычный.

— Мне показалось, что сюда приходят просто снять себе партнера на ночь. Сколько парней уйдут сегодня отсюда с девочками? И почему большая часть этих ребят в совершенно обычной одежде? — Я выпила уже больше половины своей бутылки, и вопросы сыпались из меня как из рога изобилия.

— Я так не считаю. Обрати внимание, здесь соотношение мужчин и женщин один к трем. Причем половина женщин — лесбиянки и прекрасно знакомы друг с другом. А из другой половины у многих есть постоянный партнер, с которым они сюда и пришли. Так что свободных мужиков здесь не так уж и много, не беспокойся, — криво усмехнулась Ангел.

— А зачем Киммо сюда приходил?

— За тем же, за чем и многие другие: еще раз убедиться, что он такой не один, что людей его породы много. Продемонстрировать свой прикид, посмотреть на других. Ну и уж точно не за сексом. Я же тебе говорила по телефону: он был слишком привязан к своей Арми. Он был активным членом нашего клуба, даже выпускал различную рекламу и информационные листки вместе с Джоуком. — Она произнесла это имя на английский манер слова «joke» — «шутка». — Он должен сейчас прийти, я вас познакомлю.

— А что за представления вы здесь устраиваете?

— Киммо всегда выступал в роли мазохиста. А я была кем придется — когда госпожой, когда рабыней. Я, знаешь ли, люблю и женщин, и мужчин. — Она с вызовом мне улыбнулась. — А еще мы делали шоу, в которых я по-разному унижала Киммо — связывала, била, душила. И, надо сказать, его это здорово возбуждало, но он никогда не шел дальше. На сцене и в обычной жизни он вел себя по-разному. Здесь — смелый и раскованный, а в жизни тихий и застенчивый. Извини, подожди секунду, я сейчас вернусь.

Ангел ушла, и мне стало совсем неуютно. Я взяла еще вина и теснее прижалась к стене, разглядывая публику. Посреди зала танцевала странная пара — высокая, с меня ростом, женщина, одетая в ультракороткую прорезиненную юбку в обтяжку, вся увешанная железными цепями, и тощий мужчина с блестящими от геля волосами, наряженный в резиновую нацистскую форму. Похоже, муж и жена решили оторваться и хорошо провести время. Интересно, как им удалось так вырядиться втайне от всеведущих глаз детей?

В воздухе осязаемо чувствовалось напряженное ожидание. Все оценивающе рассматривали друг друга. Какой-то странный парень в наряде из сетки приблизился ко мне, окидывая голодным взглядом. Я быстро отвела глаза, уставившись в боковую стену. Два молодых парня, одетых с головы до ног в черную кожу, страстно целовались в углу. Лысоватый мужчина, похожий на налогового инспектора, жадно их рассматривал. Парень в сетке подошел ближе, но, к счастью, в этот момент вернулась Ангел и он разочарованно отошел в сторону.

— Возникли вопросы по сценарию. За это всегда отвечал Киммо, и он обычно все очень четко планировал. А я исполняла. Он никогда не вылезал вперед, ему нужна была рядом доминирующая личность. Он же мазохист чистой воды и всегда стремился устроиться так, чтобы рядом был кто-то посильнее его.

— Знаешь, он сейчас в тюрьме, совершенно один, без поддержки… Выглядит очень подавленным. Я за него переживаю…

Ангел усмехнулась.

— Вот и я совершенно не могу представить, что он прикончил эту… как ее… Арми. Он же совершенно пассивная личность. И хотя все эти люди вовсе не являются образцовыми гражданами, но на практике они все же никогда не осмеливаются воплощать в жизнь свои фантазии. Тем более я не припомню, чтобы его когда-нибудь возбуждала тема убийства.

— Ты говорила, что Киммо сюда привела Санна. Расскажи мне о ней.

— Санна появилась, когда здесь все только начиналось. Ее привел некий Оде Хакала — опасный тип, он спекулировал наркотиками. Сейчас, насколько я знаю, он уже пару лет сидит в тюрьме. Они с Санной частенько ругались и даже дрались. Причем это был не спектакль, он бил ее всерьез, пару раз мне даже приходилось разнимать их. Мы с ребятами тогда думали, стоит ли нам принимать их в свою компанию. Ты знала Санну?

