Спустя несколько дней Бет решила взобраться на высокие утесы на краю долины, где, как ей говорили, можно было найти редкие цветы ярко-пурпурного цвета, известные под названием «арктическая роза».

По пути ей попался экипаж, который подвез Бет до водопада. Поворачивая назад, возница спросил:

– По какой тропинке вы собираетесь подняться?

Она указала на извилистую дорожку, петлявшую через лес. Он одобрительно кивнул и крикнул, заглушая звук воды:

– Идите по ней, не сворачивая!

Бет начала восхождение, стараясь не терять из виду нужную вершину, которая время от времени появлялась в просветах между деревьями, словно наблюдая за самозваной гостьей.

Бет радовалась, что ей удается подниматься довольно быстро, мышцы ног окрепли, она двигалась легко и свободно. В детстве Бет получила хорошую закалку, лазая по горам в окрестностях Эдинбурга и в других горных местностях, теперь потребовалось только вспомнить прежние навыки.

Наконец Бет добралась до промежуточной вершины и сверху осмотрела долину: колосья налились спелостью, травы давали уже второй укос за лето, и крестьяне не теряли времени. Она продолжила восхождение. Внезапно девушка поняла, что сошла со своей тропы. Она и сама не могла точно сказать, как это случилось, просто вдруг увидела Торденгорн под несколько другим углом. Бет не очень встревожилась, ибо день был не жаркий, а в меру теплый и вполне ясный, поэтому можно было не опасаться, что тучи закроют пик, и по-прежнему использовать его как ориентир, хотя, потеряв тропинку, определять направление движения стало труднее. В ее коробочке уже лежало несколько разных видов роз, но пурпурная, которую она искала, пока не попадалась.

Через некоторое время, однако, она набрела на пурпурный цветок, но он уже увял. Все же появилась реальная надежда, и Бет продолжала идти, не поднимая глаз, спотыкаясь о выступы и обходя валуны, перепрыгивая через горные ручьи и утопая по щиколотку в сыром мху, но упорно продвигаясь вверх, влекомая страстным желанием найти арктическую розу. Наконец, алая головка мелькнула в расщелине скалы. Бет не могла поверить собственным глазам – перед ней предстал целый куст с шестью бутонами цвета темно-красного бархата. Затаив дыхание от волнения, Бет нагнулась, чтобы сорвать цветы, не повредив корни, для чего машинально оперлась о небольшой выступ скалы. Когда она выпрямилась, откуда-то из проема между скалами на нее вдруг посыпалась земля. Цветы, правда, остались на месте, но тот клочок земли, где они росли, теперь завис в воздухе. Бет подобралась ближе; цветы словно ждали, когда она протянет за ними руку.

– Не двигайтесь! Ради Бога, не двигайтесь!

Предупреждение прозвучало совершенно неожиданно, и Бет застыла, словно примерзла к скале. Взглянув вниз, она увидела Пауля Рингстада – далеко, на берегу небольшого горного озера. Она поняла, что забралась очень высоко и стояла на крутом, покрытом мхом склоне, и это означало, что она потревожила скалу, потому что камни до сих пор продолжали скатываться вниз со страшной силой.

Он закричал снова, сложив руки рупором:

– Вы находитесь на Торденгорне!

Слова долетали до нее как сквозь густой туман, но, взглянув вверх, она поняла, что он прав. Вершина была все так же неприступно высоко, как раньше, но теперь Бет видела ее под другим углом: очевидно, сбившись с пути, она взобралась на опасное место. К счастью, она еще не успела вызвать сильного обвала, хотя нависшая порода готова была оторваться в любую минуту. Она поняла, что может не удержаться на ногах и будет скользить с высоты без остановки до самого водопада, где любой человек или животное рискует получить смертельный удар.

Видя, что Бет вняла его предупреждению, Пауль Рингстад стал двигаться вверх, не тратя времени на слова. Он взбирался ловко и быстро, следуя тем путем, которым предположительно поднималась она, стараясь не задевать валунов, а держаться поросших травой мест. Легкий сюртук распахивался при каждом движении, золотая цепочка часов блестела на солнце.

