Жёлтая бабушка с третьего этажа, глядя на наших героев, только головой покачала.

После второго-то удара она из дому не выходит, даже пенсию ей носит почтальон. А так — правнучка Вера с мужем ухаживают аккуратно, хорошие, заботливые, образованные люди, дай им Бог здоровья. Ну, положим, скучновато дома: зрение читать не позволяет, а по радио в последнее время одна какая-то ерунда, не поймёшь даже, о чём. И музыка эта новая — трям-брям. Джаз или как там? Ну её вообще. Вот и сидит она у окна всё время, да что ещё делать в девяносто восемь-то лет? Впрочем, может и хорошо, что вблизи ничего не видать. По крайней мере, в зеркале различимы только общие очертания былой красоты. Это большой плюс, улыбается она про себя. А из окна, в общем, всё видно: и то, что там есть, и то, что было, и то, что только может быть. Деталей не разобрать, но дальнее зрение ещё имеется.

Мария Тимофеевна так много в жизни видала, что ей иногда даже думалось: всё уже видела, всё знает наперёд. Потом она, конечно, сама себя корила: нельзя так, нехорошо. Сколько раз уж бывало: кажется, как в тех стихах, «только повторенья грядущее сулит», а потом глядишь — сюрприз с неожиданностью. Всё слегка расплывается, путается перед Марьей Тимофеевной. Что там за мальчик рыжий идёт со двора? Это не кондитера ли Лопатина сын? Ах, нет, тот был на прежней квартире, когда ещё Мартин Людвигович был жив. Кондитера тоже хорошо помнит Мария Тимофеевна, жовиальный такой мужчина, вечно ей подмигивал, ловко перевязывая бонбоньерку крест-накрест ленточкой. А это — другой мальчик, вспоминает Мария Тимофеевна, Левченко его фамилия. Они были соседями потом… в каком году это было? Давно, она была тогда за Николаем Михайловичем. Да-да, за Николаем Михайловичем, царство ему небесное. И  жили они в Преображенском переулке. Потом уже он стал Чеховским. Это Иван Петрович Белкин переименовал, книжная голова. Бедный добрый Ванечка, жаль его до слёз — пропал тогда же, когда Николай Михайлович сгинул. Но, значит, размышляет Мария Тимофеевна, это другой мальчик? Тот Левченко, помнится, вырос уже и даже женился на какой-то певичке. Ну, может родня. Или просто похож.

Нет, она в здравом уме. И помнит даже, который теперь год. 1974, пожалуйста. Это просто всё слегка путается, чуть расплывается, слишком подолгу она сидит каждый день у окна. Но как оторваться: в квартире темно, а там, за окном, то зелёное, то жёлтое, то белое, то снова зелёное! Сплошной сюрприз с неожиданностью!

И снова качает головой и глядит из окна старейшая жительница Брюквина Мария Тимофеевна Перевозчикова, в первом замужестве Миллер, урождённая Осьмирогова, любимая младшая сестра знаменитого культурного купца. Деталей, конечно, не разобрать, только общие очертания, но дальнее зрение у Марии Тимофеевны ещё есть.