Я кивнула, и Ангел продолжила:

— Значит, ты меня понимаешь. Санна была такой женщиной, которой можно простить все. Она была очаровательна, несмотря на все свои пьянки и наркотики. Когда Оде сел, ей стало немного легче. Мы с ней ходили на одни и те же лекции в университете. Жаль, что ее совсем не интересовали женщины… Я видела ее за два дня до смерти. Она была свежа, как весенний цветок и рассказала мне, что наконец-то нашла себе парня, с которым хочет начать новую жизнь. Мы так хорошо поговорили… А через несколько дней позвонил Киммо и сказал, что она умерла. Знаешь, я почти не удивилась: у меня было чувство, будто я знала, что это произойдет.

Я на секунду прикрыла глаза и представила Санну в этих бетонных стенах — старая кожаная куртка с закатанными рукавами, шрамы на тонких руках, удивленный взгляд распахнутых карих глаз.

— Санна навещала этого Оде в тюрьме? — поинтересовалась я.

Ангел не знала. Если бы я до сих пор работала в полиции, то легко могла бы уточнить передвижения Хакала на момент смерти как Санны, так и Арми. На мой взгляд, он идеально подходил на роль убийцы — сидящий в тюрьме преступник, человек, с которым я не была знакома.

— Вон тот парень из полиции — вдруг сказала Ангел, махнув рукой в сторону усатого мужчины в джинсах, который в данный момент что-то заказывал у барной стойки. — Удивительно, почему на все наши вечеринки они всегда присылают одного и того же полицейского; мы его уже давным-давно вычислили.

Мне показалось, что с этим усатым я тоже где-то встречалась. Возможно, он работал в смежном отделе в полиции, хотя я не была уверена. В любом случае я не хотела, чтобы он тоже меня узнал.

— Может, он здесь из-за Киммо?

Если Перец не совсем дурак, он непременно должен был проверить и эти связи обвиняемого.

— Может быть, но тогда он должен был бы представиться. Бедняга думает, что никто не знает, кто он такой, хотя любой за версту признает в нем полицейского. Представляешь, они, наверное, там жребий тянут, кому идти на наше шоу, и страшно завидуют тому, кто вытащил счастливый билет, — захихикала Ангел.

— Интересно, а я похожа на полицейского? Ведь до юридического факультета я окончила школу полиции. Что ж теперь поделаешь, если выправка даже со спины видна? — ехидно поинтересовалась я у собеседницы, но та лишь захихикала в ответ. Я немного смутилась, глотнула еще вина из горлышка и отправилась искать туалет.

В ангаре его, разумеется, не было, лишь довольно далеко на улице виднелась пара кабинок. Стояла темная ночь, по дороге к туалету я заметила, что ноги у меня заплетаются сильнее обычного, причем не только из-за высоких каблуков — дают о себе знать вино и лимонная водка. Надо сосредоточиться, иначе вечер может для меня плохо закончиться. Перед глазами стояла Ангел. Она явно кокетничала со мной, дразнила, улыбалась и строила глазки. Почему меня это тревожит? Неужели она смогла задеть неизвестные мне самой стороны моей натуры? Удивительно, насколько мы плохо себя знаем…

Я зашла в кабинку, закрыла дверь на щеколду. И в этот момент услышала на улице шаги. Я заметила, что остальные кабинки не заняты, но внутрь никто не зашел. Значит, кто-то поджидал меня снаружи.

Сердце испуганно заколотилось. Наверняка это был один из завсегдатаев в резиновом костюме или сетке, который выследил, как я вышла из ангара, и теперь чего-то от меня хочет… Я на мгновение растерялась, но быстро собралась с духом: в конце концов, я взрослая женщина, а не тварь дрожащая. К тому же у меня всегда с собой в сумке небольшой финский нож. Выдохнув, я резко открыла дверь.

Совершенно лысая женщина как раз тушила о землю окурок. Проходя мимо меня, она хмыкнула:

— Я так привыкла, что любовница не разрешает курить в доме, что даже в уличный туалет мне как-то неудобно с сигаретой заходить…

В этот же момент из соседней кабинки вышел мужчина. Я загляделась на него: он был с Антти ростом, и на голове — завязанные в хвост кудри, которым позавидовал бы любой рокер. Кожаный костюм сидел на нем как влитой, на ногах — тяжелые ботинки. На мгновение мне захотелось проверить, не разучилась ли я еще с легкостью обращать на себя внимание противоположного пола, но тут же мысленно дернула себя за ухо. Я не развлекаться сюда пришла, а на работу.