Чем выше он поднимался, тем осторожнее становились его движения; Бет впервые поняла, насколько серьезно ее положение. Скала, которую она задела, была не очень большого размера, до тридцати сантиметров в диаметре, но она служила опорой для множества других. Очевидно, много лет назад они падали с вершины одной многотонной массой, хотя определенно утверждать это никто бы не решился.

Земля продолжала скатываться небольшими комьями: порода все еще испытывала давление.

Бет надеялась, что Пауль подскажет, как ей лучше действовать, чтобы выбраться из опасного места, но он не собирался этого делать. Он достиг того уступа, где она стояла, не говоря ни слова обхватил ее за талию и заставил не двигаться.

– Теперь делайте только то, что я скажу, – резко произнес он. – Никаких вопросов, потом скажете все, что захотите.

Она подумала, как высокомерен он может быть, даже оказывая помощь, но не стала возражать, только согласно кивнула, ощущая неловкость от близости его тела, прижатого к ней, от силы его руки, крепко державшей ее.

– Поставьте левую ногу рядом с моей, – приказал он отрывисто. – Ни в коем случае нельзя потревожить ни одного камешка. Вот так, хорошо. Еще чуть-чуть вперед…

Ей приходилось все теснее прижиматься к нему с каждым шагом. Из-за усилившегося давления каменистый грунт под ногами начал слегка похрустывать. Бет чуть не закричала, но вовремя спохватилась; они двигались очень медленно, и Бет чувствовала, что Пауль так же напряжен, как и она. Они уже почти достигли безопасного места, когда над головой раздался страшный треск.

– Бегом! – крикнул он, увлекая ее за собой.

Склоны под ними вибрировали, словно сотрясалась вся гора. Гром стоял такой, будто тысяча зданий обвалились одновременно. Мимо проносились камни и обломки скал, потом посыпались пыль и полетели комья грязи; казалось, начала свое грозное движение основная масса оползня, пласты торфа выворачивало с тех мест, где обваливались валуны. Бет почувствовала, что теряет опору, они стали падать вниз вместе с Паулем, он не разжимал руки, державшей ее. Часть пути они скользили в облаке пыли, задыхаясь и теряя ориентировку. Дважды Пауля ударило довольно большими камнями, он застонал от боли. Наконец шум стал стихать, склон больше не вибрировал, только отдельные небольшие камешки продолжали подпрыгивать в висящей в воздухе пыли. Он несколько ослабил хватку, но продолжал защищать руками ее голову; его одежда и лицо были покрыты толстым слоем грязи, в которой струйки пота проложили более светлые бороздки. Бет смущал его взгляд. В нем больше не было гнева, вызванного ее неосторожностью, или чувства облегчения от сознания того, что оба остались живы. В глазах светилась нескрываемая страсть, рожденная совместно перенесенной опасностью. Откровенное желание, которое Бет читала в его взгляде, отдавалось в ней странным волнением, словно ее тело вдруг ожило, а сердце бешено колотилось уже не от страха, а от предчувствия того, что должно было произойти.

Бет ощущала на лице его дикие необузданные поцелуи и ответила на них с тем же неистовством. Под его страстными ласками она все крепче прижималась к нему, они забыли обо всем, кроме охватившего их горячего чувства. Сверху снова донесся шум отрывающейся породы. Он прижал ее к себе так сильно, что, казалось, сейчас ее ребра неминуемо сломаются, вобрал ее губы в свои, словно хотел умереть вместе, если конец был неминуем. К счастью, их задели только мелкие обломки, основной вал оторвавшихся кусков скалы пронесся мимо. Потом снова наступила тишина, нарушаемая гулом водопада и их тяжелым дыханием.

Пауль резко оторвался от Бет и поднялся с сырого торфяника, провел грязной рукой по пыльным волосам и заметил кровь, стекающую тонкой струйкой из раны. Он поморщился от боли, но знал, что рана не опасна.

– С вами все в порядке? – хрипло спросил он, помогая ей подняться.

