После разговора с графом Роан приободрился. Но от его оптимизма не осталось и следа после вечернего визита в Уикемское аббатство.

По словам Ривса, барон спал беспокойно, но состояние его явно улучшалось. Мисс Лэндон не принимала. Роан тем не менее потребовал, чтобы о нем доложили. Ривс с неудовольствием отправился к хозяйке, но, вернувшись, удовлетворенно доложил, что мисс Лэндон особенно не желает видеть именно милорда.

Подавив вздох, Роан взглянул на широкую лестницу. Видимо, Морайя будет играть с ним долго, и он ничего не может изменить. Если бы виконт ворвался в ее спальню, это вряд ли улучшило бы ситуацию. Письмо барона послать тоже нельзя: она порвет его, не читая.

– Передайте от меня поклон мисс Лэндон, – высокомерно сказал Роан дворецкому и решительно добавил: – Скажите, что я вернусь утром.

Да, он вернется утром и заставит ее прочесть это письмо, поклялся себе Роан, садясь в экипаж. Однако, едва выехав из подъездной аллеи, он напомнил себе, что вовсе не письмо и даже не утреннее происшествие было причиной ее отчужденности. Морайя ему не верила. Это не вызывало сомнений и очень все усложняло.

Виконт Роан провел бессонную ночь, но явился в Уикемское аббатство ровно в десять. Ривс поднял свой нос на одну зарубку выше, почти дословно повторив вчерашние слова. Роан тихо выругался, но дворецкий и ухом не повел. Мисс Лэндон не принимала.

– Проклятие! – разразился он гневом, оказавшись один в своем кабинете. Как долго она будет от него прятаться? На нее это так не похоже! Виконт почувствовал острую боль, поняв, что поведение Морайи свидетельствует о том, как глубоко он ее ранил.

Роан постоял у окна, потом подошел к буфету и плеснул в бокал бренди. Тревога нарастала, и он сделал большой глоток. «Будь все проклято! Я слишком много пью последнее время», – подумал Роан и начал ходить по кабинету.

В отличие от дяди он не верил в целительные свойства времени. Виконт боялся, что, если не увидит Морайю, со временем ее гнев обратится в ненависть. Тогда будет слишком поздно. Он хотел поговорить с девушкой, прикоснуться к ней и напомнить обо всем хорошем, что у них было. Борясь с отчаянием, виконт решил: при любых обстоятельствах она примет его сегодня в полдень, и они объяснятся.

Но и на этот раз перед ним предстал неумолимый седовласый Ривс, неукоснительно выполнявший инструкции хозяйки. «Нет, – подумал Роан, – я не позволю ей больше прятаться. Нам необходимо серьезно поговорить, и я проникну к Морайе». Он внимательно посмотрел на дворецкого. Ривс видел их вместе. Надо убедить его в том, что Роан друг, а не заклятый враг и намерения у него самые благородные. Но Ривс остался непоколебим.

– Смиритесь, милорд, – невозмутимо ответил он. – Мисс Лэндон высказалась совершенно ясно. Она… прошу прощения, милорд… она велела сказать, что ее нет дома, особенно… гм… для виконта Роана.

Терпение Роана лопнуло. Он не намерен сновать между Уикемом и Роанбруком целую неделю в тщетной надежде на то, что она смилостивится.

– Где она, Ривс? – властно спросил виконт.

– Мисс Лэндон нет до…

– Она в малой гостиной или наверху? – Роан повысил голос.

– Прошу прощения, милорд, мисс нездорова… она… в спальне. Прошу вас…

– Приятель, сейчас же передайте это письмо вашей хозяйке! И скажите, что я жду ее в малой гостиной. Я даю ей пять минут, и если она не появится, сам пойду к ней!

Дворецкий побледнел от необычно сурового тона.

Роан, отстранив Ривса, отправился в малую гостиную. Через несколько минут появился еще более бледный дворецкий, а вовсе не Морайя.

