С тех пор, как Сабина отказалась поверить, что падение ее дочери несчастный случай, а не намеренная попытка причинить ей страдания, Александру повсюду стал сопровождать Сейф, кроме тех мест, входить куда ему не разрешалось. Его компания девушке нравилась, однако жег огонь стыда за свое поведение той памятной ночью, когда она умоляла евнуха остаться и когда сравнила его с жеребцом да еще захотела на нем прокатиться. И что хуже всего, Александра все еще испытывала чувство ужасной потери, испытанное ею в момент пробуждения; проведя несколько часов в его объятиях, она проснулась одна.

К счастью, Сейф не напоминал о случившемся и дни проходили относительно спокойно. Теперь, после отдыха, на котором настояла Сабина, Александра чувствовала себя полной сил и жизни и решила, что настало время помыться. Она дождалась часа, когда почти все обитательницы гарема собираются в купальне, и направилась туда.

Девушка прошла мимо Сейфа, который немедленно последовал за ней. Огромная тень евнуха накрыла ее. И только когда сернистые пары, клубами вырывающиеся из купальни, весело поприветствовали ее, Александре пришло в голову, что мужчина может последовать за ней. И хотя в присутствии евнухов ей никогда не было стыдно, мысль о раздевании перед ним заставила ее поежиться.

Подойдя к двери, Александра повернулась к Сейфу.

– Ты можешь подождать здесь, я скоро выйду.

– Мне не запрещается входить в купальню. – Глаза мужчины засверкали. – Я посещал баню в день прибытия сюда.

Он конечно понял, почему она не хотела входить вместе с ним.

– Ты будешь ждать здесь, – повторила девушка и отвернулась от него.

Сейф протянул руку к двери и Александра не смогла открыть ее.

– Если вы войдете, вместе с вами туда войду и я. Сжав зубы, девушка посмотрела на его руку, затем перевела взгляд на лицо.

– В купальне мне ничего не грозит.

– Я буду следовать за вами как привязанный всюду, куда мне дозволено входить, – напомнил он ей. – Это касается также и бани. Я чем-то отличаюсь от других евнухов?

Подавив желание крикнуть: «Да, отличаешься!», девушка подумала, что надо найти причину, объясняющую ее нежелание. У нее в мозгу роилось множество отговорок, но ее смущало то, что не находилось аргументов.

Решив быть до конца упрямой и последовательной в своих намерениях, Александра захотела выкупаться, даже если этот несносный евнух будет рядом.

– Очень хорошо, – согласилась она, – ты можешь сопровождать меня.

Изумление, промелькнувшее на его лице, обрадовало девушку. Совершенно очевидно, что он думал, будто она откажется от купания.

Сейф открыл дверь, и его спутница вошла в помещение. В предбаннике рабыня радостно поприветствовала ее:

– Ах, госпожа! – воскликнула она. – Вам уже лучше?

Александра кивнула.

– Мне надо вымыться, чтобы смыть воспоминания о прошлом вместе с грязью.

Рабыня повернулась к столу, заваленному разными вещами, и вынула из разноцветной груды плотный банный халат, полотенце и деревянные башмаки на толстой подошве.

– Можешь идти вперед, – сказала Александра Сейфу, не желая раздеваться перед ним.

– Я подожду вас.

Она открыла было рот, но мужчина демонстративно отвернулся и остановился возле стола. Не зная, сколько времени он даст ей на то, чтобы раздеться, девушка мгновенно сбросила с себя все, что на ней было и сунула руки в рукава халата, который держала рабыня. Теперь уже спокойно она надела деревянные шлепанцы, предохраняющие ноги от жара мраморного пола. Затем Александра взяла предложенное полотенце и поспешила вперед.

– Вы очень проворны, – похвалил ее Сейф.

Благодаря толстой подошве башмаков девушка стала выше ростом, хотя ей все равно приходилось задирать голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Ты ожидал, что я буду медлить? Направляясь к двери, он отрицательно покачал головой.

– Вообще-то нет...

Помещение купальни было достаточно большим, в центре располагался огромный бассейн, вдоль стен находились мраморные ванны для купальщиц.