Пока меня не было, на эстраде начало происходить какое-то действо. Толстый, весь в татуировках мужик сидел посреди сцены в позе лотоса и прокалывал себе кожу иголками, которые, предварительно простерилизовав, ему подавала тощая унылая женщина, тоже вся с ног до головы покрытая татуировками. Через дымовую завесу пробивался запах больницы. В центре помещения, извиваясь и раскачиваясь в разные стороны, танцевал юноша на высоких каблуках. Я почувствовала себя совершенно потерянной и, несмотря на принятое раньше решение, направилась к бару за второй бутылочкой вина. Оно мне показалось гораздо лучше на вкус. Подошла ближе к сцене, пытаясь сосредоточится на происходящем, — вот мужчина втыкает иглу в кожу, и она выходит из ноги, потом из руки… Наконец он воткнул иголку себе в шею. Интересно, это приглашенный йог или дяденька так накачался, что впал в транс и не чувствует боли?

— Привет, подруга! И как тебе все это нравится? — Я автоматически взглянула в направлении голоса и увидела симпатичного парня в самой что ни на есть обычной одежде — джинсах, белой футболке и кожаной куртке.

— Что-то не особо.

— Может, тогда пойдем потанцуем?

Он приобнял меня, и мы пошли танцевать. Звенела музыка, гремели барабаны; я почувствовала, будто мне снова восемнадцать и я первый раз, как взрослая, пришла в хороший ресторан и меня пригласил классный парень… И я мечтаю о том, что именно он окажется тем любимым и единственным, на всю жизнь… Из динамиков лился хит девяностых «Я хочу тебя любить», и мне казалось, что рядом со мной танцуют мои друзья, знакомые, Санна…

Санна. Я же не танцевать сюда пришла. Музыка смолкла, и я направилась к краю танцпола. Мой кавалер следовал за мной.

— Не хочешь больше танцевать? Какая у тебя замечательная юбочка! — Он смерил меня взглядом, достойным гинеколога Хельстрема. — Что ты здесь делаешь? А ты как предпочитаешь — быть госпожой или рабыней?

— Мне, знаешь ли, нравится по-разному. Я по гороскопу Рыба — изменчивая и исчезающая, — ответила я, пытаясь говорить с той же интонацией, что и Ангел.

— Ах вот оно как… Звучит заманчиво… Меня зовут Себастьян. — Он протянул мне руку.

Я пожала.

— Мария.

— Дева Мария?

Я отдернула руку.

— Это старая шутка. К тому же не лучшая.

— Прости меня, повелительница. В следующий раз придумаю что-нибудь другое. — И Себастьян церемонно поклонился мне, будто придворный своей королеве. Я не придумала ничего лучше, как надменно кивнуть в ответ.

— Не люблю, когда повторяют старые шутки. — С этими словами я направилась к выходу, где увидела Ангела, которая беседовала с тем самым высоким красивым мужчиной с роскошными, стянутыми в хвост темными кудрями. Она заметила меня и приветливо махнула рукой.

— Познакомься, это Джоук, — представила она мне парня.

Тот начал расспрашивать о Киммо. Его взволнованный голос не слишком соответствовал общему облику. На поясе у красавца висела плетка, и он был похож на мрачного готического героя, который, как и полагалось в те времена, сначала наказывает свою женщину плеткой, а потом ласково целует, заключив в нежные объятия.

— Вы будете готовы выступить в защиту Киммо? Рассказать, что в своих играх он никогда не стремился к насилию? Объяснить, что… О черт!

У двери стоял комиссар уголовной полиции Пертти Стрем, собственной персоной, высокомерно помахивая удостоверением перед носом продававшей входные билеты девушки. Он прошел внутрь, не заплатив, разумеется, за вход, и теперь, вытягивая шею, рассматривал толпу с таким же выражением лица, какое я видела у своей матери, когда она перебирала горох, откидывая негодные горошины.

— Вот, полюбуйтесь, это тот полицейский, который задержал Киммо, — пояснила я удивленным Ангелу и Джоуку. Перец тоже нас заметил. Возможно, он не был полностью уверен в виновности Киммо и пришел сюда, чтобы получить какую-нибудь информацию, за которую можно было бы зацепиться. Я вспомнила, как, работая в полиции, тоже использовала любую возможность, чтобы продвинуться в расследовании.

