Тонкий силуэт белоснежного замка отчетливо вырисовывался на фоне сумеречного неба, темневшего перед наступлением ночи. Сидя перед Гильбертом на его белом скакуне, Грей порадовалась, что он не может видеть ее удивленного лица. Пенфорк совсем не похож на Медланд. По сравнению с этим замком их жилище казалось лачугой.

Грей поморщилась. Какое, должно быть, отталкивающее впечатление произвел на Гильберта замок Чарвиков, когда он впервые там оказался. Просто поразительно, что он решил спасти его от пожара, а не дал сгореть дотла несколько месяцев тому назад.

– Что ты думаешь о своем новом доме? – неожиданно раздался у ее уха голос Гильберта.

В отместку за волнение, которое вызывала его близость, Грей воздержалась от похвалы, которая могла бы сорваться с губ.

– Выглядит вполне прилично, – высказала она свое мнение, не поворачивая головы.

– Только и всего?

Его разочарование, вызванное столь лаконичным ответом, заставило ее улыбнуться. Несомненно, Гильберт гордился Пенфорком, так как это, разумеется, настоящая жемчужина, но сама она не польстит ему подтверждением этой истины.

– А что еще ты хотел от меня услышать? – спросила Грей, пожимая плечами.

Гильберт помолчал немного, прежде чем ответить.

– Он гораздо более приспособлен для жилья, чем Медланд. Здесь тебе будет удобнее.

– Значит, раньше у меня удобств не было?

Снова молчание, а затем неожиданно раздался смех – рокочущие звуки, поднимавшиеся из его сотрясавшейся груди, так что Грей чувствовала спиной это содрогание.

– Да ты смеешься надо мной, Грей Чарвик. Ее решение не давать рыцарю возможности видеть ее лицо вдруг куда-то улетучилось. Обернувшись, она заметила дьявольски поблескивавшие искорки в его глазах.

– Смеюсь над тобой?

– Да, в точности, как Лизанна. У тебя характер помягче, чем у моей сестры – хотя я и не видел еще подтверждения этому, – но ты все же во многом похожа на нее.

Не только сравнение с той, другой женщиной задело Грей, но и неожиданное изменение настроения Гильберта. Как ей сражаться с человеком, чей неожиданный смех согревал, а в глазах отражалось нечто, противоположное презрению?

– Я бы попросила не сравнивать меня с трусливой женщиной, которая пустила стрелу в спину моему брату, – отрезала она, резко отворачиваясь от Гильберта.

Грей должна была бы удовлетвориться тем, как воспринял ее выпад гордый рыцарь: тело его напряглось, и между ними возникла отстраненность, которой до этого не было. Она понимала, что зашла слишком далеко, но идти на попятную было поздно. Грей решительно устремила взгляд вперед, на возвышавшийся вдали замок.

Во время долгого пути она со страхом думала о приезде в родовое гнездо Бальмейнов, но сейчас обнаружила, что сгорает от нетерпения – что же скрывается за массивными стенами замка?

Когда всадники въехали во внутренний двор, она не почувствовала того разочарования, которое испытала, возвращаясь в Медланд. В этих стенах царило удивительное единодушие всех обитателей. Это было так непохоже на порядки в замке отца…

Гильберт остановил коня у главной башни и помог своей спутнице сойти наземь. Затем повернулся к дюжине встречавших его людей, собравшихся приветствовать барона и женщину, что приехала с ним.

Вновь панический ужас накатил на Грей, когда Гильберт подтолкнул ее вперед и она оказалась перед любопытной толпой, но девушка быстро взяла себя в руки и прогнала страх. Если это место станет ее домом, где будет расти ее ребенок, то не следует показывать свою беспомощность и уязвимость перед этими людьми.

К счастью, знакомство не затянулось, и Гильберт поручил Грей заботам Мелли.

– Проследи, чтобы ей было удобно в комнате Лизанны, – приказал он и удалился, прежде чем Мелли или Грей смогли возразить.

Ворча себе под нос, Мелли повела свою новую хозяйку в башню.

