Надежды Люси, связанные с улучшением материального положения за счет преподавания музыки и итальянского языка, рухнули. Ей было интересно, неужели это было связано с адресом морского коттеджа, который она дала в объявлении? Если у людей была хорошая память, тогда они, должно быть, не шли в этом дом из-за его сомнительного прошлого. Но она не могла поменять место жительства, ведь этот дом подходил ей во всех отношениях, поэтому Люси стала думать, чем еще она могла бы заработать, потому что необходимость в деньгах становилась все очевиднее.

Эта проблема не выходила у нее из головы и в одно прекрасное теплое весеннее утро, когда близлежащий лес запестрел голубыми колокольчиками, а мягкий южный бриз, дующий с моря, обещал хорошую погоду. Вместо того чтобы добраться до города по тропинке через лес, девушка решила пройтись по берегу моря. Люси прошла через сад, поднялась между высоких скал и вышла к рассыпчатым пескам, осознавая, как удобно, должно быть, было контрабандистам в прошлом оставлять в этом тихом местечке свои лодки, спрятанные от любопытных глаз.

Как и всегда, когда Люси одна бродила по берегу моря, она подошла к самому краю воды, следя за тем, как волнуются и колыхаются волны, как прибывает и убывает вода, смывая ее следы. Она шла по берегу и не заметила, как вышла к главным городским зданиям и увидела рыбаков со своими лодками. Среди них была Мэг, она сидела рядом с просмоленными черными хибарками, разложив сети, и приступала к изготовлению котелков для омаров. В воздухе чувствовался запах рыбы, смешанный с солью и морскими водорослями. Внезапно она увидела Донну, стоящую впереди нее недалеко от пристани, с ней был Тобби. Ускорив шаг, Люси поняла, что теперь и Донна заметила ее, и когда девушки находились друг от друга в пределах слышимости, они обменялись приветствиями, а Тобби радостно подпрыгнул и подбежал к Люси.

— Как вы себя чувствуете сегодня? — поинтересовалась Донна.

Донна и Люси виделись только вчера у Рут Холлэнд дома, и они все вместе пили чай. У них были и другие возможности побеседовать после приема в особняке, во время которого им не удалось поговорить, потому что Донна сдержала свое обещание и знакомила Люси с местным обществом, ведь теперь они встречались очень часто. Во время их встреч постоянно присутствовал Ричард, и хотя Люси не чувствовала, что его пыл ослабел, тем не менее он не пытался ее обнять или сделать что-то подобное произошедшему в ее апартаментах после игры на фортепиано. Он держал свое слово, что их отношения не перейдут за рамки дружеских.

— Замечательно, спасибо. Не правда ли, восхитительное утро?

Донна кивнула в знак согласия. Она хотела, чтобы Люси развеяла ее сомнения по поводу, подходит ли она ее брату. Несмотря на то что Донна держала свои мысли при себе, ее терзало чувство беспокойства и страха, что Люси могла оказаться не той, которой казалась. После того как произошел карточный инцидент, она разговаривала с Аделиной Волли, которая встала на сторону своего мужа и также обвинила Люси, хотя Донна осталась при своем мнении, что жульничество мужа Аделины было очевидно, так как у него обнаружили маленькое зеркальце. Но Аделина упорно обвиняла Люси, хотя это ни к чему не привело. Донна прогнала страх того, что Люси могла оказаться авантюристкой. Но все же волнение оставалось.

— Вы шли по берегу моря от морского коттеджа, миссис Ди Кастеллони? — Донна никак не могла внушить себе мысль, что им следует называть друг друга по именам, тем более что Ричард и Люси, неизвестно с какого времени, начали обращаться друг к кругу именно так. — Сидеть, Тобби! — прикрикнула она на собаку, потому что Тобби оживленно прыгал на Люси. Ее голос был одновременно и нежным, и гневным. — Ты пачкаешь платье леди песком.

Люси стала поглаживать пса, заливаясь смехом, когда он начал лаять.