Как Александра и предполагала, большинство женщин находились здесь и с любопытством наблюдали, как они подходили к воде Некоторых из них мыли рабыни в отдельных ваннах, другие лениво развалились у бассейна, жуя сладости и перебрасываясь словами, бесстыдно выставляя напоказ – обнаженные тела. Только две женщины, одной из которых была Нада, сидели в бассейне с теплой водой, почти неразличимые в густых клубах пара.

Александра благодарила Бога, не увидев там Лейлы. Пользуясь привилегированным положением первой жены, она была обладательницей отдельной маленькой купальни, но ее часто можно было встретить и в общем зале, где она любила посплетничать с другими женщинами.

– Тебе тоже надо было надеть деревяшки, – тихо сказала Александра Сейфу.

– Деревяшки? Что...

– Башмаки, – девушка кивком головы указала на свои ноги.

Мужчина поморщился.

– Боюсь, что я не сумею на них ходить, да и не хочу выставлять себя на посмешище, балансируя на этих колодках.

– Но другие евнухи так не считают. Вглядевшись в клубы пара, Сейф нашел глазами двух скопцов, тоже находившихся в помещении.

– Да, они носят деревяшки, – только и сказал он.

– Александра! – позвала Нада, вылезая из бассейна. Потоки воды ручьями стекали с ее стройного тела. Схватив розовое полотенце, она насухо вытерла тело и поспешила навстречу подруге.

– Как ты? – поинтересовалась Нада, обнимая девушку.

Александра украдкой бросила взгляд на Сейфа, пытаясь увидеть его реакцию на обнаженное тело, однако лицо мужчины оставалось непроницаемым.

– Я вылечилась.

– Аллах милостив, – произнесла Нада, затем отвернулась и побежала обратно в бассейн.

«Бог милостив», – мысленно поправила ее Александра, зная, что лучше не говорить этого вслух.

Рабыня, приготовившаяся мыть девушку, уже стояла рядом. Она попросила Александру повернуться.

– С мытьем я справлюсь сама, – заворчала Александра, отходя от Сейфа. – А ты будешь ждать здесь.

Он остался на месте, но глаза его неотрывно следили за ней. Она знала это так же точно, как и то, что скоро останется обнаженной, как и все прочие женщины. Надеясь, что пар, поднимающийся от воды, затруднит ему наблюдение, Александра старалась держаться к евнуху спиной, пока рабыня снимала с нее халат, от жары прилипший к телу.

Евнух не видел ее лица, но служанка заметила па нем краску смущения, когда девушка села в кресло перед тем, как войти в воду.

Мысленно умоляя Сейфа, чтобы он смотрел куда-нибудь в другую сторону, Александра ждала, пока рабыня соберет ее волосы в пучок и заколет их на макушке. Может, евнух именно так и делает, а ее воспаленное воображение твердит ей об обратном?

Решив убедиться в этом, девушка бросила взгляд через плечо туда, где оставила мужчину, но его там не оказалось.

«Интересно, где он?» – удивленно подумала она, поворачивая голову влево и вправо. Александра уже начала успокаиваться, сваливая вину за внутренний дискомфорт на воспаленное воображение, когда глаза ее встретились со взглядом Сейфа. Осознав, что стоя на противоположной стороне, он прекрасно видит ее наготу, девушка почувствовала, как у нее перехватило дыхание, и краска залила щеки.

Александра хотела отвести глаза от его пронизывающего взгляда, разорвать невидимую нить, явственно связывающую их в единое целое, но не сумела.

Затем она почувствовала другой жар, далеко не похожий на стыд, от которого затвердели ее соски, согрелся живот и который окончательно обосновался в интимной части ее тела. Девушка чувствовала, что тает, как щербет под прямыми лучами солнца.

Если его глаза могли производить такой сногсшибательный эффект, то что смогут сделать его руки, если она позволит им касаться ее так же дерзко. Это, должно быть, то, о чем так много говорили жены и наложницы, когда вели беседы о постельных утехах.

Но Сейф евнух! Мысль эта отрезвляюще подействовала на девушку, и ощущения, наполнявшие ее, улетучились, хотя она все еще не могла отвести от него взгляда. Затем пришла непрошенная и странная мысль: «А евнух ли он?»

Неужели это простое совпадение, что мать купила именно англичанина вместо скопца, впавшего в немилость? Множество рабов продавалось здесь на невольничьем рынке, и Сабине не было нужды приобретать такого бунтовщика, да еще навязывать его в провожатые...

