В тот самый момент, когда удивлённый Стасик, зажав в кулаке неожиданно обретённый билет, подъезжал к остановке «Улица Матроса Коваля», когда Марат Маратович Голландский пил в четвёртый раз «Корвалол», а Максим Максимович Португальский в третий раз набирал номер десятого отделения милиции, когда третьегоднице Лёле снился последний утренний сон про увлекательную встречу с какими-то Джоном и Полом, когда умная ворона во дворе дома № 17, чудом избежав когтей пользующегося непререкаемым авторитетом в кругах местных котов Барсика, решила завязать на время с дальними экспедициями — в это самое время трамвай № 3 остановился и, зашипев, выпустил наружу подозрительного маленького человека Николая Матвеевича Гузя. Следом из второго вагона осторожно выбрались Наташа, Таня и Юра. Трамвай вздохнул ещё раз, как бы прикидывая, хватит ли ему сил добраться до старого города, захлопнул двери и пополз в гору.

Остановка «Старый порт», как обычно, была безлюдна. Когда-то здесь кипела жизнь, к пристани подходили роскошные колёсные пароходы с красивыми именами: «Доброжелатель», «Громобой», «Нассау». Вдоль берега по аллеям Купеческого сада прогуливалась чистая публика: дамы с кружевными зонтами от солнца, офицеры в мундирах, многочисленные члены семейства культурного купца Осьмирогова. Гремела духовая музыка, прощалась надрывно с кем-то славянка, неслись амурские волны, смешиваясь незаметно с дунайскими. А рядом, в порту, кипела другая жизнь: ревели быками гудки, бранились грузчики, разгружали баржи с тмутараканскими арбузами, громоздили на телеги бочки с каспийской сельдью, мануфактуру, сахарные головы, кули с мукой и крупой.

Всё это кончилось, когда выстроили в Брюквине железнодорожный мост и новый вокзал. Новый порт и речной вокзал выросли на левом берегу Брюквы, а старый порт пришёл в запустение. Купеческий сад отчасти выгорел в войну, отчасти просто одичал, пристани потихоньку разрушились. Теперь в старом порту плескали по воде на стоянке несерьёзные моторки, вода вокруг них была всегда в радужных разводах. Рядом, выше стоянки по течению, сладкий аромат бензина сменялся запахом свежей рыбы — здесь располагались рыбаки с озабоченными лицами в специальных непромокаемых сапогах и непременно в серых кепках.

Оповцы, стараясь держаться не слишком близко к опасному лилипуту, и, на всякий случай, молча, следовали за Николаем Матвеевичем.

Прошли мимо лодочной стоянки, поравнялись с ранними рыбаками. С асфальтовой дорожки, идущей вдоль берега, Гузь свернул налево — по широкой тропинке, в утренние туманы бывшего Купеческого сада, дрожащего паутиной, дышащего росой. Выждав немного, Таня, Юра и Наташа последовали за ним. Тропинка, попетляв по саду, свернула направо и пошла вдоль подножия холма, на котором в незапамятные времена была заложена одним предприимчивым князем крепость, ставшая впоследствии Брюквиным.

— К Бабаевым пещерам идёт, — тревожным шёпотом одновременно проговорили Юра, Наташа и Таня.

И действительно, маленький человек Николай Матвеевич Гузь двигался прямёхонько к дальнему входу в Бабаевы пещеры. Шёл бодрым шагом и даже что-то насвистывал, только не слышно было, что.