— Немного чистого песка не повредит моему платью. — Люси сделала два шага назад и оказалась рядом с Донной. — Я всегда стараюсь гулять по берегу моря, и, хотя вы говорили мне, что часто тренируете Тобби на песке, я впервые вижу вас здесь.

— У Тобби болела поврежденная лапка, и он едва мог наступить на нее, но теперь он такой же веселый, как и раньше, я боялась, что он поднимет бунт, если я не позволю ему выместить всю его чрезмерную энергию.

Люси подняла с берега камешек и бросила ему, наблюдая, как он вприпрыжку побежал за ним.

— Он чувствует себя отлично сегодня. Что было причиной того, что его лапка снова заболела, как вам кажется?

— Думаю, что приступ ревматизма. Тем не менее я скоро смогу проконсультироваться с мистером Атвудом. Он скажет, так ли это.

Люси, прикрыв ладошками глаза от солнечных лучей, увидела, что Тобби отыскал брошенный камень, и почувствовала, как напряглась кожа около скул.

— Он возвращается домой? — спросила она нерешительно, не видя довольное выражение лица Донны.

— Он приезжает в следующий понедельник. Вчера Ричард получил от него письмо.

Тотчас же Люси плотно прикрыла глаза, осмысливая важность этой новости. Значит, особняк снова наполнится жизнью, окна снова откроют и двери отопрут.

И вскоре она сможет познакомиться с домом, но праву принадлежащим ей, и ощутить атмосферу, в которой жил ее отец.

Издалека послышались возгласы:

— Привет!

Девушки одновременно повернулись и увидели вдали Ричарда, который махал им рукой, стоя на пирсе рядом с перилами, которые мерцали в солнечном свете кремовой и белой окраской. Когда он увидел, что привлек их внимание, снова прокричал:

— Идите сюда, мы будем первыми клиентами на новом пирсе!

Донна окинула Люси радостным взглядом, ее глаза сияли.

— Давай? Я еще никогда там не была.

Люси с радостью согласилась:

— О, конечно.

Рядышком они прошли через стапель, Тобби плелся сзади, и когда они почти дошли до входа, Ричард уже ждал их там.

Подобно круглому шатру, возвышающемуся над пирсом, вход в него был украшен полукруглым блестящим куполом цвета морской волны, поверх которого был нарисован белый орнамент. Стоимость входа составляла один пенни, и так как пирс не был еще официально открыт и краска на воротах еще не высохла, Ричард провел их через дверь, ведущую в билетную кассу, и они оказались в павильоне. Белая деревянная стойка стояла далеко впереди, а над ней проходил ряд арок, тем самым создавая впечатление, что павильон, располагающийся вдали, казался совсем близко. Донна осмотрелась и захлопала в ладоши.

— Как красиво! Я с нетерпением ждала, когда же смогу увидеть новый пирс. Во время прилива будет казаться, что мы находимся на палубе огромного корабля без всякого беспокойства и боязни морской болезни.

Полная радости и энтузиазма, что не было характерно для ее сдержанного, замкнутого характера, крайне взволнованная, она не могла сдержать своего любопытства.

Следуя за Тобби, Донна спешила все посмотреть, она металась от одних перил к другим и радостно восклицала, увидев, какой божественный вид открывается с этого пирса, а бедная собачка в недоумении виляла хвостиком, не понимая их зигзагообразного движения. Ричард, обеспокоенный тем, что Тобби мог поскользнуться и упасть, позвал Донну и сказал, что ей следует надеть на него поводок. Осознав опасность, она так и сделала, и они вместе продолжили свой путь. Держась от них на небольшом расстоянии, Ричард объяснял Люси, для чего был построен новый пирс, который был уникальным и самым протяженным на всем южном побережье.

— Сейчас Истхэмптон не отстает от других курортов и даже превосходит их в чем только возможно. Думаю, следует предлагать отдыхающим широкий спектр развлекательных программ. В Брайтоне за последние двадцать лет выстроили цепь пирсов, и, как говорит мой отец об этом месте, там атмосфера, будто быку показывают красную тряпку, такая вот неспокойная. Не то чтобы у него была личная антипатия к курорту в Брайтоне, нет, тем более что он и моя мама там познакомились и поженились, просто он хочет, чтобы курорт в Истхэмптоне был непохожим на другие курорты, а стал особенным и тихим местечком — уютным и спокойным.