Но сочувствие, которое я испытывала к нему, растаяло как дым, когда он бесцеремонно направился к нам и громко произнес:

— Мне следовало раньше догадаться, почему ты, Мария, так яростно защищаешь этого извращенца. Ты ведь, оказывается, и сама такая же.

— Осторожнее, это заразно, — ответила я ледяным тоном. — Хотя я твердо уверена, что ты и сам можешь давать уроки садизма.

Перец не мог отвести глаз от моей юбки и колготок в сеточку.

— Если бы я знал, что ты тоже увлекаешься этими делами, то арестовал бы за убийство тебя, а не Хяннинена. Разумеется, тебе надо было убрать с дороги эту Арми, чтобы самой резвиться с Киммо.

Эта мысль была настолько абсурдна, что я рассмеялась Перцу в лицо.

— А почему бы мне тогда не прикончить своего гражданского мужа? — ехидно поинтересовалась я, допивая остатки вина из бутылки, чтобы не было искуса выплеснуть их Перцу в лицо. Вместо ответа тот повернулся к Джоуку и Ангелу и начал задавать примерно те же вопросы, что и я, только облекая их в неприятные официальные формулировки. Я потихоньку включила диктофон, хотя прекрасно знала, что это незаконно. И почувствовала, что уже достаточно пьяна для каких-либо разумных действий, поэтому решила просто расслабиться и приятно провести остаток вечера.

Несмотря на хмель в голове, я заметила, что Перец довольно грамотно формулировал вопросы. Вряд ли ему удалось узнать у Ангела и Джоука больше, чем мне, — уж очень настороженно они относились к полиции и говорили, тщательно взвешивая каждое слово. Джоук как раз рассказывал ему о статье, которую Киммо написал для клубной газеты, когда мне снова понадобилось в туалет и я вышла.

В кабинке я подумала, что, пожалуй, пора возвращаться домой. И решила зайти внутрь и попрощаться с Ангелом и Джоуком, а затем тихо исчезнуть.

Вдруг из тени деревьев выскользнул человек в кожаной куртке и резко схватил меня за руку.

— Так легко ты от меня не отделаешься, Мария, — прошипела тень, сделав неприятным тоном ударение на моем имени, и я узнала Себастьяна. Его глаза сверкали ненавистью, было в них что-то еще более страшное, во что мне совсем не хотелось вникать.

— Убери лапы! — Я попыталась вывернуться, используя приемы самозащиты, но он держал меня крепко. Тогда я неожиданно ударила его ногой по ребрам. Он согнулся от боли пополам и опустился на колени на асфальт.

— В следующий раз внимательнее выбирай, к кому можно приставать, а к кому нет, — назидательно сказала я и поспешила внутрь ангара. Ничего, не так уж и сильно я ему врезала, он скоро придет в себя, поэтому мне действительно лучше побыстрее уйти.

Перец все еще мучил расспросами Джоука, но я больше не могла играть роль доброй самаритянки, пора было спасаться самой. Я вышла в заднее помещение, где Ангел беседовала с двумя разряженными лесбиянками. На сцене происходило действо, явно слизанное с драгшоу Мэрилин Монро. Я прислушалась к разговору — они тоже обсуждали Киммо и полицию. Я так устала от этих разговоров, что не отказалась, когда лысая девушка с острыми глазками предложила мне хлебнуть виски из ее фляжки.

— До чего же все женщины здесь роскошно одеты, — улыбнулась я проплывавшему мимо меня в танце транссексуалу, одетому как домохозяйка шестидесятых годов. — И какие интересные у людей фантазии… Интересно, этот, — я кивнула вслед транссексуалу, — действительно хочет походить на домохозяйку? И мечтает видеть своей партнершей девушку в платье в мелкий цветочек и в синем переднике?

— Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь увидеть Киммо во всей красе, — промолвила Ангел. — Он всегда одет лучше всех присутствующих мужчин.

— А ты знаешь парня по имени Себастьян? — поинтересовалась я. — Он был чересчур назойлив, мне пришлось немного охладить его.

Ангел отрицательно покачала головой.

— Среди постоянных посетителей такого нет. Смотрите, Джоук наконец вырвался из когтей полиции.