– Да, – ответила она почти шепотом. – Благодарю за своевременную помощь. – Голос звучал робко, она еще не успела опомниться ни от пережитого ужаса, ни от его страстных объятий. Костюм его был окончательно испорчен, ее платье, перепачканное землей, с оторванным рукавом, пострадало не меньше, подол юбки висел клочьями. Но Пауль не обращал внимания на их вид: его больше волновали последствия обвала. Тропинка, по которой они взбирались, была засыпана грудой камней, поперек лежала длинная ель, словно брошенная гигантской рукой. Если бы камнепад застал Бет на этом месте, ее бы уже не было в живых. Она пошатнулась, он крепко сжал ее запястье, видимо, заметив это ее невольное движение уголком глаза.

– Нам лучше спуститься.

Когда они преодолели половину пути, он объявил привал; Бет села на траву и закрыла глаза.

– Что вы забыли на вершине Торденгорна? – спросил он.

– Пурпурную розу, – ответила она тихо. – Я уже держала ее в руке…

– А внизу для вас недостаточно цветов?

– Чем реже встречается вид, тем он привлекательнее и тем интереснее его искать.

– Вот уж поистине… – ответил он с иронией.

– Как вы узнали, что я оказалась на опасном склоне? Видели, как я поднималась?

– Заметил вас из Холстейнгаарда. На таком расстоянии невозможно было угадать, кто именно решил так глупо рискнуть, пока я не навел на вас полевой бинокль. – Последовала пауза. – Почему Зигрид так заинтересована в том, чтобы выпроводить вас из Тордендаля? Бет с трудом разомкнула веки:

– Она дала понять, что в Холстейнгаарде меня не особенно ждали. По тому, как она говорила, я поняла, что она не очень верит, что в Доме у Черного Залива гостя подстерегают одни лишь несчастья…

Пауль кивнул, думая о чем-то, что было связано с ее ответом.

– … Тем не менее она старалась убедить меня отказаться от старого дома.

– Ей удалось преуспеть в этом? – В его глазах снова заблестели насмешливые искорки. – Как и вы, Бет, я не позволяю обстоятельствам заставить меня отказаться от однажды избранного пути. Мы с вами два сапога пара, вы не находите?

Значит, он отождествлял ее с собой… По его мнению, она была столь же заносчивой и самодовольной, как и он сам. Подходящая подруга для человека, который так же плохо относился к ней, как и она к нему. Теперь Бет жалела о поцелуях в горах, это была просто реакция на избавление от гибели. Неприятный эпизод, который забудется со временем. Или не забудется? До сегодняшнего дня ей не доводилось пережить ничего похожего на то чувство безграничного экстаза.

Бет не пришлось отвечать на вопрос. Издалека донеслись крики. В гору поспешно поднимались несколько мужчин, среди них возница, подвозивший ее багаж с пристани. Они явно спешили им на помощь. Пауль крикнул, что все в порядке, и стал спускаться навстречу людям. Бет последовала за ним. Один из спасателей вынул флягу с домашним спиртом, Бет заставили выпить несколько глотков, жидкость обожгла горло, но придала силы для предстоявшего спуска. Внизу их ждали еще люди, почти все жители долины собрались, чтобы посмотреть на последнюю проделку Торденгорна. Все сохраняли безопасную дистанцию на случай, если обвал произойдет снова. Дорога у подножия горы, к счастью, оказалась не полностью разрушенной, падавшая порода засыпала большое пространство, включая поросшие травой обочины. Сам по себе обвал был не очень мощным, наверху он казался более опасным. Озеро все еще пересекали лодки, доставлявшие любопытных с другого берега, в одной из них Бет увидела Анну, но она не махала рукой в знак приветствия, а смотрела вверх на свежий шрам на каменном теле Торденгорна. Это зрелище поглощало ее полностью, она не замечала окружающих. Когда Бет оказались у дороги, от группы людей, стоявших вблизи деревьев, отделилась Зигрид и подошла к ней. Губы ее были плотно сжаты, бесцветные глаза излучали холодный блеск.