— И вы не согласны с ним?

— Нет, не согласен. — Ричард резко засунул руки в карманы. — Времена меняются, и вещи тоже должны меняться. Несколько последних лет дела в Истхэмптоне текли как-то инертно, а я добился прогресса и развития.

— Итак, наш отец согласился на постройку пирса, значит, это первый шаг в правильном направлении, не так ли?

Он ухмыльнулся.

— Это результат постоянных перепалок за столом. Когда я в конце концов одержал победу, он присвоил этот проект себе так просто, будто это с самого начала была его идея, а не моя, вот поэтому мы и не открываем пирс, ждем, пока он вернется.

— Ваша сестра сказала мне, что открытие театра в павильоне было тоже исключительно вашей идеей.

Слова, которые он услышал, заставили его расплыться в улыбке. Ему было очень приятно.

— Я рад сказать, что это предложение не встретило на своем пути каких-либо препятствий. Мы с отцом прекрасно работаем вместе, когда у нас нет разногласий, но когда мои новые идеи вызывают коренные изменения, то начинается борьба. Как раз перед его отъездом мы опять вели дебаты из-за того, что я предложил построить железнодорожный путь, который связывал бы Истхэмптон напрямую с другими городами и деревушками.

Ее ненависть к железной дороге вспыхнула с новой силой, но ей было любопытно, почему Дэниэл Уорвик противился этой идее.

— Но почему он выступил против этого?

— Он говорил, что создал морской курорт, который отличается от многих других тем, что находится в отдаленном месте, предназначен специально для элиты, и отец ни за что не поменяет созданный им образ. Он считает, что как раз поэтому у курорта такой ошеломляющий успех и что с каждым годом он процветает и развивается. Понимаете, он искренне верит в то, что железнодорожный путь в Истхэмптон откроет затворы для людей различного социального уровня, потому что низкие цены железной дороги позволят каждому Тому, Дику и Гарри доехать до курорта в любое время. Люди, которые приезжают в Истхэмптон, добираются до курортного местечка на каретах, как, например, приехали вы. Он хочет, чтобы так оно и оставалось.

Люси никак не прокомментировала эти слова. Он сделал собственные выводы по поводу ее молчания.

— Я знаю, о чем вы думаете, Люси, — продолжил он, кивая ей. — Возможно, вам будет трудно в это поверить, после того что я рассказал вам, но мой отец не относится с презрением к тем людям, которые занимают низкое социальное положение в этой жизни. Его увлечение миром кулачных боев, в котором он до сих пор вращается, как раз и подтверждает то, что он никогда не будет недоволен, кто бы ни приехал в Истхэмптон: обычный дворник, владелец завода или швея, приехали ли они отдельно или со своими семьями. Но ведь станет приезжать целая армия людей, и он отчаянно противится этому, поезда со сниженными тарифами привезут сотни людей, которые заполонят берега Брайтона и других курортных мест. Все эти годы он фанатично старался создавать в Истхэмптоне спокойствие и порядок, сюда приезжали только знатные и известные люди, каждого из которых он сам мог встретить. Он чтит все традиции, заложенные с того момента, когда Истхэмптон впервые стал курортом.

— Как странно, что человек, жестоко дерущийся на ринге и ведущий бурный, безмятежный образ жизни, который неразрывно связан с его профессией, страстно желает, чтобы окружающее его курортное местечко было идеальным и безукоризненным, — задумчиво произнесла Люси, проявляя большую симпатию и понимание к вышедшему на пенсию боксеру, чем его сын мог предполагать.

— Я думаю, что причина как раз в этом, — предположил он. — Реакция на то, чему он подвергался в прошлом.