Хотя многочисленные окна в большом холле были расположены высоко – для дополнительной защиты башни, если вдруг нападающие ворвутся во внутренний двор замка, Грей удивилась обилию света в холле и остановилась оглядеться.

– В чем дело, миледи? – спросила Мелли. – Здесь что-нибудь не так или чего-нибудь не хватает?

Грей удивленно моргала.

– Нет, все в порядке, – с улыбкой ответила она.

Комната, в которую привела ее служанка, была небольшой, но хорошо обставленной. И, несмотря на сгущавшиеся сумерки, тут было так светло, как никогда не бывало в Медланде.

Солнце успело за день нагреть амбразуру окна, и Грей устроилась здесь, подтянув колени, насколько позволяли грудь и живот.

– Леди Лизанна тоже любила сидеть здесь, – сказала Мелли.

Грей бросила быстрый взгляд на служанку:

– Здесь?

– Да. Она никогда не сидела на стуле, как подобает леди, а именно здесь.

В голосе Мелли явно чувствовался упрек, но Грей предпочла не обращать на это внимания.

– Я бы хотела вымыться, – вздохнула она. – Не могла бы ты позаботиться об этом?

Мелли нахмурилась:

– До ужина слишком мало времени, миледи. Может быть, потом?

Грей уже было согласилась, но потом передумала. Она не позволит служанке указывать, что ей делать, а что нет.

– Нет, я хотела бы принять ванну сейчас. Мелли собралась вступить в спор, но стук в дверь объявил о том, что доставили сундук, с немногочисленными пожитками Грей. Лохань и воду для мытья принесли чуть позже.

С помощью Мелли Грей оделась и причесалась и теперь стояла над сундуком, когда-то принадлежавшим ее матери. Взгляд задумчиво скользил по лежавшему сверху подвенечному платью, по полотняному убору, который она держала в руках. Не раз пожалела она о том, что больше не носит головную повязку. Это было началом.

Кто-то без стука вошел в дверь. Наверное, Мелли, решила Грей, но не стала оборачиваться.

– Я скоро буду готова, – прошептала она, водя пальцем по пожелтевшей полоске полотна.

Ответа не последовало, но в следующее мгновение она почувствовала: Гильберт стоит за спиной. Не успела она обернуться, как он протянул руку и забрал у нее полотняный убор.

– Я не хочу, чтобы ты носила это, – резко заявил он.

– Уверяю тебя, я не собиралась надевать повязку, – Грей обернулась и попыталась снова завладеть своей вещью.

Некоторое время Гильберт смотрел на девушку, потом вернул повязку.

– Это мне нравится, – прозвучали тихие слова. Грей казалось, что он ласкает ее с головы до ног, хотя и не дотрагивается никоим образом. Каждая частица ее тела отзывалась на эту незримую ласку. Она пристально смотрела на красивого рыцаря и снова чувствовала, как вспыхнула искра неодолимого влечения, впервые озарившая ее жизнь у водопада.

«Но почему сейчас он является в образе того человека, каким был тогда?» – удивилась Грей. Почему не продолжает вести себя как жестокосердный страж, против которого она вооружилась холодностью и неприязнью? Действительно ли он так сильно желал ее, что готов был отбросить свою ненависть, лишь бы утолить страсть?

Чувствуя, как ослабевает ее решимость, Грей быстро отошла к очагу.

– Я вовсе не тебе стараюсь понравиться, – сказала она, бросая повязку на тлеющие угли, оставшиеся от огня, что согревал ее во время мытья. – Я хочу понравиться самой себе.

Она стала совсем другой женщиной, понял Гильберт, глядя на куски полотна, охваченные пламенем, хотя одна часть его души была преисполнена гордости за обретенную ею силу духа, другая часть печалилась об утраченной невинности и наивности. Он и Эдуард Чарвик – они сделали это с нею. Так же, как злоба Филиппа Чарвика за один вечер превратила Лизанну из беззаботного, жизнерадостного ребенка в разгневанную женщину, так изменилась и Грей.

Неожиданно почувствовав усталость, Гильберт закрыл глаза. Кажется, стоит ему коснуться чего-нибудь волшебного, как чудо рассыпается прямо у него в руках. Если только…

– Значит это пятно у меня на лице тебя не раздражает? – голос Грей прервал ход его мыслей.