Джоук приблизился к нам танцующей походкой. Перца нигде не было видно. Себастьяна, к счастью, тоже. Я бродила в толпе гостей, прислушиваясь к долетавшим до меня разговорам. В основном обсуждали Киммо. Он всем нравился, никто не верил, что он настоящий убийца. Я поплыла в толпе черных одежд, кроваво-красных губ, сигаретного дыма, немного потанцевала с Джоуком, перехватив мимоходом бутылку пива…

Взглянула на часы и пришла в ужас — полтретьего, и я совершенно пьяна.

В этом клубе-ангаре не оказалось даже телефона, и никто не знал, где находится ближайшая стоянка такси. У меня не было другого выхода, как поймать машину на трассе.

Каблуки звонко стучали по асфальту. Я безуспешно пыталась идти ровно, не шатаясь. Внутренний голос опытного полицейского говорил, что ночью с пьяной, откровенно одетой одинокой женщиной может произойти все, что угодно. На что голос старой феминистки отвечал, что даже ночью пьяная и откровенно одетая женщина имеет право спокойно ходить по дорогам.

— Мария! Мария-я-я! — прозвучал в тишине знакомый мужской голос. Это был очень знакомый голос, но казался таким странным в ночи, что я испугалась. Кто это? Себастьян? Я не стала ждать, когда появится обладатель голоса, а рванула по асфальту бегом в сторону, где виднелись люди и сверкали огни витрин. Еще какое-то время крики звучали за моей спиной, наконец я подбежала к стоянке такси. Но и здесь мне не везло — занятые машины проносились, не останавливаясь, мимо.

Вдруг передо мной притормозил темно-синий «сааб».

— Привет, Каллио, почему ты меня не подождала? Садись в машину, — услышала я приказ Перца.

— Я ни за что добровольно не сяду с тобой в одну машину, Стрем!

— Хочешь, чтобы я тебя задержал?

— На каком основании?

— Появление в общественном месте в пьяном и неподобающем виде. Тебе куда? В Тапиола?

«Сааб» выглядел очень привлекательно. Стоило мне принять предложение Перца, и всего через десять минут я окажусь рядом с горячим душем и теплой постелью. И я, проглотив гордость, скользнула на переднее сиденье. Да и пара сэкономленных десяток не повредит моему бюджету.

— Слушай, а почему ты ушла из полиции? — вдруг спросил Перец, выруливая на дорогу.

— Мне не подходит эта работа.

— Ты хочешь сказать, что работа юриста тебе подходит больше? Твой поход в это злачное место был исполнен в лучших традициях частного детектива.

— На что только не пойдет хороший юрист ради своего клиента! Стрем, черт возьми, почему ты не пригласил меня на допрос Киммо? Еще раз, и я напишу на тебя официальную жалобу!

— А он и не требовал адвоката. Ты уверена, что не тратишь сейчас совершенно бездарно свое время?

— Ты имеешь в виду защиту Киммо?

— Я имею в виду работу адвоката вообще. Ты что, действительно хочешь просидеть тридцать лет за письменным столом, перекладывая бумажки и выступая в суде с идеями, с которыми совершенно не согласна? Это же не твое. Тебе нужна активная деятельность, это видно невооруженным глазом. И кроме того, аморально представлять преступника и убийцу невинной овечкой.

— А по-моему, гораздо более аморально стремиться посадить невиновного в тюрьму, вместо того чтобы приложить все усилия и найти настоящего убийцу! Черт возьми, ты даже не проверил все возможности! — Несмотря на хмель, я поняла, что сболтнула лишнее. Ведь это я должна была все проверить, прежде чем намекать Перцу на связь случившегося со смертью Санны.

— Послушай, Каллио! Если ты скрываешь от меня какую-то информацию, то быстро окажешься рядом с Киммо.

— Ничего я не скрываю, и не надо меня пугать! Останови машину, я выйду!

Нарушая все правила, Перец резко затормозил. Отсюда до моего дома было не более десяти минут пешком, но Перцу об этом говорить не стоило. Я сняла обувь и пошла босиком. И по дороге размышляла о том, что, если бы меньше пила и по-другому строила разговор с людьми, мне, возможно, удалось бы узнать намного больше. Хотя ничего страшного: надеюсь, запись на диктофоне даст мне необходимую пищу для размышлений. К тому же я очень неплохо провела время!