Они нагнали Донну в конце пирса, в этом месте павильон расширялся и имел форму огромного шара. Обставленное мебелью просторное помещение было предназначено для прогулок, а также для того, чтобы наблюдать за морем в любую погоду. Художники и плотники работали внутри театра, и когда Ричард открыл дамам дверь, чтобы впустить их туда, они почувствовали резкий запах клея, краски и опилок.

Люси с восхищением осмотрелась вокруг, она была удивлена, что такое местечко могло существовать прямо рядом с морем. Пространство было похоже на маленький зрительный зал, только богато и необычно украшенный: позолоченные ангелочки, расправляющие свои крылышки, были изображены на сценической арке и вдоль балконов, на которых уже были установлены посадочные места. Здесь не было места для оркестра, и Люси спросила об этом у Ричарда.

— К сожалению…

— О, — задумчиво промолвила Люси. Затем послышалось снова: — О! — Когда он продолжил говорить, она решила, что можно попытаться устроиться в театр в качестве пианистки. — Вы уже назначили управляющего пирсом? — спросила она.

— Да, он постоянно находится поблизости. Его зовут Сэм Робертсон. Отличный парень, которого я взял по совету заместителя руководителя, работающего в бальном доме.

Донна выразила желание посмотреть, что находится за кулисами, и так как работа там была уже завершена, они смогли увидеть несколько раздевалок, одна из которых была предназначена для мужчин, а другая — для женщин. Раздевалки были тесными и узкими, для них в павильоне было выделено слишком мало места. Они показались Люси крошечными лабиринтами позади сцены, и она не завидовала тем, кому придется наскоро там переодеваться. Газовые лампы уже были вмонтированы, а на сцене была установлена рампа последнего дизайна.

Когда все трое вышли из павильона, они увидели панораму курорта, раскинувшуюся перед ними, а также долины Даунс вдали, и снова Донна вышла вперед, любуясь прекрасным видом, открывшимся их взору. Люси поздравила Ричарда с тем, что здание удалось на славу и как нельзя лучше вписалось в общий вид курорта.

— Я уверена, что вы еще не раз убедитесь в том, что идея создания пирса и театра была самой удачной.

— Для меня удача уже то, что он понравился вам, — ответил Ричард. Заметив ее быстрый взгляд из-под выгоревших на солнце ресниц, он уверился в том, что она все поняла.

Люси дважды заходила в бальный дом, прежде чем застала там Сэма Робертсона. Худощавый мужчина, которому было примерно двадцать лет, с тревожными, деловитыми глазами и небольшим ртом пригласил ее в кабинет. Не упоминая о том, что она знакома с Ричардом, потому что хотела устроиться на работу благодаря собственным заслугам, Люси сказала, что слышала, что в новый театр требуется пианистка, и она очень хотела бы занять эту должность.

— В таком случае мне нужно послушать, как вы играете, — ответил он.

Он провел ее в бальную комнату, в которой стояло огромное пианино, и она в течение двадцати минут играла на нем. С первой минуты ему все уже стало понятно, но было так приятно слушать, как она играет, будучи сам пианистом и сразу улавливая превосходное исполнение, он решил послушать замечательную мелодию еще немного. Конечно, она понравилась ему как женщина, и он подумал, что было бы неплохо иметь и труппе такую привлекательную пианистку, ее очаровательное личико и восхитительные волосы станут настоящей ценностью театра. А ее иностранное имя будет притягивать внимание к афишам.

— Вы приняты на должность пианистки, — сказал он ей, нагибаясь над пианино и внимательно глядя на нее.

Она была очень счастлива, и на душе стало легче. К сожалению, у нее не было собственных учеников, которых она могла бы обучать музыке. Уроки итальянского языка будут посещать только Рут и Джордж Холлэнды, но Люси понимала, что, работая еще и пианисткой в театре, улучшит свое материальное положение. Заработная плата была небольшой, но, во всяком случае, это лучше, чем ничего.

— Спасибо, мистер Робертсон, — поблагодарила Люси. — Когда мне следует встретиться со скрипачом, о котором вы упоминали ранее?

— Завтра в одиннадцать утра в моем кабинете. Вы можете начать репетировать вместе в театре, как только там завершат работу. — Он пожал Люси руку, проводил ее до дверей, а сам вернулся в кабинет, довольный своим выбором.