– Мне очень жаль, милорд, но мисс… отказывается…

Враждебность Ривса взбесила Роана. На виске у него запульсировала жилка. Боже, ну и упряма же она! Он вышел в коридор и направился к холлу под бдительным взглядом Ривса.

– В какой комнате мисс Лэндон, Ривс? – угрожающим голосом спросил Роан.

– Милорд… я… я прошу вас…

– В какой комнате, старина? Может, мне заглянуть в каждую? – Роан повысил голос.

– Э—э… о Боже! – забормотал Ривс и чуть слышно добавил: – Вторая площадка, третья дверь справа.

Роан бросился наверх, прыгая через две ступеньки, и постучал в дверь Морайи. Не получив ответа, он повернул ручку. Что за дьявольщина? Дверь была заперта.

– Морайя, – мягко позвал он. Молчание.

– Морайя! – Роан повысил голос, а в третий раз закричал: – Морайя! Откройте дверь! Не спрячетесь же вы от меня навсегда!

Ответа по-прежнему не было, но он услышал движение за дверью. Проклятие! Роан не сомневался: она никогда ему не откроет! Ухватившись за ручку, он стал дергать дверь.

– Откройте, Морайя, или, клянусь, я разнесу дверь в щепки! – рычал он.

– Прошу вас не делать этого, милорд, – послышался холодный, властный голос, – иначе вы поднимете весь дом и, вероятно, папу тоже. По-моему, вы принесли уже слишком много неприятностей. А теперь вон из моего дома!

Роан выругался, отступил на шаг и с размаху ударил плечом в дверь. С третьей попытки она вылетела, и Роан ворвался в комнату.

Морайя, сидевшая у окна в кресле, поднялась.

– Итак, – начала она, и от ее тона у него прошел мороз по коже, – вы добились своего. Доказали превосходство грубой мужской силы. Но если мне не изменяет память, вы, кажется, точно так же поступили и раньше, совсем недавно, верно?

Роан вспыхнул, услышав намек на их последнюю ночь, но от него не ускользнуло, что ее рука, вцепившаяся в спинку кресла, дрожит.

– Морайя, как вы можете?..

– Не тратьте попусту время, милорд. Убеждена, что нам больше нечего сказать друг другу. А теперь простите меня… – Она величественно прошла мимо него и уже возле двери обернулась: – Не следуйте за мной, милорд. Я слышу голоса слуг в коридоре. Если вы не намерены развлечь их, прошу вас больше не ломать дверей.

Виконту хотелось преградить ей дорогу, но он не пошевелился.

– Отлично, – гневно бросил Роан, – я не стану вас удерживать. Но знайте, я приду и завтра, и послезавтра, и в последующие дни. Вы ведете себя как ребенок, Морайя, и мое терпение иссякает.

Она повернулась и быстро вышла. Роан потер плечо. Что ж, по крайней мере она наконец-то потеряла так раздражавшее его самообладание. Выйдя из комнаты, он увидел уставившихся на него слуг. Лиззи, сжимая в руках метелку из перьев для удаления пыли, глядела на виконта с беззастенчивым любопытством. Миссис Троттер нахмурилась и громко фыркнула ему вслед. Финч был ошеломлен.

Роан сделал то единственное, что мог позволить себе в столь щекотливых обстоятельствах лорд. Он улыбнулся.

– Добрый день. Кстати, Финч, как барон?

Финч моргнул и доброжелательно ответил:

– Он чувствует себя достаточно хорошо. Время от времени просыпается, но о случившемся не вспоминает. У него очень болит голова, и доктор дает ему капли – снотворное, милорд.

Роан выразил удовлетворение и с достоинством, подобающим его положению, вышел из дома.

В этот момент Морайя самым недостойным образом пряталась в бельевой, сидя на расшатанном стуле и дрожа всем телом. Она пролила из-за виконта много слез и теперь клялась себе, что больше никогда не заплачет. Девушка размышляла, что делать дальше. Ей придется уехать. Она не может оставаться здесь, ожидая, когда этот тигр накинется на свою добычу.