Возле Сейфа появилась какая-то наложница, и это окончательно разорвало ниточку, связывающую их. В то же мгновение девушка почувствовала себя изнуренной и бессильно склонилась в кресле.

– Вам плохо? – спросила рабыня, прекратив намыливать ноги своей госпоже.

Александра выпрямилась.

– Я чувствую себя прекрасно, – проговорила она, пересаживаясь на скамейку таким образом, чтобы евнух мог видеть только ее спину. – Наверно, немного устала.

Служанка вернулась к своим обязанностям.

– Вода освежит вас, – заверила она, снимая с Александры деревянные башмаки, чтобы вымыть ей ступни ног. – Когда вы выкупаетесь в бассейне, я выкрашу ваши ладони и ступни хной. Тогда вы почувствуете себя хорошо и придете в себя окончательно.

«Если бы мне удалось прийти в себя!» – подумала девушка. Ей не нравилось смятение, возникшее в душе вместе с появлением Сейфа. Александру беспокоили грешные мысли об этом евнухе, никогда прежде не приходившие ей в голову. Она не имела таких мыслей даже по отношению к Рашиду. Ее жених так и не смог заставить ее испытать такую бурю ощущений, как Сейф.

Александру тщательно намыливали, потом поливали горячей водой, затем массировали, терли, снова поливали водой, хотя она уже, казалось, сияла от чистоты. Волосы ее подверглись той же процедуре и теперь пышной волной лежали вдоль спины.

– Халат! – потребовала девушка, кивком головы указывая на него.

Рабыня вручила ей требуемое, изумленная тем, что Александра тут же надела халат на себя.

– Вы уходите? А бассейн и хна, которую я обещала вам?

– Я еще не ухожу, мне просто холодно. – Александра не любила лгать, и солгала она крайне неубедительно, принимая во внимание капли пота, выступившие на ее лбу. Но даже самой себе она не хотела признаться в нежелании появиться обнаженной перед Сейфом. Уж лучше убедить рабыню, что она еще не полностью оправилась от ушиба.

Не глядя на евнуха, Александра направилась к группке женщин, сидящих на краю бассейна, и присоединилась к ним. Приподняв полу халата, она испробовала ногой воду.

В то же мгновение Хейфа, вторая жена Джаббара, оказалась около нее.

– Ты упадешь в обморок, если не снимешь с себя эту штуку, – проговорила она, ухватившись за рукав халата.

«Очень может быть, – подумала Александра, – зато сделаю это одетой».

– Когда мне станет лучше, я последую твоему совету, – сказала девушка, разглядывая женщину, чье когда-то стройное тело отяжелело от сладостей и лени.

Хейфа с заговорщицким видом придвинулась к ней ближе.

– Расскажи мне об этом новом евнухе, – от возбуждения вторая жена облизывала кончиком языка верхнюю губу, – к какому типу он принадлежит?

Александра прекрасно знала, о чем идет речь, но не смогла скрыть румянца смущения, окрасившего в ярко-розовый цвет ее прелестные щечки.

– Ничего не могу сказать, – зло проговорила она.

– Хм, – недоверчиво хмыкнула услышавшая наложница. – Разве не с тобой он провел все последние дни?

Эта мерзавка так произнесла свою фразу, что можно было подумать, будто они с Сейфом любовники. Александра знала, что не позволит втянуть себя в подобный разговор, однако она ощущала огромную потребность защитить себя.

– Он ходит за мной повсюду и спит у дверей моей опочивальни. И это все.

Совершенно очевидно, что ни одна из женщин ей не поверила, и кулаки девушки уже сжались, чтобы стереть ухмылки с их гадких лиц.

– Если наша невинная Александра ничего не знает о его мужских достоинствах, то, может, она спросит его о них? – предложила Хейфа, бросив хитрый и жадный взгляд на Сейфа.

– Спроси его сама, – огрызнулась девушка.

– Думаю, она боится его, – вынесла приговор вторая жена. – Смотрите, как она прикрывается в его присутствии. Может, он уже согрел ее холодную английскую кровь, и она не знает, что делать дальше?

Увы, ее слова слишком походили на правду. Зная, что имеет право оставить без внимания только завуалированный вызов, Александра, тем не менее, вскочила на ноги.