– Полюбуйтесь на результаты своих стараний, чужестранка! – громко проговорила она, привлекая внимание собравшихся. При этом она картинным жестом указала на место обвала вверху. – Вы спровоцировали обвал, который мог длиться бесконечно. Я же предупреждала, что у вас нет права занимать Дом у Черного Залива! Прошлое не следует тревожить, ничего, кроме зла, это не приносит. Одному Богу известно, какие трагедии вы можете навлечь на всех нас, оставаясь в старом доме…

Это было самое серьезное обвинение из всех, что ранее звучали в Холстейнгаарде. В нем чувствовалась неприкрытая враждебность, Бет поняла, что в первую встречу Зигрид только притворялась вежливой и терпеливой. Лица многих присутствовавших выражали согласие со словами Зигрид. Были, правда, и такие, которые стыдливо отводили глаза и что-то шептали друг другу. Пауль поспешил вмешаться:

– Ваша кузина не первая, кто забрался на эти предательские склоны. История долины знает много подобных случаев, но приписывать ей то, что может и никогда не случиться, только потому, что она на время остановилась погостить в моем доме и на моей земле, – значит отбросить нас назад в средневековье, откуда берут начало все наши суеверия.

Зигрид крепко сжала кулаки и готова была налететь на Пауля, как разъяренная хищная птица:

– Не советую вам в столь пренебрежительном тоне отмахиваться от моих предупреждений, Пауль Рингстад! Не притворяйтесь, что вы не верите в старое проклятие, – вы верите в него, как и все остальные, хотя являетесь богатым судовладельцем и вам принадлежат роскошные конторы и апартаменты на улице Карла Юхана в Кристиании, где вы общаетесь с высокопоставленными особами. Но вы тоже начинали с долины, с дома прабабки, она оставила вам в наследство Нилсгаард вместе с мрачными легендами о Доме у Черного Залива. Передав ключи от него Бет, вы бросили вызов темным силам, обитающим в нем. Ответ Пауля поразил Бет.

– Все это мне прекрасно известно, – сказал он, соблюдая олимпийское спокойствие. – Поэтому беру на себя ответственность за все неприятности, которые, как вы считаете, могут быть связаны со старым домом. Бет не поднялась бы сегодня на опасный склон, если бы я заранее показал ей более надежное место, где растет арктическая роза. Прабабушка действительно рассказывала мне старые легенды, но она сделала Нилсгаард моим домом, и могу заверить, что ни Кристиания, ни другие места, где мне приходилось бывать, не могут заменить мне Тордендаль. Я постараюсь освободить его от суеверий, потому что они сами по себе есть тяжелое проклятие для долины. Поэтому Бет останется в Доме у Черного Залива столько, сколько захочет, а все обвинения можете адресовать мне.

Пауль взял Бет за руку у запястья:

– Пойдемте отсюда. Анна перевезет нас на наш берег.

Им помогли забраться в лодку. Анна объяснила, что, когда утих шум обвала, кто-то разглядел их в бинокль. Новость тотчас же была передана в Нилсгаард, ей предложили помощь в переправе на другой берег, чтобы встретить их. Бет показалось, что Анна чрезмерно возбуждена случившимся: она засыпала их вопросами, так что Паулю пришлось несколько охладить ее пыл, попросив повременить с выяснением деталей. Она подчинилась, но видно было, что просьба не пришлась ей по душе.

Собравшиеся на берегу озера люди наблюдали, как лодка отчалила. Бет окинула взглядом оставшихся и внезапно замерла. Вокруг Зигрид образовалась толпа, все горячо обсуждали ее слова и кричали что-то одобрительное, но Бет обратила внимание на человека, стоявшего рядом с кузиной. Это был он, тот, кто называл себя Джекобом Дахлом! Тот, кто сбросил ее в пропасть в горах!

Бет быстро обернулась и потянула Пауля за рукав:

– Вон тот человек! Который с ней говорит, слева от Зигрид! Вы знаете, кто он?

Пауль вгляделся, но лодка уже отплыла далеко, а люди вокруг Зигрид все время переходили с места на место.

– Который? Где?

Разглядеть его было уже невозможно, Бет в отчаянии сжала руки. Ее враг живет в Тордендале! На берег его привело любопытство, но увидев виновницу происшествия, он пос-тарался не показываться на глаза, пока они не скрылись. Значит, Зигрид его знала… Все прояснилось – он был в сговоре с Зигрид. Это она внушила ему враждебное отношение к чужестранке.