Но как уехать сейчас, когда отец все еще не поправился? Правда, Финч неохотно допускает ее в комнату больного, но все же… Морайя облокотилась на стол и обхватила голову руками. Она долго просидела так, пока, наконец, не пришла к решению.

Сейчас она мало чем могла помочь отцу. Морайя даже не говорила с ним, ибо он очень много спал. Поэтому, взвесив все обстоятельства, она вознамерилась на некоторое время покинуть Уикем и сказать всем, что едет на север, в Ланкашир. Бедняжка мисс Биллингсли серьезно заболела, и поскольку отец выздоравливает, Морайе необходимо отправиться к ней. Если убедить в этом всех домочадцев, виконт тоже в это поверит. А со временем, наконец, оставит ее в покое.

На самом деле она на север не поедет. Мисс Биллингсли чувствует себя превосходно, а вот папа – напротив. Морайя могла бы пожить у соседей, у тех, конечно, кто умеет хранить тайну. Зная одно такое место, она решила сегодня отправить туда записку, а завтра рано утром уехать – еще до того, как известная персона успеет позавтракать. Только Финч будет знать, где Морайя, чтобы вызвать ее в случае необходимости. Поздними вечерами ей даже удастся навещать отца. «У меня уже есть опыт ночных визитов», – с горечью подумала девушка.

Она поднялась из-за стола. Дай Бог, чтобы ее отсутствие продлилось недолго. Из-за проклятого Джастина Троготта приходится бежать… из дома… от него… от себя самой. Морайя хорошо понимала необычность ситуации, но иначе поступить не могла.

На полпути к дому Роан вспомнил, что у него есть один союзник в Уикемском аббатстве, и решил им воспользоваться. Он повернул коляску обратно и, вернувшись, потребовал, чтобы Ривс вызвал к нему Финча. Виконт вручил лакею письмо барона, объяснив, как оно к нему попало, и убедил отдать его Морайе. Он также дал понять Финчу, каковы его намерения в отношении хозяйки дома, и предупредил, насколько важно, чтобы Морайя прочла письмо. Удовлетворенный тем, что Финч понял его, виконт отправился восвояси.

Измотанный двумя бессонными ночами, Роан тем не менее спал дурно, ибо изнывал от тоски по Морайе и не находил себе места. Сменившие ее образы вызывали у него еще большее беспокойство. Он был в состоянии оцепенения, где-то между сном и бодрствованием. Вдруг Роан снова услышал такой же выстрел, ошеломивший его и о чем-то ему напомнивший. Слуховая галлюцинация повторилась, но теперь выстрел прозвучал не со стороны Уикема, а с луга. Вдалеке виконту привиделись люди. Внезапно один из них болезненно поморщился и рухнул на землю… Отец!

Роан рывком сел на кровати, дрожа и обливаясь потом. Он глубоко вздохнул и покачал головой. Нет! Это невозможно! Он не мог находиться возле этого луга, ибо был в карете вместе с матерью и Нелл. Они уже выехали из деревни. Роан не услышал бы того выстрела. И все же… Виконт протер глаза и поднялся. У него пропало всякое желание спать.

Только перед самым рассветом он понял, что причиной всего была ось кареты, в которой он ехал с матерью и Нелл. Питер, их кучер, остановился починить ось, и именно тогда Джастин решил бежать. Он долго упрашивал мать не уезжать или хотя бы отложить отъезд. Отец был подавлен. Джастин чувствовал это. Но мать ничего не хотела слышать. Он бежал лугом, а няня задыхаясь спешила за ним. Но Джастин опоздал, спасти отца ему не удалось. А позже пришла весть о маме и Нелл. Ось сломалась окончательно, и карета упала в глубокий овраг.

Дрожь у Роана не унималась, лицо заливали слезы. Теперь он окончательно осознал, какую роковую роль все это сыграло в его судьбе, а также и то, что он ни в чем не виноват. Однако Джастин-ребенок думал совсем иначе. Он покинул маму и Нелл, оставил их умирать. Гнетущее чувство вины овладело его душой и обратило горе в ненависть. Ненависть ушла слишком поздно. Поймет ли это когда-нибудь Морайя?