– Я докажу тебе, что не боюсь его, – бросила она в лицо Хейфе и пошла к Сейфу.

Широко расставив ноги, сцепив руки за спиной, мужчина рассматривал идущую девушку сузившимися глазами, и от его взгляда ноги будто прирастали к полу.

Приблизившись и остановившись перед ним, Александра, не обращая внимания на бешеное биение сердца, попыталась сохранить бесстрастное лицо.

– Хейфа, – кивком головы она указала на вторую жену, – хочет знать, к какому типу евнухов ты относишься.

От изумления мужчина нахмурил брови.

– Что вы имеете в виду?

Девушка мысленно застонала. «Ну почему с ним так трудно общаться?» Конечно, он знал, к чему она клонит. Не может же Александра вернуться без ответа на свой вопрос, поэтому она уперла руки в бока и задрала подбородок.

– У некоторых евнухов просто перекрывают выход семени, – проговорила девушка, злясь на себя за предательски дрожащий голос, – они способны доставлять женщине удовольствие без страха, что она забеременеет и хозяин откажется признать ребенка. Другие, как Халид, лишены и семени и органа.

Морщинки на лбу Сейфа разгладились, а изумление в глазах сменилось недоверием.

– Откуда вы об этом знаете?

Александра очень хотела провалиться сквозь землю. Тем не менее, она стремилась не показать эмоций, бушевавших в душе, не ударить перед обитательницами гарема в грязь лицом.

– Юсуф, – она обратила внимание Люсьена на евнуха, стоявшего по другую сторону бассейна, – сохранил орган, и Хейфа от него без ума. Она постоянно нам о нем говорит.

– А вам он тоже доставляет удовольствие?

У Александры подогнулись колени. Да как он смеет! Даже сам факт, что ему в голову могла прийти такая мысль...

Именно на это и намекали в разговоре Хейфа и наложница. О том, чтобы девушка достигла восемнадцатилетнего возраста и все еще оставалась девственницей, в краю, где девочки в тринадцать лет уже выходили замуж, просто не слышали. Если бы не заступничество матери, старавшейся как можно дольше затягивать решение вопроса о браке, Александра давно уже познала бы мужчину. Она была девственницей, чистой и неиспорченной среди полчища женщин, познавших постельные утехи, и иногда девушка сожалела о недостатке, лучше сказать, полном отсутствии опыта. Даже предстоящая свадьба с Рашидом не лишила ее чувства сожаления.

Возражения уже были готовы сорваться с ее уст, как вдруг Александра передумала. Она с изумлением услышала, как ее губы произнесли явную ложь:

– Я не девственница.

Несколько долгих минут мужчина вглядывался в ее глаза, будто пытаясь определить, правду ли она говорит.

– Я не такой, как Юсуф, – наконец произнес он. – Можете передать Хейфе и остальным, что я начисто лишен того органа, который доставляет им столько удовольствия, так же как и Халид.

«Правда ли это?» – подумала девушка. Еще совсем недавно она тешила себя мыслью, что Сейф не евнух, а теперь он уверял ее в обратном, да еще и сразу отрезал пути к отступлению.

– Я... я не верю тебе, – вырвалось у нее. Сейф пожал плечами.

– Раз я уже не могу оскорбить ваших девственных чувств, то, может, вы хотите удостовериться в правдивости моих слов – я покажу вам.

Александра широко открытыми глазами смотрела на Сейфа, ее челюсть непроизвольно отвисла. Затем, напрочь забыв об успокаивающих, целительных водах бассейна и об обещанной хне, она повернулась на пятках и пулей вылетела из купальни.

Еще долго после возвращения в свою опочивальню, заперевшись в ней, девушка слышала в ушах его смех и визгливый хохот наложниц.

Когда Люсьен вышел из купальни, Сабина вновь спряталась в тени, где скрывалась, когда увидела поспешное бегство дочери. Прижав руки к груди, женщина внимательно вглядывалась в его профиль, когда де Готье проходил мимо нее, и убеждала себя, что он знает ответы на вопросы, роившиеся у нее в мозгу.

Что заставило дочь убежать так поспешно? Румянец на ее щеках не мог быть таким ярким из-за жары, к тому же у нее дрожали губы, и на глазах сверкала влага. Что она неразборчиво бормотала, когда ее собеседниками были одни стены? – удивлялась Сабина.