– Раздражает? – Гильберт покачал головой, потом подозвал Грей: – Подойди поближе, я тебе кое-что покажу.

Недоверчиво поглядывая на барона, Грей подошла.

– Подними мою тунику.

– Не стану я этого делать! – она отступила на шаг.

Гильберт глянул на нее через плечо.

– Я вовсе не думаю соблазнять тебя, Грей, – резко ответил он, раздражаясь из-за такой подозрительности.

Грей вытянула перед собой руки и недоверчиво посмотрела на него.

– А что же тогда? – поинтересовалась она. Гильберт уже начал терять терпение из-за ее постоянного упрямства.

– Подними мою тунику и увидишь.

Грей поколебалась еще немного, но потом подошла поближе и подняла край туники, чтобы бросить взор на широкую мускулистую спину.

– Справа, – подсказал Гильберт.

Грей уже не нуждалась в указаниях, потому что сразу заметила большое пятно размером с ладонь как раз под лопаткой. Она невольно протянула руку и дотронулась до него.

«Так, значит, у него тоже есть родимое пятно», – раздумывала Грей, обретая то утешение, которое он хотел ей дать. Однако ему повезло больше, чем ей: пятно было скрыто от глаз посторонних.

Гильберт закрыл глаза, переживая ощущения, которые вызывало в нем прикосновение Грей. Достаточно было кончику ее пальца коснуться кожи, как в памяти ожили воспоминания о том, как они любили друг друга там, под звездами. Он почти чувствовал тепло ее влажной кожи и страстность неискушенных в любви губ.

Понимая, что если сию минуту не отодвинется, то потеряет над собой контроль и вызовет справедливое возмущение и гнев, он отошел в сторону.

– Видишь, у меня тоже есть пятно, – сказал он, оборачиваясь к Грей.

Она смотрела на Гильберта, не произнося ни слова.

– Не думаешь ли ты, что я дьяволово отродье? – поинтересовался он.

Этот вопрос вернул Грей к действительности, и она ответила с очаровательной шаловливостью:

– Может быть, не по прямой линии… Удивленное выражение появилось на лице Гильберта, в то время как Грей насмешливо улыбнулась.

Это обезоружило барона. Не в силах удержаться от улыбки, он подал ей руку:

– Ужин ждет.

У Грей появилось чувство, будто между ними протянулся мостик, хотя девушка не осмеливалась тешить себя ложной надеждой. Она вложила свою руку в его ладонь.

К удивлению Грей, не любопытство обитателей замка превратило трапезу в пытку для нее, а непроницаемые пристальные взгляды со стороны сэра Уильяма и сэра Майкла. Непроницаемые, но вместе с тем источавшие угрозу, которая чрезвычайно беспокоила девушку.

Не так уж она глупа, чтобы не понять, почему каждый из этих двоих был недоволен ее присутствием. Сэр Уильям – из-за естественной неприязни к ней, а сэр Майкл – потому что трижды она отказала ему. Гордость молодого человека должна быть уязвлена, так как он видит ту, что ему нравилась, рядом с бароном, его повелителем, носящую ребенка этого человека. Грей удивлялась, что при всем своем уме Гильберт продолжал доверять этим людям. Наибольшую опасность, по ее мнению, представлял сэр Уильям.

Несмотря на смущение, на протяжении всего ужина она сидела, гордо выпрямившись, беседовала с Гильбертом, когда тот к ней обращался, и отдавала должное замечательно приготовленным блюдам.

Грей все же спросила барона, несмотря на его гневно поднятую бровь, о двух рыцарях Чарвика, принятых им на службу. И сразу же едва установившееся между ними доверие стало шатким. Гильберт сердито сообщил, что сэр Майкл стал его дружинником, а сэр Уильям занимал пост смотрителя Сулльского замка.

Грей поинтересовалась, почему в таком случае Уильям находится в Пенфорке, но Гильберт отвернулся с недовольным и отчужденным видом.

Удовольствовавшись тем, что ей было дозволено узнать, Грей удалилась в свою комнату и нашла успокоение во сне, который вскоре снизошел на нее.