– Аэций, приветствую тебя, мой старый друг! – воскликнул Аттила. Римский полководец прибыл в лагерь гуннов в сопровождении сына, Карпилиона, коего годы превратили в высокого, прекрасно сложенного юношу. – Рад видеть тебя, Флавий! – в голосе Аттилы звучала искренняя теплота. – И тебя тоже, Карпилион. Вижу, ты сохранил мой подарок.

– Никогда не расстаюсь с ним, господин, – ответил Карпилион, похлопывая по шее прекрасного арабского скакуна. – Назвал его Пегасом – за быстроту и бесстрашие. Помните, господин, как он не испугался медведя?

– Такое разве забудешь? – холодно, вполголоса, произнес Аттила.

– Чем мы заслужили честь видеть вас у себя? – поинтересовался предводитель гуннов, когда он и гости оказались в его личных хоромах в деревянном королевском дворце.

– Я пришел просить тебя об услуге, мой друг, – сказал Аэций. – Очень большой услуге. В прошлом гунны дважды приходили мне на помощь. Выступят ли они на моей стороне в третий, а если понадобится – и в четвертый раз?

– В обоих тех случаях, насколько я помню, мы были щедро вознаграждены, – отвечал Аттила, подливая бузу в стоявшие перед римлянами деревянные чаши. – Так почему бы нам не помочь тебе вновь?

– На сей раз оплаты, возможно, придется ждать долго, – грустно улыбнулся Аэций. – Казна Западной империи почти пуста – а мне еще нужно рассчитаться со стоящими в Галлии войсками. Мы потеряли Британию, Африку и часть Испании, что в разы уменьшило выручку от сбора налогов, а германские племена, обосновавшиеся в Галлии в качестве федератов, от уплаты податей освобождены.

– Но у тебя есть, что предложить в залог, не так ли? – вкрадчиво поинтересовался Аттила, потирая руки – в этот момент он походил на одного из ростовщиков-сирийцев.

– Если только саму Западную империю, – сухо ответил Аэций. – Точнее – то, что от нее осталось. А Карпилион пока побудет здесь в качестве заложника.

– Хорошо, будем считать империю «максимальной гарантией», – засмеялся Аттила. – А Карпилиона мы будем привечать как почетного гостя. Не думаю, что нам нужны столь специфические активы. Заплатишь нам, когда сможешь, Флавий, – добавил он с небрежным великодушием. – Знаю, ты всегда держишь слово. Но скажи, зачем тебе понадобилась наша помощь?

– Галлия – вот моя проблема. Федератам-германцам – франкам и бургундам на востоке, визиготам на западе – разрешено было обосноваться на имперских территориях при том условии, что они пойдут за нас воевать, когда Риму это понадобится. Такой была наша с ними изначальная договоренность. На деле же все вышло иначе – они просто пришли и взяли землю; остановить их мы не могли ввиду собственной слабости. Тем не менее правительству недавно ушедшего из этого мира Гонория удалось сохранить лицо, заключив с ними соглашение, условия которого в целом соблюдались. Они знают, что в ожесточенном бою мою армию победить им никогда не удастся – это-то и является сдерживающим фактором. Но если придется сражаться на нескольких фронтах одновременно, солдат у меня не хватит. К тому же им нужно платить, а наша казна, как я уже говорил, вот-вот опустеет. Но главная моя головная боль – багауды.

– Багауды?

– Разбойники, промышляющие грабежами в Арморике, что на северо-западе Галлии и в некоторых областях Испании. Их ряды пополняются главным образом за счет недовольных своей жизнью крестьян и мелких собственников, которые после уплаты налогов вынуждены влачить нищенское существование, что и толкает их на тропу бандитизма. Зачастую к ним примыкают беглые рабы и дезертиры-солдаты. В Галлии ими руководит некто Тибато – своего рода Спартак наших дней. Они хорошо организованы, имеют собственную курию и квазивоенное правительство. Если галльские багауды поднимут полномасштабное восстание, не уверен, что мне удастся с ними справиться.

– Вижу, забот у тебя предостаточно, – задумчиво протянул Аттила. – Полагаю, ты хочешь, чтобы гунны помогли тебе сдержать федератов и приструнили мятежных багаудов, если твоей армии не удастся этого достичь собственными силами?

– Ты правильно меня понял. Возьмешься ли ты за это – естественно, мы хорошо заплатим, но позже, – возникни такая необходимость?

– Может ли называться другом тот, кто не придет на помощь своему товарищу? Мы с тобой, Флавий, вместе съели не один пуд соли. Так что, считай, мы договорились, – с этими словами Аттила протянул гостю руку – по римскому обычаю. Растроганный до глубины души, Аэций поднялся ему навстречу, и друзья скрепили сделку крепким рукопожатием.