Сабина перебрала все возможные варианты ответа, все, связанное с Люсьеном де Готье, но конкретная версия не складывалась. Да, он находился в бане в то время, когда там мылась Александра и, несомненно, видел то, что запрещено обозревать англичанину, пока он не женится.

Итак, что произошло между ними? Безусловно, ничего серьезного при таком скоплении народа, но все же...

Кашель снова подступил к горлу. Сабина старалась сдерживать его, пока Люсьен не скрылся из вида. Когда она закашлялась, хрипы и боль в груди, казалось, разорвут легкие. Женщина схватила край своего одеяния, поднесла его ко рту, чтобы приглушить ужасные звуки, и поспешила в свою комнату.

Возможно, ей удастся не привлечь к себе внимания, если она спокойно ляжет и тщательно все обдумает. Если только...

Встревоженное лицо Халида склонилось к ней, и в следующее мгновение Сабина почувствовала, как его сильные руки подняли ее и прижали к груди.

– Тихо, госпожа, – успокаивал евнух женщину, – доверьтесь мне.

Кивнув, она схватила его рукой за одежду и кашляла на его сильной груди, умиротворенная от мысли, что Халид, как всегда, позаботится обо всем.

– Входите, – крикнула Александра, заслышав стук в дверь. Не отрывая взгляда от окна, она подозвала посетителя: – Иди, посмотри.

Это было ошибкой, потому что ее внимание было немедленно отвлечено от игры двух грациозных газелей в саду и переключилось на человека, стоявшего рядом с ней и вызывающего такое ощущение беспокойства. Пытаясь вновь сконцентрироваться на сцене в саду, девушка затрепетала.

– Что там? – спросил Сейф, взяв ее за руку. Александра крепче прижала руки к телу.

– Смотри внимательно и поймешь.

– А, газели, – пробормотал евнух. Девушка согласно кивнула.

– Мать и дитя. Это первый малыш, которого я увидела сразу же после того, как он родился.

– Я пришел извиниться, – произнес Сейф, резко меняя тему разговора.

Она почувствовала его взгляд, но не повернула головы, не желая, чтобы он видел ее удивление.

– За что?

– Я не должен был так себя вести в купальне.

– Да, это так.

– Вы принимаете мои извинения? Александра пожала плечами.

– Мама говорит, что к тебе нужно относиться снисходительнее, что я и делаю.

– Снисходительнее? – переспросил евнух. – Это как же?

Уже жалея, что произнесла эти слова, а не молча приняла извинения, девушка перед тем, как ответить, слегка закусила нижнюю губу.

– Ты англичанин, поэтому не знаешь наших обычаев.

– А чем ваши обычаи отличаются от английских?

Слегка задумавшись, она произнесла:

– Я не знаю точно, просто отличаются, вот и все.

Сейф усмехнулся, а Александра, не ожидавшая подобной реакции, вздрогнула от неожиданности.

– Разница огромная, госпожа. Например... – он накрыл своей большой ладонью ее руку, лежащую на подоконнике, и осторожно взял ее.

Удивленная тем, что он дотронулся до нее сразу после того, как попросил прощения, девушка попыталась вырвать руку, но безуспешно.

Люсьен удивлялся тому, что его очень влекло к ней, хотя он больше не собирался позволять себе подобных вольностей. Он зашел извиниться, но обнаружил, что хочет остаться.

– В Англии не считается зазорным поцеловать руку женщины, – продолжил Сейф. Сделав над собой усилие и стараясь не обращать внимания на хор протестующих, предупреждающих голосов, загудевший в его рассудке, он поднес кисть девушки к губам и запечатлел поцелуй на внутренней части запястья, ощущая дрожь, пробежавшую по ее руке.

– Не надо, – протестующе произнесла Александра.

Люсьен улыбнулся.

– Хотя, надо признаться, даже от такого пустяка мужчина может потерять голову... «или то, что делает его настоящим представителем сильного пола...» чуть не добавил он, но эта непроизнесенная до конца фраза несколько остудила его, и он замолчал.

Девушка, не отрываясь, все еще смотрела на свою руку, которую он продолжал держать у губ.

– Что и произойдет с тобой, если тебя поймают за этим занятием? – прошептала она.

– Вы думаете? – вовсе не желая быть застигнутым врасплох, мужчина покачал головой. – Скажите мне, Александра, на что еще вы мне не будете делать скидки?