Они вышли на берег недалеко от Нилсгаарда. Ни Пауль, ни Анна и слышать не хотели о том, чтобы Бет сразу шла в старый дом – сначала она должна была отдохнуть у них. Джулиана и фрекен Ларсен бежали навстречу, маленькое личико девочки выражало испуг. Когда Пауль подхватил дочь на руки, она разрыдалась, уткнувшись ему в плечо.

– Тише! – нетерпеливо воскликнула Анна. – Плакать абсолютно не о чем. Папа не пострадал, да и как с ним может что-то случиться, когда он знает горы как свои пять пальцев! – Слава Богу, вы оба живы! Кто-нибудь пострадал? Нет? Слава тебе, Господи! Гувернантка вызвалась пойти в старый дом и принести для Бет чистую одежду и другие необходимые вещи, так как Анна настояла, чтобы кузина осталась на ночь. Бет не протестовала, ей нужен был покой после перенесенных волнений, и она чувствовала, что старый дом только усилит ее беспокойство.

Бет наслаждалась теплой водой в ванне из белоснежного норвежского мрамора, отполированного до блеска, – такое великолепие можно было встретить разве только в Италии. Все тело было покрыто синяками, один тянулся от бедра до самой ступни – след, оставшийся от падения вниз. Она отчаянно пыталась смыть с волос налипшую грязь, но, когда закрывала глаза, чтобы уберечь их от едкого жидкого мыла, в памяти оживали неистовые поцелуи Пауля.

Спальня Бет находилась рядом с комнатой Джулианы. Когда Бет оделась и была готова спуститься вниз, у дверей ее поджидала девочка в ночной рубашке и с куклой в руках – она пришла пожелать спокойной ночи. Увидев на Бет шелковое платье золотистого цвета в полоску, Джулиана замерла от восторга, а Бет покружилась перед ней, демонстрируя наряд, и заслужила аплодисменты. Поцеловав Джулиану, Бет довела ее до спальни. Там уже ждала няня. Бет отпустила ее, уложила девочку сама, накрыла одеялом и в который раз подумала про себя, что Анна недостаточно мягкосердечна, чтобы заменить ребенку мать.

Бет посидела на краешке кровати, придумывая на ходу волшебную сказку для Джулианы. Девочка слушала с восторженным вниманием, когда в спальню вошел Пауль.

– Не уходите, – сказал он, увидев, что Бет поднялась, но она еще раз поцеловала ребенка и удалилась, дав возможность отцу и дочери остаться вдвоем.

В этот вечер в Нилсгаарде были и другие гости – морской офицер с одного из кораблей Пауля, находившийся в отпуске, и профессор в отставке с женой и дочерью. Все они приехали в долину, чтобы навестить друзей. Бет отметила, что за столом Анна не сидела напротив Пауля, как полагалось хозяйке дома, но заняла место сбоку. Это должно было означать, что она не пользовалась уважением, которое следовало оказывать его жене. Однако это не убавило ее оживления и разговорчивости, весь вечер она казалась странно возбужденной, словно еще не отошла от впечатлений богатого событиями дня.

После того, как Пауль произнес по скандинавскому обычаю речь, приглашая гостей разделить с ним трапезу, и поднял первый бокал, разговор зашел об обвале в горах. В течение беседы Пауль несколько раз взглянул на Бет, и она поняла, что он думал о том, что произошло между ними. Она каждый раз краснела и надеялась, что он не заметит ее смущения при неярком свете свечей. Ей пришлось выдержать не один его пристальный взгляд, так как по старой традиции гостям не разрешалось пить в одиночестве и он поднимал бокал за нее, чтобы она пила вместе с ним. Бет подумала, что в этой традиции таилась большая сила, ибо можно было многое передать взглядом в такие моменты. Гости тоже поднимали бокалы, давая понять, что им приятно общество друг друга; офицер усиленно ухаживал за Бет, особенно после обеда, когда все перешли в гостиную. Бет льстило внимание молодого человека, она чувствовала, что может поступать с ним, как заблагорассудится, но предпочитала держать его на почтительном расстоянии, не пытаясь вселять надежды, которые могли привести к разочарованию. Он оставался, пока позволяли приличия, но, в конце концов, вынужден был откланяться, так и не дождавшись обещания следующей встречи.