Скрипач, мистер Бернард Бартли-Джонс, был румяным джентльменом, который очень хотел пить, поэтому осушил полный стакан воды в офисе мистера Робертсона. Скрипач поприветствовал Люси по-старомодному, как раньше обращались друг к другу аристократы, от него неприятно пахло спиртным, как будто бы он только что вернулся из бара.

— Я к вашим услугам, мадам. — Его поклон, несмотря на полноту, был отменно выполнен, а его одежда, хотя и выглядела поношенной, была сшита из качественного материала. — Уверен, что наше сотрудничество будет радовать слух зрителей в такой же степени, как и вы будете восхищать их своей красотой.

— Мистер Робертсон сказал мне, что вы играли для самой королевы.

Он закатил глаза.

— Я тогда был первым скрипачом в лондонском оркестре и наслаждался лучшими временами.

«Интересно, почему же в прошлом для него времена были лучше?» Люси задумалась и поняла, что он имел в виду время, когда не таскал постоянно бутылку в боковом кармане своего пиджака, и его финансовое положение было намного лучше. Несомненно, два этих фактора крепко связаны. Но был ли он знаменитым пьяницей или просто человеком, выпивающим иногда, он все равно превосходно играл на скрипке. Однажды днем, когда они закончили репетировать увертюру для драмы, она спросила его, почему он не хочет вернуться в оркестр.

Бернард окинул взглядом новый театр, в котором они находились, и глубоко вздохнул.

— Здоровье уже не то. Теперь, вместо того чтобы выступать перед королевской семьей и блистать в лучах славы, я должен оставаться в тени и играть для бывшего боксера. — С пренебрежением он кивнул на коробку, стоящую напротив другой коробки рядом со стареньким пианино, где они могли репетировать музыкальные композиции и прекрасно обозревать сцену. В огромную букву W, обозначающую фамилию Уорвик, были вплетены шелковые ленточки, перевязанные на вершине коробки.

— Бывший боксер, который стал однажды чемпионом Англии, — напомнила она ему, закрывая крышку пианино. — У него чемпионский титул, и это очень почетно.

— Кулачные бои, — с презрением добавил он. — Тоже мне, нашел применение рукам, данным Господом.

Она поднялась с табурета, вышла из-за фортепиано и уставилась на коробку.

— А я с нетерпением жду, когда вернется Дэниэл Уорвик, чтобы с удовольствием сыграть для него. Все, что я слышала о нем, только раззадорило мое любопытство.

Скрипачу это было неинтересно. Он хотел побыстрее уйти, и Люси отперла дверь ключом, который находился у нее.

— Увидимся завтра в то же самое время?

— Нет, не завтра, мистер Бартли-Джонс. У меня завтра встреча. Давайте договоримся на послезавтра.

Как только она вышла из здания, то увидела афишу, на которой подробно сообщалось об открытии нового театра. Иллюстрация была какой-то зловещей, выполненной в темных тонах, на ней был изображен напыщенный полуобнаженный мужчина, сидящий верхом на лошади, которая изо всех сил неслась по каменистому берегу, преследуемая стаей голодных волков и огромным орлом. Внизу афиши название пьесы было красиво написано малиновыми буквами:

МАЗЕПА

«Дикая лошадь»

Великолепная драма лорда Байрона

Изображение компании «Вид» и «Пони».

Дальше прилагалось краткое содержание представления, действие которого разворачивалось рядом с крутыми склонами Карпатских гор.

С улыбкой на лице она отошла от афиши и легким шагом побрела от пирса к дороге, ведущей в сторону дома. Она с нетерпением хотела увидеть все, что было изображено на афише, но тем не менее у нее было важное дело, которое занимало ее мысли больше, чем просмотр спектакля. Завтра утром она собирается поехать в особняк Атвудов. Мистер Атвуд будет находиться в имении в течение четырех дней, и девушке не терпелось поскорее увидеть, каков дом ее отца внутри. Завтра ее ждала радость. Уже завтра!