При желании девушка могла высвободить руку, но что-то ее останавливало. Возможно, ее удивило, что ее имя так странно и приятно звучало в его устах. Она вновь посмотрела на Сейфа.

– Что? – Александра облизала пересохшие губы. – Тебя лишили того, что делает мужчину мужчиной гораздо позже, чем других евнухов, поэтому ты потерял покой. Ты знаешь, что такое... – смутившись, она стиснула зубы. «Почему я могу так свободно говорить об этих вещах?!»

– Что такое? – попытался продолжить мысль Люсьен, ближе придвигая ее к себе. – Заниматься любовью с женщиной как полноценный мужчина? – Зрачки его глаз постепенно расширялись, оставляя только тоненькую полоску фиолетового цвета вокруг них. – Да, я помню, как это происходило. Вам показать, что я еще могу делать? Клянусь вам, разочарованы вы не будете.

Наконец Александра отвела глаза, скользнув напоследок взглядом по его прекрасным губам.

– Пусти меня...

Люсьен дождался, пока ее взгляд не встретится с его глазами, затем опустил руку.

– Идите, если вы этого желаете.

Теперь ничто не удерживало девушку, но она не могла найти в себе силы уйти.

– Иди ко мне, Александра, – попросил евнух, – дай мне испробовать вкус твоих губ.

Она не хотела этого, боролась с собой, как ей казалось, целую вечность, но затем ее руки сами собой поднялись, слегка дотронулись до груди Сейфа и медленно завершили путешествие на его шее.

– Не говори никому, – пробормотала девушка и запрокинула голову.

То, что Александра почувствовала, не имело названия, такого чувства она еще никогда не испытывала. Встреча их жаждущих губ вызвала страсть, о которой она раньше так много слышала.

– Еще, Сейф, – простонала девушка.

– Меня зовут Люсьен, – хрипло произнес он, прижав ее к себе так близко, что между ними не осталось никакого пространства.

Мужчина хотел почувствовать ее всю, познать каждый изгиб и каждую линию ее тела, скрытого бесформенным балахоном. Он хотел постичь все ее желания и страсти, узнать ее мысли. Люсьен жаждал стереть из памяти прошлый год, наполнивший его горечью, иссушивший и озлобивший его душу больше, чем вся история вражды с Байярдами. В Александре было то, чего так не хватало его знакомым женщинам, он мечтал познать ее неуловимую прелесть и впитать ее хоть на мгновение.

Прижавшись всем телом к Люсьену, девушка ощутила что-то теплое и твердое, растущее и упирающееся ей в живот. Ее рассудок зафиксировал это странное явление, в то время как язык мужчины проник в ее рот и начал там свое собственное исследование.

Александра понимала, что играет в опасные игры, но ничего не могла с собой поделать. Поцелуй – пустяк по сравнению с другими любовными утехами, о которых так часто и много болтают женщины. Сейф, или Люсьен не солгал, что она не будет разочарована.

Мужчина провел языком по губам девушки, затем внезапно отстранил ее от себя на расстояние вытянутой руки.

– Как же так, ты не умеешь еще целоваться, а девственности уже лишилась?

Будто очнувшись от сна, Александра поднесла руку к губам и с удивлением, граничащим с испугом, огляделась, словно видела окружавшие ее стены в первый раз. Нахмурившись, она посмотрела на Сейфа, затем встряхнулась, освобождаясь от тяжкого и сладкого плена, вырываясь из-под власти его чар.

Боже, она целовала его, по доброй воле оказалась во власти его рук, совершенно не думая ни о Рашиде, ни о последствиях.

Испугавшись, Александра быстро отошла от Люсьена и остановилась перед столиком с духами и благовониями.

– Тебе не следовало так поступать, – сказала она, прекрасно зная, что в этом велика доля и ее вины.

Мужчина подошел ближе, однако не прикоснулся к ней.

– Это была просто демонстрация различий наших культур.

Александра взяла расческу и стала медленно водить ею по волосам.

– И это все? Обыкновенный урок, да?

– И есть еще желание того, что мне запрещено, – прервал ее евнух. – Я все еще могу испытывать такие чувства.

– Это заметно. Ты желаешь меня? – спросила девушка.