Пауль и Анна попрощались с Бет на ночь у лестницы, ведущей наверх. Когда она закрыла за собой дверь спальни, то вдруг почувствовала страшную усталость, все тело болело и ныло. Но заснуть Бет не могла. В соседней комнате вскрикивала во сне Джулиана, – видимо, ей снились кошмары. Бет пошла к ней и застала Джулиану в слезах, они текли из-под сомкнутых век; Бет перевернула ребенка на другой бок и тихим голосом пыталась ее успокоить.

Девочка перестала плакать и свернулась калачиком, крепче прижав к себе куклу.

Выйдя из детской. Бет поняла, что уснуть не удастся, и решила спуститься вниз, чтобы поискать что-нибудь почитать. Стояла уже вторая половина лета, ночи стали темнее, Бет зажгла свечу. «Как тихо и спокойно в Нилсгаарде», – думала Бет, неслышно ступая в тапочках по сосновым ступеням. Какие бы бури не бушевали, какие бы трагедии не совершались здесь в прошлом, дом продолжал оставаться мирным домашним очагом. Бет с еще большей горечью вспомнила неуютный дух Дома у Черного Залива. Она задрожала при мысли, что этот дух может обрести физическое обличье и предстать перед ней в один прекрасный день.

Бет прошла через холл в библиотеку. Пауль водил туда ее и других гостей после обеда и показывал им карту Тордендаля, вделанную в стену. Она была когда-то изготовлена для губернатора – датчанина, который построил Нилсгаард. Ни сам особняк, ни многие фермы и места в долине с тех пор не меняли названий: они, как и земли и дома, передавались от поколения к поколению. Необходимость в нововведениях и изменениях возникала только там, где появлялись новые постройки, а этому предшествовали годы тяжелой работы по измельчению обвалившихся горных пород и превращению их в годную для посевов почву. От дрожащего пламени свечи ее отражение скользнуло по окнам, затем она прошла к карте на дальней стене библиотеки. Вдруг Бет почувствовала какое-то странное движение рядом с ее тенью на стене и испуганно остановилась. В зеркале она ясно видела свое отражение, но за его контурами что-то неуловимое наплывало и колебалось, и было невозможно понять, что это такое. Снова она почувствовала, как волосы на голове зашевелились от ужаса, а по спине пробежала дрожь, Бет зажала ладонью рот, подавляя готовый вырваться крик, постаралась собраться с духом и обдумать ситуацию, убеждая себя, что это только легкий ореол вокруг ее отражения. Но всем своим существом она ощущала, что это нечто большее. Опять происки духа Дома у Черного Залива, который не дождался ее возвращения и вышел на поиски? Она подбадривала себя, уверяя, что не должна отступать, это окончится безумием, а наступление может принести победу. Она решительно подошла к окну, высоко держа свечу, огонь которой выхватил из тьмы часть пространства по другую сторону стекла. Но снаружи не было ничего подозрительного.

Бет вздохнула с облегчением и распрямила плечи. Вот так нужно действовать всегда – не выказывать страха. Только так можно усмирить дух старого дома и остаться невредимой.

Подойдя к полкам, Бет взяла книгу, которая показалась ей интересной, и уже выходила из библиотеки, когда уверенность в том, что за ней кто-то наблюдает, снова вернулась. Она не решилась обернуться, боясь потерять самообладание. Тогда все будет кончено. Сохраняя видимое спокойствие, она покинула библиотеку, еле передвигая ноги от бешеного сердцебиения.

Усилием воли девушка заставила себя спокойно подняться по лестнице и уже на площадке увидела нечто неожиданное. В дальнем конце коридора дверь в спальню Анны была настежь открыта, в проеме вырисовывался силуэт Пауля, его шелковый халат матово мерцал в свете лампы. Потом он вошел в комнату. Бет мгновенно юркнула в свою спальню. Ее охватила целая буря ощущений – отчаяние, злость и смущение странным образом переплелись в трудно распутываемый клубок.