– В противном случае я бы к тебе не прикоснулся.

Положив расческу на место, Александра повернулась лицом к Люсьену.

– Я обещана Рашиду, – твердо произнесла она, хотя в душе не была так глубоко уверена в том, что говорит. – Больше ничего подобного не должно происходить между нами. Понимаешь?

Слабая улыбка заиграла на его губах.

– Все зависит от вас, госпожа, я просто раб. От его слов камень с души не свалился. Взволнованная близостью этого мужчины, Александра отошла от него и остановилась в центре комнаты.

– Ну, тогда мне не о чем беспокоиться, – сделала она вывод.

– Не о чем, – согласился евнух, опираясь на край туалетного столика.

– Ты хочешь сказать что-то еще? – пролепетала девушка.

Он окинул ее оценивающим взглядом, но сказал только:

– Я думаю, что нам пора начинать уроки.

– Мне кажется, ты неплохо знаешь наш язык. Обучать тебя тому, что ты уже знаешь, – пустая трата времени.

Мужчина взял в руки расческу.

– Как это называется?

Александра поспешила забрать у него свою вещицу.

– Misht, – ответила она, положив ее на столик.

– А этот цвет? – он приподнял юбку ее желтого костюма.

– Asfar. Я...

– А как называется то, чем вы подводите глаза?

Девушка механически провела пальцем по нижним векам.

– Это mirwad.

Кивнув головой, Люсьен лихорадочно огляделся, пытаясь найти что-нибудь интересное. Александра воздела руки к небу.

– Если ты надумал остаться, почему ты не расскажешь мне об Англии?

– Вам хочется увидеть остальные различия между нашими двумя культурами? Если это ваше желание, то я повинуюсь, но скорее всего мы закончим тем же, чем начали.

С загоревшимся на щеках румянцем девушка отвернулась и деловито начала поправлять подушки, разбросанные по дивану.

– Я не о том хотела сказать, – бросила она через плечо. – Расскажи мне... – Александра мучительно искала тему для разговора. – Расскажи мне, как ты стал рабом.

Последовало продолжительное, очень напряженное, молчание. Диван был приведен в порядок, и ей ничего не оставалось делать, как усесться на него. Удобно устроившись, девушка подняла глаза – лицо Люсьена потемнело от гнева, белизна тюрбана резала глаза, тело напряглось словно перед броском, исчез блеск глаз и улыбка. Он больше не смеялся своим диковинным смехом, слышным только ему и его госпоже.

– Я спросила о том, что нельзя обсуждать? – предположила Александра.

Ответом была тишина. Люсьен молча направился к двери и вышел. Ничто больше не напоминало о его пребывании здесь. Не было ли его появление и поцелуй плодом ее воображения? Александра провела рукой по губам, почувствовала их саднящую боль и припухлость, затем кончиком языка дотронулась до верхней губы и попробовала ее на вкус.

Да, он был здесь. Каждая клеточка ее тела, особенно почему-то внизу, знала это.

Девушка попыталась не думать о случившемся, но вновь и вновь ее мысли возвращались к жеребцу, с которым она сравнила Люсьена, – своенравному, отважному.

Люсьен сдерживал свой гнев до тех пор, пока не укрылся от любопытных глаз в глубине сада. Затем он взорвался проклятиями, посылая их равнодушному небу, крепко ударяя кулаками по стволу старого дерева.

В конце концов, охрипнув и сбив в кровь костяшки пальцев, мужчина прислонился к стволу и долго смотрел на стену, отделяющую его от свободы.

С момента появления в доме Джаббара он не позволял себе заострять внимания на обидах, причиненных ему в рабстве. Невинный вопрос Александры разбудил в нем ярость, оживил образы, которым лучше было бы покоиться в глубине его памяти.

– Будь проклята эта женщина! Черт бы побрал всех баб! – выругался Люсьен. – Они вероломны почти все, и те две, с кем был помолвлен, даже Александра...

Она помолвлена с Рашидом, но позволила мужчине прикоснуться к ней. Невзирая на ее протесты, он, если бы захотел, мог взять ее, а если он действительно хотел, что же удержало его?

Люсьен отрицательно покачал головой. Хотя он никогда не доверится женщине, его гнев не направлен против этих сильных в своей слабости очаровательных созданий. Решив так, он направил свой гнев на кошмары рабства.